Текст книги "Школа Вдохновения или Нелегко быть музой (СИ)"
Автор книги: Елена Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Глава 19
«Обрекаю тебя на одиночество. Всех твоих фавориток ждет участь Эрато», – сообщало послание. Предназначаться оно могло лишь Аполлону. Директору школы и самому красивому мужчине Олимпа.
– Кажется, наш златокудрый божок кому-то сильно досадил, – покачала головой Энн.
– Интересно, мне стоит бояться? – вслух задумалась Настя. – Или после эросов я не числюсь в списке директорских фавориток?..
Как бы тихо они ни говорили, Пол услышал. Быстрым шагом выскочил в коридор и окинул учениц недовольным взглядом.
– Опять гуляете после отбоя? Вам что, мало полученного наказания?!
– Предостаточно, – буркнула Настя, не отводя глаз. – Федра, сегодняшняя дежурная, только что освободила нас от работы. И мы возвращались к себе.
Пол тяжело вздохнул и устало потер сложенными лодочкой ладонями кончик носа. Затем тряхнул головой, точно огромный золотистый пес, прогоняя усталость и дурное настроение.
– Ладно, ступайте, – приказал девушкам. – Завтра у вас тяжелый день.
– Мы помним, – поддакнула Габи. Указала на окно: – Тут вам это... письмо.
– Кажется, вам... – добавила Настя.
Пол посмотрел, прочел сообщение и с шумом выдохнул:
– Решили на ночь глядя пошутить?
– Это не мы!!! – хором ответили девушки.
– Запись нанесена с обратной стороны стекла. Добраться туда мы не могли – вы же лишили нас магии перемещения, помните? – поспешно произнесла Настя. – К тому же смертным кровь слишком дорога, чтобы тратить ее на подобные глупости.
– Да нет же! – вмешалась Лола. – Это и не кровь вовсе. Скорее всего, краска – как та, что мы отмывали сегодня в мраморном зале.
Ей поверили. Уж кто-кто, а Лола знала, какой у крови цвет не понаслышке.
Пол махнул рукой, приглашая учениц в кабинет:
– И как вам удается всегда оказываться в ненужное время в ненужном месте?
– Отличительная черта некоторых смертных, – пожала плечами Настя.
Аполлон не стал поднимать тревогу. Вызвал к себе лишь Сафо и Терпсихору – это ее подопечные занимались в мраморном зале и пользовались красками последними.
Муза танца и по совместительству дочь Зевса была очень недовольна тем, что ее отвлекли от приятного времяпрепровождения. Она явилась в бальном платье и набросилась на директора с обвинениями:
– Да больно нужно мне или моим девочкам заниматься подобной ерундой! Если кто и способен на такие пошлости, так это смертные.
Сафо вспыхнула, как и ее ученицы. Но прежде чем они успели ответить, Пол осадил Терпсихору:
– Я пригласил тебя не для того, чтобы устраивать скандал. Кто работал с красной краской и выносил ли ее за пределы зала?
– Не помню... Красной краски в хранилище полно – ты же знаешь, это был ее любимый цвет, – поморщилась, точно от боли, Терпсихора. – И вообще, я говорила, что не хочу занимать зал, ранее принадлежавший Эрато. Дурным предчувствиям свойственно воплощаться в реальность.
– Зевс всемогущий! – воскликнул Пол и закрыл лицо ладонями. – Спаси меня от этих женщин. Я могу допустить, что смертные верят в предзнаменования. Но богини, прожившие много веков, – это выше моих сил!
Терпсихора обиделась на его выпад:
– Я не просила сообщать мой возраст вслух...
Пол рассмеялся – высказывание старшей музы показалось ему глупым и наивным.
– Полагаю, это просто чья-то неудачная шутка, – поделилась наблюдениями Сафо. – Не стоит поддаваться панике. Сотрем – и забудем.
Пол вмиг посерьезнел. Глянул на притихших учениц. На наставниц. Подошел к Терпсихоре и присмотрелся к наряду:
– Можно спросить, куда ты собралась ночью?
– На дискотеку, куда же еще?! – возмутилась та. – Я муза танца, мне положено по статусу вдохновляться подобным образом.
– А если в это время раздастся тревога? – Пол продолжил допрос.
Терпсихора поерзала на диване, отвернулась, избегая его взгляда. Ответить ей было нечего.
– Значит, так! – объявил директор. – Шутка или нет, но с сегодняшнего дня комендантский час распространяется на всех. В том числе на преподавателей и обслуживающий персонал.
– Но нам!.. – хотела возразить Терпсихора.
Но Пол жестом руки заставил ее замолкнуть.
– Я не договорил. К тому же, начиная с сегодняшней ночи, преподаватели станут днем и ночью нести вахту возле наоса и следить за перьями сирен. А также совершать обходы всей школы, используя поисковую магию. При обнаружении первых признаков постороннего присутствия – поднимать тревогу.
– Это немыслимо! – взорвалась Терпсихора. – Такая нагрузка... Как после этого учить?!
– Справимся, – непримиримым тоном сообщил директор. – Я буду дежурить наравне со всеми. Нам нужно пережить тяжелое время. И найти того, кто помогает сиренам.
Сафо терпимее отнеслась к приказу директора. Но все же возразила:
– Не думаю, что сирены причастны к сегодняшнему происшествию. Зачем им это?
– Неважно, – бросил Пол. – Жесткая дисциплина и дополнительные меры предосторожности еще никому не помешали. И еще: с сегодняшней ночи эросам, Афродите и другим богам вход в школу разрешен только с моего одобрения.
– Хорошо, путь будет так, – согласилась с директором Сафо. – Безопасность учениц и артефакта – прежде всего.
Терпсихора имела другое мнение на этот счет.
– Тебе надо, ты и дежурь, – объявила она Сафо. – Начни прямо сейчас. А мне нужно вернуться на танцы и сообщить о новых законах подругам. Кстати, Афродита будет в ярости.
– Ее мнение я вертел на Зевсовом скипетре, – не сдерживая эмоций, объявил Пол. – Что же касается сегодняшнего дежурства – Сафо не сможет. Завтра у ее учениц первый день практики. Это наша с тобой ночь, Терпсихора.
В его последнем замечании не было и намека на интим, скорее на изнурительную работу. И Терпсихора, плотно сжав губы, дабы не высказать лишнего, сдалась.
– Теперь о вас, – Пол обратился к ученицам, – чтобы я в последний раз делал это.
Он замахнулся, и девушки испуганно сжались.
Но директор не собирался их наказывать, напротив – вернул магию.
– Мы с Терпсихорой проводим вас до апартаментов, – добавил он. – Будьте хоть раз послушными, ложитесь спать и не ввязывайтесь в приключения хотя бы до утра.
Естественно, никто из девушек и не подумал воспротивиться. А Насте и вовсе было приятно лишь от того, что Пол провожает ее до комнаты. И пусть его решение продиктовано не личным интересом – кто, как не любимый мужчина, должен заботиться о безопасности.
Остаток ночи прошел без происшествий. Разве что Энн ворочалась с боку на бок и вздыхала. Подруги не пытались ее успокоить, боясь сделать хуже. И предоставили лечение больного сердца лучшему доктору – времени.
Едва первые лучи солнца коснулись древних стен храма, в апартаменты смертных подопечных явилась Сафо. Давно Настя не видела ее, облаченной в хитон. Высокая прическа, золотые сандалии, украшения – все говорило о том, что это утро особенное.
– С новым началом дня! – поприветствовала учениц Сафо. – Поднимайтесь, приводите себя в порядок и следуйте за мной. Практика не терпит лени и долгих сборов.
Пять минут потребовалось девушкам, чтобы накинуть на себя парадные одеяния и освежиться. Еще две ушли на макияж и прически. Каримбос – узлы из волос, скрепленные низко на шее, пользовались популярностью у учениц школы за опрятный вид и простоту.
– Возьмите еще это, – улыбнулась Сафо.
Накрыла полой хитона пустой поднос, произнесла заклинание и подала девушкам шесть головных венков, украшенных белыми перьями. Конечно же, птичьими, но все же – это скромное украшение позволило ученицам почувствовать себя настоящими музами.
– Как же я люблю магию! – благодарно сообщила Лола. Осмотрела себя в зеркале и не нашла, к чему придраться. – Быстрота и эффективность при минимуме затрат. В прошлом у меня ушло бы полдня на такой эффект.
– Жизнь музы расписана по секундам, – напомнила Сафо. – У нее нет времени на прихорашивание и долгие косметические процедуры. При этом выглядеть мы должны шикарно. Иначе ни один смертный не увидит и не поверит в нас.
Наставница привела девушек в мраморный зал. Тот самый, который вчера они отскоблили до блеска.
– Надеюсь, вы не возражаете, – заметив удивленные взгляды, обронила Сафо. – Терпсихора вчера так разнервничалась, что я на время уступила ей наш зеркальный зал. Вы ведь не верите в приметы и суеверия?
– Но ведь Эрато убили не здесь, – задумчиво произнесла Шел. – Так что...
– Да плевать, где ее грохнули! – бросила неунывающая Габи. – Мне в принципе все равно, где заниматься. Хоть на кладбище. От покойников хлопот меньше, чем от живых.
– Это верно, – согласилась Настя. Она не была суеверной, а после переноса в мир богов практически разучилась удивляться. – Пусть вчерашние шутницы знают, что мы ничего не боимся. И никто не помешает нам стать музами.
– Вот это верный настрой! – одобрила Сафо. – Так держать, девочки. А теперь становитесь в центр зала и выслушайте последние инструкции.
Электра шумно вздохнула. Умоляюще посмотрела на наставницу и выдала:
– Да сколько можно!.. Мы выучили правила вдоль и поперек, как говорят люди. К тому же: на экзамене мы сумели вдохновить учителей. Богов Олимпа! Что нам стоит справиться с какими-то смертными?
Сафо положила руки на плечи Электре и полным терпения голосом сообщила:
– Если бы все было так просто... Боги знали о вас и ждали воздействия. Смертные ленивы и атеистичны. Им сложно увидеть музу, проникнуться ее силой. Они могут годами ждать вдохновения, но, встретив одну из вас, просто пройти мимо. И никто, кроме них самих, не в силах им помочь.
– Как это все прискорбно, – вспомнила Настя любимую фразу своей бабушки.
– Простите, вам, наверное, неприятно слышать такое, – спохватилась Сафо. – Но я знаю наверняка: не все люди таковы, и наша с вами первостепенная задача помочь им. Подтолкнуть в нужном направлении. Так что – вперед!
Наставница задала телепортационным облакам нужные координаты и, на первый раз, сама руководила высадкой на землю. Она выбрала, что попроще, – всего лишь дом культуры в городе-миллионнике.
Там, на обшарпанной сотнями ног сцене, проходил отбор участников нового юмористического шоу «Клуб шутников». Победителю обещали денежную премию и выступление на ТВ.
Уставшее от сельского юмора жюри откровенно скучало, вполуха слушая лепет очередного дарования. И тени улыбки не пробежало по суровым лицам трех мэтров сатиры.
Музы-практикантки и их наставница, окруженные защитным заклинанием, разместились в зале. Совсем рядом с толпой участников.
– Смотрите на них внимательно, прислушивайтесь, – распорядилась Сафо. – Их тут десятки, но музу призывает только один.
– Или одна? – хитро прищурилась Электра. – Среди желающих выступить есть и девушки. Вон та, с зеленым ирокезом и серьгой в носу, кажется довольно веселой.
– Все возможно, – согласилась наставница. И покривилась, рассматривая «веселую» претендентку. – Ох уж эти люди...
– А мне нравится эта пожилая дама с пуделем под мышкой, – поделилась наблюдениями Лола. – Думаю, она привыкла к сцене и умеет держаться на публике. У нее есть шанс на победу.
– Будьте внимательнее, – предупредила Сафо. – Незачем тратить усилия и драгоценное вдохновение на тех, кто не готов его принять.
Откинулась на кресле и изящно закинула ногу на ногу. Используя магию, обзавелась лорнетом и приложила его к глазам.
Ученицы последовали ее примеру. Они казались роем изящных бабочек, случайно влетевших в распахнутое окно. Их внешность, наряды и драгоценности только подчеркивали убогость помещения. Бархатная обивка кресел, изъеденная молью и временем, кажется, от зависти вернула себе утраченный красноватый оттенок. Тяжелый занавес задохнулся от пыли. Хрустальная люстра окончательно ослепла от невиданной прежде красоты.
И только люди оставались равнодушными, ведь не каждому дано узреть музу. Почувствовать ее присутствие – уже большой шаг для смертного. Шаг к величию.
– Меня заинтересовал он, – Шел кивком головы указала на невысокого, щупленького парнишку в очках с тройными стеклами. – Не знаю почему... Но что-то в нем есть.
Парень совершенно не выделялся из толпы. Погруженный в собственные размышления, он лишь изредка отрывал взгляд от мысков ботинок и удивленно осматривал других людей. Как будто и сам недоумевал, что тут забыл.
– Интересно... – задумалась Сафо.
– Да брось ты его, – посоветовала Электра, – разве такой может одолеть страх сцены? На него смотреть жалко: неуверенный аутист какой-то.
– А мне кажется, что он забавный, – стояла на своем Шелл. – Смотри, он улыбается краешком губ – едва заметно. Полагаю, в его голове рождаются диалоги и рассказы. Смешные, достойные множества зрителей.
Сафо выглядела удивленной. Смерила Шелл долгим взглядом и предложила:
– Продолжай. Что еще ты в нем видишь?
– Он похож на меня, – призналась Шелл. – Заперт в клетке предрассудков и страхов. Идей, навязанных обществом. Но мечтает измениться, только боится. Боится быть не таким, как все...
– Ступай к нему, – приказала Сафо. – Это он. И у тебя получилось обрести с ним связь.
Затаив дыхание, подруги и наставница наблюдали, как Шел походкой пантеры подкрадывается к избранному. Как кладет руку на его плечо, что-то шепчет на ухо.
Парень вначале настороженно прислушивался, после – кивал, будто соглашаясь с невидимым оппонентом. В глазах его зажегся олимпийский огонь – путеводная звезда таланта. Распрямились плечи, исчезли смущение и неуверенность.
На сцену он взошел героем. Речь его лилась бурным потоком, заражая весельем и воодушевлением всех вокруг. Членам жюри оставалось лишь удивляться, откуда в таком скромнике взялось столько пыла. Он рассказывал так, словно не стоял на сцене, а сидел за бокалом пива в компании лучших друзей:
– Сегодня утром в маршрутке я уступил место красивой девушке. Она улыбнулась и поблагодарила. Тогда я решился сделать ей комплимент, сказав, что она прекрасно выглядит. Девушка ответила, что прекрасно знает о своей привлекательности, но, увы, не может сказать то же обо мне.
– Да-да, так бывает, – поддержал кто-то из толпы сочувствующих.
– Я тоже так подумал, – продолжил рассказчик, – потому не расстроился. Просто спросил: чего ей стоило соврать, так же, как и мне?
Раздались тихие смешки и сдержанные аплодисменты.
Но вскоре они сменились бурными овациями. Истории избранника музы становились все более интересными и хлесткими, голос обретал невиданную мощь. Но умение посмеяться над собой и обратить ситуацию в шутку – вовсе не дар богов, а личная заслуга талантливого смертного.
Шел стояла позади рассказчика все время выступления. Когда-то, в прошлой жизни, она сумела красноречием пробить себе дорогу в музы. Теперь ее дар обратился во благо другим.
Жюри единогласно признало неказистого внешне парня самородком и наградила главным призом. Для музы подарком стал его успех.
– Как это? Что ты ощущаешь? Много ушло энергии вдохновения? – подруги засыпали Шел вопросами, стоило ей вернуться. – Ты все еще чувствуешь с ним связь? Он услышал тебя с первого раза?
– Девочки, будьте снисходительны, – утихомирила подопечных Сафо. – Дайте нашей отличнице отдышаться.
– Со мной все в полном порядке! – бодренько возразила Шел. – Я не только не потеряла силы, но и обрела новые. Это невероятно! Потрясающе! Восхитительно! Чудесней только держать на руках собственного ребенка и обнимать мужа.
Вспомнив об утраченной жизни смертной, Шел слегка погрустнела. Прошлое не отпускало ее ни на секунду.
– Ты не должна думать об этом, – попыталась утешить ее Сафо. – Сегодня ты достигла невероятных высот и задала высокую планку другим ученицам. Редко у кого из новичков получается с первого раза – да еще столь эффективно.
– Твои муж и сын гордились бы тобой, – добавила Настя. – Делай это ради них и других смертных. У тебя отлично получается.
– Если бы они только знали... – продолжила убиваться Шел.
Сафо пришлось вмешаться и остановить поток сожалений.
– Не время унывать и копаться в прошлом! – объявила она, поднимаясь с кресла. – Если вы согласитесь, то мы с вами побьем все рекорды школы по количеству вдохновленных в первый день практики. Разумеется, если вы не устали...
– Нет-нет, нисколько! – объявили девушки.
– Интересно, кто из нас станет следующей? – добавила Электра. – Так хочется, чтобы все прошли и это испытание.
– Справимся, непременно! – заверила ее Габи. – Иначе и быть не может.
Учениц и наставницу вновь подхватили пушистые облака и понесли в следующее место. К новому смертному, отчаянно призывавшему музу.
Глава 20
Из дома культуры музы перенеслись в мастерскую скульптора. Зависли под потолком – опуститься на пол было попросту негде. Всюду валялись обломки мрамора, инструменты, незаконченные статуи.
Посреди всего этого безобразия, прямо на полу, сидел в позе мыслителя и сам виновник разгрома. Длинный как жердь, с непропорционально большими руками и взлохмаченными седыми волосами. Одетый в треники с вытянутыми коленями и майку. Босой, неухоженный, смертный скорее напоминал забулдыгу, чем творца. И даже глаза были такими же красными, точно с похмелья.
Замешанные в общие кучи мусора, на полу валялись обертки от шоколадок, бумажные пакеты от заказной еды, стаканчики из-под кофе. Похоже, скульптор не выходил из дома давно и не тратил время ни на готовку, ни на уборку, ни на сон.
– Ну и бардак он тут развел, – пожаловалась Габи.
– Давно сидит? – спросила Энн.
– Месяца три, – вздохнула Сафо. – Ни у одной музы не получилось его вдохновить. Тяжелый случай, практически безнадежный.
Настя с жалостью посмотрела на скульптора. На его натруженные руки, поникший взор, бледные губы. Но как бы она ни хотела помочь, не чувствовала с ним связи.
– В последний раз в библиотеке мне попалась книга про то, как лепить статуи, – вспомнила Габи.
– Скульптуры ваяют, – недовольно бросила Электра. – Нельзя же быть настолько темной.
Габи нахмурилась и замолкла. Сафо пришлось вмешаться:
– Муза не обязана быть экспертом в искусстве, ее задача – вдохновлять. Продолжай, Габи, что ты хотела нам сказать?
– В той книге говорилось, что скульптор ваяет по образцу. То есть у него должен быть образ, наглядный пример того, что и как он хочет сделать, – на одном выдохе выпалила Габи. – А у этого в мастерской нет ничего похожего. Как и в его голове.
Сафо удивленно вскинула брови. Посмотрела на Габи, на скульптора. Неужели у них наладилась взаимосвязь? От такой необычной музы она ожидала другого. Скорее Габи, с ее-то характером и манерами, могла вдохновить рок-музыкантов, первооткрывателей, бунтарей в той или иной сфере. Но чтобы скульптора?..
– И что же у него в голове? – осторожно спросила Сафо.
– Пус – то – та! – объявила Габи. – Обрывочные картинки, видения, которые никак не собрать воедино. Такое ощущение, что он никогда не видел то, что пытается воссоздать. Или и вовсе не знает, чего хочет?..
– Так покажи ему, – предложила Сафо. – Пусть увидит красивое тело, достойное того, чтобы увековечить его в мраморе.
– Он же не может нас видеть!.. – напомнила Лола.
Сафо глянула на нее, заставляя притихнуть. И вновь обратилась к Габи:
– Показать себя, зная, что ты невидима, – разве это не уникальная возможность? Сделать на людях то, чего раньше стеснялась? А если увидит – тем лучше. В тот же момент он перестанет быть посторонним. Станет вдохновленным тобой скульптором. Твоим творцом.
Искушение было слишком велико. Габи не устояла. Заставила свое облако опуститься ниже, спрыгнула и встала напротив скульптора. Несколько секунд всматривалась в его лицо.
Сафо и другие музы заметили, что взгляд человека стал проясняться. Но не до конца. Не хватало последней искры, что разожжет в нем желание творить.
Габи отошла к пустующему мраморному постаменту. Решительным жестом сорвала одежду. На секунду застыла, не зная, прикрывать наготу или раскрепоститься полностью. Пусть ее тело и обновилось, но в душе она осталась неуклюжим парнем, стремящимся изменить себя.
Никто из подруг не знал, как Габи боится увидеть собственное отражение. Увидеть и пожалеть, что решилась на это. Она избегала смотреть на себя в зеркале и переодевалась всегда быстро, страшась увидеть лишнее. Вдруг, и будучи девушкой, она все еще осталась несовершенной.
Но глаза скульптора сказали об ином. Прекрасное видение было таким, о котором он не смел и мечтать. Идеальные пропорции и формы, совершенство в каждой детали. От изящных ступней до шелковых волос оттенка заката.
Скульптор заметался по мастерской, обхватив голову руками:
– Где же он?.. Был!.. Я точно помню... Он у меня был!..
– Интересно, что ему понадобилось? – спросила Настя. – Какой-нибудь инструмент?
– Вчерашний день? – пошутила Электра.
Ни та, ни другая не угадали. Из спальни, примыкавшей к мастерской, скульптор выкатил огромный камень. Мрамор – такого же красного оттенка, как волосы Габи.
Но прежде чем взяться за изготовление статуи, смертный творец решил сделать макет из глины.
Он трудился много часов кряду. Но ни Габи, ни другие музы не устали. Слишком захватывающее зрелище предстало их глазам. Словно по великому волшебству, безжизненный материал обретал форму и словно бы душу.
Макет будущего шедевра представлял собой прекрасно сложенного человека. Бога, рожденного из глины. Каждая впадинка, каждый изгиб тела и мышца – прорисованы идеально. И лишь одна особенность отличала творение от образчиков великих мастеров Древней Греции.
Фигура, облаченная в просторный хитон, казалась бесполой и могла с равным успехом принадлежать как юноше, так и девушке. Позднее критики и ценители искусства сломают голову, рассуждая, почему мастер сотворил скульптуру такой. Но никто не останется равнодушным, взирая на дело рук смертного творца.
Лишь когда скульптор заснул, музы покинули мастерскую. Оставив после себя такой заряд вдохновения, что хватит еще на десяток, а то и сотню работ. Творений, что переживут века.
В мраморный зал музы вернулись лишь к вечеру. Успех двоих разжег в других ученицах азарт. Они совсем не чувствовали усталости и были полны оптимизма.
– Может быть, продолжим? – попросила Электра. И выжидающе уставилась на наставницу.
– Вам нужно отдохнуть, – отринула предложение Сафо. – Вы все еще смертные и должны соблюдать правила.
– Мы совсем не устали, – едва не плача, заметила Лола.
– Кажется, начинаем привыкать к жизни настоящих муз, – добавила Настя. – Еще одна попытка, пожалуйста...
Но Сафо покачала головой:
– Вы возбуждены и тратите слишком много вдохновения впустую. Муза должна быть практична, а порой и расчетлива. Тщательно планируйте день и не превышайте резерв собственных сил. Последствия могут оказаться плачевными.
Девушкам пришлось согласиться. И только они собрались отправиться спать, как Сафо вспомнила о еще одном отличии смертных. О необходимости поддерживать физическое тело пищей.
– Не забудьте об ужине! – предупредила она. – И скажите раздатчице, что вам положена порция сладкого. Точнее, положена двоим из вас, но, зная о вашей дружбе, даю поблажку всем.
– Сладкое на ночь? – не веря своим ушам, переспросила Лола.
– Только в исключительных случаях, – улыбнулась Сафо. – Если у персонала или преподавателей будут вопросы, посылайте их прямиком в Тартар. Работящим музам – достойное вознаграждение.
Чудный день завершился не менее вдохновенным вечером. После супа авголемоно – куриного бульона, дополненного взбитым яйцом, лимонным соком и рисом, – смертные музы получили по кусочку кукурузного пирога с заварным кремом.
– Спорим, это остатки с учительского стола, – спросила Электра, разглядывая угощение. – В отличие от учениц, преподы не ограничивают себя в продуктах с излишним содержанием калорий.
– Но и едят не чаще раза в сутки, – добавила Настя. И тут же отодвинула тарелку. – А то и вовсе голодают по нескольку дней. Для них еда не потребность, а удовольствие.
– Ты решила им подражать? – дружески поддела ее Габи. – Брось, получишь корону музы – тогда и откажешься от пищи, сна и других естественных потребностей.
Настя вымученно улыбнулась. Стоило упомянуть учителей, как она вспомнила о ссоре с Полом. Пусть они и раньше не были достаточно близки, но знать, что он сердится, – невыносимо. Пусть даже его выводы поспешны и необоснованны.
А в том, что директор терзается сомнениями, Настя не сомневалась. Чувствовала на расстоянии, ощущала его боль как свою. Светлоликий бог маялся ревностью, но не решался сделать шаг навстречу и признать, что сглупил. Удивительно, как много в нем человеческого, истинно мужского. Знать, что неправ, но стоять на своем до последнего.
– Лучше выпью еще чая, аппетита совсем нет, – призналась Настя. – Да и не заслужила я сладкого. Не удивлюсь, если у меня вообще не получится вдохновлять.
– И у меня, – вздохнула Энн. – Чувствую себя разбитой вазой: сколько не наполняй вдохновением, содержимое вытекает наружу через трещины.
– Нет ничего такого, что нельзя склеить, – бодренько заявила Лола. – Это я заявляю как работник компании по разработке клеевых масс, герметиков и лаков.
– Ого, какие подробности выплывают неожиданно! – попыталась сменить тему разговора Шел. – Признавайтесь, о ком из вас мы еще что-то не знаем?
Энн и Настя не поддержали ее инициативу. Задумчивые и поникшие, они только и ждали момента, когда можно будет вернуться в апартаменты. Уткнуться носом в подушку и забыться тревожным сном.
– Напомните мне никогда не влюбляться, – заметила Габи, глядя на поникших подруг. – Слишком это... тревожно, что ли. Не хочу растерять себя и дар, пусть ради самого замечательного и привлекательного человека. Или бога. В любом случае не хочу. И вообще, раз у нас осталось немного времени перед отбоем – пойдемте прогуляемся? Уж лучше бродить, чем киснуть.
Разумеется, все согласились. И под завистливые взгляды других учениц, дружно взявшись за руки, девушки отправились в школьный сад. Во время полугодового экзамена они не успели насладиться его красотами и теперь решились наверстать упущенное.
Увидев такое великолепие, засохли бы от зависти самые изысканные парки и оранжереи смертных. Во внутреннем дворике школы прекрасно уживались самые разнообразные и немыслимые растения со всей планеты. Рядом с пихтой вполне могла расти орхидея, а на клумбе возле ромашки примоститься хищная генлисея. Но взгляд музы обмануть невозможно. Уж кто-кто, а ученицы Сафо замечали, что немыслимые на первый взгляд сочетания таят в себе истинное мастерство ландшафтных дизайнеров.
– Вот сюда бы прекрасно вписалась статуя из красного мрамора, – Габи шутливо указала на клумбу с маками.
– Ты часом не влюбилась в своего скульптора? – съехидничала Электра. – А как же твое недавнее замечание?
– В скульптора – нет, – отринула Габи. – А вот в его творения – да. И нисколько этого не стыжусь.
– А мне очень нравятся вон те кусты калины, – призналась Настя. – И я ужасно стыжусь... но три чашки чая дают о себе знать. Надеюсь, правилами не запрещено смертным «удобрять» садовые растения. Или лучше вернуться в школу?
– Беги к калине, чего там, – посочувствовали подруги. – Если загнется с непривычки, посадишь новую. Чего тебе стоит.
Новые кусты калины Насте сажать не пришлось. А вот всерьез испугаться за свою жизнь – пожалуйста. Не успела девушка подняться с корточек и оправить подол, как почувствовала стальной захват сильных рук. Одна ладонь прикрыла ей рот, а другая обхватила талию.
Напрасно Настя пыталась мычать или сотворить заклинание. Попытки освободиться не увенчались успехом.
Она извивалась в объятиях похитителя, силилась укусить его ладонь. Но тот лишь плотнее прижал ее к себе и переместил с такой скоростью, что у несчастной жертвы все закружилось перед глазами.
Затуманенное быстрым переносом сознание возвращалось медленно, и Настя буквально повисла в объятиях похитителя. Ее держали крепко, но при этом не причиняли боли.
Чтобы поскорее прийти в себя, Настя на секунду расслабилась. Сняла защитный блок, отнимавший много сил. И тут же поразилась собственной реакции. Ее будто пронзило разрядом из чувственности и вдохновения любви. Такой прилив энергии мог идти только от одного источника.
Словно почувствовав, что его раскусили, Пол ослабил хватку. И Настя немедленно этим воспользовалась. С яростью наступила ему на ногу, развернулась и разразилась потоком брани:
– Да как ты мог?! Следить за мной в такой момент?!
Пол сложил руки на груди и довольно ехидно заметил:
– Если ты полагаешь, что я подсматривал, то совершенно напрасно. Не имею такой привычки.
Насте захотелось расцарапать его надменную физиономию. Это же надо? Похитить в такой интимный момент и делать вид, будто в этом нет ничего странного. Хоть бы извинился. Но нет, он же директор, бог, чтоб ему пусто было...
Страх Насти уступил место иным чувствам. Она то бледнела от смущения, то краснела от возмущения. Скопившиеся противоречивые эмоции клокотали внутри, ища выход. В директорском кабинете, защищенном заклинанием непроницаемости, она казалась себе пойманной в клетку птичкой.
– Тогда зачем подкараулил и утащил? – вопросила Настя, задыхаясь от гнева.
– Хотел поговорить, – заявил Пол.– Наедине.
Его тон слегка потеплел, но Настя не собиралась уступать. Нельзя давать ему понять, что она готова растечься лужицей возле его прекрасных ног от одной лишь улыбки.
– Другой момент выбрать не мог?
– Это какой же?! – искренне возмутился Пол. Его золотистые брови взлетели вверх, глаза полыхнули голубым пламенем. – С одной стороны хорошо, что вы с подружками держитесь вместе. Но с другой – никакой личной жизни...
Ах вот он о чем!
Настя надулась. Неужели у богов свои представления о конфетно-букетном периоде. Или Аполлон привык получать все и сразу? Неважно, какими способами.
– Не знаю, как у вас на Олимпе, но в моем мире такие методы ухаживаний не приветствуются, – отчеканила Настя. – В любых обстоятельствах стоит уважать чувства второй половинки и не делать того, что ей наверняка не понравится.
– Еще скажи, что все смертные эти правила соблюдают!.. – фыркнул Пол. – И вообще, сколько парней за тобой ухаживало в прошлом, раз ты стала экспертом в отношениях?
Настя вздрогнула, точно к сердцу приложили кусок льда.
– Нисколько! – зло бросила она. – Меня считали отвратительной из-за болезни. И я вовсе не считаю себя экспертом. Всего лишь говорю то, что чувствую. А ты... ты – бесчувственный сноб! Верни меня немедленно на место!
Кричала, а по щекам текли слезы. И как она могла проникнуться светлым чувством к такому заносчивому богу? Любовь всегда казалась ей наградой, а теперь стала наказанием. За что такие муки?
Почувствовав ее смятение, Пол обнял ее. Не как раньше – хваткой зверя, а нежно, точно боясь коснуться.
– Прости, – прошептал на ухо. – Никогда не думал, что ревность может сводить с ума. Я всего лишь хотел объясниться, сказать... что был неправ.
Услышать от него подобное признание стало высшей наградой для Насти. Уж она-то понимала, как тяжело ему дались эти слова. Грозному богу признаться простой смертной в проявленной слабости? Большая победа над собой.
