Текст книги "Не бойся перемен (СИ)"

Автор книги: Елена Сарафанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Ба, какие метаморфозы? А куда подевалась роковая красотка? Сбежала с очередным кавалером? – он тяжело осел в кресло и стал пристально меня разглядывать. Я поняла, что Павел пришел выяснить отношения, но зачем напился?

– Что тебе нужно? – спокойный голос давался с трудом.

– Объяснения. Меня уже давно не делали идиотом.

Я вспыхнула, как спичка:

– Ну, конечно, объяснения. Я должна оправдываться, как это посмела стать красивой и тем самым оскорбить окружающих. А с каких это пор красивая женщина представляет для тебя угрозу, Павел? Или я просто не вписалась в тот мир, где все живут по твоим законам и правилам? Я не знаю, что ты там напридумывал, но мне глубоко плевать на всю эту херню! У меня свои представления о жизни, и если я хочу быть естественной и не привлекать к себе излишнего внимания – так это мое личное дело. И оно никого не касается.

Ты, Павлик, так и не понял, что мне просто захотелось один вечер побыть красивой, для тебя, для Сережки, для всех. А в первую очередь – для себя самой. Я же, дура, наивно поверила, что теперь моя внешность не играет роли, ведь вы с Сергеем узнали меня настоящую. И что же? Оказывается мне по твоим правилам запрещено быть красивой. Ты обиделся, напился и пришел оскорблять меня! Да кто ты такой? А-а, знаю, ты ведь сам сказал. Согласна на все сто – ты действительно идиот. Все, речь закончена.

Павел слушал внимательно, вся его расслабленность исчезла. Я видела, что ему неприятен мой ответ, и он чувствует себя униженным. А мои последние слова просто сорвали его с кресла. (И почему я не умею вовремя остановиться?)

– Ты сейчас увидишь, какой я идиот.– И он, схватив мое лицо в ладони, начал целовать меня. Поцелуи были умелыми и заработали 5 баллов за технику исполнения. Но им не хватало нежности. Я поняла, что значит целовать в наказание.

Попыталась вырваться, отпихнуть его. Ничего не вышло, просто не хватило сил. А Павел вдруг больно завернул мне руки за спину и прижал к стене, навалившись всем телом. Пытка поцелуями продолжилась. Я чувствовала, как он возбужден и зол, и поняла, что бессильна. «Господи, неужели ты покараешь меня ЭТИМ?» От отчаяния я заревела.

Только почувствовав слезы на губах, Павел отстранился взглянуть на меня. Губы его скривились в знакомую ироничную улыбку. Только в этот раз она была жестокой.

 – Знаешь, детка… – договорить он не успел, так как в дверь опять постучали, а потом она резко распахнулась. Это был Сергей. Он сразу увидел мое заплаканное лицо и распухшие губы.

 – Так, мои дорогие, я прекращаю бой за явным преимуществом одной из сторон. – Он повернулся к Павлу. – Мой бедный друг – пришло твое время.

– Пошел вон!

 – Да я то пойду. Но в твоей комнате сейчас сидит Валерия. Решила сделать тебе сюрприз. Так что выметайся поскорее отсюда.

Лицо Павла изменилось. «Черт, – он был растерян и, кажется, просто испуган, – Валерия здесь?»

– Здесь, здесь. Иди же скорее, пока она не отправилась спрашивать персонал или кого-нибудь из баб, где тебя найти.

 Павел отпустил мои руки, пожал плечами, как-то непонятно буркнул «ну-ну» и вышел.

Я, с шумом выдохнув воздух, рухнула на ближайший стул. В голове шумело, и было так стыдно, что у меня вдруг началась рвота. Едва успела в ванную. «Вот это реакция на мужчину! Чтобы после поцелуев стошнило!»

Когда минут через десять я вернулась в комнату, то оказалось, что Сергей тоже ушел. «Вот и хорошо, хоть ничего объяснять не нужно», – и я легла, уткнувшись лицом в подушку. Мышцы болели, во рту ощущалась горечь, а на душе было просто мерзко. Я чувствовала себя выжатым лимоном, брошенной, потерянной, пустой. Где-то внизу гремела музыка, слышался смех, все праздновали день святого Валентина.

У меня же получился иной праздник.

Хотелось плакать, но пожалеть себя не вышло, в дверь снова кто-то ломился.

– Господи, ну кто там еще? – голос не слушался, я еле шептала. Пришлось встать. Мысль совсем не открывать пришла слишком поздно.

За дверью стоял Сергей, держа перед собой поднос. А на подносе высилась груда разных бутербродов, фрукты, конфеты, шампанское и пара стаканов.

– Группа поддержки! – улыбка его осчастливила бы любой рекламный ролик. – Подвинься. – Он бесцеремонно отпихнул меня, прошел к столу и выгрузил поднос. – Не стой столбом, иди садись. Видишь сколько тут красоты – только талию портить.

Он налил нам шампанское, мы молча чокнулись и выпили.

А потом ели, снова пили и ели, и молчали. Я была так ему за это благодарна! За первой бутылкой шампанского появилась вторая. А мне было все равно. Хотелось напиться, чтобы не думать и не вспоминать.

Да, интересно это, наверное, выглядело со стороны.

Вокруг музыка, шум, смех, а у нас тихое застолье. Очень тихое. Мне даже стало интересно, что же будет дальше? Мы с Сергеем одновременно посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Чего тебе сейчас хочется? – он начал первым.

– Не знаю, какая-то неразбериха в желаниях.

– Может, поговорим?

– Если о том, что ты видел, то категорическое «нет».

– Я бы хотел все-таки объяснить тебе, что….

– Нет, Сергей, ни слова. Пожалуйста.

 – Ладно, но можно хотя бы высказать общее замечание? Так сказать, философского плана.

– Ну, хорошо, философ, давай.

 – Все люди разные. – Я фыркнула в ответ, но промолчала. А Сергей, удовлетворенно кивнув, продолжил. – Нет полных святых и нет конченых злодеев. По крайней мере, я не встречал. В каждом из нас намешано всего понемногу. А так как, повторяю, все люди разные – то и поступки мы совершаем в зависимости от того, что у нас сейчас повернулось, какая грань. То есть, человек, которого условно можно назвать плохим, вдруг совершает благородный поступок. И наоборот, хороший по сути человек, может сделать гадость и мерзость.

 – Ну, и к чему мне эти прописные истины? – я вышла из-за стола и пересела на диван.

 – К тому, что люди – не ангелы. Никто не знает, что его может «зацепить», а от чего может сорвать «крышу». Павлу оказалось достаточно увидеть тебя красавицей. Должен сказать, зрелище было – не для слабонервных.

 – Хорошо, будем считать, что миссию доброго самаритянина ты исполнил. Совесть твоя теперь чиста?

– Моя совесть никогда чистой не бывает.

– Почему?

– А грешные мысли не дают.

 Сергей пересел ко мне на диван и продолжил:

 – В этом месте ты должна спросить, какие же это мысли. Ну, давай, спрашивай.

– И какие это грешные мысли? – послушно повторила я.

 – Ну, например, если бы ты не была после пережитого шока, и я не видел твою реакцию на поцелуи Павла, то тоже рискнул бы поцеловать тебя.

– Ты что?..

 – Не сердись, Машка. – Сергей по-свойски ткнул меня в плечо кулаком, – и не придуривайся. Ты же знаешь, что нравишься мне. – Он грустно улыбнулся. – Просто я не хотел мешать вам с Павлом.

– Да у нас же ничего не было!

 – Это как посмотреть. Знаешь, я ведь его таким ненормальным еще в жизни не видел. Сначала он надышаться на тебя не мог, обращался, как с принцессой, а, увидев во всей красе, вдруг озверел. Я ведь понимаю, что приди сегодня немного позже, неизвестно чем все могло закончиться. И вот, что меня больше всего удивляет, – Сергей недоуменно развел руками, – Павел всегда был в центре внимания женщин. И если хотел какую, ему нужно было лишь поманить пальцем. При этом он всегда владел собой и хладнокровно контролировал развитие событий. Почему же с тобой у него заклинило? Он вдруг напился и, считай, напал на тебя. На кого угодно бы подумал, только не на него.

– Я же просила не поднимать эту тему.

– Прости, я не специально.

 – Одно могу сказать – ты хороший друг, Сережа. Но сейчас это не поможет. Так что поговорим о чем-нибудь другом.

 – Рядом с тобой, Маша, мне хочется говорить только о тебе.

 – Льстец, – фыркнула я.

 На улице начался фейерверк. Мы выключили свет, и подошли к окну. Разглядывая разлетающиеся в небе огни, я думала о парадоксах. Мне нравился Павел. А он обидел и унизил меня. Его бегство к приехавшей жене (а так бояться можно только, будучи благополучно женатым), меня просто добило.

 А остался со мной Сергей.

 И что же мне сейчас с ним делать?

 Я ведь знала, что очень нравлюсь ему. Все эти дни Павел был для меня своеобразной защитой, стеной, отделяющей от притязаний друга. Сейчас эта стена исчезла, и только от меня теперь зависело, что будет дальше.

 Я могла вежливо выпроводить Сергея за дверь и лечь спать. А могла сделать так, чтобы последняя ночь в санатории запомнилась надолго.

 Алкоголь в принятии решения тоже сыграл свою роль. После пережитого шока мне хотелось снова почувствовать себя живой, желанной, любимой. И я решилась – гулять, так гулять.

 Как Сергей это почувствовал?

 Он вдруг повернул меня лицом к себе и обнял. Его крупные губы закрыли мой рот, язык ворвался внутрь. Это тоже был фейерверк, яростный и мощный. За окном взорвался и расцвел огненный цветок, но я ничего не замечала. Потому что была потрясена. Шквал эмоций захлестнул меня. Когда в романах пишут, что герои не поняли, как разделись и оказались в постели, я этому не верила. Теперь верю.

 Мужские руки жадно гладили и ласкали мое тело, за ними следовали губы. Я услышала тихий шепот:

– Что мне нужно знать?

– У меня давно никого не было.

– Ну, тогда держись. Я слишком долго ждал.

 Наутро я себя чувствовала как курица, попавшая под поезд (есть такой анекдот). Разница в весовой категории, бешеный темперамент и огромный опыт партнера показали мне, чем отличается нежная юношеская любовь от крутого бесстыдного секса зрелого мужчины. Потому что это и был крутой бесстыжий секс. И я принимала в нем самое активное участие.

 Первый раунд прошел мощно и быстро. Но Сергея это нисколько не смутило. «Блицкриг», – буркнул он. А потом встал и придвинул вторую кровать, увеличивая тем самым «поле боя».

 Начался второй раунд.

 Теперь Сергей с большой тщательностью исследовал мое тело, вслух восхищаясь и комментируя свои открытия. Для меня такие разговоры в постели были внове, да и все происходящее тоже. Но это возбуждало так, что вскоре все мое тело стало вибрировать, как натянутая струна. Хрипло дыша в лицо друг другу, мы опять «воевали». Сильные руки моего партнера переворачивали меня, как пушинку, в разные стороны, чтобы мы могли соединиться в новой позе. А потом еще. И еще. И еще.

 Струна во мне звенела все громче и громче, и натягивалась еще больше. А потом вдруг взорвалась.

 Вот это был оргазм!

 В жизни еще такого не чувствовала. Как фейерверк за окном, я разлетелась на тысячи кусочков и погасла.

 Вы никогда не глохли от оргазма? Я тоже. До той ночи.

 Обмякшая, я лежала, уставившись в лицо Сергею непонимающим взглядом. Губы его двигались, и я видела, что он что-то говорит. Но ничего не слышала. На секунду даже стало страшно.

 – Малыш, ты меня пугаешь. – Прорвался ко мне голос любовника. Он бережно отодвинул волосы с моего лица. – Что с тобой?

 – Ты не поверишь. – Я сглотнула ком в горле. – Оглохла, представляешь? Вот уж не ожидала.

 – Знаешь, когда «зашкаливает» – возможно все. – Сергей протянул руку и погладил меня, как маленькую, по голове. Он улыбался довольной улыбкой чемпиона.

 А потом, наскоро приняв душ и перестлав постель, мы продолжили марафон. Раскованно и бесстыдно, Сергей творил со мной все, что хотел. А я в ответ так же сладко «измывалась» над ним. Мы оба были неутомимы в любви. В перерывах, недолго отдыхали, выкуривая по сигарете, и начинали сначала.

Мы не разговаривали. Некогда было, да и незачем.

 В 4 утра я провалилась в сон, как в пропасть.

 Первое, что увидели мои глаза утром – мощный мужской торс. Расслабленный и мягкий. Вот он рядом – только руку протяни.

 Но в голове резко завыли сирены, и моя ладонь опустилась. Я села в постели. Часы показывали 7 утра. Три часа сна, и благоразумие снова вернулось ко мне. Нужно было позаботиться о результатах ночи.

 Тихо постанывая от сладкой боли во всем теле, я сползла с постели, и юркнула в ванную. Здесь, в аптечке, хранились мои лекарства, и среди них – противозачаточные. «На всякий пожарный» – сунула мне их в сумку Люська. Кроме этого пришлось принять еще и анальгин, сказывалось выпитое накануне шампанское, а голова просто раскалывалась.

 После душа я посмотрела на себя в зеркало:

 «– Ну и как тебе, милая, прошедшая ночь?

 – Сплошное безумие!

 – А что ты собираешься делать дальше?

 – Драпать, конечно!» – Внутренний диалог с собой закончился решительным «Вперед!», и я вернулась в комнату.

 Сергей уже проснулся и встретил меня вопросительным взглядом.

– Как ты?

– Нормально.

– Уверена?

– Да.

– Иди ко мне. – Он протянул руку, но я отпрянула.

– Нет, прости. Мне нужно собираться. Через час мой автобус.

– Какой автобус? Мы же вечером уезжаем.

 – Это вы – вечером. А я сначала еду в Ивано-Франковск, дня на три, и только потом – в Киев.

– Но мы же договаривались ехать вместе.

– Это было раньше. Я изменила свои планы.

– Понятно.

Собрав одежду, Сергей ушел в душ, а я стала убираться в комнате, попутно складывая на кровати свои вещи. За те 15 минут, что его не было, я почти успела уложить сумку. А потом присела перед окном, ожидая прощальных слов своего ...кого? Сказать «друга» язык не поворачивался.

Кем мне стал Сергей за эту ночь? Любовником, противником или спарринг партнером? И что он скажет на прощание? Он ведь совсем не прост, как может показаться на первый взгляд. И понимает, что ситуация щекотливая. Хотя, все ситуации на утро становятся щекотливыми, правда? Что же, послушаем его «вариант прощания».

«– Спорим, Машка, что он быстренько свалит?

 – А, может, затормозит, и речь толкнет?

 – Надеюсь, не о том, что мы можем увидеться в Киеве?

 – Успокойся. То, что мы с ним переспали – еще не повод для знакомства».

Эти милые диалоги (меня с собой) немного подняли настроение. Потому что на самом деле ужасно хотелось визжать во весь голос от дурости и банальности происходящего. Горечь и желание жалеть себя тихо убрались на задворки памяти.

Но я еще вернусь к ним, позже.

 Сергей даже не присел, когда вышел из ванной. Постоял у двери, разглядывая меня, а потом выдал:

 – Я не предлагаю встретиться в Киеве, потому что ты откажешься. И мне очень жаль, что мой друг оказался глупой собакой на сене. Если бы не это, то кто знает…

 Я вытаращила глаза, а он продолжил:

 – Спасибо, что не прогнала вчера. Это была лучшая ночь в моей жизни. Я не вру. Ты – классная девочка и, с годами, станешь еще лучше. Уж я то знаю, поверь. Желаю тебе счастья. Целоваться на прощание не будем, а то не сдержусь. Удачи тебе, Машуля. Будь.

 И Сергей вышел.

 «Да. Вот это речь! Не то, что мои жалкие внутренние потуги. Учись, дорогая».

 Через 4 часа я уже была в Ивано-Франковске.

 Дядька с теткой, как обычно, радостно встретили меня. А мои братья-кузены сразу пообещали вечером вытащить на лучшую дискотеку. Ворох новостей благотворно подействовал на мои расшатанные нервы.

 Я перестала думать о последних днях в санатории. Просто отключила в голове этот участок. (Я всегда так делаю, когда мне нужно сохранить рассудок в критической ситуации). Хотя через неделю или две, мне все равно пришлось «достать» из головы всю эту историю и «обсосать» до косточки, чтобы больше к ней не возвращаться. Это – мой личный способ разбираться с неприятностями: сначала переждать, будто ничего не случилось. А спустя время, когда спадут эмоции, все вспомнить. И пусть мне при этом больно, я терплю и «прокручиваю фильм» до конца. Исправить все равно уже ничего нельзя. Зато можно сделать выводы. После них мне всегда становится легче.

 И какие выводы сделала я из всего происшедшего?

 Вы не поверите, но я поняла, что НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЮ.

 Более того, благодарна судьбе за то, что она научила меня отличать реальную жизнь от сладких романов. А главное – не верить в доброту и благородство мужчин. И, слава Богу, что это обошлось мне «малой кровью». Все могло закончиться гораздо хуже. Но обошлось, к счастью.

 Когда я вышла на работу, бухгалтерия устроила мне форменный допрос. Гарпий интересовало все: условия жизни в санатории, питание, погода. А главное, завела ли я любовника.

 Так что мне пришлось толкнуть целую речь о пользе санаторного отдыха зимой, а также убедительно отгородиться от излишне личных вопросов. Задобрить коллег помогли маленькие сувениры каждому, а еще торт и шампанское.

 Чтобы окончательно примириться с родным террариумом, я решила сдаться на милость коллектива. То есть стала ходить на работу в неприметном сером костюме и почти перестала краситься. После этого мой рейтинг заметно вырос.

 А когда я попросила главного бухгалтера научить меня, как вяжутся те миленькие кофточки, что она носит на работу, то удостоилась первой улыбки грозной шефини. Во время обеденного перерыва она показала, как вяжутся лицевые и изнаночные петли, и вскоре я влилась в большой коллектив любителей вязания.

 Спицы меня действительно успокаивали. Чередуя петли, рассчитывая узор и выверяя размеры, я медленно освобождала свой ум от всего лишнего. Все, что мешало свободно дышать и спокойно спать, уходило за нитью. А голова наполнялась восхитительной пустотой.

 Моим первым творением было длинное платье из тяжелой черной шерсти. Потребовалось все мое внимание и терпение, чтобы его не испортить. Благодаря этому платью, я надежно избавилась от неприятных воспоминаний отпуска и перестала себя жалеть.

 Просто смирилась с действительностью. И стала жить дальше.

 P.S. Еще один вывод: НЕЛЬЗЯ БЫТЬ СЛАБОЙ И БЕЗЗАЩИТНОЙ.

 После своего бессилия в прощальных «объятиях» Павла, я решила заняться активным спортом. Бег, отжимания, аэробика, даже боксерская груша – все пошло в ход. И чем крепче становились мои мышцы, тем спокойнее я себя чувствовала. Параллельно с этим я записалась в секцию самбо.

 Наша преподаватель, Вика, специально набирала каждые полгода группу женщин, чтобы учить их защищаться и уметь давать отпор насильникам. Вскоре я стала одной из лучших.

 Конец истории.

 Через неделю позвонила Люся:

– Ты что делаешь вечером?

– Ничего.

– Очень хорошо. Я приду после семи.

– Отлично. Что приготовить на ужин?

– Мне все равно. Что-нибудь легкое. Не морочь себе голову.

– Тогда, до встречи.

 Я сходила на рынок за овощами. К Люсиному приходу приготовила пару легких салатов и куриные котлеты. (Бабушка научила меня делать их крупными, с ладонь).

 А Люська принесла шампанское.

– Что празднуем? – я выставила бокалы.

– Как что? Твой бенефис.

– Ты хочешь сказать, что меня пригласили…?

– На собеседование, так что не разгоняйся.

– Хорошо. И что дальше?

– Давай сначала выпьем за успех в нашей авантюре.

 – Какая авантюра? Я серьезно предлагаю свой опыт и умение применить на благо вашей фирмы. Никакого обмана.

– Это – да. Но я же скрываю, что ты моя лучшая подруга.

– И тебя это угнетает?

– Скажем так – беспокоит.

 – Послушай, Люся. Не переживай. Когда все закончится, я оставляю за тобой право обнародовать нашу дружбу. Или обмолчать. Сама решай. В конце концов, ты же умничка и найдешь для шефа приемлемое объяснение. А пока, действительно, давай выпьем за мой успех.

 Мы чокнулись. И стали ужинать.

 После него, усевшись на балконе с сигаретой, Люся рассказала мне о конкурсе, а также объяснила «кухню» собеседования.

 – Я визировала все кандидатуры, как юрист. И поэтому в курсе происходящего. Итак, возрастной барьер призвал на это место всех старых дев города Киева. Можешь не фыркать, тебя это тоже касается – столько лет без мужика!

 Продолжаю. Часть отсеяли за профнепригодностью. Это ветеринар, биолог, физик и математик. Такое впечатление, что педагоги просто мечтают расстаться со своей профессией. А моего пацана кто учить будет? (Люсин сын и мой крестник Митька заканчивал 3-й класс). Далее мы отсеяли кандидатов, которые не подходили под возрастную сетку, выдвинутую Войтюком.

 Остались те, кто работал по специальности. Но, поверь, секретарей после 30 очень мало. И еще те, кто мог подходить на эту должность по родственности занятий, то есть клерки и менеджеры различного уровня, преподаватели-гуманитарии и прочие. Правда, главный бухгалтер, да еще с 10-летним стажем работы, оказался один.

 Твое резюме вызвало большой интерес. Так что, милая, постарайся быть убедительной, чтобы объяснить, чем вызвано такое решение. Кстати, я все хотела спросить. А как же презренный металл? Все-таки, референт – это не главный бухгалтер. И оклад у него значительно меньше. Ты уверена, что тебе будет хватать?

 – Я уже думала об этом. Знаешь, я ведь достаточно скромно живу. Зарабатывала я эти годы хорошо, так что смогла откладывать. А как по-твоему я продержалась бы два месяца без работы? «Загашник» мой еще полон. Так что я могу поэкспериментировать месяца три – четыре. А там видно будет. В крайнем случае, всегда можно подрабатывать, как бухгалтер…

– Ага, опять ночами не спать, – вклинилась Люся.

– Или попросить у Войтюка повышения оклада.

– Вот, нахалка.

 – Вранье, я очень скромная и трудолюбивая.

 – Ой, смотри, не перетрудись.

 – Кто бы говорил!

 Мы налили себе еще по бокалу шампанского, и Люся продолжила:

– Собеседование будет происходить в один день. Сережа сказал, что ему некогда разводить тягомотину и потому выбирать будем быстро. Комиссия состоит из менеджера по кадрам, меня, т.е. юриста, и администратора. Мы отбираем несколько кандидатур и предлагаем шефу на рассмотрение. А он уже выбирает окончательный вариант.

– И когда все это произойдет?

– Тебе должно было прийти приглашение по почте.

– Да я дня три ящик не проверяла.

 – Давай так. Я бегу домой, пока мои мужики сами за мной не пришли. А ты проводишь меня до выхода и сразу посмотришь почту.

 Приглашение лежало в почтовом ящике, присыпанное дешевыми рекламками. Меня ожидали 15 апреля. Это – через четыре дня.

 – И еще, дорогая подруга. – Люся вперила в меня подозрительный взгляд. – Я ведь ставила условие, что буду помогать тебе, если ты займешься собой.

– Да помню я.

– И что, долго мне еще ждать?

– Послушай, Люся. За последние годы я уже привыкла, что на меня никто не обращает внимание. Поэтому сейчас мне сложно, нужно время. И вот еще что: может подождать с моим преображением? Ведь мои конкурентки, когда придут на собеседование, постараются выглядеть как можно лучше?

 – Естественно. И что?

 – Тогда, мне стоит остаться такой, какая есть.

 – Почему?

 – А потому, что Войтюк на красотках уже обжегся.

 – Ох, поняла! Ты хочешь сказать, что если мы тебя приведем в божеский вид, то…

 – Можем добиться обратного результата. – Закончила я свою мысль. – Ты же сама говорила, что шеф хочет в приемной серьезную женщину. После своих служебных романов, мне кажется, что он сознательно выберет самую неприметную из «старых дев». Это я тебя цитирую.

 – Может быть ты и права. Но это нечестно. Я так надеялась на перемены в твоей внешности, – Люся по-настоящему расстроилась.

 – Да перестань ты, Люсь. – Мне хотелось ее успокоить и поэтому пришлось пообещать. – Если я получу эту работу, клянусь, что начну меняться. Но только постепенно. Чтобы не вызвать подозрения окружающих. Идет?

 – Хорошо. – Вздох подруги был тяжелым. Но она все равно была довольна. – Это лучше, чем ничего. По крайней мере, ты сама тоже будешь привыкать к себе, новой. И, наконец, поймешь, что красивая женщина – это не агнец на заклание. Ладно, я побегу. А то мои мужики уже все глаза проглядели.

 – Иди-иди. – Я провела Люсю до дороги и повернула назад.

 Дома, открыв шкаф, я перебрала несколько костюмов, решая, в чем идти на собеседование. Выбор пал на любимый бежевый. В тон ему я подобрала блузку и ботинки, а потом задумалась над юбкой. Дело в том, что я давно мечтала укоротить ее сантиметров на 15. И отменять теперь это решение не хотелось.

 А, будь что будет. В конце концов, это такая мелочь – короткая юбка. Зато я буду знать, что в моей жизни начался новый этап, и грядут перемены. Очень на это надеюсь.

 Четыре дня пролетели незаметно.

 Весна в этом году была ранняя. Утром, на пробежке, я с удовольствием заметила, как набухли почки на деревьях, и кое-где проклюнулись листья. А трава почти вся уже была зеленой. Дворники вычистили оставшуюся с зимы грязь, вымели мусор с газонов. Весной, после окончания зимней слякоти, мне особенно нравилось бегать по чистым сухим тротуарам.

 Дома, после душа, я сделала минимальный «рабочий» макияж, переоделась, и к 10 часам поехала на собеседование.

 Здание, где находился офис «Нового дома», было недавно отреставрировано. Люся рассказывала, что по документам, которые она визировала, этому дому уже 150 лет. В 19 веке он принадлежал купцам Астаховым. Дом идеально вписывался в панораму старого Подола. Высокий цоколь, плюс два этажа по 4 метра. Везде, по синему фасаду, строгая белая лепнина.

 И диссонансом на ее фоне смотрелись современные пластиковые окна. Люся объясняла это тем, что фирма, производящая какой-либо продукт, должна сама им пользоваться. А то клиенты не поймут.

 На первом этаже здания располагался большой магазин «Нового дома». Он соединялся с приемной и кабинетом Войтюка общим холлом. Собственно офис фирмы находился на втором этаже. Часть внутреннего двора занимала автостоянка, остальное место было отдано под сквер, засаженный кленами. Все компактно и удобно.

 У входа вежливый охранник объяснил мне, куда идти. В большой комнате нас, кандидаток, рассортировали в очередь и стали вызывать по списку. Все женщины (а их было ровно 22) прекрасно выглядели, одетые с иголочки. Нервничая и постоянно поправляя макияж, они подозрительно рассматривали своих соперниц, в том числе и меня.

 Я же, скрывшись за обложкой любимой Хмелевской, настолько увлеклась новым детективом, что даже не услышала своей фамилии с первого раза.

 «Высокая комиссия» принимала в конференц-зале. По крайней мере, так было написано на двери. Зал оказался небольшим, но очень красивым. Две женщины (из них одна – Люся) и мужчина, вежливо улыбнувшись, пригласили меня присесть. Рассматривая мое резюме, они что-то тихо шептали между собой, а потом, решительно закрыв мои бумаги, начали:

 – Мария Петровна, мы бы хотели, с вашего согласия, разумеется, записать на видеокамеру нашу беседу. Дело в том, что Сергей Николаевич сейчас в командировке. Но хотел бы лично познакомиться со всеми претендентками. Мы записываем интервью на видео, чтобы по приезде он мог составить собственное мнение по любому из кандидатов. Вы согласны на запись?

– Да.

– Очень хорошо. – Мужчина встал и включил видеокамеру.

 – Мария Петровна, – начала Люся, – во-первых, объясните нам, пожалуйста, ваше решение сменить род деятельности.

 – Тем более, – добавила вторая дама, – что вы много лет вполне успешно трудились на ниве бухгалтерии.

 Я помолчала, набирая побольше воздуха, а потом начала:

 – Я много лет сама не могла понять, что ошиблась в выборе профессии. Понадобилось 10 лет вполне успешной карьеры.

 – И вам не жаль? – уточнил мужчина.

 – Как видите.

 – А чем вас прельстило место референта?

 – Понимаете, когда много лет сидишь в отдельном кабинете, чувствуешь недостаток общения с людьми.

 – Но вы ведь были главным бухгалтером! – Соседка Люси была почти возмущена. – Как же вас может прельстить место секретаря? Ведь референт – это, считайте, секретарь!

 – У вас есть семья? – ответила я ей вопросом.

– Конечно.

– Значит, большую часть своего домашнего времени вы проводите на кухне. За многие годы стояния у плиты вы по-прежнему любите готовить?

 – Господи, конечно, люблю. – Она заколебалась и уточнила. – Но сейчас – только по праздникам. А в будни иногда так просто зверею от...

 – ...бесконечной готовки и мытья посуды, – закончила мысль Люся. Она улыбалась, понимая, что я хочу сказать. – Вы считаете, что бухгалтерия похожа на кухню?

 – Очень похожа. Не успеешь «приготовить» и «вылизать» все цифры, как уже срок сводить баланс. После баланса приходит очередь бесконечных отчетов, которые только успевай разносить по инстанциям. А эти бесконечные очереди в налоговой? Пока «сдашься» и думаешь, что можешь отдохнуть, то, оказывается, подоспело время нового квартального «меню». И опять все сначала, каждый день одно и то же. Вся жизнь – от отчета до отчета. Мне однажды стало так тоскливо, что я ушла.

 – И вы считаете, что место референта сделает вашу жизнь разнообразнее?

 – Понимаете, документооборот различного рода деятельности проходит через бухгалтера. И поэтому я отлично ориентируюсь в работе любого офиса. Я знаю, как работать с типовыми формами администрации. А еще я пишу письма, умею составлять договора, не боюсь высокого начальства и спокойно могу ладить с любым человеком. Ведь чем больше стаж бухгалтера, тем сложнее его запугать или просто запутать. Поэтому референт – вполне понятная для меня профессия.

 – А если вы опять ошиблись? – Люся явно подначивала меня.

 – Как оказалось, чтобы понять это, мне нужно 10 лет. Думаю, вполне достаточно.

 – Послушайте, – опять начал мужчина. – Я согласен с тем, что вы сказали на счет бухгалтерии, сам несколько лет этим занимался. Поговорим о другом. Это место не только референта, но и секретаря. А наша приемная в последний год превратилась в проходной двор.

 – Я понимаю, вам нужен Цербер. Но тактичный Цербер, да? И вы боитесь, что у бухгалтера со стажем с этим проблемы, – уточнила я. – Нет. Я, слава Богу, на это не жалуюсь.

 – Ну, хорошо, это понятно. В резюме вы написали, что владеете компьютером. А вот кофе варить умеете? Наш Сергей Николаевич его очень любит.

– Я тоже, но по себе знаю – много кофе вредно. Три чашки в день – оптимальная норма кофеина. Все, что больше – прямая дорога к проблемам с сердцем.

– Что же тогда делать?

– Пить кофе без кофеина. По вкусу он почти не отличается от натурального. Или смешивать оба вида. Тогда начальник не догадается, что вы заботитесь о его здоровье.

 Комиссия заулыбалась.

– Замечательно. Вы свободны. О решении вас известят.

 Я поднялась, поправив на плече сумку. И тут мой недочитанный детектив Хмелевской выпал на пол.

 – Pani czyta po polskemu? – помог поднять мне книгу мужчина.

– Tak.

 – To jest bardzo dobrze. – Он улыбнулся и объяснил. – У нас хорошие контакты с польскими коллегами. – А какими языками вы ещё владеете?

 – Я хорошо знаю украинский язык, действительно хорошо. И еще английский, почти свободно. Немецкий – гораздо хуже. Это все. До свидания. – Последнее, что я увидела, закрывая дверь, это широкую улыбку подруги.

 Дело сделано.

 Теперь я была свободна. Бесцельно зашла в пару магазинов, а потом немного прошлась по Подолу. В отличие от Русановки, где я живу, Подол еще не до конца отчистили от следов зимы. На газонах комьями тлели старые листья, грязные лужи перегораживали дороги. И только церкви блестели чистыми куполами, отмытыми вчерашним дождем.