Текст книги "Бывший На выданье (СИ)"

Автор книги: Елена Росси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 23

Погода стояла у окна и рисовала на стеклах морозные цветы. Все было белым, белым, как ни в какой другой день. Большой квадратный будильник мерно отсчитывал секунды. Трещала печь. Поленья щелкали кнутом пастуха. Сидя в мужской рубашке с горошками, которая явно была для меня несколько великовата, поджимая под себя ноги в теплых носках, я деловито оглядывала своими большими глазами грязные стены нашего “убежища”. Все в нем было от прошлого. Закопченный потолок, пучок поблекших верб, большой стол, сплошь изрезанный кухонными ножами и низенькое подслеповатое оконце с радужными от грязи стеклами. А ведь где-то на юго-западе, в шестидесяти пяти километрах от Кольцево, жил своей праздничной жизнью Питер. Суета сует! Нормальные люди сидели за сытными столами, взрывали петарды… А здесь, это все казалось абсурдным и бессмысленным. Но мне даже нравилось! Пусть и роскоши не паровоз, а тепло и местами даже уютно…

Прямо перед моими глазами в мусорное ведро запрыгнула мышь. Она несколько минут рылась в мусоре, а затем напряженно выкарабкалась, осматриваясь по сторонам, проверяя обстановку на наличие угроз. И меня она угрозой почему-то не считала…

Ну и ладно! Обхватив обеими руками белую фарфоровую чашку (такую я первый и последний раз видела у своей бабушки), я пыталась согреться, потягивая чай мелкими глотками.

– Горечь какая, – иногда брезгливо дергала губой.

Меня очень выматывало вынужденное безделье. А спать… когда Щенков мотался неизвестно где на улице, как коровий хвост, совсем не хотелось. И вот – жди теперь этого Щенкова! Природой он любуется, можно подумать!

Я поднялась на ноги, поставила кружку на стол и начала ходить по полу, минуту изображая канатоходца.

Пф! Вот гад какой, а… Думает, искать его пойду…

– А что? – откусила половинку печенья. – И пойду, – пошла в маленький коридорчик, включая свет.

В углу стояла пара косо обрезанных валенок. Натянула их, кое-как накинула шерстяной платок. На улице было темно и никого не было видно. Сыпал снег. Я вертела головой, но Щенкова так и не обнаружила.

– Интересно, куда он подевался? – не могла сообразить я.

Меня обуяла тревога.

Смела рукой снег с валенок и вошла в дом. Положила ладонь на горло, где голубем трепыхалось глупое сердце.

Бросить же не мог... Не мог?...

Дверь позади хлопнула. Белый парок полупрозрачной змейкой заполз вместе с Щенковым. На плечах виднелись слежавшиеся, как вафли – лепешки снега. В руках охапка с дровами.

– Ты чего? – уставился на меня.

– Тебя потеряла, – швыркнула носом, вытаращив глаза.

– Да я вот он!

Поленья одно за другим отправились в черный выпачканный сажей и посыпанный золой зев.

– Чай будешь? – голос получился, как у гимназистки – невинно-недоразвитый.

Руслан застыл на месте глядя на меня большими глазами, не понимая, чем обусловлено мое заботливое настроение. Задвигал желваками, кивнул, глядя на огонь, и захлопнул дверцу печи:

– Ты это… позвони, кому хотела… Вот, зарядили! – сжал губы в ниточку.

Моментально схватила у него телефон, набирая нужный номер. И тут, уголки губ поехали вниз. Нет… родителям никак нельзя! Как я объясню им всю “трагедию” в двух словах? Тогда чью же нервную систему взволновать не так жалко?

Правильно! Виталика… С новым пылом принялась набирать его номер. Как только в трубке раздался знакомый ненавистный голос бывшего, сладко запела.

– Привет! Это я… узнал?

– Сахарок… ну нельзя ж так людей пугать, – с ходу стал журить меня Виталик.

В трубке слышалась ритмичная музыка, гул множества голосов и веселый смех.

– Ты где? – поспешно спросила я.

– Я? В Питере. Приехал. Хотел сюрприз тебе устроить. А тебя дома нет. Двери нараспашку… Ну, вот я и поехал к… однокласснице…

– К однокласснице? – раскрыв рот, всплеснула тонкой кистью. Через пять секунд шок прошел, наступила усталая печаль. Мне все стало безразлично. – Я застряла в Кольцево. Заберешь?

– В Кольцево? Сахарок?! У тебя все в порядке?

– Да! просто забери меня… Можешь?

– Погоду видела?

– Видела, – невозмутимо ответила я, успевшая испытать по отношению к своему бывшему чувство глубокого презрения и неприязни.

– Завтра утром перезвоню тебе на этот номер. Ок?

Я какое-то время молчала, успокаиваясь, а затем ответила:

– Ладно! – и проворчала какое-то прощание.

И, не успел Виталик ответить на него, бросила телефон, как будто это была ядовитая змея. Он и раньше преподносил мне неприятные сюрпризы...

В сторону Руслана старалась не смотреть. Но он подошел сам, побарабанил пальцами по столу и склонил голову:

– Все хорошо?

– Все отлично! – с раздражением расправила одеяло, стеганый красный атлас чуть блеснул старым перламутром в лучах лампы.

Щенков аккуратно посадил меня на кровать, снимая с моих ног валенки.

– Кто просил тебя бежать за мной на улицу?... – покачал головой, пряча мои стопы в ладонях.

Злая на Виталика, я быстро-быстро заморгала, потом чуть было не испепелила Щенкова взглядом:

– Да, кому ты нужен?... Бегать тут за тобой! И не собиралась!

Наступило молчание.

– Окей! – раздраженно произнес Щенков и стал отдаляться от меня. – Так твой жених заберет тебя? – зачем-то прибавил: – Надеюсь...

– Погоду видел? – улеглась на бок, закинув руки под голову, нервно созерцая темнеющую в полумраке стену.

– Погоду? – отчеканил Руслан с такой яростью, какой я прежде за ним не замечала. – Так его погода так испугала? – усмехнулся, и я похолодела от угрожающих ноток, сквозивших в голосе.

– Завтра заберет меня. Я тоже считаю, это лучшее решение, – с запинкой ответила я.

В комнате какое-то время было очень тихо.

– Он спросил, что ты ела?... – с раздражением вздохнул. – В чем одета?... А?

– Б! Тебе какая тебе разница до наших отношений? – рявкнула, шкрябая стенку ногтем.

Та оказалась плотной и липкой, как плесень. Я хотела сдержаться, но слова сорвались с губ сами собой.

– ... из-за него, меня не пыталась сожрать стая бешеных псов. Из-за него, меня не похищали недобитые ублюдки. Из-за него, я не морозила свой зад, лежа на голом снегу. А из-за тебя морозила! Что-то скажешь? – обернулась желая посмотреть Щенкову в глаза. – Стыдно?...

В комнате уже никого не было.

Дорогие читатели!

Ваши звёздочки и комментарии способны творить чудеса! Поддержите эту книгу и помогите ей найти своё место в сердцах других читателей. Ваша оценка и отзыв могут стать путеводной звездой для тех, кто ещё не открыл для себя эту историю.

Заранее благодарю вас за внимание и поддержку! 💫📚✨

С уважением, автор. 😊

Глава 24

За дверью царила тишина, нарушаемая лишь завыванием метели, и казалось, что это был голос ночи. С грязной стены слепо смотрели два окна – точно глубокие подкопы куда-то в темноту. Я долго бодрствовала, как древний астролог, вглядываясь в ночное небо, словно ища у него ответы на свои сомнения. Пламя в печи стихало, изредка постреливая. Становилось все прохладнее. Постель была неудобной, чего уж там, но тем не менее усталость взяла верх над будоражащим потоком мыслей. Я уснула... Свет из маленького коридора падал мне на кровать. Он пронзал темноту ночи, проникающую в комнату через окна.

Тик-так… Тик-так…

Одеяло натянула до подбородка. В нем было уютно, как в коконе – маленькое укрытие от этого мира.

Тик-так…

В ту ночь, что положила начало стольким событиям и так много изменила в моей жизни; громко тикали часы на стене, отмеряя минуты до утра, где-то лаяла собака. Я перевернулась на другой бок, и зарылась в уютную теплую складку одеяла, как в норку. Звуки за окном медленно вплетались в мой сон... Я вообще привыкла спать очень крепко. В семье у нас постоянно шутили, что ночью меня пушкой не разбудишь; но почему-то как раз в эту ночь – потому ли, что я была немного возбуждена своим маленьким приключением, или по другой причине, не знаю, – только спала я не так крепко, как обычно. Я смутно сознавала сквозь сон, что в комнате что-то происходило, и понемногу до меня дошло. Рядом вздыхал Щенков! Показалось, что он называл мое имя.

Мои губы шевельнулись, чтобы пробормотать сквозь сон какие-то слова недоумения. Внезапно я вздрогнула и привстала. Сна как не бывало! Разомкнула веки. Потерла сонные глаза, вглядываясь в темную комнату. В голове с трудом ворочались шестеренки. Одним движением бесшумно встала на пол из ровных досок, похожих на корабельную палубу.

Думала: “Господи! что это с ним такое?”

Накинув на плечи ветхий плащ, Руслан спал. Уткнувшись носом в стол, как скошенный цветок. Каждую минуту его лицо меняло выражение: брови поднимались домиком, то вдруг зубы начинали яростно скрипеть, кулаки сжимались с силой. С воспаленных губ вылетали сиплые вздохи. Слышалось бормотание, обрывки неразборчивых слов, всхлипывание. Мое имя… Выпуклые веки закрытых глаз были нездорового цвета. Темные, густые ресницы слиплись стрелками. Лицо было покрыто царапинами и синяками. На переносице виднелся сгусток запекшейся крови. Сон его был так глубок, что некоторое время он не чувствовал, как я пыталась будить его:

– Руслан… Русланчик… ох… тебе плохо, да?

– Колок-кольникова… – его взгляд был направлен мимо меня, как будто мысленно он находился совсем в другом месте.

На виске у него напряженно билась какая-то жилка, туго налившаяся кровью. От этого предчувствие беды разрасталось во мне и уже расправляло свои черные крылья.

– У-ух ты, мать честная! Как вспотел – весь лоб в капельках пота, – сердце неприятно екнуло.

Поеживаясь от холода, я набрала в ковшик воды, уселась рядом и стала аккуратно мокрой рукой поглаживать его лоб, щеки бумажного цвета. Его правый глаз заплыл синяком, а левый, покраснев, полно налился слезою.

– Зачем из постели вылезла? – услышала его голос, дрожащий и как бы простуженный. – Голоногое безобразие…

– Вот что, Щенков, – заговорила я, чувствуя, что у меня стынут зубы. – Лечь тебе надо. Жар у тебя.

Ковыляя потащила его тяжелое тело на кровать. Он спотыкался, чуть не падал. Путь от стола до кровати показался мне бесконечно длинным. Тело его дрожало и зябло. Щека его была у моей щеки. Сил хватило плюхнуться на кровать и застонать, когда в пятую точку вонзились злые пружины.

Я встала на колени и вцепилась в его ботинок, пытаясь стащить с ноги. Не получалось! Вышло только, когда я оседлала ногу и стала тянуть его обеими руками. Последний свалился на пол. Руслан откинулся на кровать, а я отлетела назад, прямо на него.

– Извини… – прошептала.

Представляя, как это все выглядело со стороны…

– Спасибо, – выдохнул он, придерживая руками мои бедра.

Ягодицы совершенно неприличным образом прижимались к его паху, с чем-то (ох, лучше не спрашивайте, с чем именно) твердым посередине.

– Спи, – положила его ноги под теплое одеяло.

– А ты?... – веки наливались тяжестью, сознание его быстро проваливалось в сон.

– Не болтай! Спи. Спи, ну пожалуйста…

Глаза Руслана медленно закрылись. Получилось! Пусть отдохнет.

Монотонное сопение и соблазнительное теплое излучение от Щенкова, неудержимо тянуло и меня в сон. Глаза сделались совсем сонными, и все движения стали так медленны и вялы, словно каждый поворот головы, движение пальцев, шаг ногою был таким сложным и громоздким предприятием, которое требовалось очень долго обдумывать. Придется спать на стульях. Ну чего делать – придется. Думала я, совсем засыпая, так мутен был взгляд моих стеклянных глаз. Начала сдвигать стулья в ряд.

За окном хрустнула ветка!

А это что такое? – спросила саму себя.

Глаза сделались испуганными, я немного отпрянула от окна. Послышалось недоуменное бормотание. Скрипнули доски на крыльце, и кто-то осторожно подергал за латунную ручку, пытаясь открыть дверь.

Кровь заледенела всего на миг, а затем лавой обожгла вены. Я змеей скользнула под одеяло к Щенкову, пристроившись на краешке. Сжала уголок подушки, ощущая волнение. Сердце сильно стучало, нервы были напряжены, а мысли мелькали в голове бесконечным потоком.

На живот с отчаянной нежностью легла мужская рука… Что заставило внутренний космос остановиться...

– Спи. Я рядом.

Глава 25

РУСЛАН

Температура отступала очень медленно, но отступала. И я, почувствовав облегчение, открыл глаза. Ночные облака робко закрывали звезды и стучались к нам в окно. Печь грела еле-еле. Я не чувствовал холода, вернее… Холод я чувствовал, но не мерз. Трепещущее тело Богданы прижималось ко мне. Это была пытка… Конечно, я пытался вновь забыться сном. Честно считал овечек, звезды, но ничего не помогало...

Она все еще спала; сквозь приоткрытые губы вырывалось дыхание. Одну ногу она закинула на мою, а руки сложила лодочкой у меня на груди, положив на них свою голову. Я ощущал ее тонкую, послушную, женственную талию, так дивно расширяющуюся к стройным бедрам, я чувствовал на своей груди упругое и податливое прикосновение ее теплых грудей и слышал ее запах. От волос пахло ванилью и цитрусовыми. Хотя комната была темна, света из коридора вполне хватало, чтобы видеть ее. Всю ее одежду составляла светлая, судя по состоянию, часто стираемая, тряпка. Лицо было закрыто спутанными волосами. Я осторожно убрал пряди и невольно залюбовался открывшимся зрелищем. Высокий чистый лоб обрамляли тонкие пряди, брови, словно крылья, разлетались над закрытыми глазами с подрагивающими загнутыми ресницами, тень от которых лежала на высоких скулах. Прямой маленький нос и пухлые чувственные губы завершали образ. Она была прекрасна. Я думал, что такими моментами необходимо наслаждаться, особенно если они не повторятся в ближайшую жизнь… Богдана во сне потерлась щекой о меня, ворочаясь и вздыхая.

И вроде бы ничего не происходило. Совсем ничего примечательного, но... ради этой близости я готов был стерпеть закоченевшие руки. Внезапная мысль, что мы скоро расстанемся, отозвалась щемящей грустью...

Закрыл глаза. Она безумно, просто безумно мне нравилась. Что-то в ней было особенное, чего не было в других женщинах. Все эти мысли хаотично проносились у меня в голове.

Довольно неподходящее время и неподходящий момент – словил себя с опозданием. Любопытство распирало меня изнутри. Потянул за край одеяла и увидел: сорочка задралась, аккуратно выбритая “взлетная” дорожка темных волос, прижималась к моему бедру… Сущий ангел! Без крыльев… И без белья… Описать мое состояние литературным языком было сложно. Я снова глубоко вздохнул, откинувшись на подушку. Вот, блин! Что теперь? Эти образы просто не будут выходить у меня из головы. Богдана, Богдана, Богдана. Что мне с тобой делать? Как удержаться, когда ты вот – вся передо мной?

Лоб стал мокрым от испарины. С моей стороны было чертовски нечестно рассматривать ее спящую. Влечение окутало с головы до ног. Члену стало тесно в джинсах. Пришлось уложить его поудобнее; вдоль живота “головкой” вверх, которая уже вылезала из-под плавок, и вдруг, как-то само собой получилось, что я расстегиваю пуговицу джинсов. Внезапно черные ресницы вздрогнули и открыли моему взору те бездонные голубые глаза, которые я никогда не мог забыть. Богдана покраснела так ярко, что это было заметно даже в рассветных сумерках. Оба замерли, прислушиваясь к дыханию друг друга, пока не задышали в едином ритме.

– Это… мне показалось… вернее мне не показалось, а ночью действительно кто-то ходил, – сбивчиво пояснила она. – Было страшно. Вот я и… – Богдана прямо задыхалась!

Я все больше восхищался ей, открыто любуясь и уже не обращая внимания на бухающее в груди сердце. Она дернулась, норовя скрыться. Но я был готов к этому. Я не хотел, чтобы она отстранилась. Ни за что и никогда! Нежно, но с силой я сжал ее плечи и как можно ласковее сказал:

– Места хватит для двоих. Окей?

Ее дыхание становилось все более ровным, напряженное тело расслабилось, и на лице даже появилась слабая улыбка…

Но тут же исчезла.

– Ты нездоров. Я тебе только мешаю выспаться, – быстро промокнула кончиками пальцев выступившие у меня на висках капельки пота.

Следом рука волнительно коснулась моей щеки, потом оказалась на шее. Такая холодная и нежная. И возбуждающая до дрожи. Всего на мгновение закрыл глаза, погружаясь во власть ее чарующего голоса. Чувствуя, что окончательно пропадаю. Разум отказывался постичь силу желания, охватившего меня. Оцепенев от моего взгляда, с трепещущим, как мотылек в паутине, сердцем, Богдана смотрела, как я приближался к ней. От чего пружинная сетка кровати проваливалась вниз. Я знал, что она видела признак моего возбуждения.

– На стульях тоже достаточно места, – она заерзала.

Ее губы поджались, образуя тонкую линию. Именно ее рот стал занимать меня больше всего. Осторожно, словно она могла убежать, коснулся своим шершавым пальцем ее губ… Теплых, нежных, вздрагивающих… Мысли вспыхнули в голове разноцветным фейерверком и исчезли погасшими искрами. Остался только ток крови в ушах, только горячее напряжение. Ее запах наполнял легкие, будто бы вписываясь в тело, проникая сквозь поры и оставляя несмываемый след.

– Руслан… мы, – она запрокинула голову, позволяя мне увидеть красивый изгиб шеи. Словно умоляя меня коснуться себя.

Какая-то дурманящая сила, встревоженные гормоны, мужское любопытство заставило покориться судьбе.

– Мы… мы с тобой не пара, да, я знаю это, – мои губы опустились на ямку ключицы, мягко, но одновременно жадно.

– Руслан… – опять мое имя.

Но что она хотела сказать? Чтобы я… остановился? Или продолжил?

– Тсс, завтра я исчезну, Богдана. Исчезну из твоей жизни навсегда. Как ты этого и желаешь… – пальцы сами скользнули вниз, пробежались по лепесткам ее бутона в поисках заветного местечка и надавили на него. – Это маленькая разрядка тоже останется в прошлом, как и я…

Какое блаженство! По всему телу разливалась сладостная истома, и у меня не было сил ей сопротивляться. Богдана таяла в моих руках, словно мороженое, и была такой же мокрой и липкой.

– Ох… – ей было приятно, палец скользил нежно. Смазки хватало. Она тяжело дышала, двигаясь навстречу моим пальцам. Сжимая простыню в кулаках. – Мы не можем так… – на гребне удовольствия, ее глаза сами собой закатились.

Между тем, как бы невзначай, ее ноготки начали скрести по ширинке.

– Можем, – средний палец умышленно замедлил лихорадочное наглаживание, оставляя восхитительную точку в напряженном ожидании. – Ты ведь сейчас течешь… И я делаю вывод, что для меня, Богдана. Твое тело тебя выдает.

Горящему в исступлении разуму требовались самые бесстыдные ласки. Секунды текли как вода, а мы все смотрели друг другу в глаза, а потом я освободил мое желание от штанов. Член уже был в полной боевой готовности, торчал к потолку и мелко подрагивал. Моя дурная кровь прилила к самому концу и просила оттока. Идеально ровная головка, влажно поблескивая, проскользнула между ее половых губок и не менее приятно начала растягивать вход.

Шок, бесстыдство, эротическое наслаждение заставило Богдану привстать со стоном, в котором звучали удивление, неверие и дикий восторг. От ритмичного шевеления ржавые болты кровати громко и противно скрипели.

– Большой, – выдохнула она, всхлипнув, не соображая, что вообще хотела сказать.

– Нашла из-за чего переживать, – хмыкнул я, сжимая сильнее пальцы на талии. – Вы женщины вечно не можете определить…ся.

Богдана ловко вывернулась.

– Хочу сверху, – взглянула мне в глаза, а потом медленно, словно раздумывая и не решаясь, сняла свою рубашку.

– Вообще-то это мое желание, Колокольникова… – перекатился на спину, очень бережно помогая ей сесть сверху.

Движимая инстинктом, она потянулась горячими губами к моему лицу и я с радостью, что все получалось лучше, чем я хотел, поймал ее долгий и искренний поцелуй. Хотелось пробовать губы друг друга снова и снова.

– Ты такая необыкновенная! – голос мой дрогнул от нежности.

Минуту я силился понять ценность происходящего, меня очень раздражало, что я не понимал, выигрываю я или теряю... Мысли закончились, когда влажная и теплая ниша, как ни странно, приняла меня всего, до самого основания.

Бедра ее медленно закачали тело вверх-вниз, время от времени задерживаясь в нижней точке траектории. В такие моменты я ловил ее: спуская руки до поясницы и приподнимая свой таз, все глубже проникая в ее хрупкое и такое желанное тело. Богдана отвечала выдохами удовольствия. Время куда-то кануло и только огромное розовое облако разгоралось, и полыхало в моем воспаленном сознании.

– Рус…лан, – бессвязно шептала она, все больше и больше насаживаясь на меня.

Глава 26

БОГДАНА

Во-первых, утро началось для меня ближе к обеду, во-вторых, зловеще звучал траурный марш. Кто бы там ни звонил Щенкову – я его уже проклинала. Пару мгновений я озадаченно пыталась понять, что происходит, и шарила рукой по прикроватной тумбочке.

– Алло… – прохрипела я не своим голосом.

Заспанные глаза еще не открывались до конца, а день, бьющий из окна, заставлял меня морщиться.

– Так сахарок, мне кажется, или я у тебя вместо будильника?

Это был Виталик, его раздражающе бодрый голос я не перепутала бы.

– Ты уже приехал? – кое-как разлепила глаза, оторвав голову от подушки.

– Нет, но я уже одеваюсь. И готов тебя вызволять.

– Супермен ты наш, – потянулась, откинула одеяло и нехотя выбралась из постели. – Красно-синий костюм дома не забудь, ладно?

– Ха-ха, сахарок. Жди, наберу!

– Жду час. Или звоню бывшему, который был до тебя… – и скинула звонок.

Хочу немного помучить его, чтобы он испытал то же, что я за последнее время. Но, это не со зла. Это так… в воспитательных целях.

В комнате было прохладно, в окна заглядывало дневное, тусклое солнышко. Выбеленные стены были такими болезненно голыми, что глядя на них, можно было подумать, что они сами должны страдать от собственной наготы.

Некоторые мышцы болели. В горле пересохло, хотела налить воды и… как назло! То ли не проснулась, то ли реакция была заторможена, но задела кувшин и тот упал, разлив содержимое.

– Вот, блин, – бросилась на кровать, утонув в подушке со страшно спутанными волосами и еще более спутанными воспоминаниями.

В мозг начали проступать отдельные пиксели: один за другим они то появлялись, то исчезали – пытаясь сложиться в какое-то изображение.

Картинка из пикселей вдруг стала ярче, отдельные детали жгучей, чувственной животной любви – четче. И я поняла, что…

– Боже! Что?! – с ужасом воскликнула, сев на кровати, точно меня толкнули под бок. – Щенков и я… мы… мы реально переспали??? – ахнула и быстро пробубнила себе под нос короткую молитву.

Вспомнив все события прошлой ночи, вскочила с кровати. Отбросив заученные молитвы, в одной рубашонке одетой задом наперед, начала ходить по мокрому полу. Сквозняк недружелюбно холодил мои голые ноги.

– А презервативы???? – схватилась за виски.

Богдана, ты занималась любовью несколько раз за ночь, а об этом вспомнила только сейчас. Что на тебя нашло? – ворчал внутренний голос, смахивающий на голос моей матери – врача высшей категории.

Я никогда не забывала предохраняться… Для меня это было столь же естественным, как почистить зубы перед сном или помыть руки перед едой. А бывший, так вообще был еще старомоднее, чем я: он считал, что ребенок должен быть зачат уже в браке.

– Может это был полубред, полусон всего лишь? – я прикусила губу.

Как только рядом оказывается Руслан, все совершенно правильные мысли вылетают из моей головы…

– В меня было или не в меня?... – разозленная окончательно, я начала раскидывать подушки и одеяло по сторонам, чтобы отыскать следы ночного греха.

Какой “добрый” родственничек наградил меня таким феноменальным либидо, что память отшибает? Надеюсь, не бабуля...

– Еще не хватало, чтобы Щенков посчитал меня безнадежной крэйзи-развратницей, цепляющейся за спасительную веревочку мужского общения, – разговаривая сама с собой, пнула подушку. – Хотя у каждой женщины есть своя воля, и каждая сама может распорядиться собою как хочет…

Открыла “излизанный” лаком платяной шкаф с не до конца закрывающейся дверцей и нашла в качестве полотенца тряпку поновей.

Слева обнаружилась маленькая косая дверка, ведущая в крохотную комнату с удобствами. Из свисающего вниз крана умывальника, выглядящего, как дачный бачок, текла (естественно) холодная вода! Уходила она (я проверила) куда-то под пол. Я понадеялась на то, что в Кольцево, с его волшебностью есть канализация. Мне совсем не хотелось выносить ведра.

Оранжевое мыло пахло апельсином. Ну, хоть что-то для начала.

Пучком холодных струек, намочила край полотенца и, осторожными движениями стала обтирать себя, продолжая говорить:

– Молодец, я! – тело покрылось гусиной кожей. – Теперь с работы отпрашивайся… месяц по поликлиникам бегай, выясняя не подхватила ли чего…

Почистила пальцем (а что делать?) зубы. Расческа отсутствовала, поэтому пришлось разделять спутавшиеся пряди руками.

В отсутствие Щенкова, я успела сгрызть пару сушек, что завалялись на столе, заплести непослушные волосы в косу и надеть свой свитер. Придирчиво рассматривая себя в зеркало, пришла к выводу – я готова встретить Руслана. Вот только, как я ни старалась храбриться, сердце неистово колотилось...

Хватит! Ведь это нормально, оказаться лицом к лицу с тем, кто всю ночь заставлял тебя стонать от удовольствия! Пожелать светлого утра, заговорить о том, о сем…

Дверь вздрогнула, и в комнату ворвался порыв холодного ветра, вместе с которым появился и встрепанный Щенков. В джинсах с потертостями на коленках и толстовке с надписью “No stress”, как будто на улице не январь месяц… Но даже густые сумерки коридора не могли спрятать от меня горящего огнем интереса жадного взгляда туманных, словно первые морозы, серых глаз. Они смотрели с таким предвкушением, что холодок прошелся по позвоночнику и забрался мне в душу липкими лапками паники. Он поздоровался кивком головы и тихим:

– Доброго утра!

Кто-то невидимый, как будто прикладывал палец к моим губам, призывая молчать. Я постаралась выдавить из себя улыбку в ответ, но все мышцы в теле отдавали легким покалыванием, как только я что-то делала.

На стол плюхнулся пластиковый контейнер с омлетом, и пакет с горячими булочками. Масло и варенье.

– Приятного аппетита, – Руслан уже уселся на стул и принялся стягивать левый валенок.

“Доброго утра”, “приятного аппетита” и все?... Как вежливо! Особенно если учесть, что мы трахались ночь напролет!!! Мысли мои обычно такие громкие, что даже пушечная стрельба, наверно, не смогла бы их заглушить. Показалось, что Щенков даже обернулся на звук, который они издавали в моей голове. Почему мой внутренний голос именно такой, а не тихий, вкрадчивый? Кто вообще настраивает его тон и силу? Может от стресса внутренняя громкость стала сама по себе увеличиваться?...