Текст книги "Ведьма"

Автор книги: Елена Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Она взяла Магнуса под локоть и отвела на пару метров в сторону от Саньки. Та не шевельнулась, словно заснула.

– Не я начала этот разговор, – зашептала она, глядя ему в глаза. – А потому теперь не отворачивайтесь и не возмущайтесь моими малотактичными вопросами. Отвечайте «да» или «нет». Итак, вы попали в аварию?

– Да.

– Вы не намеревались сознательно покончить с собой, но пребывали в состоянии аффекта. Да?

– Да.

– Много времени провели в госпитале?

– Достаточно, чтобы устать от него… Да.

– Причина – женщина?

– Да.

– Это длится долго и вы не понимаете, что происходит?

– Да.

– А теперь последний вопрос. Смотрите на меня и отвечайте быстро и правдиво: вы были близки с ней?

– Нет.

Повисла пауза. Оба молчали и смотрели друг другу в глаза. Боковым зрением Маргарита видела дочь, прилегшую на парапет. «Точно, спит. А я тут играю в какие-то игры, строю из себя колдунью-гадалку, тоже в детство впала… Однако как это, черт возьми, приятно, когда от твоих слов зависит если не жизнь чья-то, то хотя бы настроение…»

– Это хорошо, – сказала она наконец и отпустила его локоть. – Дайте мне вашу руку: энергии передаются через ладонь… Это значит, что она не имеет над вами настоящей власти, только мнимую. Вы сами внушили себе, что она имеет власть над вами. Но даже этой мнимой власти пришел конец с тех пор, как… – и прикусила язык, с которого было готово сорваться: «… Как вы встретили меня!». Это прозвучало бы самонадеянно и слишком откровенно, а времени уже ни на что не было. К тому же она ведь твердо решила расстаться с ним завтра навсегда. Почему-то это решение постоянно забывалось… – …как вы имели успех в Милане. – «Невелика ложь – ты имел этот успех одновременно со встречей со мной…»

– Успех в Милане был профессиональным, – прошептал он, не отводя взгляда, словно она и правда его загипнотизировала. – Она же являлась проблемой личной.

– В какой бы сфере жизни ни возникла проблема, она будет влиять на остальные сферы, все взаимосвязано, все влияет на все: личное на профессиональное, здоровье на настроение, и наоборот. Если вам недостаточно того, что я сказала до сих пор, скажу еще, но не приставайте к судьбе с требованием дополнительных гарантий: я снимаю с вас эту порчу.

– Чем?

– Собой. – «Ой, что это я такое сказанула?! Исправить!..» – Моим словом. Все!

После этого напряжение спало, но пришла усталость. «Ну, я прямо как этот мой граф после битвы с вампирами… Стать, что ли, нетрадиционным целителем? Интересно, ошибка с анализами, которую я предположила в отношении Ирины Васильевны, имела место? Или бедной женщине действительно придется идти под нож? С ее-то мнительностью…»

Санька подняла голову, но поворачивать ее не спешила, все так же продолжала разглядывать что-то вдали. Маргарита сделала шаг по направлении к дочери и тогда только заметила, что Магнус продолжает держать ее за руку и смотрит, не мигая. Она пошевелила пальцами, требуя освобождения, в ответ он качнул головой:

– Не уходите.

Она поднесла палец к губам:

– Тсс… Отпустите. Ну, что за игры, в самом деле? Я же не одна…

* * *

…Он повел тогда машину не в каком-то определенном направлении, а туда, куда открывали проезд зеленые глаза светофоров, пока не заметил, что находится в каком-то незнакомом ему районе города, где раньше не бывал. Это не могло быть далеко от ценра, улицы были оживлеными, несмотря на дождь, обильный свет от фонарей и витрин искрил разноцветными пятнами и напоминал картины импрессионистов. «Куда я еду? Надо выбраться отсюда, следовать указателям, проехать в центр, а там уже станет понятно, как вернуться домой…»Впереди него замедлил ход, мигая сигнальными огнями, и припарковался у тротуара светлый «Форд», из открывшейся дверцы показался сначала раскрытый зонтик, потом увердились на асфальте две хорошенькие ножки на каблуках, а следом нарисовалась и обладательница ног и зонта – Рыжая в блестящем мокром плаще, мокрые волосы прилипли на лицо. Он сумел притормозить тихо, не завизжав покрышками по мокрому асфальту, и делая вид, что тоже ищет место для парковки. Рыжая не замечала его. Она не могла бы его узнать, даже если бы захотела. Разумеется, она могла знать номер его машины, но она и не смотрела в его сторону, переходя дорогу, она вообще не смотрела по сторонам, подобно королеве, привыкшей, что машины и люди сами останавливаются на ее пути, и именно им, машинам и людям, следует соблюдать осторожность.

– Куда же ты плывешь? – бормотал он, стараясь не упустить ее из виду. – Надо же, это случайность, интересно знать, или ты притаилась за поворотом, ожидая и зная, что я кинусь за тобой, и привела меня сюда… Куда? Зачем?..

Рыжая перешла дорогу, не оглядываясь по сторонам, и направилась к ярко освещенному разноцветным неоном фасаду. Он прочитал вывеску на этом фасаде и остолбенел: Рыжая направлялась в «Мон-Плезир» – значилось большими светящимися буквами, а буквами поменьше – «Стриптиз-клуб».

– Господи, – ахнул. – Тебе-то что там делать?

И в голову не пришло в тот момент, что в такие места ходят не только клиенты, у которых проблемы, какие-то неординарные желания или им просто хочется потратить деньги именно таким образом. Кто-то ведь там еще и работает.

Место для парковки нашлось и он подумал, что лучше бы оно не находилось, тогда он покружил бы немного еще, остудил бы голову окончательно, махнул бы на все рукой и уехал бы домой. Зонта у него с собой не было, но дождь почти совсем перестал, и он спокойно дошел до входа. Никогда прежде он бывал в подобных заведениях и потому чувствовал себя ужасно. Внутри у входа, в полутьме за барьером с раздражающе мигающими лампочками бесформенный тип в бейсбольной кепке что-то радостно вещал в микрофон, но слов было не разобрать, да и звучали они не в фойе, а где-то в глубине здания. Тип поднял глаза, взирая вопросительно.

– Сюда только что вошла девушка. Высокая, рыжая. Такие красные волосы, завивка. Блестящий плащ, большой красный зонт, каблуки…

– Да, – и тип добродушно засмеялся. – А над каблуками – ноги по первой категории… Это Карин, – произнес он ее имя на французский манер. – Ее выступление еще только через пол-часа.

– Выступление?..

– Да, она танцует на подиуме. А вы знакомы?

– Нет, – ответил он и повернул к выходу. – Наверное, я ошибся.

– Бывает, – услышал в спину. – Ничего…

Собственно, ничего страшного не произошло. Он дошел до машины, включил зажигание, фары… Сзади кто-то засигналил, чтобы поторопился и освободил место на стоянке. Он вырулил и пристроился в ряд. Ничего страшного не произошло. Стрипизерка – не проститутка. Конечно, не очень приятно, когда девушка твоей мечты оказывается стриптирезкой, но могло быть и хуже…

– Так, значит, она – девушка моей мечты?

Хуже? Но ведь он сам несколько минут назад пришел к выводу, что Рыжая не обладает сколько-нибудь выдающимися интеллектуальными данными, а находиться в центре внимания, быть объектом восхищения ей нравилось всегда, вот она и нашла себе занятие – как раз то, где ею все восхищаются, и в то же время крепкие парни гарантируют ей безопасность по котракту, и никакого насилия над ее прекрасным телом и незамысловатой личностью. Но, с другой стороны, в подобного рода заведениях безопасность тоже может стать понятием относительным, если сами же охранники создадут там свою мафию или, того хуже, хозяин заведения. Но такая, как она, сможет выбрать себе по душе одного из охранников, а среди них нередко попадаются видные парни, и тогда он за нее горло перегрызет кому угодно, даже и хозяину. Что-то в ней есть такое, что доводит до горячки…

«Да ну ее, пусть танцует на подиуме в стриптиз-клубе. К черту вообще, она утомляет… А где это я? Опять заблудился? И куда это я несусь?»

Городские огни остались где-то в стороне, он мчался по трассе, еще освещенной, по сторонам мелькали закрытые павильоны и склады Индустриального Полигона, а значит, успокоил он себя, еще недалеко до города.

– Надо не прозевать перекресток, а то так можно доехать до Норвегии…

Бросил взгляд на спидометр и испугался: стрелка дрожала между ста тридцатью и ста сорока километрами в час. Он никогда не ездил с такой скоростью, никогда не возникало нужды, даже из любопытства не пробовал.

– Господи, я с ума сошел. Так и убиться недолго. Чертова кукла…

Дождь припустил с новой силой. Он начал отпускать педаль газа, полотно дороги пошло под уклон, навстречу показались фары и габаритные огни контейнеровоза, за ним – следующего, целый автопоезд неторопливо пробирался сквозь дождь, и он подумал: «Вот разумные люди – тише едешь, дальше будешь…», но тут, обгоняя автопоезд, прямо навстречу выпрыгнул из дождя мотоцикл, следом за ним другой, расстояние сокращалось быстрее, чем скорость, он прижался к обочине, продолжая отпускать педаль газа, и последнее, что запомнил из той ночи – слепящий свет мотоциклетной фары, несущийся прямо в лицо…

Его спасло то, что к моменту столкновения он успел сбросить скорость до максимально допустимой нормы. Мотоциклист перелетел через его «Вольво» вместе со своим мотоциклом и умер еще до приезда «Скорой», как потом выяснилось, от внутреннего кровотечения, вызванного разрывом внутренних органов от удара в момент падения. У второго мотоциклиста оказалось больше времени на торможение, он тоже столкнулся с «Вольво», но скорости были уже не те и он выжил, отлетев в кювет и отделавшись несколькими переломами. «Вольво» же выбросило на встречную полосу, под автопоезд контейнеровозов, но ангел-хранитель успел схватить его за воротник, а водитель ближайшего тяжеловоза – не только затормозить, не доехав десяток метров, выскочить вместе с напарником из кабины и вытащить пострадавшего из покореженной машины, но и заметить бензин, вытекающий из разбитого бензобака. Через несколько минут машина загорелась. Всего этого он не видел, все это рассказали уже потом. Врачи и медсестры приговаривали, что ему повезло, как не бывает, что он родился второй раз, и теперь просто обязан… ты чем занимаешься, парень? поешь? Ну так теперь ты просто обязан стать знаменитым певцом… а что поешь-то?.. опера?.. о!.. а то в наше время только глухонемые не поют… И билеты нам прислать на свою премьеру… А что повязка на лице, то это ерунда, мелочи – порезы от разбитого стекла, заживут, и следов не останется, а если и останутся, то косметической хирургией их несложно будет убрать, это не то что термические или тем более химические ожоги, вот если бы горящий бензин плеснул бы, тогда да, тогда – проблема, долго и больно лечить, накладывая заплатки из собственной кожи, срезанной с другого, менее заметного места…

Да, ему повезло – так приговаривали все. Мать плакала. Отец что-то непривычно много и бодро говорил так, что он едва разбирал слова. Уцелевший мотоциклист, как только сумел усесться в кресло-каталку, приехал вместе со своей подругой, которая эту каталку и везла, и просил не вчинять иск, обещая возместить стоимость машины помимо страховки и долго каялся и ругал покойника, не бывшего ему даже приятелем, так, едва знакомы были, поспорили, как два идиота… Их вина, штраф наложат за превышение скорости – будь здоров, несколько лет выплачивать будет, ну да это не беда, только бы руки-ноги зажили… Так не будешь вчинять иск?..

Он пообещал, что не будет, и так всем плохо. Хотел было отказаться даже от компенсации стоимости машины, но вовремя понял, что парнишка, видимо, из состоятельной семьи: мотоцикл дорогой, новый, и большой штраф и компенсация его не особенно огорчают, потому решил – пусть платит, тем более, что деньги скоро понадобятся…

Неожиданно явился с визитом Суне:

– Музыкант, ты всю жизнь, сколько я тебя знаю, совершаешь какие-то неожиданные поступки. Я бы никогда не подумал, что ты способен гонять на машине ночью по мокрой автостраде.

Суне к этому времени стал довольно известным в своем кругу программистом, создал на паях с каким-то, как он сам выражался, «старым хакером», фирму, а теперь они заключили контракт с каким-то солидным издательством. Магнус посмеялся вместе с ним: хакер никогда не признается в хакерстве, а оптимизм Суне был заразителен, и он тоже просил билет на премьеру.

– Разве ты разбираешься в музыке?

– Ни капли, – признался тот. – Я буду кричать на весь зал: «Я знаю это парня! Я учился с ним в одном классе!..»

– Не надо во время спектакля…

– Ну, тогда в антракте.

Но он понимал, что не скоро все эти добрые люди попадут на его премьеру, если только попадут вообще. Через год он перестал хромать. Порезы на лице действительно затянулись и стали почти незаметными. Врач-косметолог утверждал, что особой нужды в пластической операции нет, что еще через год или два, когда нарастет новая кожа, они совсем исчезнут. Но, конечно, можно сделать операцию, тогда понадобится меньше времени…

Он не стал делать операцию. Получил страховку за разбитую машину и добровольную компенсацию. Получилось довольно много денег. Из театра его не уволили, но и место оказалось уже занято, оставался только третий состав, и он не согласился. Провел в дом сигнализацию, сложил кое-какие пожитки в большой чемодан на колесиках и купил билет на Рим.

– Зачем?! – вопрошала и не понимала мать.

Он не мог открыть ей истинной причины, но уехать было необходимо. Если бы его спросили тогда, почему именно в Италию, он очень удивился бы: «А куда же еще?..» О Рыжей страшно было даже вспоминать: «Если я встречу ее снова – она меня убьет.» Умирать не хотелось. Он надеялся, что Рыжая не потащится за ним в Италию…

* * *

В отель вернулись около трех. Магнус предложил отвести их в аэропорт на машине, но Маргарита отказалась: все-таки они приехали в составе группы, организаторы несут за них определенную ответственность, так что не надо… И вообще не надо затягивать прощание, ни к чему это, и в качестве аргумента пересказала ему грузинскую поговорку: «Прощаться надо так, словно завтра увидимся, а встречаться – будто не виделись сто лет». Она разрешила ему звонить, записала номер его мобильного телефона, поскольку другого у него не было, а на прощание соврала, что самолет у них вечером, и он пообещал заехать утром и привезти распечатки последних снимков. Когда он наконец ушел, она вздохнула с облегчением: «Ну, вот и все, что было… Вернуться домой, закончить «Колдуна», начать «Горбуна». Позвонить Татьяне: что-то она говорила про международного дистрибьютера, то ли я не поняла, то ли не запомнила… Короче, заниматься делом. Накопить денег побольше, – еще побольше? – да, еще побольше, создать себе имя на Родине и за рубежом, и свалить к чертовой матери, в ту же Швецию. А поселиться можно и в другом городе, не обязательно в столице. В большом городе можно прожить жизнь и не встретиться, тем более, что он не хочет возвращаться туда. Разве что поверит в то, что я ему наболтала. О Господи, надо же было так все усложнить…»

Дома Маргарита первым делом отключила телефон, аккуратно вынув до половины вилку из розетки, чтобы никто не заметил. Домашние немного понедоумевали: что это телефон не работает, но за радостной суетой встречи не особенно переживали, решив отложить решение проблемы назавтра. А вечером, когда мама ушла, а дочь заснула, Маргарита достала инструкцию и заблокировала все входящие звонки с номера такого-то: правильно сделали, что сменили старый аппарат на новый со всеми этими современными штуками. Потом, в очередной раз отрезав прошлое от будущего, влезла под горячий душ, чтобы вода, текущая сверху вниз, смыла все негативы и стрессы, а потом устроилась на балконе пополнять дефицит никотина в крови, возникший за последние дни, когда в присутствии Магнуса и Саньки она не курила, и даже почти не вспоминала об этом. Раньше она наслаждалась этим состоянием – «отрезанием прошлого от будущего», теперь же облегчения не испытывалось, наоборот: настроение было ужасным, отвратительным. Она оставалась в глубокой убежденности, что поступила правильно, заблокировав номер, но легче от этого не становилось. Слегка очистившийся от никотина организм не принимал усиленной дозы. В конце концов она плюнула на все и пошла спать, исходя из любимого принципа «утро вечера мудренее», надо загрузить себя работой, и вся эта дурь пройдет.

Наутро прочитала электронную почту, к которой еще не привыкла. Татьяна сообщала о благополучном развитии событий со сбытом «Рыцаря» и подготовки в печать «Замка» и «Призрака». «Ассоль» предлагала сотрудничество на будущее и просила почтить визитом для личной встречи. «Алые Паруса» сообщали об окончании продажи тиража и вопрошали, не возражает ли автор против того, чтобы повторить выпуск для распространения его в других городах, где «Паруса» имеют свои точки и знакомых дистрибьютеров.

– Ну, пошла вода в хату, как говорил мой бывший начальник. Но теперь, господа отечественные книгоиздатели, я в вас не особенно заинтересонана. Сотрудничать с вами я могу согласиться исключительно из любви к родной стране и городу, в котором выросла. И поэтому отныне командовать парадом буду я!

Чтобы Санька со своей подругой Юлей не маялись от избытка свободного времени, задала им работу: выискивать в Интернете любую информацию о бытовой жизни в средневековой Европе – все, что касается знати, простолюдинов, обычаев и привычек, одежды, обуви, кухни и врачевания ран, а сама набрала номер «Ассоль». Секретарша пела медовым голосом, что Магарита Николаевна может зайти в любое удобное для нее время, чтобы получить причитающийся ей гонорар, а также они готовы рассмотреть ее предложение в случае, если имеются новые произведения для печати.

– Я заеду на днях, – сказала Маргарита. – С произведением…

– Кого понесешь им? – вопросила Санька.

– «Колдунов»

– А в Швецию их не пошлешь сначала?

– Нет. Вряд ли там они будут поняты. Специфика не та…

«Алым Парусам» она предложила договориться о встрече с директором издательства «Ассоль» и вместе обсудить накопившиеся вопросы. Вобщем, события развивались лучше не придумать.

– Этак мне скоро понадобится менеджер, мда…

Издательство выплатило деньги. Книготорговцы заказали новый, значительно больший тираж, с которого ей полагались проценты от продаж. Тем временем от шведов пришло сообщение о их готовности купить «на корню» что-нибудь еще в том же духе «благородных приключений и умеренной магии». Этим «чем-нибудь еще» должен был стать покореженный телом, но прекрасный лицом и душой, отважный и благородный воитель, сэр барон Амадеус фрон де Риз – «Горбун».

Когда она принесла в «Ассоль» готовых к печати «Колдунов», директора не было на месте. Секретарша зеверяла, что он прибудет с минуты на минуту и предлагала кофе, но Маргарита послала ей улыбку на тридцать два зуба и выплыла из приемной, едва задержавшись там пару минут. «Никогда, – повторяла она про себя. – Никогда никого не ждать. Отныне пусть ждут меня…»

На солнечной стороне тротуара от августовской жары плавился асфальт и она старалась держаться в тени деревьев. До остановки маршрутки было недалеко, и возле этой остановки виднелся книжный лоток. Она старалась приглядеться издалека, чтобы продавец не успел кинуться с предложениями. «Интересно, они уже выложили хотя бы «Замок» или нет еще?..»

«Замок», «Призрак» и «Рыцарь» лежали в рядок между Толкиеном и детективами. Она уже повернула в сторону остановки как услышала знакомый голос:

– Рита?

Голос принадлежал Ирине Васильевне, с которой не виделись с того самого дня. Маргарита не могла бы сказать, что скучала по ней, это и понятно – дружбы между ними не было, но интересно было бы узнать результаты обследования.

Ирина Васильевна выглядела настолько хорошо, насколько хорошо может выглядеть сорокапятилетняя женщина вообще, даже и не пережившая онкологическую операцию и менопаузу в трицать лет, а недавно отправленная на обследование в онкологический диспансер. Под руку она держала мужчину с внешностью Пирса Броснана. Мужа ее Маргарита видела один раз и запомнила в нем только брови, нос и незначительный рост, и этот тип был явно не он.

– Рита, – зашептала Ирина Васильевна, дотрагиваясь до ее руки. – Ты не представляешь! Анализы ничего не показали! Меня даже начали ругать в этом диспансере, что я там делаю, у них дел невпроворот, я заплакала, а оказалось, что в поликлиннике есть моя однофамилица с подозрением на рак груди, надо же! и медсестра перепутала карточки и направления! Господи, ты не представляешь! Я словно родилась заново!!

– Я же вам говорила!

– Ну, я думала, ты меня просто утешаешь! Ты прямо предсказательница!.. Как живешь?

– Ничего, нормально. Преподаю. Сейчас каникулы…

– Я рада, что у тебя все хорошо. А я в отпуске. Вот решила книжки посмотреть… Ой, извини, знакомься: это Петер. Он из Западной Германии, но хорошо говорит по-русски.

– Очень приятно, – Маргарита протянула руку для рукопожатия. – Извините, я спешу… – и собралась сказать «До свидания», но Ирина Васильевна сделала умоляющий жест рукой:

– Рита, ты же, кажется, написала книгу? Все только об этом и говорили. Что с ней? Она вышла?

– Да, – и Маргарита неожиданно смутилась, стараясь не показать этого. – Вон лежит. В компании…

– Где?..

Ирина Васильевна купила все три книжки и тут же попросила Маргариту поставить автографы на всех трех. Продавец сначала уставилась на них, потом закричала:

– Так это вы автор?! Стойте, у меня есть фотоаппарат! Сейчас я вас!.. Так! – и потом заголосила в сторону, зазывая покупателей:

– А вот потрясающие новые романы! Кому рыцаря, замок и призрака?! Автограф автора! Не пожалеете? Фотография с автором! Не упустите!..

Остановились молодые люди, похожие на студентов:

– Что за замок? Что за призрак? Где автор? Вы автор? – и почему-то очень удивились, когда им указали на Маргариту. – «Рыцаря» я читал, – сказал один. – Забавно. Давайте замок и призрака, – повернулся он к продавцу. – И автограф же обязательно тоже…

Прохожие оборачивались и разглядывали ее с любопытством. Она подумала, что правильно поступила, не поместив на обложку книг свои фотографии, несмотря на уговоры издателя и редактора: именно потому, чтобы не узнавали на улице. Отделавшись от Ирины Васильевны, продавца и студентов, прыгнула в подошедшую маршрутку и вздохнула с облегчением. Пассажиров было много, ветер заносил пыль и городске запахи в раскрытые форточки и трепал волосы. Маргарита забилась в угол, где толкались меньше. «К Новому Году надо закончить «Горбуна» любой ценой. Да, писательство оказалось занятием гораздо более хлопотным и трудоемким, чем я себе это представляла… Да, и тогда, если шведы купят его тоже, то можно будет подумать об отъезде. Тогда я буду не несчастная иммигрантка из экзотической страны, а известный литератор с мировым именем. Черт побери, со мной ли это происходит?.. Интересно, он мне звонил? Есть возможность проверить это?..»

* * *

Когда портье сказал, что группа уехала утром, он подумал, что плохо понял его своеобразный английский. Потом выяснилось, что понял правильно: Маргарита, эта задумчивая Колдунья, и ее смешная и трогательная дочь, уехали вместе с остальной группой утром – самолет в одиннадцать с минутами. В аэропорт он не успевал – они в любом случае успели бы пройти паспортный контроль и встретиться не удалось бы. Он отъехал от отеля несколько сотен метров и остановился, чтобы зайти в открытый бар в сквере. Раньше он лучше чувствовал себя в одиночестве. Теперь же испытывал необходимость почти болезненную находиться среди людей. Не разговаривать с людьми, а просто находиться в толпе… Противореча распространенному мнению о шведах как о любителях пива, он пива не любил, но теперь взял именно его: пусть уж все будет гадким, даже вкус во рту… Колдунья уехала, не попрощавшись, обманув, назвав не то время, конечно же, намеренно, чтобы не увидеть его больше. Можно перепутать точный час авиарейса, не но время суток!.. Почему она так поступила? Не хотела его видеть? Не хотела затягивать прощание, давать и получать обещания звонков и писем? Впервые возникло и зазвенело в голове острой болью слово «неудачник». Разумеется, говорил он себе, трудно назвать неудачей контракт в «Ла-Скала», гастроли в Париже и действительно начавшие поступать предложения от других театров, но это – профессиональный успех, творческий, и это прекрасно, но зеленоглазая Колдунья – так он теперь называл ее: Колдуньей – с волосами цвета красного вина (опять Рыжая?!.. нет, это другое…) – чем объяснить ее поведение и бегство? Что он опять сделал или сказал не правильно? И что теперь делать? Звонить ей? И что говорить? Или не стоит? Вот так уехать – может быть, она не хочет его больше знать, считает, что знакомство в Милане, имевшее место по ее же, кстати, инициативе, было ошибкой, а все остальное – случайным недоразумением по вине ребенка, когда неловко было сказать: «Моя дочь шутит»? Но почему нельзя объясниться, как взрослые люди, почему надо играть в какие-то игры и так усложнять и запутывать себе жизнь, как будто она сама не стремится постоянно запутаться до невозможности?! «Все неудачи остались позади!» Ничего себе остались позади! Зато впереди обозначились – мало не покажется… «Какое гадкое, горькое пойло это пиво! Как его вообще можно пить? Да еще и получать от этого удовольствие…Послезавтра спектакль. Надо быть в форме и сохранять равновесие и спокойствие. На следующий день я позвоню ей. Если состоится очень неприятный разговор, то будет время до следующего выступления, чтобы прийти в себя.»

Принятие решения приносит облегчение. Через два дня он позвонил вечером, предполагая, что она уже вернулась с работы. Но ответил ему только автоматический голос с пленки: набранный номер в настоящий момент не доступен. После нескольких попыток с интервалом в пять или десять минут он запросил услуги телефониста ручного набора. Результатом двух минут ожидания было сообщение, что номер, скорее всего, снят с обслуживания или же неисправен сам телефонный аппарат. После обмана со временем отъезда он не удивился бы, что она просто написала ему неправильный номер. Но в таком случае он попал бы в какую-нибудь другую квартиру или предприятие. Возможность неисправности аппарата он отбросил через пару дней попыток: кто это будет несколько дней жить в квартире с не работающим телефоном?.. Того, что в той далекой и малоизвестной ему стране многие люди вообще живут без телефона в доме, не пришло и в голову… Наконец кончились гастроли и он вместе с театром вернулся в Милан. Банковский счет значительно пополнился. Лето заканчивалось, он получил большой отпуск до конца октября и приглашения от Римской Оперы и венецианской Ла-Феличе. Его поздравляли с успехом, водили на какие-то тусовки, с кем-то знакомили. Он снял другую квартиру, получше, в старом доме на боковой улице с большим сквером через дорогу. Хорошее было место, тихое. Телефонный номер Колдуньи он выучил наизусть, и ежедневный набор его превратился в своего рода ритуал – с прежним результатом. Проводить отпуск в Милане было по меньшей мере неразумно, следовало куда-нибудь поехать, тем более теперь, когда он мог себе позволить любое, самое дорогое место отдыха. Надо было поехать хоть куда-нибудь: круглосуточное безделье в квартире и жара за ее пределами начали тяготить на третий же день. Но до бюро путешествий он не дошел, поскольку на пути встретился Интернет-клуб, и он вернулся в квартиру за фотокамерой, чтобы распечатать снимки. Если бы он знал что-нибудь о «фиксированной памяти», то, возможно, не стал бы этого делать. Видеть, как выползают из принтера один за другим цветные фотографии, смотреть на улыбающиеся, счастливые лица, причиняло такую боль, какой он не испытывал никогда прежде. То, что заставила его пережить Рыжая в любой из моментов их общения, было рядом с этой болью просто легкой неприятностью, он пережил бы эти случаи, как досадное недоразумение. Правда, их последняя встреча чуть было не закончилась трагедией, но все равно это было иначе. Встреча с ней приносила страдания, а разлука – облегчение. Кроме того, фотографии Рыжей у него не было, и она не напоминала о себе постоянно. Конечно, можно было бы выбросить уже готовые распечатки, остановить печать и стереть память на карточке, но он понимал, что не сможет этого сделать. Что бы ни говорила Колдунья о своей исключительно офисной работе, он не поверил, и только теперь, сидя за экраном компьютера и слушая шорох принтера, вспомнил с точностью до слова, что она и не заверяла его ни в чем, а как-то перевела разговор на другую тему, на игру в снятие порчи… Встреча с ней была счастьем, а разлука стала болью. Не была она офисным работником, он правильно тогда почувствовал, или же это не было главным занятием ее жизни. Мистикой веяло от нее, неразгаданной тайной, вековым заклятием – как от обложки шестисотлетнего рукописного фолианта. Что из ее слов было правдой и искренним интересом, а что – притворством и игрой? Да и был ли он – истинный интерес?.. В принтере кончилась бумага. Служащий принес новую пачку, но он не возобновил печать. «Я найду тебя, – поклялся себе, испытывая патетическое желание положить при этом руку на пачку отпечатанных фотографий, как на Библию. – Найду и спрошу, почему ты так поступила. И попробуй не ответить. Пусть даже придется приехать в твою страну…» И выудил из памяти мобильника номер Суне. Тот ответил вопросом:

– Музыкант, это ты? Что случилось?

– Ничего. Привет… – встал и отошел к двери. – Давай говорить по-шведски, я в общественном месте.

– Давай, а то скоро родной язык забудем, – засмеялся тот. Суне вообще легко смеялся по любому поводу. – Я все больше по-английски последнее время… Так что?..

– Мне нужна твоя помощь как хакера.

– С ума сошел? Я честный программист.

– Да, конечно. Я прошу тебя найти человека в компьютерной сети.

– Ну… Хоть имя знаешь?

– Да…

– Погоди, поставлю на запись… Теперь говори.

– Женщина не старше тридцати лет, русская, Маргарета, с восемнадцатого по двадцать четвертое июля этого года находилась в Париже, в отеле «Луара» вместе с десятилетней дочерью по имени Александра, двадцать второго и третьего – в отеле в Дисней-Ленде… Владеет свободно английским и итальянским и, кажется, французским языками, филолог…

– Магнус, ты спятил? – прервал его голос Суне. – Ты хочешь, чтобы я проник в компьютеры отелей?

– Да.

– Отключайся.

– Мне больше не у кого…

– Я сам тебя наберу… – и бросил трубку.

Телефон зазвонил около десяти вечера, когда он не ждал уж звонка, пребывая в твердой убежденности, что Суне не станет рисковать.

– Что еще ты знаешь об этой женщине?

– А что нужно?

– Ну, внешность…

– Шатенка с красноватым отливом, зеленые глаза, рост примерно метр семьдесят. Образ такой… похожа на Колдунью в стиле фэнтези. И в то же время испуганные глаза.