Текст книги "Не родные. Малышка в награду (СИ)"
Автор книги: Елена Левашова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Глава 41
АЛЕКС
Признание Маруси словно парализует меня. Мне даже дышать становится больно… Жизнь оказалась грудой рассыпавшихся бильярдных шаров, осколками мечты… Ее словно и нет – разрушена. Собственными глупостью и недальновидностью… Как она может смотреть на меня – так? С нежностью и нескрываемой виной. Это я виноват, я подонок, не сумевший взглянуть на ситуацию справедливо. Я… Только я…
В ее глазах – обещание… В моих – пустота, тупость какая-то… Я долгую минуту смотрю куда-то в угол и молчу. Мне нечего сказать. Ни при свидетелях. Наверное, мне стоит сейчас побыть одному. Поднимаюсь с места и молча выхожу из кухни.
Маруся воспринимает все по-своему… Все еще чувствует несуществующую вину.
– Алекс, послушай… Прости меня, я никогда бы не сделала ничего такого по своей воле, никогда…
– Марусь, да разве я на тебя злюсь? На себя, – выдавливаю почти по слогам.
Ловлю собственное отражение в зеркале прихожей – бледный, как покойник, осунувшийся… Меня придавила к земле ее правда.
– На себя? – шепчет непонимающе.
– Машка, мне нужно одному побыть… Так больно, если бы ты знала. Не от твоего поступка, а, потому что…
– Ладно…
– Мне столько тебе нужно сказать, но… Потом.
Она неуверенно кивает, а толкаю дверь и выхожу на воздух. Иду к большой деревянной беседке под абрикосовым деревом. Выходит, влюбленных людей можно разлучить? Превратить чужие отношения в пепел… Я наивно считал, что буду любить ее вечно. Поддерживать, заботиться, лелеять. Но пришла какая-то Яна, решившая, что я непременно должен стать ее, и все разрушила… Надавила на самое больное – верность… Предательство ведь мало кто прощает… Она знала, как заставить меня бросить Машу.
А я был готов простить… Верите, мне была даже легче думать, что Машка предала из-за денег. А сейчас, выходит, виноват я… Не разглядел аферы, отнесся поверхностно… Надо было разобраться, настоять на открытии дела, а я…
В гордости своей купался, пил обиду, как воду из горного источника, окаменел, закрылся от всего, словно и не видел ничего другого…
Зажмуриваюсь и крепко сжимаю зубы, чтобы не заорать в голос… Твари они… Настоящие суки, игравшие нами, как марионетками. Неужели Андрей Образцов мог на такое пойти? Серьезно? Исполнить каприз дочери, пойти по головам?
Подминаю голову, заслышав тихие шаги… Маруся… Все-таки вышла, не удержалась.
Раскрасневшаяся, с огромными, потемневшими от волнения глазами, она всегда заставляла мое сердце биться чаще. И сейчас мало что изменилось…
– Сашка… Дурак, ты что там себе надумал? – шепчет она, подходя ближе.
– Не могу даже обнять тебя, Марусь. Мне так стыдно… Ты должна меня ненавидеть. Презирать, плевать в меня, бить… Что угодно, но не смотреть… вот так.
– Я разве тебя осуждаю, Саш? Я бы тоже не простила предательства, никогда… Тогда ты поступил правильно.
– Ни хрена не правильно! Я должен был разобраться, Марусь… Я все сломал. Жизнь, надежды на будущее, любовь… И ни дня не был потом счастлив… Это не ты должна просить прощение, Маш…
Отворачиваюсь. Не могу на нее смотреть… Еще и это Шрамченко… Подонок, всю жизнь бегающий по поручениям Образцова. Пальцы сами собой сжимаются в кулаки… Как же я их всех ненавижу… Растоптать хочу, уничтожить. Даже глаз начинает дергаться от возмущения и ярости. Не могу все это вместить в себя, нужно время для переосмысления, много времени…
Часто и поверхностно дышу, кипя от негодования, а потом вздрагиваю от прикосновения ее теплых ладошек. Маруся гладит мои лопатки, прижимается щекой, заставляя зажмуриться.
Нервно сглатываю и накрываю ее руки своими… Так и стою долгую минуту, вспоминая прошлое… Мы любили так стоять на балконе, наблюдая за закатом. Дышали запахом друг друга, жмурились от счастья. Тогда жизнь казалась беззаботной и полной открытий, счастливой и долгой… Казалось, ее никогда не затмит и облачко…
– Я не отпущу тебя больше, Марусь… Можешь ненавидеть меня, презирать, я буду всегда рядом, – произношу решительно.
Чувствую, как увлажняется от ее слез ткань рубашки. Рывком разворачиваю ее к себе и нахожу губы…
– Саш, как я могу ненавидеть тебя? Как? Если только в другой жизни… – шепчет она, оторвавшись от меня.
– Машка, я всегда любил только тебя. И сейчас ничего не изменилось.
– Скажи еще… Господи, я и подумать не могла… Думала из жалости или благородства, из-за чувства вины… Приперлась к тебе с ребёнком… Бедная, несчастная…
– Люблю тебя. Никогда никто не мог затмить мои чувства. Я тебя люблю. Позволь мне все исправить, Марусь.
– Саша… Мой Алекс… Как же так? Неужели не сон? А как же Варюшка? Мне и жизнь не нужна без нее, без моей кнопочки… Ты хорошо подумай, Саш. Она ведь тебе не родная.
– К черту твои предрассудки, Машка. Вы – моя награда. Вернулись в мою жизнь спустя столько лет… И малышка твоя – награда… Ее нельзя не полюбить, Маш. Я отлипнуть от вас не мог, веришь? Ты пришла с ней в мой дом, а я не хотел его покидать… Впервые меня тянуло домой, потому что здесь была ты.
– Сашенька… Родной мой…
Маруся гладит мои скулы ладонями и целует в губы. Не ненавидит меня, господи… Простила, забыла все. Или забудет чуть позже – об этом я позабочусь.
Мы целуемся бесконечно долго. Гладим друг друга, позволяя огню предвкушения нас поглотить. Все будет, но немного позже…
– Машка, нам с Вениамином нужно навестить Образцова. Я хочу поставить в этом деле точку.
– Хорошо, – запыхавшись, отвечает она. – Возвращайся скорее.
– Я знал, что приехав сюда, ты никуда больше не уйдёшь. Останешься со мной… Я этого безумно хотел.
– А я вот сомневалась. Думала, тобой движет чувство вины. Ладно… Не хочу больше в этом копаться.
– И ты скажи, Марусь, – шепчу, легко касаясь ее щеки.
– Люблю тебя, Озеров. Очень люблю…
Глава 42
АЛЕКС
Не могу оторваться от Маруси… Жадно впитываю ее присутствие, аромат волос, шепот, вкус губ. Ее сейчас так много, что хочется захлебнуться. Вкуса и запаха, тепла тела…
– Любимая моя… Прости, прости, прости… Хотя нет, не прощай. Я сам не смогу простить себя. Идиотом был…
Маша целует меня в губы, веки, подбородок, гладит ладошками плечи и льнет к моей груди, как доверчивый птенец.
– А я всегда себя считала виновной во всем. Саш, давай прекратим говорить об этом. Вспоминать, ковыряться. Не хочу больше… Хочу другую жизнь…
– С новыми мечтами?
– Да. Я уже говорила тебе, что стала другой. Буду учиться чему-то новому, работать, воспитывать Варю.
– А я? Я очень нуждаюсь в тебе, Марусь… Ты нужна мне.
– А я разве отказываюсь? – улыбается она. – Одно другому не мешает, ведь так? Буду помогать тебе, вдохновлять, но… Уж, извини, Озеров, но… полностью растворяться в тебе я не буду.
– Я и не настаиваю. Хочу, чтобы ты была самодостаточной личностью.
Мы обнимаемся уйму времени. Желание разгорается внутри, как сухой порох, но я на время прогоняю его – сначала дела…
Отпускаю Марусю домой, попросив позвать Вениамина.
– Ох, и вкусный у Марины Алексеевны супец, – кряхтит он, спускаясь с крыльца. – А чего это вы такой румяный и счастливый, Александр Матвеевич? – добавляет с улыбкой.
– Потому что счастлив.
– И правильно… Я ведь сразу понял, что вы всем сердцем любите эту девушку. Ночью кто заставил нас по палисадникам лазить? Правильно, вы. Поедем… поставим в этом деле точку.
Маруся скинула на электронную почту фотографию злосчастного мероприятия. А на ней Яна… Улыбающаяся, в нарядном костюме, стоящая неподалеку от меня… Значит, она меня уже тогда знала… Только зачем ей форум? Она даже не экономист!
– Образцов дома, слава богу, – произносит Вениамин, когда я паркуюсь возле элитной высотки.
Мы не решились позвонить Андрею Анатольевичу и явились незванными гостями.
– Здравствуйте, проходите, пожалуйста, – произносит он удрученно.
– Спасибо.
– Попросить жену приготовить кофе или…
– Нет, Андрей Анатольевич, мы по делу, – строго отрезает Вениамин. – Где мы можем поговорить?
– Проходите в кабинет.
Удобное, кожаное кресло кажется табуреткой. Я замираю и почти не дышу. Знаю, что услышанное меня шокирует, и все равно боюсь… Не знаю чего – злости, разочарования, своей реакции на все это дерьмо…
– Это… Это вы меня тогда подставили?
– Погоди, Алекс, давай я начну, – перебивает меня Вениамин. Шуршит какими-то бумагами, шумно застегивает молнию толстой папки, ерзает на кресле, накаляя обстановку до предела.
– Да что теперь… скрывать? Я, Алекс… Не потому, что ты мешал мне. Вовсе нет. Так было тогда правильно, нужно… Все ради Яночки.
– Вы… вы сломали мою жизнь ради прихоти Яночки? Она знала меня, да? Я ведь познакомился с ней после… После отъезда Марии. Она неловко выходила из-за столика в ресторане и случайно разлила на меня вино.
– Хм… Она знала тебя до этого, Саня. Прости, зять… Я…
– Я не ваш зять. И никогда им не буду. Благодарю судьбу, что она позволила мне вовремя узнать правду. Поздно, но все же вовремя…
– Ты не отец, поэтому не сможешь меня понять, Саня. Я делал все, чтобы Яна оставалась в ремиссии надолго. У нее маниакально-депрессивный психоз. За время, пока она была с тобой, Яна ни разу не ложилась в больницу. И препараты ей врач отменил. Ты чудо, Саша… Ты для нас настоящее чудо. Когда она сказала, что влюбилась… Господи, да ее глаза светились таким огнем! Она стала нормальным человеком! Мы с матерью нарадоваться не могли.
У Андрея Анатольевича они тоже сейчас странно поблескивают. Возбужденно, словно у него лихорадка… Как я мог не замечать ничего? Олух! Идиот, слепой дурак. Но и Образцов никогда и ничем себя не выдавал. Он методично и скрупулезно делал все для дочери. Исполнял ее любой каприз.
– Рассказывайте, как все было.
– Она пришла заплаканная, несчастная. Сказала, что у тебя есть любимая девушка по имени Мария. Рыдала, потом наглоталась таблеток… – сухо произносит Образцов. – Ее еле откачали. Яна умоляла меня вмешаться. У нас есть человечек один… для таких дел… Он и придумал всю эту схему. Нужна была веская причина вашего расставания, понимаешь? Не просто ссора, а предательство или измена. Ему тогда пришла в голову идея со сливом документации. Привлекли Шрамченко. Он запугивал, следил за родителями Марии. В общем, все получилось… Ты же был счастлив с моей дочерью, Санек. Что случилось сейчас?
Лицо Образцова кривится, выдавая истинные чувства. Вот он настоящий – циничный, идущий по головам мудак…
– Никогда я ее не любил. И она уверенно заявляла, что ничего, кроме уважения не испытывает. У нас были партнёрские отношения. Не хочу больше об этом, – качаю головой. – Яна получит то, что заслужила.
– Ей грозит принудительное лечение в тюремной психушке. Санечка, помоги избежать такой участи, умоляю тебя, – взмаливается Андрей Анатольевич.
Он падает на колени и начинает плакать – натурально, со слезами… А я не понимаю, как поступить? Мне их совсем не жаль… Они платят по счетам, испытывают на себе справедливую кару. Пускай…
– Решать судьбу Яны будет не Саша. Мы уже не можем повернуть махину расследования вспять. Идемте, Александр Матвеевич, – строго произносит Вениамин.
– До свидания. Мне вас жаль, – произношу все-таки.
Глава 43
АЛЕКС
Впервые за все эти дни я чувствую нечеловеческую усталость… Я не спал, мотался в поисках Маруси, работал, как проклятый… И не ел толком, перехватывал на ходу всякую ерунду.
А теперь мне плевать на все, верите? Пусть следователь решает, какую меру пресечения избрать для Образцова и его дочери, где искать Шрамченко и бывшую любовницу Романа Оксану?
Мое сердце спокойно – Роман и его подельники в СИЗО, Маруся в моем доме… Я могу выдохнуть и стереть прошлое, как страшный сон. Отпустить его, как запертую в клетке птицу…
– Все кончено, Александр Матвеевич, – угадывает мои мысли Вениамин. – Больше их никто не выпустит на свободу. Могу предположить, что завтра Образцов бросится к начальнику и будет предлагать ему взятку, но… Яну не отпустят. Я вам обещаю это. И его, скорее всего, посадят за служебный подлог. Демпинг цен на тендерах и мошенничество в этой сфере караются строго.
– Разве нас с Марусей не будут таскать по судам?
– Будут. Это неприятная, но неотъемлемая часть расследования. Вы можете передать все адвокатам. Тогда никто из подозреваемых не увидит вас в суде.
– Так и сделаю, спасибо вам. Спасибо вам за все… Когда мы еще увидимся?
– Ох, не знаю.
Вениамин пожимает мою протянутую руку. Выходит из машины, оставляя меня одного. Все, чего я хочу – быть сейчас с Машей… Вытравить из памяти всю ту мерзость, в которой меня так долго варили… Интересно, Яне кто-то помогал? Кто из моих подчиненных сливал ей информацию?
– Игорь, – произношу в динамик, решившись поставить точку в еще одном деле. – Нужно вскрыть телефон Яны. Кто-то сливал ей информацию обо мне и моих близких. Где я бываю, куда езжу? Она… В общем, неважно. Мне нужно вычислить крысу.
– Хорошо, Александр Матвеевич.
Я научен горьким опытом. Поэтому звоню с такой же просьбой Мише – нашему айтишнику. Хотя и он мог сливать… Выходит, я так загнался, что никому не могу доверять? Везде мне видятся предатели. Секретарша, сотрудники отдела кадров… Интересно, я научусь кому-то снова доверять?
Паркуюсь перед воротами и толкаю калитку, чувствуя, как в душе разгорается пламя… Не смогу я ждать до ночи. Я съем Машку…
Сбрасываю обувь, прислушиваясь к звукам. Тишина… Маруся на цыпочках выходит из кухни и бросает в мои объятия. Трется, как кошка и целует в щеку.
– Мама ушла гулять с Варей.
– Надолго? – спрашиваю, прочистив горло. – Марусь, я хочу тебя… До чертиков просто. До дрожи. Идем…
– Я, э-э… Идем, да, – соглашается Машка.
Мы, как пьяные – все углы в спальне задеваем. На ходу раздеваемся. Пуговицы, ремень брюк, пояс ее платья, застёжка лифчика… Все мелькает перед глазами ярким, бесформенным пятном. Только ее лицо четкое… Не отвожу взгляда, боясь потерять ее из виду. Дышать боюсь… Трогать, гладить кожу… Страшусь поверить, что все между нами происходит опять… Осознанно, честно, без оглядки на прошлое и чувства других людей. Мы по-настоящему свободны… От условностей и обязательств. От всего…
– Я люблю тебя… Выйдешь за меня? – сиплю, лаская ее кожу.
Дурак, разве так можно? Без цветов и кольца.
Машка доверчиво обнимает меня за шею. Не отвечает. Всхлипывает и прижимается к губам. Подхватываю ее на руки и опускаю на прохладные простыни… Нависаю над ней, не отрывая взгляда. Застываю в нескольких сантиметрах от ее лица. Предвкушение поцелуя, разбег перед стартом… Мы часто и поверхностно дышим и пялимся друг на друга. Тонем в ощущениях, глубоко вдыхаем запахи возбуждения, пота и, наверное, счастья…
– Маруся, не молчи… Ты меня пугаешь.
– Алекс, ты уверен? – задыхаясь, спрашивает она. Обвивает меня руками, ногами, подается вперед, позволяя мне стать еще ближе… Еще и еще…
– Если ты снова скажешь что-то про Варю, я обижусь. Я люблю тебя, и твою кнопку считаю своей. И точка.
– Тогда, наверное, да…
– Наверное? То есть ты не уверена?
– Я уверена на все сто, Озеров. Саша, я так счастлива… А с мамой как?
– Мама будет жить с нами. Тебе нужна помощница. Я помню про твои мечты, Марусь… Хочу, чтобы ты работала и делала все, что вздумается. А сейчас…
Откидываюсь на спину и тяну Марусю за собой. Она стала еще прекраснее после рождения ребенка – сочнее, аппетитнее. Ее щеки наливаются румянцем, взгляд наполняется блеском… Она впивается напряженными пальчиками в мои плечи и выгибается в пояснице.
Самая прекрасная и страстная на свете… Любимая, нежная… Только она заставляла меня так стонать и отдаваться страсти. Брать и отдавать, распадаться на части, испытывать жажду и не иметь возможности напиться… Разве что на время.
– Саш, у тебя телефон вибрирует, – шепчет Маруся спустя долгие минуты нашей близости.
Миша прислал распечатку, а там… Ужас просто… Половина сотрудников сливала Яне все. И Игорек мой – преданный юрист тоже…
«Игорь уже написал заявление об уходе, Александр Матвеевич», – пишет мне тотчас Миша.
А секретарша, охранник на входе будут писать? Похоже, мне нужно менять весь штат. Я столько лет помогал им – предателям, ведущим двойную жизнь… За что, почему? Наверное, она платила им или шантажировала? Она это хорошо умеет…
«Не рубите сплеча, шеф. Мне кажется, она угрожала людям увольнением. Не просто же так они ей докладывали обо всем».
– Марусь, я предлагаю тебе работу в моей фирме. Мне нужен новый штат.
– Не знаю, Алекс. Я боюсь не справиться.
– Ты мне сейчас нужна как воздух, Маш… Помоги, ладно?
– Ладно, что с тобой делать? Ой, там мама пришла. Скорее одевайся.
– Мама знает о нас, Марусь. Не суетись.
Глава 44
АЛЕКС
– Вениамин Андреевич, станьте поближе! Да, вот так, – командует Марина Алексеевна. – Вы же не влезете в кадр!
– Мама, иди к нам! – кричит Маруся, поправляя полы свадебного платья.
Порывы осеннего ветра взвивают воздушно-пенную фату. Срывают разноцветные, пожухлые листья и прогоняют тяжелые, нависшие над городом тучи.
– Ох, иду, детки, иду.
Моя мама держит в руках Варьку и счастливо улыбается. Она всегда любила Марусю… Когда мы явились к ней в гости, румяные и счастливые, она промолчала… Расплакалась и притянула Машку к груди. Бормотала что-то про дьявольские козни и чужие интриги, но тогда ее слова не имели смысла… Мы вычеркнули прошлое. Во всяком случае попытались это сделать… Оставили его, как чемодан без ручки, и вошли в новую жизнь налегке.
И эта осень – ароматная и теплая стала моим любимым временем года. Машка, наконец-то, стала моей женой после долгих уговоров. Да-да, она не решалась пойти в загс и подать заявление. Ждала заседания суда над ее мерзавцем-бывшим и Яной.
К нашему счастью, улик и свидетельских показаний оказалось достаточно. Судья вынес решение на третьем слушании. Роману Федосееву за организацию похищения, побои и угрозы убийства дали восемь лет лишения свободы в колонии строго режима. Геннадию Сизову и Дмитрию Варламову – по пять лет лишения свободы. Ее бывшей свекрови – Зое Николаевне – два года условно…
Мы с Марусей пришли на заседание суда. Она бесстрашно смотрела в глаза Роману, потому что справа стоял я – защитник и будущий муж.
А я испытывал гордость, говоря во всеуслышание, что мы женимся… Держал ее за руку – прекрасную, нежную девушку и бесстыдно плевался ненавистью к преступникам.
Роман не сказал ничего… Даже прощения не попросил. Все, о чем он думал – потерянное наследство своего отчима… Они ничего не получили. Ничего. Маша продала их с Ромой квартиру, купленную в браке, и забрала свою долю…
Единственным, кто извинился перед Машей, был Варламов. Но это мало ему помогло… Их всех взяли под стражу прямо в зале суда.
– Давайте скорее, – протягивает Вениамин. – Я уже есть хочу. Саня, как ты терпишь все это? Фотосессии, позирование? Не поверите, ребята, я на своих свадебных фотках вышел с кислым лицом. Почти на всех.
– Ты и в жизни такой, – усмехаюсь я. – Ладно, шучу.
– Давайте еще одну и все! Кажется, скоро дождь начнется, – проговаривает фотограф Анечка. – Горько, молодые! Горько!
Я целую Машку, мысленно благодаря бога за устройство. Это он все разрулил в моей жизни. Вмешался, не дал совершить роковую ошибку и жениться на Яне. Мы с Марусей пожалели ее – уговорили судью дать ей условный срок за нападение и служебный подлог. Сейчас она проходит лечение в одном из лучших психиатрическом, реабилитационном центре. Образцов залег на дно. Закрыл большую часть предприятий, вывез жену в Германию.
– Все, молодые. Можем ехать в ресторан.
– Заодно и мое повышение обмоем, – цокает языком Вениамин.
– Нет, Вениамин Андреевич, сегодня наша свадьба, – возражает Маруся. – Давайте на следующих выходных отметим, а? Алекс, ты не против? Я хочу познакомиться с вашей женой.
– Договорились. Обсудим в ресторане, ладно?
Вениамин Андреевич всерьез считает, что стал настоящим следователем благодаря мне.
За раскрытие дел о похищении, нападении, служебном подлоге, махинациях на торгах, его назначили начальником отдела по расследованию особо важных преступлений. К слову, вина Образцова в служебном подлоге так и не была доказана. Единственным свидетелем, способным подтвердить его причастность, является Шрамченко. А он, по нашим последним данным, в бегах… Когда его найдут, Образов будет греть кости в Германии или Италии… Прямо как Оксана – любовница Федосеева. Судья вызывал ее на заседания, но безуспешно – женщина сбежала в Турцию с новым кавалером. Ребенка она оставила, подбросив его матери…
Машина останавливается возле уютного, загородного ресторана. Мои коллеги уже там. Я уволил почти весь штат, оставив в фирме только Мишу и Игоря из юридического отдела. Яна шантажировала его. Грозилась рассказать жене Игоря о его случайном романе на стороне.
Я был непреклонен, но в последнюю минуту дал слабину – снова поверил… Надеюсь, это не выйдет мне боком.
– Саша, я посижу в машине еще немного? Нужно Варю покормить, – шепчет Маша.
– Я с вами. Наши мамы справятся с гостями лучше нас.
– Хорошо. Ох, и лиф у меня…
Машка такая стала деловая, не поверите. Решила освежить свои знания английского и помогать мне с иностранными клиентами. Занимается с репетитором по деловому английскому, а по вечерам ходит на занятия в автошколу.
– Давай я подержу ее, пока ты оденешься, – предлагаю, забирая дочку из рук жены. Самый драгоценный подарок… Большеглазая пуговка улыбается мне и касается лица ручками.
Плевать, что она дочь Федосеева – я ее отец, и точка… Она моя награда, как и его бывшая жена… Они мои, обе… Мои девочки.
– Саш, я так счастлива… Ты – моя награда за все страдания, – твердо произносит Маруся, касаясь моей ладони.
– А ты моя…
