Текст книги "Ведьма"

Автор книги: Елена Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Ну, ладно тебе, а то зазнаюсь… А что за фирма-то у твоего друга?

– Пи-Ар-Агенство. Реклама чего хочешь. Он совладелец, держит какие-то акции. Знаешь что? Надо этого «Рыцаря» переводить на английский и двигать за рубеж. Что скажешь?

– Кто переводить-то будет?

– А ты не переводчик, что ли?

– Так я ж технический переводчик…

– Брось! Ты на первом курсе читала Байрона в оригинале. А Данте – на втором.

– Читать – другое дело. Читать легче. У меня времени нет ни на что!

– А чем ты занята?

– Ну… Надо же деньги зарабатывать.

– Ты давай переводи «Рыцаря» и издавай его за рубежом. Вот это будет зарабатывание денег.

– Таня, ты так говоришь, как будто уже все на мази!

– Ты никогда себе цены не знала. Я пока еще вякать не буду, я пока еще не жена, а вот если все будет хорошо, и мы быстро сделаем перевод, то я ему подсуну твой шедевр. Он вообще малость разбирается… ну, не совсем в литературе, а в том, что сулит успех. Записывай мой телефон и адрес, вдруг надумаешь позвонить или написать…

Двадцатого января они вылетели в Рим. Маргарита сияла отросшим каре, выкрашенным в «красное вино», ланкомовскими помадой на губах и лаком на ногтях, наслаждаясь сознанием того, что костюм стал заметно просторнее, чем месяц назад, а денег у нее достаточно, чтобы в Италии купить себе что-нибудь по– настоящему фирменное и классное. Выражение глаз Потапова стало еще более озадаченным, но она делала вид, что не замечает этого и как с ним, так и с его коллегами общалась исключительно по мере необходимости. Разместив делегацию по номерам отеля, попросила у администратора справочник «Желтые страницы» по городу. Оставив вещи неразобранными, быстро нашла адрес и телефон головного офиса по лотереям и выписала данные на листок. Потом по внутреннему телефону набрала номер Потапова:

– Игорь, мне нужно отлучиться на час. Может, чуть больше.

– Ладно, мы пока все равно никуда не собирались. Не заблудись!

Маргарита засмеялась. Возле гостиницы села в такси и назвала адрес. Оставалось пол-часа до обеденного перерыва и, зная привычки итальянцев, она рисковала не застать уже никого в офисе, или застать отключенные компьютеры и увидеть на лицах служащих откровенное нежелание их включать. Но ей повезло: персонал еще трудился, напряженно вглядываясь в экраны. Дежурный клерк готов был выслушать, но она сказала, что будет говорить только с начальником и попросила проводить ее. Клерк нарисовал улыбку, прикрыв ею выражение тревоги: «Уж не жалобу ли несет иностранка?..», но просьбу исполнил. Начальником оказался как раз тот господин, с которым три недели назад она говорила по телефону. Она узнала голос, а он сразу вспомнил разговор и заинтересовался, отчего такая секретность. Маргарита положила перед ним на стол свой загранпаспорт:

– Я хотела бы, чтобы информация о нашем разговоре и о моем выигрыше осталась исключительно между нами. Поэтому я обратилась лично к вам, возможно, обидев недоверием вашего служащего, у меня нет оснований недоверять ему. За эти деньги меня могут убить. Могут похитить мою дочь и потребовать выкуп в размере суммы выигрыша, или просто отнять билет или деньги – и я ничего не смогу поделать. Вы понимаете меня? Моя страна – «территория апачей», я работаю сейчас на группу бизнесменов и очень боюсь их.

Начальник понимающе улыбнулся:

– Вам нечего опасаться, синьорина… – он смотрел уже в ее паспорт. – синьорина Маргарита. Я понимаю вас. Но дело в том, что принято давать какую-то инофрмацию об обладателе главного приза. Пока что мы заявили, что выигрыш еще не затребован… Разумеется, ваше желание сохранить инкогнито – законно и будет соблюдено. Мы заявим, что главный приз получило лицо иностранного подданства, пожелавшее остаться неизвестным. Мы даже можем подождать с заявлением еще несколько дней. Как долго вы пробудете в Италии?

– Обратные билеты у нас на двадцать третье. Если ничего не случится, мы не задержимся.

– Хорошо. Тогда мы сделаем заявление двадцать четвертого.

– Спасибо, – улыбнулась Маргарита.

– Не за что, – улыбнулся ей в ответ начальник офиса. – Вам не стоит волноваться. С нашей стороны я обещаю вам полную конфиденциальность. Как вы хотели бы получить выигрыш?

Она на секунду задумалась, потом ответила:

– Наличными – две тысячи в американских долларах, остальное – на текущий счет. Посоветуйте, в каком банке, чтобы я могла воспользоваться счетом, находясь в любой стране Европы…

Вот теперь это были деньги! Новенькая банковская книжка еще плохо раскрывалась и похрустывала при раскрытии. В голове крутились, толкаясь, цитаты на тему материального благополучия. Маргарита перекладывала книжку из одного кармашка сумки в другой, не зная, как спрятать ее понадежней. Потом вспомнила про кошелек на шнурке: изобретение отечественных «челноков», сделанное специально для ношения документов и денег в самом надежном месте – на шее под бельем, и на том успокоилась.

Сумма главного приза рождественской лотереи составляет для любого европейца, даже состоятельного, ощутимое вливание в семейный бюджет. Добавив кое-что, в зависимости от возможностей и претензий, из имеющихся сбережений, которые есть практически у всех, средней руки семья может сразу купить квартиру или даже небольшой домик, не залезая при этом в долги на всю оставшуюся жизнь. Если человек живет не в столице и не в большом городе, то денег хватит еще и на приобретение средней руки нового автомобиля. На этом выигрыш исчерпает себя, но у семьи будет жилье и машина без долгов, а это очень много значит. Миллионерами счастливые обладатели выигрышей не становятся, и даже не особо улучшают свое материальное положение. Для этого следовало бы не тратить деньги сразу пусть даже и на очень нужные вещи, а вложить их в хорошо продуманный бизнес, уже имеющийся или новый, вести дело мудро и хладнокровно, и тогда через несколько лет будет результат, но так поступает всего лишь пять процентов счастливцев. Давно подмеченная Маргаритой беспечность латинских народов, в случае выигрыша помноженная на сумму приза, заставляет его счастливых обладателей тратить все сразу и без остатка. И хорошо, если содержание новой квартиры или машины окажется потом не слишком дорогостоящим удовольствием…

Здание отеля наверняка измеряло свой возраст не менее чем сотней лет, хотя и было оборудовано всеми надлежащими удобствами вплоть до кондиционера и отопления, но владелец сохранил дух европейского юга в стиле девятнадцатого века, оставив также и дверь, за которой был не балкон, а просто перила, на которые можно было опереться и наблюдать за площадью с мокрой булыжной мостовой и выходящую на нее узкую кривую улочку. По улочке и площади ходили люди. Было сыровато, но не холодно. Площадь залита была светом и заполнена людьми. Несмотря на внешнюю скромность интерьера, отель был не из дешевых: панорама из окна стоит дороже любого интерьера. Главной же примечательностью панорамы был вид на Римскую Оперу, и Маргарита дала себе слово приложить все усилия, чтобы попасть на спектакль. Даже если не успеет купить подходящего наряда…

На переговорах она думала в первую очередь о переводе, конечно, но в перерывах для пития кофе разглядывала окружавших ее персонажей и представляла, как здорово было бы помахать рукой в аэропорту соотечественникам и заявить, что она остается. Какие бы у них сделались лица! Эта безумная мысль – остаться в Италии – возникла сразу же, как только она взяла в руки банковскую книжку. В следующую секунду она опомнилась. Кем она была бы, оставшись подобным образом? Нелегальным иммигрантом, подлежащим репатриации. Ну, допустим, европейские правительства не особо напрягаются с репатриациями и рано или поздно ее положение урегулировалось бы, но все же… К тому же подобная сумма может стать отличным подспорьем в том лишь случае, если уже кое-что накоплено и есть относительно стабильная работа. Если же ничего этого нет, то нечего и мечтать купить средней руки квартирку в скромном, но приличном районе, потому что как раз весь выигрыш на том и кончится. Можно разве что снять клетушку в одной из тех улочек, где толстые домохозяйки кричат подобно базарным торговкам и развешивают на просушку свои жалкие тряпки на веревках, протянутых через узенькую мощеную улочку. Такие улочки хороши в итальянских фильмах, но жить в одном доме с малограмотными горластыми тетками, находящими ежедневное развлечение в ежедневных же склоках?.. Ну, ладно, поселиться в клетушке, терпеть горластых дурных теток, и заняться поисками работы? Какой работы? Уборщицы? Прислуги? Как бы ни облагораживали это слово: «домашний помощник», например, и уж совсем смешно: «ассистент», суть от этого не меняется: прислуга есть прислуга… Преподавать? Преподавать что? Итальянский язык? Английский или французский? Возможно, она справилась бы, но советский диплом не признается в Европе, так что ее образование здесь как бы и не существует. Офисный работник? Для этого требуется наличие специального образования, хотя и не высшего, но «корочка» соответствующих курсов необходима, без нее никто не станет и разговаривать с нею в приличном учреждении, опять же без легального вида на жительство нечего и думать устроиться на более или менее нормальную работу по контракту и с медицинской страховкой… Нет, лишь бы как, в каких угодно условиях – только бы зацепиться в Европе – этого Маргарита не хотела. «Лишь бы как» – говорила она себе, – мы уже имеем. Поэтому и получалось, что деньги, и немалые, есть, но приобрести на них можно только дорогие тряпки и прочую суету. К тому же – как быть с Санькой? И даже Санька тут ни при чем, потому что оставаться, строго говоря, не получается. Если бы сумма была раза в два больше – тогда еще можно было бы рискнуть… Нет, все равно – если выезжать, то выезжать легально…

В последний вечер итальянцы устроили банкет. Через пол-часа все общались на смеси английского и итальянского, лишь изредка обращаясь к ней за помощью, и по-детски радовались, что они могут что-то «сами». Маргарита, наевшись всяких «фрутти ди маре», попросила принести ей любимый «ДиСаронно» и теперь отрешенно курила, откинувшись в кресле.

«…А как было бы здорово, – она удерживалась от вздоха, наблюдая развеселившихся итальянцев и соотечественников. – Не зависить от всяких потаповых и их подозрительных приятелей, не слушать пошлых комплиментов на работе, не терпеть крики начальства… Просто жить в спокойной, стабильной стране, где не страшно ходить по улицам вечером, хотя бы по центральным улицам, потому что и в самых благополучных странах есть кварталы, куда после наступления темноты лучше не заходить, это уж ладно – нет рая на земле, и писать свои романы – без спешки и без кофе в лошадинных дозах, и спать, сколько хочется, и не ненавидеть человечество по утрам… Как это было бы здорово!.. Кстати, надо не забыть купить пару бутылок этого настоящего ДиСаронно… И я так не попала в оперу. Сегодня, кажется, «Аида». Еще могу успеть. Как бы от них удрать?…»

Прилагать для этого особых усилий не пришлось. Кто-то из итальянцев спросил ее вдруг, как ей понравился отель. Маргарита посмотрела на него пристально и ответила, что отель ей понравился весьма, но еще более замечательным она считает вид из окна и немало сокрушается, что за ежедневной суетой не нашлось времени для искусства, а она – из театральной семьи, оперного театра в их городе нет даже заурядного и это при том, что опера для нее – блистательнй праздник души, именины сердца… И вот в Италии, с Римской Оперой под окном отеля, она сидит в ресторане, вместо того, чтобы сидеть в театральной ложе…

Дифирамб и признание в любви опере в Италии – ход беспроигрышный. Итальянец замер на миг, потом очнулся и, отчаянно жестикулируя, заявил всем, что что они просто обязаны отпустить синьорину в театр, а если синьорина желает того, то он сам может ее сопроводить, чтобы не заблудилась…

«Нужен ты мне сильно…» – с досадой подумала Маргарита, но ее уже шумно отпустили, а организатор ее увольнительной галантно увязался следом, не дожидаясь подтверждения синьориной ее согласии на ео общество. – «Одно счастье – что итальянцы хоть не пьют так, как наши. Этот, можно сказать, почти трезв…»

Римская Опера – явление своеобразное. До начала спектакля оставалось менее пяти минут. Людей у входа было мало. Когда подошли к кассе за билетами, нашлось только два: один на галерею, под потолком, а другой – в боковую ложу, откуда видно чуть более половины сцены. Маргарита сразу вспомнила рассказ Ираклия Андронникова и поспешила согласиться на галерею. Итальянец что-то бормотал, она быстро достала из кармана приготовленные деньги и сунула их в окошечко. Итальянец взмахнул руками и закатил глаза:

– Синьорина Маргарита, что вы делаете?! Не смейте! Кассир, отдайте синьорине ее деньги! Я заплачу!.. Я настаиваю!

Маргрита придала глазам жестокое холодное выражение и уставила их на спутника. Голос ее прозвучал угрозой, которую следовало принимать всерьез:

– Убедительно прошу вас не настаивать, синьор Бутти. В противном случае я развернусь и уйду.

Тот чуть не заплакал. Ему ничего не оставалось, как согласиться на боковую ложу. Поднимаясь по пустой леснице на галерею, Маргарита рассматривала театр и думала о том, что итальянцы эти уже порядком надоели ей своей эмоциональностью, громкой и быстрой речью, навязчивой галантностью и вечной уверенностью в том, что все, что они ни делают, непременно должно восторгать… Ну почему она выбрала романский факультет, если всю жизнь тянет на север?.. «Разумеется, мне не перестали нравиться итальянский язык и культура, и мне нравится переводческая деятельность с ее суетой и нервотрепством, но итальянцы надоели…»

Свет в зале еще не погас и в открытые двери хорошо было видно партер. Он был почти пуст. Это ничего не значило. Бутти что-то пытался объяснять. Магарита обернулась к нему с улыбкой:

– Ваша ложа на этом этаже, синьор Бутти. Я знаю, что в Римской Опере в первом акте лидеры не поют. Я умею читать и, как вы наверное поняли, на нескольких языках. И я действительно из театральной семьи. Встретимся в антракте.

Римская Опера – прекрасный театр мирового уровня в роскошном здании с исключительной акустикой. О нем вспоминают реже, чем о Ла-Скала, и это несправедливо. У него свои традиции. К концу первого акта партер был полон, ложи и галереи бурлили, зашуршали наряды, застучали каблучки дам, запахло цветами и дорогой парфюмерией: праздник начался…

В антракте Маргарита заплатила за свой ДиСаронно. Бутти снова пытался возразить, был поставлен на место и тогда заявил, что так ведут себя только воинствующие феминистки, а синьорина Маргарита не похожа…

– Что вы называете воинствующим феминизмом? И какие разновидности феминизма еще можете привести? – ей стало вдруг смешно. – Вы употребили это словосочетание, как оскорбление. Извольте объясниться, милостивый государь!

Тот начал рассказывать что-то, но это оказалась одна из тех речей, когда вроде бы связный текст не несет информации, а служит для затягивая времени и морочения головы. Маргарите захотелось щелкнуть итальянца в лоб.

– Ладно, – сказала она. – Я вам расскажу. Феминизм, как метко высказалась одна из наших феминисток, это когда не только не целуют руку, но и не бьют морду. Вы помогли мне вырваться с банкета в театр. Большое спасибо, весьма признательна. Но вы же не расчитываете, что в благодарность за это я пущу вас в мою постель?

Бутти окаменел в молчании. Ему было едва ли больше сорока лет и, несмотря за заурядную внешность, он был неплох собой, возможно, потому, что хороший костюм и бриллиантовые запонки способны украсить мужчину не хуже, чем доспехи или мундир с эполетами.

– Ладно, – снизошла до него Маргарита. – Предлагаю не дискутировать на скучные темы, а пойти посмотреть театр…

В номере отеля она смыла косметику, потушила свет и вытащила стул в балконный проем – весь он там не помещался. Было тепло, удивительно тепло даже для итальянского января. Спать не хотелось. Хотелось сказки. И чтобы длилась долго…

«…Если бы кто-нибудь смог гарантировать, что я смогу писать хотя бы по роману в год, и они будут иметь успех, а я – достойное вознаграждение за свой талант, то можно было бы рискнуть и остаться, хотя бы и по соседству с горластыми тетками, а потом перехать куда-нибудь получше… Кто сможет это гарантировать?! Пока что написан только один романчик на триста пятьдесят страниц, который еще не только не продан, но даже не напечатан. Так что ничего не остается, как возвращаться, имея более или менее прикрытый двумя тысячами тыл, и думать, как изменить жизнь к лучшему…»

Мыслительной деятельности придал ускорение директор, вызвав ее в кабинет и заявив:

– Рита, последнее время ты очень часто берешь отпуск за свой счет. Мне не нужен секретарь, который отсутствует больше времени, чем присутствует.

При этом он с плохо скрываемым интересом разглядывал ее новый костюм и постройневший силуэт. Маргарита придала взгляду невинное выражение, и ей опять стало весело. «Уволит!! Как интересно, я почти хочу этого!»

– Да, – ответила она. – Я понимаю.

– Это хорошо, что понимаешь. Теперь второе. Я знаю, что ты пользуешься служебным компьютером в личных целях. Что ты там писала всю осень?

– Роман.

– Какой еще роман?

– Приключенческое фэнтези, называется «Рыцарь Ордена Зеркала».

– Чего-чего??

– Зеркала.

– Да я не о том! Что за роман? Чей?

– Мой.

– Ты написала роман?!

– Да.

Директор откинулся на спинку стула. Теперь в его взгляде была другая заинтересованность:

– Ну, и где он теперь?

– Одно издательство выразило готовность купить, я и продала. Повезло.

– Так-так… – и директор забарабанил пальцами по крышке стола. – Значит, ты у нас писатель. Скоро сможем тобой гордиться, да? И когда же он появится в продаже?

– Точно не знаю, самое быстрое – через пол-года… Что же касается пользования служебным компьютером в личных целях, то я готова оплатить расходы, как только бухгалтерия выставит счет-фактуру.

Она знала не хуже самого директора, что бухгалтерия совместного предприятия, где она до сих пор числится переводчиком, не сможет выставить ей счет за пользование компьютером по той простой причине, что компьютер этот состоит на балансе у другой фирмы – одной из тех, пригревшихся под «крышей». А фирме этой нет никакого дела до того, кто пользовался аппаратурой, какой роман писал на ней – лишь бы не шпионская деятельность в пользу конкурента. Директор устало махнул рукой:

– Иди… С тобой последнее время совсем невозможно стало разговаривать…

В тот же день позвонил Потапов и повел разговор о переводе документации и подготовке к новому этапу переговоров, но в голосе одноклассника столь бодро вибрировали игривые нотки, что Маргарита насторожилась. Безусловно, работать с Потаповым было выгодно и ее ценили там как специалиста, но теперь из телефонной трубки потекли какие-то флюиды, которым не стоило позволять течь.

– Игорь, – вздохнула Маргарита в трубку. – Извини, но в моей жизни происходят некоторые перемены. Боюсь, что не смогу больше сотрудничать с вами. Могу предложить очень хорошего переводчика с итальянского и английского, к тому же с опытом работы в коммерческих структурах. Стильная девка с хорошей внешностью, моложе меня на три года и не обременена ни семьей, ни детьми.

Потапов молчал несколько секунд, потом спросил:

– Рита, надеюсь, в твоем отказе нет ничего личного? Или кто-нибудь что-нибудь?..

И опять замолчал.

– Абсолютно, – успокоила его Маргарита, мстительно улыбаясь своему отражению а зеркале.

– Она правда хороший специалист?

– Клянусь тебе. Видела ее недавно. Перебивается уроками. Только ты сам позвони ей. Сошлись на меня. Не думаю, что она откажется. Записывай номер. Ее зовут Лариса…

Отделавшись от одноклассника, Маргарита вздохнула с облегчением: «Наконец-то я сумела остановить ненужные мне отношения еще до намека на их возникновение. Только Потапова мне не хватало! Других дел выше крыши…»

В конце января она получила пакет из Швеции, от Татьяны: рисунок обложки для «Рыцаря…» и заставки к каждой главе. В отдельном конверте был еще диск с наклейкой: «Knight of The Order of Mirror» и письмо со множеством восклицательных знаков, призывавшее посвятить все без остатка время корректуре перевода, сделанного на самой современной компьютерной программе, а главное – сделанного бесплатно одним знакомым хакером. Маргарита вздохнула и прошептала сама себе: «Танька живет уже в каком-то совсем другом мире. Вот у нее уже и хакеры знакомые есть…» Читать столь неожиданно свалившийся на голову перевод своего детища она не решилась. И не была уверена, что корректура готового перевода окажется ей по силе.

Однако на следующий вечер она позвонила домой Галине Михайловне, с которой они на книжной почве душевно заприятельствовали, и попросила совета относительно приобретения компьютера или ноут-бука. В ответ услышала:

– Риточка, вам только печатать текст или для чего-то еще?.. Тогда зачем вам тратиться? Можете взять мой старый, дети подарила мне новый, для работы мне старый уже не годился… Вот и отлично… Рита, в типографии все очарованы вашим романом! Говорят, что давно не читали ничего такого увлекательного. Кое-кто даже подверг сомнению ваше авторство, сомневаются, не перевод ли это с другого языка? К концу февраля он будет готов для печати…

«Ну вот, получила бесплатно аппарат и наслушалась комплиментов… Неужели правда хорошо получилось? А что там такого? Банальные приемы, схематичные образы, а народ восторгается… А может, это я сама – слепая курица, не вижу достоинств собственного детища?..»

Она помолчала несколько секунд в трубку, потом сказала:

– Галина Михайловна, меня переполняет чувство наглой самоуверенности. Я решила показать роман издательству «Ассоль». Вдруг мне повезет.

– Риточка, – услышала в ответ. – Конечно же, сходите. Николай Александрович – своеобразный, но умный человек. Но вы знаете его условия? Он берет готовую к печати, откорректированную и набранную на диск книгу – то, что у вас уже почти есть. В качестве гонорара он отдаст пятьсот экземпляров. Какой он выпустит тираж, по какой цене – вас не должно касаться. Пятьсот экземпляров – это и будет ваш гонорар. Но если он согласится, то это можно будет считать большим успехом. А пятьсот экземпляров мы продадим, не сомневайтесь! К тому же «Ассоль» печатается у нас…

Для визита в «Ассоль» она надела купленное в Италии красное трикотажное платье италянской длины и страшно дорогие колготки, в которых не было ничего примечательного, как это обычно бывает с вещами известных фирм, за исключением того, что они сделали бы привлекательными самые кривые ноги на свете.

– Я поступила совершенно правильно, пойдя на эти затраты, – сказала она себе, глядя в зеркало. – Теперь ни один хрыч не устоит перед такой ведьмой!

Пришлось надеть старую жутко тяжелую дубленку до пят, чтобы фирменная лайкра не потрескалась на зимнем морозе, а неожиданно похорошевшие колени не дрожали бы от холода, и купить еще папку поприличнее: не в синей же картонной, с ботиночними тесемками, нести свой текст редактору.

Помятуя о том, что начало рабочего дня – самое надежное время, чтобы застать на месте любое начальство, Маргарита решила не рисковать в автобусе времением и ногами и приехала к издательству на такси. Водитель очень удачно остановил машину рядом с кирпичным особнячком, прямо напротив окон, в которых Маргарита тренированным взором офисного работника опознала окна приемной. За стеклом маячил женский силуэт. «Секретарша, увидела меня и мотор. Привет, коллега!.. Главное – не суетиться и не заикаться. Я – гений! Ну, или что-то около того…»

Войдя, она не поспешила снять перчатки. Их черная кожа подчеркивала нежно-кремовый цвет папки. Секретарша посмотрела вопросительно, и через несколько секунд подала голос:

– Вы к Николаю Александровичу?

– Да, я хотела бы переговорить с ним.

– Вам назначено?

– Нет.

– Кажется, сейчас он свободен. Я спрошу.

– Будьте любезны. Я подожду.

Она положила на стулья папку и сумку, неспеша стянула перчатки, расстегнула дубленку и только тогда села на соседний стул, предварительно прицелившись, чтобы занять все сиденье, а не робко прилеиться с краю, и сразу закинув ногу на ногу. Двадцатиевровая лайкра сверкнула на колене не хуже бриллианта. Секретарша была молоденькой девчонкой едва ли двадцати лет, с хорошей фигуркой и ножками, и костюмчик у нее тоже был неплохой, но позволить своим ногам столь дорогое украшение она не могла.

– Как мне доложить о вас?

– Скажите, что какая-то мымра предлагает классный роман.

Секретарша расширила глаза, но промолчала и скрылась за дверью. Через пол-минуты она вернулась:

– Николай Александрович примет вас.

– Спасибо.

В приемной книжного издательства почему-то не было предусмотрено вешалки для верхней одежды. Маргарита сбросила дубленку на стул, сумку кинула на плечо, взяла папку и шагнула в кабинет.

Директору издательства было крепко за пятьдесят, являл он собой образец строгого начальника, и смотрел с легким высокомерием, как начальнику и положено. Глаза у него были, как у Воланда, разного цвета. И хотя черный метал молнии: «Кто смеет отрывать меня от важных дел?!», зеленый светился некоторым любопытством. Маргарита дала ему время рассмотреть себя прежде, чем сказала «Здравствуйте», повесила сумку на спинку стула и не спеша уселась, опять положив ногу на ногу. Колено оказалось почти на уровне стола. На этот стол перед собой она положила папку. Директор бросил взгляд на папку, потом зафиксировал его на зеленоглазой бестии, и затруднился определить для самого себя, вызывает ли она у него симпантию, как обоснованно уверенный в себе человек, или же наоборот.

– Секретарь сказала, – прогудел директор, – что вы предлагаете ни много ни мало – роман.

– Да.

– О чем же он?

– Примерно о том же, что и романы сэра Вальтера Скотта. Приправлен модной в наше время темой магии. А также той идеей, что последствия самых важных поступков в нашей жизни – необратимы.

– Так, так… – взгляд директора смягчился. – А вы, осмелюсь предположить, автор и есть?

– Вы очень смелы, – и бестия расплылась в улыбке.

Директор хмыкнул, раскрыл папку и начал листать страницы печатного текста, привычно читая его по диагонали. Через минуту он сказал:

– А я чуть было не подумал, что это – дамский роман… – закрыл папку и опять уставился на Маргариту. – Что еще, в двух словах, вы можете сказать о вашем творении?

– В двух словах: «Женщины хотят читать про мужчин. Про МУЖЧИН, а не про слюнявых извращенцев.» Кроме того, роман готов к печати и набран на диск в типографии «Радуга».

Директор хмыкнул опять, и молнии в его черном глазу погасли, уступив место веселым искоркам.

– Ну, вот что, – и он положил руку на папку. – Я просмотрю вашу книгу еще раз. А вы зайдите как-нибудь на следующей неделе… Годится?

– Нет.

То, что нельзя было идти ни на какие «следующие недели», Маргарита решила еще накану вечером. Любой, самый отчаянный блеф и Ва-банк – но ни в коем случае не «Позвоните через неделю», «Зайдите через месяц»…

– Нет, – повторила она, потому что директор молчал, глядя вопросительно. – Там, на внутренней стороне папки, указаны номера моих телефонов, рабочего и домашнего. Примерно через неделю буду ждать ответ. Молчание расценю как отказ. Я заканчиваю корректуру перевода романа на английский язык. Как ни странно это прозвучит, но есть покупатель в Швеции. Я попросила его подождать, потому что сначала хотела бы попытать счастья на Родине. Заходить, чтобы забрать рукопись и выслушать, что вам это не подходит, я не буду. До свидания. – И она встала, демонстрируя намерение уйти.

Директор откинулся в кресле:

– Кто вы?

– Меня зовут Маргарита Николаевна. Я – мать-одиночка и скромный офисный работник…

Только выйдя на улицу и глубоко вдохнув холодный воздух, она немного успокоилась. Огляделась и с удивлением обнаружила, что до конторы – совсем недалеко и можно пройти пешком. «Ну-с, посмотрим…»

«Рабочий день» протек бы в приятном и ставшим уже непривычным безделье, если бы не дурацкие вопросы коллег, чего это она сегодня с утра так нарядилась. Она отшучивалась, но когда тот же вопрос задал директор, к полудню появившийся наконец в конторе, она не выдержала и сказала:

– С утра ходила охмурять одного воротилу крупного бизнеса.

– И как??!!

– Успешно! А вы сомневались?

Вечером она поставила в комьютер присланную Татьяной дискету. Читать свой текст на чужом языке было странно, но больших погрешностей не обнаруживалось. Через час она набрала телефон Людмилы:

– Люда, до меня дошли слухи, что когда-то ты делала свой перевод «Гамлета».

– Ну-у, – засмеялась та. – Было дело в молодости. Так я его и не закончила… А что?

– Раз это правда, то у меня к тебе дело на миллион.

– На миллион чего? – засмеялась та снова.

– Если все получится, то чего угодно. Надо проверить один литературный английский текст. Конфиденциально.

– Приноси. Сколько стандартных печатных страниц?

– Триста пятьдесят шесть…

Как только подаренный Галиной Михайловной компьютер занял место на столе в зале, Санька начала что-то канючить про Интернет. Маргарита сделала вид, что не слышит канюченья, потом сказала, что никаких Интернетов, надо учиться и работать. Но после нескольких дней размышлений решила все же к этому загадочному Интернету подключиться, уговаривая себя, что делает это по единственной причине: иметь адрес в электронной почте для быстрой и недорогой связи с Татьяной. Потом из коробки со старыми журналами и письмами извлекла две одинаковые картонные папки такого же скучного синего цвета и с ботиночными тесемками, как и первая. В одной была незаконченная карандашная рукопись полудетской повести под рабочим названием «Призрак», в другом – тоже незаконченный и со склеившимися от пролитого на них когда-то чая страницами небольшой по объему романчик «Замок». Основная линия сюжета «Призрака» когда-то ей приснилась. Если «Рыцарь…» был щедро нагружен колдовством, черной магией, страшными смертями и людскими страданиями, то «Призрак», несмотря на название, получался светлым и чистым, как пронизанная солнцем капля росы на полевом цветке. Действующие лица не проходили сложной эволюции, но типажи раскрывались постепенно, все получились яркими, разными и по-своему интересными: и девочка, занявшаяся рсследованием гибели и поисками останков барона, ставшего Призраком двести лет назад, и ее неожиданная Подруга, и Дед, и Наследник, и Профессор археологии… А «Замок» они придумали с Санькой вместе года два назад после того, как та в одно из маминых отсутствий посмотрела по кабельному каналу фильм «Королева проклятых», а Маргарита закатила скандал всей семье за то, что позволили ребенку смотреть это безобразие. Когда буря улеглась и все опять помирились, выяснилось, что Санька ничего почти не поняла, поскольку ее представление о вампирах, как реальных летучих мышах, так и о персонажах легенд, равно было практически нулю, что не удивительно для ребенка неполных восьми лет. И пришлось читать длинную лекцию с пространными экскурсами в историю и мифологию. А потом Санька задала вопрос: