Текст книги "МИ 7. Бой со смертью (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

«Такарэн мара» – пожелание короткой жизни. Очень короткой жизни.

Ташши плавно подошел ближе, но при этом стоял на полшага впереди, готовый закрыть меня от удара вечного в любой момент. И это было не самое лучшее решение.

– Уходи, – протянув руку и коснувшись его ладони, попросила я.

Наследник седьмого королевство отрицательно мотнул головой, и мрачно произнес:

– Лорд Гаэр-аш передает тебе пламенный привет.

Тьма! У них же Зеркала Света!

Это был первый прокол в моем отработанном плане.

– Ташши, – я вдруг поняла, что меня начинает трясти, – пожалуйста, отойди хотя бы.

Некромант медленно повернул голову, и посмотрел на меня так, что мгновенно стало ясно – на меня сейчас не только Ташши смотрит, потому что за его черным взглядом, явственно ощущались серо-синие глаза ректора, и ничего хорошего они мне не сулили. Но я и так понимала – ни Гаэр-аш, ни Норт, ни даже Эдвин не допустят выжигания во мне крови Проклятой Калиан. Это сильнее их. Просто сильнее.

Мне очень не повезло столкнуться с тремя носителями наследия Мрака, но кое в чем повезло определенно – Ташши был человеком. Некромантом, да, но человеком.

И глядя на принца, я чисто по-человечески попросила:

– Помоги Гобби, пожалуйста.

Крики и стоны гоблина перекрывали сейчас даже гул никак не могущего сформироваться смерча, и Танаэш не мог этого не слышать. Как не мог и не ощущать того, что это больше не умертвие.

Я видела этот взгляд Ташши, движение мгновенно расширившихся зрачков, едва он понял, что мое зомби сейчас жив, но практически одновременно с этим ему явно что-то сказал Гаэр-аш, и выражение лица принца стало ожесточенным. На что я могла рассчитывать? Да практически ни на что – у парней субординация вышестоящим и уважаемым авторитетам фактически в крови, но Ташши простым парнем не был. Он прислушался к тому, что ему сказали, затем посмотрел мне в глаза и тихо спросил:

– Ты гарантируешь, что останешься жива?

Я понимала, что сейчас на него давят и все сильнее, но Танаэш сорвал с шеи кулон с Зеркалом Света, засунул его в карман и вопросительно посмотрел на меня, настаивая на ответе.

– Да,– благодарно улыбнувшись, ответила я.

Он кивнул, развернулся и ушел к Гобби.

Когда он уходил, я подумала, что теперь должна выжить несмотря ни на что, потому что иначе, Гаэр-аш просто убьет Ташши за то, что тот поверил не ему – мне. А если не Гаэр-аш, то Норт с Эдвином точно.

Но я постаралась не думать об этом, я вновь взглянула на своего истинного врага, и тот ответил крайне задумчивым взглядом.

В его положении любой другой пришел бы в неистовство, но не вечный. Вечные всегда воспринимали ситуацию иначе, отрешенные, убежденные в своей неуязвимости, точно знающие, что смогут вернуться в сохраненный момент жизни и начать все заново. Для них наша реальность была игрой, объектом для изучения, развлечением, но никак не их реальностью. Забавно, мы играем в Мертвые игры, а они давно и до сего дня вполне успешно играли в своеобразные Живые игры…

– В тебе собрано так много, – Ульгер опустился на землю, сел, скрестив ноги и трехметровая громада отступника, практически сравнялась со мной в росте. – Начинаю понимать, почему Тадор предпочел девчонку из подворотни нашему братству.

Я не ответила.

Я ждала. Ждала момента, когда Ташши отойдет ближе к пытающемуся сорвать со своей груди артефакт Габриэлю, и ждала когда вечный предложит сделку. Он не мог не предложить.

– Ты могла бы стать моей ученицей, – произнес Ульгер.

– Могла бы, – не стала спорить я.

Шерарн жутковато оскалился, и продолжил:

– Мы живем не здесь, Риаллин, мы живем в замке, парящем среди облаков…

Звучало красиво, да. И я даже кивнула, внутренним артефакторским чутьем отслеживая Эль-таим Ташши, потому что поворачиваться, было чревато.

– Мы живем вечно, – продолжил вечный.

Я кивнула снова – с этим в принципе не поспоришь.

Шерарн подался вперед – жуткая черная ссохнувшаяся словно пергамент кожа, белые иссушенные ветром редкие волосы, жуткие черные зубы, искореженные магией суставы, длинные конечности… честно говоря мало какая нежить выглядела так же, как вечные в своем истинном облике.

– Я могу вернуть тебе отца, – продолжил решивший, что я действительно заинтересовалась Ульгер, – деда, бабку… и даже всю деревню, если ты пожелаешь, ученица.

Он думал, я не знаю? Или я не поняла, что это именно он убил и моего отца и всю деревню откуда он был родом? Так я поняла! Я все поняла, поэтому и сказала не «убил», а «отнял»… ему следовало бы это заметить. И учитывая, что этот давно уже нечеловек упустил такую деталь, я могла сделать только один вывод – он был сейчас занят, видимо поиском выхода из капкана. Со мной говорила одна из поглощенных им личностей, но не сам Ульгер.

Времени больше не осталось.

Резкий разворот, и вбитое в меня Эдвином до уровня рефлексов боевое плетение Кейвен. Четвертое силовое плетение, аркан шесть «Би», и спираль «Энг» ударившая по Ташши, пытающемуся поднять хрипящего Габриэля. Тугая пружина силовой волны вышвырнула их с арены вместе с освобожденным уже и предпринимающему усилия передвигаться на подобие паучих лапок артефактом Кхада.

И едва волна отшвырнула их троих, смерч сомкнул свои границы и заревел освобожденным монстром.

И на пустой арене остались только я и тот… кто был слишком умен, чтобы не осознать – случившееся часть плана. Часть моего плана.

– Ты!!! – прошипел вечный, возвращаясь ко мне своей истинной сутью.

Усмехнулся, все так же жутко и ядовито спросил:

– Маленькая кошечка решила показать когти?

– Вы называете меня кошечкой, чтобы уязвить? – поинтересовалась в ответ, подняв руку и доставая из волос шпильку Илланиэля. – Серьезно? Вы, правда, полагаете, что после нескольких месяцев в Некросе меня можно хоть чем-то обидеть?!

Вечный сузил жуткие глаза.

– Вам очень правильно лорд Эллохар сказал, – роняя артефакт полуэльфа наземь, продолжила я, – некроманты последние из тех, с кем вам стоило бы связываться. Я вам могу это ответственно заявить как человек, проживший с ними рядом достаточно, чтобы в принципе перестать обижаться на что-либо.

И следом я сняла серьги, не то чтобы они были сильными амулетами, просто улучшали память, но рисковать не стоило.

– Риа, девочка, – вдруг произнес Ульгер с интонациями дяди Тадора, – что ты делаешь?

Рука дрогнула.

Меня очень расстраивало то, что я так и не попрощалась с дядей Тадором… уже и не попрощаюсь, а жаль.

– Я раздеваюсь, – ответила вполне логичное.

И расстегнула мантию. Для яркого представления на Играх мы превратили их в подобие амулетов, напитав магией иллюзии, поэтому когда я сняла и отбросила ткань, сложилось ощущение, что ошметок тьмы упал на землю.

Сидящий передо мной отступник сопроводил ее падение взглядом и вновь уставился на меня.

– Вы, наверное, ждали от меня вопросов, – улыбнулась я, снимая кольца с пальцев и отшвыривая их в сторону тоже.

– Это было бы логично, ты все же воспитана вечным, – произнес Ульгер, отчаянно пытаясь осознать, что я творю.

– Один вопрос у меня будет, – коснувшись браслета и чувствуя, как все сильнее меня трясет, произнесла тихо.

И подняв взгляд на Ульгера, спросила то единственное, что хотелось спросить:

– Что вы чувствовали, когда убивали собственного брата?

Вечный застыл.

Всего на миг.

Этого мига мне хватило, чтобы расстегнуть браслет, сдерживающий кровь кошки. Не знаю, что стало спусковым крючком, это, или мой вопрос.

Вечный взвился, в движении обретая материальность и на моей шее сомкнулись черные иссушенные пальцы вполне реального Ульгера Шерарна. Сомкнулись с такой силой, что я на миг даже испугалась, что шейные позвонки он сломает прежде, чем наступит необходимая мне асфиксия.

– Таар кам маара?! – прошипел вечный, тряхнув меня как тряпичную куклу.

Он интересовался, как мне такое окончание жизни. Я моргнула, чувствуя как меняется взгляд с нормального на кошачий, присмотрелась к нему и с удивлением просипела:

– У вас был ворон…

И вечный, разжав пальцы, отшатнулся, в ужасе глядя на меня. Он начинал понимать… И сейчас он увидел во мне не Рию Каро, нет, он видел Калиан Анревер… И на короткий миг я увидела тоже – тот сад в университете которым управляли маги ордена Огня, высокого мага со светло-серебристыми прядями, мертвыми глазами и удивительно молодым лицом и ворона, что сидел на его плече… очень мудрого ворона… Слишком мудрого для простой птицы…

– Вы не убивали дядю Тадора, – поняла вдруг я. – Вы собирались вновь в наказание поместить его в тело птицы, лишив возможности заниматься тем единственным, что ваш брат любил – артефактами.

Вечный отступил еще на шаг, в ужасе глядя на меня, и пытаясь… все пытаясь понять, на что я способна… А я стояла, держась за саднящее горло и с ужасом осознавала – он не убивал дядю Тадора… а я убью.

По щекам скатились две слезы…

– Риа, девочка, – уже не скрываясь, используя интонации дяди Тадора, произнес Ульгер.

Я рухнула на колени.

Можно ведь все вернуть… Меня, дядю Тадора, дом, его кабинет сияющий в лучах заходящего солнца… Можно вернуть даже мою няню, и кухарку дяди, которая так любила меня… Их всех можно просто вернуть, и остаться «любимым солнышком», самой «необыкновенной девочкой», «моей умненькой малышкой»… Можно вернуть. Надавить сейчас на Ульгера Шерарна, уйти в тот мир, что мертвой громадой существует в иной реальности, собрать их всех и… Жить? Учиться? Заниматься артефактами?..

А почему нет?

Я оживила Гобби – главная цель достигнута.

Я попаду в цитадель вечных и сумею… не знаю как, но сумею остановить разработку новых планов и месть Гаэр-ашу и парням… я смогу, со мной будет дядя Тадор, и мы… мы все сможем.

Так почему бы и нет?! Что я теряю?! Ничего ведь… кроме человечности. Кроме осознания того, что отступники убивали, убивают и будут убивать без жалости и сомнений. Вот только… чем я лучше?

Ничем.

И я закрыла глаза, отчетливо понимая, что убиваю единственного кто любил меня искренне и всей душой, которой у вечных по идее даже быть не может… не может, но она все-таки есть.

– Ррриа! – окрик Ульгера.

Поздно. Слишком поздно.

И я, сделав вдох, перестаю дышать, призывая силу, способную убить меня в течение нескольких месяцев. Магия Смерти отозвалась легко, как зверь, ощутивший запах свежей крови. Это странно, очень странно чувствовать – как внутри тебя просыпается что-то, что-то живое, со своим разумом, чувствам, желаниями, и оно, обретя силу, вгрызается в твою душу. Вгрызаясь с такой силой, что я лишь порадовалась, что не стою во время призыва магии, как Калиан. Но Калиан была сильнее… Тьма, я лишь сейчас понимаю, насколько она была сильнее – перенести предательство семьи, отца, любимого человека, и не сорваться за грань, не отравиться ненавистью, продолжать бороться за себя, за свободу своего выбора, и с такой силой ценить жизнь, каждую ее каплю, каждое ее порождение…

– Риа, внученька…

Я вздрогнула, услышав этот голос, и распахнула глаза.

Передо мной, опустившись на колени, стояла пожилая женщина в льняной вышиванке, такой, какую носили женщины в деревнях четвертого королевства. Женщина, в чертах лица которой смутно угадывались черты лица моего отца… Тот же взгляд, подбородок, губы… Мои собственные дрогнули, но лишь на мгновение – я выдохнула, и не вдохнула вновь.

Нельзя, это я помнила.

И не дыша, смотрела на то единственное, что осталось мне от бабушки – ее личность, поглощенная Ульгером Шерарном.

– Деточка, не губи, – взмолилась бабушка, – не губи, и он вернет жизнь мне, и дедушке, и…

И я закрыла глаза. Не знаю, сколько тренировалась Калиан, для того, чтобы так быстро ступать на грань, позволявшую магии Смерти набирать силу, лично я держалась с трудом. С большим трудом. У некромантии и магии Смерти все же огромная, просто феноменальная разница – некромант оперирует заклинаниями, не пропуская смерть через себя, магу Смерти приходится фактически умирать, ощущая смерть всем телом.

Судорожно сглотнула, не позволяя себе дышать и вгоняя свое тело в состояние удушья, до боли в груди, до ощущения головокружения.

– Не губи нас! – крик моей… наверное, бабушки.

Наверное…

Наверное, не знай я уже так много о поглощенных личностях, я бы послушала, но я знала. Знала то, что личность сохраняет в себе слишком многое из характера самой личности, из самосознания этой личности… поэтому Ульгер сейчас выпустил лишь бабушку, она женщина, она заботится обо всех, поэтому и просит, а вот отца он не выпустит, как и дядю Тадора, слишком хорошо знает, что те прикажут мне действовать без жалости и сожалений.

И потому я не слушала, я медленно проваливалась на Грань, за Грань, в серую пелену потустороннего мира, практически теряя связь с миром реальным. И я начинаю видеть не только бабушку… не ее одну. Далеко не только ее одну. Грань меняла мое восприятие, Смерть влияла на мое зрение, и теперь я видела Ульгера Шерарна одним огромным почерневшим и ссохшимся деревом, в котором сам вечный являлся стволом, а все поглощенные им личности – искореженными ветвями. Люди-ветви… Много, безумного много ветвей… Отдельно, справа, сотни поселян в традиционной крестьянской одежде – женщины, дети, мужчины, старики… он не пожалел никого. А сейчас судорожно перебирал ветви, пытаясь понять что я делаю, и пытаясь остановить. В какой-то момент ветви раздвинулись, выдвигая словно нанизанного на прут мага, тот, повинуясь приказу владельца, открыл глаза, и я услышала разъяренный вопрос Ульгера: «Что она делает?».

У меня мелькнула отвлеченная мысль о том, что за Калиан могли наблюдать, могли догадаться, могли понять… Но давно выпитый маг, взглянув на меня, вдруг улыбнулся, и одними губами прошептал мне страшное:

«Продолжай».

Ульгер уничтожил его одним движением. Смял, как сорванный листок, отшвырнул, будто мусор, оказавшийся под ногами, и развернулся ко мне. Вечный… как мертвые дубы мертвого леса. Гнилой изнутри, с пустотой там, где должна быть душа, с ненавистью, душившей его.

Он с яростью смотрел на меня, все так же судорожно пытаясь понять, что я делаю, а я как наяву слышала его слова, сказанные другой кошке, которую раз за разом пытались сломать: «Ты – маг Смерти! В этом твоя сила, девочка. Отказываясь от нее, ты убиваешь свой источник!»

И рефлекторно я ощущаю желание сделать шаг. Шаг за Грань. Сделать этот шаг, и почувствовать, как по моим венам заструится сама смерть, наполняя меня могуществом и властью, делая сильнее в сотни раз и уничтожая все вокруг. Уничтожая… живых. Я отчетливо ощутила их, несмотря на продолжающий держать арену в тисках магического капкана смерч. Ощутила Ташши, он стоял, почти на границе буйства стихии… ощутила Гобби… он молился, опустившись на колени, и призывая что-то, что вызывало смутную тревогу… Ощутила Норта… Ощутила так, словно он стоял рядом – протяни руку и пальцы коснутся его пальцев… Ощутила Эдвина, он стоял на шаг позади Ташши, сжимая рукоять меча и стиснув зубы… И ощутила зов Гаэр-аша. Его зов, его пламя, его ярость. Как смерч. Не этот, что гудел отрезав нас от мира – другой, в разы сильнее, становившийся сильнее с каждым мгновением… И не нужно было делать расчетов, чтобы понять со всей очевидностью – у меня максимум три минуты. Максимум, а затем Гаэр-аш сметет капкан отступников. Еще не знаю как, но сметет… Именно поэтому стоит Норт, стоит практически без движения, но повинуясь его влиянию бегут прочь люди и животные, безотчетно ощущая тревогу выстраивают щиты маги, и даже нежить – мертвые и те ощущая опасность, пытались скрыться.

А затем я ощутила лорда Эллохара. Маг Смерти как никто иной чувствовал призвание подвластной ему стихии, и сейчас стоял, что-то объясняя Гаэр-ашу. Я надеялась, он как минимум объяснит, что я жива, что держу свою силу под контролем… Еще надеялась, что промолчит, когда ощутит что стоя на грани, я не взлечу – я сорвусь в низ.

И удерживая связь с эмоциями демона, я фиксирую мощь, способную разорвать мои вены и сердце, я делаю вдох.

Вдох всей грудью, разбивая вдребезги оковы Смерти, раскинув руки и отдавая всю себя Жизни.

Последнее, что фиксирую за пределами капкана – как застыл, не веря в происходящее лорд Эллохар и на этом мое мироощущение взорвалось вдребезги, опав на землю каплей воды, и разлетевшись осколками битого стекла. Острыми осколками битого стекла.

Тяжело дыша, вкладывая в каждый выдох всю себя до последней капли, я открыла глаза и улыбнулась все так же сидящему напротив меня задыхающемуся вечному. Неестественно длинные черные пальцы Ульгера вцепившись в землю, пытались судорожно сжаться, удерживая хоть какой-то контроль над силой, что рвала отступника на куски. Рвала, окрыляя каждую из выпитых им личностей, рвала, оживляя ветви, рвала лишая сил.

– Ты впитала знания Калиан Анревер!– с трудом проговаривая слова, отвратительно кривя рот, прорычал Ульгер. – Ее идиотское желание сменить полюс магии. Но у нее не вышло, девочка, полагаешь, выйдет у тебя?

Не полагаю – просто знаю.

Знания – сила.

А знаю я много.

– Ваш мир, ваша сила, – тяжело дыша, начала я, – ваш парящий в облаках замок, держатся на энергии мучительной единомоментной смерти жителей второй столицы империи Хешисаи.

Ульгер застыл, напряженно глядя на меня.

– И, знаете, как ученице вечного, мне с некоторых пор безумно интересно – а что будет, если вас лишить этой силы? Что если оживить тех, кого вы убили, взорвав город?

Лорд-вечный застыл, потрясенно глядя на меня. А я улыбалась, чувствуя как по щекам текут слезы и прощаясь со всеми… с отцом, которого едва помнила, с бабушкой и дедушкой, которых так и не узнала, и с дядей Тадором, о котором плакать буду всегда, отчетливо осознавая – его убила я. Пусть во имя великой цели выживания человечества, пусть во имя не столь великой, но безумно важной для меня цели сохранения жизней Норта, Эдвина, Дана и Ташши… пусть у меня были причины, расправиться с отступниками… но я никогда не забуду, что Тадора убила я.

– Прощайте… – прошептала я, уже не в силах говорить в полный голос. И глядя в черные медленно округлющиеся глаза вечного, добавила: – Я искренне надеюсь, что вы сдохнете в мучениях, пережив хоть часть той боли, что причиняли столь многим.

Он кинулся ко мне, протягивая руки к моей шее, с явным желанием свернуть мне ее тут и без всяческих разговоров… но было поздно. Для него поздно.

И закрыв глаза, я делаю еще один вдох, чтобы выплеснуть всю свою силу, выдыхая до головокружения, выкладываясь магически до уже знакомого мне жжения и пустоты в груди, до чувства потери связи с собственным телом…

Я думала, будет страшно… но страшно не было.

Я словно взлетела, отчетливо видя наш мир уменьшенной картой с лесами и реками, горами, морями и границей Темной империи… И так же отчетливо увидела тот мир, что стал вечной обителью вечных. Он казался шариком. Воздушным магическим шариком, тонкой ниткой связанным с нашей реальность… нитью, обычно невидимой, но сейчас явственно проявившейся смерчем… И я поняла чем была арена Мертвых игр для отступников – она была связующей нитью, каналом, по которому вечные собирались перейти в наш мир, используя имеющуюся в их распоряжении энергию единовременной смерти своего мира, и убивая людей в нашем. И они ждали. Огромный парящий среди облаков замок и стоящие у перехода вечные в неизменно черных хламидах, страшные, искореженные временем и отчаянно желающие вернуть себе власть… Я увидела каждого из них. Готовых к вторжению, нервно ожидающих знака от Ульгера Шерарна. Я увидела и тех, кого убивали сегодня… Искореженные, сожженные наполовину, они все же сумели уберечься от пламени и погибнув здесь – возродились там, за считанные минуты нашли новые тела, и изуродованные, были готовы вновь вернуться. Но почему сюда?

Мне хватило лишь взгляда на схему переноса, чтобы узнать ответ на этот вопрос.

Потому что здесь, именно здесь более чем двести лет назад была вторая столица Хешисаи!

Место арены – эпицентр взрыва.

Это была их территория, тогда это была их территория, полностью освоенная, максимально удаленная от вторжения темных лордов, испещренная подземными уровнями и тайными ходами. И их отделившийся от нашей реальности мир имел привязку именно к этому месту… Их мир. Если можно назвать миром реальность, в которой существует лишь смерть. Смерть бегущих в ужасе застывших в движении людей. Смерть птиц, упавших на землю с расправленными для полета крыльями. Смерть деревьев, трав, рек – застывших, словно время остановилось…

Застывших… остававшихся застывшими до моего появления…

Но Жизнь, истинная жизнь это магия – ей достаточно всего одного дыхания, чтобы вновь заиграть всеми красками и оттенками.

И спустившись к горному ручью, я вдыхаю то немногое, что у меня осталось, чтобы увидеть как казавшийся стеклянным поток воды сначала медленно, испуганно, словно не веря в происходящее плывет, оттаивающим льдом, а затем срывается лавиной звенящей торжеством вниз, оживляя реку, следом озеро, распространяясь жизнью, яркой, солнечной, теплой, оживляя пядь за пядью весь мир, всех живых существ, всех… даже тех, чьи тела уже заняли.

От ликующего созерцания оживающего мира меня отвлек хрип раздавшийся среди вечных, готовых перейти в наш мир. И вновь вернувшись туда, я увидела, как падает сначала один, извиваясь и содрогаясь всем телом, затем второй, третий… Эпидемя смерти, среди казалось бы бессмертных. И последним аккордом торжества справедливости, прозвучал свист ветра, разбивающий окна падающего и уже не парящего в облаках замка…

Я не хотела видеть их смерти.

Не смогла.

Судорожным рывком, выжигая себя дотла, я разорвала связь, отпуская их мир, и освобождая наш.

И нить оглушающее лопнула, заставляя осознать себя, лежащей в грязи и судорожно пытающейся сделать вдох… затем выдох… и снова вдох…

Внутри была сосущая, пугающая пустота, вены горели, словно их подожгли изнутри, голова гудела после разрыва пространства, а надо мной было прозрачное голубое небо. Такое огромное, кристальное, чистое… красивое и свободное.

Я не слышала шагов Норта, словно оглохла, ощутила лишь его прикосновение, его касание к моему лбу, к щекам. В следующий миг его встревоженное лицо затмило небо, темные с фиолетовым отсветом глаза с тревогой вглядывались в мои, судя по движению губ, он что-то говорил, спрашивал, практически требовал… я только улыбалась в ответ. Улыбалась, не слыша ни слова. Он понял это. Прикоснулся к ушам, нахмурился, пытаясь что-то сделать, и опустил руки.

– Временно, – произнес четко, так чтобы я смогла прочитать по губам.

Кивнула и улыбнулась вновь.

Улыбнулась, чтобы не заплакать. Не завыть, выплескивая всю свою боль, не зареветь, выдавая все свои чувства. Я только что спасла их всех… я только что убила самых близких мне людей… мне по ночам будет сниться лицо бабушки… я так и не попрощалась с дядей Тадором… Моя боль, не идущая ни в какое сравнение с тем, что отступники больше никогда никого не убьют… Просто боль, такая ничтожная в сравнении с осознанием совершенного…

Норт попытался поднять, но я отстранила его руку и села сама.

Села, вытерла мокрое от слез лицо и огляделась – от арены практически ничего не осталось, от трибун – вообще ничего. По всему периметру бушевавшего здесь смерча имелись лишь щепки растертого едва ли не в пыль дерева, осколки стекол, местами фрагменты крыши, видимо сохранившиеся благодаря магическим щитам. Но ни крови, ни фрагментов тел – судя по всему не пострадал никто, Норт справился. Я взглянула на него, улыбнулась, протяну ладонь коснулась его руки, и, держась за него, все же встала сама.

Поднявшись с трудом, пошатнулась, но удержалась, вглядываясь в черное тело передо мной. Не знаю страдал ли Ульгер перед смертью, но судя по искаженному выражению лица как минимум свою смерть он прочувствовал… Надеюсь ему было плохо. Так же плохо как мне, когда мама рассказывала, как тяжело отец пережил гибель своих родителей. Так же тяжело, как папе, который умер под горным обвалом. Хотя бы на толику тяжело как было мне, когда на моих руках умирал дядя Тадор…

Норт мягко взял за плечи, и развернул меня спиной к искореженному трупу… может и правильно… А может и нет, потому что в двух шагах от нас стоял мрачный как предгрозовое небо Гаэр-аш, и от его взгляда я вздрогнула.

Ректор что-то сказал… я ничего не услышала.

Он протянул руку, и написал в воздухе… Пламя я увидела… а слова нет. Ни одного слова. Гаэр-аш вопросительно посмотрел на Норта, а тот не стал ничего отвечать, только крепче обнял мои плечи. Могла бы промолчать и я, но смысла не видела.

– Я выгорела, – произнесла, не слыша своих слов.

Жутковатое ощущение, но оно не помешало мне добавить:

– И выжгла кровь Кошек.

Глава Некроса взглянул на меня лишь мельком, и вновь посмотрел на Норта. Дастел стоял, все так же крепко придерживая меня, и ни сказал ни слова. Под требовательным взглядом родственника, он лишь кивнул в итоге.

– Магия? – спросил ректор.

Я не услышала – прочла по губам.

Норт отрицательно мотнул головой. Ректор сжал зубы с такой силой, что на скулах затанцевали желваки… Несколько секунд смотрел в сторону, а затем все вокруг вдруг заполнило пламя.

Синее, обжигающее, вызывающее боль…

И схлынуло, оставляя меня совершенно одну в моей комнате в доме Гаэр-аша.

***

Что-то слышать я начала примерно через час. Сидя в прохладной ванне, я касалась пальцем мыльных пузырей, лопая их один за другим… Внутри было все выжжено, гнетущая пустота вызывала желание плакать дальше, но я уже оплакала всех, кого могла. Не знаю, слышал ли кто-то мои рыдания – прежде чем уйти в ванную, я оставила на двери записку: «Со мной все хорошо. Магии больше нет. Магии крови нет тоже. Кровь кошек выгорела дотла. Отступников уничтожила. Хочу побыть одна, в ванную не заходить».

И вот теперь я лопала один мыльный пузырек, за другим… Надежды на счастливое детство – плик. Надежда, стать некромантом и получить лицензию и свободу – плик. Надежда стать артефактором – плик…

Я выжгла больше, чем планировала.

В моем плане не было такого пункта как «Оживление мира отступников», я планировала разорвать связь их мира с нашим… но эмоции, боль от осознания, что я убиваю дядю Тадора, несдержанность и как итог – артефакты я больше не чувствовала тоже. И очередной мыльный пузырек лопнул от моего прикосновения.

Я знала, что больнее будет потом, сейчас слишком нервировало ощущение жжения по венам и пустоты внутри, пустота вообще давила, заставляя хватать воздух губами в попытке надышаться и перестать чувствовать, как разрастается пустыня внутри. Так вот я понимала, что больнее будет потом… но и сейчас было больно, и я не знала, как буду жить дальше.

Все о чем могла думать – заберу братьев из клана Эдвина. Да я их практически не знаю, отчим не давал общаться, высылая их из замка когда приезжала я, и не привозя в академию, когда виделся со мной, но они мои братья, я надеялась, что мы сможем стать семьей хотя бы теперь. Почему-то была уверена, что Эдвин препятствовать не станет, как бы он теперь уже ко мне не относился.

Впрочем, я знала, как ко мне теперь станут относиться… как к леди, и не более. Все, что я теперь из себя представляю – леди Риаллин кен Эриар, девушка без магии, без связей, с состоянием, которое мне не принадлежит и принадлежать уже никогда не будет. Это магиня может получив образование получить и свое наследство, а леди переходит из права собственности отца или опекуна, в право собственности мужа, не имея никаких прав на свои же деньги. Закон. И я лопнула еще один мыльный пузырек…

Мне было больно, и мысли о будущем вселяли тревогу, но я не жалела. Я ни о чем не жалела. Оглядываясь назад, я понимала, что судьба все расставила по своим местам, и я не зря попала в Некрос, не зря выгорела, пробудив наследие Мрака в ректоре, не зря активировала свою магию крови… Все было не зря. И как бы мне не было сейчас тяжело, я точно знала, что больше никто не погибнет на границе седьмого королевства, война там закончена, никого больше не выпьют отступники, спокойно проживут, не опасаясь мести и удара в спину, все участники сегодняшнего боя с отступниками… Я знала, что поступила правильно… Было ли мне от этого легче? Боюсь, что нет.

Стук в дверь заставил вздрогнуть.

– Риа, как ты? – послышался голос Норта.

– Наслаждаюсь всеми прелестями магического выгорания повторно, – с усмешкой ответила я.

– И… как? – с явным сомнением в моей нормальности, спросил Дастел.

– Шикарные ощущения. Обязательно посоветую данную процедуру всем знакомым магам, – заверила некроманта.

Норт хмыкнул.

Постоял за дверью несколько секунд, и спросил:

– Тебе помочь?

– Наслаждаться выгоранием? Да нет, спасибо, я вполне успешно справляюсь.

Еще один пузырек лопнул от моего прикосновения.

– Риа, я имел ввиду встать, одеться и…

Он замолчал. Лопнув еще один мыльный пузырь, я ответила:

– Норт, ты темный целитель, ты на расстоянии определил, что слух ко мне вернулся, соответственно так же явственно ощущаешь, что физически я в норме.

Я услышала его судорожный вздох, но едва Норт заговорил, перебила усталым:

– Я никого не хочу видеть.

Он не стал возражать, лишь спросил:

– Как долго?

Это был хороший вопрос… но у меня не было на него ответа. Такое бывает, когда раз и все ответы просто закончились. Ни одного не осталось…

Плик – и еще один мыльный пузырик лопнул от моего прикосновения.

Но я солгала Норту, я не «не хотела», я просто не могла сейчас видеть, как они все начнут смотреть на меня. Мне и так больно, а наблюдать жалость в глазах тех, кто давно стал дорог… просто не выдержу.

Послышался скрип двери, открывшейся в мою спальню, звук приблизившихся шагов и голос Гаэр-аша:

– Наша спасительница продолжает наслаждаться чувством торжества справедливости в одиночестве?

Норт ничего не ответил.

– Ясно! – холодно произнес ректор. – Я тогда всех выставлю, и распоряжусь, чтобы ей ужин принесли в комнату.

– Выставишь всех? – как-то странно спросил Норт. – Включая посольство гоблинов, двух королей и племянника правителя Темной империи?!

– Не проблема. В любом случае это не будет первым международным скандалом в моей жизни, – насмешливо сообщил лорд Гаэр-аш. – Она в норме?

– Физически да, – глухо ответил Норт. – Наш король, Герон Даграэш Четвертый, отказался от своей… «идеи» о вручении приза победителю?

Гаэр-аш иронично ответил:

– Дядя поставлен в непростые условия проблемы выявления победителя, для начала. – И серьезным тоном добавил: – Но уже предупрежден о последствиях неосторожных высказываний. Я разберусь.

Ректор произнес это несколько устало, но уверенно. Абсолютно уверенно. С непоколебимой уверенностью того, кто теперь мог не просто настаивать, на изменении королевского решения – а требовать. Гаэр-аш был сильнее. Теперь он был сильнее даже правителя четвертого королевства… и всей его армии.