Текст книги "Волшебство (СИ)"

Автор книги: Елена Янук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Мне пришлось выйти из своего укрытия, чтобы спасти их от притязаний пьяного солдата.

Когда в благодарность за спасение подруги она подала мне руку, сомнений не осталось.

Проклятие есть, и с этой девушкой мы уже встречались! От этой ужасной мысли, поразившей меня хуже молнии, нас отвлекли первые вестники войны, появившиеся на площади перед дворцом.

Я тяжело выдохнул и покачал головой, ничего из запланированного мы с Дубовиком исполнить не успели. Все планы предупредить и остановить Владыку эльфов с оглушительным шумом неслись в пропасть.

Позабыв обо мне, девушка, не отрываясь, внимательно смотрела на раненых.

Я с тоской взглянул на только что обретенную половинку и с величайшей неохотой отпустил ее руку.

Да как все это не вовремя! Не зря об этом проклятии пишут трагедии… Даже толком рассмотреть ее не успел. Как ее отпускать? Но кто-то должен вмешаться и остановить это безумие, любое промедление – потерянные жизни. Людские войска слабее эльфийских, но куда опасней в своей изворотливости и ненависти…

Я заставил себя оставить ее и уйти. Легче порвать, пока связь тонка, но знаю, проклятие драконов теперь постоянно будет висеть над нами, путая и препятствуя планам.

* * *

Торопливо шагая в темноте к дому, мы с Фиалкой молчали. Праздник получился откровенным разочарованием. На самом деле, проблема не в хамстве Бредиса, и даже не в последующей драке. Страшили новости и предстоящие испытание, ведь как раньше, спокойно и мирно, когда все известно об окружающем мире, больше не будет… А что будет? Неизвестно.

Душу грызла мелкая обида, ну почему все так несправедливо? Почему мы не можем спокойно жить, работать, учиться танцевать, беззаботно лопать сладости на королевском празднике⁈

Входя за мной в темный остывший дом, Фи озвучила вопрос вот уже десять минут мучивший и меня.

– Что этим эльфам надо?

– Да кто этих нелюдей поймет? – устало отозвалась я.

Пока я стягивала плащ, Фиалка успела разуться и принялась за свое платье:

– Оль, ты заметила, что тот, что за нас заступился, на эльфа не похож… – Оставшись в одной тонкой белой рубашке, она взялась за прическу: распустила волосы, аккуратно вытаскивая украшения, и укладывала их на стол. – У них нет понятия личной женской чести или просто гордости. Нет понятия, что слабых надо защищать. Для них главное, это происхождение и честь рода. И честь, в их понимании, именно тот долг, который каждый эльф должен заплатить своему роду… – закончив говорить, она стянула волосы в обычный узел на затылке, натянула на рубашку повседневный наряд и направилась к очагу.

– Фи, откуда такие познания об эльфах? – Я медленно развязала и стянула с себя тряпичные туфельки, окончательно загубленные внезапно выпавшим снегом.

Повязывая передник, Фиалка отмахнулась:

– Мой отец был садовникам, а мама экономкой в «Домах над морем», один из которых много лет снимал эльф с семьей. Первые семь лет я росла там с эльфами.

Я вспомнила, «Дома над морем» – это великолепнейшие замки на границе королевства, они сдавались тем, кто готов платить состояние, чтобы жить в таком красивом месте.

– Ух ты, и как там? – это первое место, куда бы я хотела попасть путешествуя. Я села за стол, сложила ладони и устроила на них щеки, собираясь долго слушать Фиалку.

– Там очень красиво. В горах густой древний лес, в лесу великолепные дворцы и украшенные драгоценными камнями мраморные лестницы, ведущие прямо к морю. Всегда тепло и… – Фиалка нагнулась, чтобы раздуть искру в очаге, потом повернулась ко мне и, резко оборвав свой рассказ, сказала:

– В общем, для нас это уже неважно. Что будем делать теперь?

Скривившись, как от кислого, я сказала:

– А что мы можем сделать? Пока будем ждать и наблюдать. – Тут я посмотрела на свои руки, покрытые крошечными переливающими звездочками и, разглядывая их переливы в свете тусклого отблеска огня из очага, со смешком спросила:

– Я не представляю, что ты со мной сделала, что Бредис в упор меня не узнал!

– Для этого и старалась. Жаль, зеркала нет. Будь я художником – зарисовала бы этот узор. Так удачно получилось!

Но меня волновало другое:

– Смыть это все сможем? Или само исчезнет? Как я в таком виде домой пойду?

– А ничего смывать и не нужно, краски продаются со специальным платком, прикладываешь к лицу, и все исчезает… – Фи порылась в раскиданных на кровати вещах и кинула мне обещанный платок.

Краски я снялись на удивление легко, но вот с покрывалом в волосах пришлось повозиться.

Перед балом мы с Фиалкой долго думали, как скрыть мои грубо обкорнанные волосы и, наконец, придумали: гладко зачесав мокрые пряди, покрыли их золотистым кружевом, закрепив сверху шелковыми бантиками на шпильках.

Вот теперь эти самые бантики надо было вынимать. Ворча, я медленно достала украшения и с легким сожалением стянула покрывало. Оно так приятно двигалось в такт моим шагам, что снимать его не хотелось.

Со вздохом сожаления я сложила все украшения на кровать Фиалки, зная, что позже она все аккуратно упакует в своем сундуке.

Пока я стягивала платье и надевала мужскую одежду, Фи успела развести огонь, заварить компот и согреть жареные овощи на ужин. Но я от всего отказалась, нежно на память погладила кремовый шелк своего единственного нарядного платья и унеслась домой.

Надо было предупредить Марту и Андро о войне.

Застав Марту на кухне, я первым делом вынула из кармана припрятанные для нее конфеты и смущенно сунула их ей в ладонь:

– На… это тебе… вот на празднике прихватил, их там много было.

Марта несколько секунд удивленно разглядывала угощение, потом обняла и прижала к своей груди мое вмиг залившееся краской смущения тело, и ласково погладив по голове, со вздохом сказала:

– Ах ты… душа-человек, спасибо, что помнишь о старушке.

Смущенно избегая ее ласк, я вырвалась и проворчала, что никакая она не старушка, и чего столь замечательного в горсти конфет?

Тут с воплем распахнув дверь, в кухню влетела взмыленная повариха. Чепчик набок, волосы взлохмачены, длинный полотняный фартук сполз назад и волочится следом.

Мы с Мартой замерли в удивлении, Тыквиха, конечно, не образец утонченности, но в таком виде ее еще не видели. Размахивая котомкой размером с полмешка, выпучив глаза, она вопила:

– Эльфы в городе! Режут! Убивают! Война!.. Я побегу в лавку куплю копченный окорок целиком, и еще с десяток головок сыра, свечей и… Пока не все знают, надо купить, а то потом ничего не останется!

Когда эта суматошная баба, махнув котомкой как знаменем, унеслась закупать провизию, я обернулась к Марте, чтобы уточнить, что эльфы пока напали только на пограничную заставу. Но Марта сжавшись в комок, опершись головой о белую каменную стену кухни, почему-то горько рыдала.

– Марта, ну что ты… не плачь… – я растерянно мямлила, не понимая, что с ней происходит.

Она горестно покачала головой:

– Ты понимаешь… война… Война – это самое страшное, что может быть на свете!

Мне словно передались ее страх и боль. Я с силой втянула носом воздух и сжала кулаки, все что угодно, лишь бы не заплакать. Нет, так не пойдет, надо держать себя в руках. Этот дурацкий бал меня вымотал. Война…

Все вымотало!

– Марта, ну Ма-а-арта… ну кому от слез легче? Лучше поднимайся и делай что нужно, чтобы легче пережить испытания. Ну, продукты запаси, как Тыквиха, или еще что… – наивное взывание к разумности не помогло, Марта была не в состоянии говорить и только беззвучно рыдала, закрыв лицо фартуком.

На пороге кухне бесшумно появился Андро. Хмуро оглядев нашу композицию из «горько плачущих и тщетно утешающих», устало сказал:

– Я вижу, вы уже знаете… – Марта оторвалась от стены и с болью на него посмотрела. На миг в кухне повисла тишина, лишь громоздкие часы, стоявшие по другую сторону коридора ведущего из кухни в столовую, нарушали ее своим громким тиканьем. Андро тяжело вздохнул, и словно отвечая на ее молчаливый вопрос, тихо добавил:

– Я отдал приказы на конюшне. Лишних лошадей отведут королю. Оставил только тех, на которых мы сегодня уезжаем. Собирайтесь!

Услышав подобный приказ, я в шоке отступила, чуть не свалившись на раскаленную плиту:

– Я никуда не поеду! Это… – я чуть не ляпнула «трусость», но как можно после всего обижать старых и очень добрых Андро и Марту? Они и так безмерно расстроены. – Не честно!

И я грустно добавила:

– Вам-то надо ехать! Это не подходит только для меня. Мне надо остаться… – я еще раз уверено кивнула. – А вам, главное, долго не тянуть!

Это я для себя вывела, но озвучивать, вслух не стала. В городе скоро еды не будет, горы все же. Значит, первыми начнут голодать старики, не имеющие огорода и запаса животинок в сарае.

Я помню, как мама рассказывала, что в прошлую войну меняли корзину рубинов на одну полудохлую курицу, а шелковый наряд обшитый золотом, на шерстяные носки. Повернувшись у Андро и Марте, уверено сказала:

– Я остаюсь! Если все убегут, кто же здесь будет?

Андро впервые взглянул на меня как на взрослого. Помолчав, он спросил:

– И что ты думаешь делать?

– Когда я шел сюда, то видел, что кто-то на большом доме в Длинном проулке вывесил призыв: «Здесь собирают тех, кто еще не может воевать, но может доставлять продукты в крепость!» Я пойду туда к ним, буду помогать с продуктами…

– Ты осознаешь, как тяжело зимой просто путешествовать по горам? – сухо уточнил маг, ему мой план абсолютно не понравился.

– Да. Я знаю, что такое холод и голод… потому не могу ни пойти.

Андро грустно покачал головой:

– Мы оставим тебе дом, чтобы было куда возвращаться…

– Нет, не надо. Я буду жить у друга. А дом заколотите, как следует, иначе тут к весне ничего не останется.

Андро сурово кивнул. Марта, прикусив губы до крови, взмолилась:

– Поедем с нами, рано тебе воевать! Поедем? Погибнешь, дите, не за что… – ее голос вновь потонул в слезах.

Отведя виноватый взгляд от наполненных болью глаз Марты, молча покачала головой. Главное, чтобы Марта вновь не разрыдалась, а то я тоже не сдержусь!

Андро молча ждал ответа. Я еще раз уверено покачала головой: «нет, я остаюсь». Он тяжело вздохнул и отвернулся.

Кто мог подумать, что нас всех ждет такое скоро расставание. Тут его позвал конюх. Чтобы избежать новых слез, я погладила Марту по руке и убежала на чердак собирать вещи.

Чердак… я с любовью осмотрела свою кровать, любимое кресло, в котором читала тайком вытащенные из библиотеки Андро книги, мой настоящий дом, мое царство сказок…

Я покидала свои вещи в мешок, собираясь отнести к Фиалке и тут же вернуться сюда, чтобы помочь Андро и Марте в сборах, но вышло все иначе.

Вещи я отнесла, а возвратившись, обнаружила заколоченный дом и свежие следы лошадиных подков и колес кареты возле дома…

Они только что уехали! А мы даже толком не простились!

Я медленно брела по ночным проулкам, усыпанным первым снегом, захлебываясь от слез… Марта и Андро были моей семьей, горечь усиливалась от осознания, что мы, скорее всего, никогда больше не увидимся…

Фи, выслушав меня, подсунула мне в одну руку сухой платок, в другую – кружку с горячим компотом и тихо сказала:

– Ну, может это и к лучшему, думаешь, переживать, как они голодные там, в городе, тебе будет легче? А так, они уехали до того, как эльфы перекроют все пути. Завтра знаешь, какая давка на дорогах из города будет! Да и кто знает, успеют ли уехать те, что выедут позже…

Я всхлипнула:

– Я понимаю, но…

– Ты уже видела вывески с призывом о помощи? Быстро они, да? Король набирает отряды разведчиков и снабженцев. Я с утра побегу, возьму в лавке расчет, и мы пойдем с тобой записываться в помощники.

Энтузиазм Фиалки усугубил мое и без того мрачное настроение:

– Фи-и-и, ну как ты без работы? Ведь еле нашла, это мне надо идти, а тебе зачем?

Склонив головку в легком удивлении, твердым голосом Фи сказала, словно отрезала:

– Я понимаю, что дальше будет только хуже. Будет не до новой одежды и моя хозяйка с мелкими заказами справится сама. В любом случае, меня и еще двух швей из моей лавки ждет скорый расчет.

– А может до нас война не докатится? – без намека на надежду в голосе, уныло проговорила я. – Договорятся, вдруг…

– «А может», «а вдруг»… – недовольно передразнила Фи. – Не может! Ты идешь к тем, кто будет спасать горожан от голода, вот и я иду! Я не хочу сидеть и ждать с моря погоды!

* * *

Вспотевший возница, в запачканной видавшей виды рубашке, под руководством Марты грузивший вещи в багажное отделение, приветствовал меня. Кивнув ему, я оглядел опустевший дом, давший нам приют на четыре с лишним года.

Надо было уехать как можно скорее, я пошел в конюшню спросить у конюха все ли готово к поездке. Марта осталась возле кареты наблюдать, как заколачивают окна и двери… и ждать Оленька, платком вытирая скупые слезы. Я обещал ей при первой возможности спасти оставшиеся в доме вещи, но она плакала не о них. Мальчишка куда-то запропастился, ничего не сказав, и нам не удалось его дождаться, чтобы попрощаться.

Конюх привязал моего жеребца к карете запряженной тройкой лошадей, и мы тронулись с путь. Марта направлялась в мой замок, я в отряд к дяде. Если я не смогу остановить это безумие, надеюсь, хоть Лорм поможет подобраться к Владыке и действовать изнутри эльфийского общества.

Наблюдая через окно, я оглянулся на закрытый дом. Вот еще одна страница жизни прочитана и закрыта… Вдоль улиц уже толпился народ с сумками и мешками, спешащий покинуть город.

Люди у ворот махали стражникам руками, пытаясь расспросить их о новостях. Осунувшиеся от беспокойства, грязные из-за работ с камнем и смолой горожане, по приказу короля укрепляли стены. Даже теперь они вели работы при свете факелов и костров, на которых висели котлы со смолой. Эти люди на расспросы время не тратили, провожая презрительными взглядами убегающих соотечественников.

За воротами прямо на дороге будущие защитники города провожали домочадцев, не желая подвергать их голоду и трудностям осады.

Оказавшись за пределами столицы, мы в абсолютной темноте повернули на старую дорогу, которая местами осыпалась и теперь почти не использовалась. Толпы беженцев из Лазури поредели и появлялись все реже, пока не исчезли совсем. Время от времени из окна мелькали одинокие путники, бредущие вдоль дороги, ведущей к побережью.

Марта давно перестала всхлипывать, погрузившись в свои печальные мысли. Я понимал, она вспоминает погибших сына и мужа и грустит об Оленьке. Мне тоже не хотелось оставлять его. Да и эгоистичное желание увезти всех в безопасное место, тем самым откладывая взросление паренька на потом, ни на миг не покидало мои мысли. Но Оленьку надо становиться мужчиной и выбирать свой путь. Главное, потом с него не сходить.

Голова пухла от проблем и вариантов их решения, главное, пользы с них, как с тролля чистоты. Чтобы отвлечься, я начал обдумывать план проникновения в элиту эльфийского общества. И о безвыходном положении Лазури.

Марта уснула. Только мерный стук копыт, да растущий вдоль дороги голый сумрачный пролесок, составляли печальную компанию моим размышлениям.

Часть вторая. Война. Глава девятая

– Рыжик, убери от костра свои носки, загорятся… – сухо напомнила Фиалка мальчишке. Она как раз резала на столе солонину для похлебки, и вмешаться, ради спасения его носков, не могла.

Рыжик нехотя потянулся, медленно поднялся с каменной лежанки, на него тут же обрушился холод, так что, крякнув, он стащил покрывало и накинул на себя. Двигаясь по пещере с закрытыми глазами, каким-то чудом без столкновений миновал стоящий в центре стол – простые доски, положенные на козлы, затем, наконец, подобрался к костру, стянул с палки над ним свои носки, и, прижав к груди горячую от огня шерсть, кое-как добрел назад и вновь завалился на свою лежанку.

Я сидела во главе стола, в одном из «кресел» сбитых из дерева. Остальные сиденья в пещере были каменными и на них настелены грубые шерстяные покрывала или толстые пучки соломы, на которых и спали бойцы.

Наблюдая за блаженствующим Рыжиком, я поморщилась. Из-за постоянного намокания шерстяные носки просохнуть не успевали. Нам приходилось натягивать их на ноги влажными, и хотя на специальной сушилке возле костра постоянно в несколько рядов висели носки, – они невыносимо воняли, а Рыжик, со сна не соображая, прижал их к себе, чтобы урвать хоть частичку тепла.

Мерзкий смрад мокрой ношеной шерсти въелся в пещерный камень, и никакие ухищрения не помогали от него избавиться. Спасал только дым, но это помогало не всегда, когда снаружи метель, найти сырые ветки в горах также сложно, как и высохшее дерево, которое в таких случаях мы специально покупали вместе с провизией в приморских поселках.

Фиалка, на миг оторвавшись от приготовления ужина, устало потерла лоб:

– Досчитал, Оль? Так куда теперь пойдем? На восток? – спросила она, обернувшись ко мне. Я помахала головой «нет» и подышала на озябшие пальцы – облачко теплого дыхания мгновенно исчезло в ледяном воздухе пещеры. Холодно как…

Я вновь огляделась, поражаясь, что мы не только выжили в эти три месяца, но и все время без устали снабжали Лазурь припасами. Правда, лично у нас пока стычек с эльфами не было, ушастые перекрыли только главные подходы к Лазури, не добравшись до горных троп. Но не просто так, это наши воины стояли насмерть, не пуская эльфов вглубь страны. Так что, пока мы сражались только с непогодой, морозом и проклятущим вездесущим холодергом.

Андро был прав, просто ходить в горах зимой уже испытание, а если приходится скрываться месяцами в пещере или по несколько дней путешествовать с грузом… Я тяжело вздохнула, это проверка выживем или нет.

Первый месяц в горах был для всех нас суровым экзаменом. Помню, как первые дней десять вообще не могла спать в пещере – просыпаясь поминутно от холода и ужасного ощущения, что нечем дышать. Это я, родившаяся высоко в горах, в Лазури! А маленький Рыжик вообще с побережья, он почти каждую ночь сознание терял. В пещере от холода постоянно все отсыревало: покрывала, одеяла, одежда, солома. Еще хуже было на задании – постоянный мороз выуживал из тел остатки сил, лишая воли. Под его страшной лапой мы выживали, шагая по узким заснеженным тропкам, привыкая к новым правилам, к новым друзьям и новым опасностям.

Тогда нашим отрядом руководил невысокий полноватый мужичек в годах, которого все почему-то звали Маманя. Он показал нам: как грузить продукты, чтобы больше помещалось в мешки; крепить на спину к осликам; научил торговаться на маленьких крестьянских рынках; правильно заворачивать ноги в теплые чехлы; сушить носки на распорках; быстро разделывать редкую добычу; печь лепешки на костре…

Покручивая пушистый светлый ус, Маманя терпеливо выслушивал наши жалобы и споры, первым делом стараясь отвлечь, начинал разговор с постоянного:

– Ну, мой орешек, так и у меня бывает… А я в горах, дай Создатель памяти… – И пошло-поехало, пока его выслушаешь, о своем негодовании позабудешь.

Хороший был мужичок, добрый, он легко управлялся в горах с толпой измученных юнцов. Когда я ему сказала об этом, он усмехнулся, и, покрутив по обыкновению ус, сказал, что у него семь сынков, так что управлять такой ватагой ему не впервой.

Позже я случайно узнала, что у Мамани все сыновья воюют, вот и он дома не усидел. А «Маманя» потому, что он сам детей растил, заменив им и мать и отца.

Под его управлением мы были готовы ходить пешком хоть до тролльего царства, но месяц назад его по приказу королевского помощника от нас забрали, чтобы он готовил отряд разведчиков. Вместо него поставили руководить «добытчиками» меня. Это Маманя сказал королевскому помощнику Ясенцу, что я умею быстро считать в уме и отказаться не получилось.

Еще до вступления в отряд мы с Фиалкой второпях придумали мне внешность, вообразив высокого светловолосого парня, похожего на сына булочника с соседней улицы. Парень-личина получился обыкновенный, как все, но на голову выше и года на три старше меня. Вот его, то есть меня, и назначили за все отвечать. Шесть парней, почти одногодок, под моим руководством, и ни у кого, ни опыта, ни ума, ни выдержки – угу, та еще «радость».

Ох, и сложно было! На первом задании под моим руководством меня от напряжения трясло, когда приходилось принимать серьезные решение и отдавать приказы. Я страшилась ошибиться и необдуманным решением погубить кого-нибудь из своих. Фиалка, назвавшись моей сестрой, поддерживала и помогала, как-то легко завоевав уважение у банды мальчишек. Так что я воспринимаю как чудо, что пока все обходилось без больших проблем.

Конечно, о спокойствии речь не шла, Буковец, обиженный моим назначением, так как он был старше всех, на первых порах не слушался, делая все по своему, но его, как ни странно, усовестил Рыжик, самый младший боец, непонятно как затесавшийся в отряд.

Мы собирались на второе задание без Мамани, решая, куда лучше идти за провизией, а Бук во всем мне перечил. Рыжик, молча понаблюдав за спором, гневно заявил:

– Вредный ты, Буковечик, тип! Командир со всеми советуется, выбирает как лучше. А ты… Ты только мешаешь! Если есть что умное сказать – говори, мы сделаем, а если нет – чего корячишься?

Бук угрюмо взглянув на мальчишку, и промолчал. Может он и дал бы Рыжику леща, но тому «покровительствовали» два брата Крапивника, молчаливые спокойные и рукастые парни, моя опора в отряде, и он не посмел его задеть. Это хорошо сказалось на принятии решений, споры стали короче.

Когда я придумала возить продукты не на осликах, а на коровах – завоевала уважение даже у сомневавшихся Ветлы и Лиса. Так что Буку, потерявшему последних единомышленников в отряде, пришлось окончательно смириться и слушать меня.

Нагружая некрупных горных коровок поклажей, мы вели их во дворец, возвращались назад с пустыми руками. Это было просто замечательно! На осликах туда – три дня по горным дорогам; оттуда – столько же; да и в пещере нужно было за ними убирать и запасать корм усталым животинкам. За поход мы выматывались так, что возвращаясь, падали, и уход за утомленными животными ложился непосильным грузом.

Позже, когда я только заикнулась, что с пустыми руками можно бы и сократить дорогу из города к нам, Крапивники придумали линию безопасного спуска и, провозившись сутки, ее установили. Теперь спускаясь вниз по закрепленным веревкам, мы миновали длинные петли и сокращали почти два дня пути через перевал.

Зато сейчас, красота! Провизию, погруженную на коров, доставили, получили от Ясенца золото на новый закуп, искупались, и назад. А в пещере чисто, никаких животных. Теперь поставки в город удавались чаще, да и мы за счет сэкономленного времени высыпались между походами.

Удачную выдумку отметили во дворце и недавно нас вызвали к самой королеве. Я, правда, не сразу признала ее в даме, на которой было надето простое серое платье с белым воротничком, опоясанное шерстяным платком. Мне она запомнилась как первая красавица бала в зеленом платье с изумрудами…

Королева Лилея усадила нас за стол, самолично вручила каждому по куску пирога и паре новых теплых носок, и сказала:

– Я рада, что у нас с его величеством такие подданные! А кто у вас главный? – Когда Лилея выяснила, что у толпы подростков нет опытного предводителя, была в шоке.

Вспоминая выражение ее лица, я невесело хмыкнула. Выйдя из замка, мы все опасались, что нам навяжут какого-нибудь вредного вояку, и он будет нами помыкать, но все обошлось. Видно посылать уже некого.

Мы только вернулись с очередного задания, измученный отряд завалился спать, а мне надо было рассчитать маршрут для следующей закупки. Я уже изучила список того, что нужно доставить во дворец. От этого зависел наш будущий маршрут: за лечебными травами и медом для раненых мы ходили к восточным поселкам, а за сыром, мясом и мукой к западным.

Я сложила золото на новый закуп в кошель, затянула завязки, связала их узлом и привязала все к поясу.

Кроме Буковца, охраняющего пещеру, Фиалки и меня, все спали. Я тоже мечтала доползти до своего места и отключится, но оставлять охранника в одиночестве нельзя, уснет и замерзнет.

От входа по ногам немилосердно дуло. Я поежилась… Наша пещера сама по себе длинная. От первого зала, незатейливо названного «гостиным», который мы для себя облюбовали, шел довольно длинный путь по четырем гротам.

Под сводами последнего сверкало изумрудное зеркало подземного озера. В него впадал небольшой водопад, который создала за тысячи лет текущая по трещинам вода, растворявшая породы и вытачивавшая в толще горы залы и переходы, создавая изумительные каменные украшения из сталактитов, сталагмитов, каменных колонн и ажурных известковых натеков.

И это хорошо, при необходимости мы могли уйти далеко в глубь и не чувствовать себя в ловушке.

– Фи, я проверю Бука… – Она кивнула, скинув последние куски мяса в котел. Запахло вяленой солониной. Сейчас начнут просыпаться бойцы. Поедят и вновь лягут спать.

Мы по предложению Фиалки завесили вход сшитыми вместе коровьими шкурами и на половину завалили его снегом. Теплей стало, но совсем на немного, зато сильно добавилось сырости и дыма.

– Проклятый сквозняк! – Я со вздохом закуталась в плащ и выбралась наружу. Ветер с воем метал снежные комья, забивая нос и глаза обжигающей кашей. Как же нам повезло вернуться в пещеру до этого безобразия! Вглядываясь в снежную пелену, потерла ладони, разогревая кровь. Надо отменить на сегодня дежурство Бука и остальных. В такую погоду лучше закрыть наглухо вход в пещеру и всем как следует отдохнуть…

Наш страж должен стоять наверху в незаметной расщелине, с которой в нормальное время видны все подступы к нам. Только я собралась сообщить Буку, что ему стоит спуститься, как заметила, что он рядом и не один. Наш охранник кого-то поймал…

Приблизившись, стало понятно, что этот «кто-то» мертвецки пьян. Непонятно как он добрался до этой части гор, и нашел нашу пещеру… Судя по уютной позе, он собирался спать прямо здесь, в снегу. Небольшая черная борода и густые беспорядочно торчащие из-под капюшона волосы на морозе зацепились за куцые кустики, торчащие из-под снега, но это его не волновало.

Бук, нависавший над непрошеным гостем, как ястреб над куропаткой, по обыкновению съязвил:

– Явился… командир, и как тебя сеструха на холод одного опустила? Застудишься еще, милый Оленечек!

Я кинула на него равнодушный взгляд, глупый Бук не нашел более умной темы, чем насмехаться над заботливостью Фиалки. Скрыв гнев и раздражение, я не менее язвительно посоветовала:

– Так откровенно ее заботе не завидуй, не сопляк-жешь… Кто это у тебя?

– Шпиен… – нехотя ответил Бук и небрежно пнул бедолагу деревянной туфлей в ребра. Мужчина застонал, но не проснулся. Замерзает.

– Ага, эльф переодетый человеком… – с сарказмом выдохнула я, с сарказмом оглядывая черную бороду гостя. – Поднимаем и тащим к нам!

– А если он под личиной? А на самом деле их шпиен?

– Угу, засланный уморить врага густым перегаром горинца. – Я насмешливо хмыкнула. – А если нет?

Бук молчал. Я возмутилась.

– Бросим умирать здесь? Голова на что? Будем смотреть, очнется – допросим. А пока хватай его и тащи к нам, я помогу!

Бук, насупившись, подхватил «шпиена» за подмышки, мне ничего не осталось, как держать его за ноги в длинных сапогах.

Дотащив мужчину к пещере, запыхавшись, я сказала:

– Закрываемся. Пусть все подступы укроет снегом, чтобы незваных гостей отвадить и следы скрыть…

– А как же охрана?

– Только силы тратить зря…

– Рискуешь, командир, – вновь с издевкой указал Бук, на мой «просчет». В другой ситуации я бы с ним согласилась, но сейчас лучшая тактика – надежное укрытие и сон.

– Да, рискую… потерять в горах не выспавшихся бойцов. Отдыхать, я сказал!

Препираясь, мы все же втащили гостя в пещеру и пока плотно закрывали вход, к мужчине подошла Фиалка и, удивленно ахнув, дрожащим голосом сказала:

– Где вы его нашли? И что с рукой?

Я предоставила завешивать вход шкурами Буку и, повернувшись, оглядела найденного мужичка при свете костра.

У меня перехватило дыхание.

– Бредис… проклятый тролль, это же Бредис! – Фиалка была права, это был он, и у него по локоть не было левой руки.

Мы с Фи в ужасе переглянулись. Война неумолимо приблизилась, теперь она явилась в виде хорошо знакомого нам искалеченного воина.

* * *

– Тише, – успокаивающе нежно произнесла девушка, взяв мою ладонь. Другой рукой она принялась ослаблять бинты на моей голове. – Все хорошо. Я просто поправила повязки и укрыла тебя. Холодно, камин погас…

Девушка снова опустилась на стул возле кровати и нежно ладонью потрогала мой лоб. Это принесло такое облегчение, что на мгновение прикрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновением…

И тут я проснулся. Но ведь это не сон. Воспоминание. В ту самую минуту, когда должен был умереть, встретил ту, что выбирается драконом навсегда. Как я ни боролся с гнилой кровью, все-таки мой проклятый папаша подкинул мне это «наследство»! И насмешка в том, что девушка человек и живет среди убийц и воров в самом презираемом и эльфами и людьми городе.

Я лежал в доме дяди, полночи мучительно пытаясь уснуть, но мысли вновь и вновь возвращались к провалу. План, предупредить Владыку о провокации, – сорвался: пока я добирался, тот уже отбыл с войсками к самым границам Лазури.

Полукровке, такому как мне, нет, и никогда не было места среди высших чистокровных эльфов. И родство с Лормом никак не помогало, скорее наоборот, напоминало всем о позоре моего рождения.

Но сдаваться я не собирался! Вот только до сих пор для себя не решил, что делать. Оставаться в эльфийской столице смысла нет, и так больше месяца потеряно в пустую.

Мне не уснуть.

Я зажег свечу. Взял с подноса на приставном столике тонкий серебряный чайник, и наклонил его над полупустой чашкой, в которой плескались остатки остывшего напитка. Одним глотком допил настойку и быстро поднялся.

Надо ехать к границам Лазури.

Я опасался, что вновь не успею, в игру вступит кто-то третий. Но кто это может быть? Тролли? У них отродясь вождя не было, их некому сплотить. Тогда гномы? Нет, у них другие методы. Значит, вновь дикие свинообразные порки. Эти просто так не станут интриговать, но, если у них появится надлежащий руководитель, то за ними дело не станет.

В дверь постучал и, не дождавшись моего позволения, вошел дядя. Всегда молодой и подтянутый воин, который, несмотря на несколько веков разницы, сейчас выглядел моим ровесником:

– Не спишь? – на человеческом спросил он, с уважением относясь к тому, что мне легче общаться на людском. – Я заметил, у тебя горит свет. Решил зайти.

– Да…входи, Лорм, – я кивнул, приглашая его в комнату.

Дядя тут же воспользовался предложением и уселся в кресло возле потухшего очага. Я мог одним жестом зажечь его, но эльф ненавидел, когда я пускаю в ход драконью магию, так что мы остались сидеть при свете одной свечи.