Текст книги "Глупости зрелого возраста (СИ)"

Автор книги: Елена Муравьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Да-с, батенька, – клистирная трубка был насмешливо (или показалось?) участлив. Показалось. Глаза за стеклышками узких очков были абсолютно равнодушны, видимо страшную новость приходилось объявлять не единожды.

– Дисфункция…в общем, смиритесь, эрекции нет и не будет никогда.

Слово «никогда» сразило Туманцева наповал.

– Может быть витамины, уколы, грязи… – взмолился он.

– Не тешьте себя иллюзиями. Никогда значит никогда. Когда-нибудь, это случается с каждым из нас.

– Но… – Николай еле шевелил губами. – У меня молодая жена.

– Если любит вас, то поймет.

– И все же, если есть хоть один шанс…

– Увы, медицина здесь бессильна.

– Понимаю, – Туманцев протянул конверт. Консультация одного из лучших специалистов в городе стоила изрядных денег, и медленно побрел в старость.

Мимо шли женщины. Молодые и пожилые, грудастые и плоские, маленькие и высокие, красивые и уродливые – отныне и навеки они принадлежали теперь другому миру, в который Николаю не было доступа. Покачивая бедрами, собирая встречные взгляды – о, эта непреходящая потребность в кокетстве – бабье торопилось прийти домой, выполнить не хитрые домашние обязанности и лечь под своих мужиков. Суки! Николай с ненавистью уставился на обтянутый джинсами тощий зад, прошмыгнувшей мимо девицы. Мерзкие похотливые твари! Проститутки!

Он давно перестал считать, сколько у него было женщин. Когда-то в молодости, количество играло роль. Он вел дневник, записывал фамилию, имя, адрес очередной пассии, ее пристрастия в постели. Потом бухучет наскучил, да и пристрастия дам перестали волновать. Зачем сыпать бисер, зачем удовлетворять кого-то и думать о чужих ощущениях, когда есть собственная персона, собственные желания и куча баб, готовых по первому зову лечь с ним в постель.

Теперь это в прошлом! В горле тугой обидой стоял ком. Случившееся было до невероятия несправедливо. Любая сука, даже древняя развалина, если повезет найти охотника до ее заскорузлых прелестей, могла наслаждаться жизнью. А вот ему дорога в секс заказана. На нем отныне и навеки горит позорное клеймо – импотент.

«Ну, почему со мной произошло такое? Почему? Другие до смертного одра силу сохраняют, в семьдесят пацанок трахают…» – Николаю хотелось вернуться в нарядный кабинет доктора, ударить кулаком по столу, заорать «не может такого быть!», потребовать переосвидетельствования. Вдруг ошибка? Вдруг? Туманцев даже сделал два шага назад. И застыл истуканом. Ходи, не ходи, кричи, не кричи, доктор прав. Его дружок спекся. За последние полгода он ни разу не проявил себя, не подал признаков жизни. Висел уныло, игнорировал Юлькины заигрывания, не реагировал на хозяйские ладони, немецкую порнуху, виагру. И только при надобности изливался тонкой струей бледноватой мочи, как будто природа создала его исключительно для этого.

После посещения врача Туманцев напился до положения риз, так что утром, продрав глаза, и, ощутив прелесть похмелья, даже подумал: не наложить ли на себя руки. Минуту или две жуткая мысль конкурировала со здоровым стремлением к рвоте. В мозгу даже появился план, бредовый, конечно, уткнуться в подушку и захлебнуться собственной блевотиной. Не удалось. Природный инстинкт самосохранения подбросил тело вверх и на качающихся ногах отвел к унитазу. Там, стоя на коленях, обнимая белый фаянс, изливаясь горючей желчью, перемешанной со всякой хренью, Николай понял: надо жить. И даже просчитал как.

Сначала он выгнал Юлю. Рядом с ней пришлось бы постоянно помнить о своей беде, нервничать, подозревать, убеждаться. Зачем ему такое счастье? Не зачем!

Юля на удивление легко приняла известие о разводе и буквально на третий день, после выяснения отношений, прихватив кое-что из общего имущества (в качестве моральной компенсации), выехала из квартиры. Николай не поленился, узнал, супруга перебралась к бывшему бой-френду. Кумушки во дворе дома, где проживал молодой человек, рассказали: пара встречается уже лет пять, прежде Юля появлялась тут каждый день, в последний год только пару раз в неделю.

«А я дурак ей верил!» Новость ранила сильнее, чем хотелось бы. Юля казалась хорошей женой. Она была красивой, умной, сексуальной. А когда с Николаем приключилась беда, проявила просто чудеса терпимости. Конечно, злился теперь Николай, имея молодого любовника, можно найти пару ласковых словечек для пожилого импотента-мужа, особенно, если он кормит-поит и наряжает в дорогое тряпье.

Успокоившись и переварив обиду, Туманцев взялся за поиск новой спутницы жизни. Как ни презирал он Евино племя, а обходиться без женщины не желал. Кто-то должен заботиться о нем! Вести дом, кормить горячей пищей, гладить рубашки. Холостяки – одиночки умирают чаще своих сверстников. Он не намерен умирать, он собирается жить долго и с комфортом.

Первую попытку найти суженую Николай сделал с открытым забралом, но в анонимном режиме. Хотя «невест без мест» всяких мастей на каждом сайте знакомств было хоть отбавляй, откликнуться на призыв импозантного мужчины-импотента («с целью создания семьи, но без интимных отношений» написал о себе Николай), желающих практически не нашлось.

Первое и единственное послание пришло от 56-летней толстухи:

«Давайте познакомимся, – предложила она. – Вдвоем лучше, чем одному. Всегда есть кому подать стакан воды. А секс, кому он нужен в нашем возрасте? Это для молодых. Я – хорошая хозяйка, в дому всегда чисто, пеку хорошо. С деньгами, правда, не густо, я – уже на пенсии. Но вы ведь еще работаете? В общем, проживем, как-нибудь…»

Жить как-нибудь Туманцев не хотел. Он привык пользоваться лучшим и в нынешней отнюдь не пафосной ситуации не видел оснований изменять своим привычкам. Вскоре на сайте появилась очередная анкета. В новом улучшенном варианте уже ни упоминались проблемные моменты. Декларировался только позитив: богатырские стати, квартира, автомобиль, достаток, из увлечений – театр, большой теннис и горные лыжи. Однако самая главная «заманочка» состояла в том, что завидный жених не искал молодуху. В пункте пожелания к партнерше, Коля указал: интеллигентная женщина от 50-ти.

Письма посыпались, как из рога изобилия, по десять-пятнадцать в день. Отобрав самых привлекательных претенденток, Туманцев начал ходить на свидания. Дамы являлись на встречу нарядные, взволнованные и для своих лет выглядели совсем неплохо. Но после 27-летней Юли даже отъявленные полувековые прелестницы казались не кондиционным товаром. Морщинистые шеи, увядшие уголки губ, бесформенны фигуры – потрепанное временем очарование вызывало тоску и обиду на судьбу. Тем ни менее, Николай старательно отрабатывал обязательную программу и собирал информацию.

– Моя бывшая жена …. – выдуманная экс-супруга то болела, то пила, то моталась по командировкам, но, так или иначе, держала мужа на голодном эротическом пайке. – Поэтому, хочется встретить женщину, для которой физическая сторона вопроса еще не утратила актуальность.

Чертовы курицы в ответ, как одна плотоядно ухмылялись, и, уверяли, что готовы радоваться жизни. Особенно циничные, в качестве доказательств, рассказывали о своих похождениях. Николай тут же незаметно переводил беседу на импотенцию. «Правду ли говорят в газетах и по телевизору, – интересовался задумчиво, – что проблема обрела тотальный характер?»

Ответы разнились, но ни одна из интервьюируемых не сочла нужным посочувствовать горемыкам, ни одна не пожалела. Пренебрежение в голосах собеседниц било по самолюбию, каждое замечание о мужском бессилии причиняло боль: «Вам то что, легли, ноги раздвинули – вот и вся работа…» – Туманцев слушал грустные истории о братьях по несчастью и проклинал на чем свет стоит свое любопытство. И снова продолжал провоцировать дам к откровенности. Ему надо было досконально разобраться в новом для себя предмете: отношениях с женщиной без эротики.

– Был у меня ухажер, замуж звал, – крашеная блондинка с двумя высшими образованиями была довольно симпатичной: – Я подумала и отказалась. В постели он ноль, зарабатываю я больше. Зачем мне такой?

– А если бы он получал нормально, вы бы остались с ним? – спросил Туманцев.

– Ну не знаю. Возможно.

– А если бы вы вышли замуж, а после вдруг супруг стал импотентом, вы бы его бросили?

– Нет. Муж – есть муж. Если человек хороший, если меня любит и уважает, то без секса можно спокойно обойтись.

– Так все говорят, а потом на сторону ходят.

– Большинство моих знакомых не изменяют своим мужьям, даже, когда те того заслуживают. Да и я не такая, – уверила женщина.

«Неужели она говорит правду? – думал Николай. И продолжил «мониторить рынок».

– Что в вашем понимании хороший мужчина?

– Не пьет, – брюнетка-бухгалтерша отнеслась к его вопросам с большой серьезностью. – По дому помогает. Получает нормально. Мне должно быть с ним интересно. Хочется путешествовать…

Стратегия будущего поведения складывалась по кусочкам, как мозаика. Спустя месяц интенсивных встреч, Туманцев написал Ирине Ирининой во второй раз.

«Я увидел ваше фото и подумал – мой формат. Возможно, это звучит грубо, но по-другому не скажешь.…Я уже несколько лет один ….иногда хоть волком вой от одиночества… самому любить …быть любимым…»

Начать отношения с комплиментов и жалоб на одиночество – хоть банальный, но верный ход, вроде Е2–Е4. Напрягаться и выдумать что-то особенное Туманцеву не хотелось. Зачем тратить силы, если можно воспользоваться имеющимся опытом? Тем паче, что женщины предсказуемы, как эскалатор в метро. Кто встал на ступеньку, того лестница-чудесница сама вывезет. Особенно, если это холостяк 189 см роста, 85 кг веса, с симпатичной физиономией при квартире-должности.

Ирина как будто не замечала повторов. Хотя эту же галиматью, сформулированную, правда, другими словами, Николай посылал ей пару месяцев назад под другим именем.

На первое свидание красавица явилась в полной боевой готовности. Если бы Туманцев не видел Ирину раньше, то наверняка влюбился. Впрочем, что греха таить, серчишко билось взволнованно. А как иначе, изящная, красивая, взбудораженная, Ира буквально приковывала к себе взгляды. Николай лишь самодовольно ухмылялся. Эффектная женщина рядом – всегда повод поставить себе пятерку.

Они ходили по этажам выставочного центра, разглядывали книги, которыми хвастались издательские дома и обсуждали всякие разности. Темы то и дело менялись, как это бывает в разговорах малознакомых людей, но очевидная общность взглядов подтверждалась практически на каждом этапе.

«Мы похожи… – с радостью думал Туманцев. Он с удовольствием поддавался очарованию новой знакомой. С Ирой было легко, приятно, она интересно рассуждала, удачно острила, легко смеялась его шуткам. – И мы нравимся друг другу…»

Победу следовало закрепить. Прежде Туманцев делал это в постели. Теперь приходилось осваивать новое поприще. Поэтому сидя на диване в квартире Иры, Николай изгалялся, как мог и третий час кряду излагал взгляды на жизнь, политику и семейные ценности. Ира слушала, подливала чай, пододвигала тарелку с печеньем. Кажется, не скучала. Напряжение, вызванное его настойчивым желанием попасть к красавице в гости, таяло.

– Только не надо воспринимать мое «да» слишком буквально. Я имею в виду только чай, кофе, разговор… – плохо скрытое недовольство в голосе собеседницы свидетельствовало, что отступление от высоких моральных принципов дается ей с трудом.

– Я понимаю, – проникновенно произнес Николай, – и хотел бы убедить вас в благородстве своих намерений.

Ира легко проглотила напыщенную фразу, видимо очень уж хотела заполучить завидного холостяка. С той же простотой Николаю удалось закинуть и другие наживки. После очередной порции откровенности он уронил:

– И зачем я только рассказываю все это? Мы ведь будем вместе целую жизнь. Успею еще.

Как бы в смятении, путаясь в словах, на прощание Туманцев выдал еще одну домашнюю заготовку:

– Не знаю, какое я на вас произвел впечатление, но мне хотелось хоть иногда видеть вас. Можно, я приглашу вас как-нибудь в театр?

Со смущенной улыбкой Ира ответила:

– Конечно, буду очень рада.

Усаживаясь в машину, Туманцев подумал, что при всей своей красоте, Ира довольно зажата. Отсутствие кокетства с одной стороны было плюсом – комплексы позволяют с большей снисходительностью относиться к чужим недостаткам, даже таким серьезным как импотенция. С другой стороны скромницы лишены воображения и принимают все за чистую монету. Что и подтвердилось вскоре. На Новый год Ира пожелала ему исполнить свое сокровенное желание – найти свою судьбу, а себе …

«…Себе я желаю вас. И взаимной любви, взаимной нежности, заботы – всего того, что называется счастьем…»

Экзальтированный тон послания покоробил Туманцева. Как журналисту ему всегда претил пафос. Хотя, по сути, письмо производило хорошее впечатление. Искреннее, эмоциональное, доверительное, оно свидетельствовало, что дама почти готова. Не желая форсировать события (они и так развивались быстро) Николай решил взять тайм-аут и уехал на праздники в Турцию. Вернувшись, он не сразу позвонил Ирине. И пожалел об этом. Очарование первой встречи увяло, дама была раздражена, сердита и разговаривала по телефону весьма сухо. Тем ни менее, согласилась увидеться снова. Время и место Туманцев пообещал сообщить чуть позднее. Мол, разгребу дела и сразу же наберу. Он позвонил в половину восьмого вечера.

– К сожалению, в театры или кино нам уже не попасть, – нарочитая грусть в голосе должна была произвести на Иру впечатление.

– Да, – признала она.

– И улице не погуляешь – холодно. Знаете, что я сейчас делаю? Сижу на даче, перед камином, пью хороший коньяк, случаю ваш голос…

Туманцев открыл дверцу холодильника, с грустью оглядел содержимое. Есть хотелось нестерпимо. Такое же нестерпимое отвращение вызывали сосиски и пельмени – весь имеющийся в наличие продзапас. – Давайте, я приглашу вас к себе?

Отказаться Ире не хватило духу. Туманцев буквально почувствовал, как женщине рвется в выдуманную им красивую сказку. Это было так по киношному: их встреча, взаимный интерес друг к другу, новогодняя разлука, дача, камин…

– Да… – взволнованно произнесла Ира.

– Я сейчас же еду за вами. Дорога займет минут сорок. Вы – необыкновенная женщина.

Ира оборвала поток комплиментов:

– Не будем терять время, приезжайте, я жду.

Через полтора часа она позвонила ему на мобильный:

– Где же вы? – в голосе смешались злость и кокетство.

– Вы моя прелесть, – рассмеялся Николай. – Как же это приятно, когда тебя звонит женщина и строго спрашивает, где ты, обойдуй чертов, находишься.

– Так, где же вы? – не приняла игру Иру.

– Я в супермаркете, покупаю продукты. Нельзя же являться с пустыми руками в дом. Вы что больше любите, розовый зефир или белый?

– Какая разница?!

– И все же?

– Белый или розовый. Приезжайте, наконец.

– Вы меня совсем очаровали.

Он переступил порог ее квартиры ровно в десять. Наткнулся на вопросительный взгляд. Если они собираются ехать на дачу, следует поторопиться. Николай протянул хозяйке пакет, с улыбкой сообщил, это к чаю и стал спокойно снимать куртку. Ира, не задавая вопросов (что значит воспитание) пошла на кухню, накрывать стол. К зефиру и мармеладу добавилась хлеб, масло, колбаса, сыр, маслины, а потом и разогретые в СВЧ отбивные. Под задушевный разговор Туманцев умял все и почувствовал себя на седьмом небе. Ира ко всем своим достоинствам была неплохой хозяйкой. И обладала недюжинным терпением. В продолжение вечера она поддерживала светскую беседу и не предпринимала попыток напомнить гостю о цели визита. Туманцев сделал это сам.

– Как-то не сложилось у нас со временем. Но приглашение в силе, и согласие ваше, я надеюсь, тоже. Мы поедем на дачу в другой раз.

Ира кивнула, старательно скрывая разочарование. Дача, камин, коньяк еще будоражили ее воображение. Но время действительно было позднее. День завершал свой срок, разменивая на пустяшную болтовню последние минуты.

– Поздно, мне пора, – Туманцев поднялся. Если честно ему не хотелось уходить. Но остаться значило сразу признать свое поражение. Можно было не сомневаться, предусмотрительная Ирочка, на всякий случай постелила свежие простыни и только ждет повод уложить его в постель. Туманцев тяжело вздохнул, впервые в жизни он сам, по доброй воле дезертировал с эротического фронта.

– Я позвоню.

Дверь грохнула выстрелом за спиной. Николай спустился по лестнице, сел в машину, вырулил со двора на дорогу. Настроение было паршивое. Впрочем, нет, настроение было нормальное. Недовольство собой отступило. «Потерянного не вернешь», – думал Тумацев. – Надо думать о будущем. Ира классная: красивая, умная, хозяйственная, получает неплохо. Для полного счастья надо только приручить ее к воздержанию. Но ей же не восемнадцать лет, привыкнет».

Последнее утверждение было достаточно спорным. С одной стороны Ира явно хотела замуж, причем за нормального обеспеченного мужика и, как человек умный, понимала: за все в жизни надо платить. Нормальный обеспеченный – мог оказаться не идеалом, иметь недостатки, с которыми придется мириться. С другой стороны сияющие глаза, бьющая через край энергия, уверенные жесты – выдавали в новой знакомой человека темпераментного и ставили под сомнения предыдущий тезис. Мириться можно далеко не совсем. Природу не обманешь. Сексуальную особенно.

Примет ли полная жизни женщина обдуманное решение или поддавшись эмоциям, отвергнет бессильного ухажера – этого Туманцев, не взирая на всю свою самоуверенность и знание женского пола, не знал. Шансов было фифти-фифти. Однако очень хотелось верить, что к тому времени, когда придется открывать карты, Ира к нему привяжется и не сможет рубить по живому.

Пока же, согласно плану, следовало тянуть время и навязывать Ире свои правила игры. Первые дни знакомства это было довольно просто. Ира казалась просто душкой. Милейшее создание, послушное, доверчивое, скромное. Николай мимоходом уронил насмешливую фразу:

– С такими женщинами, как вы, быстрых отношений не построишь. Раньше чем через полгода о сексе и намекать не стоит, если, конечно, не хочешь схлопотать по мордам.

Тихий растерянный вопрос:

– Ну, почему же полгода? – вот и все на что решилась красотка.

Следующий раунд тоже остался за Николаем.

Хотя они встречались по три-четыре раза в неделю, Туманцев звонил, когда хотел. Являлся, когда вздумается. Обрывал, когда считал нужным, свидания. Он был лидером в отношениях. Ира – ведомой. Она не проявляла сексуальных инициатив: не заводила разговоры на пикантные темы, не лезла с нежностями. Как хорошая девочка, ждала инициативы с его стороны. Вот и славно, радовался Николай, время от времени, приправляя пресные отношения перчеными эффектными фразами.

Но ничего не длится вечно. Однажды Николай почувствовал: его подопечная потеряла терпение, нервничает и очевидно готовится к наступлению. Она видимо решила ускорить процесс совращения и, желая помочь скромному и неуверенному кавалеру, первой вознамерилась сделать шаг на встречу.

В надежде остановить естественный ход событий, Туманцев неделю не появлялся у Иры. Но в первый же вечер после «возвращения из командировки», когда они после ужина сидели на диване, она потихоньку прикоснулась к его ладони. На следующий день Ира его поцеловала. Чтобы остудить агрессию Туманцев изобрел еще одну срочную командировку. Еще неделю он не показывался на глаза, однако на первом же свидании Ира вернула утраченные позиции.

Это было ужасно: льнущая к нему женщина, ласковые поцелуи, собственное влечение и невозможность реализовать свое и чужое желание.

Николай выдумывал глупые поводы и смешные объяснения. И отчаянно боялся решительного разговора.

Отсрочить неприятное мероприятие помог случай.

Как-то их нежности оборвал скрежет ключа в двери. В коридор ввалился здоровенный детина и объявил:

– Мать, я с Машкой поругался, переночую у тебя.

– Это Константин, мой сын, – смущенно пролепетала Ира.

– Добрый вечер, – Николай был счастлив появлению нежданного гостя. Ситуация была на грани фола. Полчаса страстных поцелуев так и не переросли в нечто большее. Парень буквально спас Туманцева от позора.

Самое приятное, что Костя то ли из ревности – как же у мамы появился ухажер, то ли действительно после ссор с супругой, еще пару раз нарушал их уединение. Чем и создал вполне убедительный повод:

– Я не могу так. Я все время жду, что откроется дверь… – Туманцев пресек очередную наступательную вылазку Иры полным сожаления признанием, затем, даря надежду, добавил: – Вот мы поедем в отпуск, тогда …

Тему совместного отпуска Николай отрабатывал регулярно. И кажется напрасно. В глазах Иры угрюмой тенью витало подозрение, губы кривила ироничная гримаса. Она с трудом удерживалась от вопроса: почему столь горячий на словах поклонник сидит часами в пустой квартире рядом с ней и не делает попыток к сближению?

«Надолго ли хватит ее терпения? – думал постоянно Туманцев. И сам себе отвечал: – Нет, объяснение неизбежно». Оставалось надеяться на одно: Ира воспримет неприятную новость с философским спокойствием. Все-таки не девочка и все-таки им хорошо вдвоем.

Очень хорошо. Николай с ужасом признавал: он увлечен, ему досталась необыкновенная женщина, которая при близком знакомстве только выигрывала.

К сожалению, выигрывала Ира все чаще.

Как-то рассказывая о своей семье, Ирина отнюдь не лестно отозвалась об отце.

– Он брал энциклопедию, читал про что-нибудь, потом задавал мне вопросы. Я естественно отвечала «не знаю». За что получала в награду «дура».

– Быть такого не может. Я знаю, в интеллигентных семьях, так себя не ведут, – возразил Николай.

Неизвестно с какой стати, Ирина рассердилась.

– Какое отношение твои знания имеют к моей истории? – спросила ледяным тоном.

Туманцев, не чуя подвоха, повторил:

– Ну не ведут себя так в интеллигентных семьях. Ты все выдумала.

– Ответь мне на мой вопрос! – потребовала Ирина. – Какое отношение твои знания об интеллигентных семьях имеют к моей истории?

– Я знаю, что говорю.

– Повторяю, ответь мне, пожалуйста, на мой вопрос! Не на свой, а мой. Какое отношение твои знания об интеллигентных семьях имеют к моей истории?

Идиотскую фразу Ирина повторила семь раз. В угоду женской настойчивости, и отчасти правоте – действительно, его опыт не имел прямого отношения к событиям Ириной жизни – Николай признал ошибку. И даже извинился. Хотя так до конца не понял, зачем было превращать муху в слона.

Или взять другой случай. Затеяли, казалось бы, мирный разговор о литературе, а дело чуть не дошло до скандала.

– Рыкова – гений! – заявил Николай, обожавший романы прежде скандально известной журналистки, а ныне молодой писательницы.

– Мне она не нравится. – Ира полагала иначе. – По-моему она на редкость банальна.

– Какой слог, гиперболы…

– Она из серии – тринадцать на дюжину…

– Ее критикуют только злобные завистники, – Туманцев разозлился не на шутку.

В ответ Ира пожала плечами, как бы говоря: считай, как хочешь, я спорить не буду, не вижу смысла. Еле удерживая себя от крика, Николай сердито буркнул:

– Ты ничего не понимаешь! – Ему хотелось сказать другое: «Ты – дура!»

– Возможно, – парировала Ирина. – Но у меня есть мнение, и оно имеет право на существование, также как твое.

С этим сложно было не согласиться, и Туманцев сменил тему. Но забыть литературный диспут не мог долго. Он проиграл тот раунд, Ира выиграла и еще не раз пользовалась полученным преимуществом. К романам Рыковой она возвращалась не единожды, чем доводила Туманцева до исступления. Сам не зная почему, он болезненно остро воспринимал замечания в адрес молодой писательницы. Обнаружив его слабость, Ира препарировала чужое творчество с изощренным старанием. Николай бесился, кипел, причем не столько от обиды за Рыкову, сколько от беспомощности. Ира в спорах напоминала ледокол и перла к цели напролом, игнорируя колкие реплики с нарочитым спокойствием. Как Туманцев ни старался, задеть собеседницу ему не удавалось. На красивом лице не мелькало тени волнения, в голосе не звучало раздражение. Ровно уверенно без лишних эмоций Ира вычленяла в сумбурных возмущенных репликах слабые места и методично направляла туда свои ответы.

«Стерва», – подумал однажды Туманцев и в дальнейшем больше не менял мнения.

К сожалению, стервы – вид gomo sapiens малопригодный для дрессуры. План Туманцева трещал по швам. Ира не приручалась. Напротив, с каждым днем становилась холодней, безразличней, неуступчивей. Она практически не звонила сама, не старалась угодить ему в еде; не пыталась больше соблазнить. Она обостряла едва ли каждую ситуацию и создавала конфликты буквально на ровном месте.

– Ты умеешь делать пельмени? – спросил он как-то, перед тем как можно тоньше намекнув, что предпочитает натуральные продукты, а не суррогатное полуфабрикаты из супермаркетов.

– Умею, – ответила Ирина.

За признанием, по логике вещей, следовало возникнуть предложению: ты, хочешь, пельмешек, давай я налеплю.

Однако Ира не сделала следующий ход. Поэтому разрабатывать пельменную тему пришлось самостоятельно.

– Так может, завтра приготовишь?

Ирина отрицательно покачала головой:

– Нет. В половине восьмого утра я ухожу на работу, возвращаюсь к семи домой. У меня нет времени.

– Но мне так хочется чего-то вкусненького!

– Сходи в ресторан.

– Я люблю домашнюю еду.

Ира в ответ еще раз пожала плечами и промолчала. В других случаях, когда Туманцев начинал проявлять большую, чем следует настойчивость, она еще задавала вопрос:

– Почему я должна делать то, что не считаю нужным?

«Потому, что я так хочу», – мог бы сказать Николай. Но не говорил. Боялся, что аргумент не произведет должного впечатления. В прежние времена женщины всегда выполняли его желания. Он был мужчиной и умел заставить себя слушаться. Став импотентом, он и не понимал, как заставить считаться с собой эту амбициозную бабу.

Главной бедой было то, что Ира все более откровенно демонстрировала разочарование, когда он начинал прощаться, и явно готовилась к выяснению отношений.

– Почему ты все время от меня уходишь? – однажды это почти случилось.

– Я не могу. Вдруг Костя придет, – оправдания выглядели жалкими.

– Это неправильное решение, – своим молчанием Ира давала ему шанс. Но зачем мужчине шанс, которым невозможно воспользоваться?

«Она бросит меня», – истина повергла Туманцева в ужас. Его никогда не оставляли женщины. Изменяли – да, но чтобы в отставку да не по собственному желанию – такого с ним не случалось. И не случится, решил Николай, решив, пойти ва-банк.

– Помнишь, я тебе показывал проспект санатория в Закарпатье? – сказал, скрывая волнение, как можно более небрежным тоном. – Его владелец мой сосед по даче. Там очень красивые места, озера, лес. Поедешь со мной в эти выходные?

– Конечно, – Ира улыбнулась. Господи, как же ему нравилась ее улыбка.

– Вот и хорошо. Я позвоню завтра, и мы обо всем договоримся.

Это было во вторник вечером. Среда прошла в сомнениях. Еще можно было пойти на попятный, выдумать болезнь, командировку или другую уважительную причину. Туманцев тянулся к телефонной трубке, готовил убедительные фразы и опускал руку. Врать не хотелось. Он очень устал обманывать.

Спасение пришло, откуда не ждали. Позвонил сосед по даче, владелец санатория, который и позвал Туманцева поглядеть свою вотчину, предложил ехать на его машине. Все равно везу семейство, сказал, зачем тебе тратиться на бензин.

Действительно, тот час согласился Туманцев.

Зачем было тратиться на бензин и за собственный счет устраивать себе ауто-дафе, то бишь, публичное самосожжение, если появился приличный повод оттянуть развязку?

В среду Николай так и не позвонил Ире. В четверг встретил около метро, отвез домой. Ужин прошел, как обычно. А посиделки Туманцев смял, буквально через двадцать минут сослался на занятость и стал прощаться. Он был слишком напряжен и каждую минуту ожидал от Иры вопросов.

– Иди, – в женском голосе звенела стать.

– Мне нужно. Так получилось, – Николая неудержимо тянуло оправдываться.

– Нужно, значит нужно, – сталь сменилась безучастием. Николай чувствовал, как сидящая напротив женщина злится, очень злится, и в который раз удивился ее самообладанию. Он бы в такой ситуации не выдержал и высказал все, что накипело на душе. Ира, к счастью или, к сожалению, смолчала.

– Мы теперь увидимся только во вторник, – повел осторожно Туманцев. – Я уезжаю на пару дней, – Николай очень надеялся на деликатность собеседницы. Все-таки интеллигентная женщина, не должна ставить мужчину в неловкое положение.

– Мне казалось, – безучастие превратилась в лед. Ледяными интонациями Ирина и завершила фразу, – в прошлый раз ты пригласил меня с собой. Я что-то неправильно поняла?

– Ситуация изменилась, – проблеял Туманцев. – Я думал добираться на своей машине, но у Игоря Станиславовича пригласил ехать в его джипе. Если найдется место, мы тебя обязательно возьмем, – договорить Николай не смог.

– Не стоит беспокоиться. Если – это не для меня, – перебила Ира.

– Ну почему? Все мы живем в мире, который называется «если», – ситуацию можно было заболтать, увести в философское русло.

Не получилось.

– Я или еду, или нет, – заявила Ира категорично.

«Она меня сейчас презирает», – подумал Николай и с еще большим пылом принялся описывать сложившуюся ситуацию:

– Для меня очень важна эта поездка. Игорь Станиславович – это определенная перспектива. По дороге я смогу решить вопрос. Я даже готовился, просмотрел его книгу. Да и реальная экономия …я вернусь …мы с тобой ….эти деньги лучше прогуляем…

Наверное, говорить о деньгах не стоило. Ира сжала губы, будто пыталась удерживать рвущиеся наружу колкие слова.

– Ты куда-то торопился, – выдержав паузу, напомнила мирным тоном.

Николай оделся и с облегчением покинул квартиру, в которой провел столько счастливых часов. Подходя к машине, он по привычке посмотрел на Ирины окна. Темные прямоугольники угрюмо свидетельствовали, что хозяйка квартиры утратила к своему гостю интерес. Уже три недели Ира не открывала окно и не махала рукой на прощание, хотя прежде, не обращая внимания на зимний холод, делала это регулярно…

*

– Я – сволочь, – признал Николай, завершая исповедь. – Какая же я сволочь.

– Не расстраивайся, – Иван посмотрел на часы. Время за полночь. Завтра на работу. Тоска. – Давно вы расстались?

– Неделю назад.

– А сколько встречались?

– Почти три месяца.

– И все это время ты скрывал свой роман?

– Да, – кивнул Туманцев.

– А потом страдал в гордом одиночестве? Ну, ты, Туманцев силен. Однако, что это за тайны мадридского двора? – Иван сделал вид, что сердится, хотя ничего, кроме безразличия и усталости не испытывал.

– Тебе нравится Ирина. Мне не хотелось причинять тебе боль.

Это был явный перебор. Правдоподобней выглядела другая версия: влюбив в себя Ирину, Туманцев хотел показать всем (Ивану в том числе), что не сошел с дистанции, что может очаровывать женщин, как прежде. Не характерное для радикального эгоиста человеколюбие могло иметь лишь одно объяснение. Ира не очаровалась и в качестве аргумента предъявлена быть не могла.