Текст книги "Мастера печатей(СИ)"
Автор книги: Елена Середа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Мервин вытащил их из колоды и положил рядом. По изображениям трудно было судить, но они и правда казались очень похожими – оба костлявые, морщинистые, немного сутулые. Только Бет, уперев руку в бок, с боевым видом смотрела вперед, а сухонький Телтер, прижав локти к талии, увлеченно читал старый фолиант.
– Попытка не увенчалась успехом, – утвердительно сказал Николас, изучая две печати.
Максимум, что было общего в узорах – это толщина линий.
– Полный провал, – мрачно подтвердил помощник. – Мне ни на йоту не удалось их изменить. Зато я чуть не изувечил обоих. Архивариус, уж на что сдержанный и вежливый человек, после этого грозил мне всеми небесными карами, а Бет так привесила в глаз, что я несколько дней ходил с "фонарем".
Старуха усмехалась с картинки, не оставляя сомнений в том, что она именно так и сделала. Мервин поерзал в кресле, заново переживая неприятные воспоминания.
– Поэтому я решил, что это в принципе невозможно, – продолжил он. – Сравните сами: что может быть похожего между палачом Шеймусом и малышом Риччи?
Перед Николасом легли две новые карты.
– Ничего, – ответил на собственный вопрос Мервин. – Шеймус свиреп и в приступе бешенства даст фору стаду разъяренных быков. Воздействовать на него магией сложнее, чем на тихого и безобидного Телтера. Чтобы его удержать, мне пришлось сделать печать толще и плотнее, создать скорее щит, иначе Шеймус грозился просто порвать ее. А теперь Риччи, – он осторожно прикоснулся к улыбающемуся мальчику, будто опасаясь повредить изображение. – У него очень слабое здоровье, и такая печать, как у Шеймуса, может его убить. К тому же он не особенно любит выходить наружу, поэтому вокруг него не нужно возводить броню. Для него я использовал тончайшие потоки волшебства, чтобы они не мешали ему дышать.
Печать, окутывающая ребенка, походила на ажурную паутинку из тех, что в бабье лето летают в воздухе, и разительно отличалась от грубых полос, обматывающих карту с палачом. Как их можно изменить, Николас не представлял и видел только то, что придание им одинаковой формы разрушит обе печати.
– А нельзя ли отпустить часть удержанных людей? – спросил он. – Тридцать три – это много. Зачем тебе столько помощников?
Льдистые глаза Мервина обдали холодом.
– Здесь есть очень близкие мне люди. Я не могу избавиться от них. Извините, мистер Катэн, но если бы решение проблемы было настолько простым, я бы к вам не обратился.
– Ясно... – пробормотал Николас. – Значит, чтобы твои друзья могли нас защитить и при этом не истощить тебя, нужно как-то видоизменить печати...
Он склонился над картами Шеймуса и Риччи, намереваясь внимательнее их исследовать. Однако после слов Мервина взгляд соскальзывал с поблескивающих волшебных линий на человеческие лица: щекастое, беззаботное у мальчишки и сердитое, жестокое – у палача. Занимаясь исключительно магией, было легко забыть о том, что у него в руках не просто бумажки с картинками, а люди, живые люди, которые тоже чувствуют, размышляют, и, возможно, им вовсе не нравится, что их трогает незнакомый человек. Который к тому же плохо разбирается в этом виде искусства и способен им навредить. Николас, поколебавшись, убрал ладони от карт.
– Прости, Мервин. Я не специалист в магии воздействия на людей и никогда особенно ей не интересовался, поскольку считал, что мне она пока неподвластна. Боюсь, в ее практическом применении я разбираюсь еще хуже тебя. Если ты уверен, что облегчить вес печатей невозможно, зачем ты просил меня помочь?
Помощник повел плечом.
– Ну, я думал: вдруг я ошибаюсь и у вас получится что-то придумать.
Легкомысленность. То, что и ожидалось от такого авантюриста, как Мервин.
Николас вздохнул.
– Я покопаюсь в библиотеке и поищу все книги, где упоминается о заклинании удержания. Еще ты должен в деталях записать, какие слова ты используешь во время колдовства, какие жесты, менял ли ты что-нибудь в заклинании за время его применения и так далее. Также мне нужно будет скрупулезно изучить все карты и поставить некоторые эксперименты. На все это уйдет немалое время. Но тебе следует знать, Мервин, – он сделал акцент на последних словах, чтобы они отпечатались в памяти помощника. – Вид магии, к которому у тебя дар, непредсказуем. Мои попытки повлиять на печати могут привести к неприятным последствиям. И хорошо, если дело закончится только тем, что мне, как и тебе, "привесят "фонарь"", – помощник не улыбнулся, и Николас кашлянул, поняв, что попытка пошутить не удалась. – Поэтому я должен как можно больше узнать о тех, кого ты удерживаешь. Я хочу помнить, что взаимодействую с живыми людьми, а не с размалеванными картонками, которые таскают в карманах мошенники фокусники. Ты согласен?
– Да, – взгляд Мервина, еще несколько секунд назад холодный, как лед, потеплел. – Уверен, они тоже это оценят. Многие из них. Единственный конглобарский мастер печатей, которому я мог рассказать о заклинании удержания, относился к ним так, будто они расходный материал, подопытные крысы.
Скорее всего, он был из магов-ученых. Николас знавал нескольких таких. Занятия волшебством по своей сути подразумевают постоянные исследования, однако некоторые мастера полностью бросали практику, чтобы посвятить себя чистой теории. Истинным дыханием жизни для них обладали только формулы и странные гипотезы, в то время как обыденность они считали преходящей и не утруждали себя обращать на нее внимание. В тоне Мервина прозвучало презрение к конглобарскому магу; его чувств Николас не разделял, хотя и не восторгался подобными людьми. По его убеждению, волшебство должно в первую очередь приносить пользу, а в доморощенных измышлениях теоретиков подчас было сложно найти что-то кроме мудреных фраз.
– Обещаю, что буду относиться к твоим друзьям со всем уважением, – успокоил Николас. – Если, конечно, они будут поступать так же.
Помощник усмехнулся.
– За всех ответить не могу. У Бет такой нрав, что она, я думаю, могла бы оттрепать за уши самого короля.
– Больше всего меня волнует не она, а те, кто, как ты сказал, будут нас защищать. Среди них есть люди, которым я бы опасался доверить свою жизнь.
Над переносицей Мервина сошлись брови.
– Вы про Киллиана.
– Извини, но он показался мне... – Николас замялся, не зная, как аккуратно сообщить Мервину, что он имеет дело с преступником. Помощник мог и не слышать о том, что Киллиан зарезал пятерых докеров. Вряд ли агент Тайной полиции стал бы укрывать убийцу. С другой стороны, при взгляде на Киллиана невозможно не заметить, что у него не в порядке с головой. – Скажем так, он очень неустойчив. И еще он...
– Убийца?
Он произнес это так, будто в том, чтобы быть убийцей, нет ничего предосудительного. Так, будто они с Николасом только что обсуждали, какое мясо продает некий мясник, и вдруг выяснилось, что кроме свинины и говядины он торгует еще и бараниной. Николас окончательно растерялся.
– Так ты обо всем знаешь? Зачем тогда ты держишь возле себя этого кошмарного человека?
– Мистер Катэн, вы только что пообещали, что будете относиться к моим друзьям с уважением.
Он прикусил язык. Надо было сначала узнать все о союзниках Мервина и только потом разбрасываться клятвами, но теперь уже было поздно. Да и ладно – если Киллиан такой один, то можно просто убедить помощника держать его где-нибудь подальше.
"Но что если он не один? – звякнул на задворках сознания тревожный звоночек. – Может, Мервин потому и посерьезнел, что у него половина "карт" виновна в омерзительных преступлениях?" Мысль была до неприятного логичной.
– Пожалуйста, – выдавил из себя Николас. – Не говори мне, что у тебя там не один убийца...
– Не один, – подтвердил Мервин. Его глаза, только начавшие оттаивать, вновь покрылись инеем. – И Киллиан, и Шеймус, и Дейл, и Энгус... – он называл все новые и новые имена, смешавшиеся у Николаса в сплошной поток и ужаснувшие его количеством. – Все эти люди когда-то так или иначе убивали или совершали другие преступления. Все они заключили с Тайной полицией договор, что их не выдадут властям в обмен на их знания или помощь. Некоторые из них действительно хотят исправиться. Я их не предам и надеюсь, что вы не будете предвзятыми.
– Да ты посмотри на Киллиана! – воскликнул Николас. – Он, по-твоему, похож на раскаявшегося?
Под скулами помощника шевельнулись желваки.
– И все же он помогает мне. У меня – и у Тайной полиции – с ним договор, который позволяет мне его всецело контролировать. Вам придется довериться мне.
Легко сказать!
Наверное, Мервин догадался по виду Николаса, что тот не собирается вручать свою безопасность в руки сумасшедших преступников, потому что придвинулся к нему и мягко произнес:
– Мистер Катэн, других защитников у меня для вас нет. С большинством из них я работаю уже несколько лет и уверен в них.
– Даже в Киллиане? – вырвалось у Николаса.
– Я уверен в том, что Киллиан очень не хочет снова скрываться от полиции и получать заслуженное наказание, потому что если со мной что-то случится или я решу, что он плохо выполняет обязанности, его описание станет доступным мастерам поиска по всему Тенаксу. То же самое касается и остальных агентов, которые добровольно подверглись запечатыванию. Насильно я никого не заставляю помогать. И вас тоже, – он многозначительно глянул на нанимателя. – Если вы вдруг будете колебаться, принять ли помощь их, подумайте о том, что в этот раз они делают доброе дело. Не важно, кто они, благодаря им мы сможем спасти маленькую девочку. И возможно, разоблачить Принца крыс.
Николас перевел взгляд на карты, с которых смеялись, хмурились или невыразительно смотрели мужчины и женщины. Стоило ли закрыть глаза на то, что часть из них люди, к которым, будь это нормальные обстоятельства, он не подошел бы и на милю?
– Это как-то слишком много, и так сразу, – пробормотал он.
Причем много во всех смыслах. Чересчур много планов с очень большими ожиданиями, преступников, сведений и ответственности... И все это свалилось на него буквально за несколько дней. Он не успевал в этом разобраться. Джентльменские принципы говорили ему, что нельзя сотрудничать с убийцами, но помощник убеждал, что можно, если использовать их во благо. К самому Мервину Николас тоже до сих пор не знал, как относиться. Вроде бы он обманывал его ради доброго дела, но ведь обманывал же! И весь этот ужас с нападением в лесу – Николас до сих пор был так растерян, что спасительный страх никак не мог возобладать над другими эмоциями, спутавшимися в шерстяной клубок.
Он вздохнул, взглянув на блестящие печати. Пожалуй, маги-ученые не так уж неправы. Гораздо легче ограничить себя изучением волшебства, не связываясь с людьми и вопросами морали, которые неизбежно возникали при взаимодействии с ними. С большим удовольствием Николас сейчас бы исследовал возможность универсализации печатей, чем решал, хочет ли он, чтобы его спину прикрывал Киллиан и правильно ли вообще полагаться на нераскаявшихся преступников, спасая невинную девочку.
Впрочем, широким выбором он все равно похвастаться не мог.
– Мне нужно больше времени, – тихо пожаловался сам себе Николас.
Он имел в виду, что ему нужно осмыслить происходящее, чтобы не принимать поспешных и оттого ошибочных решений, но Мервин понял его иначе.
– Вы еще успеете разобраться с печатями, мистер Катэн. Клянусь, что сделаю подробнейшее описание, которое вы просили, уже сегодня и расскажу вам про карты все, на что имею право, не нарушая их собственные тайны. Но сейчас нам нужно отправиться к тому, кто способен поведать нам о Принце крыс. Мы и так ждали чересчур долго, и времени у нас осталось мало.
Глава 18
Над Мясницкой улицей и ее ближайшими окрестностями стояла страшная вонь. Недавно закончился дождь, и возле многочисленных лавок собрались лужи, окрашенные в красный цвет из-за текших с прилавков струек крови. Ливень не смог отогнать всех мух, которые вились вокруг развешанных на крюках туш, однако никого из прохожих это не пугало. Торговля шла бойко, мясники в замызганных фартуках бодро орудовали огромными ножами, а довольные клиенты прятали в корзины приобретения, которые уже вечером должны были превратиться в сытную похлебку или ароматное жаркое. Неподалеку женщина в старомодном синем платье яростно торговалась с полным владельцем лавки из-за свиной головы. Их ругань, предметом которой давно уже перестало быть мясо, гремела на половину улицы и грозила перейти во всеобщую драку.
У Николаса, не выносившего шума, заныло в висках. Дурное настроение закрепила двуколка, которая неслась по мостовой с бешеной скоростью, разбрызгивая месиво из грязи, навоза и потрохов. Кучер с гиканьем разгонял прохожих, но отскочить подальше успевали не все. Недостаточно увертливым оказался и Николас, поплатившийся за это испорченными брюками.
– Замечательно, – сердито сказал он, рассматривая пятна на штанах.
– Отстирается, – жизнерадостно заявил Мервин.
Николас одарил его хмурым взглядом. Ему-то хватило расторопности, чтобы уклониться от водопада брызг. Впрочем, он же предупреждал, куда они направятся...
Мясницкая улица была границей между респектабельными районами Дивейда и Крысятником. Некоторые считали беднейший квартал отдельным городом – люди в нем жили по собственным законам, часто игнорируя королевский. Посыльными вместо тощих мальчонок там работали крепкие парни, которые могли отбиться от воров, а полиция зачастую позволяла преступникам спокойно скрываться с места преступления.
Конечно, на Мясницкой улице полный беспредел, как в Крысятнике, еще не творился. Тут совершали покупки жители респектабельных кварталов, в том числе и кухарка Китти, поэтому владения мясников содержались в относительном порядке. Однако здесь начинался Крысятник, и это было заметно не только по сильно обветшалой одежде прохожих, но и по резко возросшему числу подозрительных личностей, которые жадно посматривали на чужие кошельки.
– Скоро мы уже придем? – поежившись, спросил Николас.
– Да. Уже, – ответил Мервин, юркнув в узкий, фута три шириной, закоулок между двумя кирпичными домами.
Последовавший за ним Николас недоуменно осмотрелся. Тут было так замусорено, что казалось, будто из куч хлама вот-вот бросятся голохвостые твари, из-за обилия которых район и назвали Крысятником. Тем не менее кто-то протянул над переулком веревки и сушил на них белье. Можно представить, как будут пахнуть его хозяева, когда наденут эти рубашки...
– Что мы тут делаем? Ты говорил, твой человек работает в мясной лавке.
– Он не совсем человек. Полукровка, – понизив голос, чтобы их не было слышно, пояснил помощник.
– Из какого он королевства?
– Крысиного.
Крыса! Час от часу не легче.
– Просвети, пожалуйста, чем представитель самого презираемого даже среди оборотней народа способен нам помочь, – скептически произнес Николас.
– Он крыс, мистер Катэн, – тон у Мервина был таким, словно он объясняет ребенку, почему низ – это низ, а верх – это верх. – Вы помните имя того, кто желает нашей смерти? Принц крыс, – ответил он, так и не дождавшись ни слова от поджавшего губы Николаса. – Он может быть связан с Чужими королевствами, и если я прав, то мы сможем узнать это от Шиска.
– Помощника мясника?..
– Бывшего жулика, который не понаслышке знает половину криминального подполья, и к тому же члена крысиной диаспоры.
Определенная логика в рассуждении Мервина была. После Коллапса оставшиеся в Тенаксе жители Чужих королевств сплотились, чтобы помогать справляться с тяжелыми последствиями исчезновения магии. Хорошо знали друг друга даже те, чьи страны прежде воевали. Лис Эот, например, держал у себя секретаря-волка, с которым, происходи дело в княжествах Хицца, они бы обязательно перегрызлись. А Шиску сам Бог велел знать авторитетного соплеменника, управляющего целой бандой.
– Допустим, они знакомы с Принцем, – нехотя признал Николас. – Но почему ты решил, что твой Шиск захочет нам его выдать?
Мервин жестоко улыбнулся.
– О Шиске мне рассказывал Сэм – агент, пропавший месяц назад. Через крыса он пытался познакомиться с нужными людьми и заодно выведал о нем один секрет, который заставит его выложить все, что нам нужно.
Николаса передернуло. Он уже согласился терпеть убийц, которые должны были его защищать, а теперь вынужден заниматься еще и шантажом. Прекрасно. Скоро он действительно превратится в злостного преступника, каким его считает весь Дивейд!
– Так почему мы не идем в лавку? – без энтузиазма спросил Николас.
– Шиск наверняка испугается и сбежит, если его будут спрашивать двое мужчин, – резонно заметил Мервин. – Лучше послать за ним даму.
Он огляделся, и после этого в его пальцах мелькнула карта. Легкое движение, брызги осколков печати – и перед мужчинами возникла худощавая старуха в коричневом платье и бежевом чепце. Николас мгновенно узнал Бет. Она уперла руки в бока и грозно нахохлилась, как будто собираясь накричать на Мервина, но внезапно увидела Николаса. Тут же ее лицо изменилось до неузнаваемости – из строптивой старухи она превратилась в милейшую пожилую особу, которая кокетливо поправила выбившийся из-под чепца седой локон.
– Добрый день, – промурлыкала Бет, глядя на Николаса.
– Добрый, – смущенно пробормотал он.
– Мистер Катэн, позвольте представить вам Элизабет Торли, – серьезно произнес Мервин.
– Можно просто Бет. Вы не против, если я буду звать вас Ником?
– Э... Хорошо.
Вообще-то, он был против, но не знал, как не обидеть ее отказом. Проще было согласиться.
– Бет, я позвал тебя не для болтовни, – Мервин шагнул вперед. – Нам нужна твоя помощь...
– А с тобой, негодный мальчишка, – прервала она резким, скрипучим голосом, так не похожим на недавнее воркование, – я поговорю позже. В прошлый раз ты не очень-то вежливо со мной обошелся.
Помощник терпеливо вздохнул. Николас вспомнил, что и в Туманном лесу вызванные с карт люди упрекали его в недостойном обращении.
– Бет, пожалуйста, ты же знаешь, что я не могу учесть пожелания сразу всей толпы, которая живет под моими печатями. Давай и правда обсудим это позже, а сейчас, умоляю тебя, помоги нам.
Но, похоже, его уговоры давно перестали действовать на Бет. Игнорируя Мервина, она подбоченилась и стрельнула желтоватым орлиным глазом на Николаса.
– Вам в самом деле нужна помощь?
– Да. Пожалуйста, выслушайте его.
– Ну ладно, – смилостивилась Бет. – Только ради вас. Что нужно делать?..
Узнав, что она должна всего лишь выманить крыса из лавки, старуха презрительно заявила, что ей это раз плюнуть и действительно сплюнула в груду мусора, а затем решительно направилась к заведению с немудреным названием "Свежее мясо". На всякий случай Мервин засек время на простеньких карманных часах. Бет не было минут десять, когда же она снова появилась в закоулке, то оказалась одна. Ее лицо покраснело, впалая грудь вздымалась, однако старуха выглядела довольной.
– Нет его, – сообщила она еще на подходе. – Уже ушел. Я немного почесала языком с продавцами в лавке и успела поскандалить с владельцем, зато разведала все, что вам нужно.
– И где Шиск? – спросил Мервин.
Ближайшая колокольня недавно отзвонила всего два часа пополудни – не то время, когда прислуга в лавках может уйти домой. И вряд ли крыс отлучился на обед – обычно рабочие на подобных должностях брали еду с собой и быстро-быстро перекусывали, чтобы не отвлекаться от непрерывного потока обязанностей.
– А, он на грани увольнения, – заговорщицки прошептала Бет. – Пристрастился к сверфу и почти все время проводит в опиумном притоне, где таким, как он, продают это зелье. Если раньше ваш крыс еще находил в себе силы продержаться до вечера, то теперь уходит туда уже в середине дня. Как раз незадолго до нас он опять улизнул с работы, и его товарищи считают, что он отправился за новой дозой сверфа.
– Что это? – таким же тихим голосом уточнил Николас.
– Изобретение родом из княжеств Хицца, – ответил Мервин. – Зелье наподобие опиума, только дешевле. Отменная мерзость, которая еще и мгновенно вызывает привыкание. Не удивлен, что вы о нем не слышали – его завезли недавно, но в Конглобаре он уже стал целой эпидемией. От него уже куча народу перемерла.
– Нам нужно будет идти в место, где курят такую гадость? – забеспокоился Николас. – Может быть, лучше мы завтра еще раз зайдем в "Свежее мясо"?
– Нет. Сверф – дело опасное, никакого завтра для Шиска может и не быть. Бет, ты спросила, в какой притон он ходит?
– "Лазурное небо", – старуха подмигнула. – И я даже выяснила, где это...
Эта женщина могла бы вытрясти сведения даже из вражеских лазутчиков. Ей удалось разузнать и точное местонахождение опиумного притона, и правильные слова, которые нужно сказать для входа. В Крысятнике официально запрещенные опиумные притоны могли работать совершенно открыто, однако хозяева "Лазурного неба" на всякий случай соблюли меры предосторожности, поэтому в заведение пускали только "своих".
После того как Бет подробно описала до него путь, Мервин вернул ее на карту, и Николас, которого уже слегка утомили адресованные ему игривые ужимки, вздохнул с облегчением. Однако испытывал он это чувство недолго. Невзирая на все недостатки Бет, она казалась трезвомыслящей женщиной, а именно трезвомыслия Николасу и не хватало там, куда они направились после Мясницкой улицы.
После нее им пришлось свернуть раза четыре, и все вглубь Крысятника, причем с каждым поворотом настроение Николаса стремительно ухудшалось. Улицы, достаточно широкие для того, чтобы по ним ездили экипажи, остались позади. В этих же узких ходах, похожих на лабиринт, невозможно было разойтись с идущим навстречу человеком так, чтобы не столкнуться. Однако Николаса, давно уже отвыкшего ходить пешком, волновало не это – гораздо сильнее его беспокоили обитатели района.
На них не было видно ни единой целой, хорошо отстиранной рубашки, а уж о сюртуках или цилиндрах не приходилось и говорить. Недавний бандит из Туманного леса с дырявой шляпой был бы здесь первым щеголем. Даже женщины, для которых считалось неприличным покидать дом без капора или хотя бы платка, чаще всего разгуливали простоволосыми, а их платья редко достигали щиколоток. Некоторые из этих дам одаривали заблудших сюда двух мужчин красноречивыми взглядами, да такими, что Николас предпочел изучать разбитую мостовую, а не смотреть по сторонам. Не потому, что его соблазнял вид местных путан, а потому, что стоит чуть-чуть зазеваться, и либо кто-нибудь из этих дамочек, либо их щербатые дружки оставят наивного чужака без кошелька и даже сапог.
Зато Мервин как будто ничего подобного не боялся. Если Николас хотелось ссутулиться и стать как можно меньше, то помощник расправил плечи и уверенно шагал вперед, игнорируя зловещие ухмылки, которые посылало здешнее отребье хорошо одетым чужакам.
Улицу, на которой располагался опиумный притон, и улицей-то сложно было назвать – это был узенький тупичок с глубокими колдобинами и наглухо закрытыми ставнями. Вывески "Лазурного неба" нигде не было, но Бет подсказала, по каким приметам его искать: в подвал, где он находился, вела железная дверь с окошком. Впрочем, определить, где притон, было легко и без этого – возле упомянутого места прямо в луже беспробудным сном спал пьяница, а в саму дверь царапался костлявый мужчина с одутловатым лицом.
– Пусти, Гейл, – ныл он. – Ты же знаешь, я потом принесу деньги... Я всегда приношу!
– Пошел к черту! – шикнули из проема. – Ты еще за прошлый раз не заплатил.
– Ну хотя бы одну щепоточку, хотя бы сверфа, Гейл...
Уговоры могли продолжаться часами, но человек опасливо притих, когда над ним вырос долговязый Мервин. Замолчал и Гейл. В вытянутом окошке виднелись только его сощуренные глаза и нос с горбинкой.
– Вам кого, господа? – грубо спросил привратник, сразу определив, что гости не относятся к характерной для притона публике. – Вы, случаем, не ошиблись районом?
– Мы ищем мистера Теодора Лаудана, – спокойно ответил Мервин.
– Вот как, – глаза Гейла превратились в щелочки. – И что, по-вашему, тут может делать этот мистер?
– Он обещал продать нам лекарство от желудочных колик. Говорят, у него лучшие средства от этой болезни.
– Лучшие, значит, – хмыкнул привратник. – Это вы ему польстили. Но так уж и быть, заходите.
Глухо щелкнул засов, и дверь со скрипом отворилась. Этим тут же воспользовался безденежный курильщик, попытавшийся проскользнуть внутрь, но не тут-то было. Его мгновенно перехватил крепкий охранник, которого не было видно из окошка. Неудачливый посетитель с тихим вскриком шлепнулся рядом с пьяницей, расплескав грязную воду из лужи.
– Извините, – Гейл взглянул на обомлевшего Николаса и пожал плечом, словно нечто подобное происходило каждый божий день. – Некоторых так мучают желудочные колики, а лекарства доктора Лаудана дают им такое облегчение, что они прямо не могут удержаться от того, чтобы не пробовать их снова и снова.
Он противно засмеялся, обнажив пожелтевшие от табака зубы. Николаса передернуло. До чего же этот человек гнусен! Страшно представить, что их ждет впереди.
– Ты уверен, что нам не следовало послать кого-нибудь вместо себя? – шепотом спросил Николас у Мервина.
– Нам ничего не грозит, мистер Катэн. Вы просто не знаете, что такое сверф и какое влияние он оказывает на людей и оборотней. Идемте.
Он подал пример, первым войдя в дымный проем. Николас замешкался, но с каждой долей секунды лица Гейла и охранника, которым явно не нравилось держать дверь открытой, становились все недовольнее и подозрительнее. Почувствовав, что больше проблем у него может появиться, если он останется на месте, Николас переступил через порог.
В притонах он никогда не бывал, лишь видел зарисовки в "Дивейдской утренней" и слышал, что некоторые аристократы забавляются курением опиума и других одурманивающих смесей. Однако "Лазурное небо" было не тем заведением, которое станет посещать состоятельный человек. Зрелище Николаса неприятно поразило.
Небольшая каменная лестница, затянутая сладковатым дымом, от которого сразу запершило в горле, вела в просторное помещение с деревянными лежанками. Для мягкости на них были брошены ковры, тюфяки или прохудившиеся матрасы, хотя некоторые курильщики удовлетворялись сидением на полу. Кто-то из посетителей спал, кто-то разговаривал, передавая друг другу трубки кальянов, а кто-то глупо хихикал или пускал слюни, таращась в потолок. Присмотревшись к ним сквозь туманную пелену, Николас понял, что они уже не осознают, где находятся. Глаза этих людей были мутными, губы искривлены, а облик выдавал полное отупение. Николасу стало жутко. Способность мыслить ясно он считал одним из важнейших человеческих качеств и не мог представить, зачем кто-то добровольно доводит себя до такого состояния. Разве что из-за физической боли, но большинство беспамятных мужчин в зале казались вполне здоровыми. Калеки вряд ли смогли бы оплатить курение, а то, что нищих сюда не пускали, прекрасно показала сцена на входе.
Пока Николас озирался, Мервин успел соорудить из шейного платка маску, которой закрыл рот и нос. Заметив его манипуляции, Николас поспешил сделать то же самое. Идея была дельной: от маковых испарений – или какую еще отраву готовили в притоне – у него уже закружилась голова.
Помощник тем временем обошел помещение, пристально вглядываясь в посетителей. Среди них оказался оборотень родом из Волчьего королевства – он принял звериную форму и свернулся в комке собственной одежды, скалясь на каждого проходящего мимо человека. Шиска здесь не было, и Мервин направился ко второй комнате, отгороженной от общего зала плотной занавесью. Охранник, который до этого подпирал раскрашенную глупыми рисунками стену, преградил ему дорогу.
– Сэр, там зал для курителей сверфа. Если хотите туда попасть, вам нужно купить смесь.
Дым, идущий из-под полога, обладал горьким вяжущим запахом. Он сразу отбивал всякую охоту входить в помещение, не говоря уже о том, чтобы приобретать что-то настолько смердящее. Но Шиск, скорее всего, был именно там, а разглядеть хотя бы очертания посетителей за плотной тканью не получалось.
– Сколько? – хмуро спросил Мервин.
Оказалось, что сверф стоил не такие уж гроши, как думал Николас, а взамен горсти монет выдал охранник им по ничтожно малому свертку, который нужно было засыпать в трубку, поджигать и вдыхать. Вероятно, этой дозы хватало, чтобы отправиться в сладостное небытие. Хотя скорее всего, хозяева притона пытались таким образом подсадить посетителей на отраву.
Когда их с Мервином наконец пустили в комнату, пол под ногами у Николаса кренился вбок, а мысли текли, как густая патока. Помощник держался получше – а может быть, просто покачивался в такт с Николасом. Тем не менее крыса он заметил раньше.
– Шиск? – спросил Мервин, перешагнув через заснувшего прямо на полу мужчину.
– Н-ну я, – ответил крыс медленно, будто не был уверен в том, что он – это он.
У Шиска было крупное тело, покрытое сероватым мехом. Его форма была человеческой, оттого вытянутая звериная морда казалась для него непропорционально большой. Вряд ли крыс ходил так постоянно – обычно уроженцам Чужих королевств, несмотря на ситуацию после Коллапса, хватало магии для того, чтобы создавать себе хотя бы приблизительно человеческий облик. Того требовали правила вежливости, принятые еще много веков назад и превратившиеся в некий кодекс чести. Шиск, однако, был не в том состоянии, чтобы его соблюдать. Ободранные усы курильщика сверфа подрагивали, свернутый в кольцо лысый хвост покоился на лежанке. От Шиска воняло отходами мясной лавки, а одежда была перепачкана, но выглядел он не отвратительно, а жалко. Наверное, причина была в том, как он морщил нос и судорожно пытался прикрыться краем покрывала, цепляясь за него длинными когтями, как будто испытывал физическую боль.
Однако стоило Николасу об этом подумать, как Шиск раззявил пасть в беззастенчиво широком зевке и отпустил покрывало, оголив упитанное мохнатое пузо. Из его лапы на пол вывалилась трубка. В ней остался лишь пепел, и ни щепотки наркотика.
– Я устал, – объявил крыс заплетающимся языком. – Пр-роваливайте.
– Э, нет, – резко произнес Мервин. Он опустился на колено, схватил Шиска за ворот жилетки и немного потряс его, чтобы он пришел в себя. – Сначала ты ответишь нам на пару вопросов.
– Тысяча ф-фейских богов тебе в глотку, – лениво выругался крыс, спотыкаясь на некоторых словах и, похоже, вообще не соображая, что он говорит. – Хоть режь, и без тебя дурно. Эт-то проклятое пойло стало как-то плохо на меня действовать... Даже уже курю его, а оно не отпускает...
Его огромные глаза-бусины начали закатываться, и Мервину пришлось встряхнуть его еще раз.
– Очнись! Где мне найти Принца Крыс?
