Текст книги "Глупости зрелого возраста (СИ)"

Автор книги: Елена Муравьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Конец фразы утонул в грохоте. Сологуб резким движением сбросил тарелку в стоящую на полу урну.

– Это не столовая.

Позже Марина Львовна сочла нужным объяснить выходку своего шефа:

– Вы не думайте, Ирочка, Генрих Романович, человек воспитанный, тактичный. С нами он себе подобного никогда не позволяет. Эта баба его просто достала. Ходит и ходит, кормит нас пирогами, а себя пустыми надеждами. Генрих бесится, когда к нему подбивают клинья. Тем более в вашем присутствии.

– Я то тут при чем? – деланно удивилась Ира.

Она иногда задумывалась: интересно, как к ней относится Генрих? Он всегда был настроен ровно, спокойно, сдержанно и отстраненно. Ни шагу за официальный формат отношений. Ни лишней улыбки, ни слова попусту. Все по делу, на дистанции, конкретно и сухо. Однако вездесущая и всезнающая Марина Львовна считала, что это лишь поза. На самом деле Сологуб благоволит Ире.

– Я уверена, с вашими пирожками он бы так не поступил.

– С пирожками или со мной? – пришлось уточнить. Экономистка потом весь день ходила с красными глазами. Видно, наплакалась всласть.

– С вами. Я ведь Генриха много лет знаю и вижу, как он меняется, стоит вам появиться. Нет, я уверена, он вам симпатизирует, определенно симпатизирует. Кстати, я слышала, что он сказал вам, когда мы праздновали Новый Год.

На корпоративную вечеринку Ира явилась во всей красе. И, конечно, отхватила массу комплиментов. Не выдержал даже великий молчальник. Сологуб подошел к ней и, скривившись, будто от зубной боли, выдавил:

– На вас приятно смотреть.

Ира тогда хмыкнула про себя: если это комплимент, то, что тогда вырванное на жестоком допросе признание?

Марина Львовна продолжила мысль:

– Он хороший человек. Жаль, что у вас ничего не получится. Слишком вы разные.

С этим трудно было поспорить. Лед и пламя – разные стихии.

…

– Мало ли кто и что там сказал, – Любочка искренне хотела Ире добра. – Ты у меня красавица, каких поискать. А Генрих просто должен дозреть. Помяни мое слово, он себя еще покажет.

Пока показывать себя приходилось Ире. Почти каждый день она устраивала в бухгалтерии шоу.

– Генрих, ну, пожалуйста, ну, Генрих… – жалостливые интонации полнились сдержанным кокетством, но апеллировали не к мужскому, а к отеческому началу. – Честно-пречестно, мы больше не будем. Мы сейчас быстренько все исправим, – в договорах, которые отдел рекламы передавал в бухгалтерию, было столько ошибок, что порой Ира хотела убить своих менеджеров. – Моей Ларисе двадцать два. Оле – всего двадцать. Они еще глупые. У вас у самого дочка, вы же знаете.

– Знаю, – сдержанно признавал Сологуб. – Но все должно быть оформлено правильно.

– Хорошо, обязательно, – решать рабочие вопросы, используя в качестве аргументов улыбки, сияние глаз, ахи-охи и прочие женские ужимки было противно. Но необходимо. Ира попросила у Рубаняка взять на работу человека, который бы освободил отдел от бюрократии, и получила отказ. Мало того, теперь при всяком удобном случае Сева устраивал ей и девчонкам головомойки. Иру постоянно прорабатывал на совещаниях. Ларису и Олю у себя в кабинете. Девчонки, побывав на ковре, выходили с заплаканными глазами, день или два были паиньками, а потом снова творили черт знает что. Плоды их интеллектуального труда первым лицезрел Генрих. Он знал совершенно точно, сколько ошибок, описок и неточностей было сделано, и единственный мог спасти отдел продаж от карающей длани начальства.

– Нет, Любушка, с Генрихом у меня никогда ничего не получится. Между нами нет ничего общего. – Не желая углубляться в неприятный вопрос, Ира оборвала обсуждение. Генрих в ее понимании тоже был неровня. Собственная голодная агрессивная жажда деятельности, ощущение горящих за спиной мостов, неудержимое желанием бежать впереди всех паровозов настолько диссонировали с вымеренным и выдержанным спокойствием Сологуба, что порой становилось жаль себя до слез. Уже пятьдесят. Успеет ли она «наесться» деньгами и успехами, научится ли воспринимать жизнь без истерической экзальтации и спешки, как это делает Генрих.

– Я это безобразие отказываюсь понимать! – возмущалась Люба. – Ну, скажи на милость, только без самокопания и рефлексии, чем ты плоха для Севы и Генриха? Чем?!

Тот же вопрос задавала и Диана. И, добрая душа, сама же на него и отвечала с привычной прямотой.

– Ты определенно рехнулась и от страха совсем потеряла голову. Как дело доходит до мужиков, ты сразу норовишь выдумать какую-то чушь! Просто феномен какой-то. Умная ведь, дельная баба, а комплексов, как у сопливой малолетки. Ну, скажи на милость, какая связь между твоими закидонами и этими мужиками? Ну, лучше они тебя, умнее, сильнее и что? Зачем ты с ними членами меряешься, когда или твоя задача спрятаться за их спину?

– Не знаю, что со мной. Но рядом с Генрихом и Севой я теряюсь. Мне неловко рядом с успешными людьми, я чувствую себя бедной родственницей, – честно призналась Ира.

– И со мной тоже? – Диана аж побледнела от злости.

– Иногда, очень редко и с тобой!

Подруга взвыла:

– Это клиника. Тебе лечиться надо. А что касается твоих редакционных мужиков, то с таким настроением лучше к директору и главбуху лучше не соваться. Этим мужикам нужны нормальные бабы, которые с уважением относятся к себе. Так что берись за главного редактора. Судя по твоим рассказам, вы с ним – два сапога пара.

С Иваном Ильиным у Иры было много общего. Он тоже поздно нашел себя, тоже стремительно двигался вперед и испытывал такую же «социальную» неуверенность, что и Ира, обосновываясь в кругу среднего класса. Кроме того Ира часто ловила на себе восхищенные взгляды главного редактора, что позволяло предположить, как минимум, неравнодушие к своей персоне. Однако Иван носил на безымянном пальце обручальное кольцо, постоянно упоминал надо, не надо дражайшую супругу и не предпринимал шагов к сближению. Напротив, из всех потенциальных женихов держался на самой большой дистанции

– Нет, Иван, он затюканный какой-то, да и женат, – ответила Ира Диане.

– На тебя не угодишь, – буркнула подруга. – И все же, я советую тебе подумать. Зачем-то Бог исполнил твое желание и послал женишков. Значит, надо что-то делать, а не сидеть-сиднем и не поддаваться комплексам!

Глава 3. Смех и грех

Совещание продолжалось.

– Осталось обсудить один вопрос. – Директор обвел присутствующих строгим взглядом. – До каких пор сотрудники будут опаздывать?

Ирина скисла окончательно. Укрепление трудовой дисциплины – это надолго.

– Извините, у меня важный звонок, – стараясь не стучать каблуками, она выскользнула из кабинета. Важный звонок не был выдумкой. У Дианы – окно между встречами, значит можно перекинуться парой фраз.

– Достали, – объявила Ира вместо «здрасте».

– И вам не болеть, – ответила подруга и сразу же подрезала крылья: – У меня через десять минут начнутся переговоры.

Сущее наказание эти бесконечные Дианкины семинары, встречи и всякое-разное.

– В общем, у меня новости. Сподобилась, наконец-то, получить гнусное предложение.

– То есть? – Обрадовалась новости подруга. – Кто, когда?

Утро началось со звонка:

– Ира, зайдите ко мне, – уронил Сева. Затем добавил, зачем-то: – пожалуйста.

В кабинете Рубаняк напомнил про совещание, вернул исправленные договора и даже не доставил себе удовольствие прокомментировать сделанные девчонками ошибки. Затем без прелюдий заявил:

– Я еще раз внимательно изучил вашу докладную и хочу сделать встречное предложение. Давайте, поступим так, я закрою глаза на ваши делишки, а вы в свою очередь…

– Какие делишки? Что вы имеете в виду? – переспросила Ира в полном недоумении.

– Ну, то есть… – немного смущенно Сева выдавил: он обещает некоторое попустительство со своей стороны, если Ира в ответ поделится с ним частью своего премиального процента и согласится проводить с ним часок-другой пару раз в неделю.

Смешно, но первой реакцией стало умиление. «Сподобилась!» Наконец-то непосредственный начальник сделал «гнусное» предложение. «Значит, слухи о сексуальных домогательствах в современном бизнесе не так уже и преувеличены?!» – хмыкнула Ира. На большее чувства юмора не хватило.

– Уточните, пожалуйста, – медленно произнесла, – что значат делишки, на которые вы собрались закрыть глаза и в чем будет заключаться попустительство?

Рубаняк скорчил недовольную гримасу:

– Договоры, которые заключают ваши менеджеры – это сплошное недоразумение. В них столько ошибок, что мысли о злоупотреблениях возникают сами собой. Я уже не говорю про постоянные откаты клиентам и оплату наличкой.

– Над договорами мы работаем. Что касается остального, то правила в рекламном бизнесе установила не я.

Рубаняк отмахнулся от объяснений.

– Хаос – прекрасная среда для махинаций. Раз так, я хочу с этого что-то иметь.

– У вас, Сева разгулялась фантазия, – отрезала Ира. – Это же касается и другой части вашего рационализаторского предложения. Или … – Ирина выдохнула, – я что-то не так поняла? Возможно, вы имели в виду нечто совсем иное?

Рубаняк легко пошел на попятный:

– Ирина Игоревна, я ни как ни хотел вас обидеть…дело-то полюбовное…

– Полюбовное?

Потом Ира сама удивлялась столь бурной реакции. С трудом подавив желание, ударить Севу по наглой роже, она резким движением смахнула со стола бумаги, швырнула в угол подвернувшуюся под руку статуэтку золотой черепахи с зажатой во рту монеткой и стремительно вылетела из кабинета, с грохотом закрыв за собой дверь.

– Наглая баба! – Полетело вдогонку.

Она услышала и не поленилась, вернулась, прошипела в растерянные мужские глазенки:

– Сам козел!

Затем Ира демонстративно медленно достала из кармана мобильник, мельком взглянув на экран, нажала пару кнопок:

– Василий Иванович, – протянула игривым тоном, – Лужина беспокоит, Ирина. Извините, что потревожила, но срочно нужна ваша помощь. Господин Рубаняк слишком многое себе позволяет. Он …

Сева побледнел, но не проронил ни слова.

– Он … – Ира специально затянула паузу. Пусть Рубаняк помучиться: – Он кричит на меня. А сегодня дело дошло до оскорблений. Почти до рукоприкладства.

– Я поговорю с ним, – угрюмо уронил Рязанов.

– Если можно – прямо сейчас. Я звоню из его кабинета.

– Передайте Севе трубку!

– Одну минуту.

Рязановское недовольство не уместилось в трубке и вырвалось в комнату.

– Сева, что за дела? – услышала Ирина чужой диалог. – Какого черта? Ты что совсем …

Далее последовала неформальная лексика.

– Все понял! – выдохнул Сологуб в ответ и вернул Ире телефон. Затем, резко оттолкнув кресло, выбрался из-за стола, отошел к окну. С минуту Рубаняк изучал пейзаж, а потом уронил, не поворачивая головы:

– Ирина, простите меня и давайте, забудем про этот инцидент. Сам не знаю, что на меня нашло. Наверное, вы слишком красивая женщина, что бы рядом с вами не хотелось делать глупости…

…

– Так и сказал? Да, он поэт, твой Рубаняк. – Диана восхищенно цокнула языком и нараспев повторила: – Наверное, вы слишком красивая женщина, что бы рядом с вами не хотелось делать глупости. Везучая ты Ирка. Мне такое директора не говорят.

– Еще бы. Узнав размер твоего гонорара, они просто теряют дар речи.

– Ой, опаздываю. Но ты подумай над предложением. Возможно, это начало чего-то большого, светлого, взаимовыгодного.

Вместо голоса подруги в трубке разлились короткие гудки. Время аудиенции закончилось. Ира с сомнением посмотрела на дверь директорского кабинета. Совещание еще продолжалось. Вернуться? Ни за что!

Появление начальника отдела нарушило рабочую обстановку. Девчонки закончили телефонные разговоры с клиентами и затеяли допрос.

– Что вы обсуждали на этот раз?

С утра Оля и Лара уже получили нагоняй от Севы и свято верили, что за один проступок дважды не наказывают. Тем ни менее Ира сделала строгое лицо:

– Первый час меня ругали меня за договора. Второй грозили штрафными санкциями. Под конец третьего обещали расстрелять.

– Ты нас защищала? – пискнула Лариса.

– Конечно. С пеной у рта, – призналась Ира.

– Я знаю, что ты им сказала, – обернулась Оля. Копируя Ирины интонации, она возвестила: – Главную задачу – приносить деньги – мои барышни выполняют блестяще. Остальное – хочется верить – когда-нибудь изменится. Так?

– Так, так, – подтвердила Ирина. Она никогда не давала своих менеджеров в обиду. Даже если они того заслуживали.

– Еще надо было подчеркнуть, что мы больше не будем, – вставила «пять копеек» Лара.

– Блин, как же мне это в голову не взбрело?! Такой аргумент не использовала! Убедительный и новый, главное.

– Это ты, напрасно, – осудил коллектив хором. Затем Лара отметила:

– Руководство должно верить в своих сотрудников. Только тогда из них вырастают настоящие герои капиталистического труда.

– Может быть, перестанем паясничать и возьмемся за работу? Ваши глупости здесь терпят исключительно из-за ваших достижений. Так что вперед и с песней.

– Мы хорошие… – напомнили подчиненные.

– Заразы вы и вообще. Ну, да ладно, все временно реабилитированы.

Лирическое отступление

Если у человека есть настоящее большое желание, жизнь обычно подбрасывает ресурсы для его исполнения. Ирина убедилась в этом, как обычно, на собственном опыте. Продвижение или продажи можно организовать, имея хороших или хотя бы приличных исполнителей. Найти их невероятно трудно. Поэтому первое время свои начинания Ира реализовывала сама. Это занимало массу времени, но было эффективно. Сама придумала – сама претворила в жизнь – результативность 100 %. Одно плохо, много так не наработаешь. Позже, когда масштабы проектов выросли; а количество стало неподъемным, Ирине пришлось заводить подчиненных. С ними пришли проблемы. Люди слушали и не слышали, обещали и не держали слово, Не помнили, не понимали, не…не…Коэффициент полезного действия некоторых особо одаренных индивидуумов обретал даже отрицательную величину.

С Ларой и Олей Ирина познакомилась на своей третьей работе и, когда увольнялась, позвала с собой. Двадцатидвухлетняя симпатичная Лариса, хотя и думала постоянно о женихах и свиданиях, была гением продаж. Ей не хватало одного – масштаба. Год Ира нянчилась с юным дарованием: учила не только много работать, но и думать, наблюдать, просчитывать выгоды каждой ситуации. Лариса оказалась отличной ученицей, не в пример Ольге. Та тоже могла стать не плохим менеджером, если бы хотела. Но двадцатилетняя Оля крутила серьезный роман с обеспеченным мужчиной и службу воспринимала, как явление временное и необязательное. И все же даже такая, иногда составляла конкуренцию Ларисе.

*

– Ира, а меня сегодня Марина Львовна о тебе расспрашивала, – вспомнила Лара. – Интересовалась, где ты живешь, с кем, давно ли в разводе, почему всегда нарядная и т. д.

– Вот зануда, – всполошилась Оля. – Она мне вчера те же вопросы задавала.

– А Генрих в комнате был? – задумалась Лариса.

– Был, – припомнила Ольга.

– Это она для Сологуба старается.

Ира поморщилась. Неугомонные девчонки, вечно совали нос, куда не следует.

– Сейчас кто-то принесет мне на проверку очередной договор.

Тема женихов в отделе продаж была самой популярной. Но, если достоинства и недостатки Оли-Лариных ухажеров обсуждались всерьез и подолгу, то в Ирину личную жизнь без разрешения лезть не полагалось. Исключение составлял лишь местный холостяцкий резерв: Сева Рубаняк, Генрих Сологуб и отчасти полусвободный Иван Ильин.

– Между прочим, Генрих Романович – отличная партия, – продолжила Лара. – Он работал когда-то в школе, потом выучился на бухгалтера. Квартиру у Рязанова выслужил. Теперь выплачивает по льготному тарифу.

Ира оставила реплику без комментариев. Хотя могла бы объяснить: квартира – это золотые наручники, которым умный Василий Иванович приковывает к себе классных специалистов. Генрих решил жилищный вопрос, отселил замужнюю дочь, зато теперь никогда не сможет уволиться, он в вечном долгу перед шефом и ради уменьшения этого долга будет пахать на благо рязановской империи, сколько хватит сил.

– Ира, как думаешь, ты нравишься Генриху? – любопытствовала Оля.

– Тоже мне сказала: нравишься! Да он влюблен до помрачения рассудка, – серьезно ответила Ирина.

Девчонки прыснули. Ясность мысли Генриха Романовича априори не подвергалась сомнению.

– Говорят, он просто обожал свою жену. А сухарем стал после ее смерти.

Дальнейшее обсуждение биографии главбуха продолжилось без Ирины. Следовало кое-что уточнить с господином Ильиным, и, убедившись, что Иван уже на месте, она отправилась в редакцию. С тем же успехом можно было оставаться на месте.

Как обычно, не поднимая глаз, Иван рассказал, какой будет рекламная статья и, не дав вставить слово, сразу отослал к Рубаняку.

– Ира, пожалуйста, не настаивайте. После нашего прошлого эксперимента, Сева категорически запретил отклоняться от формата. Решайте вопросы с ним.

«Уже решила», – горько вздохнула Ирина.

В самом мрачном расположении духа она вернулась в отдел.

– Давай, я угадаю, что сказал Ильин, – Лара скорчила смешную рожицу – хотела развеселить взгрустнувшую начальницу.

– Тоже мне Шерлок Холмс. У Ивана всегда одни и те же отмазки, – перебила Оля.

– «Я – за. Но, кто нам разрешит это сделать?» – почти дословно процитировала Лара.

– Но тогда же концепцию журнала придется менять! – Оля выдала вторую версию.

Сколько раз звучали эти или похожие бессмысленные фразы? Сколько идей загублено, выхолощено, похоронено заживо! Сколько проектов уже никогда не состоится! Ира зябко повела плечами, просто ужас какой-то!

– Бедный Ваня, – Лариса вздохнула с нарочитой грустью.

– Это мы бедные, – исправила Ира. – Деньги теряем на ровном месте.

– Мы-то свое возьмем, – продолжила Лара. – А вот Иван Павлович, кажется, окончательно потерял шанс на взаимность.

Ирина поджала губы:

– Девочки, мне надоели ваши глупые шутки. Я, конечно, невозможная красавица, но это не повод считать, что все мужчины в меня влюблены. Поэтому оставьте Севу, Генриха и Ивана в покое.

– Но мы хотим, чтобы ты вышла замуж, – Лара была полна искреннего сочувствия.

– За одного из наших редакционных холостяков? – уточнила Ира.

– Почему нет? – Оля удивленно приподняла тонко выщипанные брови. – Нормальные мужики. И уж точно не ровно к тебе дышат.

Тут же последовал перечень признаков. Девчонки вели регулярный учет: кто, когда и какими глазами на посмотрел на их начальницу, что и с какой интонацией сказал, и что под этим подразумевалось. Особенно впечатлял финал исследования:

– Наши холостяки явно готовы в игре, но не решаются открыть карты, – выдала Лара, под согласный кивок Ольги. – Сева к тебе точно неравнодушен. Иначе, он бы давно тебя уволил. И нас, в придачу. И Генрих тебе определенно симпатизирует. Марина Львовна напрасно суетиться не будет. А уж Иванушка и вовсе влюблен, как телок. Но он боится тебя, как огня, и никогда не сделает первый шаг. В общем ситуация очень не простая. Но перспективная. Если бы не одно но.

– Какое? – устало спросила Ира.

– Сама знаешь. Ты у нас, Ирина Игоревна, дама приятная во всех отношениях, но очень энергичная. В пересчете на одного простого смертного тебя слишком много. Ты слишком красивая, слишком умная, слишком сильная. На твоем фоне нормальные рядовые мужики чувствуют себя дискомфортно. А уж наши, ввязавшись в конфликт и почувствовав на себе твою железную хватку, и подавно.

– Хватит фантазировать, – оборвала Ира час откровений.

– И это говорит человек, который учит нас мечтать… – оставив последнее слово за собой, наглый персонал приступил к работе.

Глава 4. Люди гибнут за металл

Слишком много в человеке страхов, предубеждений и, как говорил Остап Бендер Кисе Воробянинову, таланта к нищенству, чтобы легко и просто впустить в свою жизнь деньги. Прожив долгие годы на грани бедности, в новой жизни отношения с деньгами Ира строила долго и упорно. Сначала в ходу был лозунг: «пусть деньги у меня не заканчиваются». После установка обогатилась цифрами. «Хочу получать 300 долларов, 500, 800». Денежная энергия, как пишут в умных книгах, одна из самых чутких и всегда находит пути к человеку, который верен своим целям, настойчив и смел. Ира была очень настойчива, смела и верна, потому однажды, замерев от собственной наглости, загадала более высокую планку: 1500 баксов. Произнося заветную цифру, она не представляла, каким образом сможет ее материализовать. Но фокус в очередной раз удался. На нынешней работе Ирина «поднимала» и большие суммы. Казалось бы, живи и радуйся, ан, нет. В сознании возникла новая веха: 5000 тысяч долларов.

«Не многовато ли? – испугалась Ирина, но по зрелому размышлению поняла – в самый раз. Другое дело, что фирма, в которой предстояло заработать нужную сумму, мало соответствовала поставленной задаче. В компании с Рубаняком, Сологубом и Ильиным можно было спокойно коротать старость, но ни как не осваивать новые рубежи.

Диана, оценив новые задачи, развела руками:

– Ирка, ты не готова.

– Почему?

– Мелковата ты еще для пяти штук, хлипка, не имеешь нужных ресурсов.

– Но… – от огорчения Ирине не хватало слов. Ей казалось, для успешного прорыва у нее есть все: план продвижения журнала, рекламодатели, менеджеры, она сама с бездной гениальных идей. К этому бы перечню умное и смелое начальство и желанная пятерка с тремя нолями станет реальностью.

– Не станет, – разочаровала подруга.

– Но ведь попробовать можно? Почему они бояться перемен? – кипела Ира. – Издательство ни чем, ни рискует, я все просчитала.

– Не все.

– Ну, да с мотивацией большие проблемы. Наши топ-менеджеры получают голый оклад, и плевать хотели на увеличение прибыли. Потому Рубаняк и не желает мне помогать. А поднять вопрос об изменение системы отплаты он боится.

– Думаю, есть еще причины.

– Какие еще причины? И так все ясно.

– Если ты во всем уверена, потолкуй с Василием Ивановичем.

– Не могу, – призналась Ирина.

– Что так? – участливо спросила подруга. – Кишка тонка?

– Вроде того. Я ведь раньше работала в небольших фирмах. Там все просто. Пришел к шефу выдал идею, получил полномочия или отказ и все в порядке. А здесь сплошные сложности: большая контора – большие правила. Субординация, бюрократия, внутренняя конкуренция. Рязанов простой народ принимает по записи раз в месяц.

– Ты записалась? – Диана скорчила недовольную гримасу. Объяснения не выглядели убедительными.

– Нет, – честно сказала Ира.

– Почему?

– Потому что Василий Иванович мне сразу объяснил: руководитель среднего звена должен обсуждать производственные дела только в присутствии непосредственного руководителя. Короче, без Севы Рязанов слушать меня не станет. А с Севой вряд ли разрешит начать проект. Вот если б меня главбух поддержал, ситуация сдвинулась с мертвой точки. Генрих пользуется у шефа большим доверием. Но он против моих начинаний. Ему и так хорошо.

Дина, не меняя выражения лица, сокрушенно вздохнула. Это могло означать только одно: очередная порция оправданий пропала втуне. Подруга не впечатлилась масштабом проблемы, не прониклась безвыходностью, о чем и заявила решительно:

– Милая моя Ириночка, я, к сожалению, не ухватила все нюансы этой полной драматизма истории, но готова поспорить: все не так безнадежно. Ты можешь спокойно переступить через субординацию. Можешь плюнуть на установленные правила и решить вопрос. Ты так поступала всегда. Что сейчас мешает?

– Не хочу, – честно призналась Ира. – Я устала бороться. Устала воевать. Я от всего устала.

– Если мне не изменяет память, кто-то пять минут назад рвался совершать подвиги и поднимать пять штук. Каким интересно образом, ты собралась это сделать, если не имеешь ни сил, ни желания?

Ира возмущенно всплеснула руками:

– Бывают же заразы на белом свете. Ходят, бухтят, мешают своей заумью хорошим людям самодеятельностью заниматься. Знаешь, кто ты? Вре – Дина.

Дианка скривила пренебрежительную гримасу:

– Вместо того чтобы, о, остроумная моя, в слова играться, ты лучше бы сообразила: втроем поднять рекламный бюджет, который лично тебе даст пять тонн невозможно. Физических силенок не хватит.

Дианка, как обычно была права.

– Что же делать? – спросила Ира.

– Помнишь, я тебе рассказывала про формулу успеха: быть + действовать = успех. До сих пор ты все время действовала и сейчас, наконец, подошла к пределу своих физических возможностей. Чтобы сделать новый рывок тебе надо изменить свое «быть», то есть научиться по-новому думать и выйти на новый уровень управления. Ишачить до седьмого пота – это вчерашний день, регресс и полная дурость. Что отрадно, подсознательно ты все понимаешь, потому и не прешь на рожон, не идешь к Рязанову, а выжидаешь и накапливаешь силенки.

– Какая ты у меня умная.

– Поверить в твои сказки про субординацию и главбухов могла лишь клиническая идиотка.

Ира улыбнулась. Хорошо, что у нее есть Дианка. Подруга подмигнула в ответ:

– Менеджер стоит ровно столько, сколько может поднять денег без надрыва и истерик. Ты сейчас стоишь полторы штуки. Хочешь больше – накапливай ресурсы. Расти, в общем.

Один из важнейших ресурсов для развития – это информация. После разговора с Дианой Ира затеяла небольшое расследование, и многое для себя прояснила. Ей рассказали: для Василия Иванович журнал – игрушка, утеха честолюбия, возможность в кругу приятелей таких же крупных промышленников похвастаться глянцевыми страницами и словом «издатель». Как бизнес – даже при максимальных доходах – проект Рязанова не интересует, не его это масштаб. Разговор с Дианой о толковом руководите отдела рекламы, и часовая аудиенция, коей удостоилась Ирина, объяснялись единственной причиной. Рязанов накануне оплатил счета журнала, поэтому особенно остро негодовал по поводу своего единственного убыточного проекта. Остальные шли на «ура» и вывести свое детище «в люди» (то есть, как минимум закрыть вопрос с с помощью Ирины желаемое, Рязанов успокоился и потерял к журналу всяческий интерес.

Это было плохо, так как лишало план стратегической перспективы. Но на тактическом уровне за журнал можно было еще побороться.

Толстое в сто двадцать страниц глянцевое издание, напечатанное на дорогой бумаге, богато иллюстрированное фотографиями, отражая амбиции своего создателя, стоило в производстве безумных денег и, априори не могло быть доходным. Чтобы журнал приносил прибыль, требовалось удешевить печать, уменьшить бюджет, снизить налоговое бремя и, главное, провести серию мероприятий по продвижению. В докладной записке, которую Рубаняк так благополучно «зарубил», Ира расписала все: причины неудач, способы выхода из кризиса, необходимые финансовые затраты, сроки окупаемости. Она не учла одного – полного безразличия руководителей к судьбе проекта.

Но и эта проблема, по зрелому размышлению, обрела свое решение.

Озарение настигло Иру через неделю после «гнусного предложения». Дело было вечером, по телевизору шел фильм, кто-то в кого-то стрелял, кто-то с кем-то целовался. Суета, в которой герои решали свои проблемы, помогла сложить собственные два и два

«Неужели честолюбивый Рубаняк откажется от еще одной медали? Он ведь коллекционирует достижения. А раз так надо, чтобы он возглавил перемены. В качестве лидера он сумеет убедить Василия Ивановича, что журналы бывают, не только парадно-выходными, но и рабочими. Мне надо договориться с Севой».

О чем конкретно следует договариваться с Рубаняком, Ира не рискнула рассказать даже Диане. Подруга бы точно ее остановила. Она бы заявила:

– Ирка, ты рехнулась.

И была бы права, как никогда. План был немножко (или множко!) безумным. А навязчивое желание реализовать его своей неотступностью навевало подозрения совсем дурного толка.

– Ты же умная баба, – И тут бы подруга не ошиблась. Только не заурядный ум мог трансформировать «гнусное» предложение Севы в контрпредложение еще более наглого характера: сочетаться законным браком и трудиться на общий карман.

– Вряд ли это входит в планы твоего директора, – Воображаемая Диана тщательно подбирала слова, стараясь не называть вещи своими именами.

– Девчонки считают, что он ко мне неравнодушен, – парировала Ира.

– Не вижу связи.

– Я хочу, чтобы он поддержал мои проекты. Если Рубаняк согласится, я убью одним выстрелом двух зайцев: выйду замуж и заработаю денег.

– Третьим зайцем окажешься ты сама.

– Девчонки говорят, Сева – нормальный мужик.

– Не желаю слушать про твоих девчонок.

– Он мне и самой нравится, особенно в белом костюме.

– Причем тут костюм? Ируся, я не настаиваю, но ты немного не адекватна. Может не стоит торопиться?

– Я все обдумала и решила.

Ход мыслей отличала редкая логика: «Я живу в мире иллюзий. Жду принца и теряю время. Сева, конечно, кобель, и ему от меня надо одно – секс. Но он холостяк, а, значит, у наших отношений вполне возможна перспектива. Раз так, я стану его любовницей. И не буду корчить из себя жертву».

Возможно, в другое время Ира рассудила бы иначе. Но две недели назад завершился странный роман с Николаем. В выходные сходила на два свидания. На первом стокилограммовый «метр в кепке» не дал сказать и слова, с подробностями (делающими честь его памяти) поведал о туристическом походе, в который он ходил в девятом классе. Со второго, Ира ушла хромая. Согласилась сходить с безработным юристом на каток и там со всей дури шлепнулась на пятую точку.

В общем, жизнь виделась в унылом сером цвете. Связь с Севой не делала ее лучше. Но, чем черт не шутит, могла стать началом чего-то нового и хорошего.

Вероятность такого исхода была высокой. Минимум 50 %. Но, так или иначе, попробовать стоило. Хотя бы для того, чтобы не жалеть позже об упущенной возможности.

Три дня Ирина собиралась с духом. На четвертый явилась без приглашения в кабинет Рубаняка:

– Всеволод Петрович, нам следует поговорить. Давайте, встретимся в приватной обстановке, в кафе, например. Завтра вечером вы свободны?

Сологуб опешил. Брови поползли вверх, сминая кожу лба в складки.

– Завтра я занят, – протянул весомо.

– А послезавтра?

Снова движение бровей отразило немереное удивление директора.

– И послезавтра занят.

Ира расплылась в своей самой очаровательной улыбке. Паразит Рубаняк проверял серьезность ее намерений или испытывал терпение? «Убить тебя мало», – подумала, чертыхаясь. Вслух же выдала игривое:

– Сева, не капризничайте.

Рубаняк закашлял, выгадывая время.

– А когда вам удобно? Я подожду, сколько нужно.

Мужчины редко отказывают красивым женщинам, даже, если и подозревают подвох. Для пущего эффекта Ирина отошла к окну и встала к Сологубу спиной. Стекло предательски отразило Севины действия: повернув голову, мужик уставился на ее ноги и попу. Узкая юбка, открывающая колени и обтягивающая аппетитные полушария, сработала. С тяжким вздохом Всеволод Петрович капитулировал.

– Сегодня, – буркнул недовольно. – Только недолго.

– Но сегодня я не одета, – кокетливо протянула Ирина. Она подготовилась к встрече. Серо-голубой костюм и белая тонкая блузка соответствовали предписаниям делового этикета только теоретически. Практически же откровенно подчеркивали женскую природу начальника отдела продаж.