Текст книги "Сердечные риски, или пять валентинок (СИ)"

Автор книги: Елена Савенкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Вадим перевел насмешливый взгляд с галстуков на мое лицо:

– Мне повезло, что вы так много знаете о галстуках. Если не секрет, откуда?

– Получилось не засыпать на семинарах по деловому этикету, – с крошечной улыбкой пошутила я.

– Здорово получилось, – он мягко усмехнулся одним уголком рта. – Вам не кажется, что выбор ограниченный?

– Мы можем поискать еще, но думаю…

Он остановил меня, вдруг дотронувшись пальцем до моей правой руки, держащей красный галстук – крошечная электрическая искорка жара. Я вздрогнула и задержала дыхание.

– Не знаю, глаз или душа, а может, и то, и другое больше тянется к этому, хотя уверен, вы скажете, что солидней будет смотреться другой. – Обхватив длинными пальцами мое запястье, спрятав в своей руке мою, Вадим притянул ее к своей груди, заставив меня сделать шаг вперед.

Все во мне перевернулось, такой обжигающе теплой показалась его кожа. Мы застыли, онемели, глядя друг другу в глаза, его будто посветлели, став еще более захватывающими и глубокими. Отпустив мой взгляд, Вадим, посмотрел вниз, на синий галстук, который наши соединенные руки прижимали к его груди:

– Неплохо. А как с этим?

Моя вторая рука тоже оказалась в обжигающем плену его ладони. Секунду-другую мы оба рассматривали красный галстук, прижатый к его груди и всполохом контрастирующий с темно-серым костюмом и белой сорочкой. Когда я вновь подняла глаза, чувствуя, как от тепла, поднимающегося от моих рук вверх, к лицу, внутри зарождался какой-то странный щекочущий вакуум, то встретилась с неуверенной улыбкой Вадима. Похоже, он не собирался выпускать мои руки из своих, я сама аккуратно высвободила их. Очень неудобной вышла ситуация, он вновь не подумал, что позволил себе лишнее. Как и я, поддавшись ему.

– Так какой, по-вашему, подойдет больше?

– Оба. Вы можете выбрать по настроению.

Мой ответ прозвучал довольно сухо, но я пребывала в необычайной растерянности. Не подобрала бы слова. И не выбор галстука меня волновал.

Да, синий цвет шел ему больше – оттенял глубину глаз, блеск темных волос… Но я промолчала об этом.

Он купил все, что я подобрала для него, в какие-то моменты подшучивал, говоря, что у него был свой собственный стиль, просто его так никто и не понял. Я улыбалась, но мысли постоянно возвращались к одному и тому же: нам следует как-то прекратить такое тесное общение, слишком волнующее меня, уже воспринимающееся как нечто привычное и важное, и мне нужно решиться заговорить об этом...

И еще долго я чувствовала тепло его кожи, словно бы аурой охватившее мои пальцы, пульсирующее в их подушечках.

Что бы это ни было, чем бы ни являлось, я оставила все за дверями торгового центра, в котором мы с моим начальником провели несколько часов. Это просто деловое поручение, пусть и несколько необычное.

«Люся, я всегда говорила, что у тебя богатое воображение. Плюс ты распаляешься на мелочи вместо того, чтобы о главном спросить: зачем моему боссу понадобилась одежда».

«Чтобы носить! Ха-ха! Ну ладно, значит, шоппинг был к чему-то приурочен?»

«Конечно. Через неделю у нас корпоратив, посвященный дню рождения агентства».

«И ты молчала!?»

Расчет оправдался, я попала на благодатную почву. Несколько минут Люся остервенело печатала, забрасывая меня советами по укладке и макияжу, затем перешла к вопросу о платье.

«Надену то темно-изумрудное, в котором была на твоей свадьбе», – я устало потерла глаза. Надо бы сегодня лечь пораньше – исчерпана, измотана...

«О! То атласное, отделанное гипюровым кружевом? Его фасон определенно всегда в теме! Да и длина оптимальная, чуть выше колена – и не монашеская, и не путанская, а вырез на спине будет актуален во все времена. И цвет невероятно подойдет к твоим рыжим волосам и зеленым глазам. Аришка, ты будешь как картинка!»

«Есть черный клатч, а вот с туфлями придется что-то решать. На неделе загляну в магазин».

«Ну ты балда! Ты только сегодня там была и не удосужилась в обувные бутики заглянуть?»

«Я приходила туда по делу, а не за покупками. По меньшей мере, это было бы неловко, потому что…»

Я не закончила свою мысль, узел волнения закрутился в животе, когда представила, как выбираю себе туфли, пока Вадим Савельев стоит рядом, внимательно глядя на меня, а в уголке рта дрожит ухмылка.

«Дурешка ты, Аринка. Я нашла его фотку на сайте вашей фирмы. Привлекательный мужчинка, харизма так и прет. Мой тебе совет: присмотрись к нему. И докопайся до мотивов его поступков. Чем черт не шутит, вдруг он ухаживает за тобой, а ты ни сном ни духом».

Я покачала головой. Неудержимая сводница Люся. Ответила:

«Давай-ка лучше расскажи, как у тебя дела».

***

Неделя накануне корпоратива выдалась весьма загруженной. Часы и дни, как песок, ускользали сквозь пальцы. Началась подготовка к новой акции, причем мы с Артемом больше не работали в команде. Во вторник днем у нас получилось вместе попить кофе в комнате отдыха, однако я не решилась поднять вопрос о той коробке шоколадных конфет, посчитав это бестактным в свете того, чем Кожухов поделился со мной. В тот день он показался мне оживленнее обычного, оказалось, что Артем позвал на свидание подругу девушки одного своего хорошего друга.

Что бы ни подразумевал тот его жест с подарком, это осталось в прошлом. Но еще вероятнее, что шоколад был лишь знаком дружеского расположения и не более.

С Вадимом получилось увидеться и обменяться парой фраз утром в понедельник. Было только две минуты девятого, когда я пришла на работу. Думала, пока одна в офисе, поэтому вздрогнула, когда он окликнул меня, только что усевшуюся на свое рабочее место.

– Арина, доброе утро.

– Доброе утро, – я повернулась к нему.

Сделав пару шагов от двери в офис, он остановился и, лучезарно улыбаясь, развел руки в стороны:

– Ну как? Теперь все в порядке? Одобряете?

К черному костюму, одному из тех, что он носил ранее, Савельев подобрал лавандового цвета сорочку и черный галстук в полоски похожих оттенков, скомбинированных так, что получались ромбики. Эффектная классика, сделавшая его солиднее, безусловно. Но сейчас, с этой своей бесовской улыбкой, блеском удовольствия  в глазах и разведенными по сторонам руками, он выглядел разрезвившимся мальчишкой, впервые примерившим деловую одежду и не воспринимающим ее всерьез.

– Да, вполне, – я восхищенно улыбалась ему, оглядывая целиком: от лица с сияющими яркими глазами до носков черных ботинок и снова вверх, от ботинок – к лицу.

– Пять баллов, значит? – он довольно рассмеялся.

– Не сомневайтесь.

Наэлектризованное молчание, переполненное какими-то невысказанными мыслями, волнующее и щемящее напряжение повисли между нами. Я не понимала, как себя вести, может быть, что-то еще следует сказать ему?  Некорректно было бы повернуться к монитору и заняться бумагами, ожидающими моего внимания с пятницы, оставив своего молчащего, будто чего-то ожидающего начальника стоять за своей спиной, но… очень хотелось. Хотелось избежать этой ситуации, ставшей неловкой из-за того, как он смотрел на меня, и того, как из-за этого чувствовала себя я. Поправила пряди волос, вылезшие из узла на затылке, когда снимала берет, на секунду бросила взгляд на свой стол – дала Вадиму понять, что пауза затянулась.

– Снова завалены работой? – он приблизился ко мне, хмыкнул, разглядывая файлы, приготовленные для обработки. – На этой неделе ее еще и прибавится из-за акции. А я завтра должен ехать в Питер, – добавил ворчливо.

– Все-таки не обошлись без вас? – я защелкала мышью, открывая программу, игнорируя нервозность, пробужденную близостью Вадима, прогоняя из сознания картинки нашего пребывания в торговом центре в минувшую субботу.

Будто бы это было час назад, так живо помнилось, как он улыбался, задорно смеялся, как держал мои руки в своих в момент, когда мы подбирали галстуки, как глубокие глаза пронзительно смотрели в мои тогда, когда во время нашей беседы в ресторане я опрометчиво дотронулась до его запястья…

– Увы, не обошлись. Пары дней хватит, чтобы утрясти образовавшийся форс-мажор, а потом я надеюсь, что… – Савельева прервал звонок стационарного телефона на моем столе.

– Простите, – я извиняюще улыбнулась, подняв на него глаза, и сняла трубку.

Две или три минуты он нетерпеливо топтался рядом, читал распечатки таблиц отчетов, сложенные в лотке, беря из стопки по одной и аккуратно укладывая на место. Ждал, когда я закончу. Но звонили по поводу намечающейся акции, менеджер одной из торговых точек, разговор в этом случае коротким никогда не выходил. В конце концов я снова взглянула ему в лицо.

Бездонные серые глаза, безмолвно вопрошающие о чем-то. Я замерла, едва слыша свою собеседницу. Воспользовавшись моей невольной заминкой в телефонной беседе, Вадим тихо произнес:

– До встречи, – и ушел.

Еще долго вспоминала этот его взгляд. Понимала, что, не будь я занята разговором, наше прощание вышло бы иным. Но каким?

В обеденный перерыв на следующий день получила от него смс: «Здесь ужасно метет. Не потому ли, что вы не пожелали мне удачи?» Взвинченная, ошеломленная, я долго обдумывала, следует ли мне отвечать. Все же спустя час набрала, усмиряя дрожь в пальцах: «Удачи!»

Очень необычно, насколько мы сблизились за столь короткий срок. Так необычно, что возможно, это всего лишь очередное мое заблуждение.

Вечером в пятницу я достала из шкафа платье, в котором собиралась появиться завтра, придирчиво оглядела его сзади и спереди, но не возникло желания примерить. Рассеянно отметила: вырез на спине так глубок, что от колготок придется отказаться, пара же черных чулок должна лежать где-то в ящике комода. Нашла черный клатч, припоминая, что ему уже лет пять или даже шесть. Еще раз обула новые черные туфли с ремешками и вставками на носках в тон платью, прошлась по квартире.

Нет, я не чувствовала себя комфортно, готовой выставить себя на этот своеобразный аукцион оценивания моих качеств как личности и профессионала через оценивание элитарности своего наряда и ширины улыбки. Представила, как буду поддерживать беседу, все время мысленно возвращаясь к вопросу, верит ли мой собеседник распускаемым обо мне слухам.

Отторжение. Усталость.

Единственный человек, с кем можно поговорить по-настоящему, с кем вообще хотелось бы говорить, будет очень занят. Ведь это его вечер. И даже если бы был не его… Я уже решила, что в наше общение будет лучше вернуть прежние границы, пусть много раз сама же и нарушала это решение, не желая ранить его.

Когда я ложилась, позвонила Люся, чтобы засыпать меня последними советами по макияжу и укладке:

– Аринка! Если ты не распустишь волосы, я доберусь до тебя, слышишь? – напутствовала сестра.

Я сонно улыбалась, слушая ее угрозы:

– Мне интересно, как ты узнаешь, если я не распущу?

– Уж как-нибудь, не волнуйся. Загляну в волшебное зеркало свое.

Мне было и приятно и  беспокойно от того, как настойчиво, слепо, с детской наивностью деля мир на черное и белое, Люся пытается устроить мою жизнь.

***

– Кто-то скажет, что четыре года – это ничто, пустячный, смешной срок, который ни о чем не говорит и не является гарантом стабильного радужного будущего. И будет прав. Но для «Мэнпауэр» эти четыре года значат очень многое. Они означают, что мы прошли первый этап, миновали прибрежные рифы и опасные течения. Преодоленные трудности проверили нас на стойкость, ловкость и сообразительность. Эти четыре года – наша первая мудрость, а ее мы положим в специальный сейф и будем при всяком необходимом случае вытаскивать и, возможно, хвастать, а возможно, использовать по назначению, то есть для того, чтобы двигаться дальше. Так что вперед, коллеги, друзья, болельщики и деятели!

Заканчивая речь, Вадим Савельев сверкнул улыбкой и поднял свой бокал шампанского, в ответ собравшиеся в фуршетном зале сделали то же самое. На экране за спиной Вадима замелькали фото: стены агентства, лица обнимающихся с улыбками или же погруженных в работу сотрудников, тренинг-зал с коллективными снимками промоутеров – множество кадров рабочей рутины и постановочной съемки.

Как только мой руководитель умолк и ушел со сцены, ее тотчас же заняли музыканты, к микрофону скользнула певица. Зажужжали голоса, послышался смех, мои коллеги и гости немного расслабились, задвигались, часть столпилась у столов с едой и напитками, и толчея усилилась, будто обтекая небольшой прямоугольный зал, заполненный смесью запахов туалетной воды, кожи, нарезанных фруктов, сыра и колбас.

Официальная часть корпоратива вышла краткой и емкой. С днем рождения «Мэнпауэр» поздравили все отделы агентства, вернее, представители каждого, звучали стихи, разыгрывались шарады, даже частушки пелись. Вадим Савельев, «наш дорогой и обожаемый руководитель», как объявила перед его выходом Кира, облаченная в максимально открывающее грудь и ноги платье цвета баклажана, держал слово последним.

Он выбрал тот красный галстук. Я думала, что он предпочтет синий, но, возможно, красный цвет лучше отражал его настрой. Сегодня Вадим буквально горел, искрился и поспевал везде и всюду. Сыпал шутками, пожимал руки. Серые глаза сияли, с лица не сходила улыбка. Темно-серый костюм, белая сорочка и красный всполох галстука – захватывающий контраст сдержанности, рамок и страсти, стихийности. Да, действительно, в этом – он, Вадим Савельев…

Один раз наши взгляды пересеклись, долго не отрывались друг от друга. Потом его скользнул вниз, к моим ногам, неторопливо поднялся вверх, оценивая. Вадим не улыбнулся, продолжая глядеть на меня пронзительно и как-то требовательно, улыбнулась я, кивнула ему, отвернулась к кому-то, кто на тот момент отвлек своей репликой, адресованной моему платью.

Странное ощущение, будто кожа нагрелась под его поглотившим всю меня взглядом, не проходило, как бы я ни прогоняла его.

Звон посуды, негромкий гул разговоров, смешки скоро перекрыла зазвучавшая со сцены музыка, к которой после нескольких начальных тактов присоединился голос певицы. Я отошла к небольшой нише между столом и ложным окном, задрапированным присборенными шторами горчичного цвета. Чтобы чем-то занять руки, водила большим пальцем по фужеру с шампанским, с которого просто сняла пробу, когда прозвучали финальные слова Савельева, – хрусталь пока еще хранил прохладу шипучего вина. Наблюдала за людьми вокруг, понимая, что необходимо влиться в атмосферу общего непринужденного, заигрывающего общения, но не торопясь с этим.

Он разговаривал с двумя мужчинами, стоя у противоположного края фуршетного стола, я их видела впервые, наверное, приглашенные гости, представители тех компаний, для которых и работает наше агентство.

В целом мне понравилось то, насколько разумно все организовано, чувствовалось, что празднество удалось. Зал, достаточно просторное помещение с высоким потолком, был оформлен в нераздражающей белой, бежевой, золотистой и горчичной цветовой гамме, вазоны со скромными цветами, никаких воздушных шариков. Еще в начале вечера Кира пояснила, что развлекательный комплекс, в котором проходил корпоратив, забронирован полностью до одиннадцати вечера, а значит столы для русского бильярда, для пула и дорожки для боулинга в нашем полном распоряжении. Единственное исключение – бар, за коктейли оплата из собственного кармана.

На данный момент меня никуда не тянуло, хотя Артем и сопровождавшая его пухленькая светловолосая девушка, представившаяся Сашей, милая, но показавшаяся мне зажатой и боязливой, звали с собой сыграть в восьмерку. Мне не хотелось вклиниваться в их возможный второй совместный вечер.

Вадим все еще разговаривал. Теперь – с Машей Ларионовой и, по всей видимости, ее супругом. Кажется, тот работал в отделе кредитования «Сбербанка»…

Нет, сегодня не совсем подходящие обстоятельства для очередной нашей беседы – столько глаз и ушей кругом. Кира ястребом отслеживает, подойдет ли он ко мне, не уставая стрелять глазами то в мою, то в его сторону. И даже если случится так, что мы заговорим друг с другом… Савельев вряд ли будет вести себя со мной нейтрально, ведь так давно запланированный разговор о необходимости держаться в рамках деловых отношений, откладывался и откладывался.

Но его обидит, если я не поговорю с ним сегодня, не скажу пары теплых слов о его работе, его речи ему лично. Я уверена.

Лично… Я поправила платье. Бессмысленно – оно надежно сидело на плечах. Скользнула пальцами в распущенные волосы, тоже не было смысла – лак хорошо держал созданную еще днем укладку.

Для нервозности нет причин. У меня еще будет время и возможность адресовать Вадиму Савельеву свои пожелания и впечатления. Могу сделать это завтра, позвонив. Обычный, оправданный ситуацией звонок, в который не будет вложен личный смысл. Сейчас же нужно другое: присоединиться к какой-нибудь группке, улыбаться, говорить, может даже, принять чье-то приглашение на танец.

Дала себе еще пять минут в стороне от людского месива и набирающего обороты веселья. Несколько пар красиво задвигались под медленную незнакомую мне песню. Наблюдая за их танцем, я вслушивалась в чистый и глубокий голос певицы – практически отрешилась от происходящего вокруг.

Кто-то вдруг осторожно коснулся моей руки, и я резко оглянулась. Мне улыбался Вадим, яркие, как звезды, глаза сияли.

– Вы самая красивая девушка здесь.

– Как вам вечер? Нравится? – быстро спросил он, наклонившись ко мне, вызвав смущение и своим комплиментом, и тем, что оказался очень близко ко мне.

Я ощутила исходящий от его кожи легкий, но сочный аромат ментола и кедра, ответила с улыбкой:

– Да, очень.

Савельев покачал головой с недовольной гримасой:

– Вы в своем амплуа. Оставьте вежливые ответы для других. Вы смертельно скучаете.

Я безмолвно всматривалась в его лицо. Почему-то не удивилась, как просто, не прилагая никаких усилий, он разгадал то, что, как мне казалось, я надежно прятала.

– А когда я произносил речь, мне показалось, что вы вот-вот заснете. Да, пафоса в ней было много.

– Вовсе нет. Вам незачем обижать себя. – Нахмурившись, я поставила на стол фужер, машинально поправила рассыпавшиеся салфетки. – И вы не могли меня видеть, я довольно далеко стояла, – подняла на него выразительный взгляд: я тоже способна делать меткие замечания.

– И зря далеко стояли – это раз. А два – я бы вас в любом случае увидел.

На его лице застыло непонятное выражение. Недовольство? Обида? Взгляд обжигал. Заколотившись, мое сердце погнало кровь к щекам. Подавив вспышку волнения, я невыразительно заметила:

– Думала, ваши слова будут связаны с идеей команды. Или с тем, какой дружный коллектив в агентстве… Вернее, что вы во всех своих сотрудниках видите друзей, – я смешалась и умолкла, заметив его усмешку.

Неожиданно возле нашего края стола возникла суета, и он, нежно взяв меня за локоть, обхватив его теплыми пальцами, прикосновение которых показалось смущающе приятным, заставил сделать несколько шагов в сторону, отступив ближе к окну.

– Про то, что я мечтаю создать команду, знают лишь несколько человек. Если быть точным, всего трое. Включая вас.

Мы стояли в непозволительной близости друг от друга, сдвинься я на сантиметр вперед, моя грудь коснулась бы его.  Спина и плечи Вадима полностью закрывали меня от людей и их движения, лиц, жестов, куража – от всего, от чего мне весь вечер хотелось отгородиться. Мысль, что теперь я оказалась в той компании, в которой нуждалась, которую очень желала, в компании человека, волновавшего и притягивавшего меня, обеспокоила. Тет-а-тет с ним у всех на виду... Нет, совсем не вариант. И не вариант наше близкое общение и моя потребность в этом, которую я неожиданно открыла в себе.

– Я тогда вынудила вас на откровенность, простите, – я извинилась, стиснула пальцами жесткое кружево подола.

Он слишком близко. Явное и полное нарушение границ личного пространства, а по коже – электрические искорки. Такой интенсивный пронзительный взгляд, нотки ментола и хвои его туалетной воды, ощущающиеся так полно и объемно, будто прижималась щекой к его груди…

Савельев фыркнул и невесело рассмеялся:

– Вы не поняли меня. Ну да ладно, – выдержал паузу, продолжая все так же внимательно и напряженно смотреть в мои глаза, а потом вдруг сменил тему:

– Играете в пул?

– Да, немного.

– А поподробнее? – многозначительно приподнял бровь, побуждая меня продолжать.

– В студенческие времена иногда выбиралась с однокурсниками в пул-бар, играла в восьмерку и стрейт. Конечно, больших успехов не достигла, хотя игра очень нравилась, к тому же хорошо расслабляла. В боулинг играть лучше получается, но тоже не впечатляюще.

– А есть что-то, в чем вы собой совершенно довольны? – быстрая и громкая композиция сменила томную гармонию предыдущей песни, поэтому ему пришлось произнести свои слова практически мне в ухо, задевая дыханием пряди волос, скулу. Почему-то в эту секунду я так остро ощутила тепло и силу его тела, что в животе зародился горячий трепет.

Сочла лучшим полностью сосредоточиться на заданном вопросе. Пошевелилась и, пожав плечами, ответила:

– Обычно чем больше узнаешь, чем больше умеешь, тем больше понимаешь, как много ты на самом деле не знаешь и не умеешь, – подняла на него взгляд:

– Не согласны?

– Согласен. Но я знаю, в чем вы можете быть собой довольны, хотя, уверен, возразите все равно.

Как же все-таки обаятельно он может улыбаться, а глаза становятся еще ярче…

– Я имею в виду вашу работу. У вас заканчивается испытательный срок. Так вот, Арина Витальевна, поздравляю, – с напускной торжественностью, чуть отпрянув, он протянул мне руку для пожатия. Нет… Он заключил мою ладонь в свою, теплую и большую, и твердо пожал ее. Я нервно улыбнулась, догадываясь, к чему он клонит. – Теперь вы полноценный сотрудник агентства, надеюсь, на самый долгий срок из всех возможных.

– Спасибо, – я поборола нахлынувшее волнение и удивление. – Очень рада этому. Правда, пока не считаю себя полноценным сотрудником…

– Стоп! – Савельев жестом прервал мою фразу, затем предложил мне локоть. – Лучше пойдемте я познакомлю вас кое с кем.

– Не стоит…

Почему же он не понимал: сегодня, сейчас не место и не время демонстрировать нашу дружбу? Кроме того, Вадим Евгеньевич пробыл со мной достаточно долго, зал полон сотрудников, их вторых половинок, других гостей – все желают получить минуту-другую его внимания.

– Стоит, – он посуровел, вернул мне такой же выразительный взгляд, каким я смотрела на него – настаивает, не позволит мне отказаться.

Вздохнув, захватив клатч, я положила руку на его локоть, без слов соглашаясь.

За те несколько минут, что длилась наша беседа, толпа в фуршетном зале заметно поредела. Видимо, празднующие отправились на разведку в другие части комплекса, чтобы опробовать предлагаемые им развлечения. Осталась группка танцующих, держащаяся ближе к невысокой сцене, несколько коллег, разбившихся на пары и тройки – около стола, и одна группа человек в шесть-семь, расположившаяся к выходу на третий этаж. Внезапно один мужчина, стоявший к нам спиной и оживленно разговаривающий со своими собеседниками, оглянулся через плечо. Его взгляд наткнулся на меня и Вадима, и я сбилась с шага, помертвела. Рука, до этого держащаяся за локоть моего спутника, бессильно опустилась.

Разглядывая меня заблестевшими от интереса глазами, мне широко улыбался Дмитрий Савельев. В следующее мгновение, обронив какую-то фразу тем, с кем он говорил, Дима зашагал к нам. И тут же я почувствовала напряженную горячую руку Вадима, легшую на мою обнаженную талию. Его пальцы, дрогнув, слегка вдавились мне в плоть. У меня перехватило дыхание, кожа покрылась мурашками, и я остановилась. Вадим замер рядом. Машинально я повернула голову, посмотрела на него. Никогда не видела его таким: колючий пронизывающий взгляд, устремленный на брата, пятна гнева на щеках, твердо сжатый рот.

– Ба, Вадик! Вижу, как сильно ты рад мне, – засмеявшись, разведя руки в стороны так, будто готовился заключить брата в объятия, Дмитрий Савельев заговорил раньше, чем подошел к нам. Несколько человек заинтересованно повернули головы в нашу сторону, наблюдая за происходящим.

– Ариша, добрый вечер.

Я не сумела выдавить из себя ответное приветствие и вежливую улыбку. Каждая секунда, казалось, растянулась до бесконечности, увязая одна в другой. Каждая деталь, словно отсеченная от целого, острым осколком впивалась в восприятие: сияющее очарование мужчины, не так давно считаемого мною важным и единственным, отблески света в его темно-русых волосах, зачесанных назад, как у брата, роскошная с искрой чернота его костюма и галстука-бабочки, шорохи и негромкие шаги танцующих справа от нас пар, затихающая жалоба скрипки и фортепиано на сцене, твердая рука Вадима, стиснувшая мою талию, и замораживающее кровь, связывающее в узлы мышцы напряжение, лишающее всякой чувствительности.

Все будто во сне: нереально, отрывками.

Подобная встреча рано или поздно должна была состояться. Я должна была вновь посмотреть в эти глаза, сейчас пытливо вглядывающиеся в мое лицо, и почувствовать…

Еще только месяц назад единственная его улыбка способна была заставить меня ощутить что-то особенное: трепет, ласку вниманием, окрыляющее предвкушение. Теперь же – только желчь разочарования и саднящий след дурных воспоминаний.

Переместив клатч вперед, я стиснула его пальцами обеих рук, на миг захватив этим движением внимание Димы. Подняв брови, он впился враждебным взглядом в руку своего брата на моей талии. Настроение его заметно изменилось.

– Да, бесконечно рад, что ты вообще нарисовался, – зазвучал голос Вадима, ледяной, жесткий, а в следующую секунду он отпустил меня. По спине полоснул прохладный воздух, я вздрогнула, отодвинулась от своего начальника. – Подумал, что ты давно уже на все наплевал.

В этой встрече братьев не было ни признака дружественности, какой-либо привязанности. От обоих исходили волны агрессии и едва сдерживаемого бешенства.

Музыка стихла. Мне показалось, что в банкетном зале повисла оглушающая тишина, никто не двигался, не дышал, не произносил ни слова даже шепотом.

– Наплевал? – фальшивая, прочно приклеившаяся к лицу улыбка Димы на мгновение дрогнула, он сунул руки, сжавшиеся в кулаки, в карманы брюк. – Ты же положил жизнь на алтарь моего благополучия, о себе позабыл, днем и ночью гадаешь, что же будет для меня лучше, кого любить, кого оставлять, я просто не осмелился бы наплевать.

Издевательский саркастичный тон, резанувший мой слух, заставивший оцепенеть. Дернувшийся рядом Вадим гневно процедил:

– Прекрати нести чушь.

– Твои слова, между прочим. – Теперь Дима глядел только на меня, в глазах – отталкивающее восхищение.

– Ариш, ты потрясающе выглядишь. Думаю, тебе сегодня уже надоели тонны подобных комплиментов, но рискну быть неоригинальным. Просто-напросто трудно слова подобрать для такой, – жест рукой в мою сторону, – красоты.

Чувства стыда и дискомфорта стали с трудом выносимы, но хуже было ощущение липкого, марающего дегтя чужого внимания, внимания многих свидетелей этого разговора, который братьям следовало затеять наедине.

Образумить. Попробовать отвести грозу, напомнив, где они находятся.

– Спасибо, – натянуто, но четко ответила я, бесстрастно взглянув на Дмитрия, и повернула голову к старшему брату, с окаменевшим лицом сверлившего младшего яростным взглядом. – Вадим Евгеньевич, вы обещали с кем-то познакомить меня…

Он будто не услышал меня, обратился к брату, а я онемела, судорожно сглотнув:

– Где Лариса?

– Все еще со мной, не волнуйся, – бросил Дима, улыбка напоминала оскал. – Ты сам знаешь, что она ненавидит Москву. Осталась в Питере.

Шум крови в ушах мешал понять, заиграла ли новая композиция. Кинула взгляд на музыкантов – нет.

– Лара дома, созванивались с ней… минут семь назад. Следующий звонок сделать минут через восемь? Устраивает такая длина поводка?

Вадим язвительно отрезал:

– Главное, чтобы тебя устраивала.

Я не хочу здесь находиться. Необходимо срочно уйти отсюда, избавиться от цепляющегося, вызывающего дурноту любопытства гостей и сотрудников. И от обоих братьев, по собственному желанию выставляющих себя в жутком неприглядном свете.

– А тут бабка надвое сказала.

Я сделала шаг в сторону, порываясь уйти. Крепкая мужская рука, рука Вадима Савельева, вдруг удержала меня на месте. Он ближе притянул меня к себе, своим бедром я почувствовала его бедро, а после отпустил, скользнув по талии пальцами, позволив чуть отодвинуться. Коротко взглянул на меня, прося остаться.

Что он делает? Зачем?..

Растерянно, нервно, я затеребила волосы, бездумно уставилась на узорчатые голубые изгибы напольной вазы у противоположной стены.

– Ну а ты, вижу, действительно продуктивно работаешь над исправлением моих ошибок. – Такое говорил человек, когда-то представляющийся мне, совершенно ослепшей, деликатным, стремящимся к объективности. Говорил цинично, вызывающе. – Но ведь не факт, что я не натворю новых. Все будешь исправлять, да?

– Арина, ты заскучала, из Вадика плохой кавалер, – неожиданно обратился Дима ко мне. Я вздрогнула, на секунду взглянула на него, уловила подтекст этого игривого, насквозь искусственного добродушия – намеренная острая подколка. – Как насчет танца со мной?

По инерции взглянув в сторону сцены, с облегчением поняла, что музыканты возобновили игру, несколько пар начали двигаться под первые такты новой композиции. Встретилась со взглядами, направленными на нашу тройку. Все как будто в ожившем кошмаре...

Музыка, безусловно, перекрыла голоса братьев, но оставались мимика и язык тела. Любой желающий мог прочесть и читал по лицам и позам, до какой степени безобразно разворачивающееся между Вадимом и Димой взаимодействие. Как получилось, что в него вовлечена и я?

– Я… – начала было, но Вадим вдруг с яростью спросил брата:

– Ты не ошибся ли с приглашением?

Меня передернуло, я снова сделала безуспешную попытку уйти.

Почему он не отпускает меня?

– А ты сам не ошибся ли девушкой?

Почему он заставляет меня слушать это?

– Я-то уж точно не ошибся. Она не будет танцевать с тобой.

Низко наклонив голову, я вперилась взглядом в зеленые носки своих туфель. Пальцы все крепче впивались в кожу клатча, я едва ли замечала это.

Омерзительно… Как же это омерзительно.

– Не понял, ты теперь и за нее решаешь? Что, дело так далеко уже зашло?

Чувствуя, что меня вот-вот начнет колотить, я поспешно вмешалась:

– Спасибо за приглашение, Дмитрий Евгеньевич. – Он изумленно приподнял брови в ответ на это обращение, я же сосредоточилась лишь на том, чтобы мой голос не дребезжал. – Но, и правда, придется отклонить его. Мне нужно отойти, простите.

Повернувшись к Вадиму, я посмотрела на него – красноречивый долгий взгляд. Эта ситуация неприятна, даже больше – невозможна. Я хочу уйти. Как можно быстрее.