Текст книги "Грешники. Внебрачная дочь (СИ)"
Автор книги: Елена Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
– Отпусти меня, Итан, – судорожно цежу теперь уже на португальском. Внутри всё кипит и сводит болезненными спазмами. Если сейчас не сбегу и не остыну, то точно умру, занимаясь руминацией [1]. – Нам больше нечего обсуждать. Я всё равно выберу его, – выражаю то, в чём уже не уверена. По большей части для того, чтобы задеть моего персонального мучителя. Думаю, скандала с Арсом мне не избежать. Чем он для нас обоих выльется, только Богу известно. Честно говоря, мне уже плевать...
– Я в этом не уверен, Эн, – пытаясь сохранять гребаное спокойствие, Святой разжимает руки. Лишаясь опоры, едва не теряю равновесие. В душе обрывается последняя ниточка, что связывала нас до этой секунды. – Всегда есть о чём поговорить. Если уйдёшь с ним, я бежать за тобой не стану. Думаю, что причина очевидна. Если же останешься со мной, сделаю всё, чтобы ты забыла о прошлом и наслаждалась жизнью. Решай сама. Только ты вправе вершить свою судьбу. Мою я как-нибудь сам…
Одарив меня фирменным хмурым взглядом, Итан отворачивается и уходит к бару.
– Какого дьявола ты здесь делаешь? – кипит Тарасов, подходя и хватая меня за локоть. – Крики слышны за километр. Он тебя обидел?
– Нет, – выпаливаю, улавливая в воздухе сигаретный дым.
– Тогда объяснишь, что за странное общение на двух языках? Кто он? Что за сюрпризы перед свадьбой? Как мне вообще это понимать? – цедит Тарасов и оценивающе сверлит нас по очереди глазами. – Какого черта здесь происходит? Чем ты занималась целый день?
– Понимай как хочешь. Если я скажу, что провела целый день в СПА с его любовницей, ты мне поверишь? Это мой бывший... знакомый, – добавляю после короткой паузы, буквально силой выводя Арса из номера. От греха подальше. – Мы с ним случайно встретились. Остальные вопросы задашь в самолёте. Собирайся, мы улетаем домой.
– Я прилетел отдыхать! Что за… блять, Аня! – рявкает, толкая нашу дверь, как только отщёлкивает замок.
– Ну тогда отдыхайте вместе, а я наотдыхалась! – отбиваю я, влетая внутрь. – С меня, пожалуй, хватит!
–
[1] Руминация в психологии – это когнитивно-эмоциональный процесс, который связан с тенденцией снова и снова думать о негативном опыте или снова и снова вспоминать прошлые события, вызывающие негативные эмоции.
Глава 16. Не семейная идиллия
Анна
– Надеюсь, хотя бы сейчас ты прольёшь свет на то, что случилось? – бросая чемоданы в прихожей, Арс следует за мной на кухню. – Кто он? Что ты делала с ним в соседнем номере? Объяснишь? Мы выкроили время на то, чтобы побыть вдвоём и хоть немного отвлечься от повседневной суеты! В итоге из-за какого-то бывшего бросаем всё, прерываем отпуск и возвращаемся домой? Тебе не кажется, что эта ситуация выглядит слишком уж странной? Да ещё и в канун нашей свадьбы? Аня, почему ты молчишь? Мы покинули отель, как ты просила. Я не трогал тебя в аэропорту. Не хотел привлекать лишнее внимание. Молчал и кипел в самолёте. Затем в такси сгорал в неведении. Пришло время поговорить!
Арсений разворачивает меня за плечи к себе лицом, вперяет хмурый взгляд. Настойчиво сверлит им до самого мозга. Теряюсь, ощущая, как по стволу позвоночника сбегает ток.
– Почему ты позволила ему обнимать себя? Я чего-то не знаю? Чего? – ожидая получить конкретный ответ, Тарасов встряхивает моё тело. Мысли об Итане враз покидают гудящую голову, разлетаются, как всполошённые птицы.
– Разве я выбирала страну и место для отдыха? Это сделал ты! – повышаю на эмоциях голос, как будто Арс виноват в нашей с Итаном встрече. – Твоя идея! Твой выбор! Считаешь, мне больше нечем заняться, как приглашать туда бывшего для интрижки? Так совпали обстоятельства! Мы встретились случайно! Я и помыслить не могла, что он отдыхает там с любовницей!
– Мне всё отменить?
– Не знаю!
– Что? – охваченный речевым ступором, какое-то время пялится на меня. Замечаю, как бешено бьётся жилка у Арса на виске. Как лоб покрывается испариной. Как широко зияют круглые от шока глаза… – Аня? Ты серьёзно? Как это не знаешь? Подано заявление в ЗАГС. Назначена церемония. Люди приглашены. Всё уплачено…
– Тебя только это волнует? Люди и деньги? Слухи? – стряхнув с себя его руки, тянусь к шкафчику за бутылкой коньяка. Нервно откручиваю крышку. Делаю глоток из горлышка, прямо как Святой вчера в отеле. Жидкость обжигает полость рта и гортань. Жмурюсь, задерживая дыхание, и только потом выдыхаю. В груди пожар, но легче не становится. Вот же дерьмо! Как можно было так влипнуть? – Арс, а как же наши чувства? У тебя какие-то странные приоритеты. Не находишь? Мне плевать на людей! На два разорванных платья! Может быть, нам не судьба быть вместе? – выплеснув на него своё отчаяние, залпом надпиваю ещё немного алкоголя. От крепости перехватывает дыхание. Закашливаюсь. Пытаюсь отдышаться. – Боже, какая гадость… – цежу я, смаргивая выступающие слёзы.
– Ты рехнулась, Ань? – дав мне возможность высказаться, Арс вступает в диалог. – Я от вас с Никой не отказываюсь, порви ты хоть тридцать платьев! Что за мысли такие? Я твёрдо знаю, чего хочу в отличие от тебя! Но это удар ниже пояса. Ты разве не понимаешь?
Тарасов поднимает к потолку лицо и делает судорожный глубокий вздох, чтобы хоть немного успокоиться. Но где там. Нас обоих трясёт. Сбавить градус напряжения не выходит, как не крути. Наши отношения и свадьба вмиг оказываются под вопросом.
– Чего ты от меня хочешь, Арс? – не знаю с чего начать и стоит ли вообще оправдываться перед ним. Один случайный оргазм на балконе без полового акта будет считаться изменой?
Вспоминаю тот момент, и краска приливает к щекам. По груди распространяется губительное пламя. Нещадно обжигает лёгкие. Дышать не даёт. Напоминает мне о заново пережитых с Итаном чувствах.
– Чего я хочу, Аня? – Тарасов забирает из моих рук бутылку, припадая к ней ртом. Пьёт залпом за компанию несколько глотков. – Адекватной реакции от тебя хочу. И правды в том числе.
– Я собрала вещи и уехала прочь, чтобы не накалять обстановку. Тебе этого мало?
– То есть, выходит… ты сбежала от него? Так что ли? Охренеть, Ань… – вливает в себя ещё дозу.
– Он отец Ники. В прошлом мы поругались и разошлись. Я не видела его четыре года. Вчера встретились случайно. Завязался разговор. Мы в очередной раз повздорили. Потом пришёл ты…
***
– Отлично! Видимо, я успел вовремя… – Тарасов нервно ржёт, запрокидывая лицо кверху. – Значит, он не просто бывший. Теперь, вероятно, настоящий? Блять, вот это поворот… – прерывается, чтобы напиться в хлам.
Арсений и алкоголь – вещи несовместимые. Но я не мешаю ему снимать стресс. Мне самой хочется забыться. Отключить мысли и чувства хотя бы на несколько дней. Уснуть и проснуться со стёртой памятью…
– Я же видел, как он смотрел на тебя, как на свою собственность, – Тарасов продолжает рассуждать. – Всё никак понять не мог: какого хрена он так пялится? Наблюдал за твоей реакцией и недоумевал. Моя Анька на меня так не смотрела, как на этого мужика! До последней минуты жалел, что не втащил ему. А потом до меня дошло: какой смысл драться за женщину, если она никогда тебя искренне не любила?
– Неправда! – возмутившись, обнимаю себя руками, словно пытаюсь закрыться от потока обвинений. Все чувства, которые я испытывала к Арсению, с появлением Итана рассыпались как карточный домик. Превратились в прах.
Я пыталась его любить. Но эта любовь действительно была другой. Не настолько отчаянной и сильной, как к своему первому мужчине и отцу моего ребёнка.
– Я бы не решилась выйти за тебя, если бы не испытывала никаких чувств!
– Чувств? – Арс прищуривается, перетасовывая в голове новые упрёки, затем повторно бьёт наотмашь словами: – Каких, интересно? Дружеских? Симпатию? Привычку? Удобство? Что ещё ты ко мне испытывала? Может быть, страсть? Скажи, вчера ты думала о нём, когда трахалась со мной? Ты была другой. Совершенно другой! Я даже кайфанул от тебя новой. Дальше-то что, Ань? Мне чего ждать от этой гребаной ситуации? Пошлёшь меня на хрен?
С грохотом ставит бутылку на стол, подходит ко мне вплотную. Отступать некуда. Под внезапным натиском я вжимаюсь бёдрами в кухонный гарнитур.
Тарасов никогда не поднимал на меня руку, а сейчас я не знаю, чего от него ждать.
Оценив, как нервно трепещут крылья его носа и ненавистью полыхают глаза, я зажмуриваюсь, отворачивая голову в сторону. Чувствую, как он нависает надо мной, заключая в ловушку своих рук. Как перекрывает доступ кислорода.
Паника, достигая горла, превращается в твёрдый удушливый комок.
– Посмотри на меня, Аня, – требует Арс, отчаянно вцепляясь пальцами в мои плечи. Встряхивает. Вскидываю на него затравленный взгляд.
Хотела бы я оправдаться, но мне нечего ему противопоставить. Абсолютно.
– Ты всё ещё любишь его? Любишь, Аня? Как мне, черт возьми, поступить? Отменить нашу свадьбу?
– Он не знает о дочери, – выдаю совсем тихо. – И не узнает. Я больше не хочу о нём говорить. Отпусти меня, Арс. Мне нужно разобрать чемоданы, – пытаюсь вырваться, но Тарасов только сильнее стискивает на мне хватку.
– Какие, нахрен, чемоданы? Ты принципиально уходишь от ответа! Думаешь, я дебил? Знаешь, как я это расцениваю? Знаешь? – кричит, прожигая меня ревностным взглядом. – Арс, съебись, я всё ещё надеюсь, что мы с ним помиримся!
– Вот и съебись! – взрываюсь в ответ, не сдержав эмоции. – К черту вас всех! И тебя! И его! К черту, Арс! Идите вы оба к черту!!!
Глава 17. Желание
Анна
Три дня спустя…
– Мам! Мамуль, вставай! – голос Ники врывается в мою сонную голову, как ураган. Не успеваю разлепить глаза и опомниться, как влажные поцелуи дочки начинают осыпать лицо. А следом тоненькие пальчики приступают дёргать за ресницы и поднимать веки вверх, чтобы я, наконец, сфокусировалась на одной нетерпеливой и самой важной в моей жизни малышке. – Ты меня видишь? Мы едем в магазин за подарками? – спрашивает она, оседлав мой живот.
– Ммм.., Никуш, сейчас… – сонно ворчу, убирая с лица её назойливые ладошки. Пытаюсь вспомнить какой сегодня день недели. После принятого снотворного я растеклась по кровати вялой лужицей. Сознание окутал туман. В тело пробралась вязкая лень. Выползти из этого кокона и собрать себя в кучу никак не выходит, хоть убей. – Дай мне минуту… Всего одну… – мычу, оплетая ладонями худенькую спинку дочери и прижимая к себе.
– Ну мам! У меня же день рождения! Вставай! – возмущается Ника, тем самым окончательно прогоняя мой сон.
– Господи, который час? – резко сажусь вместе с ней на кровати. Поморгав глазами, устремляю на малышку растерянный взгляд.
– Скоро бабушка с Катей приедут, – от её звонкого голоса в голове подымается шум. – Вставай, мам! Собирайся. Я в Макдональдс хочу! Ты же обещала.
– Бусинка, мама проспала, – хриплю, инстинктивно приглаживая взлохмаченную копну волос на макушке. У Ники такой же «стог сена» на голове. Напоминает сонного домовёнка. Забавная. Милая. С улыбкой на лице, точно такой же, которая вот уже четыре года никак не стирается из моей памяти. – Впервые в жизни проспала. Иди ко мне, солнышко моё, – крепко обнимаю её, зацеловываю всю. – С днём рождения, Бусинка! Пусть сегодня все желания сбудутся. Я так тебя люблю! Очень-очень люблю! Больше всех на свете!
– И я! И я тебя люблю, мамуся! – Ника стискивает объятия до такой степени, что начинает дрожать. – Ты у меня самая-присамая!
– Я знаю, малышка. И ты у меня самая-присамая!
– Мам, – взяв короткую паузу в обнимашках, заглядывает мне в глаза, – а Барсик от нас ушёл? Он тебя больше не любит?
– Кто тебе такое сказал? – теряюсь, не зная, что ответить. – Опять подслушивала?
– Я нечаянно. Катя громко его ругала. Сказала, такой Барсик нам не нужен и точка.
– Ооох… – непроизвольно выскакивает с выдохом. Глаза сразу же покрываются жгучей влагой. В груди начинает щемить тупая боль.
После нашей громкой ссоры на кухне Арс, хлопнув дверью, ушёл. За эти три дня не звонил и в квартире не появлялся. Я тоже не звоню и не ищу его. Как быть со свадьбой, до сих пор не определилась. Пару раз порывалась набрать номера и отменить заказы, но так и не смогла. Отложила всё на сегодня.
Поклялась себе, что отныне ни за одним мужчиной бегать не буду. Никогда, ни при каких обстоятельствах! Иначе я перестану себя уважать.
Позавчера Катя призналась мне, что у неё был разговор с Итаном. Один-единственный. Как раз в тот день, когда мы с ним встретились в отеле. Больше от него никаких вестей не было. Вот уже шестой день пошёл, как он молчит. Да я, в принципе, и не жду, что он объявится или хоть как-то даст о себе знать. Итан умеет держать слово. С этим у него проблем нет и не было никогда. Поэтому три бессонные ночи вымотали мне всю душу. Пришлось прибегнуть к снотворному.
Моя жизнь в один миг превратилась в дырявый корабль и стремительно начала опускаться на дно, откуда я себя вытаскивала несколько долгих и мучительных лет.
– Мам, ты плачешь? – хмурится Ника, тыкая пальчиками мне в глаза. Пытается стереть слёзы.
– Уже нет, не плачу… – натянуто улыбаюсь ей. – Всё пройдёт, Никусь. Всё у нас будет, как раньше, хорошо. Ты, я, бабушка Вера и Катя – мы очень сильные девочки. Помнишь? Мы выдержим любые трудности.
– Мам, я желание загадала. Нарисовала его. Смотри.
Дочка протягивает лист бумаги, на котором изображено время провождения большой и дружной семьи на детской площадке. Кажется, даже в нашем дворе.
– Вот это ты играешь с котёнком. Это Катя и баб Вера кормят листиком халимиона, – поясняет Ника, очерчивая пальчиком женские фигуры. – А это я с папой. Катаюсь на качелях. Катя обещала отправить письмо Боженьке. Сказала, что у меня обязательно будет папка. Вот точно такой, как этот. Нравится? Он будет намного красивее и лучше, чем у Лины, нашей соседки.
– Это те, что с собакой гуляют? – спрашиваю на автомате, рассматривая рисунок.
– Ага. Только я хочу котёнка. Можно мне котёнка, мам?
– Ага… – безотчётно подтверждаю.
Изучаю картинку, и сердце кровью обливается. Пусть это детские каракули трёхлетнего ребёнка, но всё же по ним достаточно четко можно определить, каким видит Ника своего отца. Закипаю, понимая, откуда ноги растут.
– Ура, мам, ты лучшая! – дочка реагирует на моё согласие, радостно бросаясь на шею.
– Мыш, мыш, погоди-ка, – ловлю её, едва не падая с кровати на пол. – А почему он блондин? – оторвав от себя Нику, устремляю серьёзный взгляд на её лицо.
– Ну ма, папа ж весь в меня! – вынуждает нервно сглотнуть.
– А я?
– А ты вся в папу! Такая же упрямая и гордая… – смутившись, добавляет она приглушённым голоском: – Так Катя говорит.
– Катя, значит? – хмыкаю я, следом кусая губу.
– Ага.
– Ладно! – выдыхаю, улыбаясь ни с того, ни с сего. Сердце срывается в галоп. Кровь бешеным потоком бросается в лицо. – Кто первый в ванную? Я или ты? – решаю перевести тему. – У нас ведь праздник сегодня! Хватит грустить!
– Я первая! Я! – Ника спрыгивает на пол и летит в ванную.
– Я тебе помогу, – подрываюсь с постели и несусь следом за ней.
– Я сама. Сама! – протестует. – Я уже большая куча выросла!
– Что ещё за куча? – хохочу я, подхватывая её на руки в коридоре, перед входом в ванную.
– Ну вооот такая, – поднимает обе руки к потолку, демонстрируя мне свой рост.
– Вот такая? – подбрасываю её как можно выше, что Ника достаёт пальчиками до люстры, едва не вцепляясь в неё. Хохочет заливисто, отчего моё сердце начинает плавиться.
– Идём, куча ты моя. Почистим зубки и умоемся. Затем я приведу тебя и себя в порядок. Будем целый день праздновать и разбирать подарки. Идёт?
– Идёт!
Глава 18. Шок. Шок. И ещё раз шок
Анна
– Посиди немного, я сейчас, – причесав Нику и подкрутив её золотистые локоны утюжком, ухожу в спальню за подарком.
– Помнишь, что ты просила привезти тебе из Испании? – громко задаю вопрос, вытаскивая из шкафа серебристую коробку с огромным белым бантом. Я так быстро сбежала из отеля, что пришлось покупать подарок для Доминики в аэропорту.
– Помаду, красить губки! – отвечает Никуша.
– А ещё?
– Вкуснючие духи!
Вспоминаю, как полтора года назад она вылила на себя мои единственные настоящие французские духи. Причём, всё содержимое флакона. До последней капельки! Коврик и её платьице благоухали жасмином, ванилью и цветками апельсина дольше месяца. Не поленилась втереть в белокурую макушку горошины румян и стала похожа на Розочку из мультфильма «Тролли». Помадой расчертила весь мамин трельяж.
Увидев эту картину, у меня аж сердце сжалось от тоски. Все эти вещи я покупала за деньги Итана вместе с платьем для свадьбы Алисы и Марко. Хранила, как зеницу ока. На память о нём. Экономно использовала, пока дочь не приказала им долго жить.
Нужно было их лучше прятать. В то время Ника любила вытаскивать содержимое из тумбочек и проводить тотальную проверку вещей. Интерес ребёнка к моей косметике до сих пор не угас.
Вхожу в комнату. Увидев в руках подарок, глаза Бусинки загораются радостью.
– Держи, зайчонок. Это тебе от меня, – вручаю презент, она хватает коробку и поспешно развязывает бант. – Здесь целый косметический набор для маленькой принцессы, – поясняю, пока тоненькие пальчики сражаются с картонной крышкой. – И парфюм, и лак для ногтей, и помады разные, даже тени для век! И наклейки с разноцветными камушками, а также бижутерия! Нравится?
– Ухтышка! Ма, какие красивые! – визжит она, раскрывая сундучок. – Хочу колечки надеть. Можно все?
– Все пять штук? – наиграно удивляюсь. Кто же сейчас станет мелочиться, когда перед глазами столько всего блестящего и притягивающего взор. Хочется всё и сразу примерить. – Может, выберешь два? Остальные завтра?
– Не. Все-все хочу! Как у тётенек, которые попами крутят в телеке и поют!
– Ладно, певица ты моя. Давай-ка я тебя немного подкрашу.
Пока Ника примеряет кольца и браслеты, я пытаюсь нанести лёгкий макияж на её личико. Подкрашиваю тенями веки. Наношу детский жидкий хайлайтер, затем румяна. Обвожу помадой губки. Они у неё как бантики. Красивые. Притягивают взгляд. Затем наношу слой лака на ногти – и вуаля!
– Ну всё, принцесса. Готово, – любуюсь своей работой, вспоминая о нашей родне. – Осталось дождаться бабушек и похвастаться дочей красавицей. Интересно, где же они задерживаются? Опаздывают. Такое с ними впервые.
Стоит мне подумать о них, как в эту же секунду раздаётся звонок в дверь.
«Вспомнишь солнце – вот и лучик…» – улыбаюсь я.
– О! Это они! Ура! Ура! Мы уже идём в Макдональдс! – скандируя, доча пританцовывает попой на стуле.
– Сиди смирно, – предупреждаю её, – пусть лак на ногтях высохнет. Я пока пойду, открою им, а ты подуй на пальчики. Ладно?
– Ага.
***
– Неужели ключи потеряли? – ворчу, заглядывая в глазок, но кроме множества бутонов красных роз я больше ничего не могу разглядеть. – Прекрасно…
Распахиваю дверь, собираясь отчитать опоздавших, и тут же застываю от неожиданности: Тарасов собственной персоной. Одной рукой прижимает к боку плюшевого метрового медведя, второй большущий букет цветов.
– Арс… ений..? – сглатываю, ощущая разочарование от того, что на его месте должен быть другой. Должен, но он не придёт. – Что ты тут делаешь?
– Странный вопрос, малыш. Я здесь с тобой живу. Бусинка где?
– Она в зале, – автоматически отвечаю, отступая вглубь квартиры.
В голове полнейший сумбур. В душе снова раздрай. Зачем он пришёл после того, как мы с ним поругались и решили расстаться?
Слова, брошенные в порыве гнева – это не пустой звук. Они были зарождены в наших сердцах гораздо ранее и там хранились долгое время. В момент ссоры мы высказали друг другу всё, что накипело.
Хочу ли я прощать Арса за выплеснутый на меня гнев?
Думаю, что в этом больше нет смысла...
– Я принёс ей подарок, – произносит он, вручая мне букет. – Цветы для тебя. Держи.
– Арс, нам нужно поговорить, но только не здесь, – поймав увесистую охапку роз, указываю на дверь кухни. – Идём за мной, пожалуйста.
– Что опять не так, Аня? – войдя в кухню, Тарасов усаживает плюшевую игрушку на стол. – Я вернулся. Всё хорошо. Всё будет как прежде.
– Ты сейчас серьёзно, Арс? – недоумеваю я, глядя на то, как спокойно он себя ведёт. Будто бы ничего не случилось.
Как прежде уже не будет. Никогда.
– Вот так просто? Я вернулся и всё хорошо? – вспылив, я прикрываю за нами дверь. Не хочу, чтобы Ника всё это слышала.
– Да, – соглашается он, не сводя с меня ласкового взгляда.
На секунду я теряюсь. Меня охватывает паника. Не хочу с ним мириться. Господи, я не готова к нашей свадьбе. Совершенно не готова! Мне нужно было увидеть бывшего, чтобы это понять.
– Арс, тебя не было три дня! Три дня ты молчал. Послезавтра свадьба, которой я не хочу. Понимаешь? Я не готова. Спасибо, что дал мне время это понять! – выпаливаю на одном дыхании, с каждым словом заводясь всё больше. На эмоциях бросаю букет на стол. Чувствую, как тело начинает потряхивать. К горлу подступает очередной удушливый комок. – Нам нужно всё отменить. Так будет лучше для нас всех. Прости, что подвела... Прости, но я не готова к такому ответственному шагу…
– Аня, перестань, иди ко мне, – заметив слёзы в уголках глаз, Арсений стирает их пальцами, затем прижимает меня к своей груди. – Это ты меня прости. Я приревновал и слетел с катушек. Мне нужно было остыть. Малыш, ты такая сегодня красивая, – шепчет, скользя ладонями по спине. Я чувствую, как ускоряется его сердечный ритм, как настойчиво он начинает гладить мои бёдра и попу, вжимаясь в меня своим горячим телом.
– Прекрати, Арс, – уперев ладони ему в грудь, пытаюсь отстраниться. – Не стоит. Ника увидит. Не нужно. Всё кончено, Арс. Отпусти!
– Чего ты боишься? Я так сильно по тебе скучал, – хрипит, не реагируя на мои протесты.
Чем больше отталкиваю, тем сильнее сжимаются его объятия. Он как будто глохнет, отключая сознание и врубая животные инстинкты на максимум.
– Анюта, давай всё с чистого листа? Я, ты и Бусинка? А? Через пару месяцев можем все вместе слетать в отпуск. Я выкрою время. Обещаю. Любимая, девочка моя… Не отталкивай, Анечка… – шепчет горячо и задушенно, прижимаясь губами к шее. Целует её, прихватывая зубами. Горячее дыхание опаляет кожу, скользит к уху. Неприятно жжёт.
Вжав меня собой в холодильник, зарывается рукой под подол платья. Накрывает ладонью живот.
– Хочу от тебя ребёнка. Роди мне сына, малыш. Нике будет веселее. Всё у нас будет хорошо. Клянусь. Только давай распишемся и ты ни о чём не пожалеешь. Забудь его. Он не знает о дочери. И пусть. К черту его. Я стану для тебя всем: опорой, надеждой, любовью, весь мир к твоим ногам брошу… Аня… Девочка моя, только не гони…
***
Он шепчет. Шепчет. Шепчет. Трогает меня. Бесконечно шепчет и целует везде, куда может дотянуться влажными губами. Словно сдурел.
Мне впервые от этого противно. Хочется «до скрипа» растереть кожу горячим мокрым полотенцем. Чтобы смыть с себя все его следы.
Боже мой, какое-то безумие! Ведь до недавнего времени я не испытывала неприязнь к моему жениху. Всё у нас было нормально, пока в мою жизнь не ворвалось прошлое, не заставило меня оголить самые слабые места.
– Арс, хватит! Я тебя не люблю! – мой голос резкий, пронзительный. Взрывает пространство отчаянным выкриком, отчего в груди что-то лопается. Больно и остро. С чрезвычайной силой в ней вспыхивает жар. Охватывает меня целиком.
Я горю от злости. Задыхаюсь от отвращения, которое разносится по венам ядом. Хочу, чтобы отпустил. Оставил меня в покое.
– Не могу я с тобой больше. Слышишь? Не хочу… – найдя в себе силы, признаюсь нам обоим. – Прости меня, Арс. Пожалуйста, прости…
– Не можешь??? – шокированный моим заявлением, он на мгновение стопорится, нависая надо мной сгорбленной хищной статуей. Руки застывают без движения. В уголках моих глаз скапливаются слёзы. Дыхание у обоих становится отрывистым и тяжёлым. А воздух таким густым и плотным, что его невозможно вдохнуть без боли. Кажется, лёгкие вот-вот разорвёт.
– А как же наш секс в отеле? Аня, нам ведь было так охренительно…
Арсений медленно выравнивается. Убирая с меня руки, неверяще заглядывает в глаза.
– Ты была такая горячая, страстная, отзывчивая… И я… Мать твою, мы только-только вышли на новый уровень отношений! О чём ты? Что за бред ты несёшь?
– Не о тебе я тогда думала! – парирую в той же тональности.
Оттолкнув от себя Арса, ухожу к окну. Со всей силы вцепляюсь в подоконник. Пальцы белеют, костяшки хрустят. Перед глазами всё плывёт. Уставившись во двор немигающим взглядом, фиксирую подъехавшее такси. Господи, мне кажется, я уже брежу. Мне везде мерещится Итан. Даже мужчина, который вытаскивает из багажника сумку, до ужаса напоминает его. Фигурой. Цветом волос. Стрижкой. Походкой. Всем.
Тряхнув головой, прогоняю наваждение. Мало ли что мне могло показаться с четвёртого этажа! Да и вообще, что Итан забыл у меня на родине? Глупую, влюблённую дурочку? Он дважды от меня отказался. Дважды!
Вытираю слёзы. Когда мне удаётся сфокусировать взгляд на той же машине, рядом с водителем никого не замечаю.
Дожила. Теперь я буду видеть его не только во снах. Теперь он будет мерещится мне в каждом прохожем.
– О ком тогда думала, Аня? О нём? – не унимается Тарасов, бросая в спину гневные выкрики. – Ответь мне? Думала о нём?!!!
– Да! О нём! – резко разворачиваюсь, чтобы отбить атаку. Выплеснуть на Арсения всю свою боль.
Я виновата, что дала ему шанс. Решила, что справлюсь. Была уверена, что потяну ответственность за другого человека. И в горе и в радости. Но нет. Не смогла. Сломалась, как только увидела родные глаза. Заглянула в них и пропала…
– Я всегда думала только о нём! Я пыталась тебя полюбить, пыталась настроиться на свадьбу, но не смогла. Понимаешь, Арс? Не смогла! Он всегда будет между мной и любым другим мужчиной. Правда в том, что я больше никого не хочу. Предпочитаю и дальше оставаться одной. У меня есть дочь! Она первостепенна!
– Аня? – дверь на кухню внезапно распахивается. – Арс? Вы чего орёте?
– Ничего, тёть Кать, – отмахиваюсь, размазывая тушь по лицу. – Мама где?
– К ребёнку пошла. Ника зашуганная в коридоре стояла. Не могли найти другое время для выяснения отношений?
– Другого времени не будет, – подвожу итог. – Свадьбы тоже не будет. Вообще ничего не будет. Сегодня же отзову своих гостей. Арсений отзовёт своих. Да, Господи! – всплескиваю руками. – От этого ещё никто не умирал!
– Аня! – рычит Тарасов, когда срываюсь к двери.
– Тихо, тихо, Арсик. Не время. Дай ей остыть, – выдаёт тётя, преграждая ему путь. – Где тут у вас коньяк?
Оставив Катю с Тарасовым на кухне, лечу к дочери. Нахожу у мамы на руках. Ника поджимает губки и бросает на меня угрюмый взгляд.
– Барсик злой? – уточняет, понижая голосок.
– Иди ко мне, – сердце за неё сжимается. Раскрываю объятия, она мигом в них бросается. Подхватываю дочку на руки. Целую. Глажу её по спинке, чтобы успокоилась и прекратила дрожать. – Всё хорошо, малыш. Не переживай. Мы немного повздорили. Совсем чуть-чуть.
– Было громко, – ворчит, утыкаясь лицом мне в шею.
– Не думай об этом. Сегодня твой день рождения. И мы идём гулять.
– Ты грязная.
– Я умоюсь и заново накрашусь. Поможешь мне смыть косметику?
– Помогу.
Усаживаю Нику в кресло. Вручаю влажные салфетки. Присев перед ней на колени, подставляю для чистки лицо.
– Справишься?
– Угу.
– Тогда давай. Только быстро. Мы и так потеряли много времени, – улыбаюсь, чтобы разрядить обстановку.
– Так классно? – приложив к моим щекам прохладные салфетки, Ника приступает к работе, тщательно размазывая по скулам жидкость.
– Очень, – подтверждаю. Так приятно, когда она это делает. Мне даже удаётся немного расслабиться. Вот оно, счастье – всегда рядом! Самый лучший антидепрессант!
Прижмёшься к ней, услышишь стук родного сердечка, почувствуешь нежность ласковых ручек, то, как они заботливо гладят тебя, вытирают твои слезы – и никакие беды не страшны!
Внезапный звонок в дверь вынуждает испуганно вздрогнуть.
– Вы заказывали доставку? – интересуюсь у мамы, переводя на неё вопросительный взгляд. Замечаю на её лице тревогу.
– Я посмотрю, – отвечает и поспешно покидает зал.
– Ма, не отвлекайся, – зовёт меня Ника. Поворачиваю к ней лицо. Доча тут же приступает стирать тушь. – Как думаешь, Боженька папу мне скоро подарит?
– Скоро, милая, скоро, – шепчу, испытывая невыносимую щемящую боль за ребёнка. В груди топит жаром. Горячий удушливый комок подступает к горлу. Давит, превращаясь в невидимый ошейник. Ника в который раз застаёт меня врасплох. Я даже порываюсь дотянуться до сотового и набрать его, чтобы исполнить её мечту, но вовремя присаживаюсь обратно. Там, на краю земли, ничего хорошего нас не ждёт…
– Ты кто? – шелестит голос Бусинки. Следом раздаётся негромкое «мяу».
Всё-таки купили котёнка, хитрые лисицы. Поэтому опаздывали…
– Я Итан, – родной бархатный голос врезается в барабанные перепонки. Разрывает их в хлам. Действует как паралитический яд. Роняя сердце куда-то в живот, широко распахиваю глаза. В грудной клетке стопорится выдох.
Очередная галлюцинация? Ибо этого не может быть.
«Если уйдёшь с ним, я бежать за тобой не стану…» – всплывают в памяти его слова.
Тогда почему он здесь? Почему приехал именно сегодня? Передумал? Или же…
– Итан – тот, который царевич? – уточняет дочка, откладывая салфетки в сторону. Мой испорченный макияж её больше не интересует. Осознаю, что между ними зарождается первая связь, и едва не умираю от ревности.
– Можно и так сказать. С днём рождения, Доминика Святославовна. Подарок свой примешь?
