Текст книги "Куда уехал цирк (СИ)"
Автор книги: Елена Лоза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Глава 13
Кто кого убивал, это был большой вопрос. На лице Цагеля, добавился свежий синяк, симметричный предыдущему, уже перешедшему в стадию желтяка. Но и лицо Федора украсилось шикарным фингалом. К прибытию спасательной команды кулачные разборки перешли в стадию взаимного ора. Федора профессионально зафиксировал мускулистый борец, а Цагеля держали два мужика помельче.
– Это ты! Это ты Стаси продал! – орал Федор пытаясь вырваться.
– Совсем мозги пропил! – Цагель шипел как рассерженный гусь.
– Я сам слышал, как тот коп сказал, что наводчик из твоего цирка!
– Из моего, но не я же?!
– Это ты сволочь!
– Да как я мог! Стаси так похожа на Натали! Чтобы с девочкой сделали такое… – немец вдруг побледнел и стал обвисать на руках удерживающих его мужчин.
– Разрешите, – Ло быстро прошел к Цагелю и приказал, распаковывая врачебный чемоданчик. – Положите его на пол, это сердечный приступ. Лейтенант, внимательно наблюдал за уверенными действиями китайца, за лицом Цагеля, быстро приобретающим нормальный цвет и внезапно поинтересовался.
– А патент на врачебную деятельность у вас имеется?
Ло, занимаясь пациентом, спокойно кивнул.
– Конечно, есть. Сержант, пока еще был в Вашем подчинении, проверил.
– Да что ты этого гада лечишь?! – взвыл Федор, – Притворяется он, чтобы не отвечать по справедливости!
– Мистеру Цагелю стало плохо еще на опознании останков. И я его вполне понимаю, – лейтенант холодно взглянул на русского. – Наводчиком был вовсе не этот господин, а один из служащих, и он уже арестован.
– А справедливость мистеру Федору и не нужна. Он как вобьет себе, что-то в голову уже и кувалдометром не выбьешь, – скривился Николас.
– Я любил Натали и ее детей люблю, – Цагель быстро приходил в себя от дозы нитроглицерине и порции сердечного стимулятора, всосавшегося через кожу из нашлепки, незаметно прилепленной Ло.
– Простите, уважаемый, – покачал головой командир. – Но по вашему поведению этого не скажешь! Ведь вы хотели пустить цирк с молотка.
– Я хотел… – немец замялся, потом вяло махнул рукой, мол, теперь все равно, и продолжил. – Я хотел выкупить цирк, записать его на Алекса и стать управляющим, пока мальчик не станет совершеннолетним. Этот дурак ведь все пропивал…
– Сам дурак! – взвился Федор.
– Еще немного и выкупать было бы нечего, все спустил бы.
– Нечего! Да много ты знаешь, козел безрогий! Опекун нашелся.
– От козла слышу!
– Понеслось, – фыркнул Гари. – Ага, а за козла ответишььь… Ло может ему каку микстурку споить, чтобы успокоился? Совершенно невменяемый же.
– Есть отличное средство – касторка, – покладисто согласился доктор Ло, подумал и добавил. – Или вот у мистера Николоса очень удачное решение проблемы было – кувалдой в ухо. Надолго обеспечивает тишину.
Лейтенант полиции переводил внимательный взгляд с одного человека на другого, чему-то улыбнулся и поинтересовался.
– Ваша жена, мистер Ротрок, всегда так, мужчинами командует?
– Как так? – Ник выглядел убедительно удивленным.
– Я слегка от вас отстал, не по должности мне, знаете ли, бегать, и слышал, как она остановила, видимо, кинувшихся нам вслед артистов, – пояснил лейтенант. – Так вот, чисто капрал. Я даже вздрогнул.
– Эээ, – Ник растерянно пожал плечами, а Гарри поднял глаза к потолку, мол, Робин-то предупреждал…
– Эта баба чокнутая! – внес свою лепту Федор. – Ее надо кнутом выпороть и на хлеб и воду посадить!
– Я передам Ваши пожелания, уважаемый партнер, миссис Ротрок, – с готовностью кивнул профессор. – А даже кнут подобрать могу. Желаете?
– Не надо, – Федор несколько нервно оглянулся, махнул рукой, и быстро ушел.
– Что с ним? – Цагель попытался сесть, но бдительный доктор пресек поползновение. – Раньше он таким не был.
– Это я виноват, – Ло развел руками, – Дал ему китайское средство, от пьянства. А дозу не рассчитал. Пить-то он перестал, а успокоительное у меня брать не хочет. Боится.
– И с чего бы это? – задал риторический вопрос Ник.
– Да упрямый он, как осёл! И всегда таким был.
– Козел, осел, мартышка и косолапый мишка – передвижной зверинец…
«Ребята, у нас небольшие проблемы, но мы вполне справимся сами.»
Одновременно с сообщением в соседский шапито влетел Алекс.
– Там четыре амбала и старикан, – выпалил он. – Мистер Джонатан сказал, чтобы вы от палатки перекрыли им отход.
– Я остаюсь с пациентом, – заявил Ло. – Их всего то четверо, что переполох устраивать? – Посмотрел вслед убегающим мужчинам и поднял глаза на лейтенанта полиции. – Сер? Мы и правда справимся сами. Вы же такой мелочовкой не занимаетесь, подумаешь, драка в бродячем цирке.
– Право слово, – лейтенант потер подбородок. – У меня впечатление что я опять стал констеблем… И хоть бегать вроде бы невместно, но… какие-то вы необычные циркачи. Так что вперед!
– А вот этот интерес, уже совсем не к чему… – взгляд командира стал очень тревожным.
Марья успела стереть грим, попыталась примаскировать белое пятно, но потом махнула рукой и оставила все как есть. Сходила на предмет инспекции к маме Иду и К, где получила сюрприз в виде большой кастрюли бобового супа.
Накрыла стол в тени фургона и даже принялась резать свежий хлеб.
«К нам посетители мрняв, – доложил биофаг, несший патрульно-постовую службу на крыше фургона и одновременно харчивший жирного голубя, отловленного там же. – Четыре гориллы, вооружены мррр газетками.
– Чем?!
– Труба двухдюймовая, завернута в газету, – уточнил «кот» забыв подмяукивать. – Материал трубы чугун, длинна 500 мм, вес…
– Невс! А по наглой морде?!
– Мррр и пятый старик.»
Не дожидаясь окончания выдачи информации, Джонатан быстро скользнул к проходу между фургонов, выглянул наружу. Озвучил доклад Невса, для не имеющих апгрейда ушей членов труппы и гостей, опустив, однако, подробности о длине труб и их весе.
«Денни, Стаси оставайтесь с Шон Ю и Стаси в палатке, – ушел приказ по мыслесвязи к молодежи».
– Оле, в фургон Люсиль и отвлеки чем-то Маринку. Алекс, беги за мистером Николосом, – и, осмотрев опустевший двор, обернулся к Марье. – А ты режь спокойно хлеб.
– Угу. «А ты, Мальвина, смейся своим самым противным смехом!» – прокомментировала женщина, посмотрела на недоумевающих мужчин и пояснила. – Сказка. Пиноккио. Встреча глав героев с глав гадом, – и хихикнув добавила. – Русская интерпретация.
– А-а-а, русская, я так и подумал, – кивнул аналитик. – Тьфу ты! Хлеб режь!
– Не могу, его у меня всего две буханки, пока эти приползут может закончится.
Брат Шон Ю с интересом наблюдал за разговором. Эти люди явно неособо волновались визиту не прошеных гостей даже и вооруженных ломами.
Марья уже порезала филигранно тонкими ломтиками полбуханки, когда в проходе появился первый из заявленных мордоворотов. Мужик и правда был крупный, пониже Оле, но тяжелей килограмм на сорок. В правом кулаке была зажата «газета».
– Нррняффф! – Невс свесился с фургона, зацепившись задними лапами за край крыши, а ударом передней попытался достать противника. Не достал и зло зашипел. Мужик замер, уставившись на темно-рыжую тварюгу с оскалинами клыками, рыжими глазами, и прилипшими к морде перьями. Потом медленно поднял руку с ломом и вдумчиво им перекрестился.
– Прэлестно, ну просто прэлестно, – прокомментировала Марья.
Мужик, косясь на кота, сдвинулся в сторону, пропуская во двор цирка седого мужчину. Седой был одет в костюм-тройку, на седых волосах красовался котелок, а опирался незваный гость на трость с массивным набалдашником. И все было бы верхом элегантности, если бы не парчовый жилет и толстая золотая цепочка от часов. Лицо седого, выражало крайнюю степень брезгливости.
– Цииирк, – сказал, как плюнул.
– Вот гад! – неожиданный возглас одного из охранников заставил седого резко обернуться. – Извините, хозяин, только эта рыжая скотина мне сапоги пометила!
– Ой! Не кот, а наказание Божье какое-то! – всплеснула руками Марья. – «Молодец, мальчик!» – ушло по мыслесвязи. – Ну, никакого сладу с ним нет!
– Молчать! – рявкнул седой франт и угрожающи прорычал. – Я приехал за своей невестой Люсиль и я ее заберу.
– А собственно, откуда знаете, что ваша невеста тут? – полюбопытствовала Марья продолжая не глядя нарезать хлеб.
– Все бабы – болтливые сучки. Она своей подружке рассказала, где прячется, – голос «женишка» сочился презрением. – Нашла где спрятаться! В цирке! Еще в бордель бы пошла!
«– В повозке, мряв, лежит связанная женщина с кляпом во рту, – доложил Невс. – Легкие травмы и перелом руки.»
– Послушайте любезный, от куда нам знать, что вы и правда ее жених? – Джонатан был сама холодная любезность. – Она нам о вас никогда не говорила.
– А с тобой, черномазый, вообще никто говорить не собирается. Где эта девка?! Я точно знаю, что она здесь. И если моя дорогая невеста хочет увидеть свою подружку живой…
– Всем оставаться на местах! Полиция! – из шапито спокойно вышел лейтенант полиции.
«– Вот гад! Кавалерия приперлась, – выругалась про себя Марья. – Ну, никакой возможности повеселиться!».
Но она зря волновалась. Слово «полиция» словно спустило туго натянутую пружину, тем более, что полицейский в штатском, никого особо не впечатлил.
– Уделаем задрыг цирковых! – боевики резко кинулись вперед, замахиваясь дубинками. В своем превосходстве никто из нападавших не усомнился.
А седой вдруг оказался рядом со столом. Схватил его за край и резко перевернул на Марью. Алюминиевые тарелки, ложки и нарезанный хлеб разлетелись по земле, но женщина оказалась стоящей у стенки фургона с кастрюлей в руках.
– В каком хлеву вас воспитывали?! Вы чуть суп не разлили. Бобовый! – тон строгой гувернантки сначала привел «жениха» в недоумение, а потом в ярость. Он даже не заметил, что трое его подручные уже «отдыхают» на земле. Четвертый, поняв наконец, что тут взять массой не получится, попятился к проходу на волю, но наткнулся на профессора и вовсе не академически был отправлен к сотоварищам. Марья краем глаза заметила, как Кианг Шуй сделал движение в ее сторону и как Натан его остановил.
– Ах ты!.. – палка взлетела, и было видно, что пользоваться ею для избиения седой умел. Но женщина в последний момент, шагнула в сторону и вперед. И простенько, по-дворовому, подставила ножку.
Бэмс!
Щеголь, взвыв, влетел на животе под фургон, теряя пуговицы с парчового жилета и котелок с головы.
– У козел! – Марья пнула слабо шевелящегося «жениха» и подняла глаза. На нее смотрело все мужское заполнение двора, включая повязанных горилл.
– А я что? Я ничего, – засмущалась женщина вдруг, неожиданно даже для себя покраснела под внимательным взглядом китайца. – Он сам упал! И вообще, будет знать, как набрасываться на беззащитных женщин!
– А беззащитная женщина это у нас кто? – Дени внимательно осматривал двор.
– Это у нас я, – Марья, наконец поставила тяжелую кастрюлю на крыльцо фургона.
– Да? – в голосе молодого человека слышалось явное сомнение. – А ладно. Дядя, девочкам уже можно выходить?
– Можно, – разрешил дядя Ник. Хотел добавить еще что-то, но его перебил крайне удивленный вопрос Оле, нагруженного «бизнес-ланчами» на вынос.
– А что вы тут делаете? – швед возмущенно осмотрел лежащую шеренгу. – И, главное, без нас!
– Отстань, самим мало было, – рассмеялся Гарри. – А некоторым и вовсе не досталось.
Когда Марья, тоном, в котором почтение даже не ночевало, пригласила лейтенанта отобедать вместе с циркачами, Робина чуть не хватил удар. А когда его лейтенант, сноб, соблюдающий все сословные правила общения, вдруг согласился, да еще хитро посмотрел на бывшего подчиненного, и вовсе забыл, как дышать. Оле пришлось постучать сержанта по спине, оказывая неотложную помощь. Правда, на лице лейтенанта отразилось немалое облегчение, когда разбросанную посуду собрали и унесли в фургон, а рассыпанный хлеб быстренько скормили медведю. Три девушки сноровисто застелили столы белоснежными скатертями, которые до этого работали простынями, но внезапно получили повышение. Правда, в такие тонкости высокого гостя посвящать не стали. К моменту сервировки стола, нарезания вновь купленного хлеба и разливания нагретого супа, бандитов увезли в участок.
Лейтенант осторожно поглядывал на обедающих и все более утверждался в своем первоначальном мнении, что мистер Ротрок с семейством отнюдь не плебейского происхождения. Слишком правильная речь, слишком хорошие манеры за столом, и в тоже время во многом шокирующие высказывания, и какая-то легкая нездешность лиц. Такая чистая кожа без единого изъяна, и без намека на щетину у мужчин, бывает только у детей, если они здоровы. Эта загадка начинала занимать лейтенанта все больше.
Ло видел с интересом прищуренные глаза, пытливый взгляд, скользящий с одного лица на другое, и ему становилось все тревожней.
«Командир, нужно быстро, быстро собрать шапито и быстро, быстро рвать от сюда когти! – даже по мыслесвязи чувствовалась настороженность Джонатана.
«Повезло нам на умников, ну прям как утопленникам, – поддакнул Оле».
«Следите за собой – речь, жесты, походка. Это, особенно вас девушки касается,» – командир нахмурился.
«Ну, мы же всего лишь оперативники, – напомнил Сонк и тут же поплатился».
«А индейцам положена каменная физиономия. Будь добр, сооруди!»
«Бу сде, шеф!»
«А тухисом при ходьбе крутить? Как местные тут хотят тудом-сюдом».
«При каменной физиономии?»
«С амплитудой не переборщите, чтобы не оторвалось и не улетело, тудом сюдом».
«А нахис вас всех, с вашими тухесами! У практикантов уже глаза на лоб лезут! Постыдились бы…»
«Прям как детииии.»
Лейтенант полиции, вовремя обеда узнал много нового. Например, то, что на его участке имеется заведение под непрезентабельным названием «паб», однако готовят в нем получше некоторых ресторанов. А сейчас лейтенант смотрел то на стоящее у колеса фургона пустое блюдо, то на кота, свесившего лапы и хвост с неширокой доски. Доска, перекинутая через проход между фургонами и служившая опорой всего лишь для электрического провода, явно не была рассчитана на такую тяжесть и опасно прогнулась. Еще бы! Лейтенант сам видел, каких размеров горка нарубленной курятины, лежала на том самом подносе, на котором сейчас не наблюдалось не то что костей, но даже куриного клюва. А кот грелся на солнце с чрезвычайно довольной мордой. И только ходоки знали, что биофаг продолжает поглощать энергию.
Обед подошел к распитию чая, и помочь доставить ведерный сосуд с кипятком неожиданно вызвался Кианг Шуй. Марья мимоходом попыталась дернуть кота за призывно свисающий хвост, но стервец мгновенно убрал «конечность».
– Мрмяяяя!
– Устроишь передоз, привяжу лампочку к хвосту!
– Уяв! Всего шестьдесят процентов!
– Догони до ста и заискришь.
От перепалки с биофагом женщину отвлекло странное поведение помощника. Верней усиленная работа его носа. Китаец попросту принюхивался. Сначала, когда пропускал Марью в палатку, явно к ней самой. Потом, в предбаннике, рассматривая два ряда одинаковых черных носков, развешенных на просушку. Потом войдя в палатку. Причем делалось это незаметно, по крайней мере так думал гость. Марья сначала решила не обращать внимания на всякие странности, но, когда братец, уже с самоваром в руках, подошел к вешалке с куртками, не выдержала.
– Уважаемый, могу сводить в спальню и ванную, может там чего вкусного нанюхаете? – насмешливо предложила она. Гость покраснел так, что казалось, сквозь щеки брызнет кровь. – Вот скажите на милость, что вы хотели услышать?
– От вас пахнет не как от белых людей.
– А мы от не белых заразились! Можно подумать, что от белых должно пахнуть потом и дерь… в общем гадостью! – Марья возмутилась так искренне, что Кианг Шуй даже улыбнулся.
– Так чаще всего и есть, – пояснил он. – Даже от этого лейтенанта. А от вас всех – нет.
– Первый вопрос в списке, – непонятно пробормотала она и добавила уже громче. – А ведь и правда – в спальне спит после лечения цветочница, и от нее таки пахнет. И таки не совсем розами, как сказал бы Изя.
Когда опустели чашки, и была скормлена Неваське последняя плюшка, ради которой он соизволил слезть с потрескивающей доски, беседу в свои руки взял лейтенант.
– А теперь, – он пристально посмотрел на модистку. – Я хотел бы услышать от мисс Люсиль ее версию событий.
– Кого? – Люсиль испуганно открыла глаза.
– Ты не волнуйся солнышко, – Марья укоризненно посмотрела на полицейского. – Господин лейтенант, хочет услышать твою историю. Ты мне ее уже рассказала, вот и ему расскажи.
История Люсиль была проста как жизнь. Седой мужик в котелке был известным человеком в своем квартале, хотя его больше боялись, чем уважали, и был бы вполне счастлив, если бы имел наследника. Но, схоронив уже третью жену, не заимел не только наследника, но и завалящей наследницы. Никто, ничего наверняка не знал, но слухи по русскому кварталу ползли хоть и медленно, но очень уверенно. Да и слухами это уже назвать было трудно. Поневоле задумаешься, если мужик выбирает себе в жены исключительно одиноких девушек, быстро отваживает всех подруг и дальних родственниц, если таковые имелись. Потом жена все реже появлялась в магазинах и лавках и становилась все бледней. Муженек же все более возмущался, что опять женился на «пустой» стерве. А потом и похороны с поминками. Последняя жена, пока ее в доме не заперли, в синяках ходила, а похоронили вообще в закрытом гробу. И следующей кандидатурой на эту «завидную» роль стала Люсиль.
Причем ее согласие никого не интересовало. Девушку просто поставили в известность, что через полгода свадьба. Люсиль попыталась продать мастерскую и уехать. Но женишок запугал всех в округе, и от нее шарахались как от чумной. И тут судьба привела на ее порог несколько странных посетительниц. И все вроде наладилось, за работу платили по справедливости, и главное – по-доброму относились к Марине. Люсиль уже решила попроситься с цирком в путешествие по прериям, как украли девочек, и она заметалась от испуга. Сбежала, не прощаясь, не обращая внимания на слезы сестры. Сбежала прямо в ловушку, устроенную «женихом», и если бы не подруга цветочница, сумевшая перехватить и предупредить, угодила бы точно, как кур в ощип.
Люсиль закончила свой рассказ, и над столом какое-то время повисло молчание.
– Как врач, могу предположить, что в бесплодии жен виноват сам мужчина, – нарушил тишину Ло. Лейтенант удивленно вскинул брови. – Такое встречается довольно часто, стоит мальчику переболеть в детстве, например, свинкой, и о детях можно забыть. Далеко не всегда, конечно. Все зависит от тяжести протекания болезни, – продолжил ликбез командир.
– А бить женщин зачем? – возмутилась Эни.
– Битие жены не является криминальным преступлением, – холодно пояснил девушке полицейский. – Муж является полновластным хозяином жены.
– Вот, а говорят, рабство отменили! – Эни стала пунцовой от возмущения.
– Женщина априори не обладает достаточным умом, чтобы вести дела самостоятельно, – как о само собой разумеющемся сообщил полицейский.
– Почему-то я уже два года самостоятельно веду дела и еще не разорилась. И если бы не этот мужчина, дальше бы спокойно жила, – слово «мужчина» Люсиль произнесла с невыразимой смесью презрения и гадливости. Потом вдруг смело посмотрела в глаза лейтенанту и поинтересовалась. – А если вашу дочь, когда она выйдет замуж, будет избивать муж, вы так же спокойно пожмете плечами?
– Пусть только попробует!
– Ну вот, опять двойной стандарт, – усмехнулся Николас. – Если папа капитан полиции, а я думаю, к тому времени вы им обязательно станете, то его дочь трогать не моги. А если женщина сирота, то ее можно замордовать до смерти. И убийством это считаться не будет.
– Мистер Ротрок, я не совсем это имел в виду.
– Вы сказали то, что сказали, сэр. Женщины глупы и безмозглы априори.
Только вас лично воспитывали женщины, сначала матушка и няня, а потом гувернантка. Как же вы доверяете воспитание сыновей неполноценным существам? – голос Марьи был весьма холоден, все ее дружелюбие куда-то испарилось. – Но я хотела бы поставить вас в известность, что Люсиль под венец пойдет только по доброй воле. Никакого принуждения мы не допустим.
Лейтенант посмотрел на ставшие холодно-вежливыми лица, коротко кивнул, соглашаясь, и поспешил откланяться. Провожал полицейского до служебной пролетки только Невс, ради этого выбравшийся из-под стола. Проследил рыжим взглядом за отбытием гостя, неодобрительно мявкнув вслед, и гребанул задними ногами. Почему-то именно это задело лейтенанта больше всего.
– Итак, Люсиль, ты остаешься в городе или все же едешь с нами? – Марья решила внести ясность в ситуацию.
– С вами, мне тут оставаться нельзя, – девушка грустно понурилась.
– А вот расстраиваешься ты дочка зря, – взяла слово Зара. – Вспомни, я тебе нагадала спасение от напасти и дальнюю дорогу?
– И перемену в жизни, – радостно заулыбалась Марина, подумала и добавила нараспев. – И тре-во-фо-го короля. А Робин тревофый король? Он мне очень нравитсяяя.
Брат и сестра Лонг, так звучала фамилия столь не похожих друг на друга родственников, откланявшись, ушли восвояси, дабы не мешать бурной деятельности хозяев. Марья сбегала в палатку, достала из коробки шитую шелком шаль и одарила ею Шон Ю. Девушка сначала взвизгнула от восторга, а потом спрятала руки за спину и замоталаголовой.
– Мы не можем принять столько дорогой подарок… – начал, кланяясь, Кианг Шуй.
– Так, ребята, у меня нет времени с вами препираться! – Марья накинула шаль на плечи Шон. – Моя вещь, кому хочу, тому дарю! Помахала на прощание рукой и побежала к готовому отъехать фургону.
Цирковой фургон, хоть и давненько некрашенный, но запряженный парой кобов, произвел фурор в русском квартале. Мальчишки бежали стайкой, показывая пальцами на лошадей с белыми метелками на ногах и шикарными гривами, на Сонка, с каменным выражением лица, сидящего на козлах. Прохожие тоже с любопытством смотрели вслед фургону, а когда он свернул и остановился у лавочки Люсиль, быстро собрались зеваки. Но, приехавшие с хозяйкой четверо мужчин и дама, в которой кое-кто узнал странную посетительницу, совсем не обращали внимания на собравшихся.
– М-да, как говорится, чистенько, но бедненько – оценил Оле спартанскую обстановку в жилой части мастерской. Вслух, конечно, никто ничего не сказал, но Люсиль и так все поняла.
Модистка, вздохнула, и объяснила, что оставила только мебель, сделанную руками отца для мамы, а остальное пришлось продать. Пристальное внимание женишка разогнало почти всех клиентов. Массивный комод, небольшой сервант, туалетный столик с зеркалом в резной раме да этажерка для книг с витыми столбиками, вот и вся мебель. Даже матрацы лежали на полу, а место, где стоял большой платяной шкаф, выделялось ярким пятном на обоях.
Куда что ставить показывал пальцем молодой индеец. К удивлению девушки, вся мебель выглядела так, словно всю жизнь стояла в этом фургоне. Да что там стояла! Как будто ее делали для этого фургона.
Рулоны тканей, уложили в одну кровать-сундук, и они заняли едва ли половину, а носильные вещи, и постельное белье, и перину с одеялами – в другую. Особенно тщательно Люсиль упаковала тонкий чайный сервиз, еще мамино приданое, и перевязала коробку лентой, до лучших времен.
Последним погрузили манекен-болванку, утыканный швейными булавками, и как шлейфом укутанный гардинами с витрины. Работали быстро, но все вещи за первую ходку забрать не удалось. Места в фургоне было еще достаточно, а вот времени совсем мало. Перед вечерним представлением обязательно нужно отдохнуть всем артистам, включая четвероногих.
Вечернее представление прошло без особых накладок. Только какой-то молодой человек, прямо во время номера, вдруг бросил в Марью небольшим мячом. Женщина поймала мяч и чисто автоматически отправила его назад хозяину. А вот он поймать маленький снаряд не смог и его пенсне доставали из соседнего ряда.
– Завтра готовься ловить много всего разного, – выдал прогноз Джонатан. Кажется, все решили, что это наш трюк.
– Идиоты просто напуганные! – согласилась Марья.
За ужином Федор, вдруг стукнул ладонью по столу и сердито спросил.
– Вот почему вы Цагелю верите, что он не виноват?! И что хотел добра, – на этом слове старик просто подавился. – Это надо же – добра! Моим внукам!
– Мистер Федор, – Ло вздохнул. – Мы говорили вам о наших способностях, но, кажется, вы нам не поверили. Мы чувствуем, правду человек говорит или врет. Весел ли он на самом деле, или только притворяется таковым. Цагель не врал. Вот, например, мама Ида почему-то нервничает при виде нашего саксофониста. Правда, по какому поводу не знаю.
А Зара сейчас мается…
– А? Что я?! – цыганка встрепенулась и часто заморгала, как будто ее только что разбудили.
– Боится и очень сомневается, но высказаться ей хочется нестерпимо, – договорил командир.
– Ты, клоун, помолчал бы, чувствует он! – Федор опять наливался раздражением.
– Мистер Федор, остаться или уйти – ваш выбор. Но убеждать вас в чем-то мы не намерены, как и слушать оскорбления. – Николас холодно кивнул и повернулся к гадалке.
– Зара, что тебя так тревожит? – Ник перешел на «ты», и это простое обращение вдруг исключило Федора из круга доверия. Зара вздохнула, но смолчала.
– Мейделе, Зара! Ну шо тебе надо приставить пистолета до лоба, шобы ты сказала? – возмутился Изя. – Так тут усе свои, шобы ты знала!
– Я гадала на пожар, как на клиента, – наконец решилась Зара, но, увидев удивление на лицах, тут же сдала советчицу. – Мне Марья посоветовала!
– Ну, кто бы сомневался! – чуть ли не хором отреагировала команда.
Молодежь захихикала.
– Он мне показал язык, – как-то обреченно проговорила гадалка.
– Какой язык? – тут же забыли о пикировке ходоки.
– Огненный!
