Текст книги "Глупости зрелого возраста (СИ)"

Автор книги: Елена Муравьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Если он добрый, то какой тогда злой? – лысоватый толстяк неохотно оторвал взгляд от тарелки.

«Вот, они голубчики!» – Ильин торопливо набрал на мобильном заветные цифры. Кстати, чтобы его невозможно было высчитать, специально для этой части операции он приобрел новую сим-карту.

Толстяк достал телефон, приложил к уху и недоуменно пожал плечами

– Весь день кто-то трезвонит и сопит в трубку.

Ильин лишь улыбнулся краем губ и, продолжая разыгрывать спектакль (на всякий случай, вдруг за ним кто-то наблюдает) сказал в свою трубку.

– Да, да. Обязательно. Скоро буду.

Затем, следуя плану, расплатился, оделся, вышел на улицу и устроился на заранее облюбованной позиции – около старого тополя в шагах двадцати от входа. Сделав скучающее лицо, Иван замер. Слава Богу, долго ждать не пришлось. Вор и шантажистка (про себя будущих потерпевших называл Иван только так) вышли из кафе, обменялись парой фраз и двинулись в разные стороны.

Шантажистка напряженно прижимала сумку к боку, из чего напрашивался вывод: сорок тысяч лежали именно там.

Теперь успех предприятия зависел от того, куда и каким образом отправится дама. Шантажистка остановилась около дороги с явным намерением взять такси. Ильин тоже поднял руку. Дальше все было как в кино.

– Пожалуйста, поезжайте, за этой машиной.

– Что за женой следите?

– Вроде того.

Улицы, перекрестки, пешеходы, череда движущихся автомобилей. Путешествие завершилось у высотной новостройки. Шантажистка выбралась из машины. Ильин стремглав выскочил на асфальт (расплатился он еще по дороге). Хлопнула за спиной дверь парадного, давая старт преступлению. Ильин, вслушиваясь в гул лифта, побежал по лестнице, на ходу натягивая на голову купленные заранее черные колготки.

На пятом этаже Ильин увидел: женщина, открыв сумку, достает ключи; в шелковом зеве лежит пакет с деньгами и …

– Молчи, дура, – рявкнул приглушенным голосом, но с самой свирепой интонацией.

Получилось не совсем так, как хотелось. Приказ вышел неубедительным, баба не испугалась, и открыла рот, чтобы позвать на помощь.

– Молчи, падла! – страшным шепотом прошипел Иван, и, схватив вожделенный пакет, бросился вниз по лестнице. Спустя минуту, к грохоту собственных шагов добавилась дробь женских каблуков. «Догонит – убьет! – понял печенкой Ильин, набавляя скорость.

Спасло Ивана чудо. Он рванул на себя дверь подъезда и едва не врезался головой в холодильник, который намеревались внести в тамбур двое мужиков в синих спецовках.

– Осторожнее, – рявкнул один.

– Да, да … – Ильин уступил дорогу и даже вежливо улыбнулся.

Грузчики успели сделать пару шагов, до того как в них врезалась разъяренная дама.

Сцену столкновения Иван представлял всю дорогу до дома. Даже переступая порог, он думал не об украденных деньгах, а о том, как падал холодильник, как ругались мужики, и бесилась от беспомощности шантажистка, пытаясь преодолеть внезапное препятствие.

Осознание содеянного настигло Ильина в ванной. Глядя в глаза своему отражению, он медленно, почти по слогам произнес:

– Я – вор? – По всем канонам получалось: да. – Я что же украл деньги?

Дерзкий и беспринципный циник и говорливый демагог к этому времени уже ретировались. Отвечать на вопрос предстояло самому Ивану.

– Я не мог, это не я… – от волнения у Ильина затряслись руки.

Последующие двенадцать часов прошли не лучшим образом. Совесть грызла душу. Душа рвалась от желания покаяться и вселяла обезумевшему от страха уму одну глупую идею за другой. Хотелось, то вернуть деньги женщине, то отправиться в милицию и сделать чистосердечное признание, то позвонить законному (вернее незаконному) владельцу сорока тысяч. Удержаться от дурацких затей помогли мысли о вселенской справедливости. «Все вокруг воруют. Тот мужик украл. Баба его шантажировала. Чем я хуже их. Всем можно, а мне что же нельзя?!» – уговаривал себя Ильин.

Успокоился он только к утру, да и то ненадолго. Усталую дремоту оборвал звонок будильника. Иван с трудом оторвал голову от подушки и стал собираться на работу.

Глава 5. Наказание

День дался Ильину тяжело. Он сидел в редакции, со скрипом и душевным стоном выжимал из себя слова, с натугой складывал их в предложения и непрерывно мусолил тяжкую думу. Если ее, смутную и тревожную, разбить на составляющие, получились бы следующие вопросы:

· я это сделал?

· зачем я это сделал?

· что теперь будет?

· меня арестуют?

· что делать, если шантажистка и вор найдут меня?

· рассказать все Туманцеву?

· что делать с деньгами?

Ответов вопросы, естественно не имели, поэтому и размышлять над ними особого смысла не было. Ильин понял это еще утром и категорически запретил себе рефлектировать. Однако против инстинктов не попрешь. Страх становился, чем дальше, тем больше.

– Ванька, ты чего такой смурной? – проявил наблюдательность Туманцев.

– Не спал всю ночь, – почти правду сказал Иван, не уточняя причину бессонницы.

– Это ты из-за Томки злишься? Плюнь, мало ли кругом баб. Кстати, я с твоей кралей вчера весь день письмами обменивался. Хочешь, почитать?

– Давай, – без особого энтузиазма согласился Ильин. Женщина, о которой он мечтал последний месяц, нынче интересовала его мало.

Принтер заурчал, выпуская на белый свет отчет о проведенной работе. Иван углубился в чтение.

Невзирая на искреннюю симпатию к Ирине Ирининой, Колька остался верен себе и использовал в переписке старые отработанные приемы. Все бабы, считал он, до умопомрачения хотят замуж, значит, и цеплять их надо на серьезность намерений.

«…Я обеспечен, свободен, потому хотел бы создать семью с такой яркой и сексуальной женщиной. Но наше знакомство возможно лишь в том случае, если вы, действительно, ищите отношений серьезных. Не хочется, знаете ли, натолкнуться на любительницу приключений, желающую просто приятно провести время …»

– Ты в своем репертуаре… – Ильин бросил на Туманцева насмешливый взгляд.

– А зачем изобретать велосипед? – парировал тот.

Второй постулат тоже не отличался оригинальностью: женщины вечно жалеют мужчин, раз так, то милым дамам следует дать возможность реализовать себя.

«Расскажу немного о себе. Я уже несколько лет один, а все ни как ни привыкну к своему одиночеству. Иногда хоть волком вой, так хочется очутиться рядом с живой душой, с человеком кому ты не безразличен. Хочется, уж простите за прямоту, тепла, любви, заботы. Хочется самому любить и до отчаяния хочется быть любимым…»

Подобных текстов Ильин перечитал немало. Туманцев не умел обходиться без женского внимания и бахвальства. Поэтому посвящал Ивана во все подробности своих многочисленных эпистолярных романов, которые завязывал на сайтах знакомств. Ирина Иринина не стала исключением и попалась на крючок, как многие до того. Как же рост, фигура, симпатичная физиономия и квартира-должность плюс множество других добродетелей томились в одиночестве и взывали к состраданию. Остаться равнодушной к идеальному мужчине смогла бы только стальная чушка. Ирина таковой не была и искренне убеждала своего визави верить в счастье. Которое, безусловно, сама надеялась и составить.

«Никогда не надо отчаиваться, – писала она в ответ. – Вы найдете свою любовь. Надо только подождать».

«Почему-то, – вел дальше Туманцев, – мои попытки устроить личную жизнь не приводят к хорошему результату. Мир устроен странно. Вокруг столько корысти (так до сведения собеседницы доводилась информация о благополучном положении нового знакомого – раз соплеменницы проявляют меркантильный интерес, значит, есть к чему). Почему современные женщины хотят только брать и не желают ничего давать взамен? Почему стараются властвовать, а не любить (сие хитроумное сочетание слов намекало, что автор человек мягкий и интеллигентный, а стало быть, добыча легкая – только протяни руку)».

«Все женщины разные. Не надо судить огульно всех подряд…»

Иван поморщился. Ирина Иринина буквально слово в слово повторяла то же, что и ее предшественницы.

– Ты хочешь показать мне, что она такая же дура, как и все остальные? – Ильин отложил листок.

– Почему дура? – Николай вскинул брови. – Просто все женщины одинаковые. И ты давно мог бы понять это.

– Я понял, – буркнул Ильин и вышел из комнаты. Он не желал продолжать разговор.

Дома, на семейной двуспальной кровати, аккуратно разложенные по золотистому покрывалу, лежали пачки с деньгами. На затканной золотом парче сорок пачек по тысяче в каждой – уходя на работу, Ильин бросил прощальный взгляд на свою добычу и не расставался с этим впечатлением весь день. Золотая парча покрывала, обеспеченные золотом банкноты – привлекательность Ирины Ирининой не могла затмить истинную красоту. «Нет, ни о чем и ни о ком, кроме денег, я думать сейчас не хочу», – Ильин сходил в туалет, долго мыл руки, старательно изучал собственное отражение в зеркале. В зрачках сияли маленькие дважды перечеркнутые латинские S. В душе полыхали нестерпимым жаром большие.

– Деньги, денюжки мои… – тихо прошептал Иван и побрел в кабинет, плюхнулся в кресло, с сосредоточенным видом начал печатать.

– Пиши, пиши… – оценило руководство служебное рвение. – Закончишь, можешь идти домой, отсыпаться.

Дальше Иван не слушал. У него появилась цель и, с отчаянием обреченного, он рванулся к ней. Через три часа материал был закончен. Через четыре Ильин переступил порог своей квартиры. Не раздеваясь, он прошел в спальню.

– Мои хорошие… – Иван лег на середину семейного ложа, раскинул руки, закрыл глаза. Украденные доллары внушали двойственное ощущение ужаса и нежности. Ильин втянул в себя воздух, пытаясь понять, чем пахнут ЕГО деньги, ЕГО БОГАТСТВО и от обилия чувств неожиданно заснул.

Первый сон Ивана Павловича

Приснилось Ивану, будто приезжает он в Харьков, является к своей дражайшей супруге Тамаре и говорит сдавленным от волнения голосом:

– Тома, давай начнем все сначала. Нам надо быть вместе. У нас семья, дом, возвращайся, я прошу, настаиваю, требую, наконец. Я твой муж, ты должна меня слушаться.

«Должна?» – раздалось в сознании. Это явил себя Внутренний Голос – создание вредное и язвительное, годное только для мерзкопакостных замечаний.

– Ваня, нам не надо вместе жить, – даже во сне самоуверенная Тома не потеряла своего апломба. – Да у нас была семья, общий дом, но ты испугался жизни, самоустранился и предал нас. Нам с Людой пришлось решать все собственными силами. Мы работали, пробивались, крутились, как могли. А ты, жалкий и беспомощный, лежал на диване, ныл и страдал. Теперь я тебя не уважаю и считаю ненадежным человеком.

– Но я исправился. Я изменился. Я заместитель главного редактора с хорошим окладом. Я получаю приличные деньги и могу содержать семью.

– Ванечка, открой глаза. Сколько можно жить в выдуманном мире? Ты – никто. Тебя, как куклу, смастерил Коля Туманцев. Он заставил тебя писать статьи, назначил на должность. Если бы ты был настоящим мужчиной, то ушел бы в другое издательство и сам устроил свою карьеру.

«Вот стерва, – прокомментировал Внутренний Голос, – вечно ей все не так»

– Но в моем возрасте это невозможно, – возразил Ильин. – Мне 54 года, сейчас все берут только молодых.

– Я это уже слышала, – перебила Тамара. – Когда я бегала по урокам, а по ночам переводила, ты подробно объяснил, почему не можешь зарабатывать деньги. Я все поняла, не стоит повторяться.

– Но…

– Ильин, я не вернусь. Мне не нравится мое одиночество, но с тобой мне плохо. Я тебе больше не доверяю.

– А если я действительно изменился и совершил настоящий поступок?

– Что же ты сделал?

«Признаешься? – иронично полюбопытствовал Внутренний Голос – Не стоит. Не поймет. Грабители мало у кого вызывают симпатию».

– Не буду вдаваться в подробности, – обтекаемая формула нашлась довольно быстро, – в общем, у меня есть сорок тысяч долларов. – Эффектная пауза пропала зря. Тамара не удивилась, не восхитилась, лишь вежливо кивнула. – Теперь мы сможем оба не работать. Я все посчитал. Если мы будем тратить в год по две тысячи, то спокойно растянем деньги на двадцать лет.

– Две тысячи на год это приблизительно по сто семьдесят баксов в месяц. Не густо, – Тамара еле сдержала смех.

«Ну, сука, я же говорил!» – выдал Внутренний Голос.

– Я лучше заработаю себе сто семьдесят долларов или обойдусь без них, чем снова свяжусь с человеком, на которого нельзя положиться. Ты предал нас и всегда сможешь предать еще раз.

– Но разве сорок тысяч не компенсируют твоей обиды?

– Нет. Мои обиды стоят много больше.

Продолжать дальше не имело смысла. Тамара явно не собиралась мириться. К тому ж, Ильин вдруг понял, что сорок тысяч – совсем не большая сумма.

*

И от огорчения проснулся. В комнате царила кромешная тьма и от этого пришедшая в голову мысль, показалась особенно горькой. Да, он никогда не держал в руках столько денег, но от того сумма не стала весомей. По нынешним ценам, на сорок тысяч разве что автомобиль можно купить и более-менее качественно обустроить жизнь. Серьезные вопросы, к примеру, жилищный, на сорок тысяч не решишь. Не переубедишь на них и Тамару.

– И ладно, зачем мне женщина, которая меня не уважает, – сказал себе в утешение Ильин. И с тяжким вздохом – что поделать, Тамара имела право относиться к нему подобным образом – снова погрузился в сонное забытье.

Второй сон Ивана Павловича

Приснилось Ивану, будто подъезжает он на собственной иномарке (какой именно не понятно, но ясное дело – престижной) к станции метро «Политехнический институт».

«Почему именно «Политех»»? – поинтересовался Внутренний Голос, перекочевавший из одного сна в другой. – А понятно. Душа жаждет реванша!»

Год назад в этом парке состоялась встреча с одной очень симпатичной дамой. Выдав подкорректированную версию биографии (холост/обеспечен), Иван познакомился с ней на сайте знакомств, обменялся с десятком писем и, расчете на взаимопонимание, пригласил на свидание. Однако там, вместо того, чтобы заниматься делом – кадрить бабенку, полез к незнакомому человеку с откровениями. Попытался, дурень, доказать, что малообеспеченный мужчина тоже заслуживает женского внимания. «Неужели, – спросил он тогда, – я показался бы вам лучше, если бы нанял за углом машину и последние двадцать метров проехал, как барин?»

Со свидания Ильин уходил униженный и опустошенный, потому, наверное, в компенсацию прежних обид, в своем сне назначил встречу Ирине Ирининой на месте своего былого поражения.

Правда, Ильин из сна о прошлогоднем фиаско своего реального двойника не помнил и, паркуя крутую иномарку около метро, чувствовал себя прекрасно. Он выбрался из авто, небрежным жестом включил сигнализацию, и нетерпеливо оглянулся, высматривая Ирину. В том, что красавица явится аккуратно к условленному времени, он не сомневался. К таким мужчинам (в хороших костюмах, классных туфлях, на стильном авто) женщины не опаздывают.

Так и случилось. Двери метро вытолкнули очередную порцию пассажиров, среди них – Ирину. Ильин бросил взгляд на часы – без трех минут семь.

– Здравствуйте.

«Улыбайся, как Туманцев велел», – напомнил Внутренний Голос. Николай обожал учить Ивана обращению со слабым полом.

Иван растянул губы, изображая вежливую снисходительность (так, по мнению опытного ловеласа, следовало охмурять баб).

– Здравствуйте.

Ирина выглядела смущенной и немного растерянно, из чего следовало, что Ильин произвел впечатление.

– Здравствуйте.

– Давайте, погуляем в парке?

– С удовольствием.

Променад по сумрачным вечерним аллеям, сумбурный разговор ни о чем и обо всем, внимательные взгляды, осторожное касание рук, ответное как будто нечаянное движение…Ирина с видимым удовольствием принимала знаки мужского внимания, все чаще говорила «Иван», звонко смеялась, и, значит, следуя теории Туманцева, подтверждала свою готовность к более близким отношениям.

«Только от тебя зависит, когда ты уложить бабу в койку», – напомнил Внутренний Голос наставления «великого кормчего», который, судя по рассказам, всегда добивался своего на первом же свидании».

Ильин тоже хотел получать все и сразу, поэтому предложил:

– Я на машине, хотите, покатаемся по городу? Или может быть, заглянем ко мне? У меня есть бутылка отличного вина.

Как ни старалась красавица скрыть свои эмоции, а не справилась. В зеленых глазах вспыхнул игривый огонек. Стало быть, Ивану угадал ее мысли.

«Дожимай!» – тот час приказал Внутренний Голос.

Ильин снова вежливо и снисходительно усмехнулся. Затем с нарочитой многозначительностью поднес ладонь Ирины к губам. Целовать руки, следуя Колькиным указаниям, следовало с максимальной самоотдачей: медленно, нежно, соблюдая неотрывный контакт глаз: «От того, как ты выполнишь эту процедуру, зависит, как долго тебя будут динамить».

«Она поплыла, – сообщил благую весть Внутренний Голос. – Очень похоже, что каля готова к употреблению».

Действительно, скромные действия Ильина взволновали Иру, на лице появилось томное выражение, губы приоткрылись в глубоком вдохе.

– Вы – прекрасны, – Для пущего эффекта Ильин добавил: – Я еще никогда не видел таких роскошных женщин. Мне кажется, я мог бы быть с вами счастлив.

– Я тоже почему-то так думаю.

Конец фразы проглотил поцелуй.

– Что я творю… – на сорванном дыхании спросила Ирина.

– Все хорошо. – Ильин увлек красавицу к машине, предвкушая скорое удовольствие, нажал на газ и…

*

проснулся. От возмущения и обиды перехватило дыхание. Сон оборвался на самом интересном месте.

Какая Ирина в постели? Ильин закинул руки за голову и собрался поразмышлять на приятную тему. Однако вместо сладких видений сознание вновь нырнуло во тьму. Некоторое время черная пелена оставалась непроницаемой, затем возник серый унылый свет. «Сейчас я увижу новый сон», – подумал Ильин и не ошибся.

Третий сон Ивана Павловича

Приснилось Ивану, будто он ведет разговор с двумя своими Двойниками. Одного с ироничной и нагловатой физиономией он узнал сразу. Это был комментатор из предыдущих снов – Внутренний Голос. Второй – чопорный тип с гримасой пренебрежения на усталом лице, похожий на справедливого судью из советских фильмов, был Совестью.

– Сейчас ты кто-то схлопочет по первое число, – шепнул Внутренний Голос.

Иван и сам понимал, что его ждет.

– Ты понимаешь, что сделал? – спросила сурово Совесть

– Конечно, понимаю, – почти уверенно ответил Ильин.

– Ты совершил уголовное преступление. Нарушил закон и заповедь. Теперь тебя могут арестовать и посадить.

– Послушай, – вмешался Внутренний Голос, – все не так страшно. Этот мужик спер у кого-то деньги, баба его шантажировала. Они – преступники, а у таких не грех и взять кое-что.

Совесть приняла к сведению замечание напарника и перевела взгляд на Ивана:

– Значит, ты не признаешь своей вины?

– Да, пошли они все! – сорвался на крик злодей. – Я всю жизнь честно пахал, а меня, как дерьмо последнее, выбросили на помойку. Социализм им не нравится! Свободы, маловато! Равенства на всех не хватает! Зато сейчас всего вдоволь. И детей беспризорных и стариков голодных и бомжей с высшим образованием. Сегодня все воруют, понимаешь, все! И я буду воровать! Мне плевать на твое мнение! Плевать на мораль и заповедь. Мне нужны деньги и я их взял. И еще возьму, если представится возможность.

Совесть покачала головой:

– Зачем тебе преступные деньги?

Иван от возмущения чуть не потерял дар речи:

– Тратить. Понятно тебе?! Деньги нужны для того, чтобы их тратить.

– Трать свои.

– Ну, уж нет. Свои мне нужны на черный день.

– Зачем тебе черный день?

– Он мне не нужен. Но он случается сам по себе и лучше его встречать с полным кошельком. Я уже однажды пережил нищету и больше не желаю.

– Что ты пережил?

– Я ходил на работу, делал, все что положено, а мне платили сущие копейки. Дома Томка с Людкой полоскали мозги, ныли, скулили, а я слушал и молчал, как последний козел. Будь у меня бабки, я бы заткнул пасти этим жадным стервам.

Внутренний Голос вскинул брови в лицемерном возмущении. Ильин вздохнул тяжело и исправился.

– Ну, в общем, я бы содержал достойно семью и не мыкался бы сейчас один.

Совесть перебила:

– Кто тебе мешал найти другую работу?

Обвиняемый обреченно махнул рукой:

– Если ты моя совесть, то зачем повторять Томкины упреки? Я не умею устраиваться в жизни. Все, точка.

– Если ты не умеешь устраиваться, зачем тянешь в свою жизнь Тому? Зачем пристаешь к Ирине Ирининой?

– Никого я никуда не тяну! Ни к кому не пристаю. И вообще у меня есть деньги!

– Надолго их не хватит. Что будет, когда они закончатся?

– Придумаю, что ни будь.

– Может быть, сначала придумаешь, а потом уж будешь женщинам головы морочить?

– Что ты от меня хочешь? – Иван горько вздохнул.

– Ничего. Сначала ты хотел купить прощение у Тамары и получил от ворот поворот. Она знает твою истинную цену, поэтому отказалась возвращаться. Не удалось с Томой, ты подкатил к Ирине и попытался купить ее за красивый автомобиль, костюм, башмаки. А где ты сам в этом списке? И есть ли вообще?

– Бабам только деньги подавай! Их не интересует душа, мысли, мечты! Они спрашивают, сколько ты зарабатываешь и либо сразу теряют к тебе интерес, либо так же сразу готовы на все. Они – шлюхи и торгуют собой.

– Ильин… – в голосе Совести звякнуло раздражение. – Ты не прав.

– Много ты понимаешь, – Иван посмотрел на Внутренний Голос. Интересно, что он скажет. Комментарий не заставил себя ждать:

– Ты, Ильин – дурак и все перепутал.

Иван хотел возразить, но не успел. Сон оборвался веселым кудахтаньем дверного звонка.

Глава 6. Грабь награбленное

Ильин поплелся в коридор и, наверное, спросонья не поинтересовался, кого черт принес, на ночь глядя. Когда же в открытую дверь ввалились трое мужиков, спрашивать было уже поздно.

– Привет, – сказал высокий, лет под сорок. – Узнал?

Лицо показалось Ильину знакомым.

– Я – бармен из кафе, – напомнил непрошеный гость. – А ребята со мной.

Двое амбалов лет двадцати одновременно кивнули. Один даже приветливо улыбнулся.

– Разговор есть. Где тут можно перетереть по-тихому? – спросил бармен и кивнул своим подельникам. – Подождите здесь. Надо будет – позову.

Иван указал на дверь гостиной и вдруг с ужасом вспомнил, что в спальне, на кровати лежат пачки денег.

В комнате мужик, плюхнулся в кресло и с удовольствием вытянул длинные ноги.

– Значит, так, – начал сразу, – зовут меня Вадим, но это частности. А, в общем, я тогда заглянул в твою сумочку. Мало ли. Бомба там не оказалось, а вот диктофончик, ты уж, прости, я не удержался и послушал. Удивительное, оно всегда рядом. Прикинь, я тоже задумал эту парочку грабануть. Да не успел. Ты меня опередил. Но и я не пальцем деланный. Проследил за тобой, снял все на камеру. Лихо ты управился, ничего не скажешь, лихо. Молодец, одним словом.

Заплетающимся языком Ильин пробормотал:

– Я ничего не понимаю.

Вадим даже удивился:

– Чего тут понимать? Давай делиться, иначе сядешь в тюрьму. Или я тебя этой бабе сдам.

– Вы меня, что же шантажируете? – на всякий случай уточнил Иван.

– Ага, – признал гость. – Это самое, шантажирую.

– Но я не понимаю, о чем вы. Какая баба? Чем делиться?

Вадим нахмурился:

– Не понимаешь? Сейчас мои мальчики тебе все объяснят.

– Но…

– Послушай, – попросил гость по-хорошему. – Не морочь голову.

– Я не…

– Ну, хватит, надоело. – Бармен не желал устраивать диспут. – Ребята, идите-ка сюда.

Дверь приоткрылась, впуская в гостиную группу поддержки. От страха сразу защемило сердце. Ильин облизал пересохшие губы. У него было два выхода: броситься на непрошеных гостей и погибнуть смертью героя, или отдать деньги и умереть от горя.

На минуту в комнате зависло неопределенное молчание. Вернее это Ивану молчание казалось неопределенным. Гости пребывали в полной уверенности относительно исхода событий. Бармен, молча, приподнял брови, как бы спрашивая, как оно, с пониманием: образовалось или надо привести аргументы поувесистее?

– Ладно, я согласен, – выдохнул Иван. – А что значит делиться?

От пережитого страха, от остервенелого отчаяния, что не доведется ехать к Тамаре и с барским размахом предлагать деньги, что не случится свидание с красавицей Ириной Ирининой, не выйдет даже сполна насладиться угрызениями совести по поводу потраченных тысяч, у Ильина даже закружилась голова.

– Погуляйте ребята, – бармен кивнул парням на дверь.

– Сколько ты хочешь? – спросил Ильин обреченно.

– Мне нужна половина, – глаза вымогателя возбужденно вспыхнули.

Когда вопрос «кошелек или жизнь?» становится ребром на горло жертвы надо выбирать жизнь.

– Только без обид. Ты взял у них, я у тебя – круговорот денег в природе. Так что, договорились?

Нет! Мог бы сказал Иван. Но не мог и, благоразумно ответив «да», понуро побрел в спальню. В сумрачной комнате, оглядев в последний раз свое богатство, сдернул с подушки наволочку и бросил в нее двадцать пачек.

– Как же хочется все забрать… – раздался за спиной дрожащий от волнения голос.

– Поступай, как знаешь, – от жалости к самому себе, так нагло ограбленному, Иван едва сдерживал слезы.

Бармен с сомнением покачал головой:

– Нельзя.

Минуту Ильин переваривал информацию, затем на всякий случай уточнил:

– Что нельзя?

– Оставлять тебя без бабла нельзя

– Почему?

Вадим сокрушенно вздохнул и признался:

– У меня супруга – экстрасенс. Карму подправляет, судьбу корректирует, предсказывает будущее. Так вот она на дорожку раскинула колоду и сказала: если я с тобой вопрос улажу мирно – все будет путем. А если насилие учиню – придется расплачиваться. Но сорок кусков, ведь стоят того?

– Не знаю, – признал Иван.

– И то верно, – мужик достал из кармана мобильный, нажал на пару кнопок, ласково заворковал: – Варечка, привет, моя хорошая. Как дела? У меня все в порядке. Нет. Не беспокойся. Обязательно. Как обещал. Только может, ты еще раз глянешь? Как там, расклад не изменился? Ну, пожалуйста. Я тебя очень прошу. Очень-очень. Да подождет твоя клиентка. Что с ней станется, не барыня. Вот, зараза… – это уже адресовалось Ильину. – Вечно просить приходится. Бабы, они есть бабы. – И снова в трубку елейным тоном. – Варечка, солнышко мое, я ж не на пропой души. Я ж в дом все принесу. Все до копеечки. А денежки нам, сама знаешь, как нужны. Ремонт пора делать. И машину чинить. И тебе, красавице моей, приодеться не мешало бы.

Последний аргумент возымел действие, и экстрасенс Варя согласилась послать второй запрос в информационное поле. Бармен довольно улыбнулся и уронил в трубку:

– Жду. – Затем пояснил Ивану. – Сейчас все прояснится.

К огорчению бармена, судьба оказалась на стороне Ильина. Грабитель выслушал супругу с мрачной физиономией и переспросил:

– Да? – В голосе дрожало истинное сожаление. – Точно? А если еще раз попробовать?

Дверь спальни приоткрылась, в проем заглянул один из амбалов и укоризненно протянул:

– Батя, ты опять за свое? Давай без самодеятельности. Как мать сказала, так и будет.

– Это мой старшенький, – похвастался бармен, – боксом занимается и вообще умник. Отца при чужих людях жизни учит.

Из-за широкой спины боксера выглянула физиономия второго здоровяка, и только сейчас Иван заметил, как ребята похожи друг на друга.

– Папа, мы против матери не пойдем, – завидное единомыслие объединило братьев.

– Конечно, не пойдем. У нас же мать – глава семьи. А я так – хвост собачий.

– Батя, – боксер был категоричен. – Угомонись.

Вадим с грустью смотрел, на оставшиеся деньги.

– Ребята, подумайте, это же целое богатство.

– Нечего тут думать!

– Ну, хоть пару банкнот.

– Мама велела брать ровно половину.

– А мы ей ничего не скажем.

На Ильина в растерянности слушавшего эту перебранку гости не обращали внимания.

Второй брат внес свою лепту в переговорный процесс:

– Пап, помнишь, как в прошлый раз было?

– Это случайное стечение обстоятельств.

– Случайное! – хмыкнул боксер.

– Анталию ты уже забыл?

Турецкие воспоминания грустью легли на лицо бармена. Видимо за непослушание он получил хороший урок.

– У всех жены, как жены, – От огорчения Вадим даже ударил кулаком по комоду. – А у меня, как рентген. Все видит насквозь. Не спрячешь от нее ни мысли, ни дела, ни денег. Все знает, все ведает. Сплошное наказание.

– А ты не лезь на рожон, – боксер гнул свое. – Половина тоже хорошо.

– Все-то лучше.

– Лучше, когда отвечать не приходится. А ты вечно норовишь все сделать по-своему, а нам потом расхлебывай. Кто весной не послушался доброго совета и под машину угодил? Кто семью на штуку баксов на лекарства-примочки выставил? – второй брат обладал удивительным даром убеждения. Он бил не в бровь, а в глаз. Вадим совсем помрачнел. Не вдаваясь в подробности, он объяснил Ивану.

– Не хорошо тогда получилось.

– В общем, хватит базарить, – боксер поставил в диспуте точку. – Берем сколько положено и валим отсюда.

– Да, нам на тренировку пора. Давай, быстрее.

– Ладно, пусть будет по-вашему, – выдохнул Вадим, – но потом, что б на карманные расходы у меня не просили. Маменькины сынки!

Ильин тяжело выдохнул – слава Богу – и протянул наволочку второму брату. Уже в коридоре, провожая непрошеных гостей, он признался:

– Я никогда не бывал у экстрасенса.

– Сходи, прикольно, а в некоторых случаях даже полезно. Хочешь, я тебя к Варе отведу? Она в виду особых обстоятельств скидку тебе даст.

– Батя, а записка?! – напомнил боксер.

– Ах, да, чуть не забыл, – спохватился Вадим и достал из кармана небрежно сложенный листок бумаги. – Это тебе презент в порядке моральной компенсации.

– Что это? – спросил Иван.

– Варино указание. Мы пойдем, а ты читай. Вникай.

«Ты на моих мужчин зла не держи. Они тебя пальцем не тронули, и ты не затевай ничего. Прими, как должное. Ты взял – у тебя взяли. В этом и есть сермяжная правда. И вообще тебе сейчас не о чужих деньгах думать надо, а о смысле жизни. А деньги не трать, пригодятся позднее».

Совет подумать о смысле жизни ценой в двадцать тысяч долларов Ильин впоследствии перечитывал не единожды. Тогда же, закрыв за грабителями дверь, он плюхнулся на тумбу для обуви и всхлипнул. Казалось бы, от напряжения, от переживаний ноги должны отказать, а сердце – вырваться из груди. Ничего подобного. Организм реагировал на происшествие как-то вяло. Посидев с минуту и так и ничего и не почувствовав, Ильин побрел в спальню, на место трагедии. Однако подойти к кровати не смог. Там словно лежал покойник.

– Ладно, хрен с ними, – зряшная фраза не смогла разрядить траурное настроение.

Ильин вздохнул тяжело и отправился ужинать. Кусок не лез в горло, но дежурная порция пельменей под дежурную серию мыльного фарса закончилась неожиданно быстро, не принеся организму насыщения. Пришлось сварить пару сосисок. Потом, с некоторым сомнением, Ильин соорудил горячий бутерброд и выпил стакан молока с пряниками. Голод утих, но не прошел. Пытливым взором исследователя Ильин обвел пустые полки холодильника. В железном ящике царил только холод.