Текст книги "Все, что смог (СИ)"

Автор книги: Елена Ляпота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4

Мельник Андрей Евгеньевич, генеральный директор и владелец фирмы «Ортекс», занимающейся перевозкой взрывоопасных грузов – в основном бензина и газа для заправки автомобилей, весь день был не в духе. Еще бы, главной новостью с самого утра стало убийство главного менеджера, а вдобавок еще и будущего зятя – Добролюбова Антона. Теперь уже покойного будущего зятя. Надо же, а у них было столько грандиозных планов…

Определенно без Антона придется туго. Он был ищейкой от Бога. И если Андрей Евгеньевич скупо дрожал над богатствами, нажитыми непосильным трудом рабочих, которых он нередко заставлял сидеть на хлебе и воде, задерживая зарплату, то Антон умел рисковать, играючи. И большинство его норок и щелочек впоследствии оказывались золотыми жилами.

Но Антон был, как говорится, без царя в голове. Он то и дело срывался – то на пьянку, то гулянку, быстро терял интерес к запущенным в дело идеям, зато новых у него был колодец без дна. Мельника это устраивало, и он с удовольствием наблюдал свою руку, покоящуюся у руля.

Роман Добролюбова с единственной дочерью Мельника был выгоден для обоих. Недаром Андрей Евгеньевич провел столько вечеров, поучая Марину, что «жена – не стена», а брак не только по любви складывается. Любовь проходит, а денежки остаются.

Марина была девушкой неглупой. Конечно, не такая красавица, как покойная жена Добролюбова, но в тех шмотках и побрякушках, на которые уходило немало отцовских денег, она могла дать любой двести очков вперед. А ночью все женщины одинаковы.

Так считал Андрей Евгеньевич. А Антон… Антон хорошо относился к его дочери. Водил в рестораны, носил на руках. Стерпелось бы, если что. Слюбилось…

Что уж теперь…

Невеселые размышления прервал телефонный звонок. Это была дочь, до сих пор бьющаяся в истерике. Еще бы: почти захомутать такого красавца, дождаться заявления в ЗАГС, а тут на тебе…

Марина, заливаясь слезами, просила его «найти и задушить ту тварь», что убила Антона. Хорошо сказано: найти и задушить. Да разве он похож на праведного мстителя? Умер человек, что тут поделаешь. Забыть бы и жить дальше. Чай, незаменимых людей нет. Только вот убийцу придется-таки найти, кровь из носу.

Андрей Евгеньевич почему-то представил себя самого, залитого, что поросенок на бойне, кровью, и неожиданно ему стало так холодно, что он не выдержал и выключил кондиционер.

А что если Антон не просто так умер. Не от руки случайного грабителя?

Что если…

Но это коварное «если» Мельник поспешил задвинуть назад – в мысль, которая беспощадно рвалась в его сознание, и которую он упрямо не желал туда пускать.

Нужно выяснить, что там произошло. Выяснить и успокоиться. Дочку утешить.

Да, именно так он и сделает. Найдет убийцу, а там решит – в милицию его сдать али… али само собой все решится.

Мельник потянулся к телефонной трубке. Как у любого успешного человека, у него была тьма знакомых, к которым можно было обратиться за помощью. К слову, жена у него приходилась кумой прокурору города. Вот ему-то сама судьба велела позвонить. Пусть родная милиция поработает, за честно выплаченные государству крохи налоговых отчислений.

А если вылезет чего неприглядного, чего никому не надобно знать? Мельник на секунду задумался, и тут же его осенила идея. Держит же он для чего-то службу безопасности. Вот пускай отрабатывает свой хлеб не за здорово живешь.

На пару с милицией что-нибудь да получится. Не может, чтоб не получилось. И убийца Антона безнаказанным не останется. Это Андрей Евгеньевич решил твердо.

Слишком много узелков завязано было на канате, что сверху спускался. Не найдешь, где прохудился – рухнешь далеко вниз. А крылья в качестве страховки никем предусмотрены не были. Чай не ангелы творят большие дела.

Глава 5

Алексей Златарев вышел из кабинета директора с таким выражением лица, будто за пазухой у него была лимонка с выдернутой чекой, а сам он искал по сторонам, в кого бы ее швырнуть. Он едва удержался от того, чтобы не хлопнуть дверью по-настоящему, от души. Чтоб чашки у секретарши в тумбочке зазвенели, и штукатурка с потолка осыпалась.

Но не смог. Златарев был все-таки начальник службы безопасности. Ему надлежало держать лицо в любой ситуации, даже если он не согласен – ой как не согласен – с порученным ему заданием.

Спустившись на первый этаж, он метнул пару недовольных взглядов в сторону сотрудников, куривших в коридоре у окна. Те засуетились, побросали сигареты в открытое окно, и поспешили ретироваться на рабочие места – от греха подальше.

– Тьфу, придурки, – в сердцах бросил Златарев. Сколько лет работает, а все удивляется человеческой недалекости и тупости.

Во дворе ж полно грузовиков и цистерн с топливом. Баллоны с газом стоят – благо дело далеко от окна. А они сигареты в окно кидают. Идиоты!

Зайдя в кабинет, который делил со своим замом, Златарев первым делом выхватил из вазы букет гвоздик, еще довольно свежих, и со злостью затолкал их в корзину для мусора. Зам начальника службы безопасности, Тубольцев Сергей, вопросительно взглянул на своего шефа.

– Между прочим, это были мои цветы. С моего дня рождения, – заметил он.

– Да что тебе как бабе – букетики носят, – буркнул Златарев и с облегчением развалился в кресле, закинув ноги на стол.

Сам он, между прочим, гонял своих подчиненных за столь красноречиво фривольную позу. Но сейчас Златареву было на все плевать. И в первую очередь на работу.

– Ну, носят. Выбрасывать, что ли? Дарить все равно некому, – протянул Тубольцев и сладко зевнул. После обеда ему, как удаву, хотелось поспать. – А Дарья Филлиповна – славная старушенция. Не обижать же ее, в самом-то деле…

– Дарья Филлиповна спит и видит, чтоб женить тебя на своей внучке.

– Так я ни разу ее не видел.

– Значит, скоро увидишь, – пообещал Златарев, – что ты там ей домой отвозил? Помидоры, кажись? Скоро баклажаны пойдут, безотказный ты наш. А там и на чаек пригласят. Бабка хитрая. Исподтишка подбирается.

– Да откуда ты знаешь? – недовольно буркнул Тубольцев. Он уже был один раз женат. Все, хватило. И сознавать, что тебя разводят, как перца зеленого, было все-таки неприятно.

– Вся бухгалтерия об этом талдычит. Бабы – они народ ушлый. Что где намечается, сразу узнают, а дальше – почтового голубя в клетке не удержать. У них даже пароль такой есть: «я шепну тебе на ушко…».

– Для информации с грифом «совершенно секретно», – криво усмехнулся Тубольцев, – ты лучше скажи, чего злой такой. А то сидишь, кипишь, как самовар, а сам зубы заговариваешь.

– Где ж ты, Серый, самовар в наше время видел. У нас теперь эпоха электрических чайников, – улыбнулся в ответ Златарев, – А злой я оттого, что шеф наш любимый вздумал меня, да и тебя тоже, за компанию, в сыщиков превратить. Убийство расследовать. При поддержке милиции, между прочим. Как будто у нас дел мало, или привыкли мы преступников ловить…

– Какое убийство? – округлив глаза, спросил Тубольцев.

– Ну ты даешь. Ты часом не на другой планете живешь? Вся фирма с утра только и говорит об этом.

– Так я ж на заправке был. Ну той, что чуть не взорвалась. Минут двадцать как вернулся, перекусил. Тебя ждал. А кого убили-то?

– Добролюбова, – без всякого выражения сказал Златарев.

Тубольцев оторвался от созерцания пустой вазы, где еще совсем недавно красовались гвоздики, и в упор посмотрел на Златарева. В глазах у него промелькнуло странное выражение.

– Антоху?! Как?

– Вчера ночью в метро шею скрутили. Нам с тобой теперь расследовать.

– А работать кто будет? – хмыкнул Тубольцев.

– Мельник сказал, что делами займется Кальцев, племянник его. Все равно большей частью бездельничает, а так хоть руководить поучится.

– Смотри, как бы после его руководства, не пришлось нам днями и ночами шишки разгребать.

– Что поделаешь… Люди мы подневольные, мать вашу…

– А что нам делать-то? – спросил Тубольцев, – Как искать?

Златарев сложил пальцы домиком и задумчиво опустил на них подбородок. Все это ему очень не нравилось. И он довольно смутно представлял себе, как они будут искать убийцу Добролюбова на пару с милицией. Разве что на мозги друг другу капать – это отлично получится. И с чего это Мельник, который обычно без проблем забывал о тех, кто уже не в одной с ним лодке, так засуетился? Романтичным стал – видишь, жажда праведного отмщения пробудилась? Или Марина подсуетилась?

Впрочем, авторитетом для отца Марина никогда не была. Так, любимой, но глупенькой куколкой, которую холят и которой хвастаются: смотрите, мол, какая у меня лапочка дочь.

Странно все это было. Очень странно. Именно поэтому им с Тубольцевым придется рыть землю носом и найти, кто убил этого смазливого хлыща – Добролюбова.

– Ну что, поедем в управление милиции, побеседуем со следователем. – сказал он Тубольцеву и поднялся со стула, давая понять, что времени рассиживаться у них нет, а походные вопросы можно обсудить и в пути.

Сергей Тубольцев послушно засуетился, выключая компьютер и убирая остатки обеденного пиршества в тумбочку. В голове его бродила куча ненужных мыслей о том, что трава на дворе зеленая, и не грех бы на дачу или на рыбалку смотаться, пока тепло. Всякая ерунда лезла напролом, лишь бы вытолкнуть одну-единственную подленькую мыслишку. А ведь он знал, кому на руку смерть Добролюбова. Даже если и не на руку, то весьма и весьма полезна для исцеления уязвленного самолюбия. Как там говорится, месть – это блюдо, которое едят холодным.

Углубившись в предательские раздумия, Тубольцев заметно помрачнел, но тут же одернул себя и вновь заставил переключиться на рыбалку.

Глава 6

Аудитория ликовала. Аудитория валялась в осадке. На сцене шел настоящий фарс в несколько действий. Непонятно, кому аплодировать, а кого постараться вышвырнуть за шкирку, словно плешивого кота. А в антракте не грех было и напиться от жизни такой. Где это видано, чтоб следователям, ведущим расследование убийства, помогали сотрудники службы безопасности фирмы, где работал убитый?

Помощь – это, конечно, хорошо. Но в протокол-то не пришьешь эту помощь. И толку от нее будет мало – больше хлопот.

Квасин раздраженно барабанил пальцами по крышке стола, обмозговывая, мягко говоря, неудобный приказ начальства. Но, что поделаешь: работать сегодня, возмущаться завтра, после работы.

Вызвав к себе в кабинет Гришку Клевера, он отдал ему соответствующие указания, не обращая внимания на его недовольную мину. На Руси жить хорошо только тем, у кого два метра над головой земли насыпано. Остальным выживать приходится.

Клевер молча выслушал шефа, хотя глаза его изощрялись в нецензурной брани. Так же молча он вернулся к себе и, сняв трубку, велел дежурному впустить «тех двух придурков, что час назад ломились к нему в кабинет». Затем уселся поудобнее на стуле и уставился голодным взглядом на газетный сверток с пирожками, от которых, должно быть, уже разило арктическим холодом.

Жрать охота…

Гришка не сдержался и поднес сверток к носу. Вкусно пахло жареной капустой. Кто бы на его месте устоял? А эти два вышибалы по вызову, как он окрестил Златарева с Тубольцевым, подождут минуты две. Час ждали – не умерли. А он умрет… слюной захлебнется. Кишки прожжет взбесившимся от безделия желудочным соком.

Проглотив брезгливость, Клевер нажал кнопку электрического чайника, насыпал в чашку ложку чая из картонной пачки и развернул пирожки. Холодные, пахнущие подгорелым маслом, они показались Клеверу манной небесной.

В тот же миг, как он набил рот пирожком, а по подбородку побежала струйка капустного сока, в этот самый проклятый миг дверь распахнулась, и в комнату вплыло небесное создание невообразимой красоты.

Светлые, с рыжиной, волосы ниже плеч, мягкие полные губы, голубые, словно ненастоящие, глаза. Фигурка чуть полноватая, но очень даже… Очень аппетитная. Особенно ноги – длинные, точеные – хоть сейчас на обложку журнала.

Клевер бы его купил. Журнал этот. С такой лапулей на обложке.

И тут до него дошло, что видок у него сейчас, как у последнего идиота на планете Земля: сидит, сгорбившись, как хомяк, жрет пирожок с капустой – чтоб ему подавиться. А напротив него девушка стоит. Красивая, видная. А он жрет – прям давится… И капустой кислой воняет. Ну что за напасть такая. Видно правду бабушка говорила, что непутевый он. Невезучий.

Гришка Клевер быстро кинул остаток пирожка в стол и стал похлопывать по карманам в поисках носового платка.

Небесное создание тактично молчало, рассматривая носки своих босоножек, пока Клевер торопливо вытирал губы и подбородок.

– Кто вас пустил сюда? – рявкнул он противне севшим от волнения голосом.

Нет, он определенно идиот. Мало того, что облажался, так еще и орать на нее вздумал. Интересно, это как-нибудь лечат? Впрочем, с его-то везением, диагноз обещает стать хроническим.

– Дежурный сказал, чтобы я обратилась в комнату номер 14, а оттуда меня послали к вам. Я, собственно, пришла спросить по поводу брата, – голос у девушки был какой-то тихий. Твердый, но… обыкновенный какой-то. Клевер даже вздохнул разочарованно.

А что, крикнул мерзкий клоун внутри него, тебе страстные ахи да охи подавай? Она ж ведь не соблазнять тебя пришла, а за брата ратовать.

Стоп! Какого брата, о чем речь идет, товарищи?! Клевер округлил глаза и вскипел. У него забот полон рот, а тут ходят всякие, с толку сбивают. Ежели человек пропал, так это не к нему, это в отдел розыска без вести пропавших.

– Ну и чем я могу вам помочь? – строго спросил Гришка Клевер, изо всех сил стараясь не пялиться. На рабочем месте находится, все-таки.

– Хочу спросить: на каком основании вы держите моего брата, Андрюшина Юрия Владимировича, в камере?

Девушка держалась не в пример спокойно, и лишь отдельные нотки в ее голосе выдавали то ли беспокойство, то ли нервозность. А глаза смотрели так, будто хотели пригвоздить к стене и просверлить дырку в головном мозге, приговаривая «почему? за что?». Гришка Клевер не знал ответов на эти вопросы. Он понятия не имел, кто такой Андрюшин Юрий, хотя фамилия казалась знакомой.

– Ну что вы, девушка, – неожиданно мягко улыбнулся он, – Если держим кого, значит, основания для этого есть. У нас, поди, не бесплатный санаторий, а каждый заключенный расходов требует. Пож… хм… поесть ему надобно, например…

– Юра и дома поест. А держите его незаконно. Я уже проконсультировалась с адвокатом, – упрямо сказала девушка и, не дожидаясь его приглашения, уселась на обветшалый стул.

Перекошенные ножки стула жалобно скрипнули, и девушка испуганно схватилась пальцами за крышку стола, опасаясь, что стул развалится, и она окажется на полу.

– Не переживайте, – участливо сказал Гришка Клевер, – Он таких кабанов выдерживал, не то, что вас – маленькую и хрупкую.

– Все у вас тут, как через одно место, – достаточно слышно пробормотала девушка.

– Особенно зарплата, – согласился Клевер, – Так что вам сказал адвокат?

– Сказал, что я имею полное право забрать своего брата домой, ведь я его опекун. А он не совершил ничего противозаконного…

– Постойте, ваш брат – несовершеннолетний? Тогда вам не ко мне.

– Да к вам, к вам. Юре уже двадцать шесть, он инвалид, а я его опекаю. Понимаете, когда вчера он не пришел домой ночевать, я не очень беспокоилась. Такое бывало и раньше. Очередной приступ меланхолии, когда он уходит в себя и бродит по улицам, играя под гитару для прохожих. Ночует в парке на лавочке. Он не может без этого, понимаете. Это все, что у него осталось…

Глаза девушки так правдоподобно наполнились слезами, что Клевер неожиданно обнаружил, что смотрит на нее, приоткрыв от умиления рот. Все-таки глаза у нее красивые. Цвет необычный. Хотя где-то он уже видел похожие глаза, причем совсем недавно. Брат-инвалид, надо же. Такая красивая сестра-опекунша. Может, если Клевер сможет чем-то помочь, ему немного обломится…

– А в обед, – продолжала девушка, – Я заскочила в метро. Ну, там он обретался в последнее время. Там мне все и рассказали.

– Постойте, – Клевера вдруг осенило, – Вы хотите сказать, что Чеченец…

– Чеченец, – поджала губки красавица, явно недовольная таким прозвищем. Еще бы – с таким клеймом на теле, душе, кличку хуже не придумаешь. Чтоб, значит, не забывал, где руки-ноги поуродовало, да лицо перекосило…

А что, они похожи: глаза, цвет волос, такая же складка в уголках рта…

– Простите, вас как зовут? – спросил Клевер.

– Лахтина Анастасия Владимировна.

Лахтина… Стало быть, на сей драгоценный сосуд имелся законный владелец. Что ж, не хлебать тебе, Клевер, из этой чаши. Теперь уж точно не обломится…

И пирожок с капустой вовсе ни причем.

А Чеченца придется-таки отпустить. Анастасия Владимировна достала из сумочки какие-то документы и протянула Клеверу. Небось, и справочка соответствующая найдется, так что даже за бродяжничество не задержать. Ну, Бог с ним. Никуда не денется Андрюшин-Чеченец. А пока и без него Клеверу есть чем заняться.

Глава 7

Разрешив столь неожиданный вопрос с Чеченцем и его раскрасавицей-сестрой, Гришка Клевер в очередной раз убедился: жизнь – птица коварная. То хвостом по морде, то клювом в глаз. До конца рабочего дня оставались сотые доли секунды, как его снова вызвал к себе Квасин. Оказалось, что, власть имущее и нетерпеливое начальство жаждало скорейших результатов. А у них – всего лишь портрет якобы убийцы, написанный со слов полуслепого бродяги. Пардон, теперь уже не бродяги.

Вон оно как дела оборачиваются. Вчера бомжом пришел, а завтра, глядишь, адвокатов рой прилетит, кусаться будут. У всех права есть, только у работников милиции таковых не наблюдается.

В кабинете Квасина его уже поджидала орда. Те двое «вышибал по вызову», что ошивались у его двери, сидели явно злые, что пришлось его ждать. Да время такое было, домой собираться давно пора. Они ж ведь люди – у них семьи. А Клевер будто прописан на этой работе.

Вопреки ожиданиям Квасин ни слова не сказал о том, что Клевер так долго мешкал, и ему пришлось самому – чай такие великие труды – принимать у себя гостей.

– Вот, Григорий Анатольевич, помощники тебе.

Он поочередно представил Клеверу Златарева и Тубольцева. Те хмуро кивнули в знак приветствия. Клевер, в свою очередь, напустил на себя важный вид и деловито уселся на любезно пододвинутый ему стул. Но в душе его пробирал смех: петушиные бои, раунд первый. Кто кому зарядит в глаз? Тот, который Златарев, небось, за главного будет – уж больно тяжелый взгляд, да и поза такая, будто сейчас умничать начнет. А не надо здесь умничать, подумал Клевер. Здесь работать надо.

– Вы, Григорий Анатольевич, вечерком с приятелем покойного встречаетесь? Вот все вместе и пойдете. Может, вопросики какие возникнут… Может, заметите что-нибудь интересное. Все ж одна пара глаз хорошо, а три – лучше.

Квасин сказал это, хитро прищурив глаза. Клевер отлично понял своего шефа. Что толку толпою ходить – свидетелей только пугать. Но ничего не попишешь, дела не терпят возражений. Напоследок Квасин попросил Гришку Клевера задержаться на пару минут.

– Я тут вот что подумал. Поезжай-ка ты к родителям покойной жены Добролюбова. Поговори, может, всплывет чего. Баба красивая была. Может, хахаль какой у нее завелся. Понимаешь, о чем я? Да и подружек навести, вопросики задай. Только сделай это один, без сопровождения. У людей и так горе…

Клевер театрально вздохнул и закатил глаза к потолку, но тут же спохватился – начальству тоже нелегко бывает, у него свое начальство, да уж наверняка позубастее, – и резво вскочил на ноги.

– Будет выполнено, товарищ майор.

Когда он вышел из здания милиции, Тубольцев со Златаревым ждали его возле машины, молча покуривая сигареты.

– Транспорт – это хорошо! – потирая руки, воскликнул Клевер и, не спрашивая, юркнул на заднее сидение новенького «Hundai».

В салоне было хорошо, прохладно, пахло апельсиновым освежителем воздуха. Кожаное сидение приятно скрипнуло под весом Клевера. Он вздохнул и вольготно развалился, словно на диване. Поспать бы еще…

Златарев с Тубольцевым все так же молча сели впереди. За рулем был Златарев. Она завел мотор и повернулся к лейтенанту, который, казалось, позабыл, где и зачем он находится.

– Куда ехать, шеф?

Клевер похлопал себя по карманам, затем достал старенький мобильный телефон с черно-белым дисплеем и стал нажимать кнопки в поисках нужной записи.

– Морской переулок, 14. Кафе «Наутилус», третий столик от барной стойки.

Тубольцев хмыкнул. Златарев ничего не сказал, крутанул руль, и машина плавно тронулась с места.

«Бирюки», – подумал про себя Клевер, наслаждаясь комфортной ездой, которая после дребезжания старых трамвайных вагончиков показалась ему легким скольжением по растопленному маслу. Вот бы себе такую прикупить…

Убить бы кого-нибудь, что ли?…

Гришка мысленно одернул себя от подобных мыслей. И так по улицам ходить страшно – за полтинник, что на бутылку не хватает, башку проломят, а тут у офицера милиции крамольные мысли в голове ходят. Глядишь, корень пустят. Что тогда?

Между тем Переулок Морской находился совсем рядом, и совсем скоро Златарев припарковал свой ослепительный «Hundai» в карманчике возле кафе «Наутилус».

– Знаешь, Серега, ты, наверное, посиди в машине, покури. Что мы всей толпой рулить будем.

Тубольцев кивнул головой. Глаза его при этом странно блеснули. Клевер посмотрел на Златарева с облегчением и благодарностью. Он и впрямь на знал, как представлять ему этих двоих. Фактически, им тут не место, и Клевер не имеет права, разве что с разрешения самого свидетеля приводить «помощничков». А вдруг свидетель испугается. Или возражать будет? С одним Златаревым куда легче будет.

Вдвоем они вошли в кафе и потопали к барной стойке. Отсчитав третий столик, они уселись и стали ждать. К ним тут же подскочил резвый официант. Клевер покачал головой, а Златарев заказал два черных кофе. Клевер любил со сливками, но денег у него было мало, а просить было неловко, так что он решил промолчать. Дармовым питьем не брезгуют.

Минуты две спустя к ним подошел субъект довольно колоритной наружности. Невысокий, невероятно худой с длинной, но очень ухоженной бородкой. На нем был добротный кожаный костюм – натуральный, пахнущий настоящей кожей. Небось, кучу бабок за него отвалил – с нехилую зарплату, подумал Клевер. Сам он тоже выделялся среди окружающих – голубая рубашка секонд-хэнд и поношенные черные брюки.

– Дементьев Владислав Борисович, – представился «кожаный» субъект, – Позвольте присесть.

Златарев кивнул, и тот уселся напротив, достал пачку сигарет – дивных таких, Клевер аж голову свернув, пытаясь прочитать название.

– Это американские, – усмехнулся Дементьев, – Настоящие. Мне друг иногда высылает по паре-тройке пачек. У нас таких не найти. Угощайтесь.

Клевер скромно замотал головой, а Златарев взял, да еще и прикурил от вежливо предложенной ему зажигалки в виде дракона. Этот здоровый малый чувствовал себя совершенно свободно, а вот нищему лейтенанту было до ужаса неловко в этом недешевом кафе. Но тут он вспомнил, зачем они сюда пожаловали, и неловкость мигом улетучилась.

Клевер достал удостоверение и ткнул его прямо под нос Дементьеву. Тот небрежно полоснул по нему взглядом, будто ему все равно, но Клевер был более чем уверен, что тот успел рассмотреть все, даже прочитать расплывшиеся буковки на печати.

Златарев сделал вид, будто это его не касается, и Клевер поспешно начал забрасывать Дементьева вопросами, пока тот не сообразил потребовать ксиву Златарева.

– Владислав Борисович, что вы можете рассказать нам об Антоне Добролюбове? Кем он вам доводился?

Дементьев опустил глаза, повертел в руках американскую пачку, потом почесал бороду и, наконец, ответил.

– Другом ему доводился, если можно так сказать.

– Что значит, «если можно так сказать»? – спросил Златарев. – Человек либо друг, либо нет.

– С Антоном все было сложно. Человек он был, так сказать, чересчур увлекающийся. Как перелетная птица. Сегодня там, завтра здесь. Сегодня в гости зовет, завтра забудет, что ты есть…

– Вы давно знакомы? – поинтересовался Клевер.

– С песочницы, – улыбнулся Дементьев, – В одном дворе жили. Вместе играли, дрались. В школе одной учились. Правда, в разных классах. Потом выросли, но связь не теряли. Я, по крайней мере, старался. Антон был очень непростым человеком. Но рядом с ним было интересно. Выгодно, я бы сказал. У него мозги работали – будь здоров. Если дело какое проворачивалось, у него всегда совет спросить можно было. Антон никогда не ошибался. Чуйка у него была – выгорит, али прогорит дело.

Иногда идеи подкидывал дельные. Я пару раз пытался его в бизнес вовлечь, денег доставал, но Антона гроши не интересовали. Он крупную рыбку искал. И нашел… дурак.

– Почему дурак? – удивился Златарев, – Неплохо устроился. Фирма солидная. Дочка шефа уже свадебное платье подбирала…

– Дочка? – усмехнулся Дементьев – Кикимора эта? Нет, я не говорю, что она страшная. Серенькая такая, хоть и вылизанная до блеска. Не то, что Танька, царство ей небесное.

Клевер почувствовал, как сердце внутри него застучало гулко-гулко. Вот она ниточка, проклевывается.

– Таньку он любил. Правда, недолго. Как и Тамарку, свою первую жену. Хотя нет, Тамарку он любил долго. Даже после развода к ней бегал.

– Постойте, что за Тамара? – спросил Клевер, – Поподробнее, пожалуйста.

– Тамара – такая высокая, черноволосая, наполовину армянка. Красивая, если не брать во внимание огромный нос горбинкой. Но характер… К тому же с ребенком. Антон ее чуть ли не на руках носил, а потом загулял. Тамара закатила скандал, ушла. Антон, правда, недолго страдал. С Танькой познакомился. Долго за ней ухаживал, старался. Он ведь любил, когда за бабой побегать надо. Женился, хотя я предупреждал, что Татьяна ему не пара.

– Почему?

– Ранимая слишком. Антону железная баба нужна, или вообще никакая.

– Ну, у его несостоявшейся невесты железа хоть отбавляй, – пробормотал Златарев, глядя куда-то в сторону бара.

– У Марины, что ли? – усмехнулся Дементьев, – Да мышь она. Приспособленка. Антону в глаза «сю-сю-сю, да, любимый», а сама от злости аж давится. Антон ее не любил. И жениться особо не хотел. Отгорело уже. Как Танька померла, он к Тамаре опять бегать начал. Не знаю, что у них там, может, не любовь, а корысть одна.

– В чем корысть? – не понял Клевер.

– Мы с ним в последнее время казино полюбили. Я подсадил, – похвастался Дементьев, – Мы как раз в казино были тем вечером, ну, когда Антошку убили.

Клевер вдруг засуетился и заерзал на стуле. Интересная картинка выходит. Вроде, не здесь щупали, так оно само вылезло. Никто ведь не знал, где убитый провел вечер, а этот дурак сам рассказывает. Придется его в участок да показания официально брать. С протоколом.

Но Владислав Дементьев не был дураком. Он любил поболтать, но четко соображал, что и кому говорит. Вот и подкопайся потом к нему – фигу получишь.

– Антон первым ушел, – сказал он и улыбнулся, довольно неприятно, – Я еще с час в казино сидел, все отыграться хотел. Да и девочка там симпатичная крутилась. Мы вместе домой ушли. Если надо – подтвердит. И крупье меня наверняка запомнил. Мы часто там бывали. Проигрывали много. Особенно Антон. Я-то меру знаю, а у него азарт, аж глаза горят. Он после проигрышей на автоматах играть ходил. Сразу за углом, на Центральном бульваре. Там выигрывал.

– На автоматах? – не поверил Клевер, – Это ж разводняк не хуже казино будет.

– У него там Тамарка администратором работает, – хитро подмигнул Дементьев, – Я ж говорю: если не любовь, так корысть. Он с ней потом делился…

Это, пожалуй, была вся полезная информация, полученная от Владислава Дементьева. Но и ее с лихвой хватило, чтоб получить ниточку, которая, возможно, приведет к клубочку. Ну а распутывать… Распутывать-таки придется.