Текст книги "Глупости зрелого возраста (СИ)"

Автор книги: Елена Муравьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Под пристальным взглядом жены Иван поднялся, отряхнул брюки, поправил рубаху. И лишь приведя себя в полный порядок, он напомнил:

– Во-первых, больше жениться я не собираюсь. Одного раза достаточно. Во-вторых, я хочу не детей, а внуков. Но это вопрос к Люде. В-третьих, швырять в меня деньги не надо. За старые грехи я наказан. А новых не совершил.

– Видишь, дочка, как он с нами разговаривает?

– Как? – поинтересовалась Люда.

– Хватит! – остановил жену Иван. – Не надо меня обсуждать в моем присутствии. Есть темы интереснее.

– Какие, например?

– Наше будущее. Я сказал все, что считал нужным. Теперь ваша очередь. Вы готовы мириться?

Тома и Люда не ответили.

– Ставлю вопрос на голосование. Кто за то, чтобы у нас была нормальная семья? Я – за! – Иван решительно выбросил руку вверх.

Когда-то давным-давно, когда Люда была еще маленькой, а инженерной зарплаты едва хватало на содержание семьи, подобным образом Ильины обсуждали актуальные вопросы современности, начиная от покупки новой куклы и заканчивая выбором места летнего отдыха.

– Мам, я тоже – за, – Люда бросила на мать вопросительный взгляд, и со смущенной улыбкой неуверенно подняла руку.

Тома тяжело вздохнула:

– Вы мне не оставляете выбора?

– Выбор есть всегда. Ты можешь остаться со своей обидой, а можешь вернуться ко мне. Решай, кто и что тебе дороже.

– Странная какая-то постановка вопроса.

– Нормальная.

– Ильин, а ты у меня всегда теперь будешь таким уверенным или это со временем пройдет?

– У тебя? – Иван услышал главное и осторожно прикоснулся к руке жены.

Тамара улыбнулась через силу:

– У меня.

– Значит, мир? – спросила Люда.

– Мир, – признал Ильин и наконец-то выдал домашнюю заготовку. – Все, продаем квартиру в Киеве, покупаем в Харькове. Я уже почти уволился и завтра начинаю искать новую работу.

– Зачем тебе работать? Лучше грабь жуликов, у тебя это здорово получается, – внесла рационализаторское предложение Людмила. Она чувствовала себя неловко. Родители смотрели друг на друга такими сияющими от счастья глазами, что ей хотелось поскорее оставить их одних.

– Надо будет, пойду и ограблю, – припечатал Иван. – Мне теперь все по плечу.

Глава 7. После дождичка в четверг

Четверг начался с телефонного звонка. Ровно в девять объявилась Лариса, спустя четверть часа – Ольга. Интересовало барышень одно – есть ли шансы спасти деньги

– Пока ничего не ясно, – честно призналась Ира.

Не получив ответ на главный вопрос, девчонки перешли к новостям: в издательстве никто не работает, но положенное время аккуратно отсиживают, Рязанов подтвердил: журнал закрывается, следующий номер делать не будут. Ильин взял отпуск за свой счет и вернется только к понедельнику.

– Боюсь, ничего у нас не получится, – Оля была настроена пессимистично.

– Надо переходить в другой журнал, – Лариса была более конструктивна. – Нас везде примут с распростертыми объятиями.

– Девочки, давайте, не разводить суету. Сначала попробуем забрать свое, потом будем думать, что делать дальше. Подождите немного. И оформите мне, пожалуйста, отпуск до конца недели.

Правильно сделала Парижская Академия, отказавшись рассматривать модели вечных двигателей. Все в природе конечно. Неделю назад Ириной энергией можно было пару дней освещать небольшой районный центр. А нынче силы иссякли, глаза потухли, мысли притупились. Не ко времени, конечно. Но разве депрессия бывает кстати?

Тоска навалилась во вторник с утра. Ира встала, выпила кофе, поковыряла ложкой творог, помыла посуду и, устав от забот праведных, плюхнулась на диван. На предпоследнем издыхании включила телевизор. Заканчивался какой-то сериал. Потом начались новости. И так два дня: диван, плед, кнопки пульта, раскадровка чужых бед и радостей, И неотступная мысль: «Я устала, я так устала…»

В среду ближе к обеду позвонила Диана. Услышав любимый голос, Ира обрадовалась. И напрасно. Подруга была за тридевять земель – в Черновцах. Как обычно вела менеджмент к высотам капитализма – читала очередной семинар, поэтому временем и собой не располагала.

– Ирка, как дела? Рассказывай все и быстро, пока у меня перерыв. – От спешки Дианка даже забыла поздороваться.

– Все в порядке, – соврала Ирина.

– А голос скучный.

– Все хорошо.

– Что случилось? Признавайся.

– Журнал закрыли, я без работы, до того глупости разные творила, – на пересказ несчастий хватило минуты.

Диана как всегда быстро нашлась с ответом:

– Тоже мне – проблемы. Повесь свое резюме на сайт и отбою от предложений не будет. Глупости тоже имеют право на существование. Так что, Ирина Игоревна, не грусти. Все в порядке. Ищи работу.

– Не хочу, – неожиданно призналась Ира.

– То есть? У тебя есть за что жить?

– Хватит на некоторое время.

– Ирка, сейчас не лучшее время для безделья.

– Все равно. Я на пределе. Даже немного за пределом. Не хочу бегать по собеседованиям и корчить рожи. Не могу. Мне надо сейчас успокоиться, подумать, оценить ситуацию и саму себя.

– О, слова не мальчика, но мужа. Наконец-то!

– Ты что имеешь в виду?

– Ничего плохого. Ты собралась оценивать себя, значит, пришло время это сделать. И ничего не бойся. Придешь в себя, найдешь новую работу, все образуется.

– А кем я буду? – Ира, как маленькая, замерла в ожидании ответа.

– Об этом, мне кажется, ты и собралась поразмыслить.

Хорошо иметь умных друзей. Они тебе – привет, а ты вдруг понимаешь, как жить на свете. Дианка положила трубку, а Ирина сразу почувствовала себя лучше. Ступор закончился. Да и был ли он? К вечеру в мозгах прояснилось окончательно. Озарение накрыло, как дождь в чистом поле: «Какая же я дура».

Действительно, поход к Василию Ивановичу с трудом можно было назвать умным поступком.

«Ладно, дурость – она у меня все-таки возникает ситуационно, но какая же я агрессивная дура. Нас еще никто не обидел, нам могли заплатить, а я уже побежала к Рязанову и постаралась взять его за горло».

Разговор с шефом мало соответствовал высоким стандартам удачной коммуникации. Василий Иванович – не тот человек, с которым следовало разговаривать с позиции силы.

А почему собственно? Возразила сама себе Ира. Положение у журнала не простое. А сложности в бизнесе обычно заканчиваются тем, что кто-то на ком-то зарабатывает деньги.

«Я имею право на защиту!» – взвилась ретивая мысль, но просуществовала недолго, уступив место более мудрой коллеге. – А имею ли я право на нападение? Особенно, если на меня никто не трогает».

Увы, превентивный удар в такой ситуации был очевидным свидетельством слабости. Ира постаралась припомнить детали разговора. Она спросила, пойдет ли нынешний номер в печать? Василий Иванович ответил:

– Нет.

– Тогда возникает вопрос, что делать с деньгами, которые отдел привел в этом месяце.

– Деньги вернуть, перед клиентами извиниться.

– Что будет с нашей зарплатой?

– То есть? Получите все что положено.

Вот она – первая ошибка. Рязанов был крут в управлении, удачлив в делах. И, как уверяла Диана, корректен в расчетах. Более чем вероятно, что нынче, по обыкновению он тоже не собирался ущемлять интересы менеджеров. Тем паче, из-за чепуховой по его меркам суммы.

– Вы имеете в виду оклады, а я проценты.

Вот и вторая ошибка. Ира недовольно покачала головой. Она не задала уточняющий вопрос и сама сделала вывод о намерениях Рязанова. Он же, вполне возможно, имел в виду совсем иные расклады.

– Сделки срываются не по вине отдела. Мы свои обязательства выполнили.

Третья ошибка стала следствием предыдущих. В плену предубеждения, уже чувствуя себя жертвой, Ира взяла неверный тон. Ей не стоило ни обличать, ни оправдываться. Во-первых, это не конструктивно. Во-вторых, она задела Рязанова. Дала понять, что ожидает от него подлости. Раз ждешь – получи.

– Нет журнала, нет рекламы, нет процентов. Я ответил на ваш вопрос?

– Нет.

– Что вы еще хотите?

– Еще?!

Ира горько улыбнулась. Разве можно быть такой глупой надменной подозрительной курицей? Она могла задать прямые вопросы, могла получить прямые ответы и, исходя из конкретной ситуации, строить дальнейшие планы. Но зачем? Она же умная, знает все заранее. Вот и творит, что ни попадя.

– Василий Иванович, если мы договоримся, я попробую помочь вам. Но не бесплатно. Моя цена – десять процентов.

– С чего собственно вы хотите проценты? – удивился ее аппетитам Рязанов.

– С суммы аннулированных клиентами договоров.

Шеф тогда долго и внимательно на нее смотрел. Думал, наверняка, какая нахалка. А она, между прочим, пусть не бескорыстно, но совершала благородный поступок. Родину, то есть родную компанию спасала от возможных неприятностей. О которых знала не понаслышке.

Сестра одной из ее директрис владела журналом. Дела шли хорошо и в какой-то момент барышня – полная невежда в делах – решила открыть второй проект. Просто классика жанра: менеджер, у которого на самом деле был всего один крупный клиент, наплел с три короба, посулил золотые горы, наобещал радужные перспективы. Ира тогда постаралась остеречь сестру директрисы от сомнительного мероприятия. Напрасно. Клиент на год с огромными скидками выкупил первую обложку, проект открыли и…все. Больше менеджеры не собрали ни копейки. Зато тот, кто заварил эту кашу, сорвал куш. Владелице же достались только издержки. Она тогда уговорила Ирину, поехать с ней к клиенту, чтобы вместе убедить его разорвать контракт. Увы, дело не выгорело и барышня вынуждена была оплатить десять убыточных номеров. Журнал удалось закрыть только, когда истек срок договора.

Та ситуация очень напоминала нынешнюю и могла привести к тем же последствиям.

– Ответ я дам завтра, – сказал на прощание Рязанов. – Подсчитаю кое-что, прикину, решу.

…

Ира вдруг поняла, что, скорее всего, сделает Василий Иванович и от этой мысли снова скисла. Нет, пришла в полное отчаяние.

Глава 7. Каждому по мере его

Итоговое собраниеназначили напятницу .

– К чему этот пафос? – тихо спросила Ира у сидящей рядом Марины Львовны. – Все эти благодарности и грамоты? Что это за издержки социализма?

– Рязанов так всегда закрывает проекты, – прошептала Марины Львовны.

– А…

В кабинете Рубаняка яблоку негде было упасть. Послушать шефа явились все. Кто-то добровольно. Кто-то, как Ира, по особому распоряжению Севы.

– Ирина Игоревна, завтра собрание, надо быть обязательно, – директивный тон исключал возражения. Тем ни менее Ира сделала попытку:

– Но я болею.

– Это приказ. – Рубаняк, не размениваясь на уговоры, положил трубку.

– Не знаю, как теперь следует обращаться к людям, но спасибо, господа-товарищи за службу, – разливался соловьем Рязанов. – Был рад нашему сотрудничеству, если что не взыщите…

Тронная речь закончилась. Умиленной демократичностью шефа народ разбрелся по кабинетам и замер в нервозном ожидании. Тех, с кем Рязанов собрался продолжить контракты по одному стали вызывать на собеседование. Остальные, надеясь попасть в заветный список, томились в неизвестности на своих рабочих местах. Уходить Сева запретил строжайшим образом.

Иру пред ясны очи руководства позвали последней, когда все разошлись, а от раздражения нечем было дышать.

– Зайдите, пожалуйста. – Услышав в телефонной трубке голос Рубаняка, она обрадовалась. «Как же, ценят, нужна, не придется искать работу… – разлилось облегчение и тот час растаяло под напором злости, – …рабыня Изаура, холуйка, жертва, барской милости захотела…»

Несколько раз, глубоко вздохнув, Ира решительно направилась в кабинет Севы. – Здравствуйте, – Рязанов был сама любезность. – Выглядите потрясающе, правда, Рубаняк?

– Спасибо на добром слове, – Ирина ответила с максимальной серьезностью и вопросительно посмотрела на Севу, тот должен был подхватить реплику шефа. Так и есть Рубаняк расплылся в милейшей улыбке и выдал дежурную банальность:

– Ирина, у нас штатная красавица.

– Совершенно согласен, – поддержал Рязанов. – У вас, Ира, представительская внешность. И извините за прямоту, возраст в данном случае, работает на имидж бренда. Молодые фифочки давно никого не впечатляют. А вас трудно не заметить.

«Что он от меня хочет?» – переход от комплиментов к брендингу озадачил бы любого.

– Василий Иванович, давайте говорить прямо, – попросила Ира. – Может быть, я выгляжу чудесно, но соображаю с трудом. Всеволод Петрович, не предупредил вас, что я не здорова?

– Что с вами? – с отческой заботой поинтересовался Рязанов.

– Простыла, – вдаваться в подробности не имело смысла.

– Что ж, хотите прямо – извольте, – хмыкнул Рязанов и в мгновение ока переменился. Посерьезнел и сухим скрипучим от прагматизма тоном приказал: – присаживайтесь. Итак, госпожа Лужина, я очень доволен вами и рад тому, что поверил Диане Щербанской. Как обычно, она, оказалась права. Вы – хороший специалист. Но сейчас моей компании не нужен начальник отдела продаж. Эта вакансия закрыта.

– Я понимаю.

– Извините, за любопытство, каковы ваши дальнейшие планы?

Можно было наплести с три короба и показать Рубаняку и Рязанову, что она не очень нуждается в их милости. Однако Ира ответила честно:

– Отдохну немного и найду себе место.

– То есть, вас сейчас не интересуют наши предложения? – оживился Василий Иванович.

– Почему же? Интересуют.

– Тогда слушайте. Мне на новый завод нужен специалист по продвижению.

Получать будете не меньше, чем в журнале. А со временем, может быть, и больше.

– Я поняла, – вздохнула Ирина.

– Вам что-то не нравится? – Сева не мог без комментариев.

– Все замечательно. Но такие деньги, как в журнале я всегда сумею заработать и без вашей, извините, помощи.

– Не отмахивайтесь от предложения Василия Ивановича, – для пущей убедительности Рубаняк приподнял брови, – Сумму, о которой идет речь, вы сможете получить только в продажах. Брендинг столько стоит лишь в крупных компаниях, куда устроиться довольно не просто.

– Какая разница, – скучно парировала Ира, – продажи, так продажи. Малый и средний бизнес тоже не плох.

– Сейчас сложно найти хороших менеджеров, – Василий Иванович взял карандаш, внимательно посмотрел на грифель и удовлетворенный результатом, улыбнулся. Это был плохой знак. Когда мужчина во время переговоров крутит в руках ручку, карандаш или другой предмет формой напоминающий оружие, значит, он ведет бой. Острейший грифель, получивший одобрение шефа, не сулил Ирине ничего хорошего. Что и подтвердила следующая фраза. – Не будем ходить вокруг да около. Вам не стоит больше рассчитывать на свою команду. Барышни остаются у меня в компании. Мы договорились: я даю им интересную работу, а они убеждают заплативших наперед клиентов поместить рекламу в журнале моего приятеля. С ним я сам разберусь. Так что деньги возвращать не придется.

Вчерашние подозрения оправдались!

– Мне бы очень хотелось, – вежливо отметил Рязанов, – чтобы вы не расценивали мои действия, как личный выпад. Вы ведь тоже когда-то увели этих славных девочек у кого-то.

Это была правда.

– Впрочем, не буду лукавить, после нашего разговора мне хотелось утереть вам нос.

– Вам удалось это сделать.

– В ответ могу поздравить вас. Ваши подопечные, невзирая на юный возраст, сопротивлялись до последнего. Особенно Лариса. Она хорошо к вам относится. Считает своим учителем.

– Я тронута.

– Давайте, вернемся к моему предложению. Я рачительный хозяин и не привык разбрасываться специалистами. Если ко мне пришел ценный кадр – я делаю все возможное, чтобы удержать его. Люди – это ресурс, самый ценный и дорогой. В вас я заинтересован и не хотел бы, чтобы вы уходили. Но судя по вашей реакции, идея с заводом вас не воодушевляет. А как вы смотрите на социальную работу?

– Ни как. – Покачала головой Ира. – Никогда ею не занималась.

– Наш холдинг оказывает помощь старикам, детям, ветеранам войны. Чтобы страна знала своих героев, то есть тех, кто занимается серьезной благотворительной деятельностью, мне нужен департамент. Вы могли бы создать и возглавить его. Еще есть вакансия в департаменте развития и обучения персонала. В общем, для дельного человека работа найдется.

– Когда я должна дать ответ? – Ира потерла висок. – Мне надо подумать.

– С оглядкой на вашу простуду даю вам неделю. Хватит? – улыбнулся Василий Иванович.

– Да.

Глава 8. Хмурое утро

Суббота началась с телефонных звонков. Первой с извинениями объявилась Лариса. Ольга объясняться с бывшей начальницей не сочла нужным. Может быть и к лучшему. Ничего путного из беседы с Ларой не вышло.

– Сева сказал, ты договорилась с Рязановым. Он тебе дает классную должность, ты снимаешь вопрос о наших процентах. А там только моих – две тысячи баксов.

Ира вздохнула тяжело. Разделяй и властвуй – принцип стар, как мир.

– Зато я буду теперь курировать целое направление. А ты кем ты будешь? – Лару, возбужденную светлым будущим, не очень занимало прошлое. Девочка смотрела вперед и ждала от будущего только хорошего.

«Мне не за что обижаться, – урезонила себя Ира. – Я сама ее учила мыслить категориями рациональными. Лариса поступила правильно. Правильно?! Эта гадина за моей спиной сговорилась с Рязановым! Предательница!»

И снова восторжествовал прагматизм: «А как бы ты на ее месте поступила? Может быть так же?»

Но места были распределены. И на своем Ира не могла отделаться от разочарования. Она вложила в девчонок душу, научила всему, а они…

Далее можно было не продолжать.

– Ира, ты обиделась? – в голосе Ларисы звучало сожаление. Маленькая паразитка понимала, что нашкодила и тем сильнее старалась загладить вину.

– Есть немного, – называть вещи лучше своими именами. – Но, это пройдет. Ты, девочка, все сделала верно.

– Значит, ты не сердишься?

– Нет, – решила для себя Ира.

– Ну и хорошо.

Хорошо, подтвердила и Диана.

Ее звонок был вторым в это утро.

– У меня как всегда мало времени. – Дианка что-то жевала на ходу. – Через десять минут тренинг. Так что давай только факты.

Ира доложилась:

– Рязанов предложил на выбор руководить продвижением на его новом заводе или вести в головном офисе социальный департамент. Ну и еще пару позиций.

– Круто, – признала подруга и с полным ртом добавила, – А сколько будет платить?

– Приблизительно столько, сколько я получаю сейчас.

– Тоже неплохо, – оценила Дина.

– Почему? Я хочу зарабатывать больше.

– Мы уже про это говорили.

– Еще они менеджеров моих сманили, – пожаловалась Ирина.

– Вот суки. Но это еще лучше.

– Почему?

– Настоящий бизнес начинается тогда, когда заканчивается управление в ручном режиме. Ты носилась со своими девчонками, как дурень с писаной торбой, вытирала носы, подстилала соломку под зады, страховала каждую сделку. Это не работа, а самодеятельность. Для маленьких проектов такой подход еще годится. Для больших решительно не возможен. Поэтому, не ной, тебе сделали шикарный подарок – дали волшебный пендель и вытолкали на новую орбиту. Теперь у тебя появятся настоящие подчиненные, а не подружки-подопечные, и ты будешь без соплей вести дела.

– Откуда ты знаешь, что у меня будут подчиненные и большие проекты? А может Рязанов шутит, и я вообще останусь без работы? – Ира так хотела услышать слова утешения. Но разве от Дианки их дождешься? Этой богине охоты только бы за дичью гоняться.

– Все. Наше время истекло. Приеду в понедельник, потолкуем предметнее. Главное, не раскисай сейчас. А то мне твое настроение ужас, как ни нравится. Все ведь хорошо! Правда?

– Правда, – обреченно признала Ира.

– Думай, про свои пять тысяч, – выдав дежурный спасительный совет, подруга исчезла из эфира.

Ира только собралась сосредоточиться на симпатичной пятерке с тремя нулями, как грянул третий звонок.

– Доброе утро.

– Доброе, Генрих, – мужской голос сначала показался Ире совершенно незнакомым. И только спустя мгновение она сообразила, с кем говорит.

– Не разбудил?

В одиннадцать часов такие вопросы может задавать только деликатный Сологуб.

– Нет, конечно.

– Я собственно вот по какому вопросу… – в трубке разлилась тишина. Затем размеренный голос Сологуба вернулся: – Я бы хотел… – Окончание фразы опять поглотило безмолвие.

– Ничего не слышно, – Ира в сердцах оборвала связь. Если у Генриха что-то важное, он повторит вызов. Так и есть, на экране мобильного высветился тот же номер.

– Если вы не против, я подъеду к семи. – В этот раз Сологубу удалось закончить мысль.

«В бухгалтерии в спешном порядке готовят журнал к закрытию и, наверное, нашли кучу неверно оформленных договоров», – предположила Ирина, но на всякий случай спросила:

– А зачем?

Новая волна треска сотрясла эфир. Перекрикивая шум, Сологуб признал очевидное:

– Мне надо с вами поговорить. Что-то со связью. Очень плохо слышно.

– Хорошо, я жду вас в семь, – смирилась Ира и едва положила трубку, как услышала очередную трель. Телефонная активность принимала угрожающие размеры.

– Привет, моя хорошая, – на сей раз покой, потревожила Люба.

– Сколько лет, сколько зим.

Обмен новостями занял минут сорок. Вполне нормально для двух женщин последний раз беседовавших день назад.

– Не перестаю на тебя удивляться, – изумилась Люба. – У тебя не карьера – а просто чудеса в решете. Что ни день, новая должность.

– Да, – скромное признание своих заслуг доставило удовольствие.

– Но так ты никогда не выйдешь замуж!

Странный и неприятный вывод больно уколол. Ира даже губу от досады закусила.

– Почему? – спросила напряженно. Она давно догадывалась, что подруги созданы природой не только для «сугрева души», но и других надобностей. К примеру: кто-то же должен добивать раненых?

Подтверждая предположение, Любочка дала прицельный залп:

– В конторе куча холостяков-ровесников, а ты ни с кем не закрутила даже роман. Упустила шанс! Ты женщина или где?

«Наверное, или где», – грустно признала Ира, но на всякий случай сказала:

– Женщина.

– Не ври. Женщины не могут зацикливаться только на карьере, у них мозги для этого слишком многоплановые. А ты со своими продажами в робота превратилась. Только и думаешь о деньгах. Только и зудишь: ах, главный бухгалтер, директор, редактор, ах, такие, сякие, разэтакие, мешают заколачивать бабки, столько возможностей упущено. А, между прочим, ты упустила – главное! Трех нормальных мужиков.

– И вовсе не трех. Главный редактор женат.

– Сама рассказывала, что они с женой разъехались.

– Но не развелись же.

– Какая разница?! Все равно теряешь шанс за шансом.

– А что это ты такая агрессивная? Поссорилась с Мишей?

– Разве с ним можно нормально поссориться?

– У него, что опять кто-то есть?

– Я нашла в кармане его куртки кружевные трусы.

Это был далеко не первый случай. Мишины дамочки часто пытались подобным образом поссорить любовника с женой.

– Я так больше не могу, – расплакалась Люба. – Что делать?

– Простить, – предложила Ирина. Это было самое простое и привычное для Любы решение.

– Сколько можно? – всхлипнула Люба. – Его хватает максимум на полгода.

– Разведись.

– И маяться одной, как ты? И бросаться на каждого? Нет, уж уволь. Ой, извини…

Любка была хорошая подруга. Надежная, умная, искренняя. Но и на старуху бывает проруха. А именно сегодня выдержать издержки чужого характера Ира не могла. Слушать, тем паче парировать колкости, элементарно не хватало сил. Не было сил даже на то, чтобы прилично закончить беседу.

«Пошла ты…» – подумала Ира и положила трубку. Посылать вслух расстроенную Любочку не стоило. Подруга себя сейчас плохо контролировала, да и, наверняка, разминалась перед скандалом с Михаилом.

Несколько часов в квартире царила тишина. После бурного телефонного утра в обилии страстей и мнений Ира восприняла ее как подарок. Но видимо нынешней субботе не судилось быть мирной. В четыре часа выяснилось, что вода в унитазе не сливается. Ира попробовала прочистить канализацию и в течение часа запихивала в фаянсовый зев все, что смогла найти и приспособить для этой цели: специальную металлическую штуку, которую они с бывшим мужем купили лет двадцать назад; ершик для мойки бутылок; изогнутую палку от щетки; проволоку. К сожалению, количество инструментов ситуацию качественно не изменило. Невзирая на затраченные усилия, вода опускалась медленно и печально.

Ира безрадостно оглядела место своего поражения. Она сделала все что могла. Водопроводчик или Костя сделали бы больше. Но где взять сантехника в выходные и куда подевался сын, Ира решительно не знала. В ЖЭКе не брали трубку. А телефоны сына и невестки казенными голосами сообщали, что абоненты находятся вне зоны досягаемости.

Беда, да и только! Неделя, отданная на откуп зеленой тоске, завершилась экологической катастрофой. Пусть не вселенского масштаба, пусть на уровне лично-канализационном мир стал враждебным, зловещим, угрюмым. «Как я», – родилось невольное сравнение. Ира подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на себя. Женщина, отраженная в серебристой глади ответила мрачным взглядом. Она была измучена, несчастна и не скрывала этого.

Когда-то давно, еще в прошлой жизни, в похожем мрачном настроении, Ира стояла голая перед зеркалом и разглядывала свое отражение. Килограммовые складки жира на талии, расплывшийся овал лица, стальные коронки. Ужас внешний отражал ужас внутренний. «У меня впереди нет ничего, только старость», – думала тогда она. Что еще могла преподнести жизнь, кроме той же бедности, унылого прозябания, новых болячек и страданий? Оказалось, многое. Стоило вырваться из опостылевшего брака, бросить ненавистную профессию, рискнуть и пойти вперед, как реальность, словно по мановению волшебной палочки изменилась. Растаял жир, исчезли морщины, появились деньги. Мало того сложилась карьера, посыпались комплименты, появились наряды и восхищенные взгляды мужчин. Однако это великолепие не пришло само по себе. Все победы были получены с бою. За все лавровые венки пришлось заплатить высокой ценой.

Стройная фигура – это ощущение вечного боя с едой. Сияющие глаза – отражение спаленных за спиной мостов. Гладкая матовая кожа – постоянная череда адреналиново-эндорфиновых атак. Деньги – результат неизменного вызова миру и себе. Самоуважение, желание жить, творить, развиваться – от удивления, что судьба подарила второй шанс и страха не использовать появившиеся возможности полной мерой.

У новой реальности существовала еще одна изнанка. Ее не хотелось признавать, но из песни слов не выкинешь. Победные лавры удалось собрать благодаря одиночеству. Оно заставило сконцентрировать силы на главном, погнало вперед и привело к результатам: внутренней собранности, отличному цвету лица, наличию талии, успешности, вернувшейся красоте, здоровью, душевному равновесию.

Что и говорить: вторые шансы – штука дорогая и дефицитная. Судьба не разбрасывается ими почем зря и, предлагая сделать работу над ошибками, обеспечивает и должные условия для исполнения предначертанного.

«А может быть мне вообще не положено быть счастливой? Раньше я страдала с мужем, теперь маюсь от одиночества, – Ира горько улыбнулась. – Тогда слезы лила из-за одного, сейчас из-за другого. Что в лоб, что по лбу – какая разница?»

Это было явное преувеличение, но в моменты душевного раздрызга не до логики.

– Я устала быть красавицей… – сказала Ира своему отражению. – Я хочу кушать бутерброды с колбасой и маслом, ходить в джинсах и свитерах и не думать, как выгляжу.

Зеркало приняло сообщение бесстрастно. Мало ли кто от чего устал и чего хочет.

– Я устала быть сильной.

И снова серебристая гладь не дрогнула. Брестские крепости не сдаются, даже если мечтают о капитуляции. Не умеют они капитулировать, не имеют белых стягов в запасе.

– Я устала ждать любви

Сколько можно просыпаться и засыпать с надеждой, после каждой неудачи находить в себе веру, чувствовать неотступную готовность к чувству, в каждом видеть ЕГО? Сколько можно бросать в эту ненасытную топку дней и ночей, ничего не получая взамен? Уже сгорели три года. Почти тысяча дней изматывающего ожидания чуда. Сколько еще терпеть? Может быть, пора признать поражение?

– Мне пятьдесят, мне почти пятьдесят один. Мое время ушло. Наверное, я никогда не встречу человека, с которым буду счастлива. За свой второй шанс, за работу над ошибками я плачу одиночеством. Я одна и эту стену мне не преодолеть.

Глава 9. Каждому свое

Каждый принимает решение по-своему. Кто-то сначала твердо говорит одно, а через минуту утверждает другое. Кто-то до последней секунды сомневается, а потом стоит за свои слова горой. Генрих Сологуб, придя к определенному выводу, мнения не менял. Поэтому, сидя за рулем автомобиля, ждал Иру без особого волнения. Неподвижная поза, отсутствующий взгляд, спокойные руки – говорили сами за себя. Делай, что должно и будь что будет.

Ровно в 19.0 °Cологуб набрал нужный номер:

– Я на месте.

– Очень хорошо. Вы подниметесь?

– Нет. Я жду вас в машине.

– Хорошо. Иду.

Через несколько минут хлопнула дверь парадного, явив миру Роскошную Женщину. Что там Рубаняк лепетал о болезни? Сияющие глаза, розовый румянец, покачивающий танец бедер – все утверждало силу и здоровье.

– Добрый вечер.

– Добрый.

Генрих вышел навстречу, открыл дверцу машины, вдохнул сладковатых запах духов, сглотнул подступивший к горлу ком (все-таки он нервничал) и вернулся на свое место.

– Прекрасно выглядите, – как обычно в разговоре с Ириной комплименты превращались в дежурную констатацию факта.

– Спасибо.

– Я не очень помешал вашим планам?

– Я бы сейчас сидела на диване и смотрела телевизор.

– Значит, вы никуда не торопитесь?

– До пятницы я совершенно свободна.

– Почему до пятницы? Сегодня же суббота, – спросил Генрих.

Сколько раз Ира попадала впросак с этой нехитрой шуткой. Казалось бы, нетленный мультипликационный шедевр про Вини Пуха должен жить в веках. Ан, нет, народ не помнит своих героев. На лице Сологуба разлилось искреннее удивление.

– Это из мультика, – пояснила Ирина.

– Ах, да, я вспомнил… – блеснул эрудицией главный бухгалтер. Однако отстраненные интонации убавили ценность сделанного открытия. Сологуб явно думал о чем-то другом.

– Кажется, из всего сказанного мной по телефону вы ничего не услышали? – С прелюдией было покончено. Генрих Романович перешли к официальной части встречи.

– Увы.

Иру всегда удивляла сдержанность Сологуба. Иногда ей даже казалось, что Генрих живет за каменной стеной, откуда выбирается изредка, ненадолго и исключительно для решения конкретных вопросов. Эмоциональной и говорливой ей было сложно найти общий язык с человеком, который обходится минимумом слов и если выпадает возможность, вообще молчит. Однако сегодня Генрих был на удивление красноречив.

– С понедельника я буду принимать дела на другом объекте, поэтому хотел бы привести в порядок отчеты по издательству. Как вы понимаете, по договорам есть вопросы. Извините, что решать их приходится в субботний вечер, но в компенсацию за это я готов угостить вас ужином, – первая же непривычно длинная фраза в исполнении главбуха повергла Иру в непомерное удивление.