Текст книги "Магия белых ночей (сборник)"

Автор книги: Елена Романова

Соавторы: Кира РАЙТ,Лидия Миленина,Татьяна Серганова,Эля Рин,Марго Генер,Мария Лунёва,Мария Вельская,Яна Смородина,Екатерина Каблукова,Вероника Ева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

– Здесь… он прибежал к нам на огни… Точнее, за котёнком, – начала объяснять я женщине.

– И меня вела кошка. Белая, – кивнула она опустошённо. – Но вдруг исчезла.

Накатило чувство вины. Это всё из-за меня. Из-за моего недоверия и эгоизма огни погасли, и мать потеряла путь к своему потерявшемуся сыну.

– Она здесь. Служба помощи, – я отступила от проулка, повернулась к нему спиной и взглянула назад из-за плеча.

Ничего не происходило… Женщина тихо всхлипнула, прикрыла глаза рукой.

– Он щенок. Ему нельзя надолго обращаться. Если срочно…

– Он обернулся мальчиком, – успокоила я её. – Он под защитой ведьмы Веры.

– Ведьмы? Это хорошо, – улыбнулась женщина с лёгким облегчением. – А ты кто? Почему знаешь про нас?

– Я, кажется, тоже ведьма, – призналась сокрушённо. – Но совершенно неумелая.

– Это всегда можно исправить, – донёсся словно из ниоткуда голос Виктора.

Вокруг нас с женщиной начала сгущаться тьма. Над нашими головами вспыхнули зелёные огни. Улица Лунных Кошек снова начала удлиняться. Появились лестница и вход в ведьминскую службу помощи.

– Где мой сын? – женщина подошла к Виктору, умоляюще заглянула в его глаза.

– Вера ухаживает за ним.

– А он всё ревёт, мамку зовёт, – донёсся до слуха старческий голос.

На пороге службы помощи появился сгорбленный миниатюрный старичок с длинной седой бородой. Метр в росте, если не меньше.

– Заходь, чаво встала, мамка? – он посторонился, приглашая женщину войти. – Ревёть он, не успокаиваитися.

– Спасибо! Спасибо большое! – она моментально рванула к двери, но приостановилась, чтобы взглянуть на меня и снова повторить: – Спасибо вам.

Поймав мой кивок, женщина скрылась за дверью. Я же перевела взгляд на странного старичка. Волосы и борода были белоснежными, домотканые рубашка и брюки висели на скрюченной тщедушной фигуре. Лишь ярко горели на морщинистом лице глаза. Зелёные.

– Тоже ведьмак? – с сомнением предположила я.

– Тьфу ты, не ведьма, а дурында, – махнул он на меня рукой. – Домовой я. Подрабатываю тута.

– На полставки, – прищурив глаза, усмехнулся Виктор.

Я с трудом сдержала хихиканье. Старичок бросил на нас недобрый взгляд, но в следующий миг тоже рассмеялся и, вновь махнув на меня рукой, ушёл, оставляя нас с Виктором наедине.

– Ведьмы, оборотни, домовые… М-да… Куда я попала?

– Поверила, значит? – мужчина сделал шаг ко мне.

Тёплая улыбка преобразила лицо, казавшееся мне суровым и даже пугающим. На щеках вновь появились милые ямочки. Действительно красивый, но от меня он комплиментов не услышит!

– Тут сложно не поверить, – буркнула я, рассматривая его хмуро.

Странный, само собой, но вроде даже добрый. Похоже, всё же не маньяк.

– Сложно, – подтвердил он, улыбнувшись, словно услышал мои мысли. К щекам моментально прилила кровь. – Я рад, что ты поверила. Значит, поддержишь огни?

– Будто у меня есть выбор, – снова проворчала я, стараясь скрыть своё смущение.

Веду себя словно школьница, что впервые общается с парнем! И ведь присматриваюсь к нему, оцениваю, а у меня, между прочим, жених есть!

– И свадьба больше не горит? – уточнил он, а взгляд отчего-то сделался пытливым.

– Это не свадьба. Мы с Максимом должны были расписаться. Я позвоню ему, всё объясню. Надеюсь, и он поверит, когда всё увидит. Сколько надо поддерживать огоньки? И он же увидит их? Не хотелось бы, чтобы жених считал меня сумасшедшей.

– Огоньки надо поддерживать до полуночи. Но не обязательно стоять на улице. Дождёмся Максима и войдём. Вера накроет на стол, чай попьём. Но сначала я должен кое в чём признаться, – прищурил он свои невероятные глаза.

– Ты всё же маньяк? – подобралась я. – И убийца? – спросила почти неслышно.

И точно, найдут меня по частям в речке…

– Нет, – хохотнул он. – Ну я надеюсь. Я немного соврал тебе, Люба.

– И в чём же?

– Ты не…

Меня вдруг схватили за плечи и резко дёрнули назад. Волшебство улицы Лунных Кошек снова рассеялось, передо мной был обычный тёмный проулок. Стало темно, фонари светили совсем плохо. Попытка рвануть вперёд провалилась, некто развернул меня к себе и грубо встряхнул. Но страх рассеялся, когда я разглядела лицо возмутителя спокойствия.

– Максим, – просипела я с облегчением. – Это ты…

– Я, – качнул он головой.

Недовольный, даже скорее в бешенстве. Привлекательный, как всегда. Волосы разметались по широким плечам, чувственные губы поджаты, зелёные глаза околдовывают своей изумрудной глубиной. Его бы на обложку журнала, но отчего-то я больше не ощущала рядом с ним вселенского счастья и непреодолимой тяги. Более того, теперь, глядя на него, искренне не понимала, почему бежала сегодня в ЗАГС, учитывая, что мы знакомы всего месяц. Ради первой ночи со странным красавцем? Совсем с ума сошла?!

– Это был приворот, Люба, – возле нас внезапно появился Виктор. Теперь мужчина снова выглядел угрожающе, только вот его я почему-то не боялась. Зато Максим весь подобрался.

– Значит, ты и есть её загадочный жених, Олег? – улыбнулся жёстко.

Как он его назвал? Олег?!

– Здравствуй, Виктор, – процедил мой несостоявшийся муж сквозь стиснутые зубы. – Ты ошибаешься. Не было приворота. Ведьма со мной добровольно и…

– Любовь, слово за тобой, – Виктор не дослушал и теперь перевёл взгляд на меня. Уже не угрожающий, а ободряющий с налётом нежности. – Ты хочешь выйти замуж за Олега?

– Вообще-то, я собиралась замуж за Максима, – дёрнув плечами, сбросила с себя руки самозванца. – И теперь не знаю почему. Мы знакомы всего месяц. Ходили на несколько свиданий, даже не целовались.

– Значит, приворота не было? – иронично заломив бровь, Виктор посмотрел на Максима, а точнее, на Олега.

– Не докажешь, – он выпрямился, поправил лацканы чёрного удлинённого пиджака.

Такой манерный, жеманный, словно пересмотрел фильмов. И он мне действительно нравился? Фу! Как же хорошо, что мы с ним не спали!

Виктор отчего-то усмехнулся, словно услышал мои мысли. А вот Олег глянул на меня возмущённо.

– Предлагаю сделку, – вдруг заискивающе заговорил он. – Ведьма. Древняя кровь. Без защиты. Разделим на двоих.

– Заманчиво, – зло ухмыльнулся Виктор, но на меня глянул весело и подмигнул, не позволяя вновь испугаться. – Обговорю эту сделку со службой магического контроля. А пока сообщу главе твоего рода.

– Ты… – Олег сжал в бессильной ярости кулаки.

– Идём, Люба, надо поддерживать огни, – Виктор деликатно приобнял меня за плечи и потянул обратно к волшебной улице. – Не бойся, я тебя защищу.

– А что с ним? Что он хотел сделать? – спросила я шёпотом, глянув через плечо на… теперь уже бывшего.

И только поэтому увидела, что над его пальцами искрится что-то тёмное. Он выбросил руку вперёд, метя в спину Виктора. Я инстинктивно толкнула своего защитника в сторону. Но подставила под удар себя. И за миг до того, как чернильная клякса ударила мне в грудь, передо мной закружили зелёные огоньки. Они приняли атаку на себя и рассеяли тьму чужого заклятия. Меня коснулся лишь лёгкий ветерок.

– Говорю же, здесь все получают помощь, – выступив передо мной, Виктор бережно обнял меня за плечи. Пробежавшая по телу дрожь ужаса рассеялась, мне стало спокойно. – А тебе будет предъявлено обвинение в покушении на убийство, Олег, – и он щёлкнул пальцами.

Мой бывший попытался окружить себя полупрозрачным барьером. Однако на земле проступили пылающие алым круги. Из них вырвались багровые сгустки пламени и принялись пеленать испуганного мужчину. А когда он потерял возможность двигаться, утащили в глубину круга.

– Это ад? – предположила я поражённо.

– Какая ты забавная, – коротко рассмеялся Виктор. – Нет, не ад, а телепорт в тюрьму. Редкий артефакт, но мне выдали его как раз для поимки орудовавшего в городе вампира.

– Так он был вампиром? С клыками, нелюбовью к чесноку и сном в гробу?

Фу, фу, фу! Я чуть не вышла за него замуж!

– Энергетический вампир, – Виктор лёгким жестом отвёл от моего лица прядь волос.

Нас окружила магическая тьма. Сверху полился изумрудный свет путеводных огней.

– Он орудует уже почти год. Разыскивает неинициированных ведьм, привораживает их, выдаёт кровную клятву за обычную свадебную церемонию, а после неё получает уже полные права и власть над жертвой. Может высушивать её до дна, чем и занимался. Но ты оказалась сильна, твоя магия привела тебя сюда, ко мне.

– К тебе… То есть мы встретились не случайно? Я действительно украла твои силы?

– Я заметил тебя издали. Ты была истощена. Пришлось столкнуться с тобой и пополнить твой резерв, чтобы пробудить в тебе силы и дать возможность снять чужой приворот. Но для этого тебе нужно было пожелать применить магию. Я помог тебе направить силу на лечение и подпитку огней, а дальше ты справилась сама.

– Артист, – фыркнула я. – А как играл… Украла, исправляй ошибку… Обманщик!

– Ты действительно забрала больше, чем я рассчитывал. Оставила меня без сил. Олег мог меня и убить, но… я теперь обязан тебе жизнь, ведьма Любовь. И поэтому…

«Сходишь со мной на свидание?» – подумала я про себя.

Виктор перестал вызывать страх почти сразу, а теперь, когда спас меня, помог вырваться из лап обманщика, я испытывала к нему благодарность и… расположение. К тому же он действительно привлекательный. Конечно, я ещё не знакома с новым миром ведьм, оборотней и прочих волшебных существ, но чутьё подсказывало, что такие мужчины встречаются редко.

– Я помогу тебе войти в сильный ковен, подсоблю с обучением. Кстати, на первом курсе тебя научат скрывать мысли от таких, как я, – на губах Виктора расплылась нереально довольная улыбка, зелёные глаза блеснули предвкушением, я же начала краснеть.

Он всегда слышал всё, что я думаю? И про его привлекательность тоже?

– Люба… – весело рассмеявшись, он вдруг развернул меня к себе и склонил своё лицо к моему. – По поводу твоего первого вопроса… Нет, думаю, всё не случайно. Мне хочется верить именно в это. Потому что ты мне тоже нравишься.

Губы мужчины накрыли мои губы в головокружительно приятном поцелуе.

– Ещё раз прочитаешь мои мысли – убью, – пригрозила ему я, но не могла удержать себя от улыбки.

– Давай договоримся так. Дабы спасти свою жизнь, я поделюсь с тобой защитным ментальным артефактом. И сходим на свидание. А пока… – он замолчал, указывая на путеводные огоньки. – У нас работа. На сегодня ты временный сотрудник петербургского филиала ведьминской службы помощи.

Он указал мне на волшебную дверь.

– А могу стать не временным? Мне здесь понравилось. Даже очень.

– Можешь. Всё в твоих руках, – он щёлкнул меня по носу, и я не сумела сдержать улыбки. – Вряд ли твоё появление здесь случайно.

– Кстати, – я смело ступила на первую ступеньку. – А почему улица Лунных Кошек?

– О, это очень интересная история, – Виктор галантно положил мою руку на изгиб своего локтя. – Но её любит рассказывать Вера. Так что скорее пошли внутрь.

Дверь открылась сама собой, приглашая меня в новый мир.

Мария Вельская
Невеста серебряного змея

Глава 1

– Ведьма-а барина молодого сгубила!

– Как есть ведьма, колдовка, – согласно подвывали рядом, – распустёха, негодящая девка! Сама в нумера явилась, а… – голос осёкся, но эстафету перехватил другой.

– Баяли, что у ведьмы хвост поросячий есть! А ну как проверить бы, братец?

Смачный шлепок. Звук, как будто кого-то полотенцем отходили.

– Ай, Глашка, почто дерёшься? – залебезил владелец мужского баса.

Заныли виски. Во всём теле была странная ватная слабость. Что происходит? Я что же, телевизор оставила включённым? В театре уснула?

– Я те покажу проверки, Ефимка, охальник! Жандармов ужо вызвали, те разберутся, – раздался зычный женский голос. Таким бы командовать.

– Дык, Глашка, известно же дело – эта актрисулька колдовством незаконным балуется, на учёт в Колдовском приказе не встаёт, вот и подвела её жадность да неопытность, и…

– Жив твой барин, идиот, дышит он! – раздался другой голос, звучал он с облегчением.

Я медленно разлепила глаза. В них резко ударил свет – острый, яркий, полоснул лезвием.

Перед глазами маячили стены, обитые какими-то дешёвыми зернистыми обоями. Голову снова схватило. С губ поневоле сорвался судорожный вздох. Я повернула голову – и едва сдержала крик.

Передо мной топтались два мужичка – один в чём-то вроде парадной ливреи. Второй же, разбойничьего лихого вида, был одет в добротный тёплый тулуп и мял в руках шапку.

Чуть поодаль стояла дородная женщина в белом фартуке и платке.

– Очнулась, убивица! – радостно рявкнул на меня лакей в ливрее. Тот самый «Ефимка».

Историческая постановка?

– По какому праву вы меня обвиняете и обращаетесь со мной таким возмутительным образом?! – подала я голос.

Голову сдавило сильнее. Слабость была жуткая – не вздохнуть. Но позволять обвинять себя непонятно в чём? Дяденька, на дворе двадцать первый век! А я…

Запнулась.

Мне удалось немного приподняться, повернуть голову вбок.

В поле зрения попали руки. Тоненькие, как тростинки. С прозрачными синюшними венками, длинными цыплячьими пальчиками с аккуратно обрезанными ногтями. Руки прикрывали плотные рукава простого платья из добротной, но грубой ткани. Вот руки дернулись, шевельнулись в такт моим попыткам пошевелиться.

Я громко сглотнула. Руки были не мои. И этот синяк на запястье – не мой, и…

Взгляд дёрнулся в сторону. И этот молодой парень, который раскинулся в кресле напротив, мне тоже был незнаком. Весь серый, лишённый красок, с присыпанными пылью волосами, с печатью умиротворения на лице. Его грудь едва заметно вздымалась.

Язык примерз к нёбу.

– Что здесь происходит?! – голос. Низкий для девушки, удивительно мелодичный, сейчас хриплый. Совсем не вязался с тщедушным телом.

Наверное, надо было заорать. Но я не могла.

Где я – спрашивать не стала. Просить вызвать полицию – тоже. Теперь, когда в голове немного прояснилось, я чётко вспомнила, где я была на самом деле, прежде чем очнуться здесь и сейчас.

Я всегда отличалась уравношенностью. Не любила конфликты и никогда не лезла в чужую жизнь. Почему-то многие путали это со слабостью.

«Ты такая заторможенная», – жаловались иногда знакомые.

«Бесхарактерная!» – раздражённо орал начальник на работе.

До тех пор пока я не отказалась пририсовать лишний нолик в одном месте отчётности и убрать в другом. Дело закончилось тем, что начальник отправился в места не столь отдалённые, а вперёд меня понеслась слава отъявленной стервятницы. А я просто не умела лгать и прогибаться. И не выносила несправедливости.

«Ты замороженная, как рыба, – бросил уже бывший парень перед нашим расставанием, – тебе только в Антарктиде, Юлька, жить! Только зря на тебя два года потратил».

Мне было больно и обидно, но и тогда я промолчала. Просто выставила его вещи за дверь. И только ночью, наедине с собой позволила себе – нет, не поплакать. Этого не выходило. Сухо всхлипнуть в кулак. А потом намотать сопли на нос – и махнуть на новогодние праздники в Питер.

Ерунда. И работу другую найду. И парня. Если не моё – зачем удерживать?

Я не была холодной. Наверное, просто не умела правильно выражать свои чувства, это от бабки моей пошло. Она была дамой со странностями, но воспитала меня хорошо, строго.

Жаль, её год назад не стало. Внезапно. Во сне. А накануне, когда я к ней заезжала, Авдотья, бабуля моя, посмотрела строго, ясно. Ухватила меня сухонькой рукой за локоть и твёрдо, как привыкла, заявила:

– В Петербург езжай. Заждались там тебя уже, Юленька.

Я удивилась. Не было у нас там знакомых никогда.

– Бабуль, у меня работа, и Пашка любит праздники в тёплых странах проводить, – попыталась я объяснить.

– Ничего, скоро освободишься, – покачала головой сухонькая, но всё ещё статная старая дама, – езжай. Там на Литейный мост ступай – и всё как надо будет. Славные там места, Юленька, славные. Ты только не пугайся, – родная моя женщина как-то ласково вдруг тогда улыбнулась, погладила меня по плечу, хотя всегда была скупа на ласку, – намаялся он уже поди в одиночестве-то.

Тогда я о её странных словах быстро забыла. Скорбь, попытка забыться в работе, скандал с начальником, разбирательства, Пашка, которому надоели мои странности, зато устроила моя соседка сверху.

На новогодние праздники я ухватила один из последних билетов на скорый поезд. Вдохнула морозный воздух – и приготовилась насладиться Северной столицей.

Если первые два дня в канун праздников меня закружила общая круговерть, а в Новый год отвлекли салюты и всеобщие гулянья, то на второй день навалилась тоска. И не светлая, уютная, которая шалью закутывает, а какая-то беспросветная. Всё казалось серым. И тающий снег – как назло, подвела погода, и асфальт, и уставший портье за стойкой в холле, и небо с низкими тучами.

– Снегопад будет! – крикнули мне в спину. – Осторожнее!

– Я ненадолго, всё же закрыто, просто подышу, – откликнулась на заботу портье.

Сапоги сразу утонули в кляклой жиже снега. А с небес медленно летели пуховые искристые снежинки, заставляя запрокинуть голову и ловить их, как в детстве, губами.

Я прошлась по Невскому – почти пустому, свернула куда-то, забрела в Аптекарский переулок. Потом вдруг неведомым образом улочки выплюнули меня к кафе, я почти пробежала под порывами ветра мимо корпуса Питерского государственного университета культуры и оказалась вдруг на Дворцовой набережной, прямо напротив Мраморного дворца. Того самого, который императрица Екатерина Великая повелела построить для своего фаворита Григория Орлова, а после преподнесла своему внуку Константину. Тот самый дворец, который проектировал Антонио Ринальди. Тот самый…

Я заворожённо впитывала под мелким снегом красоту и строгое величие этих стен. Они видели так много… Три этажа, колонны, строгие барельефы, округлые линии окон.

Памятник государю Александру Третьему, я знала, высился с другой стороны здания, напротив входа.

На набережной ни единого человека. Только тьма смотрит всеми кошками мира. Снег мягко укрывает фасады. А мне вдруг померещился на третьем этаже свет в дальнем окне. Свет – и чужой силуэт. Кто-то из сотрудников?

Показалось вдруг, что дворец встряхнулся, обновился, оделся в серую мощь мрамора с алыми прожилками. Как будто я смотрела кино!

Миг – и в старых окнах кипит жизнь, снуют люди в одинаковых серых с алым узором мундирах… Миг – и… Чужие глаза смотрели на меня. Даже глубже. С третьего этажа – а как будто напротив. Сердце заколотилось где-то в горле, мне почудилось шипение и блеск золота, узкая щель вертикального зрачка.

Мне привиделись резкие мазки худого жёсткого лица. Упрямый подбородок. Заострённые едва заметно уши.

– Князь, вы сегодня явитесь ко двору? Его Величество настаивал. Вас давно хотят видеть, – доносится до меня чей-то голос.

– Не сегодня, Валентайн, – негромкий, чуть шипящий голос разрезает тьму, – кому, как ни тебе, знать, что у главы Тайной канцелярии есть с-слишком много неприятных обязанностей. Сегодня Навья ночь.

– Опять будешь по городу мотаться, – неодобрительное.

Голоса тают, исчезают… Откуда им взяться на пустой улице в мороз?

Совсем перегрелась ты, Юлька. Или перемёрзла.

Я закрыла глаза, помотала головой, освобождаясь от наваждения. Это местная атмосфера на меня так действует, воображение подстёгивает, не иначе.

Набережная была пуста, а дворец – тих и мрачен. Золотые глаза горели передо мной, не отпускали, манили куда-то.

Не помню, куда меня понесли ноги. От чего я вообще бежала? Я озябла, ветер усилился, пришлось спрятать ладони в карманах пальто и быстрым бодрым шагом промаршировать вперёд. Я хотела вернуться назад, но быстро запуталась, где мне нужно сворачивать. А потом вдруг поняла, что табличка на доме рядом игриво мигает – я была уже на набережной Кутузова!

Нева совсем близко, скована льдом и не растает даже в такую слякотную погоду. Довольно тихо, хотя изредка слышится шум машин. И совсем не по себе от того, что по-прежнему нет ни единого человека рядом. Юлька, несёт же тебя в сторону приключений! И ведь я не любитель острых ощущений – скорее, наоборот.

Промелькнул мимо Кричевский переулок, впереди сиял тускло театр. Какой конкретно – я не разглядела, почти снесённая порывами и оглушённая воем ветра. Резко похолодало. Снежинки превратились в колкие острые льдинки, а прямо передо мной закачалась, заколыхалась каменная громада разводного моста.

Пальцы вцепились в табличку, где отлитые в камне буквы гласили, что передо мной тот самый знаменитый Литейный мост, мост самоубийц. Русалки в древнем ограждении надменно вздымали свои каменные хвосты.

Нога поехала на льду, я отчаянно замахала руками и больно, с треском, приземлилась на копчик, едва успев подставить руки. Что-то крякнуло. Стена снегопада стала плотной. Всё вокруг кружило и сжималось. Кажется, я встала и побрела вперёд. Куда – сама не знала.

Только бы на лёд не упасть – мелькала дурацкая мысль. Сколько это длилось? Сколько секунд и мгновений? Не помню. В голове вдруг стало пусто и звонко, и я почти не удивилась, когда увидела в нескольких шагах от себя ещё один мост. Точная копия Литейного. Там, где его и быть не должно.

«Александровский мост» гласила тонкая серебряная табличка. Подождите, но это ведь Литейный Александровским назвали! Или нет? Торжества по случаю двухсотлетия Петербурга…

Сквозь призрачный мост колыхались волны Невы. Мшисто-зелёные, с грозовым синим отблеском. Русалки на мосту повернули головы, когда я сделала как под внушением ещё три робких шага вперёд. Одна из них медленно повернула голову мне навстречу. Перекинула роскошные длинные волосы вперёд. Оскалила острые зубы.

– Дивья дочь. Ты не наша! Иди прочь! – грянул звонкий голос.

Меня резко повело в сторону, зашатало, мир завертелся, вспыхнул, закружился и… я очнулась уже здесь.

В странной комнате, как будто с картины девятнадцатого века. С людьми, которые изъяснялись на русском, но как-то иначе.

В теле…

Паники по-прежнему не было.

Я просто отказывалась это понимать. Может, это дурной сон? Я поскользнулась у Литейного или раньше, ударилась и сейчас лежу в больнице и ловлю волшебных тараканов? Хотелось бы в это верить, но тело такое тяжёлое! И голова раскалывается вполне реально.

– Ты, дрянная девица! Сгноят! Как есть сгноят тебя в застенках жандармы за покушение на наследника графа Лисавичева-Подлайского!

Графа?! Я бросила быстрый взгляд на лежащего в кресле юношу.

Мне не понравилась ни то, что он был в одной рубахе – и то расстёгнутой, ни то, что на полу валялась разбитая сахарница и чашки, а занавеска у окна была почти сорвана.

Здесь была драка.

– Я его не знаю, – с трудом села, опираясь дрожащими руками о постель.

Безумно хотелось пить. Женщина словно почуяла что-то, всплеснула руками и завопила:

– Прошка, кочерыжка ты мохнатая, зря я тебя, батюшка, молоком отборным потчую? Водички принеси!

Она это слуге? Мысли текли заторможенно. Жандармы. Полиция? Жандармы были во времена Российской империи. А ещё Третье отделение его императорского величества канцелярии.

Вдруг что-то бухнуло, маленький деревянный стол зашатался и раздалось ворчливое:

– Нечего орать, Глафирья. Вот, дай девоньке молочка с травками пользительными, с мёдом…

Я медленно моргнула.

Мелькнуло что-то большое, пушистое, похожее на мохнатый шар с маленькими ножками и ручками. Маленькая лапка выставила на стол огромную чашку, исходящую паром. Живот заурчал. Мои новые знакомцы почему-то смотрели левее пушистого существа, как будто не видели. А тот подмигнул и хихикнул.

– Навья дочь, чего глазами лупаешь? Вот дурёха, кто ж так колдует? Незаметно надо было этого, – кивок, – потравить – да и дело с концом. А так сама чуть Творцу душу не отдала. Теперь упекут тебя небось эти, синемундирники. Ну да Навий отдел славно работает, вытащат, – заверили ничего не понимающую меня.

Может, рассмотреть внимательнее гипотезу с забористыми видениями?

Чувств по-прежнему было удивительно мало.

Я неловко встала с постели. Лакей отшатнулся с визгом, как от прокажённой. Ухватила чашку с молоком и пригубила. Едва от удовольствия не застонала – такой от него дух шёл.

Облизала губы. На мне были тонкие туфли, почти тапочки. Стоять на дощатом полу было холодно.

Но как только эта мысль оформилась – раздался топот ног.

– Вот, господа-жандармы! Погубила девка-ведьма барина, как есть! Из мещанок она-с, – угодливо юлил перед тремя бравыми бородатыми господами в синих мундирах лакей.

Мужик в тулупе что-то мямлил, и только Глафира, здешняя прислуга, как я поняла, пыталась вступиться:

– Господин барин до девок охоч, не первую сюды приводит обманом! – упёрла руки в бока.

Кажется, она собиралась сказать что-то ещё. Может, она и говорила. Только у меня резко закружилась голова. В теле вдруг возникла лёгкость и слабость, я поняла, что куда-то лечу, вокруг мелькают перья, грозит мне лапой избушка на курьих ножках, в небесах колышется Зимний дворец…

И мир смыкается, сворачивается, сжимается, швыряя во тьму, где сияют на самом дне золотые глаза.

Теперь даже не оправдаешься. «Интересно, а домовёнок Кузя здесь тоже водится?» – мелькнула последней дурацкая мысль.

* * *

Пришла я в себя совершенно в другом месте. Меня мутило и лихорадило. Голова была тяжёлой. Всё, что я помнила, – как попыталась сделать шаг навстречу жандармам. Хотела… Чего? Оправдаться? Просить защиты?

Почему так темно? Я проморгалась.

Что-то тихо звякнуло совсем рядом. Медленно я опустила голову вниз. На моей руке тускло блестел толстый наручник. Цепь уходила в темноту. Где-то послышался крик. Совсем рядом. Бормотание. Ругань.

Снова вопль, от которого я чуть не поседела. Ругали какую-то банду оборотней.

Едва осознавая, что делаю, я приподнялась и с трудом встала. Тусклый свет откуда-то со стороны озарил тёмную крохотную каморку с деревянной лежанкой и стопкой непонятных тряпок. Толстые плотные прутья перегораживали выход.

Они были везде. И напротив меня – несколько узких маленьких камер, а потом большая, полная народу. И далеко не весь этот «народ» походил на людей. А финалом моей весёлой новогодней истории стал призрак – прозрачный невзрачный мужичок в тёмном кафтане. Его голова парила отдельно от тела.

И ко мне вернулись и чувства – да так, что я не заплакала, нет, зашипела яростной кошкой. И воспоминания.

Только не мои. А сироты-мещанки Ники Соболевской. Девушки, в чьё тело я попала. Девушки, которая жила в Санкт-Петербурге, столице Российской империи. И которой не повезло иметь мачеху, мечтающую о её наследстве… И ухажёра из местной аристократии – который решил, что неуступчивая мещаночка может стать неплохим украшением его цветника.

А мне-то что теперь делать прикажете?!