Текст книги "Бывший На выданье (СИ)"
Автор книги: Елена Росси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Глава 8
БОГДАНА
Начиная со вчерашнего дня жизнь моя приняла окраску странную, беспокойную и волнующую. Одним словом, другой бы на моем месте сказал, что работать в такой обстановке просто невозможно. А я бы ответила: но оно же того стоит! Хотя с чего я решила, что смогу справиться с этим в одиночку?
Сердце бешено колотилось. Меня трясло. Лихорадило. Ладони и лоб взмокли от пота. По спине катились предательские градины, отчего платье липло к коже. Я была на нервах уже битый час.
Мое такси мчалось со скоростью света, обгоняя все движение, обгоняя громоздкие автобусы и ловкие автомобили. По моей просьбе мы преследовали старый автомобиль мышиного цвета, по форме напоминавший булочку. Который едва проскочил на мигающий желтый сигнал светофора, и резко ушел в поворот отрываясь от нас.
Такси резко затормозило на красном сигнале светофоре. Стоп. Я ахаю!
Остановился весь поток. Шум движения замер. Пешая публика переходила, торопясь, дорогу поперек, снуя между экипажами…
– Давай… Давай… – шипела я, обливаясь потом, чувствуя, что Щенков и Малинин уходят от меня.
Так просто уходят.
Еще тридцать две секунды...
Я начинала нервничать больше. Тошнота подступала к горлу. В голове бушевал шторм из мыслей. Откинувшись назад, задрала голову и посмотрела в потолок. Какой же сегодня дерьмовый день. Может дать Щенкову шанс уйти? Прикусила губу. Было бы намного проще, если бы этим человеком не был Руслан… Мощные флешбэки связанные с ним били под дых. Потрясла головой, гоня прочь сомнения. Хочу ли я видеть? Хочу ли я знать? Желание докопаться до истины сказало – да! Ну, не сидеть же на заднице, зная, что кто-то, кто не должен, возможно, ведет двойную жизнь, обманывая всех?
Раздражающее гудение автомобильных клаксонов и мы снова взяли с места.
– Быстрее, пожалуйста, – произнесла твердым голосом, поражаясь, что вообще могу что-то говорить. – Надо догнать ту машину, – натянула на губы извиняющуюся улыбку.
Таксист озадаченный моей просьбой, чуток стушевался, начал быстро кивать, и не замечая недовольство других автомобилистов, ускорился. Нам сигналили в ответ. Я вздохнула, понимая, что мы привлечем ненужное внимание, если уже не сделали этого. Опустила руку в карман, чтобы проверить, что диктофон на месте. На миг прикрыла глаза. Это здорово помогло угомонить чертову мышцу в груди, и начать думать головой. Пора засунуть чувства в темный чулан, Богдана! Порыдать ты всегда успеешь. Ведь на кону нечто важное – истина.
Как исчезнув словно призрак из ниоткуда, нужное авто так же и появилось. Крепко цепляясь влажными ладонями за дверную ручку, я продолжала наблюдать за тем, как мы все дальше и дальше удалялись от центра...
Окраина города.
Здесь я бывала раза два от силы. Таксисту пришлось сбросить газ и уже ехать медленно, объезжая яму на яме, чтобы случайно не вляпаться в большие проблемы. Минуя новый поворот, мы затормозили у мрачного складского помещения.
– Приехали! – ошарашил водитель. – Дальше только грузовики проедут. С вас тысяча двести.
– Почему так дорого? – возмутилась я, ковыряясь в кошельке.
– За скорость, уважаемая!
Видимо общество таких странных пассажирок не доставляло ему никакого удовольствия, и он был рад поскорей от меня отделаться.
Такой себе расклад. Перехватив поудобнее фотоаппарат и сумку, натянула шапку на глаза. Не нравилось мне это место. Ой как не нравилось! У меня начал нервно дергаться глаз. Машин почти не было. Людей тоже. Я крутила головой по сторонам. Пытаясь высмотреть Щенкова и Малинина. Задачка была не из простых. Прошло примерно пятнадцать минут, как я бродила вдоль заброшенных складов, скорее в осеннем, чем зимнем пальтишке выше колен, и уже готова была сдаться, как увидела похожий автомобиль. Ошибиться было невозможно. Марка, цвет, номера. Все совпадало. Малинин припарковался в конце забора. Часть которого сильно покрошилась, обрушилась, и была заделана кое-как простыми досками со щелями. С моей точки зрения это было маленькое чудо. Пришлось лишь отодрать пару досок, чтобы не застрять. Загоняя нерадивое чувство, которому я не могла дать название, вглубь себя, я толкнула скрипучую металлическую дверь.
– Да уж, тихонько и незаметно... – упрекнула себя.
Шагнула внутрь склада, осторожно шаря лучом карманного фонаря. Было темно и холодно. Свет лился из щелей в стенах и двери, оттуда же тянуло уличным морозным воздухом. По полу были в беспорядке разбросаны пакеты и хлам. Пока глаза привыкали к темноте, я пыталась выхватить очертания знакомых фигур. Слух уловил знакомый голос, из закрытой отдельной комнаты, возведенной из пластиковых панелей.
Внимательно вслушиваясь в разговор, невольно вздрогнула, но не от лютого холода, царящего вокруг. Несколько слов, и стало все понятно… На миг сердце сжалось, затрепетало, но расслабляться было некогда.
Глубокий вздох!...
Слабость – не твое имя, Богдана. Просто зафиксируй момент взлета своей карьеры. Такое событие!
Я расстегнула магнитную липучку футляра от фотокамеры. Где-то в подсознании вспыхивал алый огонек и странный зов: Богдана! Это же Щенков. Тот самый Щенков, который был самым отпетым хулиганом из всех и... самым любимым. Покачала головой, гоня прочь его голос, лицо, губы. Игнорируя огонек, отключая голову.
Мне не нужны сомнения! Хватит уже все обдумывать. В кои-то веки не хотелось думать. Не хотелось анализировать, планировать, рассчитывать. Хотелось лишь словить удачный кадр... а желательно несколько.
Какая-то часть меня не пожелала внимать голосу рассудка, и я начала вскарабкиваться на мешки с щебнем, чтобы дотянуться до окна. Какое-то движение рядом привлекло мое внимание. Направив свет в ту сторону, я увидела, как мне показалось, движение. Оцепенев и едва дыша, я еще поводила лучом. Ничего!
Цепляясь рукой за стену, сумела дотянуться до маленького оконца. Это была моя единственная надежда получить желаемое. Пролезть через него было нельзя. И я, просунула в него, насколько было возможно, нос и фотокамеру.
Щелк. Щелк...
Звук затвора!!!
Я мысленно шлепнула себя по лбу. Так не вовремя и так громко, я стала судорожно нажимать на дисплей, пытаясь выключить звук.
– Ррррр, – грозное рычание.
Краешком глаза я заметила – что-то промелькнуло опять. Сердце замерло. Внушительных размеров СОБАКИ подходили ближе. Рычание стало громче. Дрожа от страха, я случайно обронила фонарь.
Точно злые духи, которым хотелось поймать душу грешника, они бросились на меня.
Глава 9
Жизнь, не давала мне ни одной капли меда, не сдобренной горечью...
Глухим ударом, я шлепнулась, как подушка, с мешков на доски. Горячий от страха пот на лбу сменился холодным.
Я начала потихоньку разговаривать.
– Что вы ко мне пристали? – рывками выкидывала вещи из всех отделений сумочки. В поисках батончика или печеньки… – Нет у меня угощения. Нет…
Восемь машин для убийства, натасканные, чтобы рвать человеческую плоть, абсолютно ничего из моих слов не понимали, или же были уверены, что я их обманываю. Слюнявые языки говорили об их пустых и голодных желудках.
Вот он – маленький квадратик крекера! Дрожащей рукой я швырнула его собакам. На бесконечно короткий миг они отвернули от меня головы, а потом снова их повернули. Горбатый кобель, которого я с первого взгляда и за собаку-то не признала, вытягиваясь и выгибая спину лаял, нависая надо мной со страшным самоотвержением. Острозубая дурно пахнущая пасть, роняя вязкую слюну и грозно рыча, клацала в опасной близости от моего лица. Горячее дыхание, клубами вырывалось из черного носа, сморщенного в яростном оскале. Каково было мое положение? Я замерла от ужаса, одурела вовсе от страшных белых клыков перед самым носом, красного языка в пене.
Главное, не бояться и не показывать им собственную слабость, – думала я. Ни одна собака не тронет смелого человека!
Пес, видимо, был сыт по горло похожей философией. А потому бросился вперед и стал тянуть меня за сумку, которой я прикрывала лицо. В это же мгновенье другое, темное тело взвилось передо мною. Я отпрянула в испуге, а затем ойкнула, признав Бурова.
Лучшего предупредительного выстрела в воздух мне не доводилось слышать…
Восхищенное восклицание сдержать не получилось. Свора отступила, низко опустив головы и прижав уши, будто на них кипятком плеснули.
Боже, спасибо! Я, совершенно точно, была жива! Об этом свидетельствовали и оледеневшие кончики пальцев, и хлюпающий от холода нос, и адреналин, разрывающий меня на части.
Краснолицый Буров стоял напротив, выпучив глаза, крепко сжимая рифленую рукоятку. В черном пальто, поверх которого обмотался белоснежный пушистый шарф.
Не стоило удивляться, что я не сразу узнала его – за прошедшие годы он, разумеется, сильно повзрослел, и от подростка, которым он когда-то был, не осталось и следа. Детская припухлость ушла, но черты лица его остались мягкими, и симпатичными. Наверное, он тоже размышлял. Размышлял на тему того: куда могла подеваться девушка, с нежным выражением лица? Перед ним распласталась, далеко не леди салонного вида… Широко раскрытые глаза сверкали как молния, вздернутые ноздри дрожали, губы сжались, грудь высоко поднималась и распустившиеся волосы падали на плечи: одна нога была вытянута вперед, все тело откинулось назад, левая рука сжимала в кулак сумку, правая с поднятой фотокамерой готовилась нанести удар.
– Ты ушиблась? – произнес он со странным придыханием.
Мир сузился до плохо освещенного пространства, в котором нам вдвоем вполне хватало места. За пределами этого неширокого круга полумрака лежала жизнь. Звуки. Не знаю, что слышал он… Я слышала стук своего сердца и, осторожное царапанье воробьиных лапок по жестяному карнизу. Выжидая, я закусила нижнюю губу. И молчала. Сквозь пелену услышала ледяной голос, казалось, он доносился с луны:
– Задницу застудишь!
Вид моих дрожащих рук взволновал его?
– Столько лет прошло, а привычки все те же… – начал Щенков, делая шаг мне навстречу. – Суешь свой нос куда не надо…
И ведь прав, гад! Все течет, все меняется, а что-то остается вечным.
– Стой! – крикнула я. Мой голос скатился на несколько тонов вниз от напряжения, и звучал сдавленным шепотом. – Не подходи!
Ему было все равно, он выдернул меня из мешков, словно тряпичную куклу, и поставил на ноги. Сил хватало! Он ведь на добрую голову выше меня, и весьма широк в плечах. Желудок сжало спазмом. Он сжал зубы и подался вперед, так что наши лица почти соприкоснулись. Я задержала взгляд на широких, твердых, красиво очерченных губах. Зачем он навис надо мной? Я выше среднего роста, но рядом с ним выглядела крошечной. В животе шевельнулось огненное колесо, замелькали воспоминания: школьная дискотека, он наглый, сжимает меня в своих объятиях, а я чуть не плачу от счастья… это потом уже выяснилось, что он так стебался.
Я зажмурилась и сжала губы, стараясь не дышать. Горячее дыхание его проникало мне в ухо. Кожу начало покалывать, и это знакомое ощущение испугало меня. Скопившееся внутри напряжение неожиданно прорвалось наружу, и я посмотрела на него дикими глазами.
– Пусти, Щенков! Больно же! – с трудом выдавила, пытаясь высвободить свою руку, однако хватка его стала только крепче.
Он насупил брови:
– Какого черта ты делаешь? – его глаза вспыхнули, но руку разжал.
Эти слова он произнес так, что сердце мое ушло в пятки. С трудом, я придала лицу спокойное выражение, восстановив дыхательный ритм. Мое спокойствие, разумеется, было только внешним.
– Может, лучше я задам вам этот вопрос? – голос мой, однако дрогнул.
Он немного разжал стиснутые зубы, но продолжал смотреть прямо мне в лицо. Ноздри трепетали. Не сводя с меня глаз, он сунул пистолет обратно в кобуру. Мордоворот Малинин, полный, со всклокоченной шевелюрой, в широченных джинсах, появился у него за спиной.
– Долго будешь любоваться? – рявкнул, отирая платком лицо. – Забери камеру у этой кобылы!
Меня такая характеристика задела за живое. Я не считала свою фигуру идеальной, но “кобыла” – это явный перебор. Кровь бросилась мне в лицо, кожа стала обжигающе горячей. На лице Бурова в этот миг были написано волнение и растерянность, что я немедленно побежала, навстречу ледяному ветру. Впрочем, смятение Бурова длилось недолго, он побежал следом.
– Стой!!! – при звуке этого голоса, который заключал в одно и то же время и последнюю мольбу и последнюю угрозу, у меня точно выросли крылья. И я уже не бежала, а летела.
Сапоги на не больших каблучках, будь они прокляты, затрудняли кросс по пересеченной местности. Собаки пытались лаять, не смея кинуться за мной, а от Бурова вообще шарахались, словно от неуправляемой вагонетки. Преследователь неумолимо настигал меня. Глаза у него так и горели, горячий пар валил изо рта. Ветер вздувал пузырем пальто на его спине.
Я свернула на одном углу, на другом – проклятый Буров не отставал. Почти нависал разгоряченной фигурой, преследуя единственную цель – завладеть фотокамерой. Пришлось отдаться во власть физике. Я внезапно остановилась, и Руслан налетел на меня, на секунду потеряв координацию. Правильно распределив вес тела, я вдавила острие каблука в подъем его левой стопы.
– Богдана!...твою мать!...мфм…
Глава 10
Как, однако, некстати этот дурацкий Новый Год! Нет, моему отвратительному настроению не может быть предела! У нормальных людей, тридцать первого декабря – лучшие угощения стоят на столах, на елках фонарики и лампочки, переливаются волшебными цветами. В небе разбиваются фейерверки. А у меня, что разбивается?
ФОТОКАМЕРА?... Как можно умудриться разбить ее в канун Нового Года? О, в этом я теперь великий знаток. И скажу, просто не нужно совать свой курносый нос куда не надо. Даже если вы считаете, что делаете благородное дело! Иначе это так аукнется, что потом еще долго будете кусать локти.
Ладно, пора признать, что я ненормальный человек…
Две белые высотки торчали, как два тупых зуба в черно-белой пасти. От кнопки звонка остались только торчащие проводки, которые буквально кричали о том, что в этой квартире мужиком не пахнет! Старый, плохо работающий замок моей однушки поддаваться упорно не желал, лишь усугубив мое состояние. Отворив все-таки входную дверь, я торопливо сбросила пальто и с обидой швырнула его через всю прихожую, словно это оно было виновато в моих бедах. Немую тишину нарушало лишь мое прерывистое дыхание. Может кошку или птичку завести?... Повертела в руках разбитую фотокамеру, нажимая одеревенелыми пальцами на кнопки. Аппарат не реагировал. Закрыла глаза, прижавшись спиной к двери.
Какова дура, а?! Разбила! Улепетывала от Бурова! Поскользнулась и разбила... Даже “барыги” на рынке, теперь не купят… Смех, абсурд, срамота, самоунижение – эти чувства, переполняли меня всю дорогу домой.
Блин, блин, блин! Надо было раскошелиться на карту памяти. Вот какого беса я повелась на рекламу: “большие встроенные резервы”, “большие встроенные резервы”?...
Какая-то мелкая соседская собачонка заливалась – лаяла где-то на нижнем этаже, соседка бросила в нее туфлей и закричала. Интересно, собака цела? Опять залаяла. Значит – цела. Не было ни радости, ни сочувствия. “Цела” – это только констатация факта. Примерно такая же, как "день", "ветер" и "дерево". В груди залегло какое-то тяжелое, гнетущее чувство.
– За что, Высшие силы? – начала дрожащим голосом, срывающимся на уродливые зародыши смеха. – За что? Почему вы свели нас вновь?
Откуда-то из глубины, медленно подступал истеричный смех, перерастая в хохот. Бросив сумку где-то рядом, сползла по двери, плюхнувшись на коврик. Желания, переживать это все на ногах, совершенно не было. Спрятала лицо в ладони.
– Ах-ха, – всхлипнула, вытирая набежавшие слезы.
Вздрогнула, как будто икнула, а потом глотая горькие слезы, которые сами собой полились из глаз, уткнулась лбом в колени.
– Нет, я, должно быть, сплююю! – взвыла я. – Все совсем не так как должно быыыть! – с каждым новым выкриком, я билась лбом о твердый коленный сустав. – Впрочем, как всегда, сама виновата. Дразнить хворостиной медведя... – шмыгающий нос нашел пушистый шарф.
Юлой крутящееся время как будто замерло. Застопорилось. Как и я, погруженная в свое одиночество. Сидела, совершенно опустошенная, распахнутые глаза невидяще уставились в одну точку. Я не сомневалась, что выгляжу ужасно, щеки и нос покраснели. Сиротливая слеза все еще висела на подбородке, но меня хотя бы не трясло.
– … коврик у двери – это хорошо, попа не замерзнет, но на кровати плакать удобнее, – всегда говорила мама.
Опираясь о пол, титаническими усилиями, поднялась на ноги. Долгий день отзывался во всем теле. Посмотрела на кровать. Рыдать мне уже не хотелось. Благоприятный момент для слез был безвозвратно утрачен… Скинула “убитые сапоги” и направилась в ванную. Включив воду в душе, расстегнула узкое платье, торопясь избавиться от неудобной одежды. Глубокие на вид пятна грязи отчетливо проступали на голубом трикотаже. Оставшись совершенно обнаженной, шагнула в душевую кабину, сразу же оказавшись под струями горячей воды. Провела рукой по волосам, смывая усталость и мрачные думы. Вода обжигала лицо. Мысли вяло вертелись на периферии сознания, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему. Я стояла, вытянувшись во весь рост и, не отрываясь, смотрела в белый кафель, которого, казалось, не существовало – только чернота, не имеющая дна. Толк от размышлений был нулевой. Закрыв вентиль, я отжала волосы и встала на коврик.
– Диктофон!... Диктофон то я не разбила! – жар, хлынувший к голове от всполошившегося сердца, был нестерпим настолько, что предыдущие мысли и печали обратились в прах.
Пулей вылетела из ванной комнаты. На ходу вытиралась, натягивая домашний, изрядно поношенный свитер. Давно следовало его заменить, но он был длинным, теплым, уютным и любимым. А еще раздражал моего бывшего! Нет, вряд ли я когда-нибудь смогу с ним расстаться!
Привычным жестом натянув очки, я схватила со стола блокнот, чтобы найти электронную почту начальника федеральной службы Майоркина, который и натравил меня на Зайцева.
– Ну, Александр Викторович, не серчайте! Зайцева я вам конечно не обещаю, но вот Бурова… – меня конечно передернуло, будто иглой ткнули в нерв. – Тьфу, Щенкова... тьфу, Бурова... дааа, не столь важно, – я выпрямилась, и стала печатать, хотя с тяжелым “мешком” чувств в сердце, делать это было непросто. – majorkin.102@ma…
Щелк… щелк… Никогда в жизни я не вскакивала так шустро.
Нижний замок повернулся, как будто его открывали снаружи ключом.
– О, Боже... – прошептала я, не веря своим глазам.
Входная дверь распахнулась, и в прихожую шагнули рослые широкоплечие фигуры, расплывшись на мгновение в ореоле искусственного света.
– Вы кто такие? – с лихорадочно бьющимся сердцем, я переводила глаза с одного незнакомца в маске на другого...
Глава 11
РУСЛАН
Обшарпанная входная дверь квартиры под номером двенадцать. Ключ дважды со звоном перевернулся в замке. Мое логово с высокими потолками и большими распашными дверями пахло стариной. А антресоли с рухлядью были очень большими, даже по питерским меркам. И только хлипкие шпингалеты, удерживали дверцы в прошлое. Почти в каждой такой квартире ждала своего часа своеобразная капсула времени. Пустые банки, лыжи, елочные игрушки… Я и не помнил, когда они последний раз доставались.
Когда жива была моя бабушка, она полагала, что в ее квартиру вселятся, наконец, взрослый внук с женой, они все это безжалостно выкинут. У хлама всегда ведь одна история… Кто-то его годами собирает, а кто-то выносит потом неделю. Это бабуля могла про каждую вещичку с антресолей рассказать целую историю. В этом пижонском, длинном пальто ее дедушка из роддома забирал… С этим вот чемоданчиком уезжала на целину…
Буровский антиквариат!
Сердце ныло, как будто все изъязвленное, и вся душа была полна глухих, неиссякаемых слез. Слез Богданы…
– Вот, кретин! – уперся правою рукой об стену.
От произошедшего тянуло выпить. И это еще было не принятие, а всего лишь малая часть понимания случившегося.
От души пнул стоящий рядом пуфик ногой.
Сволочь, притаился тут!..
Хм…Смешное слово! Пуфик. Детское, какое-то…
Снял перчатки и растер лицо ладонями. Опять устало усмехнулся…
На фотокамеру Колокольниковой полгода копить, питаясь только хлебом, водой и добрыми мыслями! И все из-за меня!
Ну почему меня это, черт возьми, так напрягает?
Уверенный в себе мужик, превратился в сопящее недоразумение.
А что если бы все сложилось иначе? Не так криво, неровно, бессмысленно..
Если бы я был хорошим и порядочным. Например, музыкантом… Я ведь не плохо играл на электрогитаре… Если бы никогда в жизни не играл в грязные игры. Лукавить с собой ни к чему. Если бы вырос в более образцовой семье. Хотя бы в такой, как у Колокольниковой… Прав был ее отец, когда меня с лестницы однажды спустил… не достоин я такой! Иногда я все же ловил себя на мысли, что если бы не он… признался бы Богдане. Как же тот пятнадцатилетний парняга этого хотел!.. Тихий голос судьбы шептал ему на ухо: “Твое!” Но я так и быть не подчинился этому голосу, тем более окружающие слишком часто бывали правы на счет меня.
Мне как будто было мало мыслей о Колокольниковой, поплыли воспоминания. Мозг, издеваясь, воспроизвел первый незаконченный поцелуй с ней... Мгновенно почувствовал огромное желание окунуться в ледяную ванну. Со мной творилось что-то странное, не поддающееся никакому объяснению. Ясно было только одно: я не хотел снова это чувствовать, не был готов позволить смерчу из прошлого, унести меня с собой. Зажмурился, чувствуя, как от давления заболели глазные яблоки. Я помнил ясно, как вчера, каждый момент, проведенный с ней. Жестокий хулиган внутри меня заметил: счастливые мгновения можно пересчитать по пальцам... Но ведь от этого я помнил их еще больше...
Красноречиво хмыкнул. В сердце что-то шевельнулось навстречу этим воспоминаниям. А может, это было потому что мои карманы приятно оттягивали деньги?
Да, наверно поэтому.
Мало ли что померещится.
И вроде все складывалось отлично для меня, но отчего-то на душе было погано, словно я проиграл. Нет, не так. Словно я опять проиграл…
Интересно, что она сейчас делает? Может быть, тоже думает обо мне? Я и сам не понимал, что именно со мной творится, отчего неспокойно сердце. Предчувствие? Это было именно предчувствие. Но почему? Откуда? Зачем этот странный холодок?
Захотелось немедля набрать ее номер, чтобы услышать тихий нежный голос, или написать смс. Достав мобильник, я повертел его в руках.
Что писать? О чем говорить? О том, что мне жаль, что темными ветрами судьбы в ее жизнь опять принесло меня?..
И как это работает? Население Питера – более пяти миллионов. Легко ли отыскать среди этих пяти миллионов потерянную девчонку из прошлого?
Мда, сколько не ходи к гадалке, судьбу не удастся предсказать.
Тут же одернул себя: вот что значит нечистая совесть – начинаешь дергаться из-за всяких пустяков.
Не написал. Закрыл глаза. Внутренний ком распирал меня – неприятно распирал.
Полностью в своем репертуаре: пустилась в погоню за двумя мужиками, которым едва до плеча достает. Хотя, какой из меня судья, когда со своими тараканами ума не приложу, что делать.
Ладно… Взрослая, сама знает, как жить!
Телефон, который я считал живым существом, вдруг моргнул и выплюнул на экран сообщение от Насти:
"Как дела?"
И тут я уже "проснулся" окончательно. В моих мыслях образовался полный бардак, но мне было приятно, что кто-то беспокоится.
Я
"Уже лучше. Не злишься, что я не заехал за тобой?"
Настя
"Нет времени злиться… Любуюсь букетом, и мысленно пытаюсь подсчитать бутоны. Сбилась на пятьдесят семь… Спасибо! Я и не помню, когда мне в последний раз дарили цветы. Тем более такие..."
Хмыкнул. Похоже, кто-то действительно остался доволен мои сюрпризом. Конечно, ведь я выпендрился по полной. Цветы, курьер, кулон…
Я
"Если я прощен. Приезжай!..."
Постепенно я убедил себя, что просто устал и переволновался, а затем и забыл о Колокольниковой и ее разбитой фотокамере, и стал думать о Насте, встреча с которой казалась мне настоящим чудом. После всех “неудач” это было, как сорвать джек-пот.
Натянул пошире улыбку – и вот лицо счастливого человека! Ну и что, что глаза не светятся. Пфф... Глаза? Да кому они нужны! Кто в них сейчас заглядывает?
***
Надо было срочно избавиться от жуткого запаха "мент попался", что окутывал меня. В коридоре, и во всех комнатах, обои были еще советские, бумажные, с непритязательным узором. Стены ванны украшали ржавые потеки, а на дне ванны – аж целое коричневое пятно.
Хорошенько намылив мочалку, я прошелся ею по спине и конечностям. Взбодрился. Горячий душ знал свое дело. Закрыв кран с широким пеликаньим носом, вернулся в комнату. Сорвал с вешалки толстовку и джинсы, а ношенную одежду бросил в корзину для вещей, предназначенных в стирку. Посмотрел в зеркало. Зрачки были расширены от предвкушения. Я был охвачен азартом охотника, адреналин как перед захватом.
Вперед, Буров!
– Хватит страдать по декорации первой в жизни любви, – сказал я вслух.
Походил по комнате, пытаясь хоть как-то прибраться или хотя бы распихать по углам разбросанные здесь и там вещи. Процесс уборки занял у меня несколько минут. Я был относительно доволен полученным результатом.
Пошел на кухню, открыл холодильник. Взял минералки, выпил залпом прямо из горлышка. Вторую бутылку пил уже врастяжку, медленно, делая глотки между паузами. Взял телефон в руки. Обычно меня ждали несколько сообщений в социальных сетях, новые истории друзей и пара постов из любимых сообществ. Попивая воду, я неторопливо листал ленту.
Почудился отвратительный запах, как будто свинина в духовке пригорела…
– Свинина, мать вашу!
Я подпрыгнул и открыл духовку. По моему недосмотру праздничное блюдо сгорело, как и все, во что я верил до этого чертового дня…
Захлопнул дверь духовки и просто выключил ее, не в силах смотреть на то, во что превратился романтический, как задумывалось, ужин.
– Будем импровизировать, – пробормотал я, обескураженный неудачей. – Сварганю пасту, с моим фирменным соусом.
Я вновь открыл холодильник. На этот раз с определенной целью. Достал помидоры черри, перья лука, кусок розового мяса с белыми прожилками. Вскипятил воды, заварил чай. Сойдет, пожалуй.
Бутылка с вином уже обнажилась открытым горлышком и была готова в руках мастера изменить градус наклона, наполняя прозрачный бокал яркой жидкостью.
Раздался звонок около входной двери.
Я взъерошил волосы, открыл дверь.
На пороге стояла стройная рыжеволосая кукла, в узких белых брючках и укороченном модном пальто. При тусклом освещении она казалась совсем юной. Волосы ее были распущены, а не собраны в чопорный пучок или хвост на затылке. Чуть прищурив глаза, я скользнул по ним удивленным взглядом.
– Надеюсь не разочаровала?
– Ты выглядишь чудесно! – невольно улыбнувшись, я отошел назад, пропуская гостью к себе в дом.
Она с интересом разглядывала мое убогое холостяцкое жилище, в котором оказалась и молчала. Я заговорил первым:
– Надеюсь не разочаровал?
– Вот примерно так я все себе и представляла.
– Что окажешься в дыре, где пахнет старыми вещами и пылью? – я оторвал свой взгляд от нее и обвел глазами комнату.
