Текст книги "Не родные. Малышка в награду (СИ)"

Автор книги: Елена Левашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 29

МАРУСЯ

Интересно, как пленники считают дни? В моей комнате нет часов. В углу стоит стеллаж с открытыми полками, вдоль стены – узкий диван. Два небольших окна зашторены пыльными, ажурными занавесками грязно-синего цвета. С комнатой совмещен санузел. Вот такое мое жилище – безликое и неуютное…

Мне ничего не остается, как надрывать край отошедших от стены обоев, чтобы считать дни… Стоит рассвету разлить свою оранжево-розовую пыль над городом, а птичкам звонко запеть, встречая утро, я судорожно тянусь и рву краешек, обозначая новый день. Вот такой незамысловатый календарь…

По моим подсчетам мы здесь семь дней. По утрам приходит глухонемая Анна с подносом. Она не смотрит в глаза, кивает и кладет тарелки на выступ стеллажа. Его трудно назвать столом, но я не капризничаю – вручаю ей Варю и ем стоя. Мне нужно кормить малышку – это единственное, что мне позволено. Торопливо пихаю в себя бутерброд с сыром, глотаю чай и возвращаюсь к дочери.

Анна приносит сменную одежду и забирает грязную. Роман выдает ей вещи из моего чемодана, выбирая их на свое усмотрение.

Порой мне кажется, что он за мной следит. Где-то в стене или ровном, белоснежном потолке есть крохотная камера, через которую он за нами наблюдает.

Иногда он приходит сам, например, сегодня… Слышу, как шаги Анны сменяет его тяжелая поступь. Торопливо поднимаю малышку, лежащую на диване, и прижимаю к груди – не хочу, чтобы он ее касался… Не хочу его видеть, вдыхать запах его одеколона, смотреть в его глаза… Отчаяние захватывает меня в свои путы, но я стряхиваю его, как прилипшую паутину. Я выберусь. Обязательно выберусь.

– Выглядишь не очень, – дарит он мне кривоватую улыбку. – Что с кожей?

– У меня нет геля для умывания. Крема тоже нет. Ты выделил мне лишь кусок детского мыла – им и моюсь. Что-то еще?

Я выгляжу, как бомжиха, Роман прав. Всклокоченные волосы, кожа с признаками раздражения и зуда, темные круги под глазами и взгляд, пропитанный невыразимой тоской. Я пленница собственного мужа… Того, кто обещал защиту и говорил о любви. Кто надевал на мой палец кольцо и жарко целовал… А теперь передо мной чужой человек… Жестокий, безжалостный.

– Одно твое слово, и здесь будет все, – хрипловато шепчет он, подойдя ближе. – Чем твой мажор меня лучше, а? Я ведь… Я старался быть для тебя всем, Маша.

– Хватит. Ты всегда старался делать то, что было важно тебе. Чего ты хочешь?

– Пришел проведать. Варе хватает подгузников?

– Я настаиваю на прогулке, – шепчу отчаянно. – Если мы будем сидеть в заточении долгое время, малышка заболеет и…

– С малышкой все будет в порядке, Маруся, – победоносно отвечает мне Рома. – А вот ты… Скоро сюда приедет психиатр. Для тебя.

– Что? Что ты задумал? – шепчу испуганно, пятясь к окну.

– Ты проведешь остаток жизни в закрытой психиатрической лечебнице. Ты невменяемая, Маруся. Психопатка, не справляющаяся с воспитанием дочери.

– Нет! Ты не посмеешь, – рычу, вобрав в голос всю ненависть, на какую способна. – Тебя найдут, Роман. Я уверена, что Алекс меня ищет. Он…

– А-ха-ха! Алекс? Этот хлыщ женится на своей кукле – той, кто любезно слил твой адресок. Она с первого дня твоего появления на пороге мечтала от тебя избавиться. Он давно забыл о твоем существовании, ясно? – наступает он на меня.

– Хорошо, оставим Алекса. Мама. У меня же есть мама. Она не будет сидеть сложа руки.

– Пусть ищут, Маруся. Никогда не найдут, – вздыхает Роман, демонстрируя скуку. – Анна погуляет с малышкой, так и быть. А тебе прогулка не положена. Кстати, на территории лечебницы есть прекрасный сквер. Тебя будут катать по дорожкам, одетую в смирительную рубашку и пускающую пузыри. Фу, – кривится Роман. – Одень ребенка и покорми. Я пришлю Анну.

– Рома, постой… Я хотела бы чем-то заниматься. Рисовать, вязать… Пожалуйста, купи мне принадлежности.

– Хорошо. Сегодня я добрый. Но не вздумай что-либо писать Анне. Я наблюдаю за тобой.

Господи, все-таки следит… Смотрит, как я ем, кормлю его дочку, моюсь чертовым детским мылом.

Варюша ест и трет глазки. Переодеваю ее и качаю на руках, напевая песенку. Анна шелестит за дверью, а потом тихонько входит.

– Пожалуйста… помогите. Вы читаете по губам?

Она испуганно мотает головой и протягивает руки, чтбы забрать Варюшку. Как же этот ублюдок ее запугал, кошмар просто!

– Напишите Александру Озерову, директору частного охранного агентства «Русь», ему тридцать три года, он живет в Москве. А мы где сейчас? Скажите, прошу вас?

Она выхватывает Варю из моих рук и убегает на улицу. Наблюдаю за ее стройной фигурой в серой кофте. Анна носит Варю по двору ужасного дома, в котором меня заточили…

Что же делать? Я уверена, что Роман исполнит свою угрозу и приведет сюда психиатра. Признаться честно, я пыталась вскрыть окна, но у меня ничего не вышло – москитная сетка прикреплена намертво. Роман приказал Анне не оставлять мне столовых приборов. Я ем при ней, а потом возвращаю тарелки. Можно попросить у Романа маникюрные ножницы, но я почти уверена, что обрезать ногти я буду в присутствии своей молчаливой надсмотрщицы.

Расхаживаю по комнате, а потом подхожу к окну, в очередной раз оценивая высоту забора. Не такой и высокий… А в углу лестница стоит, ведра какие-то, лопаты…

Анна возвращается через тридцать минут. Кладет Варюху на диван и как бы невзначай роняет смятую бумажку. Смотрит на меня, молчаливо умоляя ее не выдавать… Я наступаю на улику и делаю вид, что поправляю дочке одеялко. А потом незаметно вытаскиваю клочок из-под подошвы и устремляюсь в ванную.

«Ремонт кондиционеров в Нижнем Новгороде», – читаю я объявление. Наверное, его бросили в почтовый ящик. Значит, я здесь. Далеко от Москвы… Вряд ли Саша станет меня искать.

Глава 30

АЛЕКС

Ледяное стекло бокала обжигает ладонь. Глотаю янтарную жидкость и морщусь, переводя взгляд в окно. Уже второй за сегодня… Так и спиться недолго.

Вокруг жизнь… По трассе летят машины, куда-то торопятся люди. Даже у воробьев, сгрудившихся вокруг брошенного на палисаднике батона, свои проблемы.

Только я позабыл о себе, зациклившись на Маше. Я найду ее. Во что бы то ни стало отыщу. Не мог этот придурок увезти ее далеко.

Роман – не хладнокровный преступник. Он, скорее алчный и самовлюбленный тип, возомнивший себя пупом земли. Они сработали грязно. Засветились на камерах, оставили улики в квартире. Вениамин обещал позвонить, если экспертам удастся идентифицировать отпечатки пальцев преступников. Куда же ты ее увез? Расхаживаю по комнате, гипнотизируя экран телефона. Куда бежать? Что еще я могу сделать?

Все кажется недостаточным, все… Наверное, я не смогу ничем компенсировать собственную халатность. Я виноват в том, что случилось.

Плюхаюсь на диван и с громким стуком ставлю бокал на журнальный столик. Дома тихо и безжизненно. Яна до последнего отказывалась покидать мой дом. Разве что в ногах не валялась. Умоляла простить ее, обещала подключить все имеющие у нее связи, угрожала, давила на жалость… Ей надо было актрисой становиться, а не финансистом.

А во мне все умерло… Перегорело, как сухая трава на солнце. Я даже сам диву дался. Разве так бывает? Словно ничего и не было в сердце – привязанности, симпатии, влюбленности… Все оказалось надуманной чепухой. Мишурой, которую я решился сорвать с себя.

Одиночество успокаивает и придает сил. Споласкиваю злосчастный бокал и возвращаю бутылку в холодильник. Незачем больше пить… Я обязан быть трезвым и собранным.

Включаю телевизор и забираюсь на диван, пытаясь отвлечься. Не выдерживаю и все-таки звоню Вениамину.

– Извините, что поздно, но… Не могу себе места найти. Что делать – ждать результата или договариваться о встрече с Оксаной?

– А я собирался вам звонить. Извините, одну минутку, – отвлекается он. Из динамика льется детский плач, доносится звук погремушки и шум воды. – Все, ребенка в ванную посадил. Могу рассказать вам о наших находках.

– Может, я позже позвоню?

– Все в порядке. Жена присмотрит. Один из мужчин оставил отпечаток пальца на столешнице. Очевидно, там лежал телефон Маруси. Он хотел забрать его аккуратно, не оставляя следов, но… Отпечаток смазанный, он, вообще, единственный, если быть честным.

– И что? Можно что-то выяснить?

– Нам крупно повезло. Преступник уже отбывал наказание за грабеж и вооруженное нападение. И его отпечатки есть в полицейской базе. Его зовут Дмитрий Варламов, уроженец Нижнего Новгорода, тридцать восемь лет.

– Отлично! Интересно, он и сейчас там проживает? Как думаете? Есть адрес его прописки?

– Конечно. Мы отправим запрос в отдел полиции по Нижнему, они проверят его жилище. Обыщут и опросят соседей.

– Может, надежнее съездить самим?

– Не имеем право, Александр. Не наша территория.

Я послушно соглашаюсь и поддакиваю, мысленно составляя план действий. Я поеду сам. Возьму в сопровождение ребят покрепче и вытрясу из этого Дмитрия Варламова все!

– Не вздумайте глупить, Александр Матвеевич. Не рискуйте собой. Вы нужны Марии… Не лезьте на рожон.

– Хорошо. Я и не думал…

– Знаю я вас. Не хочу потом жалеть, что поделился с вами секретной информацией. Кстати, на полу в прихожей обнаружены микроскопические следы крови. У Марии первая группа крови, резус-фактор положительный, а эта частица принадлежит другому человеку. Третья группа крови, резус отрицательный. Мужчин было трое. Значит, кровь принадлежит кому-то из двух оставшихся – не Варламова, его данные есть в базе.

– Погодите… Можно проверить методом исключения. Узнать группу крови Вари и…

– В этом нет смысла. Точный анализ проводить довольно затратно. Мы все равно не сможем идентифицировать третьего преступника. Попробуем работать по старинке.

– Спасибо вам, Вениамин. Я послушаюсь вас и не буду лезть на рожон.

Ага, так я и послушался! Я хотя бы узнаю про этого Варламова все. Не зря же руковожу охранным предприятием? Звоню начальнику службы безопасности и диктую фамилию ублюдка. Интересно, это он бил Машу или второй? Или Роман никому не доверил столь щепетильное дело, а избивал мать своей малолетней дочери самолично?

– Александр Матвеевич, я и Мишу из отдела программирования подключил, – сообщает Данил Иванович. – Бывшая жена Варламова живет в Москве и воспитывает малолетнего сына. Номер ее пробили, я пришлю вам все на почту. Может, с ней поговорить? Расспросить, живет ли Дмитрий в Новгороде или здесь обитает? Адрес съемной квартиры, номер телефона… В общем, все. Платит ли алименты?

– Да какие алименты, если он сидел? У него нет постоянного места работы. Шли инфу на почту, я все равно не сплю, – вздыхаю, подходя к окну и устало опираясь на подоконник. – Завтра позвоню ей. У нас куча телефонов и такая же тьма потенциальных свидетелей. Оксана, жена Варламова еще…

– Ее Лидия зовут. Лидия Варламова. Я могу попросить ребят задержаться и пробить ее адресок. Можно не звонить, а сразу поехать. И Оксана эта будет не нужна.

– Нужна. Все нужны. Любая информация может оказаться полезной.

Глава 31

АЛЕКС

Не решаюсь ехать к Лидии Варламовой один. Уже ночью я приказал двум охранникам явиться к восьми утра.

Нетерпение и уничтожающее волнение лишают сна. Связывают по рукам и ногам, не давая вздохнуть. Словно два сообщника действуют синхронно и слаженно. И я подчиняюсь им, черт… Падаю в глубокий колодец отчаяния, позволяя чувствам одержать верх над здравым смыслом.

Кофе шипит в турке, а я наблюдаю за рассветом, тихонько разгоняющим ночную синь. Розово-оранжевая пыль покрывает верхушки деревьев и горные склоны, а потом сползает вниз, укрепляясь в своей временной власти. Тьма послушно отступает, забирая с собой беспросветный морок ночи… Если бы и в жизни так было – добро всегда побеждало зло…

Выливаю черно-коричневую жидкость в чашку и сажусь за стол. Шорохи, металлический лязг чайной ложки, которой я размешиваю сахар, мое дыхание, пение птиц за окном – все кажется в пустом доме оглушительным.

Жизнь словно отбросила меня к истокам. Стерла достижения, вернув в злосчастный момент, где я совершил ошибку. Получай, Саша, наслаждайся… Ты выбросил Машу из своей жизни, как отброс, стер ее из памяти, сделал вид, что ее никогда и не было… А она была. Всегда была она… Как я ни старался поменять судьбу.

Мышцы ломят от напряжения, перед глазами словно черные бабочки летают… Я ни черта не спал. Была мысль поехать к Варламовой ночью, но я ее прогнал.

– Александр Матвеевич, можно?

– Я выйду через минуту, – сообщаю позвонившим в домофон охранникам.

Ребята смотрят настороженно, но лишних вопросов не задают. Передаю водителю адрес и пристегиваюсь.

– Мне нужно поговорить с женщиной. Она бывшая жена человека, причастного к похищению Марии. Я не знаю, с кем она живет. Опасно ли там или…

– Правильно, что вы взяли нас. Мало ли… Ее муж сидел в прошлом? – спрашивает Алексей – самый опытный в моем коллективе телохранитель.

– Да.

– Если позволите, я пойду с вами. Очень часто жены только делают вид, что ненавидят мужа. На самом деле помогают ему – сливают информацию, подставляют кого-то, воруют и прочее. И, бесспорно, они многое знают о его окружении. Надо спросить о его бывших сокамерниках или друзьях на свободе.

– Понял тебя. Спасибо. Не хочу ее пугать и вламываться втроем.

– Подождем в подъезде, – услужливо отвечает мне Алексей.

Обычная панельная десятиэтажка скрывается в тени уютного сквера. Рядом детская больница, неподалеку парк аттракционов. Поднимаюсь по ступенькам крыльца и звоню в домофон.

– Кто там?

– Меня зовут Александр, Лидия, я могу войти? Есть важный разговор.

– Митьки нет! Я его давно выгнала. Если он вам должен, то…

– Нет, не волнуйтесь. Я не вымогатель. Мне нужна ваша помощь. Откройте, пожалуйста.

Она думает долгую минуту. От напряжения с меня семь потов сходит. Мышцы словно в металл превращаются, а сердце в лаву…

– Хорошо, проходите.

Поднимаюсь на третий этаж и звоню в двери. Мои ребята проходят дальше и останавливаются на крохотной площадке рядом с мусоропроводом.

– Что вы хотели? – хрипло спрашивает полноватая, невысокая брюнетка в домашнем халате.

В нос ударяют запахи сигаретного дыма и кошачьего лотка.

К бедру женщины испуганно льнет малышка лет пяти. Светленькая, неопрятная, с растрепанными волосами, в грязной, покрытой остатками засохшей еды футболке.

– Привет, малыш, – сдавленно произношу я. – Лидия, возьмите, пожалуйста. Купите малышке что-нибудь.

Протягиваю ей пятитысячную купюру, замечая тень неприкрытого стыда, мелькнувшую в ее взгляде.

– Вы не думайте, я не алкашка, – виновато бормочет она. – Тяжело мне живется, но Катюшу я люблю. Пашу как вол, матери помогаю. Она у меня после инсульта лежачая. Бегаю, как сайгак, то там, то на работе. Да вы проходите.

И правда, бутылок из-под спиртного нет. В кухне скромно, но вполне опрятно. Малышка обнимает мать и что-то спрашивает у нее на ухо.

– Катя говорит, что вы хороший. Что стряслось, Александр? Речь о моем Митьке, да? Что-то натворил, шельмец?

– Он помогал похищать женщину и младенца. Следствие обнаружило следы его крови в моей квартире. Именно там жила моя… родственница. Я решил поговорить с вами до приезда полиции. Не хочу, чтобы они давили на вас или пугали. Эта женщина, она… Она – мой близкий человек. Расскажите, где бывает ваш бывший муж? С кем общается? Вам знакомы его друзья?

– Еще бы… Эта такая дрянь приставучая, если бы вы знали, – вздыхает Лидия. – Человеку сложно выбраться из системы. Ты выходишь на свободу, хочешь жить нормально, честно, сменить круг общения, но нет! Они лезут к тебе – люди из прошлой жизни, бывшие сокамерники…

– С кем общался или общается Дмитрий?

– Я его год назад выгнала. За это время он дочь проведывал два раза. Приходил с пустыми руками. Дай-ка, вспомнить… С Бухариным он общался, так его посадили опять месяц назад. С Мельниковым тоже, так он помер. Погоди, вспомнила! Геннадий Сизов по кличке Сизый. Эта сволочь сейчас на свободе. Они как-то даже приходили вместе. Подвыпившие, грязные, как бомжи. Я их выперла сразу, даже на порог не пустила.

– А сколько Сизову лет? Он в Москве проживает?

– Родом он из Нижнего Новгорода. Последнее время здесь околачивался. Лет сорок ему, не больше. Геннадий Ильич Сизов – так его зовут. Скажи ментам, пусть пробьют его по базе.

– Спасибо вам большое. А Дмитрий давно появлялся?

– Давно, полгода его не было…

– Спасибо большое, – шепчу, встречая удрученный взгляд маленькой Катюши.

Глава 32

МАРУСЯ

– Ромаша, ее нельзя сейчас пичкать этими препаратами, она кормит Варю! – громко шипит Зоя Николаевна.

По счастливой случайности моя комната граничит с гостиной ужасного дома-похитителя.

Варюха спит, а я быстро стучу спицами, расправляя собравшееся на коленях полотно. Роман соизволил прислушаться к моим просьбам и обеспечил мой досуг. Теперь у меня есть книги, килограмм разноцветной пряжи и толстый альбом для рисования.

Крема и средств для умывания по-прежнему нет… Моему карателю-мужу доставляет удовольствие видеть мою покрасневшую от мыла кожу, потускневшие без нужного ухода волосы, загрубевшие руки. Не понимаю, как я могла так долго не видеть его личины?

Он тщательно прятал ее под ворохом вежливости и учтивости, природного обаяния и умения сыграть любую роль. Я просто попалась в его силки… Обыкновенная дура, клюнувшая на его внешнюю привлекательность и кажущуюся порядочность.

Нервно вяжу, пытаясь понять, что они собираются делать? Ждут врача, который признает меня невменяемой и назначит психотропные препараты? А что потом? Отберут ребенка, не имея необходимых для его воспитания документов? Я не подписывала никаких доверенностей, но и Роман не лишен родительских прав… В случае если меня признают недееспособной, он быстро оформит опеку над Варей. И все…

Я теряю время, бездействуя и выжидая. А, с другой стороны, пытаться вырваться из заточения без чёткого плана глупо и неосмотрительно. Одно я знаю точно: дом находится в Нижнем Новгороде, недалеко от синей, бороздящей песчано-грунтовую поверхность полей реки. По утрам я слышу тихий плеск наползающих на берег волн, а в определенные дни (их я отмечаю по-особенному) слышу разноголосый гул мужских голосов и рев моторных лодок.

Меток на краю оторванного края обоев ровно пятнадцать. Дни, когда на реку спускаются рыбацкие лодки – четыре. Могу предположить, что рыбаки приходят в выходные.

Мне надо лишь выбраться отсюда в день рыбалки. Перелезть через забор и бежать со всех ног, умоляя о помощи… Только как?

Перевожу взгляд на спицы. Ночью я могу расшатать поворотный механизм оконной рамы. Осторожно выползти в окно, не потревожив охраняющих территорию собак… Через забор я смогу перелезть сама, но как же Варя? У меня связаны руки, боже мой… Отчаяние снова поднимает голову, как проснувшаяся от спячки змея. Она шипит и наматывает круги, оплетая меня… Голова, шея, тело… Я уже и дышать не могу, представляя ужасающие картинки моего незавидного будущего. Мне нужен сообщник. Одна я не выберусь из дома, как ни крути…

В комнату тихонько входит Анна. Ставит поднос на стол и забирает пустую посуду. Не смотрит в глаза, боясь вызвать подозрения у тех, кто наблюдает за мной.

– Анна, а можно попросить белого хлеба вместо черного? – спрашиваю, повернув голову к камере. Наблюдатель легко прочитает по губам то, что я сказала. Вроде ничего подозрительного…

Она молча кивает и уходит. У меня есть минута, чтобы попросить ее о помощи. Задерживаю блуждающий взгляд на спящей малышке и иду в туалет.

Царапаю спицей на поверхности засохшего куска мыла:

«Помоги выбраться. Умоляю».

Криво, но прочитать можно. Возвращаюсь и кладу мыло между кусками черного хлеба.

Анна приходит через минуту. Водружает тарелку с белой булкой на столик и разворачивается, собираясь покинуть комнату.

– Анна, – зову ее и касаюсь плеча. – Возьмите черный хлеб. Покормите голубей во дворе, ладно?

Слегка отталкиваю один из кусочков, так, чтобы Анна увидела мыло.

Она непробиваемо кивает, забирает тарелку и уходит.

Господи, только бы не сдала меня… Она ведь может показать улику Роману и получить щедрое вознаграждение? Я никому не доверяю, но и бездействовать не могу!

Возвращаюсь к вязанию, напряженно вслушиваясь в шаги за дверью.

Я исполнена решимости защитить дочь, однако душевная боль и неуверенность опутывают, подобно паутине…

Она снова приходит. Стучится, а потом заглядывает, протягивая новый, упакованный в заводскую упаковку из картона, кусок мыла.

Наверное, тоже боится камер? В другой ее руке – дешевый гель для умывания и детский крем «Ушастый нянь».

Я от души благодарю ее, принимая подарки.

– Спасибо вам за заботу. Покормили птичек?

Она пожимает плечами и отводит взгляд. Уходит, оставлю меня одну.

Напускаю на себя равнодушие и медленно бреду в туалет. Самой же плясать хочется от нетерпения. Включаю воду и сажусь на край ванной.

«В субботу приедут рыбачить мужики с соседнего поселка. Сегодня четверг. Вам надо выбраться днем, а это очень сложно. Они вызвали психиатра. Времени у нас мало, Маша. Нужно действовать наверняка. Я думаю, можно выдать вас за курьера и вывести за пределы двора через калитку. Кепка, солнцезащитные очки и желтая майка у меня есть. За вами ведется круглосуточное наблюдение. Я не слишком умна, чтобы знать, как отключаются камеры. По вашей просьбе я позвонила Александру, ответила его невеста по имени Яна. Попросила больше не беспокоить. Сказала, что они поженились и собираются на Мальдивы, ближайший месяц будут без связи. Озерову звонила моя дочь, она здоровая девочка без проблем со слухом. Маша, можете писать мне в туалете и оставлять письма в мусорном ведре».

Поженились, отдыхают на Мальдивах… Кошмар просто… Не думала, что новости об Алексе так меня подкосят. Выходит, у них все хорошо? А я глупое, случайное недоразумение? Медленно поднимаюсь и на ватных ногах возвращаюсь в комнату. Тупо опускаюсь на кровать и пялюсь в окно, жадно пожирая взглядом кусочек пейзажа, впитывая все до мелочей… Я даже деревья считаю, что растут вдоль забора. А сегодня картинка размывается от выступивших слез… Я не сдерживаю их – позволяю душе выпустить боль. Скоро суббота, и я сбегу. Обязательно сбегу…