Текст книги "Не бойся перемен (СИ)"

Автор книги: Елена Сарафанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

 – Тогда применяем партизанскую тактику, – вставила я.

 Люся замолкла, с недоумением уставившись на меня, зато Сергей вдруг улыбнулся и спросил:

 – Что за тактика?

 – Ты, шеф, ведешь себя с пани Збышевской, как послушный покорный мальчик. И вовсю морочишь ей голову, показывая, что испуган грозной проверяющей. А мы с Люсей, тем временем, приготовим почву для ответного удара.

 – Да? И что это будет?

 – Значит так, производственные вопросы и дела офиса – ваша головная боль. Я бы только посоветовала обратить внимание на междугородние переговоры Нестеренко. Если все это тянется давно, возможно он как-то контактировал с Агатой. А, зная его жадность, о которой всем известно, могу спорить, на что хочешь, что Нестеренко звонил в Варшаву прямо из офиса, так сказать, ради экономии личных средств.

 – Думаешь, он настолько глуп? – Сергей недоверчиво покачал головой, но потом глаза его блеснули, и он кивнул. – Хорошо, спорим. На что?

 Я растерялась. Войтюк использовал мои слова, чтобы поймать меня же в ловушку. Эх, нет у людей благородства. Но отступать я не собиралась, поэтому ответила:

 – Если моя версия подтвердится, шеф, мы с Люсей проводим день в салоне красоты за счет фирмы.

 – Согласен, – сказал Войтюк. – Но если это не так, ты идешь со мной на прием в честь дня Независимости. Мне нужна дама, – пояснил он, видя мое недоумение. – Если я приду туда один, это все равно, что вывесить на груди табличку «Интересный мужчина рассмотрит предложения». Отбиться после такого очень сложно. А быть на приеме мне нужно обязательно. Поэтому, выручи, а?

 – Хорошо, – вздохнула я и повернулась к Люсе. Подруга улыбалась, как сытая довольная кошка, разве что не мурлыкала.

 – Что? – спросила я.

 – Ничего, – она сделала серьезное лицо, но потом не выдержала и хихикнула. – Я знаю, что ты выиграешь. И мне очень жаль, потому что я... – Люся взглянула на шефа. – Что еще ты хотела предложить на счет Агаты?

 Теперь уже я еле сдержалась от смеха, но, решив не отвлекаться на личные комментарии, спокойно заявила:

 – Предлагаю подключить Шурика.

 – Какого Шурика? – Войтюк нахмурился. Зато Люся понимающе закивала и заулыбалась.

 – Шурик Агеев, – начала объяснять я, – наш бывший одноклассник. Он называет себя первым папарацци города Киева и его окрестностей. А проще – он фотокорреспондент. Его снимки печатают «Факты», «Киевские ведомости» и другие издания. Как-то на встрече выпускников он хвалился нам с Люськой, что стал мастером слежки. И даже предлагал помощь, если вдруг будет нужно что-то узнать втихаря.

 – А он согласится? – с сомнением спросил Сергей. – Может, его и в городе то нет. Все-таки лето – время отпусков.

 – Да здесь он, здесь. Я его почти каждое утро вижу, когда бегаю, – успокоила я шефа.

 – Ты бегаешь? – заинтересовался Сергей.

 – И не я одна, Агеев тоже. Гоняет возле дома со своей собакой, цирк один.

 Мы с Люсей засмеялись, а потом объяснили шефу, что наш приятель – крупный видный мужик, а собака у него – карликовый пудель. Часто, чтобы не ждать крошку Пузика, Шурик бегает, засунув его себе за пазуху. Так они и мчатся в две головы, а Пузик еще и задорно тявкает на прохожих с высоты. Издали же кажется, что бежит тоненько лающий мужик.

 Мы еще немного посмеялись, а потом Сергей и Люся стали разрабатывать план защиты от пани Агаты. Я же пошла на кухню звонить Агееву.

 Шурик отозвался после шестого гудка сонным голосом:

 – Ну и кто это там так, блин, не вовремя?

 – Алло, Александр, – диалог одной из серий про Масяню получился на 100%. – Это Маша Ланская, твоя одноклассница.

 – Мусечка, это ты? – Голос Агеева сразу стал пионерско-задорным. – Ты откуда, куда, зачем?

 – Шурик, есть дело, – начала я.

 – Тогда заходи, я пока что дома.

 – Что-нибудь взять? Ну, там хлеба, кофе для тебя или колбасы для Пузика?

 – Ничего не нужно. Жду тебя в течение часа, а потом сбегаю, дела.

 – Хорошо, скоро буду.

 Я вернулась в гостиную.

– Все, господин президент, я ухожу от вас.

 Войтюк моргнул, непонимающе уставившись на меня. А Люся, похлопав его по руке, успокоила:

 – Она имеет в виду, что Шурик дома и Маша идет к нему.

 – Абсолютно верно. Поэтому решайте ваши умные дела и ждите звонка. Хотя, Сергей, есть один нюанс – Шурик бесплатно работать не будет.

 – О чем речь? Обещай ему все, что захочет.

 – О.К. Тогда еще одолжи зонтик.

– Зонтик?

– Шеф, с утра дождь на улице, не заметил что ли?

 Сергей вышел со мной в прихожую, вручил зонт и, открывая дверь, попросил:

 – Только не долго, ладно?

 Шурик «временно жил один». Так он говорил, по крайней мере. И этот период тянулся уже несколько лет. После того, как от него ушли две жены и две подруги, не выдержавшие ненормированной работы и нерегулярной зарплаты, он не спешил заполучить очередную «головную боль».

 О женщинах он никогда не жалел.

 «Вы все похожи, – утверждал Агеев. – И живете по одному шаблону. Сначала любовь и ласки, потом требование денег и внимания. А как можно оказывать даме внимание, если я должен как раз зарабатывать эти самые деньги?».

 От первой жены у него была дочь, милая копия 10-летнего Шурика. Они часто виделись и шумно обожали друг друга, чем вызывали ревность всех женщин, бывших у папарацци. «Почему на Альку у тебя время есть, а на меня нет?» – задавали они законный вопрос.

 – Алька – моя кровиночка и солнышко. А ты сегодня со мной, а завтра – неизвестно где, – отрезал Шурик. Так что последние годы он жил один, и вполне был доволен своим положением.

 Хорошо, что Русановка – небольшой район, где все рядом. Поэтому мои друзья из садика или школы жили где-то поблизости. Конечно, часть из них переехала в другие районы Киева, но таких было меньшинство. Как правило, человек выросший на Русановке, оставался ее патриотом на всю жизнь, и Шурик в этом не был исключением. Так что вскоре я стучалась к нему в дверь.

 Меня радостно сгребли в охапку, почти перенеся через порог, а потом Агеев занялся приготовлением кофе, а мне разрешил осмотреть его берлогу.

 Квартира моего одноклассника четко делилась на две части. И сразу можно было определить, где он собственно живет, а где работает. Рабочее место Шурика было идеально чистым и четко упорядоченным, комната блестела от развешенных на шнурке глянцевых фотографий, а все полки на стене были заполнены многочисленными журналами и книгами, сложенными чуть ли не под линейку.

 Зато жилая комната была похожа на свалку, где вперемешку с бельем и одеждой валялись куртки, сумки, бутылки и обувь; а также «благоухали» пол-литровые стеклянные банки, полные окурков. Центральное место хозяйского дивана занимала подушка непонятно-забытого цвета, на которой настороженно сидел Пузик. Увидев меня, он зевнул, потянулся и вновь завалился спать, утыкаясь носом в лапки.

 – Хватит рассматривать этот натюрморт, – пробасил над ухом Шурик. – Пошли кофе пить.

 Мы устроились на почти чистой кухне, и я рассказала все, что могла о нашей проблеме. Рассказ занял около 10 минут, и окончила я его словами:

 – Мы хотим, Шурик, чтобы ты помог нам последить за пани Збышевской. Выяснить, с кем она видится вне офиса, куда ходит и зачем. Возможно, твои снимки помогут нам избежать беды. Так что выручай, приятель, за ценой не постоим.

 – Ясно, – Шурик задумался. – Тогда мне нужно знать, когда прилетает эта ваша пани Агата, еще нужна ее фотография и место обитания, то есть адрес отеля. И, конечно, аванс на бензин и фотопленку. А общую стоимость своих услуг я определю уже после выполненной работы.

– Спасибо, что доверяешь, – ответила я.

 – Дело не в доверии, Мусечка. Ты – моя лучшая гарантия. Что брови подняла, разве не знаешь о чем я? Просто ты, солнце, всегда держишь слово, я это еще со школы помню. Раз пообещала, что все будет чики-пики, значит, так оно и будет.

 – Очень хорошо, Агеев. Значит, мы договорились. А пока что дай-ка номер своей мобилки, ты, Пуаро местного разлива.

 Шурик заржал:

 – Вот за что люблю тебя, Машка, так за то, что палец тебе в рот не клади, откусишь по самое «не хочу». Пиши. – И он продиктовал телефон.

 На улице меня ожидало жаркое солнце. Дождь закончился. Но зонт я все равно раскрыла, так как во всю капало с деревьев. Воздухом невозможно было надышаться, парило, как в бане. Мой костюм сразу же стал неудобным и жарким, и противно прилип к спине. «Зайду домой переодеться», – решила я.

 Наскоро приняв душ, я перезвонила шефу.

– Сергей, я обо всем договорилась.

– Очень хорошо, Маша.

– И что теперь?

– Возвращайся сюда.

– А что..?

– Я сказал: «Возвращайся». Ты поняла?

– Да.

– Жду, – и он отключился.

 Всю дорогу до дома Войтюка я упражнялась в придумывании эпитетов в адрес шефа.

 «Тиран и деспот, сатрап и самодур, рабовладелец и ...еще не знаю кто. Можно подумать я не знаю, зачем ты меня вызвал. Ха! И не надейся! «Утешать» я тебя не собираюсь. И блеять над тобой, как овечка, тоже. «Бе-е-едненький, приедет злая тетя, и будет обижать невинного мальчика. Ой-ой-ой! Такого обидишь, как же!»

 Так можно было упражняться долго, но мои ноги вскоре вновь оказались у двери начальника. Он открыл, рассматривая меня с подозрительностью вахтерши женского общежития. Молча забрал зонт и ушел в гостиную. Я глянула в зеркало, чтобы понять, что у меня не так. Зеркало показало, что все в порядке. Светлая блуза вполне пристойна, юбка не морщит, волосы как всегда убраны в узел. Никаких пятен и грязи. Чего же шеф злится? Или это не на меня?

 – А где Люся? – задала я вопрос, не обнаружив подругу в гостиной.

 – Ушла уже, – Сергей стоял, отвернувшись к окну, и явно демонстрируя, что сердит. Расспрашивать его трагическим тоном: «В чем дело?» и «Что случилось?» – мне абсолютно не хотелось. Я не признаю эти игры в «обиженных и оскорбленных». Чем выпендриваться, показывая свое недовольство, почему не сказать напрямик? Поэтому я ткнула пальцем в спину шефа:

 – Войтюк, когда перестанешь кукситься, найдешь меня на кухне. Я голодная. – Уйти он мне не дал, так резко обернувшись, что даже пришлось отскочить:

– Кукситься? – рявкнул он.

 – Это именно так и называется, – спокойно объяснила я. Правда, мое спокойствие было напускным, потому что физиономия шефа никак не внушала доверия. Я ненавижу бояться, а сейчас, нависающего надо мной разъяренного мужика, вдруг испугалась. Но именно страх – лучший катализатор храбрости. Поэтому, вновь сделав шаг вперед, я заорала в полный голос:

 – Не смей кричать на меня, сукин сын! И пугать не смей! А то, как дам по роже, зубов потом не соберешь! Понял?!

 – Я не кричу! – проорал в ответ Сергей. А потом сел в кресло и уже более спокойно добавил. – Просто я расстроен.

 – Тогда объясни в чем дело. Потому что я не Игорь Кио и мысли читать не умею, – я опустилась на диван.

– Прости, меньше всего на свете я хотел напугать тебя.

– Может, и не хотел, но у тебя хорошо получилось.

 Сергей затравленно посмотрел на меня и отвел глаза. Ему было ужасно неловко и то, что он таки собирался сказать, требовало героических усилий. Он пару раз открывал рот, но звука я так и не дождалась.

 – Хорошо, Войтюк, – пошла я ему навстречу. – Давай попробуем просто отвечать на вопросы, хорошо? Ты только головой мотай «Да» или «Нет». Вот и ладненько. То, что ты не можешь выговорить, связано с работой? Нет? Значит, с Агатой? Тоже нет? Ну, не я же довела тебя до такого состояния? Что, это я-я-я!?

 Мне пришлось выдохнуть, чтобы перестало звенеть в голове от собственного крика. Меня не было около двух часов. Что же могло случиться за это время?

 – Продолжим, шеф. Хотя признаюсь, я просто в недоумении. Итак, пока меня не было, кто-нибудь звонил? Нет. ...Хорошо, то, что так смущает тебя, связано с работой? Нет.

 Я немного помолчала, логически складывая все одно к одному. «Люська, будь она неладна! Ее рук дело».

 – Сергей, я делаю вывод, что здесь не обошлось без моей дорогой подруги. Ага, значит так. И что же рассказала тебе Людмила Павловна? Что так могло довести тебя до ручки? Давай, не молчи, включай звук.

 – Маша, – Сергей прокашлялся. – Чем больше мы продвигаемся в нужном направлении, тем глупее я себя чувствую.

 – Да? А почему?

 – Потому, что я – дурак, – шеф ответил, как гвоздь вколотил. И по его виду я поняла, что большего не дождусь. Но он еще не знал, с кем связался.

 – Постой, если ты думаешь, что я удовлетворюсь таким объяснением, то глубоко ошибаешься. Ты встретил меня, как инквизитор, а через пару минут уже пытаешься изобразить раскаяние? Ложь! Хочешь, чтобы все было по-честному, иди до конца. Ну? Давай, говори!

 – Она сказала, что вы с ним встречались, – Сергей наконец-то решился сказать, за что взъярился на меня. Правда, вид у него был неважный. Да и глазки виновато бегали.

 – С кем? – не поняла я.

 – С Агеевым.

 – Ну, встречались. В 8-м классе. А что?

 – Когда? – вытаращился на меня Войтюк.

 – В 8-м классе, – повторила я, а потом задумчиво кивнула. – И всего две недели, кажется.

 Головоломка сложилась: Люська решила форсировать события, чтобы подтолкнуть Войтюка к активным действиям. Небось, наврала ему с три короба о моем несуществующем романе с Шуриком, а потом смылась, чтобы избежать последствий.

 Так. За такие медвежьи услуги придется подруге отрабатывать. Пусть и не надеется, что ей это с рук сойдет, интриганке чертовой. Пошутила и свалила, а я расплачивайся.

 А этот тоже хорош! Ревновать меня вздумал! Целую сцену устроил! Правда, хоть мозгов хватило вовремя остановиться. Да еще и покраснеть так, что смотреть жалко.

 – Вот что, Сергей, – начала я. – Предлагаю тему закрыть. Я все просчитала и поняла, так что свои извинения можешь засунуть, сам знаешь куда. И в данном случае я полностью с тобой согласна, что ты – дурак. Тебе сколько лет, мужик? Или температура вконец мозги высушила? С каких это пор твои глупые фантазии берут верх над здравым смыслом? Так нельзя, Войтюк, предупреждаю в первый и последний раз. И скажи спасибо, что я все еще здесь, а не ушла, как следовало.

 – Спасибо. И прости. Ты абсолютно права, – Сергей выглядел пристыженным и несчастным. С его имиджем непобедимого мачо это никак не вязалось. Вздохнув, я решила все же выручить тупицу:

 – Кончай краснеть и марш на кухню. Такое оскорбление можно смыть только хорошим обедом.

 – А чего тебе хочется? – Войтюк подорвался с кресла, готовый на что угодно, только бы сбежать с моих глаз долой.

 – Все равно, лишь бы недолго.

 Сергей исчез, а я встала с дивана, чтобы задвинуть шторы. Августовское солнце вновь припекало, а мне хотелось прохлады. Я открыла окно пошире, скинула туфли и прилегла, закрыв глаза. Дремота навалилась, будто бы я не спала сто лет. Есть у моего организма такая особенность: когда заканчивается большой выброс адреналина, я сразу «впадаю в спячку». Так всегда было после сессий в институте, или после сдачи годового отчета, а еще после окончания хорошей ссоры. Смешно, правда?

 – Соня, вставай, – донесся до меня голос Сергея.

– Иду, – отозвалась я, и вновь уснула.

– Маша, поднимайся, остынет же все.

 Прошлось внять голосу шефа. Я открыла глаза и увидела, как он выходит из комнаты. «Ах, вы только посмотрите, какой деликатный мужчина. И где была его деликатность, – я посмотрела на часы, – час тому назад?»

 Я вскочила с дивана, самочувствие было отличным, настроение прекрасным. И даже то, что юбка измялась, а очки оставили красный след на переносице, не портило душевного комфорта. Пока я возилась в ванной, мое второе «Я» вышло на связь. Ниже привожу стенографию диалога (надеюсь, это все-таки не признак грядущей шизофрении):

 « – Он действительно ревновал?

– Уверена.

– Но ведь не ревнуют, если...

– Не смеши, Войтюк и любовь? Исключено.

– Тогда, что это?

– Думаю, чувство собственника. Многие мужики путают его с любовью.

– Но ведь он испугался, что я могла уйти?

– Я тоже могла, не забывай.

– Так, эти диалоги доходят до абсурда.

– Тогда о чем ты хотела поговорить?

– Меня смущает ручной Войтюк. Это – неправильно.

– Не обольщайся, он ручной, пока нас не трахнул.

– Фу!

 – Правда жизни, дорогая. Жаль, конечно, но как только мужики нас «имеют», то накал их страстей сразу же падает.

 – И что делать? Я хочу Сергея до звона в ушах. Но как только поддамся, он меня вскоре бросит.

 – Вот ты и сказала то, что так долго прятала и от себя, и от меня. Ты его хочешь, и хочешь давно.

– А ты не догадывалась?

– Я это просто знала.

– Но ведь и он нас хочет, не забывай.

 – Только вот в удобное для себя время. Помнишь, как он сказал, что сначала разберется с Агатой? Так что придется ждать.

 – Чего ждать? Да и сколько?

 – Это знают лишь Господь Бог и Войтюк. У них и спрашивай.

 – Но я не хочу!

– Что же делать?

– Будем думать. И думать очень хорошо.

– Тогда, до связи, пока».

 На обед Сергей приготовил жареную рыбу в кляре, рис и салат из помидоров с майонезом. Порции были просто огромными. На мой вопросительный взгляд, он ответил:

 – Я не знал, сколько тебе положить. В общем, ешь, а там видно будет.

 Мы занялись обедом, слушая последние новости. Небольшой телевизор, вмонтированный в кухонный стеллаж, бодро рассказывал, где кого убили, кого взорвали, и кто умер за последние сутки на нашей «веселой» планете. Такой «оптимизм» комментатора, вкупе с его бодрой улыбчивой физиономией, привел к тому, что мы с Войтюком дружно прыснули.

 – Ты только посмотри на него, – я не удержалась от смеха.

 – Похоронная фирма «Не горюй!» – вставил Сергей, чем вызвал новый приступ хохота.

 – Лучше переключи на музыку, – посоветовала я, – доесть ведь хочется. Все так вкусно.

 – Спасибо, – улыбнулся довольный шеф.

 Уже после обеда, когда мы курили на балконе, Сергей сказал:

 – Завтра я уточню, когда прилетает Агата. Нужно будет заказать ей номер-люкс в отеле. И подумать над тем, как пани Збышевская будет перемещаться по городу. Я могу выделить Витю и свой «БМВ», но захочет ли она?

 – Все утрясем по ходу визита, – успокоила я шефа. – В конце концов, это ведь не царственная особа приезжает, чей визит будет освещать мировая пресса.

 – Все так, – согласился он, поворачиваясь к солнцу спиной. – А ты смотри, как припекает. И не скажешь, что дождь шел полдня. – Сергей посмотрел на часы. – Ого, пятый час уже.

 – Тогда мне пора, – сказала я.

 – Куда это?

 – На кудыкину гору, Войтюк.

 – Не хами.

 – А ты не спрашивай.

 – Но ведь интересно же?

 – Хорошо, так и быть, скажу. Я иду домой досыпать.

 – Так я и поверил.

 – Хорошо, я иду бить Люську, – решила честно признаться я. – И предупреждаю – не смей вмешиваться. Мы с ней сами разберемся, что к чему.

 – Но она ведь и моя подруга, – законно заметил шеф.

 – Не в этот раз, Войтюк. Наша подруга переступила черту, так что пусть расплачивается. И вообще, что-то задержалась я у тебя. Пора и честь знать.

 Я вышла в прихожую, забрала сумку и, повернувшись к шефу, официально попрощалась:

 – До завтра, Сергей Николаевич. Вы ведь выходите на работу? Очень хорошо. Значит, там и увидимся.

 – Я позвоню вечером, – предупредил меня Сергей.

 – Зачем?

 – Затем.

 – Вразумительное объяснение.

 – Мне нельзя тебе позвонить?

– Хорошо, звони, но не позже девяти вечера. Я рано ложусь.

 – С чего бы это? Хорошо, как скажешь, позвоню в девять.

 – Пока, шеф.

 Вместо того чтобы нестись к Люське на «разборку», я свернула на рынок, прошлась по лоткам и выбрала к ужину виноград и дыню. А позже в магазине прикупила твердого сыра и свежий багет.

 В шесть часов вечера впору было вешаться от безделья. Нет, все-таки придется идти к подруге ругаться, скучно ведь. Но Люська, наверное, отдыхает с дороги, так что лучше отложить это удовольствие на более позднее время. «Если делать нечего – иди и побегай, дорогуша. Одновременно и лишние калории растрясешь», – посоветовала моя вторая половина, так что, переодевшись, я вскоре бежала по привычному для себя маршруту.

 Плеер остался дома, и отвлечься от уличного шума в этот раз не удавалось. Поэтому пришлось рассматривать автобусы, развозящие народ по домам после рабочего дня. И улыбаться чинно дефилирующим знакомым старичкам, выгуливающим внуков, собак и самих себя. А еще обратить внимание, что во дворах замелькали съезжающиеся после каникул дети и подростки. Ведь скоро сентябрь.

 – Маша, – крикнули сбоку. Я затормозила, поворачиваясь, и увидев, кто позвал меня, сразу заулыбалась. Тетя Клава, мамина приятельница, сидела на скамейке в тени большого каштана и курила. Рядом стояла чашка кофе и обкусанный пирожок.

 – Привет, – поздоровалась я. – Отдыхаем?

 – Да вот, заправляюсь перед новым рывком. – Клава кивнула на парикмахерскую, где работала уже 40 лет. – Клиентка, представляешь, записалась предварительно. Еще и уговаривала меня, чтобы я выделила ей 3 часа. А сама не явилась. Хорошо, хоть перезвонила, что не придет. Теперь вот жду, может, кто другой появится.

 Решение пришло мгновенно:

– Тетя Клава, а если меня попробуем?

 – Господь с тобой, Марья, ты же знаешь, что я уже который год уговариваю тебя сменить прическу.

 – Но при мне нет денег.

 – Занесешь позже, невелика беда.

 Тетя Клава энергично подхватилась со скамьи и, взяв меня за руку, («Чтобы не передумала», – объяснила она) завела в парикмахерскую.

 Через минуту я уже сидела укутанная шелковой накидкой перед большим зеркалом. В начале Клава немного поколдовала вокруг меня, зачесывая мои волосы в разные стороны, а потом решительно вынесла вердикт:

 – Делаем рваную челку и мелирование.

 – А это больно?

 – Что?

 – Мелирование.

 – Не смеши меня.

 – Жаль. Кто бы меня насмешил?

 – Ты что, Маш, расстроилась?

 – Тетя Клава, когда годами видишь в зеркале одно и тоже, то перемены как-то пугают, знаете ли.

 – Так ты передумала? – расстроилась Клава.

 – Ни в коем случае.

 – Вот и отлично, девочка. Я всегда верила, что ты однажды придешь ко мне, и я из тебя сделаю красавицу.

 Так, у Золушки появилась еще одна волшебная тетушка. Первой была Люся, когда рассказала о конкурсе на должность референта. И я изменила профессию, вычеркнув ненавистную бухгалтерию из своей жизни. А теперь вот тетя Клава меняла мою внешность, делая из Золушки Принцессу. Ну-ну, посмотрим, что у нас получится.

 Следующие три часа меня активно стригли, обрезая волосы прядями разной длины. А потом красили. Когда же Клава, отложив фен, повернула меня лицом к зеркалу, я себя не узнала.

 На меня «смотрела» роскошная грива волос. Платиновые «нити» придали моему русому окрасу необходимый шарм и стильность, а челка прядками и пышный затылок с локонами немного ниже плеч, увеличили объем головы вдвое. От такого великолепия мое лицо без косметики просто исчезло.

 – На вот, – Клава подала мне косметичку, – подмалюйся хоть немного, а то и не видно кто под волосами.

 – Только помаду, – сказала я. – Темно ведь на улице, одиннадцатый час. А разве вам еще не пора закрываться?

 – Мы до одиннадцати, детка. За те полчаса, что остались, я как раз уберусь и все закрою.

 – Может вас подождать?

 – Маша, я живу в этом же доме. Чего мне бояться? Тем более, за мной Максим зайдет.

 – Ах да, а как он там?

 – Все еще переживает.

 Сын тети Клавы, Максим, недавно развелся. И инициатором развода стала жена Марина, заставшая мужа в объятиях подруги. Парочка самозабвенно целовалась на лестничной клетке во время какого-то дня рождения. Оба были изрядно навеселе и храбро послали на три буквы разъяренную женщину. Когда утром Макс пришел в сознание, в прихожей стоял чемодан с вещами. И ни его уговоры и покаяния, ни просьбы родителей не остановили Марину. Брак распался с треском.

 – Они хоть видятся иногда?

 – Каждый день, ведь вместе работают.

– Может, помирятся?

 – Надеюсь. Ладно, – показала мне на дверь тетя Клава, – иди уже. А то мне еще убирать.

– Я деньги завтра занесу. И спасибо большое.

– Пожалуйста. Маме привет.

 Я медленно шла по бульвару, рассматривая свою тень на асфальте. Фонари вырисовывали незнакомую лохматую голову, и только силуэт был мой, я это точно знала. Ощутимо пахло осенью и уже почти незаметной влагой утреннего ливня.

 У подъезда на скамейке сидела Люся, которая абсолютно не узнала меня с новой прической. Разногласия временно были отложены на потом, так как Люся бросилась мне на шею с криком:

 – Войтюк, Машка нашлась!

 Через минуту из темноты выскочил взмыленный Сергей и заорал:

 – Ты где была? – а потом умолк, рассматривая меня.

 – В парикмахерской, а что случилось?

 – Маша, – отодвинув меня, начала объяснять Люся, – мне позвонил Сергей, чтобы спросить, где ты. Ты ведь сказала ему, что идешь ко мне, и не дошла. Телефон у тебя молчал. У родителей тебя тоже не было. А теперь скажи, что мы могли подумать?

 – Соседка видела, как ты побежала на вечернюю пробежку, – объяснил Войтюк. – И уже три часа прошло. Я подумал, может, что случилось?

 Пришлось срочно сесть на скамейку, так как от изумления я чуть не упала.

– Из-за каких-то трех часов вы устроили панику?

 – Мне пришлось подчиниться силе, – Люся закатила глаза. – Хорошо, что хоть муж у меня не ревнивый. Отпустил с чужим мужиком на ночь глядя, да еще и переживал, куда подевалась его любимая кума.

 – Кума? – переспросил Сергей.

 – Я крестила Димку, – объяснила я, и решительно встав со скамейки, направилась к подъезду.

 – Ты куда? – изумленно спросил шеф.

 – Домой. «Уж полночь близится...», не ясно?

 – А как же...? – у Войтюка от возмущения просто речь отнялась.

 – Проведешь Люсю?

 – Конечно.

 – Вот и хорошо, до завтра.

 Дома, приняв душ, я сидела, уставившись в зеркало, но себя в нем не видела. Меня переполняла такая злость, что я готова была придушить Сергея, попадись он мне сейчас на глаза. Даже если он договорился, что будет звонить (хотя зачем – не понятно), это не повод поднимать такой кипишь. Или он ожидал, что я поставлю его в известность, что меня не будет? Я его референт и друг (пока что), и не должна отчитываться за каждый шаг. Тем более, в свободное от работы время. Ну, нет меня, так что? А, может, я просто разговаривать с ним не хочу?

 Минут через десять позвонила Люська.

– Ну что, успокоилась?

 – Нет еще.

 – Так мне когда перезвонить?

 – Люська, не придуривайся. Лучше скажи, что ты Войтюку днем наплела? Он меня чуть не убил.

– Правда? – подруга засмеялась.

 – Тебе смешно?

 – Не обижайся, Машка, но ревнивый Войтюк – это действительно смешно. Тем более что я – твоя ближайшая подруга, считай – сестра, должна была убедиться, что ты для этого Дон Жуана – не очередная прихоть. И что у него к тебе серьезные чувства. Это была такая маленькая проверка на вшивость. Если бы Серж прореагировал иначе, я бы ему сама рожу начистила и тебя бы предупредила не связываться. А так я могу спокойно спать.

 – Спасибо, дорогая подруга, успокоила. И что мне теперь делать с этими серьезными чувствами нашего шефа?

– Сама решай, солнце. Здесь я уже не советчик.

– Да, вляпалась я.

 – Кончай ныть. Давай лучше я скажу то, что не успела 15 минут назад. Машка, прическу ты себе сбацала – просто высший класс! Наконец-то, дорогая, я смогу гордиться красавицей-подругой! Сбылась моя мечта. Как это хоть получилось?

 – Случайно встретила тетю Клаву, у нее клиентка не пришла.

 – Вот и прекрасно. Молодец, что не сдрейфила. Уж я то понимаю, каких сил тебе это стоило. Ну и как ты себя чувствуешь?

 – Пока привыкаю к чужому человеку в зеркале.

 Мы поговорили с Люсей еще пару минут и, не успела я положить трубку, как сразу перезвонил Сергей.

 – Вообще-то по-хамски себя ведешь, Ланская. Я бегаю, переживаю, а ты машешь ручкой и уходишь. Как это понимать?

 – Слушай Войтюк, тебя никто не просил проявлять такую бурную поисковую деятельность. Так что не заставляй меня говорить вслух очевидные вещи.

 – Ты о том, что у меня нет никаких прав и все такое?

 – Именно.

 – Но друзья ведь беспокоятся о своих близких.

 – Мы не друзья.

 – Так, а это как понимать?

 – Это цитата, разве не помнишь, что сам вчера говорил?

 – Ах, ты об этом?

 – Об этом. Слушай, Сережа. Я, конечно, тронута, что ты переживал, куда я подевалась. Но прошу на будущее – притормози. Я – твой референт. В остальном же – абсолютно свободный человек. Не дави на меня, предупреждаю. А то перегнешь палку.

 – Боже, как давно мне не угрожали женщины, – Войтюк определенно разозлился. – Хорошо, я все понял. Беспокоить больше не буду. Извини и спокойной ночи.

 Ну вот, всех разогнала. Теперь и спать можно. Но сон, конечно, не шел. Все мысли крутились вокруг Сергея. А в груди и в низу живота ныло. Это болели душа и ЭТО самое. Тело требовало своего, а я ему отказывала. То есть не я, конечно. Это пан Войтюк так решил, что будет разбираться с бабами по очереди.

 И я поняла, что злюсь уже сутки именно из-за этого. Из-за необходимости ждать. Давно я не чувствовала себя такой зависимой от другого человека, что угнетало и очень расстраивало.

 Ну что же, пора все разложить по полочкам.

 1. Я хочу Сергея. Но если начну ставить ему условия, то потеряю все: и его привязанность, и доверие, и дружбу. Значит, нужно ждать, быть рассудительной и спокойной. Именно эти качества привлекли его ко мне с самого начала. Но я ведь живая женщина и мне так хочется, чтобы из-за меня мужчины сходили с ума и делали какие-то милые глупости.

 «Стоп, дорогая, – вдруг вмешалось второе «Я» – а дивная сцена ревности днем, плюс вечернее «представление»? Разве они не подходят под категорию милых глупостей? А ты как на это прореагировала? Правильно сказал Сергей – именно по-хамски. Так что будешь утром извиняться».

 Конечно, буду, куда я денусь.

 2. Есть вариант самой соблазнить шефа, тем более что он давно готов к этому. Но сможет ли тогда Сергей быть убедительным с Агатой? Ведь у женщин интуиция на ЭТО срабатывает в первую очередь. Что же тогда делать?

 Оставаться собой. Жить. Ждать. А там видно будет.

 Уже засыпая, я вспомнила, что Войтюк ничего не сказал о моей новой прическе. Ну что же – это я ему еще припомню.

 Утро выдалось хлопотным, ведь к новой стрижке требовалось и новое лицо. Пришлось ярко подвести глаза, чтобы их было видно сквозь желтые очки, и помаду выбрать более сочную; а потом решить, что же делать с прической. Просто оставлять волосы распущенными я не хотела – слишком жарко. Поэтому завернула их «ракушкой», оставив для украшения длинные «пейсы» на висках и затылке, ну и конечно челку, мою новую фишку. Из одежды я выбрала любимые крепдешиновые брюки и светлую блузу.

 На улице было, как в парилке, или в тропиках. До дождя оставались считанные минуты. Я спешила к трамваю, стараясь не прижимать к себе горячие булочки, как всегда купленные к завтраку с Ритой Семеновной.

 Почти у самого моста через канал, меня ожидал мой дорогой шеф. Небрежно облокотившись на любимый «БМВ», он внимательно и хмуро разглядывал проходящих мимо женщин. И только когда я оказалась рядом, вздрогнул и шагнул навстречу.