Текст книги "Куда уехал цирк (СИ)"
Автор книги: Елена Лоза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава 16
После представления ходоки вернулись к сортировке продзапаса. Так как складывать все яйца в одну корзину, по меньшей мере не разумно, было решено в каждом фургоне везти примерно одинаковый набор продуктов. Уложить все аккуратно, прямо этим вечером не получалось, и Робин с Гарри просто загружали разложенные по кучам мешки, мешочки, оплетенные бутыли и металлические банки в фургоны. Аккуратной укладкой в внутри занимались Оле и Марья, потому как завхоз хотела проследить, что куда ложится.
Сержант, загрузил последний мешок оглянулся на пустой двор, Гарри видимо управился раньше, и пошел к облюбованному для себя фургону. Он намеривался по пути шутливо отправить заработавшихся товарищей отдыхать, но замер поняв, что разговор идет о нем.
– …Робин как пыльным мешком прибитый?
– Да я ему Даян в альбоме показывал, – голос Оле звучал глухо, как будто он засунул голову в ящик. – А он про детей спросил, я и листал страницы.
– Дочек показал?! – в голосе Марьи слышалось изумление.
– Тьфу на тебя, конечно внучек! Ну, кто поверит в наших взрослых детей? Короче он держал альбом и нажал листалку…
– А там эротическая сцена?
– Марья ты меня доведешь! Там Даян с дочами в обнимку, в гавайском стиле «алоха» на пляже!
– Топлес?!
– Слава богу в венках! И в этих тряпках, как их?
– Парео? Ну, хоть не в бикини.
– Так они ж прозрачные насквозь, те парео! А дальше за спиной шезлонги под зонтами, – что-то упало, явно на шведа судя по сдавленному оху. – И там полный ец на тех шезлогах!
– Ец это таки топлес?
– Ага. Одна надежда я быстро альбом выхватил.
– Ты сам веришь в то что говоришь? – насмешливо хмыкнула женщина. – У Робина по-моему фотографическая память… Знаешь если бы он у нас родился, аналитик был бы закачаешься. А про возраст, все равно бы проговорились, я так точно бы ляпнула. Рано или поздно. Тем более, что внуки у меня уже большие.
– А не надо было так рано замуж выскакивать, – швед явно пытался шутить, но потом его тон стал серьезным. – Марь мы ходоки а не дальнобойщики, нас не готовили к таким долгим забросам.
– Там и легенды разрабатывают тщательно, и подготовка другая, – согласилась женщина, – Эх вляпались мы по самое не балуйся.
– Выберемся…
– А кто сомневается? – но голос у нее был усталый и очень грустный.
Робин тихонько отступил назад, огляделся еще раз и пошел в пустой зал шапито. Память у него и правда была очень хорошая, чему всегда удивлялся и кажется, даже завидовал лейтенант. Но лучше бы это было не так, ибо ту совершенно живую картинку с тремя темнокожими богинями в цветочных венках, ему не забыть никогда. Чистая кожа лиц, совершенно нездешняя уверенность в позах, повороте головы, улыбках. Девушки казались чуть ли не сестрами погодками, а уж никак не мамой и дочками. И внучки… Сколько же тогда лет Оле и Марье если они учились вместе? Если рано, это в шестнадцать? Тогда если дочь тоже рано это тридцать два – тридцать четыре. А взрослые внуки это лет десять? Тогда, что мисс Марье столько?! Даже мысленно Робин не желал прикладывать к молодой женщине такую страшную цифру. Это же ерунда полная! Не может она быть старше мамы Иду! Наверное, они услышали, как я подошел, взяли и разыграли! Приняв такое спасительное для собственного здравого рассудка решение Робин слегка успокоился, но воспоминания о трех женщинах на том странном берегу, не давало спокойно заснуть. И, наверное, поэтому сержант услышал звук конских копыт, и скрип колес, чей-то стон и тихий голос Джоди.
– Я их сейчас разбужу.
Но будить было некого, Невс уже объявил тревогу, и над палаткой вспыхнула свет. Первой попыталась выйти, кутаясь в халат Марья, но ее легко оттер плечом полуодетый Оле. Телега стояла вне круга света и была совершенно не видна в чернильной темноте.
– Джоди, что случилось? – Робин вынырнул из темноты.
– Позовите доктора! Там Майки, он ранен! – паренек вдруг разрыдался. – А док на бойне сказал, что ему надо ногу отрезать!
– О господи! – охнула Марья. – Где он?
– На телеге, дяд Том с ним там…у него нога.
– Несите его в палатку, чего ждете? – скомандовал Ло и приказал. – Марья разворачивай ПГ. Все остальные скатали постели и в фургоны, Робин займись расселением.
Носилки очень осторожно внесли шкафоподобный муж Мамы Иду, видимо он же дядя Том, два его старших сына и Оле. От мужчин пахло потом, кровью и страхом. Лицо парня на носилках было серым от боли, из прокушенной губы текла кровь. Пока пострадавшего перекладывали на покрытый, похожей на металл скатертью стол, он потерял сознание.
– Марья, сделай обезболивающее, – Ло выдавил на руки, что-то прозрачное из тубы и начал энергично растирать руки. Строго посмотрел на застывших у входа родственников пострадавшего. – Всех прошу выйти.
Молодые парни подчинились без возражений, а их отец потоптался и тихо, но решительно прогудел басом.
– Пусть сержант Смит тут побудит.
– Пусть. Позовите его, пожалуйста, – согласился Ло.
Сержант прибежал очень быстро и застыл у двери в нерешительности.
– Садись туда на стул и сделай вид, что тебя здесь нет, – док мотнул головой в угол палатки ловко срезая бинты. – Тебе оно вообще не надо видеть все это, но мужик и так в шоке, – и уже повернувшись к Марье. – Загрузился? Устанавливай.
Робин боясь моргнуть смотрел как Марья укладывает на поврежденную ногу, не очень толстый лист белого картона. И тот вдруг гибко «течет» обхватывая и закрывая рваную рану, меняет цвет на темно зеленый и издает мелодичный перезвон. Женщина облегченно вздохнула.
– Ну что ж прогноз средней тяжести, повозиться придется, но определенно справимся, – Ло довольно кивнул и выходя из палатки, добавил. – Только у нас возникает одна проблема. Тоже средней тяжести…
Возле палатки ждали результатов осмотра не только родственники, парня, но и все ходоки. На бодрого доктора уставились с напряженным ожиданием.
– Все хорошо! – успокаивающе улыбнулся тот. – Должен сказать, что врач, оказывавший первую помощь, сделал все от него зависящее, что бы ваш сын остался жив.
На лице большого чернокожего мужчины отразилось недоумение.
– Ну, так, дохтор у нас на бойне мастак. Это все знают. У нас часто как кто поранится, все к ему. Да про Майки вот он сказал, что в больнице ему ногу отрежуть. Мы взяли подводу, да и поехали. А Джоди как начал реветь и говорить, что вы такой дохтор, что Майки ногу то спасете! – мужчина развел руками. – А решили попробовать! В больнице то сразу резать будуть, раз наш дохтор так сказал. Они там ему верят.
И замолчал, выжидательное глядя на Ло.
– Мы сделаем операцию и спасем ногу Майки, но потом надо лечиться, а мы уезжаем в воскресенье вечером.
– Так он в нашей больнице могет лечиться дальше!
– Нет, не может, – сказал, как отрезал Ло. – Майки придется уехать с нами, потому, что только я могу гарантировать полное выздоровление. Потом он вернется домой по железной дороге.
Калекой ему не жить… так, что я соглашусь, – не смотря на всю свою громоздкость, папа Том соображал быстро. – А хто за ним тут ухаживать будет?
– Дядя! Я вместе с Майки поеду! – тут же подпрыгнул Джоди. – На бойню мне нельзя назад.
– Поглядим, – отмахнулся отец семейства. – Сперва надо с матерью поговорить, а то она ничего не знает ишо. Да и телегу вернуть надо, на бойню то. А ты тут всех знаешь вот и смотри за батом, ежели они гарантирують! Старшой подождет, потом домой прибежит, скажет, что да как.
Операция прошла успешно и заняла не так и много времени всего чуть больше часа. Часть раздробленной кости удалили, и заменили стекловолоконным имплантом. Ногу полностью залили пластиком, зафиксировав все три сустава. Естественно если бы перелом случился у кого-то из команды, то Ло использовал бы совсем другую методику.
Пока пациент не пришел в себя после наркоза, Робин, оттеснив Марью вымыл парня, переодел в выданную футболку, завернул в простыни, и с помощью Оле, перенес в свой фургон. В дорогу ему обещали выдать специальный матрац, который защитит больного от толчков, и обещанию сержант верил.
«Старшой» отбыл к семейству с хорошими новостями и строгим приказом от доктора до утра в цирке не показываться. Все равно Майки будет спать, да и всем остальным надо отдохнуть. И утром, что бы не устраивали сцен с воплями и слезами, излишнее внимание со стороны соседей никому не нужно.
Перед отдыхом все уселись за поздним, или все же очень ранним чаем, и Джоди еще раз рассказал, что случилось, для Ло и Марьи. История несчастного случая оказалась проста и банальна. Соперник в борьбе за сердце красавицы, увидел, что предпочтения явно на стороне Майки и решил его устранить. Но не учел силы и ловкости парня, сумевшего вывернуться из под смертельного удара.
– Да он гад и этому доволен! – кипятился Джоди. – Он же слышал, что наш док сказал! Значит, Майки калекой должен был остаться!
– А что этому гаду будет? – поинтересовалась, позевывая Марья. Конечно они с Ло не стояли у операционного стола, как это делали хирурги здесь, но все же внимания потребовалось по полной. Одних осколков наискали целую горку.
– Наверное, ничего, – понурился паренек. – Никто же не видел, кроме меня, что он его столкнул, этому быку под рога.
– А ты что не свидетель? – удивился Сонк.
– А меня это, – Джоди замялся, он явно не хотел объясняться. Парню было очень стыдно и горько, ходоки это прекрасно слышали.
– Тебя никто не воспринимает всерьез, – пришел на помощь пареньку Робин. – Из-за саксофона и фотоаппарата. Парень уныло кивнул головой.
– И фотографию я сделать не успел…
– Сделаешь, не волнуйся. – Ло ободряюще улыбнулся. – А теперь всем спать, с больным я до утра посижу.
Светало. Ло вышел на порог фургона, постоял, задрав голову рассматривая хмурое небо. Потянулся до хруста и легко оттолкнувшись, сделал сальто вперед. Уже в полете китаец понял, что приземлится в кучу завернутых одела тел. Ни одной кошке даже в самом страшном сне не привидится так извернуться, как это сделал Ло. Правда, после удачного приземления рядом со спящими, он позволил себе высказать все, что думал о заботливых родственниках. Шепотом и для верности на кантонском наречии. На нем же он высказал все, что думал о Неваське и его обязанностях сторожа. На что наглый кот заявил, что посетители не представляли угрозы для безопасности охраняемого объекта, и тревожить всех лишний раз было нецелесообразно. После чего презрительно фыркнул и пошел охотится на голубей.
Семья Майки не шумела, она тихо посапывала в ожидании рассвета, устроившись на паре расстеленных прямо на земле ковриков.
После подъема они так же тихо пообщались с Майки, убедились, что «мальчик» хотя и выглядит серым, но лихорадки не наблюдается. После чего очень тихо прошли по спящему двору и расселись за столом в палатке, у закипевшего самовара. Эта деталь багажа ходоков, работала исправно и почти беспрерывно. Вот за ранним чаепитием, и выяснилось, что все семья решила сопровождать сына в поездке и посему спрашивала разрешения у мистера Николаса. Мистер выразил общее удивление, ведь согласитесь, не каждый день семья срывается с места, бросая дом и работу. С ним согласились, но резонно заметили, что сыновья калечатся тоже не каждый день. К тому же как слышала мама Иду, цирку нужны возчики. И грузчики, и разнорабочие.
Пока семья осматривала два облюбованных фургона, здороваясь с проснувшимися и очень удивленными цирковыми, над городом пошел дождь. Не весенняя гроза, которая пролетает радостным ливнем, и делает молодые листочки еще ярче, а почти осеняя морось. Нудный дождик, барабанил по палатке, а Марья улыбалась, ожидая следующего просителя.
Марь. А те зонты еще остались?
– Которые старомодные и на кой я их покупала? И мне неликвиды всучили втридорога? – насмешка была слышна даже по мыслесвязи. – Вот уж воистину, отливаются кошками мышкины слезы.
– Ну, на мышь ты не тянешь, – подольстился собеседник. – Ты покрупней…
– Ехидна…хи хи.
– А вот мистер Николас Хи Хи зонт не получит!
– А как ты меня узнала?
– А я не узнала, я тебя на понт взяла!
– Точно Ехидна!»
Зонты трости, приткнулись в углу ближайшей аптеки, и судя по пыли стояли здесь уже давно. Марья раскрыла один зонт, полюбовалась большим черным куполом, чихнула и пошла торговаться. Однако развлечься не удалось, аптекарь обрадованный, что на зонтичных монстров нашелся покупатель, отдал их почти задаром. Можно сказать, ей их просто подарили, да еще отправили покупку с мальчиком посыльным, что бы леди не тащила сама такую «тяжесть». Но всю радость от столь нужного приобретения разбили насмешки ходоков. Нет, они не были злыми, но Марья все равно почему-то обиделась и теперь отыгрывалась с лихвой. Марья раскрыла зонт поставила его на стол, и уже примерилась к куполу мелком, когда в палатку влетела мокрая худощавая чернокожая девушка.
– Где он?! – не здороваясь выпалила незнакомка.
– Он это у нас кто?
– Майки!
– А мы ему кто? Все сестры вроде в наличии.
– Я не знаю какие наличники, но я невеста Майки! А этот слизняк сказал, что ему ногу отрезали, а Джоди сказал, что не отрезали! – у девушки явно начиналась истерика. – А в больницу его не привози-и-и-ли!
– С Майки все хорошо, нога на месте, через месяц будет бегать как лось, – поспешила успокоить Марья.
– Это правда мисси? – негритянка осела на стул и разрыдалась.
– Пойдем, сама увидишь, – зонт был применен по прямому назначению, а Невс сидевший в засаде по поручению командира, так и не узнал, что собиралась с ним делать Марья.
Не успел Майки пошептаться с невестой, как во дворе цирка разразился скандал. Толстая негритянка кричала, что не для того растила дочь, чтобы она вышла замуж за калеку. Худой, на фоне жены мужчина, пытался ее успокоить, напоминая, что о свадьбе еще никто не заикался.
Однако от этого стало только хуже.
– Как это не заикался?! Да вся улица слышала и видела, как они встречались, да за ручку гуляли. А сейчас кто бежал, на глазах у соседок и рыдал по-своему Майки? И о чем после этого говорить?! Да теперь он как настоящий джентльмен, с ногой или без ноги, должен на ней жениться! А иначе она остается дома! – гнула свою линию будущая теща.
– Ой, ну вылитая Циля! – Изя стер со щеки слезу умиления.
– А кто отказывается? Мы такой невестке рады, только мальчик сейчас знаешь ли лежачий, – мама Иду была сама степенность.
– Так преподобного можно и привести! – тут же нашлась мамаша невесты. – Вот сержант Смит может сбегать!
– А что я посыльным работать нанимался?! – выпал в осадок Робин.
– Как врач до завтра запрещаю, больного беспокоить, никаких преподобных, – внес свою лепту Ло. Но на него, как и на Робина, никто не обратил внимания, потому как в разговор вступила невеста.
– Без платья венчаться не буду! Хватит мне обноски сестер донашивать!
– А почему это она за Майки замуж выходит, а мы хоть и помолвлены, как вы мама требовали, должны уезжать от своих женихов?! – чуть ли не хором вступили сестры жениха.
– Доченьки, но если вы замуж пойдете, то куда же я уеду?
– И нам тоже платья нужны!
Это было для Марьи последней каплей иссякшего дождя. Она тихо уползла в шапито, где присоединилась к хохочущим Оле и Гарри.
– Уважаемые, – голос Ника был тих, но холоден. – Если вы не в курсе, то я являюсь совладельцем этого балаг… цирка. И кто куда едет или нет, решаю я, – оба семейства притихли и насторожились. – Сейчас вы все отправитесь домой, невеста может остаться, и там поговорите. После принятия решения, кто с кем, когда…
«Только позу не оговаривай!».
Ник сбился и кашлянул.
– В общем, кто с нами едет, придете и озвучите решение. Времени у вас два дня не считая сегодняшнего. В субботу ни с какими венчаниями мы возиться не будем. Завтра послезавтра, можно использовать шапито, как площадку под церемонию, нашему жениху так будет удобней, – внимательно посмотрел на собеседников и уточнил. – Меня все поняли?
– Да масса, спасибо, – за всех ответил папа Том, и будущие родственники, прихватив из фургона одеяла, удалились.
– Какая зараза вякнула про позы?! – Ник кровожадно оглянулся на выползающих из цирка заплаканных ходоков.
– Ой, ну подумаешь! Оно по тексту так и просилось, – отмахнулся Ло. Полюбовался на перекосившуюся физиономию профессора и добавил: – Жаль нет фотика, я бы портрет назвал «Изумление».
Естественно за всей эпопеей наблюдал весь цирк.
Марья переставила довольно тяжелую лестницу, и отошла назад, оценивая свою работу. На выцветшем рисунке ярко выделались подведенные свежей краской черные глаза, красные губы и нос клоунского лица. Из слова цирк, полукругом расположившуюся на борту, осталось обновить последнюю букву.
– Еще бы подновить контуры, – подумала женщина, поправила платок на голове, подобрала пышную, хоть и старую, цыганскую юбку и полезла вверх.
– Надо признать вы уверенно держите кисть в руках, миссис Ротрок, – голос Федора раздался так внезапно, что Марья подпрыгнула, а кончик буквы «К» обзавелся не запланированным красным хвостиком. – Простите Бога, ради! Не нужно мне было говорить под руку!
– Не стоит переживать, – завхоз вытащила тряпочку из-за пояса и легко стерла свежую краску. – Вот и вся не долга!
– Я был бы рад, если бы можно было также легко стереть, те хм… скажем недоразумения, которые произошли между мной и вами, – фраза далась старику со скрипом, и он явно имел ввиду не только женщину на лестнице.
– Федор Артемьич, если уж честно, то мы тоже хорошо накосячили, – Марья спрыгнула вниз, подобрав юбки. И как Зара в них всю жизнь ходит? – Наш доктор, часто говорит, что короткая дорога не всегда бывает прямой. Но я надеюсь, что все «недоразумения» в прошлом. Нашим я передам ваши сожаления.
Марья понимала, что заставлять мужика еще раз извиняться, с психологической точки зрения чревато срывом. Федор между тем, опустил лестницу на землю, отошел подальше от фургона, еще раз посмотрел на места обновленный рисунок и хмыкнул.
– Странно, вроде нарисовано кусками, а отойдешь, и вроде картинка складывается.
– Обновить все я не берусь, времени и красок уйдет уйма, а так – дешево и сердито! Ладно, пошла посмотрю, что там девочки делают? – И женщина убежала, размахивая широкими юбками, предоставив содиректору относить лестницу на место.
До самого представления из ранее пустовавшего фургона доносилось хихиканье и смех девчонок. Сашку, попытавшегося пробраться внутрь и разведать, что же там происходит, выперли с радостными визгами. Все что ему удалось увидеть, это стоящие на полу ручками к двери открытые зонты. И перепачканные краской руки Марины. Возмущенного мальчишку, чтобы не маялся без дела, пристроили к кастрюле попкорна. Команда по его изготовлению неожиданно получила отгул, и выкручиваться приходилось самим. Ужин вызвалась готовить Зара, правда взяла себе в помощь тихую и незаметную Аю.
Люсиль временно перенесла свою мастерскую в фургон к молодоженам, дабы подгонка венчального платья не отвлекала «сиделку» от прямых обязанностей. Платье, конфискованное у Эни, было почти в пору, поэтому переделка предстояла небольшая, всего лишь расширить с помощью кружев лиф. Невеста поглядывала то на спокойно спящего жениха, то на сноровисто работающую швею и боялась поверить, что это чудо нежно зеленого цвета, шьется именно ей. Выбираться из фургона девушка пока не решалась, люди там во дворе казались странными и немного пугающими.
Особенно хозяин, мистер Ротрок, хотя все остальные его совсем не боялись, а даже шутили и смеялись. Девушке было скучно, полы, затоптанные утренними посетителями, она уже вымыла, Майки накормила обедом и посуду отнесла на кухню, больше делать пока было нечего.
Ло и Марья стояли посредине манежа и внимательно рассматривали качели, переплетение тросов растяжек и канатов.
– А если качель пониже и зацепить вон туда? – ткнул пальцем вверх командир.
– А вторую вон туда и между ними натянуть? – поддержала его завхоз.
– А канат прослабить и подтянуть косо…
– А на него прищепками, что бы драпировка получилась.
– Должно ничего так получиться.
– Ага, живенько.
Сзади за активно общающимися ходоками наблюдал Федор, он послушал, посмотрел вверх, хотел что-то сказать, но покачав головой, повернулся и ушел.
– А что вы тут делаете? – поинтересовался Гарри. – Я Федора только что встретил, он явно от сюда шел. Так фонило от него непередаваемо!
– Да ну его, – отмахнулась Марья и пояснила: – Мы смотрим, как закрепить драпировки, чтобы украсить манеж для венчания.
– Ого, чтобы как в Голливуде? Тогда надо подсветку соорудить. Можно один прожектор снять и поставить вон туда, – палец Гарри ткнул в сторону и вверх. А тут поставить золотистый экран. Когда дарование будет фотать, что бы на лица брачующихся красиво свет падал.
– Вот и займись организацией экрана, – распорядился Ло. – Сам знаешь, инициатива наказуема.
– Да подумаешь, спрошу у Робина! Он все знает. А где он, кстати? И Джонатана не видно.
– Достопочтенный сержант, с не менее достопочтенным аналитиком, отправились получать оформленные патенты.
– Интересно, народ поймет, насколько их осчастливили?
– Откуда? Потом, поймут, а пока, может, поверят на слово.
– Слушайте, это все хорошо, но где мы возьмем столько тканина на драпировку? – Ло очень задумчиво смотрел на Марью. – Завхоз, а завхоз?
– Робин, где ты о мой верный джиииин?!
До представления оставалось пару часов, и легкий перекус с бутербродами никому повредить не мог. Тем более вся взрослая часть команды была в сборе, а девочкам тарелку с вкусненьким отнесли в фургон.
И хотя Робин выглядел чем-то сильно удивленым, Марье было не до его переживаний. Ей не терпелось проверить свою идею.
– Робин слушай, я вот читала в бабском романе…
– В чем?!
– Ну, дамском романе, ну знаешь любовь– морковь…
– А ты что читаешь ТАКИЕ романы?! – изумлению Ника не было предела, да и Ло с Оле тоже сильно удивились.
– Да! Читаю! Когда надо отморозиться от… ну не важно! Отстаньте и помолчите! – Марья опять повернулась к Робину. – Так вот в сюжете одного романа описывалась ситуация, когда заказанные из Лиона ткани и кружева пострадали от морской воды при перевозке…
– А они что, не в гермозапайке шли?
– А что такое гермозапайка? – тут же ухватился за непонятное сержант.
– В ящиках они шли! Пешком по дну!
– Дени помолчи, а то тебя покусают. Уколы делать придется от бешенства, – посоветовал дядя племяннику.
– Сержант выйдем во двор? – Робин начал послушно подниматься, не забыв прихватить кружку.
– Робин сядь, а всем заткнуться! – Ло подумал секунду и добавил. – Если кто не понял это приказ.
– Ткани пострадали, и вроде морская вода их портит насовсем, – Робин согласно кивнул подтверждая, а женщина продолжила дальше: – И торговец мечтал хоть за сколько их продать, чтобы вернуть потери. Так вот, может, ты знаешь такой магазин или склад неликвидов, в котором можно…
– Знаю! И торговец будет так рад, что вы себе не представляете! Вы то пятна выведете сундуком.
– Вот вам всем! – завхоз радостно показала всем язык. – Перлы информации можно найти и в куче дерь. эээ гнилых фруктов! Завтра едем!
– Можно и сегодня, вполне успеем. Это совсем рядом.
– Миссис Марья, – главное лицо холодное, и слегка брезгливое, – инструктировал Робин, когда они ехали в экипаже. – Пальчиком указывайте, что хотите посмотреть. Эх, надо было Николаса взять для солидности.
– Справимся, что ты волнуешься? Актерскому мастерству, знаешь ли, нас учили. – Марья закрыла глаза, провела по лицу ладонями и напротив сержанта уже сидела, надменная госпожа. – Так подойдет?
– Немного слишком, но сойдет, – Робин передернул плечами. – Главное не показать заинтересованность.
– Есть, мон женераль!
А посмотреть в складе было на что, и Марье таки пришлось приложить усилия, чтобы глаза не разгорелись от жадности. Бархат всех мыслимых цветов, шелка от тяжелого набивного, до легчайших полупрозрачного. Батист и коробки с кружевами, запятнанные рыжими потеками, грязными пятнами и прочим непотребством, лежали, сваленные в кучи. И пока Робин доставал понравившиеся по цвету штуки материала, завхоз покопалась в коробках с кружевами. С трудом удерживать на лице брезгливое выражение, и не давая глазам разъезжаться в разные стороны, а уж чихать от пыли и вовсе не надо было притворяться.
– Зачем ей порченый товар? – донесся шепот из-за штабеля.
– Она считает, что сможет все это отстирать, а потом нашить одежды, – так же шепотом отвечал Робин. – А разницу положить в карман.
– Ха! Можно подумать никто не пытался?! Я сам пытался, умная какая.
– Тебе деньги платят и радуйся. Хоть что-то вернешь.
– Да, я радуюсь, сильно… – но радости в голосе не было.
И тут Марья стянула мешковину прикрывающую очередную горку чего-то и охнула.
– Это же брабантский валансьен.
– Увы, был мадам, до того, как его залило морской водой.
Вон его сколько коробок, – хозяин склада безнадежно махнул рукой. А там лежит кружевное полотно. Белые и черные блонды.
– А шантильи есть? – в глазах женщины скакали бесенята.
– Есть, черный, белый блонды, и алые, и шали…
– Мистер, хм, – Марья поняла, что не помнит имя торговца.
– Мистер Алвайс.
– Так вот предлагаю вам сделку.
– Слушаю вас мадам, – торговец насторожился.
– Если я сумею привести эти кружева в порядок, то половину верну Вам, а остальное останется мне бесплатно.
– Мадам, если вы спасете половину этой поставки кружев, то, спасете старого еврея, и всех его детей и внуков от паперти. И можете забрать все ткани, шо тут лежат бесплатно.
– Ой, вей! Шо вы говорите, старый еврей всегда имеет кубышку на черный день! Иначе он просто не еврей, – рассмеялась Марья. – А ткани, к великому моему сожалению, все не поместятся в один грузовой фургон. Мы договорились так, или подписи и печати ставить будем?
– Зачем нам печать? Если я обману, то пусть моим детям до пятого колена не будет фарта в торговле!
– Сказано и услышано. Робин, грузи кружева, да поехали, а то меня таки пришибут! Жаль, что время так поджимает… Мистер Алвайс, а если бы Моисею выдали еще одну заповедь: «Не торгуйся!», что бы вы делали?
– Нет! ОН, – торговец указал пальцем вверх, – не мог с нами так поступить! И знаете, мадам, без того лица, что вы надели раньше, вы мне нравитесь куда больше!
– Поверьте, я себе тоже!
На представлении они успели в последнюю минуту, получили ледяные взгляды и недовольное фырканье. Но оба провинившихся были так довольны удачной сделкой, что нисколько не устыдились.
Однако уже к полуночи Марья сильно пожалела о своем хомячьем инстинкте, тащить в норку все, до чего может дотянуться, и что может потом, когда-нибудь пригодиться. Цирк спал, а она с Люсиль складывала в сундук кружева, а потом развешивала их на бесконечные ряды веревок.
Хорошо, что ночь выдалась ясная и немного ветреная, кружева сохли быстро. А начиналось все так прекрасно.
После представления Николоса поджидали делегация родственников, сообщившая о завтрашнем тройном бракосочетании. А также о том, что с младшим братом поедут два старших. Помогут, присмотрят, пристроят, вернее, он уже будет пристроенный к жене, вот она за ним и того. А они с папой Томом останутся рядом с дочками и старшим внуком, а там и младшие появятся. Куда им на старости лет ехать? С сим и отбыли, поцеловав на ночь «ребенка» и будущую сноху.
Привезенные штуки ткани, как обозвала модистка, рулоны отстирали быстро, и повесили, как и планировали, над манежем, и драпировка и сушка одновременно. Люсиль никак не могла оправиться от изумления, все заглядывала в шапито, даже когда там погасили свет. Она стребовала с Марьи обещание завтра взять ее с собой на склад. Марья конечно согласилась, но за такое благодеяние потребовала помочь со стиркой.
После четвертой ходки: улица, ванная, сундук и обратно, дежуривший в палатке у все еще не перенесенного багажа, Оле не выдержал. Он разбудил спящего без задних ног Гарри, и они вдвоем вытащили сундук во двор цирка. Наполнили все наличные ведра водой и с чистой совестью ушли охранять имущество дальше. Вот тут-то и выяснилось, в чем был подвох, и почему так мило и многообещающе улыбался Ло! «Стиральная машина» была полуавтоматом! О чем завхоз благополучно забыла, ведь выкручивать полотенца и носки это одно, а метры кружевного полотна это совсем другое! Хотя выкручивать было как раз нельзя, чтобы не мять. Через пару часов, все мокрые и уставшие как рабы в каменоломнях, Марья и Люсиль на цыпочках пробрались в фургон, где спокойно спали девочки.
– Марь, позвала шепотом модистка, закутавшись в одеяло, – а если мы торговцу будем отдавать мокрую стирку?
– В смысле? – не сразу въехала в вопрос уже почти заснувшая женщина.
– Ну, стирать будем и складывать, и путь к нему везут. А он сам сушит, гладит, скручива… – девушка ровно задышала, уснув на полуслове.
– Чтобы жизни медом не казалась.
Обоим женщинам снился почти одинаковый сон – бесконечные горы из тканевых рулонов. Но если Люсиль радостно прыгала по радужным развалам, то Марья бродила среди лабиринта, так и норовившего обрушиться ей на голову.
