Текст книги "Не родные. Малышка в награду (СИ)"

Автор книги: Елена Левашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 21

МАРУСЯ

– Рома, я не хочу открывать. Ты можешь сказать все, что хочешь – я хорошо тебя слышу.

– Марусь, прости меня… Не знаю, что на меня нашло. Помутнение какое-то… Оксана еще эта. Ты погрузилась в быт, перестала краситься и наряжаться, забыла обо мне… Мне было очень одиноко и я…

– Рома, а разве язык не для того придумали, чтобы говорить? Ты мог бы мне сказать, а я… Господи, я чувствовала себя в безопасности. Верила тебе. Думала, что нашим отношениям уже не требуются такие встряски. Ладно… Все в прошлом. Не хочу больше копаться в грязном белье. А Оксана… Знаешь, мне тебя не жаль. Сколько же времени она тебя разводила… Подумать только! Но ты молодец, быстро раскусил ее обман. Что теперь тебе нужно от меня?

– Ничего, Маруся. Я хочу увидеть дочь. Позволь просто на нее взглянуть, а потом я уйду.

Боже… Как же тяжело… Все, что я испытываю рядом с ним – чудовищная, сжигающая нутро боль… Его голос, запах, близкое присутствие – все водоворотом уносит меня в прошлое… Мы ведь были счастливы… Были. Я даже думала, что люблю Романа. Искала в нем черты Алекса, наделяла мужа несуществующими добродетелями, верила ему… Я хотела быть счастливой. Старалась. Искренне верила, что для мужа гораздо важнее вкусный ужин, чем моя новая прическа или макияж. Выходит, я ошибалась? И все мои старания, представления о том, каким должен быть брак, рассеялись, как утренний туман.

– Машенька, пожалуйста… Одна минутка. А потом я уйду.

Вздыхаю и нервно сжимаю плечи. Что делать? Поворачиваюсь и смотрю на свое счастье – маленькую Варю. И как ни крути, им я обязана Роману.

– Хорошо. Одна минута и ты уйдешь…

Распахиваю дверь, ожидая увидеть грустного, осознавшего все Рому, а на деле… Словно из ниоткуда появляются два амбала. Я успеваю лишь раскрыть губы в немом вопросе, а потом чувствую удар по голове…

– Держи эту сучку, – приказывает Роман. – Мне нужен только ребенок. Ничего в квартире не трогать, ни к чему не прикасаться. Сизый, я в первый и последний раз предупреждаю, окей?

– Ро… Рома… – сиплю, чувствуя во рту металлический привкус крови. – Не надо… Варя грудная. Она не ест ничего, кроме моего молока… Пожалуйста…

В глазах темнеет от боли и страха. Я едва шевелю губами, ворочаюсь, пытаясь подняться, но тотчас получаю еще один удар в живот. На этот раз амбал бьет меня ногой… Всхлипываю и вытираю слезы. Мне так страшно… Я ведь на мгновение поверила Роме… Его разумным, на первый взгляд словам, спокойствию в голосе и поведении.

– Не забирай… не надо…

– Мне нужен ребенок. Во что бы то ни стало. Живой, а не на бумаге. Условием моего самодура отчима является мое отцовство. Он петицию состряпал и расписал по пунктам, в каких условиях должен жить мой ребёнок. Я ничего не получу без ребенка. Эта дрянь Оксана обобрала меня и свалила, когда запахло жареным… Я на мели. Через две недели истекает срок вступления в наследство. Ты не хочешь меня понимать, Маруся… Никак. По-хорошему у нас не получается, приходится добиваться своего так…

– Тебя же посадят, Ром… И никакого наследства ты не увидишь.

– За что, интересно? Я законный отец дочери. И повезу ее домой. Что здесь криминального? А ты… Оставайся. А я позже решу, что делать с тобой? Я ведь легко могу лишить тебя родительских прав. Но, если Варя мне надоест, я тебе ее верну, не волнуйся. А если нет… Кто знает – может, у меня проснутся отцовские чувства?

– Ты мерзавец, Ром… Урод… Я ведь поверила твоим словам. Обрадовалась даже… Думала, ты осознал, изменился. Но нет… ты стал еще хуже.

– Сизый, – холодно чеканит бывший.

Один из мужчин послушно кивает и бьет меня по лицу и голове. Картинка перед глазами расплывается. Вижу склоненные над собой рожи амбалов, холодные и злые глаза Романа. Слышу, как громко плачет моя Варенька… Надрывается, испугавшись чужих голосов и запаха. И рук… Не могу встать. Что есть силы пытаюсь, но не получается… Боль разливается по венам, как смертоносный яд, но куда сильнее злость на собственный глупый поступок… Зачем я его впустила? Дура!

– Рома… Я не проживу без нее и минуты… Я…

– Черт с ней! Сизый, забирай эту дрянь. Будет кормить дочку. Посажу ее в подвале и стану выпускать на пятнадцать минут.

– А вы няню наймите. Она приучит девочку к соске и молочной смеси, – услужливо подсказывает второй мужчина – я не запомнила его имени.

– Рот ей заткни, чтобы не орала. Сизый, она уезжать собиралась. Гляди, сумки собраны и в кухне чистота. Забирай ее вещи и мусорный пакет. Пусть хозяин думает, что наша глупенькая Маруся сама уехала.

Молчу про камеры… Наверняка появление Романа не осталось незамеченным для Василия Львовича… Однако, теперь это не имеет значения – амбал грубо вынимает из моего кармана телефон и наступает на него. Вот и все… Саша не узнает о визите Яны. И никто не додумается заподозрить что-то неладное и проверить… Амбалы приводят квартиру в порядок, проветривают окна, забирают пакет из мусорного ведра. Чистота и порядок. Словно я уехала сама…

А потом Сизый подхватывает меня на руки и, придерживая под голову, сует в рот грязный носовой платок.

– Не ори, а то я и тебя вырублю, – угрожает Роман моей Варе.

Меня заталкивают в багажник большого внедорожника. И дочку подкладывают под бок. Сизый небрежно бросает наши вещи на задний ряд сидений. Кто-то из мужчин садится за руль, а через секунду машина срывается с места…

Глава 22

Алекс

Я был уверен, что во мне не осталось слабости… Я ее вытравил. Легко сменил веру в людей на цинизм и подозрительность, а доброту на прагматизм.

А теперь я не узнаю себя… Я словно прежний – добрый и милый Саша, который всем помогает. Смотрел на Марусю с малышкой в руках, испытывая почти физическую боль. Я поступил с ней, как свинья… Убежал утром, так и не найдя нужных слов. Убедил себя в том, что наша ночь – случайность, дань прошлому, ерунда незначащая. Словно я так всегда делаю с понравившимися женщинами, да и Маруся легко прыгает в чужую постель.

Ни работать, ни сосредоточиться не мог, пока она не появилась… И ведь видел затаенную обиду в ее глазах. Она пришла не только за помощью. Хотела услышать мои объяснения, но я и тут смолчал… Смотрел в ее блестящие глаза, впитывал присутствие, голос, тепло тела, аромат волос… Не находил нужных слов, потому что все они в мгновение оказались бессмысленными…

«Прости, Маша, я был дураком…». Или куда больше: «На меня помутнение нашло».

Меня безбожно тянуло к ней. Только какой в том смысл, если Яна оказалась беременной? Вручила тест с двумя полосками, позабыв спросить, где я провел ночь?

Беременность Яны оказалась спасительной соломинкой, удержавшей меня от разговора с Марусей. Что я мог ей предложить? Той, кто когда-то предала? Солгала, не поменявшись в лице? Я был не готов начинать отношения… Наступать на те же грабли. Но другая моя сторона плевала на принципы с высокой колокольни и тянулась к Марусе. Я бродил по кабинету, усилием воли заставляя себя о ней не думать, а потом хватал пиджак со стула и летел к ней – в нашу квартиру на ВДНХ. Какая-то крохотная часть моей души верила ей безоговорочно… Кричала, что все это глупая ошибка. Недоразумение… Что Маруся не могла, не могла… Только факты твердили обратное… Я собственными глазами видел, как она отдавала флэшку какому-то уроду.

А потом ей вздумалось оговорить Яну… И этого же урода вспомнить… Зачем, спрашивается? Из мыслей не выходят ее слова… И взгляд затравленный, потерянный. Так не смотрят, когда лгут…

– Милый, ты такой напряженный. Ты рад, что скоро у нас родится малыш? – щебечет Яна, обнимая меня со спины.

Наверное, рад… Вспоминаю Варюшку, и по телу мурашки табуном проносятся. Я хотел ребенка… От любимой женщины. От Маруси…

– А ты рада? Ты же категорически не хотела детей? – спрашиваю отстранённо.

– Ну… так уж вышло. Я решила, что это судьба.

По воздуху проносится легкая музыка, пахнет свежими розами, звенят бокалы с шампанским. У Яны игривое настроение, а я думать ни о чем не могу… Маруся завтра уедет. Покинет мою квартиру, забрав с собой тепло и уют. Душу гложут сомнения. Вот зачем Маша сказала, что к ней приходила Яна? Ее глаза не врали.

– Мясо почти готово, – голос Яны вырывает от задумчивости. – Еще шампанского, милый? – воркует она.

– Нет, мне хватит. Ян, как думаешь, зачем Маруся солгала о твоем приезде? Ты ведь даже адреса не знаешь… – спрашиваю я, пристально наблюдая за ее реакцией.

– Потому что она дура, Саш. Одного мужика потеряла, ищет любой способ найти другого. Хочет повесить на кого-то своего ублюдка.

– Это ты про ребенка так? – хмурюсь я, почти физически ощущая исходящий от Яны холод. Бьюсь о него, как об айсберг…

– Ну а про кого? И ведь не побоялась поставить на короля! Могла бы кого-нибудь попроще найти – Игорька из юридического или Ваньку – охранника. Нет, она к тебе полезла! – возмущается Яна, остервенело нарезая овощи для салата.

– То есть ты к ней не приезжала? – поднимаюсь с дивана я.

– Нет, милый.

Яна улыбается. Ее взгляд излучает тепло и искренность… Кому тогда, с*ка, верить? Внутренний голос кричит, что верить не надо никому – факты нужно проверять. Да и не могу я отпустить Марусю… вот так… Мне жизненно необходимо посмотреть в ее глаза, сказать хоть что-то… Пусть невразумительное, дежурное…

– Ян, мама написала, – вру я, впиваясь взглядом в пустой экран. – Просит, чтобы я приехал. Сердце у нее болит.

– Господи… Когда уже кончатся ее манипуляции? Ну, поезжай. А с ужином что? Самой есть?

– Поешь сама, – клюю ее в щеку.

Выхожу из дома, аккуратно затворяю калитку и вызываю такси. Звонить не буду – Маруся все равно не ответит. Да и что я скажу? Еду по ночному городу, испытывая странную тоску… Не увижу ее больше… Не коснусь кожи, сладких губ, ароматных волос… Она – моя слабость. Уязвимость, жало в плоть… Но и быть подлецом по отношению к матери моего ребенка я не могу. Так что… Ничего, кроме разлуки нас не ждет…

С гулко бьющимся сердцем поднимаюсь в квартиру. Через ступеньку переступаю – так тороплюсь ее увидеть… Впитать в себя еще каплю ее тепла… Ухватить кусочек… Маруся, как же так? Почему все случается не вовремя и всегда против нас?

Дверь не заперта. Из щели льется слабый свет. Странно… Разве могла она ТАК уйти? Включаю лампу в прихожей и ступаю внутрь. Вещей нет, Маши тоже… Под подошвами туфель что-то лопается. Опускаюсь на корточки и смотрю – осколок стекла. Судя по окраске, это не бокал. Больше похоже на деталь телефона. А под стулом в кухне поблескивает кусочек пластика – красный, как защитный чехол Маруси. Душу скручивает страшная догадка…

Недолго думая, я звоню в полицию…

Глава 23

АЛЕКС

– А вы уверены, что с вашей знакомой что-то случилось? Она взрослый человек, не обязана перед вами отчитываться. Может, Мария должна вам денег?

Сжимаю челюсти, едва справляясь с охватившим меня бешенством… Ну, почему никто не верит? Ладно, если бы на том конце провода был случайный человек, так нет – он полицейский! Сердце болезненно сжимается, предчувствуя беду, а душу затапливает чувство беспомощности… Что я могу сделать сейчас? Бежать на улицу и искать ее? Объезжать вокзалы, обзванивать морги и больницы?

– Послушайте, как вас…

– Лейтенант Чащин.

– Мария обратилась ко мне за помощью. Ее преследует бывший муж. Не могла она уехать… вот так…

– Между вами есть отношения? Может, вы ее чем-то обидели?

Обидел, да… Целовал, ласкал, а потом проявил пренебрежение… Струсил. Не смог найти в себе силы и поговорить. Оставил беседу на потом. Только потом не наступило… Может, Чащин прав, и Мария сбежала? Огорчилась на меня и уехала по-английски? Но сердце ведь не обманешь? Меня не отпускает чудовищная тревога. Да и предчувствие чего-то страшного теснит грудь как чугунный обруч.

– Нет, у нас деловые отношения. Ее бывший ломился в квартиру, он мог и сегодня прийти. Он… Послушайте, я настаиваю, чтобы вы отправили бригаду ко мне.

– А вы меня поймите, товарищ Озеров, – раздраженно бормочет Чащин. – Нет преступления. Нет, и все тут! Только ваши домыслы. Мария могла выронить телефон, понимаете? Я вот свой постоянно роняю… К тому же у нее маленький ребенок. Мы теперь ехать должны из-за глупых осколков чехла?

– То есть вы не приедете? А если я найду следы крови в квартире?

– Хм… Ладно… Я пришлю к вам участкового.

Господи, я не знаю, что делать? Пожалуй, такого раздрая я давно не испытывал. Набираю телефонный номер Маши – он снова недоступен… Чащин прав – она могла уехать и не попрощаться… Могла выключить телефон. Может, правда, стоит подождать?

Сажусь на диван в гостиной и сдавливаю виски пальцами. Морщусь, как от зубной боли… Маша, где ты, девочка? Что с тобой случилось?

Не могу спокойно сидеть… Мне срочно нужен толковый совет. Встаю и, нервно расхаживая по комнате, звоню начальнику отдела безопасности.

– Миша, мы можем найти человека без привлечения полиции?

– Что стряслось, Алекс?

– Девушка, которая приходила сегодня, пропала. Квартира чистая, но… В общем, странно все… Не могла Маша тщательно вымыть полы, а осколки телефона оставить. Это нелогично, ты не находишь?

– Согласен. Но…

– Черт, твои ремарки наводят на меня тоску.

– Мария могла уронить телефон впопыхах. Торопливо одевалась, а он и выпал. Времени убираться не было. Такой вариант ты не рассматриваешь?

– Нет. Сердце болит, понимаешь? Не просто болит, оно орет!

– Участковый придет? Пусть запрашивает данные с камер, расположенных по периметру дома. Возле подъезда они есть? Ты времени не теряй и не проси – пошлют. Как пить дать… Я поручу программистам пробить ее местоположение. Может, она не разбила телефон, а отключила его?

– Дай-то бог, Миш… Что я еще могу сделать?

– Пока ждать. Ну или… Выйди на улицу, поспрашивай соседей. Может, кто-то видел?

– Так и сделаю, спасибо.

Пулей выбегаю на улицу. Оглядываюсь, завидев камеру напротив подъезда. Значит, участковому не отвертеться – я заставлю его проверить, куда делась Маша? Минут через пять из-за угла показывается старушка с болонкой.

– Извините, можно задать вопрос? Вы не видели красивую девушку с малышкой? Не могу дозвониться до нее. Она моя гостья, – произношу нарочито расслабленно.

– Украла что-то? – прищуривается бабуля. – Она про камеру спрашивала. Я еще подумала, зачем энто ей надо? Спросила, мол, дочка, для чего тебе? Она толком и не ответила… Так что стряслось?

– Все в порядке, спасибо вам.

– Она в это время с малышкой гуляет. А сейчас их нет. Значит, уехала… твоя гостья.

Интересно, зачем Маруся спрашивала про камеру? Ей нужна была запись? Или она не хотела, чтобы я видел ее на ней? Думай, Алекс, думай… Бабуля скрывается в подъезде, подозрительно прищуриваясь и наблюдая за мной. Мне ничего не остается, как отойти в сторону и ждать потенциальных свидетелей на лавке под деревом. Вдруг ее видел кто-то другой? Ерзаю на месте. Не могу успокоиться… Дышать не могу… Стоит прикрыть глаза, воображение подкидывает страшные картинки… Кажется, время вообще не движется – словно замирает в одной точке… Тянется, как резиновое…

Вздрагиваю от входящего звонка. Подпрыгиваю и тотчас отвечаю Мише:

– Что у тебя?

– Телефон определяется в радиусе ста метров от твоей квартиры. Или она его выключила, а потом выбросила или…

– Ошибки быть не может?

– Алекс, может, она гуляет в ближайшем сквере? А телефон разрядился?

– Если это так, я… Я буду самым счастливым человеком на свете, – выдыхаю неожиданно. – Только в доме нет вещей, Миш. Полки пустые, нет ее косметики и обуви, ничего, с*ка, нет! Она уехала. И точка. Или ее похитили…

– Это вы звонили в дежурную часть? – слышу за спиной незнакомый мужской голос.

– Я. А вы…

– Участковый, меня Веня зовут. Вениамин Антонов. Давайте поднимемся в квартиру, вы мне все покажете и расскажете.

– Вы только начали работать, я угадал?

– Да, – смущенно отвечает он. – Начальство не доверяет мне серьезных дел. Пришлось вот к вам ехать… Чащин сказал, что… Простите, но ваше заявление – полная ерунда.

– А вот тут спорный вопрос. Идемте.

Глава 24

АЛЕКС

Сердце, как заведенный будильник прыгает в груди. И пульс в висках ревет, заглушая все окружающие звуки… Не верю я в счастливый исход… Неспешную прогулку или благополучную поездку домой. Не верю, понимаете?

– Я… Вениамин…

– Андреевич я.

– Мне очень нужно убедиться, что с этой женщиной все в порядке. Найдите ее.

– Как я, по-вашему, должен принять заявление от незнакомого человека? Мария не выходит на связь всего несколько часов. Это не повод возбуждать дело.

– Я вкратце расскажу вам ее историю. Пожалуйста, выбросьте из головы правила. Марии угрожал бывший муж. Я дам свидетельские показания. Если потребуется, юристы подтвердят мои слова. Роман Федосеев травил Машу… Он ее преследовал, понимаете? Она была вынуждена бежать из родного города в поселок.

Вениамин хмурится. Его лицо отражает происходящий в нем мыслительный процесс – лоб прорезает поперечная складка, губы складываются в тонкую линию.

– Вы самолично видели это?

– Нет.

– То есть о преследованиях ее мужа вы узнали со слов Марии?

– Именно так. Но я участвовал в потасовке, произошедшей между ними недавно. Роман явился к Марии в сопровождении двух мордоворотов. Я прогнал его. Я свидетель, понимаете? Если вы перестанете меня допрашивать, а проверите записи с близлежащих камер, то убедитесь, что я не лгу. Марии угрожает опасность.

Вениамин не сводит с меня глаз… Медленно, как в замедленной съемке, подносит рацию к губам и произносит:

– Возбуждаем дело по сто двадцать шестой. Где ее трубка пилингуется? (Статья 126 УК РФ – похищение человека, Примечание автора.)

Рация хрипит, а потом из нее вырываются торопливые объяснения дежурного следователя Чащина:

– Мы не проверяли.

– Мои безопасники проверили местоположение телефона – он находится в ста метрах от дома, – услужливо подсказываю я.

– Группу пришлите по адресу, – деловито командует Вениамин. – Эксперта-криминалиста и оперов.

Ну, слова богу… Чувствую, как сорочка липнет к телу от волнения. Неужели, Вениамин не отступит? Доведет дело до конца и найдет Машу? Пожалуй, такого чудовищного чувства вины я давно не испытывал. Она меня предала. Она! Тогда, почему стыдно мне? Мы переспали, но я ни к чему ее не принуждал… Она сама целовала меня – жарко и сладко. Льнула к моему горячему телу, заражая дрожью… Стонала в моих руках и повторяла: «Саша… Сашенька… Мой…».

– Группа на выезде, – коротко отвечает Чащин.

Мы напряженно ждем… Вениамин топчется вокруг мусорных баков и урн, но самолично залезть туда не решается. Минут через двадцать к подъезду подъезжает полицейский «бобик».

– Ищем смартфон в красном, разбитом чехле. Обследуем урны, детские площадки, палисадники. В общем, все, расположенное неподалеку от высотки. Приказ ясен?

– Есть, товарищ лейтенант, – отвечают ему опера.

Один из них – пожилой мужчина с седыми, волнистыми волосами надевает перчатки, целлофановый плащ и, прихрамывая на правую ногу, шагает к мусорным бакам. Второй – помоложе и пониже ростом – идет к грядкам с помидорами и кабачками, расположенными под окнами первого этажа.

– Нужно допросить свидетелей, – деловито проговаривает Вениамин.

– Я пойду с вами.

– Не положено. Вы гражданское лицо.

– А сам я могу поговорить с соседями?

– Нет, Александр Матвеевич. Советую просто ждать. И в квартиру подниматься не нужно – там работают эксперты.

Господи, Маруся, вернись, пожалуйста… В душе словно склизкая, холодная змея сворачивается… Гадко, противно… От себя тошно. Надо было остановить ее в офисе, поговорить… Или телохранителя приставить.

Опера терпеливо исследуют окружающую территорию. Ничем не гнушаются. Пожилой опрокидывает мусорный бак, пока я отвечаю на сообщение Яны.

«Меня тошнит, Алекс. Когда ты вернешься? Твоя мама – форменная эгоистка, я говорила это?»

«Говорила. Я буду позже, Ян. Если тебе невыносимо плохо, я пришлю водителя, поезжайте в больницу».

«Мне плохо от твоего равнодушия. Давай поскорее поженимся? Не нужны мне эти празднества, платье и прочая ерунда».

– Нашел телефон! – кричит пожилой опер. – Разбитый смартфон в красном чехле.

Он сует его в пластиковый пакет для улик и просит коллегу позвонить Вениамину. Тот спускается в сопровождении высокого, поджарого мужчины.

– Александр, это ваш сосед Василий Львович, камера напротив подъезда его.

– Вы и есть Алекс? – протягивает он мне руку.

– Да. А вы…

– Я познакомился с Марией совсем недавно. Что произошло?

– Предположительно похищение. Вам об этом что-то известно?

– Ну, чего же вы молчите? Вениамин Андреевич, скорее поднимайтесь ко мне. И вы, Александр…

– Он гражданское лицо, ему не положено, он…

– У меня есть кое-что для вас. Мария оставила. Посмотрите дома или на работе.

– А что это?

– Флэшка с кое-чем интересным.

Как хорошо, что есть такие соседи. Вениамин вздыхает и делает вид, что не замечает меня, идущего следом.

– Проходите, сейчас я включу компьютер, – суетится он. – Маша сегодня приходила, еще когда светло было. Надо же… Темно так на улице, хоть бы что-то увидеть, – бормочет он.

– С полудня смотрите, – приказывает ему Вениамин, нервно стирая пот со лба.

Василий Львович просматривает запись в ускоренном режиме. Наконец, в кадре появляется большая черная машина.

– Вот они, голубчики…

Внутри холодеет от ужаса. Роман выходит из машины, поднимает голову к небу, что-то цедит помощникам – двум амбалам подозрительной наружности. А потом направляется в подъезд… А через десять минут из него появляется заплаканная Маруся…