Текст книги "Все, что смог (СИ)"

Автор книги: Елена Ляпота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 5

Марина Мельник переживала в эти дни не лучший период в своей жизни. Скука. Одиночество. Меланхолия. Сожаление о проявленной слабости и острое ощущение потери. Но мысли ее занимал вовсе не Антон. После похорон Марина железно закрыла для себя эту страницу своей жизни.

С Антоном она не была так счастлива, как со Златаревым. И любил он ее не так. Если, конечно, вообще любил. Узнавая подробности его жизни, Марина стала глубоко в этом сомневаться.

Марина Златарева…

Хреново звучит. Добролюбова, впрочем, не лучше.

Мельник – это была ее родная фамилия. Та, что ближе к телу. Надо будет настоять, чтоб после свадьбы она оставалась Мельник.

Интересно, Златарев не будет возражать? Хотя он пока еще не знает, что женится.

Но Марина отлично знала, что весь его холод и безразличие от отчаяния и обиды. Она бросила его. Она и приласкает.

Отец вряд ли успеет наставить им палок в колеса. Уж очень он занят в последнее время решением собственных проблем, на которые Марине, положа руку на сердце, было искренне наплевать. Женское дело – заботиться о внешности и порядке в доме. А бизнес, деньги – пускай с этим мужики играют. У них в этом собственный интерес.

Марина долго настраивала себя на разговор с Алексеем. Разыгрывала в уме сцены примирения, объятия, поцелуи, обед при свечах. И это должно произойти сегодня. Иначе она с ума сойдет от одиночества и неопределенности.

А вдруг Златарев не захочет ее простить?

Глупости все это. То, что было между ними, забыть нельзя. Даже сейчас Марину пробирает сладкая дрожь от воспоминаний того, как они бывали близки. И как ей в голову могла прийти мысль поменять Алешу на Добролюбова?

Отцовская блажь…

Да и красавчиком был Антон. Все бабы сохли. Но правду говорят: с лица воду не пить.

Но полно вспоминать о Добролюбове. Впереди маячит новая, счастливая жизнь.

Марина Златарева…

Если он будет настаивать, она, пожалуй, согласится.

Марина с самого утра занималась тем, что приводила себя в порядок. Ванна с ароматическими маслами. Массаж. Парикмахер – пришлось вызвать на дом, потому что дражайший папочка боится отпускать ее одну, без поводка, а поводок держать некому. Все носятся, что угорелые, выискивая тайных врагов. У входной двери поставили молодого бычка с довольно глупыми глазенками. Марина улыбнулась ему, но ответом ей было каменное лицо.

Статуя в дозоре. Марина прыснула от собственной шутки и подошла к шифоньеру.

Совершенно нечего одеть. Ни к одной шмотке не лежит душа. Да и белье Златарев любит пышное, кружевное. Или Добролюбов любил?

Марина уже давно запуталась, что кому нравилось. Проще всего было купить новое, да и не мучиться. Только как выйти в магазин, если этот бычок не пускает ее никуда.

Марина посмотрела в окно. Ха, не тут-то было. Забор вокруг дома высокий, без лестницы не перелезешь, а сторожу ее прекрасно виден весь двор. Да и карабкаться по лестнице на каблуках как-то не прельщало. Придется искать другой выход.

Марина спустилась вниз и целенаправленно пошла к выходу. Охранник перегородил ей путь.

– Отвали, урод. Я спешу.

Охранник по-прежнему стоял, как скала.

– Ну очень надо, понимаешь? Я папе пожалуюсь… Он тебя уволит.

Разговаривать с ним было все равно, что общаться с деревом. Буратино – вот он кто. Глупый Буратино.

Марина еще немного потопталась на одном месте, как вдруг в голове ее созрела идея.

– Слышь, браток, мамы дома нет. Дом можно взять под сигнализацию, а ты поедешь со мной. Хорошо?

Решение проблемы казалось ей весьма логическим, однако охранник упрямо хранил молчание. Может, он впридачу к тупости еще и немой?

– Триста баксов за то, что два часа побудешь моей тенью вне этого дома!

Неизвестно насчет тени, а слова «триста баксов» произвели волшебный эффект. Правда, оборзевший охранник потребовал деньги авансом. Но Марине совершенно не хотелось тратить время и силы на препирательства, поэтому она молча достала три магические купюры, мгновенно исчезнувшие в проворной руке охранника.

Они сели вдвоем в машину и поехали по магазинам.

Довольно быстро Марине надоело краснеть за его неотесанный вид перед хихикающими продавщицами бутиков, и она отправила его в машину. Пусть знает свое место, дикарь.

Пройдясь по ряду бутиков, она так ничего и не выбрала, зато решила пройтись, полюбоваться витринами и обдумать – в который раз все обдумать. Решить, как и что сказать. Внезапно кто-то пронесся мимо, грубо толкнув ее в сторону. Марина едва не упала. Она уже приготовилась выкрикнуть вслед нечто крепкое и вполне заслуженное, как вдруг ее схватили за руки и резко потянули куда-то вправо. Девушка и крикнуть не успела, как очутилась на заднем сидении незнакомого автомобиля с закрученными за спиной руками и зажатым чей-то потной ладонью ртом.

Марина начала брыкаться, за что получила прямо в глаз. Хорошо получила. Наверняка синяк останется. Значит, эти парни не шутят.

Марина притихла и попыталась осмотреться по сторонам. Но похититель крепко удерживал ее голову в одном положении, не давая пошевелиться. Внезапно захотелось в туалет. Сначала по-маленькому. Но по мере того, как волна страха окатила ее целиком – с ног до головы, Марина почувствовала, как в кишечнике разворачивается вторая мировая война.

Ехали они довольно долго. Марина терпела из последних сил, жалобно поскуливая. Но на нее никто не обращал внимания. Наконец, они приехали, вышли из машины, и девушка смогла рассмотреть, куда ее привезли.

Странное место. Весьма напоминало свиноферму – широкий двор, посыпанный мелким щебнем, посредине – длинное одноэтажное здание с большим количеством окон, таких грязных, будто их не мыли с начала постройки.

В воздухе стояла непонятная вонь. Пахло старым прелым сеном, навозом и еще какой-то гниющей гадостью. Марине, привыкшей к домашнему уюту и ароматам «Шанель», трудно было определить характер запахов.

В глубине души она все еще надеялась, что перегрелась на солнце, упала в обморок и теперь ей снится жуткий кошмар. Но кошмар этот довольно быстро стал явью, когда мужики – те, что привезли ее – потащили девушку внутрь ужасного здания и бросили прямо на пол, застланный соломой вперемешку с куриным пометом.

Затем они стали бить ее ногами по всему телу – по лицу, животу, ногам. Били не очень сильно – очевидно, боялись забить до смерти. Но больно.

Марина начала кричать, но в ответ ей только рассмеялись. Тогда она завизжала как можно противнее, чтобы только остановить этот леденящий душу смех, и получила ногой в зубы. От подошвы ботинок избивающего ее мужика исходил такой смрад, что Марину стошнило. Она не смогла удержаться, и ее вырвало на пол. Рвотная масса противно стекала по подбородку. Мужики брезгливо поморщились.

– Вот свинья, а?

Тут и кишечник не выдержал – сыграл со своей хозяйкой злую шутку. Марина почувствовала запах и неудобство в мокрых джинсах и громко зарыдала.

Глава 6

На улице уже стемнело, когда Златарев наконец-то попал домой. Прямо с порога в нос ему ударил аппетитный запах домашних щей. Он сто лет не слышал этого запаха.

Было еще кое-что новое. Полы оказались вымыты – грязь больше не скрипела под подошвами тапочек. Кровать почему-то заправлена. Одежда аккуратно сложена на стуле, а не валяется, где пришлось.

Короче, видно, что в квартире побывала женщина.

Златарев совсем забыл, что Аня опять осталась у него ночевать. И повод у нее нашелся: покрасила оконные рамы. Краской воняет.

Сегодня утром Златарев специально посмотрел на ее окна. Пластиковые. Какая, к лешему, краска! Наглая баба. Прокладывает потихоньку дорожку к Златареву. Еще бы – у него и квартира, и машина, и деньги какие-никакие водятся.

А у Ани даже прописка временная. Чем не вариант?

Только Златарев не собирался быть ничьим вариантом. У него и так забот хватает.

Как бы дать ей это понять? Помягче, а то еще чего сдурит девка. Мало что у нее, ведьмы деревенской, в голове творится?

Златарев скинул пропахшую потом одежду, запихнул в стиральную машину-автомат, и в одних трусах пошел на кухню.

Очевидно, у Ани сегодня выходной, иначе когда она успела все это – убрать, приготовить? На плите стояла кастрюля щей, уже холодных. В сковородке котлеты. В котелке вареная картошка с луком. У Златарева потекли слюнки. Он схватил ложку и начал хлебать прямо из кастрюли. Как свинья, ей-Богу.

Нет, пора все-таки ее спроваживать куда подальше. Пока не привык.

Златареву вдруг стало совестно. Он стоит тут и жрет в одиночестве, что варвар. А Аня – неизвестно, что у нее сегодня на ужин. Денег-то у нее мало, он заметил. Может, наготовила ему, а сама сидит голодная. Дуется, что его долго нет.

Златарев бросил ложку в раковину и потопал за телефоном.

– Привет, – голос ее звучал довольно бодро, даже весело.

– Что делаешь?

– Да так, ничего особенного. Двери крашу.

– Так уже ночь.

– А я завтра допоздна работаю. Некогда будет.

– Ужинать будешь? Мне одному не хочется…

Дурак он! Дурак! Разве так спроваживают? Златарев провел рукой по подбородку. Трехдневная щетина колола пальцы. Но бриться он не стал. Нечего с ней миндальничать. Пусть не раскатывает губу – поест и марш в свою квартиру. Так Златарев думал, но не значит, что в это верил.

Среди ночи его разбудил звонок мобильного.

– Тубольцев! – прохрипел Златарев спросонья, – Ты очумел совсем? Какого хрена?!

– Пора вставать, Леха. Петушок пропел. Мельник то есть. Марина пропала.

– Как пропала? – Златарев аж подскочил на кровати, задев спящую Аню локтем.

– Вот так и пропала. Уехала куда-то с Ильей. Никого не предупредила. Мать не беспокоилась, потому что Ильи тоже не было. А он, оказывается, засранец, ее потерял, потом колесил по городу, искал. Думал, сбежала от него. Но домой Марина не вернулась… Мобильник выключен… Выводы напрашиваются сами.

– Я сейчас буду.

Спустя полчаса Златарев уже был возле дома Мельника. Летел, как молния, благо дороги были пустыми. Тубольцев приехал раньше и выглядел бодреньким как огурчик. Вот что значит ложиться спать вовремя и в одиночку.

Но времени разглагольствовать не было. Златарев посмотрел на Мельника и будто увидел впервые. Тот побледнел и усох буквально на глазах. А глаза… Глаза Мельника вполне можно было фотографировать и печатать на обложках фильмов ужасов.

И это был вполне обоснованный страх.

Златарев с Тубольцевым переглянулись – недаром у них сложилась довольно неплохая команда – и стали напирать, не стесняясь. Некуда было отступать.

– Вы понимаете, Андрей Евгеньевич, что сейчас именно тот момент, когда вы должны все нам рассказать. Все, без утайки. – строго сказал Златарев.

Тубольцев большей частью предпочитал молчать, однако взгляд его, казалось, пробирал насквозь. Мельник нервно сглотнул, но попытался настоять на своем.

– Мне нечего рассказывать.

– Как вы не понимаете, что в этот самый момент забиваете в гроб единственной дочери здоровенный гвоздь! Мы давно уже поняли, что вам есть, что скрывать. И эта тайна, которую вы столь бережно храните, уже срикошетила сначала по вашему бизнесу, теперь под прицелом Марина. А она дороже, чем все ваши деньги вместе взятые.

– Или вы думаете, что этот кто-то, кто вам мстит, на этом остановится? – задал вопрос Тубольцев.

– Мы подождем, пока потребуют выкуп, – упрямился Мельник.

– А если ее начнут выдавать по кускам? Мы ведь свои, Андрей Евгеньевич. Мы не побежим в милицию. Чего вы боитесь?

Чего боялся Мельник? Возможно, он боялся признать свое поражение. Возможно, надеялся, что еще не все потеряно, и он каким-то чудом выкрутится без особых потерь.

Хотя куда там! Потери и так велики. Столь велики, что и не сосчитать.

И все же Мельник не хотел, чтобы о его аферах с Добролюбовым кто-то знал. Он очень не любил оставлять в чужих руках козыри.

– Подскажите хоть что-нибудь? Андрей Евгеньевич! Это же ваша дочь!

– Ахматов Борис Аркадьевич, – произнес Мельник глухим безжизненным голосом, – У него сеть заправок «Омега».

– Так, – многозначительно сказал Златарев. Он уже почти начал догадываться.

Они поставляли бензин для нескольких заправок «Омега». Если его не подводит память, месяца три назад какой-то рабочий, обозленный несправедливым, по его мнению, увольнением, поджег эти заправки. «Омега» потерпела убытки.

Но при чем здесь они? Их дело было только поставить бензин, а не охранять чужие заправки от мстительных пироманов. Или горе-поджигатель здесь вовсе не причем?

Может оттого у Мельника такой бледный вид, что рыльце не просто в пушку, а присыпано перьями. Словно снежный ком несется в пропасть и остальных под себя подминает.

Глава 7

Борис Аркадьевич не заставил ждать себя долго. Всласть наигравшись в тени, он плавно выплыл из-за кулис прямо под лучи прожекторов. Ахматов заявился к Мельнику в офис. На следующий же день после похищения Марины.

Он вел себя совершенно открыто. Бояться ему было нечего. С его стороны все шито-крыто. Месть – блюдо хорошей выдержки – он готовил тщательно, не спеша.

К Мельнику он пришел не один. С бригадой адвокатов в хвосте. Но все они остались топтаться в приемной до поры до времени. Пока Ахматов не очистит душу, выплеснув в лицо Мельнику, какая он тупая мразь.

– Ну здравствуйте, Андрей Евгеньевич, – сказал он, усаживаясь в кресло, – Вот и свиделись мы в который раз.

Мельник, осунувшийся и не смыкавший глаз всю ночь, выглядел более чем жалко. Он трусливо втянул голову в плечи и приготовился…

К чему? Что его бить будут, как в яслях? Бизнес – не ясли. Там если рубают, то с кровью и костью, не жалея никого и ничего.

– А что это вы молчите? – поинтересовался Ахматов – Неужели не рады меня видеть? Я, признаюсь, очень рад. Давно мечтал поговорить с вами. Поделиться впечатлениями. О вас. Не хотите ли и вы мне что-нибудь рассказать? Например о том, как вы с Добролюбовым придумали оставить меня в дураках, привезя на заправки якобы настоящий бензин, а потом взорвать их к черту, чтобы замести следы… О том, как продали мой бензин и смеялись, подсчитывая денежки? А развести жену покойного владельца отелей, которые вы купили на мои же деньги? Купили за бесценок, потому что женщина в трауре и не слишком понимала, как правильно поступить в ситуации, когда подосланная вами же повариха устроила сеанс массового отравления… Молодцы, чего уж там! Правда, и мы не пальцем деланные…

– Что вы хотите? – дрожащим голосом спросил Мельник.

– Сущий пустяк. Всего лишь возмещение моего ущерба. С компенсацией, так сказать, морального вреда.

– Мне кажется, ты и так неплохо повеселился, отплясывая на моих костях.

– Да что вы, Андрей Евгеньевич. Я еще даже не начинал. Вы пока что еще здравствуете. Только выглядите неважно. Бессонная была ночь? – ехидно поинтересовался Ахматов.

– Да, жив пока еще. А Добролюбову, значит, не повезло. Что с него взять, только жизнь, верно?

– Верно, – согласился Ахматов, – Только Добролюбова мне не шей. Не моими руками сделан. Хотя хотелось, очень хотелось. А кто-то возьми, да и лиши меня удовольствия…

– Врешь…

– Докажи, – улыбнулся Ахматов, – Но не о Добролюбове сейчас речь. Хотя… пусть будет земля ему камнем.

Ахматов противно так засмеялся, напомнив Мельнику глупого павиана. Сходство определенно было. Особенно в глазах: маленьких, круглых, злых. Ахматов пришел сюда позлорадствовать и полностью наслаждался этой процедурой.

– Я повторяю: что ты от меня хочешь? – Мельник собрался с силами и посмотрел на Ахматова твердым немигающим взглядом, в котором читалось презрение: все-таки он первый его обошел.

Ахматов заметил это его выражение, но никак не отреагировал. Ярость свою он испил уже давно. Наигрался всласть, и кровь уже поостыла. Нынче им двигал банальный расчет. За этим он и пришел – обчистить Мельника, что драную липку.

– Что я от тебя хочу… А что с тебя взять? – он ехидно улыбнулся и положил перед Мельником какую-то бумажку. – Вот что я хочу.

– Что? – вскричал Мельник и даже вскочил со стула.

На бумажке были написаны цифры. Обычные цифры – с ноликами. Баснословная сумма. Такой у Мельника отродясь не было.

– Здесь все учтено: на сколько ты меня нагрел, затраты на восстановление заправок, расходы, которые я понес, разрабатывая под тобой почву…

– Где я возьму такие деньги?

– Ну, я всегда полагал, что неплохо бы иметь собственный парк бензовозов, а не связываться со сторонними организациями. Между прочим, связи у тебя неплохие. При должном подходе можно хорошо развернуться, если не играть с огнем.

Ахматов громко расхохотался, полагая, очевидно, что выдал остроумный перл.

– Ты хочешь мою фирму?

– Не только, мой уважаемый Андрей Евгеньевич. Твоя контора стоит меньше, чем написанная сумма. Так что придется вам поделиться со мною денежками – теми самыми, что хранятся в Швейцарии на особых счетах. Да-да, не делайте такое страшное лицо. Я все про вас знаю. Три месяца добросовестно копал.

Мельник почувствовал, что сейчас задохнется, если не запустит в него чем-нибудь. Пресс-папье, например. Этой французской сувенирной дрянью.

– Да не переживай ты так, Мельник, – сочувственно сказал ему Ахматов, – Тебе я тоже кое-что оставлю. Все не возьму. И отель в Крыму, так уж и быть – не трону. Будешь отплясывать на пепелище с молодой зазнобой, если на таковую средства найдутся. А тот, что в Сочи, я забираю себе – типа бонуса за хорошую работу. Так и порешим.

– А не пойти бы тебе куда подальше? – взревел Мельник. Глаза его вдруг сделались красными, как у быка в самом разгаре корриды.

Но матадор оказался сильнее. У него был меч, острее которого была разве что бритва, которой Мельник мог полоснуть себя по горлу, не в силах вынести столь бесславного поражения.

– Подальше пойдешь ты! – зло ответил Ахматов. Разговор начал его утомлять. Мельник выглядел ужасно жалким, словно мышь, трепыхающая лапками на последнем издыхании. Ахматов – хитрый и скверный котяра – уже потерял к нему интерес.

– А если будешь сопротивляться, вспомни, кто у меня сейчас находится. Думаю, это хороший повод, чтобы соображать быстрее. А коли судьба дочери для тебя не важна – подумай о себе. О том, что налоговая полиция возбудила против тебя уголовное дело. Мой зять, между прочим, заместитель начальника налоговой полиции. Так что перекупить никого не удастся, из воды сухим не выйти. И связей у меня хоть отбавляй. В один прекрасный день проснешься, а твое хозяйство у тебя вокруг шеи намотано. Так что шутить да в игры со мной играть не смей.

– Хорошо, я согласен. Когда Марину отпустишь?

– Как оформим все документы – так сразу. И советую не тянуть. Ребята на меня работают шустрые, жизнью обозленные. В некоторых делах, ты понимаешь, я им не указ.

– В каких делах? – не понял Мельник.

– Да в том, что девка у тебя хорошенькая. Могут не устоять разок. Но это уж от тебя зависит. Будешь ли ты паинькой, али нет.

Мельник на всю жизнь запомнит этот день. День, в который он подписался под собственным приговором. Через полчаса его кабинет оккупировали юристы, совали ему какие-то бумажки. Мельник все подписывал, будто на автомате.

А поздним вечером, уже дома, он подошел к зеркалу в ванной и замер, тупо рассматривая собственное отражение. В пальцах его блеснуло лезвие – острое и тонкое, как перышко. Всего одно быстрое движение вдоль горла, и все проблемы Мельника останутся уже в другой жизни. Но стоит ли умирать, если он еще относительно молодой. Почти нищий, но ведь сумел же он подняться когда-то! С женой наверняка случится сердечный приступ, когда та найдет его на полу в ванной, истекшего кровью мертвеца.

Да и хрен с ней, с этой женой. Вот только дочку тогда они могут не отпустить. Позабавятся и чего доброго порежут на части. От Ахматова этого вполне можно было ожидать. Уж больно мерзкая и прожженная у него физиономия.

Нет, еще раз подумал Мельник, пожалуй, умирать не стоит.

Глава 8

Тем временем Златарев с Тубольцевым и еще несколько надежных ребят караулили офис и дом Бориса Ахматова. Может, появятся какие-то подозрительные лица, проследив за которыми, они выйдут на похитителей Марины или даже найдут ее саму.

Рассчитывать на переговоры о выкупе было нельзя. Слишком уж высока была смертность похищенных в подобных ситуациях. Златарев заметно нервничал по этому поводу.

Когда-то ведь он ее любил. И боль до сих пор не прошла: ржавым осколком осталась в сердце и зудит до сих пор.

Жаль только, что времени не было побольше разузнать об Ахматове. Если б можно было привлечь органы с их базой данных, дела складывались бы намного быстрее. Но Мельник скорее удавится, чем позволит себе разоблачить перед «мусорами» свои темные делишки.

На входе дежурили два солидных охранника с рациями. Конечно, если бы пришлось штурмовать, Тубольцев не сомневался, что сумеет их положить. Но штурмом здесь вряд ли поможешь. Приходилось играть в разведчиков.

Вокруг офиса стояла уйма машин. Отследить каждую было невозможно. Значит, требовалось вычислить, какая из них принадлежит Ахматову. Вариантов было два: методом тыка или методом кропотливого отбора – пробивая номера через знакомых в ГИБДД. Но это был пустой и ненужный труд. Время было дорого.

Если бы они хотя бы имели представление, как выглядит Ахматов. Златарев ни разу не встречался с ним лично – только с его заместителем. Тубольцев начал рыться в бардачке – на этот раз они сидели в его машине. Там было много всякого хлама, и Тубольцев раздраженно сопел, пока наконец не воскликнул:

– Ребята, есть идея.

– Что за идея? – поинтересовался Златарев.

– Видите, вон девчонки болтаются, курят? Они из офиса вышли, я заметил. Да и время обеденное…

– Ну и что?

– Я сейчас, – выпалил Тубольцев и выскочил из машины.

Златарев наблюдал, как тот подошел в девушкам, скорее всего, нацепив самую лучезарную из своих улыбок – он это может, гад, – и стал что-то рассказывать. Потом они вдруг наклонились над какой-то вещью в руках Тубольцева и рассматривали ее довольно долго. Потом еще некоторое время стояли, чесали языками, хихикали, – очевидно пытались произвести впечатление на Тубольцева. И он тоже старался: скалился на все тридцать два своих пока еще не выбитых зуба.

Потом одна из кумушек глянула на часы, обе всполошились и убежали в офис. Но Златарев успел заметить, как они обменялись номерами мобильных телефонов.

– Ну и что тебе там рассказали, Ромео? – ехидно спросил Златарев, когда Тубольцев вернулся в машину.

– Массу полезных вещей. Во-первых, Ахматов – человек принципиальный и злой. Во-вторых, он терпеть не может, когда в рабочее время занимаются посторонней ерундой. А в-третьих, Ахматов сейчас в офисе. Но скоро собирается уезжать.

– Ты так просто подошел и попросил: «Расскажите мне о вашем хозяине»?

– Да нет, я предложил им посмотреть каталог «Орифлейм».

– А что это за ерунда?

– Ну ты даешь, – улыбнулся Тубольцев, – этой фигней страдают все бабы. Сеструха моя каталог подкинула. На, говорит, Серега, может подарок какой любимой выберешь. Я ей сказал, что нет у меня никого, забери эту дрянь, но Анжелка все равно запихнула в бардачок. На всякий случай. Вот и пригодилось.

– Для чего? – не понял Златарев.

– Я представился распространителем косметики «Орифлейм», сунул им каталог, а дальше они сами разобрались. а я напросился зайти в офис, рассказать об этом дерьме. Помнишь, к девчонкам из бухгалтерии постоянно кто-то бегает, наваливает купить?

– Так это бабы бегают. А ты – мужик.

– Не скажи. К нам как-то паренек заходил, духи предлагал, витамины какие-то. Так что мужик прокатит. Тем паче бабу они бы сразу послали. А мне обещали позвонить, когда директор уедет, и мимо охранника провести.

– Во даешь, кобелина! – восхищенно воскликнул Златарев, – Я бы так не смог.

– А слабо за кобелину в нос получить?

– Не надо. Он у меня маленький, промахнешься еще.

Тубольцев, еле сдерживая улыбку, замахнулся, чтобы стукнуть Златарева шутки ради, но тот вдруг перехватил его руку и настороженно зашептал:

– Смотри, какой-то франт выходит. Важный такой. И качки с ним. Может, Ахматов?

– Тачку запомни.

Серебристо-серый «БМВ» приветливо мигнул шикарными фарами. Дверцы раскрылись, и фраер нырнул на заднее сидение. Качки направились к стоявшей сзади потрепанной черной «Тойоте».

– Точно, важная шишка.

Тут из офиса выбежало еще несколько человек. Все какие-то мелкие, суетящиеся, как муравьи. Они устроились в белом «Ниссане». После этого «БМВ» деловито развернулся и поехал прямо по улице. Небольшая делегация двинулась вслед за ним.

В этот же момент завибрировал мобильный Тубольцева, поставленный на виброзвонок. На экране крупными буквами было написано «ЖЕНЯ».

– Поклонницы синдиката «Тубольцев-Орифлейм»? – поддел его Златарев.

– Поехали, – отмахнулся Тубольцев.

– А как же девушки? Вдруг что еще узнавать придется?

– Тогда ты пойдешь, – сверкнул глазами Тубольцев.

«БМВ» Ахматова направлялось к офису Мельника. Тубольцев и Златарев прождали его битых два часа. После этого Ахматов отправился обратно к себе в офис, потом домой, и больше в этот день никуда не уезжал. К нему приезжали: шикарный лимонного цвета «Порше» привез двух длинноногих девиц в немыслимо коротких юбках. Потом еще какой-то «Джип». Златарев послал ребят следовать за ним, но они очень быстро позвонили и сообщили, что «Джип» поставлен в гараж, а пассажиры отправились в кабак.

«Порше» простоял у дома Ахматова до утра. Затем он уехал, причем одна девица осталась в доме. Сам Ахматов не выезжал никуда до полудня.

Все это время Тубольцев и Златарев наблюдали за домом, поочередно сменяя друг друга. Все это выглядело тоскливо до слез. Позвонили ребята, следившие за «Джипом» и за офисом Ахматова. Сообщили, что у офиса никаких подозрительных машин нет, а «Джип» отправился на мойку.

Такая канитель длилась целый день. Мужики устали и огрызались друг на дружку. Всем хотелось домой: по-человечески поесть и поспать. Тело размять, затекшее от длительного сидения в машине. Стало казаться, что вся эта петрушка затеяна зря, и результатов никаких не даст. Но ближе к десяти вечера у дома Ахматова появилась новая, довольно странная машина.

Странным было то, что это была обычная белая «копейка», каких по городу ездит тьма-тьмущая. Обычная, абсолютно не выделяющаяся среди других машин. Такие драндулеты привыкли не замечать, словно они были невидимками. Другое дело «Джип» или «Порше».

На фоне остальных машин, которые горе-разведчики наблюдали у дома Ахматова, «копейка» выглядела подозрительно. Златарев связался по телефону с ребятами, «пасшими» «Джип», и велел держаться неподалеку.

– Что такое? – поинтересовался Тубольцев, глядя, как вытянулось лицо у Златарева – будто у гончей, вынюхивающей добычу.

– Интуиция подсказывает, что эта «копейка» может оказаться бойкой.

– Думаешь?

– Догадываюсь. Иных вариантов все равно нет.

Из дома Ахматова вышли двое мужиков – тоже вполне обычных. Обоим – слегка под сорок. Может, это работники заправки? Но почему тогда у Ахматова дома? Слишком важная птица для столь серых гусей.

«Как бы гуси не оказались волками», – подумал Златарев.

Они поехали вслед за «копейкой» на приличном расстоянии, чтоб не вызывать подозрений. Ехать пришлось довольно долго. Машина вскоре свернула за город, направившись к небольшой деревеньке, и остановилась возле длинного одноэтажного строения, обнесенного высоким забором.

Тубольцев и Златарев оставили машину в кустах и пешком подошли к забору.

– Воняет дерьмом. Наверное, свиноферма, – прошептал Тубольцев.

– А может хранилище для навоза, – возразил Златарев, – Я что-то не слышу никаких животных звуков.

– По-твоему, свиньи не спят? Не могут животные целые сутки хрюкать.

– Да какая разница. Что-то мы не туда поперлись.

– Тихо, – перебил его Тубольцев, – Слышишь?

Где-то далеко за забором, должно быть, в самом здании, кто-то приглушенно кричал. Женщина или ребенок. Кричали, как от испуга. Оттуда же доносились отголоски грубого смеха.

Златарев напрягся, будто боксер перед выходом на ринг, и принял угрожающую позу. Кулаки его были сжаты, на скулах играли желваки.

– Если это она – убью уродов.

– Погоди, – осадил его Тубольцев, – Давай сначала попадем внутрь.

Они осмотрели забор. Перемахнуть через него было несложно. Правда, за забором наверняка бегали собаки без привязи: то здесь, то там они слышали их звонкий лай.

– Что делать будем? – Тубольцев выдал свою коронную фразу, за что получил от Златарева шлепок по затылку.

– Идея есть. Пусть ребята подъедут поближе, к самим воротам. Мы влезем на забор и откроем ворота настежь. Когда собаки выбегут, мы их прикроем. А ребята пусть уведут собак подальше.

– Круто ты придумал. А завтра утром детишки будут идти в школу, и их задницы подлатают здоровые голодные псы.

– Есть другие идеи?

– Выманить и пристрелить к чертовой бабушке.

– Очень гуманно. Особенно, если окажется, что хозяева вовсе не при чем.

– Эти бандитские морды? Ты видел, как тот зыркнул по сторонам, закрывая ворота? Мне даже не по себе стало.

– Тубольцев, ты хронический параноик… Жениться тебе пора.

– А причем здесь жениться? – возмутился Тубольцев и покраснел.

– При том. Бабы к тебе липнут. Гляди, испортят человека такого.

– Да пошел ты!

Но Тубольцев не против был жениться. Просто сейчас не время было даже думать об этом. Но все-таки Златарев молодец. Сумел разрядить обстановку. Теперь и думается легче: мысли сами лезут в голову.

– А что, если мы заедем во двор прямо на машине. Подъедем к двери, заскочим внутрь. А если собаки сунутся, у меня под сидением бита лежит.

– Ворота что ль сами откроются? – усмехнулся Златарев.

– Ладно тебе. я залезу и открою. Будешь заезжать, откроешь дверь: я запрыгну.

– Задницу не жалко? – с иронией спросил Златарев.

– Она у меня все равно тощая, – съязвил Тубольцев.

Друзья переглянулись. Дело пахло нешуточным риском. Но иных зацепок у них не предвиделось.

Они стукнулись кулаками – сейчас так модно было в молодежных фильмах, – и разошлись каждый по своим сторонам. Тубольцев полез на забор, Златарев со всех ног побежал к машине.

О хозяевах фермы никто и не подумал. А между тем один из тех двоих мужиков вышел из дома во двор отлить и вдохнуть глоток свежего воздуха. Внутри было полно навоза, который жутко вонял.

Едва он справил нужду и потянулся, как увидел, что собаки с лаем бросились к воротам, на которых в немыслимой позе болтался незнакомый мужик. Не успел он опомниться от неожиданности, как ворота с шумом распахнулись, и во двор заехала темно-синяя «Калина». Мужик, что висел на воротах, стремительно спрыгнул вниз и забрался в машину через распахнутые дверцы.

Не долго думая, Николай, так звали хозяина фермы, вытащил из-за пояса самый настоящий пистолет и выстрелил в водителя. Златарев сумел увернуться, но по лобовому стеклу поползли трещины. Он круто развернул машину боком к Николаю и пригнулся.

Тубольцев вылез через дверь на улицу с битой в руках и едва успел заехать ею по морде собаки, уже готовой вцепиться зубами в его плечо. Животное с жалобным визгом отскочило прочь.