Текст книги "В роли себя самой"

Автор книги: Елена Проклова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

И не только режиссерам. но и коллегам-артистам, партнерам, мое вязание тоже почему-то становилось помехой в жизни и искусстве: косились, пожимали плечами, недоуменно спрашивали: "Ты что – вяжешь? Ну и как? Тебе это надо?" – и так далее.

Такая реакция на самое естественное, по-моему, женское занятие не раз заставляла меня задуматься. И пусть со мной спорят, кто хочет, но мне теперь всерьез кажется, что вытягивание нити, нанизывание петель, превращение бесформенного комка шерсти в фигурный объем не просто так считаются прекрасным успокаивающим средством для того, кто этим занимается. Вязание сравнимо с аутотренингом по результату. Как ряд лицевой один за другим прибавляется к ряду изнаночному, так же растет незримая стена, отгораживая того, кто вяжет, от внешнего мира. А не всем, надо полагать, по нутру соприкосновение с невидимой стеной, заслонившей, хотя бы частично, другого человека от их внимания и воздействия.

Был даже такой случай... Работая в театре, я дружила с одной из актрис, очень талантливой. Она потом ушла, потому что у нее начались неприятности со здоровьем. Не хочу говорить о подробностях, но все равно не так трудно догадаться, какие были неприятности – однажды моя приятельница вбежала ко мне в гримерную и, грозя пальцем, воскликнула:

– Вяжешь все? Вяжешь? От меня не завяжешься!

Ни от кого я не собиралась "завязываться"... И мне страшно жалко, что к хорошей женщине и талантливой актрисе судьба оказалась так несправедлива... Но теперь, когда миновал изрядный отрезок времени, порой думаю: такими ли странными были слова подруги? Разве большинству людей, женщин и мужчин, не известно, что это такое: счастливые или несчастливые платья или костюмы? Разве не случалось сталкиваться с особенным характером какой-то вещи, тем более имеющей историю рукотворного изготовления?

Скажете: сказки? Ну да, сказки. Именно сказки! Братьев Гримм, например – о двенадцати лебедях-братьях, которым их сестра, дав обет молчания, плетет рубашки из крапивного волокна – хочет вернуть лебедям человеческий облик. Сказка – ложь, да в ней намек. Самый прямой намек на возможность заняться безобидным домашним колдовством. А вдруг оно защитит? А вдруг подействует как приворотное средство? Если же и не подействует, то все равно ничем, кроме пользы, не обернется.

Собираясь идти с Андреем под венец, в церковь, я своими руками готовила венчальное платье. Связала его, обвенчалась, а потом – распустила. Я сделала все это не по конкретному "колдовскому рецепту" – не ищите такой ни в каких пособиях по черно-бело-пестрой магии,– а по внутреннему руководству к действию. На этот раз платье было не целью, а средством и символом происходящего события. Это событие, однажды случившись, уже не могло иметь вариантов, не могло быть отменено, переиграно, забыто. И потому это платье не могло быть надето, ни сделано чужими руками, ни надето дважды. Ведь если мост строится для того, чтобы один раз по нему пройти, в одну только сторону, то не лучше ли его вслед за этим разобрать – и сразу же?

Если все это выглядит наивно и смешно – пусть. Надо сделать усилие и закрыть вязальную тему, а то слишком она соблазнительная и бесконечная. Лиха беда – начало, а там что получится, то и получится. Точь-в-точь как почти каждое мое вязание. Меня спрашивали:

– Что ты вяжешь?

На это я честно отвечала:

– Не знаю. Может, шарф. А может, кофту.

Так и до сих пор: свободное плавание, без руля и без ветрил. Иногда бывает, что так никуда и не приплывешь наугад. За всю жизнь у меня скопилось штук пятьдесят начатых вещей, с несложившейся дальнейшей судьбой. А сколько вещей было связано, потом надето всего один раз – и пущено "в переплавку", это вообще никакому учету не поддается. Особенно когда мне хотелось создать нечто, состоящее из художественного беспорядка цветных пятен, самых разных рисунков. Нет, пока не узнала о технике "печворк", ничего не получалось!

Но все, хватит: как ни люблю я это дело, о вязании – пора "завязывать". Срочно меняем тему. Не боясь резкого перехода, открыто стремясь к противоположностям – благо, в хозяйстве их хватает.

Например, в нашем доме есть буквальная "противоположность" рукодельной комнате – с точностью наоборот, находящаяся не под крышей, а в подвале, но любимая мною ничуть не меньше. Эта комната – моя кладовая, баночная и бутылочная. Там стоят соленья, варенья, компоты – около полтысячи банок – и царит идеальный порядок. "Погреба поставщика двора Его Императорского Величества"... Пусть нет величества, нет поставщиков, но сравнивать можно в том, что фирма гарантирует полную экологическую чистоту (овощи – со своего огорода, грибы – собственноручно собранные), вкусноту и сохранность.

Домашнее консервирование, начатое мной когда-то наполовину вынужденно (все тот же незабываемый дефицит советских времен), наполовину по "сердечной склонности", имеет в нашей семье свою историю. Она началась еще когда мы жили в Москве, на улице Красина. Дом был кооперативный (я, кажется, об этом упоминала), и порядки в нем позволяли жильцам иметь кое-что большее, чем в обычных домах. Пользуясь этим, мы, пять-шесть семей, заняли в подъезде дополнительное место, на лестничной площадке – возвели железные шкафы от пола до потолка. Пространство позволяло, и вообще все в нем было очень кстати: минимум отопления – одна труба, максимум удобства в смысле близости шкафов к черному ходу, где холодно от соседства с наружной лестницей.

Эти железные шкафы стали в каком-то смысле "предками" нынешнего подвала. А чтобы в них не иссякало то содержимое, ради которого они были построены, каждую осень у нас очень дружно и весело проводились заготовки. Для этого назначались три дня, по согласованию. И к нам съезжалась компания – несколько человек, семьи приятелей. Обязательной частью мероприятия служил ящик шампанского, покупаемый накануне. Ежедневному веселому распитию пенного напитка предшествовали труды праведные.

На мужчин возлагалась обязанность закупить на рынке или на овощебазе необходимые фрукты-овощи-специи – по списку. Также в их компетенцию входила скупка недостающего количества банок в пунктах приема стеклотары. А женская часть бригады принималась имеющуюся уже тару мыть, стерилизовать. Потом так же мыть, чистить, резать привезенные продукты. Все получалось очень здорово – с огромной пользой, и празднично-весело. Форма одежды – шорты, майки. Поработали – погуляли. Опять поработали. Это все надо было видеть как, например, на люстре развешивались пучки сельдерея. Или мылась-намывалась целая ванна помидоров. Время пролетало незаметно, работа была лучше всякого развлечения, и в результате каждая семейная пара из числа участников массового мероприятия увозила домой сотню или около того банок со всякой "долгоиграющей" витаминной вкуснотой.

Но "московская артель заготовителей" на этом не останавливалась. Если мы ехали в лес собирать грибы-ягоды, то ехали не на один день. К машине прицеплялся "скиф" – домик на колесах, где можно было нормально спать. И бралось снаряжение – для рыбалки, для обработки грибов-ягод. Опять же такие вылазки совершались в компании. Погуляли, покупались, позагорали – что еще делать? Времени-то уйма, отдых... Значит, пошли в лес, а там – земляника, черника. Из них надо сварить варенье, и это вполне исполнимо на огне костра – уверяю вас на основе собственного многолетнего опыта.

Пошли опять в лес – там грибы. Это немного сложнее: чтобы сохранилась такая добыча, банки надо стерилизовать. Но, по большому счету, какие уж тут особенные сложности: вот у нас чайник кипит, банка на него надета – или на верхнюю дыру, вместо крышки, или на носик. Это делается на походной плитке, с газовым баллоном, – чем она хуже стационарной газовой плиты? Тем более, если само занятие доставляет вам удовольствие. Как и весь отдых – в глуши, в безлюдье, на лесистом речном берегу, куда приезжаешь впервые или нет – в любом случае есть своя прелесть: можно что-то открывать для себя, можно узнавать уже однажды открытое.

Выйдя за Андрея замуж, я стала ездить в такие поездки раза по три в год. (Мои родители в свое время любили лодочные и пешие походы, мне это тоже нравилось с детских лет. Потом "дикому" отдыху – впрочем, практически любому – был надолго положен предел: началась никуда надолго не отпускающая работа актрисы). Только тогда, когда мы встретились с Андреем, мы вскоре сделали приятнейшее открытие о том, что оба любим одно и то же. И стали ездить по Подмосковью, в Псковскую и Ярославскую области, на Украину. Брали с собой "Романтику" – лодку, состоящую из трех складывающихся частей. Брали палатку или прицеп-"скиф". Выезжали вместе с дружеской компанией и проводили время так, чтобы, как говорится, было о чем вспомнить.

Да уж, вспомнить... И сейчас я, кстати, вспоминаю об одном обещании, сделанном где-то в середине книги. Я ведь обещала поделиться с читателями своим кулинарным опытом. Теперь, наверное, как раз пора это сделать.

Многие хозяйки, думаю, с интересом отнеслись бы к любым подробностям насчет опять же любого вида стряпни, выпечки, солений, варений и так далее. Говорю так, судя по себе: мое любопытство к новым способам приготовления еды не ослабевает со временем. Но, поскольку времени-то как раз у нас у всех вечно не хватает, то думаю, что самыми полезными могут оказаться рецепты быстрой готовки. И, разумеется, оригинальной.

Вот, например, "кораблики". Берем молодую картошку, не слишком мелкую, моем ее и чистим щеткой, не сдирая кожуры. Затем разрезаем каждую картофелину вдоль и натираем солью. Теперь нам понадобятся деревянные зубочистки, с нанизанными на них тонкими ломтиками сала или жирной ветчины – какой же кораблик без мачты с парусом? Воткнув в срез каждой картофелины по зубочистке, выстраиваем всю свою "флотилию" на противне и отправляем... не в плаванье, конечно, а в очень горячую духовку – пока не покоричневеет корочка. Прямо из духовки подаем на стол. Это блюдо всегда будет у вас гвоздем программы, из чего бы еще ни состояло угощение. Оно никогда не надоедает, сколько бы раз вы его ни готовили. Вы можете кормить им любое количество народу. "Кораблики" красиво выглядят, в неочищенной корочке сохраняются витамины. Словом, у этого блюда бесконечный список достоинств. А если вам хочется его приготовить, но почему-то в запасе нет сала, можно испечь "лодочки". То есть чистую и разрезанную картошку довести в духовке до готовности и коричневого цвета шкурки, а потом, поддевая корочку, ножиком заложить под нее немного масла, подсолнечного или сливочного.

Курица на слое соли – это рецепт, известный многим хозяйкам, многих из них выручавший при внезапном нашествии голодных гостей. Не грех напомнить о нем еще раз: вдруг кто-то забыл? Думаю, что у большинства хозяек всегда в морозилке хранится "дежурная" курица, а у некоторых (у меня, например) они "дежурят" и по две, и по три штуки сразу. Итак, достаем нашу птичку, размораживаем ее в печке СВЧ, а если таковой нет – по старинке, под струей горячей воды. В это время уже пора включить духовку. Тушку надо разрезать по грудке вдоль, как цыпленка табака, обсушить полотенцем, чтобы не была мокрой. На противень высыпаем пачку соли, разравниваем и кладем на слой соли курицу. Всё, наши труды окончены! Теперь противень – в духовку, на 40 – 50 минут, в течение которых духовку не открываем. Курица готовится на солевой бане, становясь мягкой и румяной, а хозяйка беззаботно беседует с гостями. Скоро можно будет ставить угощение на стол. По моему личному опыту на горке соли курица получается вкуснее всего – лучше, чем табака или на бутылке с водой.

В "Собачьем сердце" Михаила Булгакова его герой профессор Преображенский, помнится, строго-настрого запрещал своему коллеге доктору Борменталю пить водку под холодную закуску – только под горячую. Хотя наши современные традиционные застольные привычки диктуют, скорее, обратное: стопка водки, а вслед за ней что-нибудь холодное и острое или соленое огурчик, грибок, кусочек селедочки... Я могу предложить способ, как примирить компетентную настойчивость профессора и наш привычный "закусон". Давайте приготовим горячий салат из селедки. Для этого нам понадобится картошка, репчатый лук, яйца, майонез, уксус и маринованная селедка. Именно маринованная: долгий опыт показал, что просто соленая – не то. Так что, если маринованной селедки вдруг не окажется, а салат вы намерены приготовить во что бы то ни стало, то придется пожертвовать быстротой и несколько часов вымачивать имеющийся продукт в уксусе. Но вот, наконец, у нас есть все, что нужно... Теперь разделываем селедку, вынимая из нее косточки и режем ее мелкими кусочками. Нарезаем колечками репчатый лук и затем ошпариваем его кипятком. Пропорция: две луковицы на одну селедку. Сваренные вкрутую яйца (четыре – пять штук) разрезаем на четвертинки и вынимаем желтки, затем дольки белков режем еще раз – пополам. Все это надо делать, пока варится картошка (не больше семи – восьми средних картофелин). В том числе и растирать крутые желтки с майонезом, добавляя в эту смесь немного уксусу. Сварилась картошка? Давайте, пока она не остыла, сразу порежем каждую картофелину на четвертинки (если очень крупная – на восьмушки), быстро положим в нее все остальное и подаем на стол. И под этот салатик нальем по первой... Пить можно за что угодно. Например, за студенческие годы. Когда мы, например, пили не так уж много, но если пили, то зачастую именно под этот салат. Впервые я его приготовила, когда мне исполнилось пятнадцать лет, и меньше чем через год меня ждало поступление в институт. Там, в студенческой компании, блюдо пошло "на ура" – чаще даже просто как еда, без закусочной функции: ведь дешево очень.

Следующее блюдо – тыква фаршированная – исключительно "взрослое". Конечно, не потому, что тыква представляет из себя нечто такое, что детям до шестнадцати и старше каким-то образом не рекомендуется. А лишь потому, что в оптимальном варианте приготовления блюда следует взять тыкву со своего огорода, а молодежь, естественно, предпочитает выращиванию тыкв иные занятия. Да и времени на приготовление придется потратить немало. (При том, что я обещала "быструю" кухню, не могу обойти вниманием рецепт, имеющий, за исключением быстроты, так много других достоинств! Обратите на него внимание, не пожалеете). Итак, идем на грядку, срываем зрелую тыкву средних размеров... Ну, ладно: не обязательно на грядку, можно и на рынок. В любом случае затем мы тыкву моем, срезаем остаток стебля вместе с частью плода то есть прорезаем кожуру и мякоть по кругу так, чтобы в проделанную дыру затем проходила рука. Снимаем с тыквы "крышку", но не выбрасываем ее. Аккуратно выбираем внутренности плода, семена и волокна. Теперь нам нужен сваренный до полуготовности рис. Сколько? Это придется прикинуть на глаз, определяя, какое пространство внутри нужно будет заполнить. Рис смешиваем с мелко порезанным репчатым луком (две средних или крупных головки). Что касается прочих возможных ингредиентов, дайте волю своему вкусу и воображению. Смело можете добавлять мелко порезанное мясо, отварное или тушеное, грибы, морковь, сладкий перец, оливки, зелень и так далее. Прекрасно получается тыква с рисом и черносливом или другими сухофруктами. Если добавите тертый сыр, то получите дополнительный результат: на каждом ломте разрезанной готовой тыквы будет прочно держаться соответствующая ломтю часть начинки. Но до этого не забудьте положить сверху кусок сливочного масла, граммов сто пятьдесят, плотно закрыть фаршированный плод ранее срезанной крышкой и подержать его в духовке при небольшом огне часика эдак два-три. К еде можно приступать сразу же после испечения, но лучше запастись терпением – охладить тыкву сначала на столе, а затем поставить в холодильник до следующего дня. И тогда только нарезать ломтями, как пирог, чтобы все ахнули: до чего же красиво! А потом онемели: как вкусно!

Раз уж пошли такие плодово-выгодные дела, то как я могу забыть про мусс! Мусс из ягод – из любых, в моей семье всем нравится. Во всяком случае, разницы в приготовлении нет никакой. Даже дети забывают о всяких своих капризах и не думают спрашивать, какой мусс,– просто обожают его в любое время дня и ночи. А нужно всего-то взять один стакан ягод и три стакана воды, прокипятить их вместе и процедить. (А то и просто залить кипятком, помять и процедить). В этой воде с ягодным соком разводим один стакан сахарного песку и две-три столовых ложки манки. Помешивая, варим на слабом огне минут десять, пока манка не разбухнет до своего предельного объема. Остужаем это так же, как тыкву фаршированную: до комнатной температуры и до температуры холодильника. Затем взбиваем полученную массу миксером до состояния пены. И едим, едим, едим...

Домашний кетчуп – это исключительно вкусная и полезная, высоковитаминизированная смесь. А делать его проще простого. Берем литровую банку томатного сока (выбор между соком из помидоров с собственной грядки, соком из купленных помидоров и готовым баночным соком делайте сами). Добавляем в этот сок одну растертую или раздавленную в специальных щипцах головку чеснока, щепотку-другую кориандра, соль и молотый перец по вкусу. Густая консистенция кетчупа (как сметана) достигается добавлением в него сухой измельченной травки хмели-сунели. Готовый домашний кетчуп не может так долго храниться, как тот, что продают в пластиковых или стеклянных бутылках. Но его жизни хватает на неделю, а вряд ли семья из трех-четырех человек на отдыхе, на свежем воздухе за это время не одолеет литровую с довеском баночку... Так что отсутствие консервантов вряд ли вы сочтете недостатком.

А вот и "долгоиграющий" рецепт, который называется "чеснок маринованный необыкновенный". Нам понадобится трехлитровая банка. В которую мы не кладем ни хрена... Да-да, ни хрена, ни листьев черной смородины, ни укропа, необходимых в обычном маринаде. Банку мы ровно наполовину заполним ее зубками чищеного чеснока, еще не вполне зрелого. Что значит "не вполне"? Вот что: прошлогодний чеснок брать ни к чему, а свежий созреет настолько, насколько он успеет это сделать к тому моменту, как вы приметесь наполнять банку. Ведь вторую ее половину надо насыпать недоспелым зеленым крыжовником – уже довольно крупным, но еще совсем жестким. И заливаем все это маринадом. Его состав и способ приготовления: на пол-литра воды двести граммов уксуса, столовая ложка соли. Закатав банку, не стоит торопиться снять с нее крышку – и пробу. Пусть замаринованный чеснок с крыжовником постоит месяца два. Тогда пропадет тот острый чесночный запах, который многим портит удовольствие от еды. А крыжовник, в свою очередь, не будет "вырви глаз" из-за своей кислоты, он ассимилируется со всей совокупностью ингредиентов. Возможны варианты: взамен крыжовника можно употребить мелкие недозрелые яблоки, падалицу. И из "пропащего" зеленого продукта вы получите прекрасное блюдо, достойное гурманов.

Если можно пожалеть, когда зря пропадают недозрелые яблоки, то что уж говорить, если у вас остаются никуда не деваемые яичные желтки – скажем, от выпекания пирожного безе. Смириться с такой расточительностью просто невозможно, я понимаю. Что ж, где пирожное – там и печенье. Допустим, у вас осталось восемь желтков. Берем еще один стакан измельченных орехов, по одному стакану изюма и сахарного песка, два стакана муки, двести граммов хорошо размягченного сливочного масла. Масла можно взять и немного побольше, будет только вкуснее. Из всего, что было названо, замешиваем тесто той же степени густоты, как делается для оладий. Оно выкладывается ложкой на противень и разравнивается ладонями, смоченными в холодной воде. Сверху тесто посыпаем сахарной пудрой и выпекаем в горячей духовке, пока масса не станет коричневатой. Снимаем полученный корж с противня и разрезаем его на кусочки. Форма кусочков – любая, главное, чтобы они были нарезаны, пока наша выпечка еще горячая.

И еще одно печенье – овсяное. Интересно, многие ли помнят, каким должно быть настоящее овсяное печенье? Такое, каким оно было, только-только появившись на наших кондитерских прилавках? Душистое, сдобное, поджаристое... Куда оно делось много лет назад, науке неизвестно. Или известно, но какая, в сущности, разница? Мы лучше возьмем и испечем овсяное печенье сами, ведь это так просто, быстро, вкусно и дешево. Все, что нужно, это одна полукилограммовая пачка хлопьев "Геркулес", двести граммов сливочного масла, полстакана сахарного песка. Разведем масло с сахарным песком – топить на огне не надо, лучше заранее вынуть пачку из холодильника и постепенно размять. Потом в эту мягкую смесь высыплем "Геркулес" и размешаем до полностью однородной массы. Которую разложим на противне круглыми лепешками-оладьями. Потом печем и вынимаем – так же, как в предыдущем рецепте. А потом наслаждаемся давно забытым (а кому-то даже вовсе не знакомым!) вкусом. Возможно, что вы все же заметите маленькую разницу: домашнее печенье чуть похрустывает – ведь оно готовится не из муки, а из мятых зерен. Но кто скажет, что это плохо – тот пусть... А что "пусть"? Ей-богу, не знаю! Так же, как не знаю ни одного человека, которому бы вдруг не понравилось хрустящее овсяное печенье.

Но, знаете, если только все лакомиться, да баловать себя, то долго так дело не пойдет. Пусть я отношусь к чересчур заядлым мучителям себя всякими особо изощренными способами – диеты, голодовки, прочая физическая муштра но дело это все же благое. Я не пытаюсь завербовать всех женщин подряд в число экстремисток-ваятельниц собственного тела. Я предлагаю способы самого обычного похудения – достаточно действенные, необременительные и вполне безопасные. Вас не будут ждать никакие сложности по входу-выходу из голодовки, вы легко выдержите недельный курс "кефирной диеты" и сбросите (безвозвратно!) три-четыре килограмма. А также дадите очиститься коже, если будете есть:

в первый день – пять отварных картофелин и пол-литра кефира;

во второй день – полкило творога и пол-литра кефира;

в третий день – полкило сметаны и пол-литра кефира;

в четвертый день – полкурицы и пол-литра кефира;

в пятый день – полкило сухофруктов и пол-литра кефира;

в шестой день – литр кефира;

в седьмой день – боржоми в любом количестве.

Означенную провизию следует употреблять очень дробно: в количестве десяти равных частей, в течение десяти часов. То есть каждый час – взять, сжевать кусочек, отпить глоточек. Это, может быть, не очень удобно для отдельных видов трудового режима, но ведь вы не будете сидеть на кефирной диете неделю за неделей – всего только одну, а для этого можно как-нибудь выбрать более-менее подходящее время, по истечении которого вас ждет желанный результат.

Могу предложить еще один способ похудения и чистки организма, очень древний и очень простой. Ешьте цампу – ту, которую едят тибетские монахи. Это очень структурная пища: вы чувствуете, что вы не пребываете в голодной пустой тоске, в бездеятельности челюстей, языка, горла, а едите – это очень важно для многих. Все работает, выделяется слюна и желудочный сок, вы приобретаете ощущение, что вы плотно поели. Для этого нужно взять ячневую крупу, покалить ее на сковородке, затем смолоть в муку в кофемолке и опять покалить. Эту дважды закаленную муку в любом желаемом количестве вы насыпаете в чашку (миску, баночку) и заливаете горячим чаем с кусочком масла и щепоткой соли (по желанию). Пропорцию муки и воды выдерживайте так, чтобы при замешивании получилась очень крутая, густая кашица. Из которой можно, по имеющимся отдельным рекомендациям, скатать колбаску, а ее затем порезать на кусочки, и есть эти кусочки в любое время – утром, днем, вечером. Это должно быть вашей единственной едой в течение какого-то периода. Разнообразие допустимо, но желательно минимальное по объему и контрасту с цампой. Зато количество ее самой не ограничивается: много такой пищи все равно не съешь. Это же не хлеб, а мелкая крупа или мука. Она до бесконечности все жуется и жуется, так что ее поглощаемое количество ограничивается естественным образом. И вот так постепенно худеешь – пока не захочешь остановиться, что можно сделать в любое время, потому что никаких строгих границ у этого способа, как вы уже убедились, не существует. Тем он и хорош.

Остановимся на этом, чтобы не превращать эту книгу в кулинарную. Наше знакомство с домом тоже, пожалуй, прервется: остались спальня, детская, гараж, столовая – все это либо выглядит вполне обычно, либо не служит местом, которое предлагают осмотреть гостям. Остальное – это и вовсе неотделанное пространство, как, например, на первом этаже – будущее продолжение сада, находящееся внутри.

Далек от совершенства и сам сад, которому мной отдано огромное количество времени. Но при моей натуре он всегда будет далек от совершенства, я никогда не остановлюсь в улучшениях. Какие-то части. конечно, останутся неизменными: знаете, трудно и бессмысленно было бы переносить с места на место альпийскую горку – часть пейзажа и мелиоративной конструкции: электронасос подает на нее воду, и та ручейком по камням-ступенькам стекает в маленький пруд. Тот самый, который служит нам в зимнее время ледяной ванной после бани. Не замахнусь я и на сводчатую аллею из кустов ирги, окаймляющую горку сзади. Это соловьиное место. Сколько непревзойденных пернатых певцов безумствует в аллее каждую весну, сказать невозможно!

Также пересадки, конечно, не грозят моим елям – ну, скажем, в большинстве случаев не грозят. Ели у меня особенные – пеньки. То есть сейчас они уже не пеньки, но завозились на участок именно в таком виде: они представляли собой выкорчеванные обрезки, нижние части стволов с корнями, оставшиеся в питомнике от спиленных браконьерами новогодних елок. Посаженные со стороны одного из углов нашего дома, они нормально принялись, их нижние, оставшиеся целыми лапы распушились, устремились вверх, заменяя собой спиленный ствол, и легко поддаются моей прихоти насчет придания им самых разных форм. Как именно? Очень просто: подвязываем, фиксируем, ждем-с... Проходит год-другой, и получаются спирали, зонты и прочее.

Будущая "еловая чаща" занимает край участка, где по соседству посажены еще несколько деревьев, которые со временем могут сравняться по высоте с домом. Остальное пространство – открытое. Только аллея, о которой я уже сказала. Еще – несколько ветел и плакучих ив. И ряд рябиновых деревьев, которого пока вовсе не существует, но этой весной он появится – поодаль, вдоль забора.

Теплицы и грядки расположены так, чтобы поменьше бросались в глаза. Эти вещи прекрасны по-своему, но перед собой постоянно хочется видеть то, что красиво без всяких оговорок. Цветы? Конечно, цветы. Которым, кстати, больше всего и достается от моей неугомонности: деление кустов, подсаживание, пересаживание, дополнение одного цвета и уровня другим, сочетание цветов с камнями – всему этому нет и не будет конца.

Знак Девы навсегда определил мою тягу к земле и всем формам жизни, которые она производит. И живыми мне кажутся не только люди, звери, птицы, растения. Камни – тоже живые. У них есть голоса, у них есть настроения. В первой же главе книги я начала говорить о камнях, о той стихии, которая неотвратимо притягивает меня. Я безусловно верю в символику драгоценных камней, я любуюсь "простыми" камнями, я хочу помочь им дозваться до людей. Мы все когда-нибудь обязательно поймем природу так, как ее следует понимать – в ее неисчерпаемой гармонической выразительности. Пути к этому существуют.

И вот один из них...

Глава 13

"ВЕК ЖИВИ – ВЕК СОБИРАЙ СЕБЯ"

Переехав в новый дом, за город, я получила очень многое. Появились новые возможности, и что еще интереснее – новые желания. В частности, я стала заниматься рисованием, писать красками – акварелью, гуашью, маслом. После благополучного рождения Полинки я могла позволить себе моральное расслабление, "бесполезный" расход энергии. И начала рисовать, хотя с самого детства, со времени совместных с дедушкой рисований-бесед, не возвращалась к этому.

А вскоре со мной стало происходить нечто...

Три-четыре раза в год желание рисовать стало нападать на меня, как на иного пьяницу – запой, в котором нет остановки, нет удержу. В "запое" я могу рисовать дни напролет, не хочу ни есть, ни спать, заканчиваю один рисунок и тут же начинаю другой, забывая о времени. Так может продолжаться несколько суток подряд, за это время у меня появляются десятки картин. И всего их уже около двухсот, никак не меньше.

Рисование что-то высвобождает во мне. Оно помогает потратить избыток энергии, но оно не стало для меня способом провести – убить – время. Несколько раз я пыталась поработать только потому, что были свободные от дел промежутки – так почему бы не провести их с пользой (как мне казалось), дополнительно не набить руку? И я бралась за бумагу, кисти, акварели и гуаши – но все без толку. Не шло дело. Пятно, еще пятно, мазок – и продолжать невозможно, краски не мешаются, бумага куда-то съезжает, руки опускаются, и глаза не глядят.

Естественно, готовые работы мне хотелось показать. Что ж, народу у нас бывает много, все друзья да друзья – вот, смотрите, чем я сейчас занимаюсь! Они смотрели и каждый раз повторялось одно и то же, что заставило меня сильно недоумевать: в чем тут дело? А именно: мои друзья, оставаясь равнодушными к одним моим творениям, вдруг "западают" на другие, требуя подарить понравившийся этюд – да сию же минуту:

– Вот это никому не отдавай! Я у тебя заберу. Это мое, понимаешь?

Я же понимала и не понимала, что мне хотят сказать. Впрочем, как и каждый очередной приятель, с кем у меня происходил такой разговор.

Пока наконец все это, что казалось мне довольно странным, не объяснил еще один мой друг. Он рассказал, что среди художественных направлений есть такое, которое предполагает творчество (живопись) по наитию. Все это связано с религией и астрономией, с поддающимся расчету положением светил и еще много с чем. Но что касается только рисования, то внешне все выглядит исключительно похоже на мой случай. Художник берется за кисть, подчиняясь не собственной воле и энергии, а той, что дошла до него откуда-то извне. Некоторые представители этого творчества могут точно предсказывать, когда наступит момент высвобождения энергии, которой суждено пролиться, и тогда они принимаются за работу. Во время которой художник не "сочиняет", а транслирует. Он не может считать себя творцом в полном смысле этого слова. Его роль заключается фактически в том, чтобы самому стать кистью или карандашом, которым кто-то водит.