Текст книги "Мастера печатей(СИ)"
Автор книги: Елена Середа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– Так и... кхм... зачем вы пожаловали, детектив-сержант? – прервал гнетущую тишину Николас.
– Вы бы лучше спросили, почему я пожаловал один, а не с отрядом крепких парней, которые бы вас схватили и засадили за решетку, – грубо сказал детектив. – А мне, между прочим, советовали так поступить.
– И что же вас остановило? – едко осведомился Мервин. – В логово разбойников всегда нужно заходить с подмогой.
Лицо детектива на секунду стало задумчивым, а потом приобрело обычное брезгливое выражение.
– Честно говоря, я и сам точно не знаю, как ответить на этот вопрос. Возможно, ваша вина мне не столь очевидна, как некоторым другим полицейским, хотя выносить вердикты в любом случае дело не полиции, а суда. Или, возможно, – и я на это надеюсь, – вы не станете делать глупости и усугублять свое положение расправой над полицейским, раз уж вы вернулись в город из неожиданного побега.
– Побега? – удивленно переспросил Николас. Вот как, значит, в полиции охарактеризовали их поездку на Ливентский тракт? – Постойте, откуда вам известно, что мы куда-то ездили? – спохватился он.
– Кажется, вы недооцениваете полицию, – заметил детектив.
– Недооценить вас довольно легко, – с притворной небрежностью бросил Мервин. – Мужчина в клетчатом костюме с чемоданчиком, подошедший утром на станции дилижансов, был шпионом, приставленным за нами следить.
От взгляда Монро пробрало чуть ли не до костей.
– В прошлый раз я выяснил, что вы поразительно хорошо разбираетесь в разбойниках, – пробормотал он себе под нос. – В этот – что вы претендуете на специалистов в делах полиции... Самоуверенность это или что-то большее? Впрочем, – уже громче добавил детектив, – я все равно не понимаю, о каком мужчине с чемоданчиком вы ведете речь.
По его интонации стало ясно, что он, напротив, все прекрасно понимает и Мервин не ошибся. Николас приложил ладонь к правому виску, ощутив вернувшуюся головную боль, которая мучила его с раннего утра. Молодежь... Они меньше уставали, быстрее ходили и даже соображали лучше. У него же напрочь вылетело из головы обещание Фредерику Фалсусу, и, хотя на часах пробило уже четыре часа пополудни, он так и не спросил Джона, приносил ли кто-нибудь в обед заказы. Не говоря уже о том, что он и не заподозрил в этом клерке полицейскую ищейку...
– Мистер Катэн, ваш чай был необыкновенно вкусен, но все же вернемся к теме Туманного леса. Мне невероятно интересно, – с нажимом произнес детектив, – что вы там делали. Не ездили же навещать собратьев-разбойников?
Неискушенному зрителю могло показаться, что он неприкрыто издевается, и лицо Мервина, который, похоже, так и думал, темнело все сильнее, предвещая грозу. Но если бы Чарльз Монро действительно верил в то, что говорил, то он бы не задавал вопросы и, в самом деле, не пришел бы один. Вполне возможно, несмотря на своеобразную манеру поведения, он был все-таки на стороне мастера печатей и его помощника.
– Нет, хотя мы действительно пытались их найти, – признался Николас. – Мы надеялись представить суду истинных виновников трагедии, постигшей леди Ольстен, но вместо этого чуть не превратились в новых жертв.
– Я слушаю, – подбодрил его детектив.
– Все началось вчера, – стал размеренно рассказывать Николас, – когда мы пришли выразить свои сожаления леди Ольстен...
Сообщение, что вернувшаяся Сесилия – это подменыш, не вызвало у Монро никакой реакции, а историю о том, что случилось на Ливентском тракте, он слушал с таким видом, словно перед ним играли очень плохую пьесу. Детектив разве что переложил одну ногу на другую, но скептическое выражение на скуластом лице так и не изменилось. Он с тяжелым вздохом кивнул, лишь когда Николас подробно описал напавших.
– Я знаю кое-кого из этих людей. Трудно представить, зачем им сдались вы. У них совсем другой профиль.
– Какой же?
– Сутенерство. Если, конечно, никто из вас с этим не связан...
– Нет! – возмутился Николас.
– Я так и думал, – спокойно сообщил Монро. – Сводничеством занимался только один из них. Второго судили за карманные кражи, третьего – за контрабанду спиртных напитков. Другие двое мне не знакомы, но что все эти люди делают вместе, для меня загадка.
– А что с Принцем крыс? – хрипло спросил Мервин. – Его вы не знаете? Кто он – главарь какой-нибудь шайки?
Монро откинулся на спинку кресла.
– Сложный вопрос. Многие спорят, существует ли этот человек и человек ли это вообще, а не выходец из Чужих королевств. О нем ходят только смутные слухи, а по вашим словам выходит, что он не только сколотил банду, но и его именем запугивают. Как, кстати, вам удалось сбежать от его людей? – он чуть-чуть склонил голову, пристально изучая собеседников. Его начищенные медные пуговицы блеснули, когда он повернулся от Мервина к Николасу. – Не вижу, чтобы вы были серьезно ранены, хотя ни один из вас не похож на бывалого вояку. Вероятно, спастись вам помогло то заклинание – как вы сказали, ложные печати Оссеана?
– Оссеата, – машинально поправил Николас.
Он смотрел на Монро и лишь поэтому заметил сверкнувшее в кофейных глазах полицейского удовлетворение. Эта эмоция смутила Николаса – он бы скорее ожидал увидеть смущение из-за допущенной ошибки. Но удовлетворение?.. Внезапная догадка заставила его посмотреть на гостя совсем иначе – с невольным уважением и в то же время с примесью страха. Детектив оговорился специально, проверяя, не сочинил ли мастер печатей эту фамилию на ходу. Умно... Хотя и недостаточно, ведь он так и не распознал ложь, которая скрывалась за этой выданной сходу фамилией.
Мервин тем временем обеспокоенно зашевелился в кресле. Он должен был испугаться, что Николас чистосердечно выложит детективу правду о том, каким способом им удалось отбиться от преступников. Но выдавать чужой секрет Николас не собирался, невзирая на то что его не просили об этом. Как обойти неудобный момент, он уже придумал – слова о ложных печатях очень удачно сорвались с его языка.
– Мистер Катэн... – предупреждающе произнес Мервин.
– Не волнуйся, – с менторской ноткой в голосе сказал Николас. – Думаю, твоей карьере не повредит, если детектив-сержант узнает о допущенной тобой ошибке в таком сложном заклятии, как формула Оссеата. В конце концов, даже не все мастера рискуют ее применять, что уж говорить об ассистенте...
Беспокойство в прозрачных глазах Мервина сменилось благодарностью. И тут же уступило место гневу, когда Монро резко произнес:
– Не повредит. Боюсь, что я все равно не смогу объяснить другому мастеру печатей, как опростоволосился ваш помощник, поскольку не понимаю деталей магического искусства. Но прежде мне все-таки хотелось бы узнать, как вам удалось сбежать от пятерых бандитов.
– Заклинание мастера Оссеата сработало неправильно и преградило бандитам путь, – пояснил Николас.
– И что дальше?
– Они поняли, что до нас не добраться, и ушли.
– Ушли, – повторил Монро. – Просто ушли.
Его тон намекал на то, что он в жизни не слышал ничего более бредового. Видимо, ложь, которую сочинил Николас, была не такой уж удачной, как показалось ему самому. Впрочем, не удивительно – так как врать джентльмену не пристало, то он никогда и не практиковался в этом занятии.
Мервин откашлялся, приходя на помощь.
– Прошу прощения, – он изобразил жгучий стыд, причем весьма достоверно, на взгляд Николаса. Впрочем, вряд ли ему было сложно этого добиться – всегда неприятно признаваться в своих слабостях, пусть и придуманных, перед человеком, который вызывает у тебя антипатию. – Все дело в том, что я не очень хорошо выучил заклинание и применил его спонтанно, с ошибками. Из-за этого печать распространилась слишком широко, а как следует из ее названия, она ложная, и все пространство вокруг нас превратилось в целый лабиринт. Это сложно объяснить человеку, не разбирающемуся в волшебстве, но преступникам действительно ничего больше не оставалось, кроме как развернуться и уйти туда, откуда они пришли.
Лицо у детектива было каменным.
– Ясно. Мистер Эркан, а откуда у вас тогда ссадина? Это последствие заклинания?
– К сожалению, лабиринт удалось наколдовать не сразу, – буркнул Мервин.
– Понятно... Значит, вы применили заклинание, и бандиты ушли в чащу леса.
Монро не спрашивал – он утверждал, уже зная, каким будет ответ. В комнате воцарилось молчание, причем не оттого, что нужно было придумать связную ложь. Николас не знал, чем он вызвал гнев Принца крыс, и тем более не хотел строить догадки, откуда в глухом лесу взялись пять бандитов. А Мервин, у которого наверняка уже была готовая версия, отчего-то медлил.
– Полагаю, они ушли по одной из заброшенных дорог в Рирское аббатство, – наконец произнес он.
– Вам, как чужаку в этом городе, вероятно, неизвестно, что от Рира остались одни руины, – уколол его Монро.
– Вы удивитесь, детектив, – парировал Мервин, – однако мне известно не только это, но и то, что спрятанные глубоко в лесу развалины часто становятся прибежищами воров и убийц. Также мне известно, что заброшенные дороги могут быть в гораздо лучшем состоянии, чем думают горожане, никогда не выходившие за пределы старых крепостных стен. Не исключено, что разбойники, напавшие на Яворов, а потом и на нас, прячутся именно там и там же содержат леди Ольстен. Скажите, полиция хоть раз устраивала облаву на Рирское аббатство?
Уголки губ детектива приподнялись в снисходительной улыбке.
– Тогда вы удивитесь еще больше, мистер Эркан, если узнаете, что после убийства Яворов полиция первым делом обыскала аббатство и изучила ведущие из него дороги.
Мервин явно не ожидал это услышать. Он слегка подался назад, а его брови сошлись у переносицы.
– Что вы там нашли?
– Ничего. Кроме развалин, естественно. Я лично обошел всю территорию аббатства и убедился в этом. Хотя по поводу дорог вы не ошиблись, – детектив качнул головой, признавая его правоту. – Мы действительно нашли на них свежие следы от колес. Похоже, что именно так грабители и смогли быстро вывезти из Туманного леса украденные у Яворов вещи. Мы прочесали все, но потеряли след там, где старые дороги пересекаются с новыми. Ни обыск подозреваемых, ни проверка лавок, где можно сбыть драгоценности, ни слежка и все прочее пока ничего не дали. Скорее всего, и леди Ольстен, и ее фамильные украшения давно находятся в другом графстве, – Монро развел руками. – Ваше личное "расследование", если его так можно назвать, немного запоздало, мистер Эркан.
На Мервина его слова подействовали неприятным образом. Он подался назад, покусывая нижнюю губу, а весь его вид являл воплощение глубокой задумчивости. Видимо, он успел убедить себя в правильности каких-то своих идей, и теперь, когда они рушились, был разочарован.
– Возможно, оно и запоздало, – тихо произнес Николас, – но пока есть хоть малейший шанс отыскать девочку, его нужно использовать. Детектив-сержант, вы можете нам не верить, но прошу вас, обыщите Адальбертхолл или допросите девочку, которая выдает себя за леди Ольстен, причем так, чтобы рядом не было Риана Атэра и его сестры, которые подсказывают ей все ответы. Сделайте хоть что-нибудь, но не бросайте это просто так.
Монро не ответил. Он сидел в кресле, всматриваясь в чашку, которую вместе с блюдцем держал на весу, словно что-то видел на ее дне. Прошло не меньше минуты, прежде чем детектив опять заговорил.
– Ничего бросать я не собираюсь и не успокоюсь, пока преступников не вздернут на виселице. Но то, о чем вы просите, сделать нелегко. По закону, во всяком случае, а нарушать его я вам не советую. Баронесса в трауре, общаться с полицией она отказывается и утверждает, что ничего не помнит о похитителях, а насильно допрашивать ее я не имею права. И все же... – он постучал пальцем по чашке, прикидывая что-то в уме. – Я поищу людей, которые на вас напали, и поставлю людей проследить за особняком. Там творятся странные дела. Нужно посмотреть, не выведут ли они нас на Принца крыс или убийц Яворов.
– Спасибо, детектив-сержант, – обрадовался Николас.
Тот поморщился.
– Не благодарите, мистер Катэн. Ваша история выглядит, как бред пьяной феи, но мой опыт подсказывает, что все самые мерзкие преступления поначалу такими и кажутся. За расследование ваших слов я берусь только поэтому.
Умел Монро воодушевить... Николас поерзал в кресле, ощущая себя так, словно его полили грязью, а не согласились помочь.
– И сколько времени займет слежка? – спросил Мервин.
– Два дня. Неделю. Месяц, – детектив неопределенно махнул рукой. – Все зависит от удачи, мастерства полицейских и ловкости преступников. Если они вообще задумали что-то незаконное.
– Это слишком долго! – возмутился помощник.
– У вас есть другие предложения? – поинтересовался Монро. – Хотите угрожать Атэру или его сестре, а может, самой баронессе? Этим вы только спугнете преступников, а то и угодите в каталажку за угрозы лордам. За ними нужно наблюдать – это единственный способ что-то выяснить.
Мервин с шумом выпустил воздух через ноздри, согнувшись в кресле, и провел ладонью по упавшим на плечи волосам.
– За месяц след девочки окончательно потеряется, – едва слышно произнес он. – А от руки похитивших ее ублюдков пострадают еще люди – я в этом уверен.
– Люди страдают каждый день, – жестко ответил Монро. – Мы не можем спасти всех.
– А если мы найдем еще что-нибудь? – спросил Николас. – Это ускорит процесс?
– Смотря что вы найдете, – пожал плечом детектив. – И я бы вообще не советовал вам заниматься поисками. Мистер Катэн, у вас репутация очень благоразумного джентльмена. Не говорите мне, что вы получили удовольствие от сегодняшнего приключения.
– Нет, – Николас поморщился. – Наоборот, я предполагал, что если нашим жизням угрожает опасность, то полиция сможет выделить кого-нибудь для охраны...
– И не рассчитывайте, – отсек он. – В полиции катастрофически не хватает людей, так что вам охрану никто не выделит. Можете обратиться с этой просьбой хоть к главному инспектору, хоть к мэру, но я уверен, что они ответят вам то же самое.
– Ясно... – скиснув, пробормотал Николас.
Менее прозрачно намекнуть на то, что на них всем наплевать, ни у кого бы не получилось. Зачем обеспечивать безопасность тем, кого весь город считает виновными в ужасном злодеянии? Правильно, пусть погибают – так даже лучше, ведь они получат справедливое наказание!
Монро поставил чашку с блюдцем на стол и поднялся, расправив мундир.
– Это все, что вы хотели мне рассказать?
– Все, детектив-сержант, – ответил Николас.
– Тогда я прошу одного из вас пройти со мной в участок, чтобы зарегистрировать сообщение о нападении. Без этого ваших преступников никто искать не станет.
– Я пойду с вами, – Мервин встал вслед за ним. – Если мистер Катэн меня отпустит.
– Иди, работать сегодня все равно уже не получится, – махнул рукой Николас.
В глубине души он был рад тому, что помощник сам вызвался сопроводить Монро. Последнее, чего Николас желал после утренних событий, это оказаться на улице, где за каждым углом его могли ждать вооруженные бандиты. Правда, уйдя, Мервин не расскажет ему о своих картах. Но лучше мучение от научного интереса, чем верная смерть от расшибающей голову дубинки.
Мужчины коротко попрощались. Помощник вышел в коридор. Взялся за дверную ручку и Монро, однако, уже шагнув за порог, вдруг обернулся и сказал:
– Помните, мистер Катэн: никаких самовольных расследований. Уверен, что это была не ваша идея, но, как здравомыслящий человек, вы должны знать, что обычно они заканчиваются гораздо хуже, чем на то рассчитывают новоиспеченные сыщики. Не испытывайте судьбу. Доброго вам дня.
И снова его прощальные слова упали тяжелым грузом, словно это было не пожелание счастья, а угроза. От щелчка закрывшейся двери Николаса передернуло. До чего же неприятный человек этот Чарльз Монро. И особенную непривлекательность ему придавало то, что он прав.
Одиноко посидев с полминуты в кресле и поразмыслив над несправедливостью бытия, Николас направился в спальню. Спать было гораздо лучше, чем сожалеть о некоторых поступках или бессмысленно трястись за свою жизнь, зная, что, возможно, уже завтра он рискнет ей снова.
Глава 16
На следующий день Николас проснулся ни свет ни заря. Сразу вставать он не стал, наблюдая за тем, как рассвет разгоняет в комнате серые сумерки. Вчерашние злоключения казались просто плохим сном, который окончательно развеется, если заняться обыденными делами, поэтому Николас наконец поднялся, тщательно умылся, оделся и с аппетитом позавтракал разогретым кеджери. Привычная обстановка в самом деле успокоила расшатавшиеся нервы, и плохое настроение отступило. В кабинет Николас пошел уже в половину девятого и с удовольствием устроился за столом, чтобы пораньше разгрести оставшуюся с прошлого дня работу.
Прежде чем приступить к рутине, Николас на всякий случай просмотрел составленный Джоном список вчерашних заказов, надеясь отыскать имя Фредерика Фалсуса. Там не нашлось ничего и близко похожего. С печальным вздохом отложив не заполненный даже наполовину лист, Николас подпер подбородок ладонью.
Ложь. Вокруг сплошная ложь. Непереносимость к ней он впитал с молоком матери, наследницы очень старого, хотя и небогатого землевладельческого рода. Представители аристократии грех лжи осуждали, и Николас с раннего детства усвоил, что нельзя врать самому и не стоит общаться с теми, кто любит потчевать окружающих сказками. Благодаря этой позиции у него получалось большую часть лет ограждать себя от лжи.
Увы, полностью избежать ее было невозможно, тем более открыв собственное коммерческое дело. В начале карьеры Николаса что ни день пытались надурить ушлые клиенты, да и сейчас среди посетителей иногда встречались чрезмерно хитрые типы. Но в последнее время мир как будто совсем съехал с катушек. Весь город поверил в глупую выдумку газетчиков по поводу его участия в убийстве четы Явор. Эдвард – то есть Мервин – целых четыре месяца разыгрывал перед ним спектакль. А тут к нему еще и приставили соглядатаев, которые представляются фальшивыми именами и беззастенчиво врут, что мечтают поставить печать... Ладно бы только все пытались облапошить его. Так ведь и ему тоже придется лгать – по меньшей мере притворяться перед всеми, что Мервин вовсе не тайный агент, и убеждать Монро, что он не ведет самовольное расследование. Нонсенс! Впору пожалеть, что в его жилах, в отличие от некоторых аристократических фамилий, не течет кровь фей или оборотней. Вот кому ложь всегда удавалась с поразительной легкостью.
В кабинете раздались деликатно шуршащие шаги Джона.
– Утренняя почта, сэр, – объявил он. – Заказы из ратуши и газета. Посыльный интересовался, можно ли забрать то, что он принес вчера.
– Пусть зайдет через два часа, – буркнул Николас, оценив размер стопки бумаг.
Если Мервин не опоздает, то они быстро с ними справятся, и можно будет приступить к другим делам.
– Да, сэр. Приятной работы, – неглубоко поклонившись, дворецкий удалился и мягко притворил за собой дверь.
Однако, когда он вышел, Николас взял не конверт из пачки заказов, а газету. Его почти лихорадило от болезненного желания узнать, что же понаписали про него мошенники-журналисты в этот раз. В полиции у них наверняка сидел человек, который рассказывал им обо всех криминальных новостях, иначе бы газетчики не знали и трети того, о чем писали. Значит, они должны были слышать про поездку мастера печатей и его помощника в Туманный лес. Какими будут заголовки первой полосы: "Неудачный побег жестоких убийц"? "Николасу Катэну и Эдварду Эркану не дали воссоединиться с сообщниками"? Заранее негодуя, он развернул пахнущие типографской краской страницы, но то, что он там прочитал, поразило его сильнее, чем любые сплетни о себе.
"Месть под сенью ночи! Уильям Инфидел, владелец текстильной фабрики, убит в полумиле от собственного дома".
Игнорируя дрожь в руках, Николас пробежал глазами черную вязь печатных букв. Мистера Инфидела убили вчера, когда он возвращался с фабрики. Он делал это по обыкновению поздно, засиживаясь за делами дотемна. Убийцам ничего не стоило подстеречь его карету на безлюдной улице, сбросить кучера, затем вытащить Инфидела из экипажа и уволочь в переулок, где над ним и была совершена кровавая расправа. Автор статьи в подробностях живописал, в какое месиво превратился несчастный промышленник – так что его с трудом узнала жена, прибежавшая на опознание. Читать это было невозможно, но редактор газеты отчего-то не вычеркнул неприятные абзацы. Николас не раз подмечал, что то, от чего воспитанный человек должен был ужаснуться, вызывало странный восторг у малообразованной публики, гоняющейся за подобными зверствами...
Но только на описании злодейства статья не завершалась. Автор делал два предположения, кому выгодна смерть фабриканта. Первой – и наименее вероятной – версией было то, что от него избавились конкуренты. Второй – которую поддержали некоторые видные дивейдцы – было то, что ему отомстили рабочие завода за ухудшение трудовых условий. Полиция в конце статьи, как всегда, оптимистично заявляла, что, кто бы ни убил Уильяма Инфидела, они найдут этих людей и отправят их за решетку.
Газета выпала из пальцев Николаса. В их последнюю встречу Инфидел обошелся с ним неласково, а если говорить по правде, то и грубо, и все же такой судьбы бывшему приятелю Николас ни за что бы не пожелал. Он понятия не имел, действительно ли фабрикант плохо обращался с рабочими, но то, что с ним сотворили, было ужасно.
И ведь это уже второе громкое убийство за последние несколько недель. Преступники в Дивейде как с цепи сорвались – раньше заголовки газет могли месяцами пестрить какой-нибудь никчемной чушью вроде "У фермера в Линнекоте родился двухголовый утенок" или "Аптекарь из Милл-Энда продал фунт муки вместо присыпки от клопов". Разоблачение фокусника Вернона Великолепного, который пытался выдать себя за мага, – и то неделю не сходило с первых полос. Некоторые жаловались на отсутствие новостей и называли Дивейд тухлым болотом, не понимая, что лучше сидеть по уши в тине, чем бояться появления нового пункта в череде трагедий.
Донельзя расстроенный, Николас быстро просмотрел оставшиеся страницы газеты. О них с Мервином там не упоминалось, а если бы и упоминалось, то ему было уже все равно. Единственное, о чем он сейчас мог думать, это об Уильяме Инфиделе и о том, что нужно зайти в церковь и заказать по нему мессу. Благожелательное настроение, которое установилось у Николаса с утра, как будто сдуло ветром. Кажется, теперь оно в принце невозможно. Разве что не выходить из дома, не читать газет и лучше вообще не покидать спальню...
– Здравствуйте, мистер Катэн.
В кабинет, стуча подбитыми каблуками сапог, вошел Мервин. Он явно торопился и не разделся, даже не снял шляпу. Николас переместил взгляд на часы. Без пятнадцати девять? Да это подвиг для него!
– Чему обязан лицезреть тебя в такую рань? – удивленно спросил Николас.
– Я нашел того, кто может кое-что знать о Принце крыс, – он стоял у двери, похоже, не собираясь раздеваться и приступать к работе. – Чем быстрее мы его посетим, тем быстрее разберемся в том, кто хочет нашей смерти.
– И где живет этот твой знакомый?
– В Крысятнике, – сказал Мервин так, словно захаживать каждый вечер в беднейшие кварталы города для него было совершенно естественным делом.
– Тут и в приличных районах людей убивают, – Николас указал на заголовок "Дивейдской утренней", – а ты зовешь меня туда, где напавшие на нас, по всей вероятности, проводят все свое время!
– У нас есть защитники, – помощник помахал перед ним картами.
От возмущения Николас растерялся, что ему ответить. Хороши защитники из таких, как Киллиан, который готов даже на союзников наброситься.
– Нет, Мервин, – раздельно произнес он. – Я шагу из дома не сделаю, пока не узнаю все в подробностях о том, как ты применяешь заклинание удержания и кого ты держишь у себя в колоде. Но перед этим мы должны выполнить свои прямые обязанности, – Николас ткнул пальцем в горку заказов, возвышающуюся на столе. – Обязанности. Это важно, понимаешь?
– Понимаю, – уныло протянул Мервин, бросая сюртук на спинку стула. – Обязанности, работа. Что может быть важнее? Конечно понимаю...
Глава 17
Когда они закончили разбирать задания из ратуши и посыльный забрал выполненные заказы, Мервин придвинул кресло к столу Николаса и сел напротив. Помощник слегка волновался, и это было тем заметнее, потому что при устройстве на работу в Солихолл или приеме высокопоставленных клиентов он почти не выказывал эмоций, словно происходящее его совершенно не занимало. Даже приготовления Мервина к творению заклинаний были тщательнее, чем два часа назад, когда он взял свою долю чиновничьих заказов. Тогда он рисовал печати на конвертах торопливо, небрежно, не утруждая себя разжиманием губ, чтобы четко произносить заклятия, и вообще прилагая минимум усилий. Хотя результаты все еще были отменными, на всякий случай Николас два раза призвал его к порядку и попросил уделять больше внимания мелочам. Помощник послушался, однако чему он действительно уделяет больше всего внимания, стало ясно лишь сейчас.
Он закатал рукава, обнажив жилистые предплечья, снял синий шейный платок и расстегнул жилет, чтобы не стеснять движения, которые при создании некоторых сложных печатей бывали очень активными. Затем Мервин разложил перед Николасом колоду. Прикосновения его сильных рук были заботливыми, нежными – многие мужчины с меньшим чувством ласкают своих жен. Правда, заклинание, позволяющее другому магу видеть все наложенные на предмет эффекты, он прочитал так же поспешно, словно подчеркивая, что дополнительные печати – это так, мишура, а главное – это печать, удерживающая на бумаге людей.
В тот же момент карты вспыхнули веселым разноцветьем, показывая Николасу, сколько печатей на самом деле наложено на каждую из них. Мгновенно заинтересовавшись волшебными переплетениями, он поднял одну – с читающим книгу стариком – и только потом догадался, что следовало бы сначала спросить разрешения у владельца.
– Я могу?.. – запоздало обратился к нему Николас.
– Конечно.
Он кивнул, но этому предшествовала заминка, настолько короткая, что ее заметил бы только хорошо знающий Мервина человек. Помощник ревновал. Или беспокоился о том, как мастер оценит печать – фактически собственное изобретение Мервина, поскольку заклинание он осваивал по наитию.
Николас всмотрелся в карту. Поверх удерживающей печати лежали еще две – сохраняющая бумагу от случайных повреждений, например надрыва, и маскирующая, с помощью которой скрывалось присутствие магии. Теперь, благодаря "подсвечивающему" заклинанию, было отчетливо видно первую печать – самую крупную, стягивающую лист картона сетью с геометрическим узором. Ее неправильность, несоразмерность била по глазам. Лучшие и просто хорошие печати всегда были симметричными – чтобы этого добиться, требовалось немалое умение, а иначе печать могла расползтись, как гнилая ткань, или оказаться недейственной. Если же она, невзирая на старания, получалась кривой, то мастер должен был поддерживать ее цельность собственной волей. Немногие были на это способны и еще меньше были готовы тратить силы на каждую неудавшуюся печать.
– Как ты вообще заставил ее работать? – удивился Николас.
– Я создал ее специально для архивариуса Телтера. Под особенности его организма и черты характера. Он говорил, что ему уютно.
– Ты для каждого создаешь отдельную печать?!
Мервин качнул головой.
– Без этого надолго удержать их на бумаге, да так, чтобы с комфортом, невозможно. Уилл Дакер – спугнувший моих друзей полицейский, о котором я вам рассказывал, – чуть не прибил меня, когда я снял с него печать. Его сдерживали всем участком. Потом он сказал мне, что пережил самые ужасные моменты в своей жизни. Мне невероятно повезло, что он не исказился. Ну, вы знаете, как это бывает.
Он стыдливо опустил глаза, когда Николас окинул его хмурым взглядом. Заклинания, влияющие на людей, не всегда испарялись так, как вчерашний иллюзорный дым из флакона Красотки Розы. Некоторые из них меняли человека навсегда, и прекрасным тому подтверждением были квакающие принцы и поросшие лебедиными перьями принцессы, свидетельства о которых из памяти народа не удалось стереть никакими королевскими приказами. В Чужих королевствах развлекались еще и не так, но то феи, а человеку поступать подобным образом непозволительно. Если бы Мервин наложил на Уилла Дакера печать с ошибкой, то мужчина остался бы калекой. Может, и хорошо, что магия так медленно восстанавливается после Коллапса? Страшно представить, что произошло бы, имей юный Мервин возможность разыграться в полную силу своих способностей.
– Выходит, ты постоянно поддерживаешь вместо тридцати однотипных печатей тридцать разных и на каждую минимум две дополнительных, – подытожил Николас.
Итого получалось около ста одновременно. Подсчитав, он пораженно уставился на помощника. Такое число печатей требовало от мага ежесекундно пропускать через себя мощные потоки волшебства и затрачивать гигантское количество физических сил. Николас был уверен, что сам он захлебнулся бы еще на половине и после этого добрую неделю провел бы в постели, не способный с нее подняться. Но Мервин... Он всего лишь скромно смотрел вниз.
– Тридцать три, – уточнил помощник. – Всего у меня тридцать три карты. Это предел моих возможностей. Я не могу поставить печать больше ни на одного человека так, чтобы это не отразилось на моем здоровье. Сейчас мне хватает сил, чтобы выполнять ежедневные обязанности и не уставать, но большее количество меня выжимает досуха. Есть и другие проблемы. Освободить из-под печати кого-нибудь одного или всех сразу мне проще, чем, например, четырех, как вчера. Если я так делаю, то оставшиеся печати давят на меня втрое сильнее. Из-за этого сокращается время, на которое я могу их выпускать. Если одного Криса я могу отпустить погулять минут на десять-пятнадцать, то Риччи и Энн – только минут на пять-семь. А Криса, Шеймуса и Киллиана – и того меньше. Причем не выпускать никого для меня проще, чем ненадолго освободить хотя бы кого-то.
– Это чудовищно неправильно, – Николас покачал головой. – И происходит так из-за того, что ты недоучился и создавал печати наугад. По правилам магического искусства ты не должен чувствовать усиление давления прочих печатей, если ненадолго снимаешь одну из них, а временных ограничений вообще не должно быть.
– Ну, я предупреждал, что у меня проблемы с моим даром.
Проблемы... Это еще слабо сказано. Николас потер лоб.
– Но ведь можно придать печатям универсальность. Тогда тебе станет легче их поддерживать.
– Это невозможно, – обреченным голосом произнес помощник. – У меня, во всяком случае, ничего не вышло. Я пытался сделать более похожими печати старушки Бет и архивариуса Телтера – у них хоть и абсолютно разный нрав, зато почти одинаковое телосложение.
