Текст книги "Куда уехал цирк (СИ)"
Автор книги: Елена Лоза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
– Нет, без музыки танцевать рок-н-ролл, это просто нонсенс! – раздраженный девичий голос отвлек внимание Люсиль от ставших неприятными мыслей. – Я же просила у деда Федора про музыкантов узнать!
– Я, что против? – отбивался от нее молодой человек. – Спрашивал! А он буркнул, что был один тут, целый оркестр заменял, да весь вышел. И ничего не стал объяснять!
– А кто это таки весь вишел? Стоит, таки старому Изе отлучиться на свадьбу к любимой племяннице Сарочке, и он уже весь вишел! – народ в очередной раз отвлекся от тренировок и уставился на весьма колоритную личность. Среднего роста и очень среднего телосложения пожилой мужчина, в черном костюме с белой рубашкой и плоской черной шляпе. За спиной у человека висел большой барабан с литаврой сверху. На металлической рамке справа крепилась губная гармошка, и что-то состоящее их трубок разной длинны. На уже заметном брюшке висел баян, бережно упакованный в чехол.
– И шо ви на меня так смотрите?! Вам нужна музыка, так ви ее получите! – мужчина начал распаковывать свой инструмент. – Конечно, когда Изя был молодой, он пел за весь хор еврейских мальчиков, но и теперь Изя не поц! Нате вам вашу музыку!
И над двором зазвучала мелодия всех времен, и как выяснилось, измерений – «Семь сорок».
Стаси радостно запрыгала.
– А такую вы сыграть можете? – она хлопая в ладоши отсчитала, раз, два, три и…начала напевать рок-н-рольный мотив. Музыкант сначала слушал, скривившись, потом заинтересовано, а потом закрыл глаза и начал тихонько бухать в барабан, дергая ногой. Марья удивилась, как быстро мужик «въехал» в мелодию.
– Таки интересно, – кивнул он головой. – Но таки шож можно под это сплясать? Ребята переглянулись и показали.
Федор досмотрел показ, покачал головой и хмуро кивнул музыканту в сторону шапито.
– Я думал, ты насовсем ушел, – Федор сел на барьер, ограждающий манеж.
– От тебя прошлонедельного, и черт бы ушел, – Изя кряхтя, стал снимать свою музыкальную амуницию.
– Ну, так чего назад заявился? Или и там ты всем надоел своим брюзжанием.
– Ой, ну вот кто бы говорил! – музыкант присел рядом, и устало вытянул ноги. – Федор! Свадьба, это таки весело, но потом стало грустно. Я три дня сидел на стуле во дворе и слушал, что у Зямы болит поясница и он лечит ее мазью для лошадиных копыт. А у Фимы болят колени, и он их лечит лошадиным навозом! А у Миши, внуки такие сволочиии… А, сегодня я вдруг понял, что если не сбегу, то скоро-таки сам стану старым пердуном! Тем более у нас тут становится весело. Откуда такие цацы взялись?
– Хотел бы я сам знать… Свалились как снег на голову и делают теперь, что хотят.
– А шо они плохо хотят? – Изя озабочено потер подбородок.
– Да вроде все по делу, – старик махнул рукой и добавил возмущенно. – Но меня-то не спрашивают!
– Ну, ты Федор – поц! – констатировал музыкант.
Люсиль задумчиво крутила в руках алый шелковый костюм и морщилась – этот костюм категорически не подходил к тому «танцу». Да, красивая вышивка бисером, да, яркий цвет, но совершенное не то.
– Какие-то трудности?
Люсиль вздрогнула. Она не заметила, как рядом появился Ло.
– Вот, понимаете, мистер Ло. Этот костюм, конечно очень красив… – девушка заколебалась. А стоит ли ВООБЩЕ оспаривать решение нанимателей?
– Но? – пришел ей на помощь китаец.
– Но, он не совсем подходит под тот танец. Мне так кажется. Извините.
– Вам не за что извиняться, мисс, – Ло слегка поклонился. – Мы пригласили вас не только как швею, но и как модельера. Поэтому вы должны высказывать свое мнение.
– Ой, ну что вы, модельеры – это во Франции, – смутилась Люсиль, но все же продолжила. – По-моему, для девушки подошло бы что-то индейское, с длинной бахромой…
– А молодому человеку – простой костюм джентльмена.
– Будет отличный контраст, – похвалил идею Ло. – А бахрома, разлетаясь, отлично подчеркнет движения. Он огляделся и понял, что за делами и суетой не заметил сгустившихся сумерек.
Марья сидела, удобно откинувшись на стуле, и пыталась вспомнить, когда в последний раз она так объедалась попкорном?! Лакомство понравилось всем, сержант на полном серьезе обещал завтра же отнести заявку в патентный отдел. Только вот на кого тот патент оформлять? Громко урчащая тяжесть рухнула на колени женщины, а в ушах зазвучал язвительный и веселый одновременно девичий голос.
«Получи наказ, как включить сей керогаз!
Испытателю и первому пользователю изделия – биофаг малый разведывательно-охранный, модифицированный.
Характеристики.
Вес – не более пятнадцати килограмм.
Зрение – дневное, инфракрасное, ультрафиолетовое и еще хрен знает какое.
Когти, зубы, кости и прочее – титаново-керамический сплав, твердость офигенная.
Слух – во всех диапазонах, плюс эхолокация.
Средства коммуникации – речевой интерфейс, спутниковая, лазерная и оптоволоконная связь.
Шерстяной покров – аналоговый дубликат кота русского помойного, материал синтеволокно.
Огнестойкость – неопалимая купина.
Питание – твердотопливное, жидкотопливное, электрическое, солнечное.
Управление – биокомп, объем памяти стандартный.
Дополнительные средства коммуникации – зонд малый автономный, тип «блоха». Хранить вне тела носителя не более двадцати четырех часов. (Разрядятся.)
Плавучесть – ноль целых, хрен десятых. Водную преграду шириной до трех километров и глубиной до километра, может перейти пешком, по дну, – к ехидному голосу добавилось хихиканье, и еще один девичий голос добавил. – Может еще и рыбки по дороге наловит. Только сеточку ему дай, чтобы было куда складывать!
Вооруженность – пусть для тебя это будет сюрпризом.
Дабы исключить провалы вследствие нехарактерного поведения, в биофаг слиты характерные поведенческие матрицы животных.
Так что, только для тебя друг мой Лексус, специальное предложение – рыжий кот по имени Васька, которого ты непременно выберешь!
Матрицу сознания, скопирована с твоего сволочного кота, которого ты подсунул мне на передержку! И пока ты плавал с аквалангом со своей девицей, эта рыжая скотина сожрала мою коллекцию кактусов, и не подавилась при этом! Ободрала до каркаса мое любимое и зверски дорогое компьютерное кресло и пометило клавиатуру! А также всю обувь, до которой смогло добраться…Так получи и распишись!»
– Значит, когда тебя называют Неваськой, в тебе частично включается вредность? – вытирая глаза и все еще посмеиваясь, спросила Марья. – А если Невсом, то нет?
– Агау, – муркнул кот.
– А почему только через полтора суток выдал инструкцию?
– Что бы имя сменить нельзяу было. Закреп прошел.
– А подмяукивать во время разговора так и будешь?
– Агау, колорит…
– Да колоритный ты наш, вот уж ребята повеселятся! – женщина покачала головой. – Это надо ухитриться, прототипа спереть…
Глава 8
Как и думала Марья, текст «инструкции по эксплуатации» был прослушан пару раз на бис. А демонстрация Невсом парада автономных модулей типа «Блоха», парами огибающих чашки, вызвала форменную истерику. Так что ужин прошел в весьма жизнерадостной обстановке. Невс, не обращая внимания на хохот за столом, употреблял вторую миску твердого топлива в виде нарубленной сырой курицы. Рубить птичку было совершенным излишеством, употребил бы и так, но нужно думать о нервах случайных прохожих. Шляются тут всякие…
– Так, что Гарри, спас ты нас всех от диверсии, – Марья вытирала слезы.
– Подумаешь, называли бы на китайский лад Фу-хао, – все еще посмеиваясь, махнул рукой командир. Кот закашлялся, подавившись куском. – А теперь докладывайте.
– Рынок фургонов богатый и разнообразный. Такие как здешние «трейлеры» стоят очень дорого. Например, если бы они хоть один продали, то месяцев пять прожили бы спокойно. С таким-то личным составом, – начал докладывать Гарри. – Лошадей у них двадцать пять. И каких лошадей! Кобы один в один, масть оверо. Красавцы! А один квотерхос, рыжий, без единого пятнышка.
– Да ты что настоящие ирландцы? Гнедые с белым?! А фризы густые? – у Сонка глаза загорелись черным пламенем, он явно понял, о чем идет речь. – А квотер выезжен на три аллюра или на пять?
– Эээ, – тут уж недоумение появилось на лице Гарри. – Не знаю, а фризы шикарные как белые метелки. Только они не подкованы все. Ну, кроме квотера.
– Да кто ж кобов кует! Ну ты как скажешь…
– Так лошадники наши, – побарабанил пальцами по столу Джонатан. – Сейчас поверим, на слово, а завтра сходим и посмотрим, кто там кротер, а кто оверо. Где лошадки квартируют?
– Да в платных конюшнях, стоят и активно наедают должок. Хозяин конюшни, растущим долгом не угрызается совершенно, и даже сильно надеется, что расплатятся с ним парой кобов.
– Не понимаю, если честно, – признался Оле, выходя из «ванной» палатки, пристроенной к основной сегодня днем. Он вытирал полотенцем стриженные ежиком светлые волосы. – Смотрите – цирк без копейки наличных денег. Дети и животные худые как те моноциклы, кругом долги, и при этом дорогущая недвижимость, причем в больших количествах.
Все посмотрели сначала на Ло, а потом на Натана.
– Цирк действительно был богатым с большой труппой, – начал рассуждать аналитик. – Восемь жилых «трейлеров», четыре грузовых фургона, и гора реквизита. Теперь понятно, чего добивался Цагель – ареста имущества и его распродажи. Никто бы нормальной цены не дал, и ушло бы все за бесценок. Сюда они еле доехали, возчиков нанимали фургоны гнать. Практически на последние сбережения. И все равно Федор ничего не продает. И даже если бы он получил ссуду, все равно не выбрался бы…
– Потому, что Федор, больной на голову, – высказал свое мнение Оле.
– Психическое расстройство, – командир задумчиво вертел в пальцах чайную ложку. – Потеря дочери и зятя, и пятый этап у него пролонгировался на два года. И плюс пьянство.
– Командир, вот умеешь ты доходчиво объяснить!
– Если проще, он так и не смог выйти из состояния отчаяния. Не смог смириться со смертью близких. И самое страшное – не смог их отпустить! Когда по нам хлестнуло, только тогда понял.
– Получился замкнутый круг. Они рвались уйти, а он держал все крепче, и становилось еще больней, – Марья прикрыла глаза. – Мы спровоцировали разрыв, и откат получили все. А если бы мужик был один…
– Получил бы инсульт. Но рассказывать мы ему об этом не будем, – постановил Ло и без всякого перехода спросил. – Кто следующий на помойку?
Гарри, как отчитавшийся, подхватил свое полотенце и пошел в ванную.
– Николас?
Профессор устало потер ладонями лицо.
– Карты, географические, геологические и картографические, купил. В нагрузку дали карту Чикаго, – и неожиданно добавил. – А давайте я поеду на поезде и подожду вас в Сиэтле?
Все сидящие за столом уставились на докладчика.
– Ого! – впечатлилась Марья.
– Пушной зверек дышит в спину? – предположил командир.
– Целая звероферма, поломала клетки и бежит следом… – Ник, напряженно оглядел команду. – В конце концов, это из-за меня вы попали в такую передрягу.
– Да, уж от сомнений в себе, ты точно не заболеешь, – ехидно заметила завхоз. – Боюсь, тебе мы обязаны дополнительной комплектацией багажа, и это все.
– К тому же, «легенда», уже запущена, – покачал головой Ло. – Будет несколько странно, если дядюшка вдруг бросит жену и племянников, а сам свалит поездом.
– Ребят пожалей, – Марья поморщилась. – Они и так нервничают, а если еще и ты будешь ныть. Мы все чувствуем, какую-то лажу. Еще бы понять, какую и откуда приползет.
Принимать водные процедуры в сундуке для команды было все еще экзотикой. Оказалось, что «сундук» не только греет или охлаждает, а еще и полностью регенерирует воду. Стоило закрыть крышку, нажать пимпочку в центре крышки и через пять минут, чистая как горный родник вода была снова готова к употреблению. Правда, из-под сундука, приходилось выметать, плотные брикетики спрессованных отходов. Ну как говориться, кто кушает, тот и… в кустики бегает. Однако почему о столь удобном агрегате команда даже не слышала, никто не понял. Мало того ни каких намеков на инструкцию не обнаружилось, ни в базе данных Неваськи, ни у Джорнатана. Сундук был набит посудой, хотя и тут прослеживалась странность – посуда была современная. Блестящая нержавейка с ручками из жаростойкого пластика ярко алого цвета, толстым двухслойным дном кастрюлей и сковородок. Набор черных керамических ножей в специальном чемоданчике-держателе, не вызвал бы удивления, если бы не отливал серым холодным блеском и не имел на рукоятках выемки в очень неудобных местах. Попытка Джонатана определить, из чего сделаны ножи, при помощи медицинского анализатора успехом не увенчалась. Анализатор выдал короткий ответ «Аналог не найден». А уж ручной блендер и овощерезка с кучей насадок, не лезли ни в какие ворота! Назначение хоть и с трудом, но угадывались. А вот безумный дизайн и неописуемой яркости цвета вызывали сомнение в адекватности разработчика, да и изготовителя тоже. В общем, содержание этого сундука совершенно не вязалось со всем остальным багажом.
Марья полоскала посуду, а Джонатан внимательно рассматривал большую сковородку. Довольно тяжелый металл, стандартное нанопокрытие. Стеклянная небьющаяся крышка и клеймо производителя, которого не существует, по крайней мере, в знакомом им мире. Пальцы аналитика скользили по странно изогнутой ручке, когда неожиданно сегмент оной с легким щелчком ушел внутрь. И почти сразу в центре сковороды стал проявляться алый кружок.
– Так, таки так! – Марья присела рядом с Джонатаном и недолго думая плюнула на сковороду. Раздалось шипение… – Сковорода самогрейка или саможарка?
– Я думаю не только сковорода. А вся посуда, – Натан потер кончик носа. – Это точно не наша технология.
– Наша, не наша – раз прилетело, будем пользоваться, – практичность завхоза встала во весь рост и подбоченилась – Потренируемся, изучим режимы, напишем инструкцию… Короче, в опись я это уже внесла и инвентарные номера присвоила!
За другим столом в фургоне Зары и Якова тоже шел разговор. Люсиль с сестрой быстро поели и вместе с молодежью ушли гулять на ярмарку, а оставшиеся чинно пили чай.
– Знаешь, Федор, ты таки изменился, – прервал молчание Изя. – И я не удивлюсь, если эти пришлые цацы приложили до тебя руки.
– Молоды еще они ко мне руки прикладывать! – взвился старик. Хотя после визита к цирюльнику, с аккуратно постриженной белой бородой и волосами, он стал выглядеть гораздо моложе.
– А ты не кипятись, Федор, – Яков похлопал ладонью по столу. – Они плохого тебе не хотят.
– Молоды они…
– Дурак ты, Федор! – вдруг отрезала Зара. – Заладил, молодые да молодые! Ты приглядись к ним внимательно. Я когда эту Марью дочкой назвала, так она усмехнулась. Думала, не вижу. Сначала-то, я осерчала маленько, мол, улыбается она тут, а потом поняла, не зря усмехается. Ты им в глаза посмотри, как будто сто лет прожили. Не простые они, ой не простые.
– И чем же они не простые? – фыркнул старик, уже, кажется, из чистого упрямства.
– Да всем! – рассердился цыган. – Потапыча запросто вычесали, а он медведь с характером, если забыл. Собаки вон и не тявкнули, когда их купали да чесали, это при их-то подлой привычке кусануть из-под тишка. А где эти аристократы могли научиться такое вытанцовывать?! Благородные как же.
– Благородные, – не согласилась с мужем Зара. – Ты посмотри, как они ходят, как смотрят! И разговаривают образованно. Причем все! Нету там слуг. Доктор ихний, вон Якову порошки дал, всего два дня принимает, а уже и дышит без хрипа, и ест за двоих. А мазь, что для Аи сделал? Да у нее лицо уже почти чистое! Опять же попкорн этот. Они точно знали, как его делать! Я ведь не послушалась, крышку не закрыла, посмотреть любопытно было, старой, что будет. Вот и получила в лоб той кукурузой горячей, как стала она лопаться да прыгать. Да и тебя Федор от водки отвадил…
– Да нам каким профилем, шо то за цацы, и откуда они таки приехали? – старый музыкант промокнул платком лысину. – Как говорила Сара, да будет земля ей периной, меньше знаешь, дальше будешь. А то шо они нас из ямы вытянули, так это уже за шото говорит! И я теперь интересуюсь понять Федор, кто с твоими манцами у фургонов на козлы сядет? Скока нас и скока тех фургонов?!
– Фургоны не продам! Вы, что забыли, кто тут хозяин?!
– Все мы помним! Только если ты думаешь, что они, за свои же деньги, будут вилять перед тобой формами, и делать вид сбоку, то ты ошибаешься! За конюшню придется платить тебе.
– И заплачу! – Федор вскочил со стула и выбежал из фургона, громко хлопнув дверью.
– Упертый осел! – вздохнула Зара.
Яков промолчал, но было видно, что он полностью согласен с женой.
– Шлемазл поц… – заключил Изя и обернулся к Заре. – Ты, что заглянула?
– Заглянула. Да только сама не знаю, что увидела, – цыганка вздохнула. – У Марьи за спиной, нет дороги, как будто вчера родилась. Зато вперед далеко тянется, и в каком-то тумане прячется. Не обрывается, а уходит.
– Так сколько же лет? Ты же всегда точно знаешь, как бы ни молодились дамы.
– Не скажу, Изя, ой не скажу.
Утро – по-другому, кажется, и быть не могло – началось с Неваськиного нява. Только сегодня голос у котячего биофага был не противный, а басовитый и местами даже кокетливый. Марья вышла, зевая и кутаясь в махровый халат. Поздоровалась со стоящим у палатки сержантом и тремя темнокожими женщинами. Верней, матроной почтенного возраста и столь же впечатляющего объема, которую Робин назвал мамой Идой. И двумя ее дочками, молоденькими, округлыми и крепкими. Именно перед ними, распушив хвост, красовался Невс. А девушки гладили его в четыре руки и старались не хихикать под строгими взглядами мамы. Марья прямо в халате и сапогах на босу ногу отправилась показывать фронт работ. Предложила сначала выгрести мусор, а чуть позже, когда Оле принесет ведра с горячей водой, уже приступить к мойке. Сержант подтвердил подозрения завхоза, что завтраки во вчерашнем пабе подают не хуже, чем обеды, и задумчиво смотрел вслед уходящей женщине. И стать ему белым, но эта уверенная и независимая до полной оторопи женщина, вряд ли будет безропотно слушаться своего мужа. Если он ей, конечно, муж. Все было не так, включая широкую, абсолютно мужскую походку, совершенно не идущую к платьям. Нет женщина и девушка, ни в коем случае не выглядят простолюдинками, вырядившимися аристократками, и все же что-то с этой компанией было сильно не так.
– Привет Робин! О чем задумался? – Оле нес два ведра с чем-то голубоватым. – Кому тут ведра сдать?
– Давай я отнесу, – поспешно предложил чернокожий полисмен.
– У меня, что руки отвалятся, еще два шага их пронести? – удивился щвед. Робин показал куда нести, размышляя как объяснить, что белому не пристало подносить ведра темнокожим женщинам. А объяснить придется, иначе быть беде. Оле поболтал пальцем в ведре, взбивая пену, и объяснил, что этим надо мыть, а вот смывать не надо, высохнет и ладно. Улыбнулся женщинам и повернулся к сержанту.
– Робин, ребята уже притащили из того паба оладий и кленового сиропа, и пирогов каких-то. Пошли завтракать, пока горячее.
Подхватил растерявшегося мужчину под руку, и потащил за собой, не заметив изумления, с которым переглянулись уборщицы.
Глава 9
Робин ел, слушая восторженные вздохи сотрапезников, но сам не чувствовал вкуса пирогов, он смотрел. На белоснежную, без единого пятна скатерть. Такую же чистую, даже там, где она касалась пола занавесь, прячущую кровати, блестящую посуду и чувствовал, пробивающийся сквозь запахи еды, еще какой-то легкий и свежий аромат. Сержант принюхался, пахло немного хвоей, скошенной травой, и яблоками! Это было неправильно. В палатке где живут семеро мужчин, должно пахнуть по-другому.
– Робин! – сержант очнулся и понял, что его «задумчивость» не осталась не замеченной. – Что, не так? Ты чего принюхиваешься.
– Все не так, – бывший полицейский вздохнул и попытался объяснить. – У меня есть друзья среди белых, мы можем посидеть за кружкой пива в пабе, поговорить, но за стол в своем доме меня не пригласят.
– Мы тут не все лилейно белые, если ты не заметил, – попыталась возразить Марья.
– Но ведра с водой, чернокожим уборщицам принес именно белый, – отмел возражение Робин, подумал секунду и добавил. – Лилейно.
– А, я виноват, что зимой выцветаю?! – вдруг возмутился Оле и вдруг напустился на сержанта с какой-то детской обидой. – Ну, конечно, ты-то к весне на линялую моль, не похож!
– Оле, если ты так уж переживаешь, сходи в солярий, – Ло был изумлен реакцией шведа. – Или пару капсул загарного пигмента проглоти.
– А я натуропат и признаю только натуральный загар!
– Оле, солнышко, Даян тебя круглый год обожает, ты не переживай! – внесла свою лепту в обсуждение вопроса Марья.
Робин переводил взгляд с одного лица на другое
– «Скорбный дом, как есть скорбный дом, – подумал он и потряс головой. – Это они серьезно, или надо мной издеваются?!»
Ло похлопал ладонью по столу, призывая к вниманию, и все собравшиеся, как ни в чем не бывало уставились на Робина, ожидая продолжения. Сержант вздохнул и постарался коротко и четко перечислить, что, когда и как было сделано и сказано не по правилам.
– Тут в цирке, это не страшно – цирковых, удивить сложно, но вне этого двора…
– Вне этого двора, мы изо всех сил стараемся соответствовать, – усмехнулась Марья.
– Не совсем. Людей услужающих, например, аристократы и богачи не видят, они пустое место. А вы подавальщице в пабе улыбаетесь и спасибо говорите…
– Но она, же работает, нас обслуживает! – возмутилась Эни. – За что ее презирать?!
– Вот, в этом все дело, для вас любая работа достойна, даже если это циркач…
– А что циркачи? – тут уж возмутились все. – Пусть попробуют хоть одно представление отыграть, а потом фыркают, снобы несчастные!
– Ооо, – сержант пришел в отчаяние. – Да кто вы, в конце концов?
– Робин, – Ло был предельно серьезен. – Как только мы с вами встретились, мы поняли, что столкнулись с очень умным человеком.
– Тогда вы исключение, все остальные видят черного, тупого громилу с уродливой мордой.
Марья хмыкнула, еще один с комплексами…
– Но, мы вас тоже недооценили, – признался командир. – Не подумали, что за пару дней вы нас так лихо вычислите.
– По-моему, мы перешли на ты. Кстати, общение на «ты», относится к той же странности. Со мной как с наемным работником, никто церемониться не должен. Но вот в отношении вас – миссис Марья и мистер Николас и ни как более.
– Ну, раз так положено… – Марья скривилась. – Давай, при чужих, так и обращайся, а как из города выедем, так и станем все циркачами. О том кто мы да откуда, давай попозже это долгая история. А пока, что назначаем тебя советником, по этикету.
– Женщине не прилично высказываться в компании мужчин, если ей не задали вопроса, это позорит ее мужа, – тут же выдал Робин. – Женщина должна быть молчаливой и скромной.
– О какое чудненькое правило! – возрадовался «муж».
– Не дождешься. Мебелью работать не нанималась. В тебе всегда проглядывали замашки, домашнего тирана, – Марья обличительно ткнула пальцем в сторону Ника. – Поэтому для искоренения дурных наклонностей, посуду, сейчас моешь ты!
Робин ожидал, что уж теперь женщину поставят на место, но услышал только веселый смех окружающих.
– Оле, сходи забери ведра, – продолжила выдавать указания Марья. – Там, наверное, пора сменить мойку.
– Ведра, пойду забирать я, – со вздохом возразил ей сержант. – Не нужно, что бы мама Иду рассказывала вечером за ужином, всему семейству, что белый таскал им воду!
– Ну и ладно, кто спорит?! – женщина обернулась к подросткам. – Пошли искать костюм для Эни.
Воду действительно, пришлось сменить, забирая ведра, Робин заметил, с каким уважением на него смотрит пожилая негритянка. А ее дочери изо всех сил строят глазки. В передней части палатки было пусто, только из-за занавески раздавался плеск воды. Робин кашлянул, сообщая о своем приходе, и получил приглашение проходить. За занавеской стояли четыре аккуратно застеленных кровати и сундук для одежды. Гора каких-то ящиков пряталась под большим брезентом. Сбоку открытый проем, со свисающим полотнищем, им явно при необходимости закрывали вход в маленьком помещении.
Там, освещенный падающим из верхнего оконца светом стоял мистер Николас, в рубашке с закатанными рукавами, и плескался в открытом сундуке. Рядом с мужчиной на стуле горкой возвышалась уже вымытая посуда. Ник молча, зачерпнул воды из оригинальной емкости, сыпанул в ведра чего-то голубого и выдал полную тару обратно несуну.
– Мыть посуду обязана женщина, – убежденно заявил Робин, желая выказать поддержку оскорбленному, как он считал мужчине.
– Это еще почему? – слегка приподнял бровь Ник, при этом он не выглядел ни обиженным, ни оскорбленным.
– По тому, что женщина должно делать женскую работу, – полисмен был слегка обескуражен. – Потому что она не способна заниматься мужской работой.
– Должен тебя огорчить, но у нас женщина может заниматься всем, чем пожелает. С Марьей мы учились вместе, и закончили академию первым и вторым номером в выпуске. И она отстала от меня всего на пару балов. А Оле если уж говорить об успехах в учебе был пятнадцатым. Так, что содержание мозгов не зависит от того, в чьей голове они находятся в мужской, или женской.
Профессор полюбовался на собеседника, и хлопнул его по спине, выводя из столбняка.
– Но женщины слабые…
– Ты уверен? Хочешь, поспорим? Попробуй выполнить все дела по содержанию дома и семьи и вечером ты будешь лежать трупом. Ведра отнеси, девушки ждут!
Давно цирк не видел такой бурной деятельности. На манеже играл свое первое попурри на тему старой роке-н-рольной песенки, об оранжевом галстуке и африканском рассвете человек оркестр Изя. Двойняшки танцевали, и их энтузиазму, совершенно не мешало, лажание музыканта в особо крутых пассажах. Во дворе, под руководством, Федора, Оле и Робин, принимали живописные позы, с поднятыми над головой гирями. Мускулатура при этом вырисовывалась весьма впечатляющая. Танцовщица Ая, кружилась в танце, восторженно косясь на трепещущий щелк. Несмотря на значительное улучшение, Ло категорически запретил ей гримировать лицо, а Люсиль предложила сшить легкую маску. Швейная машинка, установленная в отмытом фургоне, стучала как старинный пулемет. Хотя для кого старинный, а для кого и последнее слово военной техники. Подгонка костюмов шла полным ходом. В соседний фургон, переехал «цех» по изготовлению попкорна. Постояв у горячей печки полчаса Марья, плюнув на конспирацию, перетащила печь из палатки ходоков. Поколебалась немного, отключила имитацию огня и выставила оптимальную температуру рабочего стола. На восторженный вопрос Зары, как оно работает, честно призналась, что никогда не интересовалась этим вопросом. Да и зачем забивать голову не нужными знаниями? Цыганка с готовностью согласилась с данным тезисом вспомнив, что и сама не особо интересовалась устройством керосиновой лампы. А уж откуда берется яркий электрический свет в стеклянной лампочке было и вовсе тайной за семью печатями. В облюбованном клоунами углу, что-то шили, получив пару консультаций у Люсиль, однако при попытке узнать, что же там затевается, быстро прятали «рукоделие». Мара, усердно помогала сестре крутить ручку машинки. Было видно, что девочка делает это не впервые, так слаженно работали сестры. Конечно, на улице было куда интересней! Чего стоило построение собак, проводимое Неваськой. Почему собаки бояться кота, до дрожи в хвостах, девочка не задумывалась. Но смотреть, как они по глухому командному няву становятся на задние лапы и начинают кружиться, было очень весело. И совсем не понятно, почему тетя Марья поймала Невса за ухо и ругала, потрясая перед носом у кота пальцем. Репетиции прервало появление трех всадников, Сонк, Федор и Алекс, пригнали коней. Марья, глядя на коней забыла, о построении Невса в три ряда, – таких красавцев живьем, она еще не видела. Не очень высокие, гнедые с большими белыми подпалинами по задним ногам и груди. С густейшими белыми хвостами и гривами, в которых струились каштановые пряди. А на ногах начиная от сустава, расходились метелки белых волос, почти полностью закрывающие копыта, видимо те самые фризы. Кони отличались только наличием у одного темной прядки в челке. Марья подошла именно к нему, обняла за шею и начала гладить. Конь с четко обозначенным на морде удивлением, обернулся посмотреть, кто это с разгона кинулся к нему обниматься. Женщина обернулась к Сонку и просительно посмотрела на индейца. Тот порылся в карманах достал морковку.
– А она мытая? – Марья подозрительно рассматривала овощ.
– И она мытая, – закивал Ник. – И конь копыта перед едой помыл.
– Ну, мушшш, погодиии, – пообещала Марья, гладя морду, довольно жующей животины. – Федор, а как…
– Меня зовут, мистер Федор, – прервал ее ледяной голос старика. – Или Федор Артемьич, или господин Федор, и на ВЫ запомнила?!
– Деда! – ахнула Стаси.
Марья опешила, она и не собиралась обращаться к этому человеку на ты, не особо он ей нравился, для этого.
– Мистер Федор, – голос Ника сочился не меньшим холодом. – Потрудитесь обращаться к моей жене, леди Марья. Миссис Ротрок, или же Марья Ульяновна. И постарайтесь запомнить, что мы с вами равноправные партнеры.
– Мистер Федор, я хотела бы узнать, как зовут этого коня? – Марья расправила плечи, при задрала подбородок и изобразила на лице брезгливую холодность. – Если Вы так хотите, поиграем в «уважение». Женщина слегка склонила голову.
– В три пополудни, – Федор обвел взглядом присутствующих, – парад алле. Старик развернулся, и ушел в свой фургон.
Атмосферу праздника, как ветром сдуло. Стаси всхлипнула, но когда Марья попыталась обнять девочку, чтобы успокоить, та резко высвободилась.
– Дедушка хороший, – она вытерла глаза. – А вот вы даже не спросили, какой у нас с Сашкой номер!
– Тебе не стыдно?! – воскликнула Зара. – Почему тебя надо спрашивать? Почему все делают, что могут без всяких просьб?!
– Так слушайте люди, – Ло хлопнул, в ладони привлекая внимание. – Сейчас все идем обедать, о параде, поговорим чуть позже.
На обед, в ирландский паб, имеющий странное название «Жареный медведь» наличный состав цирка, исключая Федора и его внуков, но включая маму иду и ее дочерей, прибыл в довольно унылом настроении. Но вкусная еда и обсуждение предстоящего мероприятия исправили положение. Марья наконец узнала, что коня зовут смешной кличкой Полоска, из-за гнедой пряди в челке. Музыкант Изя рассказал, как запрягали коба в изукрашенную легкую коляску. В ней открывала парад, дочь Федора Наталья, и Стаси – одетые в костюмы фей. На втором кобе верхом ехала, какая ни будь из актрис, замыкая шествие. В общем, то порядок построения и движения оговорили быстро, где-то между первым и вторым блюдом. Трения возникли, только по поводу кандидатуры замыкающей шествие дамы на коне. Выбор собственно было небольшой между Марьей и Зарой. Цыганка была, конечно, гораздо колоритней, но она заявила, что слишком старая верхами раскатывать. Народ похихикал, и вопрос временно оставили открытым. А вот на предложение, обращенное к маме Иду и ее дочерям, поработать на изготовлении попкорна, получили быстрое и даже радостное согласие. Как позже объяснил команде Робин, плату за простую и довольно легкую работу, предложили очень высокую. А уж за секрет изготовления нового лакомства предприимчивая женщина готова была приплатить сама.
