Текст книги "Замок"

Автор книги: Елена Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Становитесь туда, – услышала она и увидела, как он указывает ей на нишу в противоположной стене. – И стреляйте или вонзайте нож в того, кто окажется к Вам ближе всего.

– Но, граф, – прошептала Абигайль. – Я никогда прежде не убивала людей!

– Вам придется убивать не людей, а вампиров, а это совсем иное дело. Кроме того, сделать это гораздо труднее. Тише! Они уже здесь.

И действительно, послышался сначала далекий, а потом все более четкий и громкий перестук колес, и слышно было, как экипаж остановился перед воротами, фыркнула и цокнула копытами лошадь, кто-то спрыгнул и стал открывать ворота. Это оказался один из пассажиров; возница остался на своем месте, и коляска въехала в темный коридор. Тот, кто открыл ворота, снова закрыл их и заложил засов, потом подошел к экипажу, намереваясь заглянуть внутрь.

Ксавьер Людовиг шагнул из ниши по направлению к нему – он безошибочно чуял вампира. Тот резко повернулся и взялся за шпагу, но не успел ничего ни сделать, ни крикнуть: короткий удар – и тело, продержавшись на ногах несколько секунд, осело на пол и не подавало признаков жизни.

– Что Вы так мешкаете? – раздался нетерпеливый голос возницы. – Ведь нам велено поторапливаться, пока солнце скрыто за тучей…

Ксавьер Людовиг стоял лицом к нему. Тот, заподозрив неладное, спрыгнул с козел и скинул шляпу и темный плащ, больше похожий на крестьянскую накидку. Под накидкой оказался обладатель офицерского мундира и большой шпаги, ставший вампиром, судя по всему, недавно. Похоже, это был храбрый малый, глаза его сверкнули, а рука выхватила шпагу умело и уверенно:

– Что здесь происходит? – крикнул он. – Кто Вы?

Ксавьер Людовиг молчал. Вампир держал оружие в боевой позиции:

– Ведь Вы один из нас! Что за шутки? Кто Вы такой? Я не узнаю Вас… – и тут он заметил зеркальный клинок, уже занесенный для удара. – Ах, вот Вы кто!..

Но простым оружием невозможно было оказать сопротивление: меч переломил шпагу, как соломинку, вампир рухнул, рассеченный почти пополам, и остался лежать неподвижно.

Из экипажа выпрыгнул третий, чтобы обойти коляску и подойти к агрессору с другой стороны, но это не спасло его. Абигайль прыгнула ему на шею, как кошка, схватила его за волосы и стала наносить ножом один удар за другим в горло. Вампир взревел от ярости, извернулся и откинул нападавшую с такой силой, что она оказалась отброшена к стене, а нож выпал из ее руки. Но этой секунды оказалось достаточно, чтобы граф подоспел на помощь. Клинок описал полукруг в тесноте ограниченного пространства – и голова вампира покатилась в угол.

Из коляски они вытащили человека в бессознательном состоянии и со связанными руками и ногами. При ближайшем рассмотрении, освобождая его от пут, они без труда узнали Фредерика. Абигайль разволновалась:

– Ах, что это с ним, граф? Он ведь не умирает, нет? Почему он не отвечает?

Глаза ее наполнились слезами, а голос дрожал. Она стала похлопывать молодого человека по щекам, причитая:

– Но почему же он так долго не приходит в себя? Что они с ним сделали?

Ксавьер Людовиг пожал плечами. Потом приподнял за подбородок голову Фредерика и отвесил ему такую пощечину, что Абигайль вскрикнула возмущенно: «Как Вы можете?», а Фредерик открыл глаза. Взгляд его был мутный, да и в помещении было темно, поэтому он не сразу узнал своих спасителей. Узнав же, полностью пришел в себя, взгляд его прояснился, а первые слова: «Где же баронесса?» – заставили графа и Абигайль переглянуться, а потом посмотреть в коляску.

– Ее там нет? – понял Фредерик по их взглядам. – Она там была, уверяю Вас! Я был в обмороке, но не в бреду!.. Постойте, ведь коляска останавливалась один раз после того, как подъем закончился! Они вытащили ее там! Где же она может быть?

Ксавьер Людовиг почувствовал, как земля поплыла у него под ногами.

– Вот что, – обратился он к Фредерику, пытаясь не утратить самообладания. – Умеете ли Вы ездить верхом без седла?

– Смогу, – ответил тот, не колеблясь. – В детстве много ездил без седла.

– Отлично. Обрежьте лишнюю упряжь, верхом будет быстрее, к тому же из этого коридора вывести коляску назад займет много времени, и во весь опор – к конторе нотариуса. Мне нужен договор о продаже замка как можно скорее! А Вы, сударыня, – он посмотрел на Абигайль, – будете главным исполнителем. Оборачивайтесь летучей мышью и летите вперед, сейчас нет солнца, но поспешите! Если в конторе кто-то окажется, оглушите его и свяжите, да не нанесите же большого вреда. Прошу Вас, господа, не будем терять времени!

– А баронесса? – Фредерик уже обрезал постромки.

– Я пойду один. Вы придете потом на звук. Вот Вам все пистолеты и заряды, – он передал молодому человеку оружие.

– Как мне обернуться летучей мышью? – воскликнула Абигайль растерянно. – Что говорить? Или делать?

Но Ксавьер Людовиг уже нажал на камень потайного хода, и стена повернулась.

– Это получится само! – крикнул он, скрываясь за плитой, которая через несколько секунд вновь встала на прежнее место, став просто углублением в стене.

Он двигался по тайным галереям со всей возможной скоростью, на ходу лихорадочно вычисляя, где мог остановиться экипаж сразу после подъема на холм. «Если я не ошибаюсь и если там нет другого входа, о котором я не знаю, то это должен быть вход в боковой стене старых построек, а если это так, то ее не могут привести ни в какое другое место, как в тот зал, где я видел Князя нынче ночью. Вряд ли он переехал… Впрочем, они могут повести ее куда угодно! Ну почему, почему они выбрали ее, а не кого-либо другого? Зачем она вообще приехала в этот город? В. Кр-ы были не беднее нашего, наверняка у них остались дома в других местах. Что же с ними случилось, если не осталось прямых наследников?.. Успеть бы… Я не переживу, если не успею. Покончу с собой, к черту эту таинственную миссию, дар… Я не выиграл ни одного сражения у этих тварей, наверное, старик был прав… Пусть придет другой воитель, умнее и ловчее меня… Ты, чье имя я не могу произнести, спаси и сохрани ее! Ведь она верит в тебя! Я тоже верил…»

Наконец он почувствовал, что цель близка. Коридор становился все более узким, и вот стали слышны голоса, и запахло дымом. Он понял, что еще несколько шагов – и он ступит на тлеющие угли: выход из потайного хода находился внутри камина, сбоку. Это был старый камин в старой части замка, высокий и глубокий. Чтобы выйти из этого хода в зал, надо было бы пройти через огонь. На счастье, огонь уже погас, угли подергивались пеплом, и пройти по ним не составило бы большой опасности.

– Нет, нет, – послышался низкий голос Князя. – Ее мы не будем трогать. Во всяком случае, пока. Я уверен, что он придет.

– Но, господин, – раздался голос того, кого называли Французом. – Ее нельзя отпускать! Она приведет сюда весь город!

– Мсье, Вы храбрец, но из Вас никогда не вышло бы стратега! Есть вопросы поважнее минутного удовольствия. Что – она? Мне нужен этот негодяй с мечом!..

«Да, ведь он намеревался использовать ее как приманку! И ждет меня. Значит, они готовы к встрече. Ну, что ж…» – пригнувшись, он прошел по углям и вышел из камина в зал.

Позиция оказалась не очень выгодной, хотя за спиной у него и оставался путь к отступлению.

Князь сидел в кресле, теперь поставленном так, чтобы он мог видеть происходящее в зале, и довольно далеко от камина. Доминика стояла в середине, окруженная вампирами. Руки ее не были связаны, а на лице не было испуга. Даже удивления не было в ее глазах, а скорее – нетерпеливое ожидание. В самом зале вампиров было немного: видимо, наиболее приближенные к особе Повелителя, но в распахнутых настежь дверях толпились другие, вытягивая шеи, пытались разглядеть поверх голов стоящих впереди происходящее в зале, словно зрители в театре, которым достались плохие места.

Как бы то ни было, они не ждали его с этой стороны. Вампиры ахнули, волнение прошло по их рядам. Доминика подавила в себе вздох облегчения, и тихое торжество блеснуло в ее глазах, но Ксавьер Людовиг не видел этого блеска: он избегал смотреть в ее сторону. Ему казалось, что если он посмотрит на нее, то все вампиры сразу разглядят его слабость и он утратит свое над ними превосходство, и без того сомнительное.

– А-а! – низкий глухой голос Князя звучал торжествующе. – Вот, наконец, и Вы, сэр молодой нахал! Я был прав, Вы пришли! Отвечайте-ка, кто Вы такой и почему безобразничаете в моем замке?

– Замок этот не Ваш, никогда не был и не будет Вашим!

– Бросьте! Я его купил. Вместе со всем Городским управлением!

– Вы прекрасно знаете, что сделка незаконна! Я, владелец замка, граф Кронверк, не подписывал договора!

– Последний граф Кронверкский, молодой наивный романтик, убил моих посланцев, а затем и себя, выйдя на солнечный свет, – повисла тягостная пауза, но длилась она недолго. – Даже если Вы не лжете, кто подтвердит Вашу личность? Вы один!

– Не требуется никакого подтверждения – и Вы, и я знаем истину!..

– Если хотя бы один, – продолжал Князь свой странный монолог, – человек или не человек подтвердит Ваши слова, в вашем присутствии здесь окажется некоторый смысл. Кто готов? – и он обвел взглядом своих подданных.

По рядам вампиров пролетел смешок. И ухмылки замелькали на их лицах, но тотчас исчезли, потому что Доминика, неожиданно для самой себя и уж тем более для остальных, сказала:

– Я могу подтвердить личность этого господина! – и, не дожидаясь, когда ей попытаются заткнуть рот, продолжила: – Хранящийся в Городском управлении портрет последнего графа Кронверкского является точной копией…

Вампиры зашумели. Князь нахмурился и взмахнул рукой так, что ветер пронесся по лицам:

– Ваше слово, сударыня, не имеет…

Но та, набрав побольше воздуха в легкие, выкрикнула, стараясь перекричать Князя, и ей это удалось, потому что никто не ожидал такой дерзости от приговоренной жертвы:

– …этого господина, называющего себя таковым!

Наступила тишина. Что-то изменилось, что-то неуловимое, как ветер за окном, которого не чувствуешь, но знаешь, что он есть, и это изменение было не в пользу захвативших замок. Князь, не поворачивая головы, переводил взгляд с графа на Доминику, и пустые и тусклые провалы его глаз становились все страшнее.

– Ну вот что, молодые люди! – сказал Князь глухо и ударил в пол своей тяжелой тростью. – Ваша осведомленность в оккультных науках, сударыня, заслуживает не меньшего признания, чем ваша дерзость.

«Какие оккультные науки? – изумилась Доминика. – Просто у тебя на лбу было нарисовано, сколь важно это – подтвердить личность графа, и без того для всех очевидную. Но как важно для вас было, чтобы сказали: «Это он!» Сколь важно, столь же и нежелательно – вот вам!..»

– Тем не менее, все это не имеет никакого значения, – продолжал Князь. – Пусть Вы действительно граф Кронверк, это ничего не меняет. Люди считают Вас умершим. Люди продали мне замок, а я его купил, и теперь я его владелец, я хозяин Кронверка, а у Вас осталась только фамилия, ха-ха!.. Но разговор наш будет не об этом, – слова Князя падали в звенящую тишину зала, как камни. – Я вижу, милостивый государь, Вам небезразлична эта дама. Да, я это вижу, это увидит даже слепой. Так вот, я меняю ее на Ваш меч. Думайте быстро! Вы отдаете мне меч, а я отдаю Вам вашу даму, и можете делать с ней, что хотите: съесть или отпустить на все четыре стороны. Но поторопитесь с ответом: мои подданные голодны, и им не нравится мое решение. Ну же! Ведь она небезразлична Вам, не так ли? Вы можете спасти ее, а можете стать свидетелем ее гибели. Вы не успеете и одного раза взмахнуть Вашим оружием, как несколько пар клыков вцепятся в ее нежное белое горло.

Тишина стала такой, что казалось, будто она вот-вот взорвется и всех оглушит и изрежет осколками, как чугунная бомба. Прошло несколько мучительных бесконечных секунд, когда Ксавьер Людовиг услышал спокойный тихий голос:

– Они не намерены отпускать меня! Не дай Вам Бог, граф!..

– Клянусь, что отпущу! – воскликнул Князь, и в пустой черноте его глаз даже мелькнуло какое-то выражение. – Я так тронут Вашим сентиментальным благородством! Граф ли Вы или кто-то другой – безразлично! Вы сможете уйти, взявшись за руки, Вам никто не станет препятствовать! В сущности, что такое власть и могущество по сравнению с этим великим чувством?! Вы будете знать, что спасли любимую женщину. Почему же Вы колеблетесь?

Ксавьер Людовик смотрел в глаза Князя, как в жерла пушек. И тут словно пелена спала с его глаз, он вспомнил: «Не только поступки твои, но и слова – все материально, и даже мысли и желания, особенно высказанные вслух. Твои мысли и желания – такое же оружие, как и любое другое. Надо только научиться им пользоваться… Вот почему они так оцепенели от ее слов! И что значит вся эта базарная торговля? Что этот всемогущий Князь… ничего не может мне сделать? Никто не может забрать меч у воина, пока тот продолжает битву», – сам ли он вспомнил, или таинственный отшельник в своем невидимом присутствии шепнул ему, напоминая… «Да, он не может забрать меч у меня, пока я продолжаю битву, но почему этот торг?! Разве они не могут выстрелить в меня? И тогда я наверняка выроню меч. A может, дело в том, что я, граф Кронверк, не подписывал договор купли-продажи, сделка незаконна и этот Князь – не владелец замка? А раз он не владеет замком, то не может завладеть и мечом? Не может завладеть им силой – и поэтому торгуется?..»

Князь не сводил с него взгляда, ловя каждое его возможное движение, каждую тень на его лице.

Все вампиры переводили полные нетерпения взгляды со своего Повелителя на отступника, называющего себя графом и, хотя они и окружали Доминику плотным кольцом, но не смотрели на нее.

Боковым зрением Ксавьер Людовик увидел, как она двигает левой рукой, только кистью, не шевеля плечом, медленно, очень медленно, так, как мужчина искал бы на ощупь карман.

– Ну же, граф! – раздался снова голос Князя. – Сделка?

«Уж не принимает ли он меня за идиота? – думал Ксавьер Людовиг, молясь, чтобы никто не заметил движения Доминики. – Неужели он мог хоть на миг предположить, что кто-либо отдаст такой клинок добровольно?.. Мы и так уйдем отсюда, взявшись за руки…»

В этот момент в каминной трубе послышался шорох и это еще больше отвлекло внимание от Доминики, потому что из камина вылетела летучая мышь. В лапках она держала и с немалым трудом удерживала свернутые в тугую трубку листы плотной бумаги. Летучая мышь подлетела к графу. Удерживая меч правой рукой, левой он схватил свиток и крикнул: «Назад!» Вампиры ахнули и дрогнули, не сразу поняв, что это было сказано не им, а летучей мыши, которая незамедлительно скрылась вновь в дымоходе камина.

Князь начал приподниматься со своего кресла. Выражение лица его было ужасно. Со словами: «Вот договор о купле-продаже замка Кронверк!» – Ксавьер Людовиг бросил бумаги на тлеющие угли камина.

Князь застыл неподвижно. Бумага была плотной и не сразу начала чернеть по углам. Кто-то из вампиров бросился к камину с намерением выхватить документ, но взмах меча – и тот, завывая от боли, откатился в сторону. Напряжение звенело в воздухе, и никто не поспешил на помощь раненому. Листы договора на углях камина нагрелись и вспыхнули яркими язычками бесшумного пламени. Вампиры ахнули. «Значит, это важно? Не только знать, но и сказать вслух? Как интересно!..»

– Мы не видели текста, – раздался в тяжелой тишине голос Князя. – Может, это совсем другой договор?

– Отчего же Вы тогда столь напряжены и испуганы? Замок – мой, а вы – агрессоры и оккупанты!

Один из вампиров, окружавших Доминику, шагнул к ней. «Все! – сказал себе Ксавьер Людовиг, занося меч для нового удара. – Больше нельзя терять ни секунды!»

Тогда произошло нечто, оказавшееся неожиданным для всех. Доминика повернулась лицом к подошедшему к ней почти вплотную вампиру. В левой руке она сжимала свой казавшийся игрушечным пистолет со взведенным курком. Быстрым и точным движением она приставила короткое дуло пистолета к правому глазу вампира и нажала курок. Грянул выстрел, оглушительный в ограниченном пространстве. Порохового дыма и гари было на удивление мало.

Вампир схватился за глаз, которого больше не было. Голова его была обезображена: ранение, конечно же, оказалось сквозным, и пуля проделала в его затылке выходное отверстие величиной с небольшое блюдце. Он не мог умереть от простого свинцового заряда, но и восстановить глаз тоже не смог бы.

– Эта ведьма лишила меня глаза! – взревел он. – Правого глаза!

Мгновенного замешательства в рядах вампиров оказалось достаточно, чтобы Доминика выхватила шпагу из ножен у того, что продолжал держаться за выбитый глаз, а Ксавьер Людовиг двумя взмахами меча разметал по углам уцелевших вампиров, которые поддерживали тех, кому не удалось избежать ударов смертоносного для них клинка.

Они оказались лицом друг к другу. Взгляды их встретились, и в этот миг где-то близко раздался сильный и долгий, настоящий удар грома, не прежнее глухое ворчание в глубинах тучи, и сверкнула молния. Ее бело-желтый неживой свет проник в зал даже сквозь закрытые ставни, даже стены, казалось, пропустили этот свет, настолько он был ярким. «Люди в городе примут выстрел за удар грома, – сказал себе Ксавьер Людовиг. – Это хорошо, что гроза…»

Доминика взмахнула шпагой, обеспечивая безопасное пространство перед собой; не сговариваясь, они развернулись спиной друг к другу.

Вид Князя был ужасен. Казалось, глаза его вот-вот извергнут огонь, а голос прозвучал, как эхо громового раската:

– Что же вы медлите? Убейте их! Где ваши пистолеты? Выстрелите ему в голову, и он выронит меч! А она – она всего лишь смертная женщина, для нее окажется роковой любая царапина!

Несколько пар рук потянулось к пистолетам, но Доминика выстрелила снова, два раза подряд, почти наугад – и удачно: одного она поразила в правую руку, а другого опять в голову.

Вампиры снова ахнули и отступили: «У нее несколько зарядов в одном пистолете! – пронеслось по их рядам. – И сколько же их всего?!»

– Бестолочи!! – взревел Князь. – У нее же простые свинцовые заряды! Они безопасны для вас!

Вампиры стали группироваться вокруг своего Повелителя, но непонятно было, пытаются ли они его защитить или, наоборот, сами ищут у него укрытия.

«Снести ему голову? – думал Ксавьер Людовиг. – Чего от него ожидать? Как с ним бороться?»

Не отводя взгляда от страшных провалов нечеловеческих глаз Князя, он прошептал:

– Прикройте меня, сударыня.

– Я плохо фехтую, – также шепотом ответила Доминика.

– Ничего. Достаточно.

В это время где-то в глубине коридора, в котором толпились вампиры, хлопнули двери, и потянуло сквозняком, холодным воздухом, приятной влагой. И сразу же послышался голос Фредерика:

– Граф! Я в конце коридора! У меня все ваши пистолеты с серебряными пулями и бутыль со святой водой!

– Разлейте ее перед собой! – крикнул ему Ксавьер Людовиг. – И на себя тоже! Держитесь!

И он пошел навстречу Князю.

Внешность Повелителя Тьмы менялась непостижимым образом. Он не становился похож на какого-нибудь ужасного монстра, но вместе с тем в нем оставалось все меньше человеческого, и если раньше его выдавали только глаза, то теперь уже весь он казался одной большой маской, тонким карнавальным костюмом из бумаги, и впечатление было такое, что сейчас порвется эта бумага и под ней откроется нечто действительно страшное: его настоящая внешность.

– Граф Кронверк! – он встал, выпрямившись во весь свой немалый рост, тяжело опираясь на огромную трость, но это не выглядело признаком слабости, наоборот.

– Граф Кронверк! – голос его тоже изменился и теперь звучал еще более глухо и грозно. – Я признаю Вашу личность и предлагаю Вам почетный договор! Вы имеете право на владение этим мечом, но станьте моей правой рукой! Я предлагаю Вам силу и власть почти неограниченную! Вдвоем мы подавим сопротивление безумцев, еще не сдавшихся, и будем править миром! Вечно!

Ксавьер Людовиг набрал побольше воздуха в легкие и начал поднимать меч для удара:

– Прекратите, Князь, уламывать меня, как капризную девку! Сделки нет!

Он сделал еще шаг по направлению к Князю, занося меч над левым плечом, чтобы описать полный круг.

Но меч вдруг сделался тяжел и с каждым мгновением становился все тяжелее. Ксавьер Людовиг еще не успел полностью осознать этого факта, как в этот самый миг Князь оказался стоящим от него на безопасном расстоянии нескольких шагов. Черты его лица, ставшие еще больше похожими на страшную маску, стали расплываться, теряя четкость, а сам он казался видением, сотканным из дыма чадящего камина и ночного кошмара. В зале повисла неживая тишина и раздался хохот, оглушительный и дробящийся на множественные эхо:

– Ты мальчишка, Кронверк! Тебе ли тягаться со мной? Тот, кто отдал тебе свой меч, мог бы стать для меня достойным соперником, но не ты! И я не стану играть с тобой в прятки, я приду позже, когда обстоятельства будут благоприятствовать мне! А пока – на этой земле есть места, где меня не будут беспокоить подобные нахалы! Через сто, двести, триста лет Перекресток Кронверка будет моим!

После этих слов Повелитель Тьмы совсем утратил четкость очертаний. Вместо него образовался небольшой черный смерч; сначала расплывчатый, он вскоре сгустился, оторвался от пола и направился к закрытому ставнями окну. Ставни задрожали, закачались, засов подпрыгнул в петлях и упал на пол, ставни распахнулись, ударившись о стены, а смерч, вылетев в окно, исчез.

В распахнутое окно ворвался шум ливня, очередной удар грома и вспышка молнии. Порыв сырого воздуха пронесся по залу, забрасывая капли дождя внутрь. Слышно было, как сильный ветер трепал листву деревьев, наполняя помещение запахом этой самой свежесорванной листвы и холодным и свежим воздухом.

Меч опять стал легким настолько, что Ксавьер Людовиг едва не выронил его. Он чувствовал себя опустошенным и уничтоженным. Даже гроза не радовала. Почему так вышло? Как сражаться с этим Князем, или кто он там на самом деле, если он не принимает боя?.. Надо было вынудить его принять бой! Поставить его в такие условия, чтобы ему не оставалось иного выхода. Но как? И что теперь?..

Чья-то теплая рука коснулась его руки, он вздрогнул от неожиданности и обернулся. Доминика стояла рядом, не выпуская шпаги из правой руки и не теряя из вида вампиров, застывших словно в гипнотическом оцепенении.

– Не падайте духом, граф, – сказала она тихо. – Это еще не поражение.

Ее темные глаза смотрели внимательно и спокойно. Ксавьер Людовиг подавил вздох:

– Но это и не победа.

– Ничего, – она улыбнулась уголками губ. – У Вас будет возможность реванша… А что делать с этими?

Она кивнула в сторону замерших вампиров.

– С этими? – он развернулся лицом к толпе, и глаза его сверкнули тем нехорошим блеском, что несвойственен человеку. – С этими? – повторил он почти злорадно. – Эй, госпожа любительница балов! Где Вы? – позвал он.

Тотчас из камина вылетела летучая мышь, словно только и дожидалась зова, и зависла в воздухе.

– Примите человеческий облик, сударыня, и закройте окно!

«Нет, он положительно не годится в объекты моего внимания! – думала Абигайль, спеша, тем не менее, исполнить приказ. – Он так и намерен мною командовать, как генерал солдатом? Даже с этим юношей он любезней, чем со мной, а я все-таки дама!»

Но граф уже будто и вовсе забыл о ней, и она стояла у закрытого окна, не зная, что делать дальше, и не без некоторого чувства невольной ревности наблюдала, как граф взял Доминику за руку, подвел ее к камину и сказал: «Уходите по коридору влево. Где-то здесь недалеко есть решетка, она закроется следом за Вами и убережет от погони. Потом я найду Вас…», – а она покачала головой: «Я останусь с Вами. Не теряйте времени!» – «Обещайте мне уцелеть!» – прошептал он, а она улыбнулась и ответила: «Обещаю!» – и при этом как они смотрели в глаза друг другу!

«На что они рассчитывают? – думала Абигайль, не осознавая, что ей слегка завидно, что не она является объектом тревоги и заботы графа и не ей он смотрит в глаза таким взглядом… – Она человек, а он – вампир. Хотя и чрезвычайно благородный, но все равно вампир!»

Ксавьер Людовиг перехватил меч поудобнее обеими руками и крикнул:

– Фредерик!

– К Вашим услугам!

– Берегите себя!

Это была бойня! Те, кто пытался оказать сопротивление, пали первыми, и это даже нельзя было назвать сопротивлением. Другие пытались бежать, но бежать было некуда: Доминика со шпагой в руке и Абигайль, опять принявшая облик летучей мыши, не подпускали их к камину, а открыть засовы на окнах они не успевали. В коридоре – единственном выходе из зала – Фредерик, прижавшись спиной к дверям, поражал их серебряными пулями в голову, в сердце, одного за другим, а они не могли приблизиться к нему, чтобы навалиться толпой и уничтожить, потому что не могли ступить в святую воду, разлитую перед ним. Они могли бы в него выстрелить, – но не выстрелили… Паника царила в коридоре и в зале. Через непродолжительное время все было кончено.

Ксавьер Людовиг остановился в середине зала. Он тяжело опирался на меч и пытался восстановить дыхание. Его одежда и лицо были забрызганы высыхающей кровью. Ему хотелось обернуться и посмотреть на Доминику и убедиться, что с ней все в порядке, но он опасался испугать ее своим видом. В этот момент послышался голос Фредерика:

– Граф! Что мне делать? Здесь гора трупов, наполовину сгоревших! Они падали в святую воду и сгорали в ней, будто в огне! Невиданно!

«Что же тут невиданного?» – усмехнулся про себя Ксавьер Людовиг. Он поспешил через зал, остановился в дверном проеме, чувствуя, как предательски дрожат ноги, и привалился плечом к косяку, боясь упасть. «Что же, это всегда так бывает после боя с нечистой силой? Утомительно…» Его вновь охватил озноб, как тогда, в первый раз. Стараясь не стучать зубами, он сказал:

– Обождите немного. Тела не полностью сгорели. Не исключено, что у кого-либо из них уцелели зубы, это может быть опасно. Видите в этой наружной стене два окна, их нужно будет открыть, и солнце завершит работу, начатую Вами…

Доминика пребывала в растерянности.

«Что же теперь? – стучало в голове. – Следуя традициям романтических поэм, мы должны броситься друг другу в объятия».

Тут сознание словно раскололось и раздвоилось, словно два человека в ней, один разумный, а другой не очень, заспорили между собой: «Какие объятия? Ты с ума сошла! Он же вампир!» – «Ну и что?» – «А то, что тотчас же получишь клыки в шею!» – «Он благородный человек!» – «Он вампир, а не человек!» – «Ну и пусть! Пусть получу клыки в шею! Тогда я стану, как он, и мы будем вместе до скончания времен!..» – «Да ты обезумела совсем! Сходи в церковь, помолись, несчастная!..»

Она потрясла головой, отгоняя прочь безумные мысли. «Ну, не в объятия, но хоть подойти-то к нему надо! – и она сделала несколько шагов по направлению к двери. – Ведь не бросится же он на меня, в конце концов! Если бы это входило в его намерения, то давно бы уже бросился…»

Он обернулся, посмотрел на идущую к нему Доминику и покачал головой:

– Не стоит приближаться ко мне, сударыня. Это может быть опасно.

– Нет, – улыбнулась она в ответ. – Самое безопасное место в целом мире – это рядом с Вами.

Он попытался улыбнуться ей в ответ, но губы дернулись, как в судороге, и улыбки не получилось.

– Нет, – сказал он. – Безопаснее всего для Вас будет как можно скорее покинуть этот город и никому не рассказывать о том, чему Вам довелось быть свидетелем.

– А Вы?

– Я должен остаться здесь. Моя миссия не окончена.

– Значит, мы больше не увидимся?

– Так будет лучше для всех.

Разумный человечек в голове Доминики опять подал голос: «Чему ты огорчаешься, глупая? Великолепное приключение, но не более того! И не должно стать ничем более! Что ты выдумала, в самом деле? Ты же разумная женщина. Ну, сделай реверанс и – все было очень мило, прощайте, граф!..»

– Что ж, – сказала она вслух. – Прощайте, граф.

– Прощайте, баронесса, – ответил он, с трудом шевеля немеющими губами, не в силах отвести взгляда от ее лица.

– Но Вы, во всяком случае, проводите меня?

– Да. Конечно. Я провожу Вас.

Он откинул с прохода к стене остатки тел, не сгоревшие еще полностью рассыпающиеся черные кости. Фредерика, снявшего засов и раскрывшего двустворчатые высокие двери, он не видел. «За что? За что? За какой такой страшный грех?.. Я не хочу этого!..»

В танцевальном зале сквозняк гонял по полу черный пепел. Тяжелые пыльные шторы были опущены и было очень темно. Он подошел к одной из них и дернул вниз. Истлевшие шнуры не выдержали, и ткань, оседая крупными мягкими складками, упала на пол, подняв облако из серых хлопьев пыли и паутины. Солнце еще не вышло, но гроза уже теряла свою силу, гром гремел не так сильно и часто и вместе со вспышками молний отползал все дальше за лес, и теперь над городом и замком проливался обильный и освежающий дождь. В разбитые секции окна заносило капли и сорванные ветром листья.

Они шли рядом, стараясь не смотреть друг на друга. Когда поравнялись с зияющим провалом в раме и осколками зеркала на паркете перед ним, Ксавьер Людовиг остановился и посмотрел на Доминику.

– Сударыня, – сказал он, – позвольте мне… подарить Вам… одну вещь… в знак… Впрочем, без всяких знаков. Потому что рано или поздно ее найдут, а мне не хотелось бы, чтобы эта вещь попала в случайные руки.

– О чем Вы говорите? – удивилась Доминика. – Какую вещь? Право же, граф, не стоит…

– Нет, нет! – он сделал протестующий жест свободной рукой. – Не отказывайтесь, умоляю Вас! Эта вещь не запечатлена на портретах и не была внесена в реестр наследия, никто не посмеет… Пройдемте, это недалеко и не задержит Вас надолго.

Движимая скорее нежеланием расстаться, чем любопытством, она послушно пошла за ним. Пройдя через зал и еще несколько расположенных анфиладой комнат, они оказались в коридоре с закрытыми ставнями на окнах по одной стороне, а по другой – с рядом больших дверей с массивными ручками в виде львиных голов, держащих в пастях железные кольца.

– Этот коридор соединяет Дворец со старыми постройками, с тем, что мы всегда называли Замком. За этими дверьми – кладовые, хозяйственные помещения и подвалы, это было построено вместе с замком, – он остановился возле двери, первой в ряду. – Считалось, что это – фальшивая дверь, что ее сделали, чтобы не нарушить симметрии, образуемой линией дверей, но это не так.

Он поставил меч рядом с дверью, прислонив его к стене, взялся за кольцо обеими руками и начал поворачивать его. Кольцо заскрипело, но поддалось и стало медленно вращаться против часовой стрелки.

– Вот, – продолжал Ксавьер Людовиг, повернув кольцо на полоборота, – если открывать его таким способом, обычным, то за дверью действительно окажется стена.