Текст книги "Никто не умрёт (СИ)"

Автор книги: Елена Лихачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22. ВРЕМЯ МЕНЯЕТ ХОД

– У нас нет времени уговаривать другую девушку жениться на тебе, – Акено по-мужски хмурилась, она не хотела отказываться от своего великолепного, как она считала, плана – свадебного путешествия на этом конкретном корабле.

Владелец судна очень рассчитывал на его "нечаянное" крушение, чтобы получить хорошее вознаграждение от страховщиков. Все складывалось, как нельзя лучше, пока...

– Ты зачем напился, как последний дурак? – сказала она с отвращением.

– Я не дурак, – возразил Хан, – Ты же знаешь, что я не дурак. Зачем ты так меня назвала?

– Ты позволил девчонке сбежать. Все проспал. Что теперь делать? Может быть, она что-нибудь заподозрила? О чем вы разговаривали в последнее время? Мне она сразу не понравилась, но я молчала, потому что какая разница, кто будет твоей спутницей в этом путешествии.

Хан обиженно промолчал.

– Найди эту дуру, извинись, заставь вернуться. Скажи, что любишь, скучаешь. Жить без нее не можешь. Я не могу отменить поездку. Туристические путевки куплены. Катер с подводным снаряжением ждет твоего отплытия из России. Я только могу договориться, что под именем твоей жены на теплоход пропустят другую женщину.

Акено неожиданно весело улыбнулась. Она увидела на журнальном столике, стоявшем посреди комнаты паспорт Ирины.

– Конечно. Я вполне могу сойти за твою жену. Чем я не хороша, – она кокетливо поправила волосы и оскалила желтоватые зубы в голливудской улыбке. – Купим парик, посижу немного в салоне красоты – что-то я давно собой не занималась, и все будет, как вы молодые говорите, "в шоколаде".

Хан пожал плечами, почему-то он не испытал облегчение оттого, что чуть было не сорвавшийся по его вине план возвращения на родину так хорошо был поправлен. Он бы с удовольствием отсрочил отъезд, чтобы понять, что с ним происходит. Но Акено спешила, она тут же позвонила Якудза по телефону, предупредила, чтобы он ее не ждал, и, что "потребуются два акваланга". Якудза не стал ничего уточнять и переспрашивать. После разговора с мужем Акено прошла по номеру, внимательно оглядела все закоулки, собрала попавшиеся ей на глаза вещи и даже мусор и пустую бутылку, после этого протерла смоченным в воде полотенцем все места, которых касалась рукой.

На теплоходе они расположились в каюте класса "В", не имеющей окон, поэтому не видели, как по трапу на корабль поднялись люди в пограничной форме, вслед за ними на палубу вошли люди в спецодежде технической службы порта.

Радио до этого вещавшее бравурную музыку, вдруг зашипело. Мужской голос, представившийся капитаном корабля, попросил всех оставаться на своем месте и приготовить документы и личные вещи для проверки, Акено побледнела от нехорошего предчувствия.

– Пограничники? – озадаченно пробормотала она, потом вскочила. – Что не так? Они не должны были проверять корабль. Мы уже прошли таможенный контроль на терминале. Нужно что-то срочно сделать. Они приходят, когда точно знают, кто им нужен...

Она достала паспорт Ирины, подбежала к иллюминатору, стала его лихорадочно отпирать. Это у нее плохо получалось. Хан подошел и помог ей открыть тугой замок. Она выкинула в море паспорт, потом обернулась к нему и несколько секунд смотрела ему в глаза, будто хотела сказать что-то важное. Вспоминая потом эти мгновения, Хан все время мучительно пытался понять, что хотела сказать его "сестра" или, может быть, она колебалась, боролась с желанием жить.

– Простись за меня... со всеми, – сказала она, наконец, достала что-то из кармана кофточки и сунула в рот.

Ее лицо побледнело, она стала судорожно хватать ртом воздух, рванула дверь на себя, вывалилась в коридор. На ее крик в коридор из своих кают стали выбегать пассажиры. Кто-то закричал, зовя доктора. Хан протолкнулся к Акено, лежащей на полу и встал около нее на колени, приподняв голову. Невидящими глазами она смотрела в потолок, с ее губ сбегала струйка пены, смывая толстый грим, светлый парик съехал на бок, обнажая раннюю седину в черных коротких волосах. Прибежал фельдшер корабля.

– Дайте ей воздух, – крикнул он сердито, раскрыл свою сумку, но, посмотрев в лицо лежащей на полу женщины, ничего из нее доставать не стал. Пощупал пульс. Подбежали три пограничника, организовали кольцо вокруг тела и с криками "разойдитесь по каютам" стали отодвигать пассажиров, но никто не хотел уходить. Хан видел, как одервенелое тело Акено укладывали на носилки. Он отвернулся, мыслей не было, только дикая усталость и недоумение.

Вместе с другими пассажирами, расстроенными отменой рейса, он спустился на причал, скользнул взглядом по лицам провожающих, хотя знал, что знакомых среди них не будет.

***

Прохладный ветерок, вспушил ее челку, щекоча лоб. Воздух был насыщен запахом йода, солярки и далеких гроз. Ивана открыла глаза. Она стояла на бетонной плите причала, о которую с пенистым шумом разбивались морские волны, и плита качалась и уплывала у нее из-под ног. Ивана схватилась рукой за то, что было к ней ближе – это оказалась влажная от вечерней росы шершавая стена контейнера.

Низкие темно-серые облака, набежавшие со стороны моря, тронулись отраженными огнями ночного города. Звездное небо затягивалось белёсой пеленой, которая кое-где порвалась неровными клочками, и сквозь эти прорехи пытались проглядывать разноцветно подмигивающие звездочки.

В голове Иваны не возникало ни одной умной мысли по поводу того, что с ней происходит. А воспоминания были еще путанее: выстрелы и шлепки пуль по обшивке, она тесно прижата к сиденью, всё катится вниз, слышны крики и стоны тети Сони, потом тихая ночь в гостиничном номере, обнаженная Ирина в постели, с которой она только что поднялась, татуировка на груди, лицо Хана, и его рука, которая... Ивана внимательно оглядела свою руку – с ней было все в порядке, тонкие пальцы, гладкая кожа, обкусанные ногти. И этой рукой она оперлась на контейнер, чтобы не упасть, и точно знает, что здесь она тоже была. Ивана напряглась, чтобы не соскочить с мысли – где-то здесь стоит женщина...

– Акено? – Пробормотала Ивана, оглядываясь. – Почему её нет. Ах да, это было перед отъездом в Китай. И вот я снова здесь и чувствую, как мои мозги шумят, плещутся в голове, как эти волны. И вот ведь какая ерунда – мне кажется, что я что-то должна знать об этом, но никак не могу вспомнить что".

Чуть дальше того места, где стояла растерянная девушка, началась выгрузка пассажиров с рейсового судна. Сначала по трапу осторожно спустились санитары в белых халатах с носилками, прикрытых серым покрывалом. Ивана забыла о головокружении, отпустила контейнер и быстрым шагом направилась к кораблю, чтобы узнать что происходит. Вокруг машины скорой помощи, припаркованной у трапа, собрались люди.

– Что? Что? Что случилось, – спрашивала она, обращаясь то к одному, то к другому зеваке.

Кто-то пошутил, что пассажиру стало плохо с сердцем, когда ему сообщили новые таможенные пошлины на автомобили. Другой шутник предположил, что пограничники нашли на корабле торговца наркотиками, который во время задержания съел весь товар. Но все при этом сочувствовали бедняге.

Через толпу, собравшуюся возле машины скорой помощи, протиснулась Соня.

– Ивана! Как хорошо, что жива. А я увидела скорую и уж думала, что это с тобой что-то случилось, – воскликнула она. – Уфф. От сердца отлегло. Ты меня в могилу хочешь свести? Сказала тебе, не отходи далеко.

Взвыла сирена. Желтая реанимация уехала. Капитан корабля вышел на мостик с мегафоном в руках.

– Уважаемые пассажиры и провожающие, рейс отменен по техническим причинам. Билеты сохраните. В кассе вы их можете обменять на билеты другого рейса.

– Ну вот, не успели проводить, теперь будем встречать, – кто-то нервно засмеялся.

– А дядя Ваня уплыл?" – спросила Ивана.

– Куда он денется, если его судно не выпустили из порта, – ответила Соня.

– Но ты сказала, что оно утонуло,– неуверенно произнесла Ивана.

– Бог с тобой, вернее, не дай бог. Мы же не изверги такое желать. Когда я могла тебе это сказать?

– В Китае.

– Ты шутишь? Надеюсь, ты это слово произнесла в аллегорическом смысле. И об утоплении тоже. Нет, ты вредничаешь, признайся. Ты злишься, что я решила выйти замуж. Я тебя понимаю. Но можешь теперь не волноваться, с этим все покончено. Я не собираюсь больше замуж. Никогда. Все.

– И ты никогда-никогда не была в Китае вместе со мной, дядей Ильей и монахом Ту?

– Всё. Хватит. Ты знаешь прекрасно, что с дядей Ильей мы познакомились только вчера на трассе из Владивостока в Находку. Не серди меня глупыми вопросами. Всё-всё-всё. Больше ничего не говори.

– Тетя Соня, ну скажи пожалуйста-пожалуйста, это точно тот корабль, на котором плыл дядя Ваня?

– Ты сведешь меня с ума!!!

– И дядя Ваня теперь не утонет?

– О-о-оо!

– Тогда мы поедем к нему в гости посмотреть на страусов?

– Ивана ты что? Решила окончательно меня добить. – Соня потрясла кулаками в воздухе. – Я же тебе сказала, он теперь мне не жених! Мы теперь чужие люди.

Полчаса назад Соня темпераментно, не слушая возражений и оправданий, много чего высказала своему бывшему возлюбленному – много разных неприятных слов сорвалось с губ Сони в момент прощания, которые теперь не давали ей право искать примирения. Соня, не удержалась и оглянулась на теплоход. Пассажиры друг за другом спускались по трапу на причал. В темноте на плохо освещенном трапе невозможно было разглядеть лица.

– Тогда я кое-что умею, – кокетливо пропела девушка.

– Не знаю, о чем ты говоришь.

– Спаса-ать. Я умею спасать людей от смерти.

– Может быть, тебе надо было идти в медицинский колледж? – Соня невольно улыбнулась наивному заявлению племянницы.

– Нет, я не так спасаю, как врач или пожарный. Я раньше думала, что вижу разные сны. Но в последний раз я все поняла. Я могу изменять то, что произошло. Не знаю, как это сказать понятнее... Но только я не понимаю, как это происходит, и почему ты ничего не помнишь. Может быть, дядя Илья помнит?

– Что может быть такого, что помнит малознакомый дядя и не помнит твоя тетя?

– Про Китай, про землянку, про то, как за нами гнались и стреляли и про всякое другое. Помнишь что-нибудь? Помнишь, как Ту забрался к нам в машину... и ты ведь сама сказала мне, что корабль утонул вместе с людьми, и очень жалела дядю Ваню. Но вот пароход стоит и никуда не уплыл даже. А все почему? Потому что я своим умом могу пройти сквозь время и пространство в нужного человека. Прямо в мозги, понимаешь? И ву-а-ля! – Ивана повернулась и движением фокусника указала на опустевший корабль. – И я это совсем недавно поняла. Все думала, что вижу бестолковые сны. А потом раз – а я людей помню. Не должна бы, а помню...

Соня смотрела на племянницу и не знала, что ей думать об услышанном.

– Ты шутишь? – спросила она озабоченно. – Ну, хватит. Мне не до шуток сейчас.

– Нет, нет, ты дослушай меня, тетя-мама, а потом возьмешь и сама все вспомнишь, – с убеждением говорила Ивана. – Потому что не может быть так, чтобы ты не помнила, что с тобой случалось...

– Не говори больше ничего, а то я рассержусь, – строго произнесла Соня. – Пойдем отсюда скорее. Завтра поговорим о твоих снах. Сейчас у меня голова не варит.

Глава 23. СМЕЩЕНИЕ

Хан неторопливо двинулся к трапу, стараясь держаться спин, и в то же время внимательно осматривался, пытаясь определить, угрожает ли ему опасность и, если да, то откуда ее ждать. Ступив на твердую землю, он почувствовал себя немного увереннее, но не пошел вместе со всеми в толпе и не направился сразу же к выходу, а отступил в сторону, скрывшись в тени трапа. Оттуда хорошо просматривалась освещаемая территория порта и часть акватории, попадающей под лучи прожекторов. Тени ложились контрастно. От этого лица людей и мимика казались не живыми, будто с корабля сошли мертвецы. Его глаза выхватывали из толпы лица, мозг анализировал полученную информацию, а тело было наэлектризованным – он был готов в любой момент отразить нападение. Но ничто не вызвало его подозрение. Порт работал, как ни в чем не бывало. Гремели лебедки, скрипели цепи, проржавевшие от соленой влаги, изредка по причалу с одного конца в другой прокатывались крики портовых рабочих: «майна», «вира». На мгновение в круге света от фонаря, прикрепленного на столбе возле ворот, появился хрупкий силуэт. Невысокая женщина тащила девушку за руку, будто спасалась от погони. Он узнал её и старался больше не терять её в неверном свете ночного города.

Перескакивая через капоты припаркованных у тротуара машин, которые в ответ взвывали охранными сиренами, он шел за ними, расталкивая прохожих, которые случайно оказались на его пути. Никто не посмел догнать юношу, чтобы наказать его за невежливое поведение. Бормоча под нос ругательства, люди шли дальше своей дорогой. Лишь один парень попытался добиться от него извинений перед упавшей от его толчка девушкой, но тут же свалился рядом, даже не заметив движения, которое стало причиной этого падения.

Хан видел, как Ивана вошла в двери, над которой голубыми неоновыми огнями играла вывеска с надписью "Мотель". Он зашел следом. Девушка уже сидела, уютно устроившись в кресле, обитом коричневым кожзаменитилем, и теребила журнал мод, невнимательно перелистывая страницы.

В мотеле "Светлячок" не привыкли к частым заездам гостей. Стойка с надписью "рэсэпшэн" на русском языке пустовала. Соня постучала по стойке, крикнула пару раз в неопределенном направлении, поскольку не знала, где мог скрываться администратор, раздающий жильцам ключи:

– Здесь есть кто-нибудь? Хозяева!

Через перила лестницы, которая вела из холла в номера, свесилась седая голова мужчины.

– Девушки! – окликнул он. – Сколько можно вас ждать? Я уже обо всем договорился. Нужно быстро собираться. Утром отъезжаем, а вас всё нет и нет. Едем на контрольно-пропускной пункт Турий рог. Слышали такой? Там нас уже ждут с распростертыми объятьями. Не знаю, как вы, а у меня уверенность, что удача будет нас преследовать до самого Китая и обратно...

Илья вернулся в мотель полчаса назад, успел поругаться с кастеляншей, которая после уборки его номера забыла его запереть, поужинать небольшим количеством коньяка и плохо прожаренной котлетой по-киевски. Походил по холлу взад-вперед, пару раз поднялся в номер и спустился, посидел в холле на дурно пахнущем дерматине кресла, перелистывая прессу и тихо ругаясь на управляющего отеля, который разложил на журнальном столе "всякую модную чушь" и не положил ничего об астрономии. Но позвонить Соне так и не решился. Он в который раз поднялся в номер и уже собирался включить телевизор, чтобы убить оставшееся до утра время, но тут из холла до него долетел знакомый голос. То Соня громко взывала к совести персонала мотеля.

– В Турий рог?! – переспросила хмуро Соня, она устала и была напугана поведением племянницы. – Зачем?

– Как же! Мы вчера с вечера договорились ехать в Китай все вместе.

– И вы туда же? Меня все сегодня хотят свести с ума. Сначала Ванечка, теперь Вы. Я ничего такого не говорила. Не придумывайте, пожалуйста. Мы уже достаточно напутешествовались. Давайте уж теперь каждый – по своим делам. А уж потом, милости просим, на обратном пути можно и к нам в гости заехать. Так что, простите нас Илья Парамонович, пожалуйста, мы-то "за" только обстоятельства "против".

Илья хотел, было, возразить, что дела никуда не денутся, но тут вдруг осознал сказанное в той части, в которой его пригласили в гости, а это круто меняло его отношение к отказу. Крылья вдохновенной надежды подняли Илью, как ему показалось, выше незримых в это позднее время небес. Даже если мечта его молодости окажется не выполненной, если, например, не впустят в Китай или гарнизон отца давно растащили по щепочкам китайцы, поездка в Приморье удалась.

"Духи предков привели меня не к девушке, – подумал Хан, наблюдая от дверей всю эту сцену, – они привели меня к этому мешковато одетому мужчине, который едет в Китай. Они говорят мне его словами, что я должен сделать. Я должен поехать в Китай к месту гибели отца. А как же она?"

Хан посмотрел на взъерошенный затылок Иваны. Он подумал, что не может ее потерять, что он смог ее найти там, где должен был, но встретил там, где не ожидал. Ему пришла в голову неожиданная мысль о том, что духи предков отняли у Акено жизнь для того, чтобы он смог соединился с ней и отправиться туда, где закончил свой путь отец.

– Я поеду в Китай, мы можем отправиться туда вместе, – произнес он громко.

Ивана обернулась. Мысли понеслись вскачь, предлагая ей одну картину за другой: полная луна, наглый взгляд с крыльца колледжа, змей-дракон, прижимающий когтистой лапой распростертого на земле человека, отраженный в зеркале...

Хан заметил в лице Иваны смятение, она смотрела на него широко распахнутыми глазами, будто бы знала о нем что-то тайное, что никому больше не известно. Он быстрым шагом приблизился к ней, наклонился, сжал пальцами ее правое предплечье и зашептал, пытаясь поймать ее ускользающий под ресницы взгляд. Он говорил на японском языке, потому что ему казалось, что на русском нет слов, которыми он мог рассказать то, что он чувствует и знает. И почему-то он был уверен, что она должна его понимать.

Ивана инстинктивно отстранялась. Он касался губами ее волос. Щеки ее вспыхнули, будто их опалило пламя дракона. От этой тесной близости ей стало труднее дышать. Звенящая пустота наполняла грудь и катилась к центру земли, повинуясь силе гравитации.

Соня, стоя у стойки выдачи ключей вполоборота, увидела, как незнакомый парень подошел к ее племяннице, по ее мнению, слишком близко.

– Молодой человек! – окликнула она его. – Молодой человек, кто вы и что вам надо? Вы меня слышите, мужчина в голубой рубашке? Я вам говорю.

Видя, что наглец не обращает на ее окрики внимания, она подошла к нему и стала оттеснять его от Иваны.

Хан, не отрывая глаз от пылающего лица Иваны, сказал отрывисто:

– Хан.

– Это ваше имя? – удивилась Соня, продолжая втираться между ним и креслом.

Хан вынужден был отступить.

– Монголо-татарское иго, знаете ли... – почему-то сказал он.

– Так Вы потомок того самого?! – воскликнул Илья. – Похож, похож, я картину видел. Вот олух, не помню где и не помню, как называется. А художника даже не спрашивайте. Но лицо очень похоже. Вот что значит гены. А, Сонечка? Правда, вылитый Чингизхан? А что это прямо имя такое или есть какое-то полное имя, а Хан – это сокращенно?

Хан не успел удовлетворить любопытство Ильи, потому что в разговор вступила Соня. Она продолжила допрос:

– А что Вам нужно от Ванечки?

– Мы вместе учимся. – коротко ответил он, словно отрезал.

– Значит, вы тоже приехали из Владивостока? Странно, что раньше не слышала о Вас от Ванечки. Обычно она мне все рассказывает.

– Мы в этой жизни пока еще плохо знаем друг друга, – ответил Хан.

– Да, действительно, бывает такое. – Поддержал его Илья. – В одном городе люди почти не знают друг друга, а встретятся на чужбине – и, будто родные. И какими судьбами тебя занесло в этот забытый научно-техническим прогрессом город? – спросил Илья, но тут же, не дожидаясь ответа, звонко хлопнул себя по колену, – А-а-а, понял! Ты в свободное от занятий время занимаешься перегоном японок и твой рейс отложили. Я слышал об этом в новостях. Вот ведь какое совпадение, что мы живем в одном отеле. Слушай, ты не знаешь, что там произошло? Всякую всячину болтают, а ничего конкретного не говорят. Кто-то говорит, что бомбу нашли, кто-то – наркотики.

– Моя... сестра умерла на корабле, – коротко ответил Хан, метнув на Илью хмурый взгляд.

Он не считал нужным скрывать правду. Акено заслужила, чтобы он ей гордился. Никто не имеет право ее судить, она выполняла свой долг...

– Какой ужас! – Соня мгновенно прониклась к незнакомцу, подвергшемуся такому страшному испытанию, сочувствием.

– Примите мои соболезнования, – Илья тоже опечалился лицом и протянул Хану руку, – Сочувствую.

Хан машинально ответил на рукопожатие. Наступила неловкая пауза. Никто не знал, что еще можно сказать. Соня и Илья, с должной грустью потупив взгляд, застыли в скорбном молчании. Хан удивленно оглядел скорбные лица, подумал, что Акено достойна почести, а не уныния, и сказал угрюмо:

– Смерть неизбежна...

Ивана посмотрела на него с пониманием.

– Никто не должен умирать по чужой воле, – сказала она негромко таким тоном, словно разговаривала со старым знакомым.

Хан вздрогнул, их глаза встретились.

– Я еду на места боевой славы своего отца. Он погиб во время второй мировой на берегах озера Ханка с той стороны, с китайской. Он защищал границу от японских интервентов. Там много русских полегло, на китайской земле. – Сказал Илья.

– У меня там тоже отец погиб, – сказал Хан.

– Дядя Илья, ты ничего не помнишь? – спросила Ивана. – Вы там уже были.

– Вот тебе и на, а о чем я всю дорогу тарахчу? Хочу поехать, хочу посмотреть... Конечно, не был. Если бы был, то я говорил так: мне так понравилось в Китае, я хочу еще раз посмотреть на место гибели своего отца. И тогда я не рыскал бы по карте в поисках предполагаемых мест сражений, а пригласил бы вас с твоей тетей Соней не в турпоход по лесам Китая, а в турпоход по китайским достопримечательностям.

"Если дядя Илья говорит, что не был в Китае, значит, ничего из того, что я знаю об этой поездке, не было. Не было Ту, не было землянки, не было погони. Но ведь всё это было, потому что я помню. Но почему не помнят остальные?"

– Я бы не потащил прекрасных дам в тьму-таракань, а пригласил на песчаные пляжи какого-нибудь заморского курорта. – Илья подмигнул Иване.

Сонная администраторша, наконец, выплыла из глубин служебных помещений. Ее появление было тот час замечено Соней.

– Девушка, сколько можно вас ждать. Не докричишься. Ну и сервис у вас! – недовольно воскликнула она.

Женщина равнодушно пожала плечами, кинула серый пластмассовый четырехугольник с прикрепленным к нему ключом на стойку и удалилась неторопливо обратно в дверь с табличкой "вход посторонним запрещен". Соня буркнула ей вслед без всякой надежды на ответную реакцию: "хоть бы извинились".

– Вот так! Ваш отец, значит, воевал с другой стороны. Разве теперь это имеет значение! Война – вот беда всего человечества. Не воины виноваты, а политики.

– Пошли, ангел мой, не будем мужчинам мешать обсуждать поездку. – Обратилась Соня к племяннице. – У нас был нелегкий день. А мне надо отдохнуть перед дорогой. Ты – то поспишь на заднем сидении, а мне рулить.

Ивана не сразу услышала приглашение, ее мысли были поглощены рассуждениями о нематериальном. О чем она думала, не смог бы догадаться ни один житель планеты, потому что ее мысли походили на бред с точки зрения здравомыслия. Однако странность для неё были вполне обычным состоянием разума. "Корабль не вышел из порта, все живы, Акено умерла, а Хан поедет с Ильей. Одно событие заменило другое. Время повторилось, но по-другому. Значит, я вернулась в прошлое в тело Хана, что-то исправила, а потом снова попала в настоящее с того момента, в котором оно изменилось" – думала она. Ей на память пришел фильм, в котором герой проживал каждый раз один и тот же день. "Наверное, я как-то своими мыслями проникаю в мозги другого человека, но очень плохо помню подробности, – продолжала размышлять она. – Если бы я записывала все, что со мной случилось, то смогла бы разобраться. Я могу записывать все на диктофон. Но вот какая чепуха получается, как мне узнать, когда его включить".

– Ивана! – окликнула её Соня и нетерпеливо взяла ее за руку, – Ивана, что с тобой? Очнись. Мы идем отдыхать к себе в номер. Сегодня был длинный день. Пойдем, родная. Ты словно прилипла к этому креслу. Попрощайся с дядей Ильей и со своим знакомым. Завтра они уедут раньше, чем мы проснемся.

Ивана посмотрела на Хана, его жгучий взгляд продолжал ее беспокоить. "От чего умерла его сестра? – подумала она, – может быть он её сам..., чтобы спасти людей?"

– До свидания, – сказала она не очень уверенно. – И пусть у вас все будет хорошо.

– Ванюша, спокойной тебе ночи, славная девушка. Встретимся, коли твоя тетя Соня не шутила, когда приглашала к себе в гости. Непременно свидимся. Жаль, конечно, что не получилось вместе попутешествовать.

В голове Хана царил хаос. Мысли одна безумнее другой путали его только что созревший план отправиться на развалины виллы Кацуро. Он то хотел остаться, то решал, как забрать девушку с собой, то терял самообладание от мысли, что она будет принадлежать другому мужчине. Но при этом он понимал, что должен сделать выбор сейчас. Его не смутили бы чужие планы, привязанности, будь они причиной, его тяготила ответственность, которую взвалил на него Якудза, и смерть Акено, которая отдала за него свою жизнь.

– Вот странный молодой человек. Почему ты мне о нем ничего не рассказывала, – осторожно поинтересовалась Соня, когда они вошли в номер.

– Я его не знала тогда, – Ивана вздохнула, – он не с нашего курса, он старше.

– А он, похоже, тебя знает хорошо. Но мне он показался очень странным. Папа у него японец, а сам он сказал, что потомок монгольского хана. Тогда мама кто? Хотя, какая разница, кто его родители. Он сам очень нахрапистый, мне такие нахалы не по нутру. Налетел, схватил. Что это такое? Жалко его родственницу, конечно. Но приличия никто не отменял. Мне бы не хотелось, чтобы ты с ним дружила.

– Я была в его голове. – Сказала Ивана, – Там много плохого. Вряд ли мы смогли бы дружить. Он не согласен со мной, а я с ним.

– Ты меня пугаешь раз от разу все больше и больше, – сказала Соня, – То ты его не знаешь, то знаешь. Пожалуйста, ангел мой, если не хочешь моей преждевременной кончины, говори со мной по-простому. Как раньше, без выкрутас по поводу настоящего, прошлого и тому подобного. Я фантастику не люблю. Ну, и что ты о нем узнала?

– Точно не могу сказать, но, кажется, он обязан совершить что-то великое для многих и многих людей, которые уже умерли.

– Ива-ана-а!!!

– Тетя мама. Если бы можно было сделать так, чтобы никто не умирал, я бы с радостью это сделала. Но я не знаю как. У меня получается все случайно. Я рассказываю тебе, а ты злишься. Да, я странная. Может быть, мои родители такие же, как я, странные, поэтому их забрали воевать, чтобы они переделывали всякие военные операции в нашу пользу. – Сказала Ивана, – Тетя-мама, ты никогда не видела человека, который приносит письма от мамы с папой? Давай его поймаем и выспросим у него всё. Только они смогут мне объяснить то, что я не понимаю.

Соня быстро повернулась так, чтобы спрятать от Иваны вспыхнувшее от стыда лицо. Она наклонилась над своей кроватью и сделала вид, что заправляет простыни. В то же время она лихорадочно перебирала в уме варианты, что ответить. Она не слышала о своей сестре с тех пор, как уехала с маленькой племянницей во Владивосток. Иногда она созванивалась с мамой, но ни ее мать, ни отец не знали о судьбе младшей дочери ничего. Они давно звали ее вернуться домой. Но Соня медлила, она ждала, когда Ивана поумнеет до взрослости, чтобы уже никто не мог воспользоваться ее наивностью.

– Все агенты должны соблюдать конспирацию. Может быть, они все время следят за мной и знают каждый мой шаг. Может быть, мы их тоже знаем, но не догадываемся, кто они. Ну, например, дядя Илья может быть агентом или Хан...

– Ой-ёй, Ванечка, милая, что-то мне плохо, голова гудит, давление, наверное. – Пропела Соня, морщась, словно от боли.

– Выпей таблетку от головы. Если хочешь, я сделаю тебе массаж.

– Нет, нет, я пойду в душ, под прохладной водой постою. Ты пока укладывайся. Свет туши. Завтра поговорим на свежую голову.

Из туалета, как только дверь закрылась, сразу же послышан шум воды – струи напористо бились о пластиковые стены душевой кабины.

Ивана отдёрнула пыльную гардину. По улицам шли люди, которых она не знала и никогда не узнает. За окнами соседних домов скрывалась чужая жизнь, и она прекращалась вместе с гаснущим светом. "Время настало, и люди выключили свет, чтобы заснуть. Они будут спать, а время будет идти. Они спят, время идет. Если Хан уедет завтра, то я никогда не смогу узнать, почему Акено умерла, а корабль никуда не отплыл".

Илья не торопился подниматься в свой номер. И Хану идти было некуда. Он не собирался возвращаться в гостиницу, где Акено снимала ему номер. Там могли уже побывать оперативники.

Илья разглядывал своего будущего попутчика и думал: ответить ли ему согласием на совместную поездку с новым знакомым или отказать. Ведь незнакомец мог оказаться наркодилером или контрабандистом. Такая вероятность была. Но если теперь отказать ему, то придется придумать вежливую причину, потому что сказать о своих опасения впрямую человеку порядочному, значит сильно его оскорбить.

Илья говорил об астрономии, о квазарах и черных дырах, кротовых норах и временной аномалии, о неизученной человеком темной материи, заполняющей Вселенную, но о поездке не решался.

– Вы представляете, то, что мы не знаем, составляет более 99% от всех тайн Вселенной. А то, что знаем, поражает воображение настолько, что человек отказывается в это верить и понимать. Завидую я верующим. Вот так жить бы себе, думая, что есть бог и ангелы, духи. А как подумаешь, что мой разум – лишь электрические импульсы между клетками мозга, и моё "я" исчезнет вместе с телом. Эх! Да ладно, хватит уже о грустном на ночь. Это издержки возраста. В твои-то годы я вел себя так, будто был бессмертен. Планы строил грандиозные. А теперь хорошо – и ладно. О чем уж мечтать, коли жизнь перевалила за полсотни. Выполнить бы все, что откладывал, да на что сил еще хватит. А там – просто жить и радоваться каждому дню.

Взгляд Хана скользил по фотографиям достопримечательностей Приморья, висящих на стене за стойкой в позолоченных рамках. Это были художественные фотографии скального комплекса – Парк Драконов, но мысли его были далеко.

– Жизнь ради радости? – Хан отвлекся от созерцания загадочных скальных силуэтов и перевел взгляд на Илью. – Это жизнь раба. Я предпочту быть хозяином.

Спокойствие и вдумчивость парня настроили Илью на положительное решение.

– Справедливое замечание, – сказал Илья одобрительно, – Ну. Что это я тебя заговорил? Надо же отдохнуть перед дорогой. Я собирался выезжать завтра в шесть утра с тутошней автостоянки.

Хан вспомнил, что на автостоянке у гостиницы, где они жили с Акено, осталась ее машина. Акено рассчитывала, что после их отъезда, ее отгонят во Владивосток к Якудза. Но все пошло не так. Если милиция начнет следствие по делу о ее смерти, и выяснится, кто она, то машину могут проверить, а в ее багажнике лежал меч! Надо было его забрать.

– Я подойду к шести, – сказал он, протянув руку для прощального рукопожатия, и в этот момент увидел ее на лестнице.