Текст книги "Отя, тебе нравится?..(СИ)"

Автор книги: Елена Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Ну, и ладно. Не очень-то на работу и хотелось. Проводив, теперь на правах законного, сговоренного жениха, Женю с ребятней, альфа кинул начальству смс, мол, заболел, знаю, что конченый редиска, не виноват, заварил себе в термос чая с малиной и медом, проглотил две таблетки жаропонижающего и завалился обратно в постель, потеть и дремать.

А заснуть не получилось, сколько не ворочался. Одному, в тишине пустой квартиры, оказалось скучно, по телеку крутили муру, а книжек новых не было – все давно перечитал.

Поворочившись еще малость, Виктор вдруг вспомнил про заброшенный на середине Валин дневник и, кряхтя от ноющих болей в мышцах, полез в шкаф, доставать.

Медицинские справки он снова отложил в сторону – не сейчас, позже, когда-нибудь потом – полистал тетрадку и нашел то место, на котором остановился в прошлый раз.

– Поехали, – сказал сам себе, поправляя на носу очки, и сосредоточился на рукописных строчках.

…Итак. В тот вечер злой на весь мир, похмельный, качественно выпоротый и отыметый клиентом Валя решил купить розу. Обычную розу, кремовую, в обычном, расположенном возле его дома магазинчике. Просто увидел цветы через стекло витрины и захотел одну, поставить на кухне в вазу, любоваться и нюхать, пока готовит ужин. Имел право, верно?

Ругаясь сквозь зубы на дурное самочувствие, шлюхер и саб толкнул незапертую дверь и вошел внутрь. Здесь сладко пахло, разумеется, разными цветами, не только розами. К сливающимся в единое цветочным ароматам примешивался еще запах – тоже приятный, земляничный, с ноткой мяты, текущего омеги.

Обладатель этого, безусловно, привлекательного запаха стоял в углу, где распологались в ведрах лилии, разглядывал букет розовых хризантем, который держал в руке, и размышлял, покусывая накрашенный алым лаком, короткий ноготок.

Молодой омега резко обернулся на звук шагов. Потасканного вида, одетый в непонятные, мешковатые, яркие шмотки, густые рыжие волосы связаны на макушке в неопрятный, закрепленный воткнутым карандашом, пышный узел, на миловидном, но помятом лице – следы плохо смытой косметики, возлияний и любовных безумств. Похоже, «гулял» всю ночь, как и Валя. Может, коллеги?

– Привет, – спросил парень просто, будто Валя был ему хорошо знаком, и светло, белозубо улыбнулся, сразу из симпатичного превратившись в красавца. – Тебе что больше нравится – хризантемы или лилии? А, пожалуй, возьму три розы, и хватит.

Не настроенный поболтать Валя в ответ промолчал, скривил рыжику противную мордочку и выдернул из общей кипы роз ту, которая привлекла внимание с улицы. Теперь расплатиться, заскочить в супермаркет за пивом – и домой, лечить похмелье. А, да, извините, еще в аптеку, обезболивающих купить. Хотя бы для жопы нужно, еле булками шевелит.

Не дождавшийся ответной улыбки рыжик равнодушно пожал плечами, признавая право другого держать дистанцию, вытянул откуда-то из-под свитера изящный, бисерный кошелек и прошел к продавцу. Хризантемы он на место не вернул. Все-таки решил взять их? А чего тогда глумил мозги про розы? Чудак…

Валя выкинул странного омегу из головы, сунул подоспевшему продавцу, не глядя, мятую купюру и покинул магазин. Ему было плоховато.

Спустя десять минут парень повторно столкнулся с рыжиком – у стеллажа с пивом, и сбежал, схватив упаковку своего любимого «Гиннеса».

И ради чего сбежал-то? Чтобы еще через пятнадцать минут встретить красавца в аптеке! Преследует его омега, что ли?

Неа. Страдает теми же, как и Валя, последствиями ночных пьяных гулек. Взял себе упаковку ректальных свечей с анестетиком и общее обезболивающее в таблетках.

Гыыы. Не смешно. Потому что у Вали не хватило денег на свечки. Всего жалкой тридцатки. Зря розу купил, блядь. Роза, конечно, красивая, но разъебанной в пещеру жопе от нее не холодно и не жарко.

Задумавшийся о превратностях суки-судьбы, Валя вздрогнул, когда чужие прохладные пальцы вложили в его ладонь несколько монет.

– Долго тут подыхать собираешься? – рыжик смотрел серьезно. – Плати и пошли уже? Я рядом живу, второй дом направо. Кстати, меня Максом зовут. А тебя?

Омеги обменялись коротким рукопожатием, и Валя представился.

«А почему, собственно, нет? – подумал он. – Кто меня в квартире ждет? Никто. Соответственно, и терять нечего».

Кривовато, сквозь мутную головную боль, шлюхер улыбнулся Максу, перехватил поудобнее выскальзывающую упаковку пива, и парни пошли укреплять знакомство совместным лечением похмелья.

У Макса оказалось удивительно прибрано и уютно. Две небольшие комнаты его расположенной на третьем этаже квартирки – лифта не имелось, пришлось тащиться пехом, ох, жопа – были обставлены со вкусом недорогой, но качественной мебелью, полы радовали глаз пестрыми, без соринки, ковриками, на распахнутых окнах колыхался белоснежный тюль.

Кухня, куда провел, разувшись у порога, рыжик, тоже маленькая, сверкала чистотой. Не то что у Вали – вечный бардак, разбросанное белье, косметика, где попало и посуда в раковине грязная с горой навалена.

– Садись, – Макс кивнул на приткнутый к стене диванчик, почесал кончик носа и полез сначала в шкаф, достал два высоких стеклянных бокала, после – закопался в холодильнике, вытащил упаковки с копченой рыбой и сырной нарезкой, буханку хлеба.

– Ничего снаружи не оставишь, – посетовал печально, ножом вспарывая полиэтиленовую упаковку своего пива, удерживающую банки вместе и ловко, над раковиной, откупоривая одну: – Сразу тараканы набегают. Вот, даже хлеб прячу.

Валя нахмурился и предпочел промолчать, устыдившись – у него на кухне тараканы были непуганые.

«Вернусь домой – приберусь, – поклялся себе он. – А то совсем засрался».

Макс, не заметивший смущения нового приятеля, продолжал непринужденно болтать. Парень разлил пиво в бокалы, пододвинул Вале пластиковый подносик с сыром и предложил:

– Дриньк?

– Дриньк, – согласился Валя.

Пиво приятно защекотало язык горчащими пузырьками и покатилось в желудок усмиряющей похмелье волной.

– Закусывай, – напомнил Макс. – А я сейчас нам картохи пожарю. Будешь картоху, Валь? Квашеная капуста еще есть, с перепоя, под пиво, вкуснота. И кури, если куришь, вот пепельница. Я тоже курю. Сигареты есть? Держи пачку. Кстати, – омега поднял вверх указательный палец и подал Вале забытый им, растерявшимся, осматривающимся, пакетик со свечами. – Туалет – первая дверь по коридору направо. Сначала ты – ты гость. А я – после тебя, потерплю малек, не сахарный.

Так оригинально началась их дружба – с анестезирующих свечек и пива. Настоящая, искренняя и крепкая дружба двух одиноких, неприкаянных душ, в корне изменившая никчемную, напрочь запущенную, бардачную Валину жизнь. В лучшую сторону.

Увы, ненадолго.

====== Часть 20 ======

Макс отличался от Вали многим, не только внешностью и манерами. Как и Валя, зарабатывающий на жизнь – и университет, учился на пятом курсе медицинского – проституцией, он не унижался до поиска клиентуры по клубам и имел постоянную, в количестве шести небедных альф и одного богатого, пожилого, предпочитавшего однополую любовь, омеги. Бдсм рыжик признавал лишь в виде шлепков по заднице и связываний, но вкусы нового приятеля парня не оттолкнули и отвращения не вызвали.

– Главное – тебе нравится, – пожал плечами, – остальное не мое дело.

Зато состояние квартиры Вали ввергло его в ступор.

– Ну, и свинарник, – заявил Макс, пройдясь по комнатам и качая, с осуждением, головой. – Ты правда здесь живешь, Валь? Жуть!

И это после того, как Валя относительно прибрался, убив на складывание вещей по шкафам и бегание с мокрой тряпкой полдня.

– Еще давай, скажи – ты сюда клиентов приводишь, – рыжик, брезгливо скривив сочный рот, сколупнул с покрывающей кухонный стол клеенки прилипшую крошку и ребром ладони шуганул пробегающего мимо, по своим делам, таракана. – Неудивительно, что клиенты тебе нихрена, толком, не платят. Я бы на их месте тоже много не заплатил. – И развел руками, очеркивая засаленные дверцы кухонных шкафчиков и прочее.

– У тебя сегодня выходной, Валя, – объявил изменившимся, похолодевшим тоном, тряхнув связанными в узел волосами. – Будем отдраивать твою берлогу до приемлемого. Приказ!

О, приказы Валя понимал! Потому, не возникнув ни слова протеста, а внутри сладко передернувшись – саб есть саб – покорно прошептал, склонив голову: «да, конечно, Макс» и потрусил за моющими средствами и шваброй.

Чтобы тут же быть остановленным за рукав.

– Ты не понял, извини, – голос Макса прозвучал мягко и музыкально. – Это, скорее, дружеское предложение. Можешь, вполне, отказаться, если тебе так комфортно.

Валя очнулся, похлопал ресницами и не стал отказываться, уже по доброй воле и без всяких подчинительных инстинктов.

В результате омеги провозились до позднего вечера, вымели и выгребли кучу грязи, измазались от макушек до пяток и основательно пропотели, ну, и устали до мушек перед глазами. Зато какая теперь у Вали стала чистая квартира, закачаешься! Сверкала.

Сидя вдвоем в гостиной, после душа, у телевизора и потягивая из бокалов пивко – выяснилось, что Макс прямо из банок не признавал – Валя оглядывался и тихо балдел. Ему было хорошо в преображенном жилище.

– Мы – огромные молодцы, славно впахали, – похвалил себя и приятеля довольно улыбающийся рыжик: – Теперь – поддерживай, пожалуйста, и не засирайся.

Так Валя узнал, что отношения бывают бескорыстными – ведь Максим ничего не потребовал за помощь взамен.

Ночевали вместе, в одной постели. Захмелевший Валя, заплетаясь языком и роняя слезы, рассказывал не менее нетрезвому Максу о себе, жаловался на не балующую судьбу и слушал ответные, весьма горькие, откровения.

Потом парни уснули, обнявшись. И Вале снова было хорошо, спокойно, тепло и уютно. Может, потому, что бок грело тело друга, и его же дыхание щекотало висок?

Отоспавшиеся, омеги провели в квартире Вали день до вечера, болтали, готовили, ели, Макс привел в порядок Валину голову, вполне профессионально перекрасив ему волосы и наложив какую-то хитрую, забацанную из домашних, простых ингредиентов питательную маску. Он перетряс Валин гардероб, забраковав там добрую половину вещей, и основательно проредил в ванной ряды флакончиков, тюбиков и баночек с косметикой.

– Покупаешь дешевую ерунду, – фыркнул. – Кожу портишь. При нашем образе жизни такое мазать на морду нельзя, через пять лет превратишься в сморчок. Дам пока свою, вернешь, когда разбогатеешь.

Замороченный Валя отмалчивался, слушал и кивал. Макс ему безумно нравился, очаровал.

Когда стемнело, рыжику позвонили на мобилку. Парень проговорил с кем-то минут пять, после вскочил с дивана и объявил:

– Кончай грустить, Валь, работенка есть. Мой клиент спрашивает, есть ли у меня кто для его друга. Я бы сам взял, но у меня в график не вписывается. Обычный трах, без ваших бдсм придурей, платит… – и он назвал сумму, от которой у Вали глаза на лоб полезли. – Хочешь? Тогда – красимся, одеваемся, и вперед, с песней!

Макс сам выбрал для Вали наряд, бурча под нос про клубных дешевых шлюх, помог наложить косметику и запретил перед «делом» пропустить привычную рюмку.

– Совсем болван. – Обругал. – Куда?! Ты содержан или последняя, панельная воблядь? Если воблядь – вали по клубам, я немедленно перезваниваю и отменяю на тебя заказ. И запомни, чушка бестолковый, – Валя тупо хлопал удлиненными тушью ресницами. – Дорогие клиенты требуют уважения, их не принимают пьяными… – и он удалился к себе, ждать своего клиента.

Альфач действительно оказался приличный – в летах, симпатичный, полуседой, одетый с иголочки. Он не был особо нежным с Валей, чему тот обрадовался, но синяков после себя не оставил и белья не порвал. А уходя, сунул старательно отработавшему обещанное бабло омеге в ладонь к оговоренным деньгам «на чай» целые три тысячи. Итого – получилось семнадцать полновесных, шуршащих кусков.

…Обалдеть, раньше Вале больше шести никто не давал…

Потрясенный, шлюхер наскоро ополоснулся в душе, натянул заново блядское тряпье и отправился в тематический клуб, искать дома и снимать стресс качественной поркой.

О том, что, по идее, ему теперь полагается иметь, по статусу, гладкую шкурку, он, разумеется, не подумал…

– Отя! Отя! – вернувшийся из детсада Алешка с разгона бухнулся сверху и обхватил ручонками вокруг торса. – Меня Саша обозвал соплей! Скажи ему, что я не сопля!

«Не сопля, не сопля! Конечно, не сопля! Сопля у вас отец, насморком задушило напрочь. Апчхи!»

Дневник Вали Виктор убрал под матрац – дети не дадут почитать, террористы. Купай их, корми, развлекай сказками. Тяжела родительская доля, факт.

Уставшие в садике Саша и Алеша капризничали и ковырялись в тарелках. Мальчики не хотели есть манную кашу, они хотели сладкий творожок с фруктами, но творог закончился, а новый не купили, забыли.

А еще юные, будущие супруги продолжали начатую в машине, по дороге домой, ссору. Обычное дело для влюбленной, живущей вместе семейной пары, увы.

Так как рты у обоих были заняты манкой, не позволявшей словесной перепалки, мальчики использовали локти – пихались, и ноги – попинывали друг друга, впрочем, не больно, скорее, обидно, под прикрытием скатерти.

Ну, и зыркали гневно, Саша на Алешу, Алеша на Сашу. Родителям не жаловались, решили как взрослые разобраться сами.

Разобрались – после очередного пинка, попавшего в косточку, Алеша разревелся в голос, швырнул в Сашу ложкой – метко, угодил жениху ровно посередине лба – соскочил с табурета и убежал в ванную, где заперся.

В результате Женя час утешал плачущего навзрыд Сашу, а Виктор, хрипя и кашляя, уговаривал Алешу открыть.

После детей помирили, помыли, сразу двоих, под душем и уложили спать без сказки на ночь – в наказание за учиненный скандал и испорченный вечер.

Объединившиеся в обиде на наотрез отказавшихся почитать родителей мальчишки немного повыли и уснули, жалея друг друга и шмыгая носами, в обнимку.

Умора. А раньше было нельзя, обязательно нужно для обнимашек подраться, развести соленые озера и довести отю и папу до крика.

Малявки шестилетние, что с них возьмешь, кроме слез с соплями и анализов? Эээ, разрисованные фломастерами обои в коридоре? Так старались, так старались вчера… Еще – разбросанные по полам, везде, игрушки, пожалуй – очень приятно на них, твердых и имеющих острые углы, наступать в темноте, особенно – без тапок бредя, сонным, ночью в туалет…

====== Часть 21 ======

Так как Саша и Алеша из-за устроенного ими вечером скандала заснули поздно, то и с подъемом у них на следующее утро возникла проблема. Но папа Женя был неумолим. А куда деваться? На насквозь больного Виктора малышню не оставишь, самому на работу и уже опаздывает, а Даню или его брата дергать с занятий – нехорошо. Лучше пусть помогут, когда действительно есть нужда.

– Садик, садик! – приговаривал строго поджимающий губы омега, ускоряя хнычущих мальчишек легкими подзатыльниками: – На тихом часе отоспитесь! Вам урок на будущее – поостережетесь в следующий раз орать до полуночи! Быстро оделись, кроссовки, рюкзаки где? Саша, Файер! Алеша, Кир! Взяли уже! У меня через час первая операция назначена, а вы копаетесь!

– Вик, радость моя, – уже в дверях, выпихнув обнимающихся с любимыми игрушками Алешу и Сашу на лестничную клетку, обернулся, в вихре взметнувшихся локонов, Женя к провожающему, с платком у текущего носа, Виктору, – поимей совесть, поднимись с кровати, сходи в магазин за продуктами и хоть супа нам свари. Самого простого, на курице, с лапшой. Я знаю, что ты болеешь, – он потянулся и чмокнул своего мужчину в щеку, – но не умираешь же! Детей я из сада вечером заберу.

И омега умчался, волоча упирающихся, безнадежно скулящих на два голоса сыновей, родного и приемного, за руки.

А Виктор остался за главного, хозяйствовать. Бурча, потому что ныли мышцы, альфа сползал в душ – бриться не стал, решил, что жирно и, вообще, перетерпится, сгонял, на машине, в супермаркет, затарился продуктами и вернулся домой.

Помыв под краном курицу, мужчина сунул ее в кастрюлю целиком, залил водой, посолил, добавил луковку, три зубчика чеснока, несколько лавровых листиков и десяток горошин перца, для аромата, и поставил на огонь. Сам же предусмотрительно не залег – вдруг уснет, газ-то включен – а уселся рядом с плитой, следить за процессом варки и читать Валин дневник.

«Макс – потрясающий парень», – написал Валя о своем новом друге, поставил в конце предложения семь (!) восклицательных знаков – Виктор не поленился посчитать – и обвел все это в жирную рамочку.

Да, Макс матерно ругал Валю – за глупость и недальновидность, за загулы в тематические клубы и пьянки, за разводимую в квартире грязь и неумение выбирать одежду. Но он же был ласков, утешал, кормил с ложки супом и мазал спину заживляющими мазями, если Валины домы перебарщивали, помогал в магазинах, учил накладывать на лицо и волосы маски, чистить кожу скрабами, со вкусом накраситься и купить подходящие сапоги вот именно под этот наряд. Он же щедро делился клиентурой, а когда Валя подцепил гонорею, силой, пинками и с воплями загнал к собственному, проверенному врачу и самолично сделал непутевине курс инъекций антибиотиков.

– Презики придумали враги, – говорил, разрисовывая Валину исколотую задницу йодной сеточкой. И хихикал, а Валя хихикал вместе с ним.

Время в обществе Макса летело весело и незаметно. Благодаря наложенному рыжиком запрету на частые пьянки и прописанному им правильному уходу за лицом и телом Валя посвежел и стал выглядеть не на тридцать с основательным хвостом, а на двадцать пять, обзавелся десятком постоянных, состоятельных клиентов и вообще расцвел.

Но. Он продолжал оставаться сабом, увы. И периодически нуждался во власти сильного доминанта и порции боли. Отчаявшийся отлавливать друга по клубам и после лечить его похмелье и поврежденную шкурку, Макс долго размышлял над проблемой. И – решил, нашел вменяемого доминанта, опросив всех своих могущих знать знакомых.

Альфач Вале внешне как-то понравился, с натяжкой и со скрежетом зубовным, типа – если завязать глаза и не смотреть, то терпимо, зато проведенная с ним первая сессия привела омегу в восторженный трепет. Мужчина, совсем внешне не красавец, оказался мастером.

Предельно аккуратный, он довел Валю до столь необходимого тому глубокого сабспейса, не причинив сохраняющихся надолго телесных повреждений, и сам остался чрезвычайно доволен послушным парнишкой. В результате оба стали встречаться регулярно, и Валя расцвел еще пуще.

Николай, так звали альфача, и познакомил, случайно, впрочем, Максима с Игорем, своим младшим братом, владельцем сети ресторанов быстрого питания…

На плите зашипело – вода закипела и выплеснулась, заливая огонь. Виктор сдернул с кастрюли крышку, зажег газ снова и поставил огонь на минимум. Пусть теперь поварится сорок минут, а он еще почитает…

…Макс влюбился в Игоря где-то через неделю их связи. Не просто влюбился – съехал на альфе полностью, влип по уши, бредил мужчиной и дышал, бегал за ним с выпученными глазами, готовый исполнить любой каприз пары, забросил клиентов и учебу. Рыжик и Игорь проводили вместе кучу времени, занимаясь сексом и обнимашко-целовашками, потом у Макса началась течка, и оба рухнули в гон.

Через сутки по завершению течки сияющий Макс прискакал к Вале похвастаться «брильянтовым» колечком – Игорь позвал замуж. Еще через три недели примчал, счастливый-пресчастливый, вереща в голос и размахивая распечатанным на листке анализом крови – сообщил о беременности. Валя написал в дневнике – рыжик в тот день так светился, что его можно было смело выставлять в безлунную ночь на перекрестке вместо фонаря.

Спустя еще месяц Макс и Игорь сыграли свадьбу, весьма скромную, лишь для родственников и близких друзей – у избранника рыжика образовались проблемы с бизнесом, альфа взял большую ссуду в банке и не смог позволить пышной церемонии.

Конечно, Валя был в числе приглашенных и упился там – праздник же – до галлюцинаций и бреда. Злой на выходку своего саба Николай, тоже присутвовавший, со стороны старшего жениха, увез распевающего похабные песни, пытающегося показать «профессиональный» стриптиз гостям любовника домой в охапке и на следующее утро жестоко наказал и не разрешил кончить, но Валя не расстроился – ведь его друг, единственный, обожаемый Макс вышел замуж, по любви!!! И у них с Игорем скоро родится малыш!

Беременность Макс проходил без осложнений и к лету, в должный срок, завывая от боли сильнейших схваток, выдал в мир крепенького, горластого, рыженького альфенка. Счастье молодых родителей было бы полным, если бы не ухудшившееся финансовое положение Игоря. Сцепившийся с конкурентами, альфач проигрывал бой за рынок и сдавал позиции, несколько его ресторанчиков внезапно сгорели во вспыхнувших пожарах, остальные несли убытки, он вынужденно продал свой дом, чтобы не задерживать выплат по ссудам, и семья, с малышом, перебралась жить к Максу, в его маленькую квартирку.

Валя навещал рыжика почти каждый день. Омега с удовольствием возился с младенчиком и помогал по хозяйству. И – сам стал мечтать о ребеночке. Вот таком же славном, пухленьком, сосущем пальчик и улыбающемся беззубыми десенками, пахнущем молочком…

Предусмотрительно заведенный Виктором на сорок минут таймер звякнул, сообщая – курица готова, пора ее выуживать и варить непосредственно суп. Понимающий, что не добрался до своего появления в Валином дневнике совсем чуть-чуть, мужчина, тем не менее, отложил тетрадку и принялся за готовку.

«Надо, – сказал себе строго. – Чем детей и Женьку вечером кормить собираешься?»

Почистив и порезав овощи, он покидал их в бульон, досолил маленько, добавил две горсточки суповой, тоненькой лапшички и вновь погрузился в прошлое Алешиного папы.

…У Вали и Николая разладилось – альфа и слышать не желал о ребенке. Мужчина уже был женат, вполне благополучно, и имел троих детей, раз, а два – какие сессии с пузатым? Короче, думал, доминантный гад, лишь о собственном удобстве и удовольствии. Между тем, созревший для семьи и подгузников Валя мучился неудовлетворенностью.

Его встречи с Николаем становились реже и реже и спустя полгода метаний прекратились вовсе. Теперь Валя страдал и от медленно, но верно углубляющейся депрессии – тело требовало Темы. Парень утратил сон и аппетит, подолгу без дела валялся в постели и опять засрал квартиру. Понимая, что так дальше нельзя, он возобновил периодические походы по клубам и снова потихоньку запил.

Занятый ребенком Макс пытался влиять на ухнувшего в загулы друга, но не был свободен, как раньше, к сожалению.

Осень сменила зима, Валя шлялся по клубам, Игорь боролся за бизнес, а Макс растил сынишку.

Настал Новый Год, который принято справлять в кругу семьи. Повторно забеременевший рыжик плохо себя чувствовал, валялся в обнимку с тазиком, альфеныш Алешенька простыл, к ним на помощь приехал папа Игоря, и Валю в гости не пригласили.

Оставшийся в одиночестве омега жутко расстроился. А от расстройства у него было два проверенных средства – бутылка и Тема.

Справлять Новый Год шлюхер решил в «клубе по плеточным интересам». Дождавшись темноты, парень оделся в соответствующие случаю тряпки, накрасился поярче, влез в высокие, до колен, новые, лаковые, черные сапоги на тонких, двенадцатисантиметровых каблучках, накинул на плечи норковую шубку, подарок Николая и потопал ловить такси. Чего из дома не позвонил заранее и не вызвал шашечный транспорт к подъезду? Круто тормознул. Да и успел уже основательно наклюкаться, мозги отрубило предусмотреть.

На улице потрескивал морозец, но разгоряченный алкоголем Валя его не замечал. Стоял на обочине, пошатываясь на своих каблуках – а что он, он ничего, это земля качалась – и голосовал.

Желающий подобрать явную шлюху нашелся через полчаса – вынырнувший из ночного мрака серебристый фольксваген-гольф мягко подкатил, и сидящий внутри симпатичный, довольно молодой, черноволосый альфа спросил, опустив стекло:

– Вам куда?

Валя нетрезво обозрел то ли мужчину, то ли парня, блядски потрепал ресницами, эротишно-призывно облизнул пунцовые напомаженные губы и выдал:

– А к тебе? Трахаться хочу, аж зубы сводит. Денег не возьму, если нет.

У него начиналась очередная течка, но, занятый беспрерывными пьянками, дурачина пропустил дату на календаре и не сообразил, с чего трусы сзади мокнут.

Брюнет потянул ноздрями воздух, учуял заветное, многообещающее и хмыкнул.

– Залазь, – велел.

Стоит ли упоминать, что подобравшего Валю альфу звали Виктором?..

Таймер звякнул, и Виктор, вздрогнув, очнулся, потянулся и выключил газ. Сварился супчик, ура. Теперь можно и в кроватку, устал, голова раскалывается. Валин дневник мужчина захватил с собой, с ним и уснул. Притомился готовить, бедолага.

====== Часть 22 ======

– Вик, радость моя, ты сколько лапши сюда напихал? – Женя, немного ехидно усмехаясь, раскладывал супное густое варево по тарелкам. – Тут же ложка стоит!

Намазывающий маслом нарезанный толстыми ломтями черный хлеб Виктор пожал плечами – на его взгляд, чем гуще, тем сытнее, отправил в рот отломившийся кусочек корочки и вяло зажевал.

Есть мужчине особо не хотелось, из-за забитой слизью носоглотки он, бедолага простуженный, почти не чувствовал вкуса и запахов. Зато Саша с Алешей оголодали, будто в садике не обедали четыре часа назад – похватали свои порции дикими зверятами, замурчали довольно, закусывая лапшично-овощное, с накрошенной в него курицей, месиво поделенной ровно напополам горбушкой. Растущие организмы, сжигали калории в момент.

Сегодня юная пара альфенок-омежонок пребывала в мире и согласии. Дети ласкались друг к другу нежными, влюбленными котятами. Смотреть, как малыши мурчат, периодически чмокаясь, и улыбаются, их родителям было розово-пузыристо-няшно.

Хоть хватай фотоаппарат и фотографируй, с разных ракурсов, в омежий журнал «Я папа» на конкурс «Идеальная пара».

Кстати, а почему, собственно, «хоть»? Там, между прочим, обещают большой денежный приз победителям!

Под одобрительным взглядом Виктора Женя мобильным телефоном быстро «щелкнул» несколько снимков и, одновременно с аппетитом поедая суп, закопался с кнопками – пропускал отснятое через фильтры.

Отличный у омеги телефончик, суперсовременный, дорогой, с кучей возможностей и опций. Фоторедактор в нем тоже был качественный.

Сунувшим в дисплей любопытные носишки детям Женя решительно дал от ворот поворот, пообещав показать готовые фотографии позже, на компьютере. Странно, но дети в ответ не закапризничали и спокойно согласились подождать.

Когда суп был доеден, Алеша и Саша собрали грязные тарелки и помыли в четыре руки. Пока они возились, Женя перегнал отредактированные снимки на ноутбук и позвал Витора с мальчиками смотреть.

Получилось изумительно – живо, тепло и по-домашнему. Особенно хорошо вышло фото, где Саша целовал Алешу в щеку, одновременно пытаясь всунуть омежонку в ротик четвертинку хлебушка, а хлебушек не влезал – у Алешки ротик так широко не открывался.

Поразмыслив, Виктор и Женя отобрали, вдобавок к этому снимку, еще два, вполне славных, и омега отослал все три в редакцию журнала электронным письмом.

– Где наша не пропадала, – сказал, впрочем, не надеясь на призы. – Попытка не пытка.

Покончив с фотографиями, он отодвинул ноутбук и повернулся к переминающимся за спиной сыновьям.

– Мелочь, – звонко хлопнул в ладоши, – отя вам ванну набрал. А, ну, бегом купаться!

Саша и Алеша не заставили себя упрашивать и с радостными визгами, наперегонки, побежали купаться, раздеваясь на ходу. Играть в мыльной пене они обожали.

Пока ребятишки плескались, Женя приготовил обоим пижамки и расстелил «детский» диван. В принципе, следовало бы поставить мальчикам две отдельные кроватки, но это же нужно ехать в мебельный магазин, за тридевять земель, через полгорода, выбирать. А как, если работа, дети неделю болели, а теперь Виктор с температурой и насморком заливается? Вот и спали пока Саша и Алеша вместе.

В ванной омега, умиляясь и буквально закапывая кафельный пол жадной на потискать слюной, сфотографировал ребятишек еще раза три, пока Алеша, сосредоточенно высунув кончик язычка, сооружал Саше на голове рожки из пены. Без намерения куда-либо отправлять снимки, для семейного архива.

Виктор стоял рядом, обняв его вокруг талии, счастливо сиял глазами то на лучезарно улыбающегося омегу, то на резвящихся малышей. Чудесный возраст – шесть лет, уже вполне соображающий, но не утративший детской непосредственности.

– Отя, – Алеша подправил Саше левую, мыльную, переливающуюся перламутром рожку, прищурился и, словно невзначай, накрыл ладошкой свою метку. – Саша у меня чертик. Тебе нравится? Красиво, правда?

«У меня, заметьте, не у нас. Ну, да, иметь собственного, личного альфу – это здорово. В любом возрасте».

Женя не отвернулся от поцелуя, тихонько рассмеялся прямо Виктору в губы. Разумеется, ни о каких страстных засосах речи не было, не при глядящих заинтересованно Алеше и Саше, так, чмокнулись, и омега сразу отстранился.

– Я тебя люблю, Вик, – внятно шепнул он.

– И я тебя, – ответил Виктор.

И им, сплетшим пальцы правых рук в горячий, тесный замок, стало хорошо-хорошо. Настолько, что лучше уже, наверно, невозможно. Даже в течку невозможно. Ведь объединились не только тела – устремления, сердца и души.

Сидящий в ванне Алеша небрежно смахнул с Сашиной головы рожки, прерывисто вздохнул и попросил:

– Отя, поцелуй папу Женю снова? Пожалуйста… По-моему, папе Жене нравится…

Тот ребенок, который звал до сих пор Женю строго по имени, пару недель назад зажмуривался в ужасе, если Виктор просто касался омеги, впадал в истерику и начинал, теряя контроль, ругаться матом, обзывался грязными словами.

Победа? Огромная. Разобрался малыш, где обычная похоть, а где подлинные, сливающие в семью чувства. И ревность, незаметно, утратил…

Накупавшихся и клюющих носами, мальчиков выудили из пены, ополоснули под душем и отнесли в постель: Виктор – крупного, пухленького Сашу, Женя – легонького Алешку. Одевали малышню уже засыпающими, хихикали над их неуклюжими движениями и как оба запутываются, с закрытыми глазенками, в рукавах.

Уложили – дети немедленно обнялись, прильнули друг к другу плотно, волос не пролезет – укрыли одеялом и взялись, не сговариваясь, за руки, потянулись целоваться.

Все. До утра свободны – умаявшихся за день мальчиков и из пушки не разбудишь.

Сладко…

Женя спал, подложив ладонь под щеку, рассыпал по подушке волну распущенных, темных волос, дышал глубоко и ровно. Виктор долго лежал и любовался возлюбленным. Спать выспавшемуся за день мужчине не хотелось. Осторожно, чтобы не потревожить, он выпростался из-под одеяла, завернулся в теплый, махровый халат, взял Валин дневник и на цыпочках пошел на кухню, по пути проверив детей – не раскутались ли.