Текст книги "Требуются герои, оплата договорная (СИ)"

Автор книги: Елена Муравьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Катя.

–Пора, – София обняла Катю, – желаю победы и приятного путешествия. О собаке не беспокойся, все будет в порядке.

– Я позвоню завтра, – пообещала Катя, – обязательно.

– Катюша, если ты не против, с вами наш паренек прокатится? Не хочется из-за одного человечка гонять машину, – когда все устроились, предложила вдруг домоправительница.

Борис только дернул кадыком. Началось!

– Надо у Степана спросить, – ответила Катя, – он хозяин.

– Я – не извозчик, – изрек недовольно гнусный лицемер.

– Степан!

– Ладно – ладно, делай что хочешь! – оскорбленная невинность умывала руки.

– Да, конечно. – Катя обрадовалась возможности удружить Софии. – Зовите своего паренька.

Из сторожевой будки вынырнул верзила в спортивном костюме. Катя лишь бровью повела в изумлении: все время на виду торчал один охранник, откуда взялся второй. Спрашивать было неловко, хотя на кончике языка крутился вопрос: сколько их там у вас? И зачем?

Богунский отвернулся, демонстрируя скуку и нетерпение; пора трогаться, говорила физиономия, давно пора.

– Счастливо, – София помахала рукой.

Борис.

Счастливо, пожелал себе Устинов. Удача сейчас требовалась, как никогда.

Машина добралась до перекрестка и уткнулась в фанерную табличку с грозной надписью «Проезда нет». Двое работяг, лежа на траве, мусолили потрепанную колоду карт.

– Авария, – глубокомысленно изрек один.

– Тьфу, ты, – чертыхнулся Степан.

– Провод, блин, грохнулся, мать ити, – почти цензурно обрисовал ситуацию второй. – Электрика, трам тара рам, шарахнуло, чуть не убило. Так что… до вечера… колупаться придется… работы непочатый край… – труженик натужно крякнул и устроился удобнее, – ба, какие люди…

На трассу параллельную лесу выполз из соседнего переулка грузовик – фургон. «Электромонтажные работы. Аварийная служба» – красно-белая надпись внушала надежду.

Итак, замер Борис. Четыре дороги стелились перед джипом. Первая: вперед, под напряжение. Вторая: назад, в скандал с водителем фургона, перегородившим трассу. Третья: влево – в ближний объезд, прямехонько на рухнувшее дерево. Четвертая: дальняя, кружная – вокруг леса.

– Семь верст – не крюк, – утешил первый рабочий, Иван, и нацепил второму, Андрею, погоны на плечи. Червовую и бубновую девятки.

– Не умеешь работать головой, работай руками.

Внедорожник сдал назад, развернулся. Борис перевел дух. Посчитал до 100.

– Стой! – заорал не своим голосом, едва перекресток исчез из поля зрения. – Стой! – он толкнул дверцу. – Открой! – приказал Степану.

– Открой, – повторила Катя.

Богунский выругался и притормозил. Устинов, зажимая рот рукой, давясь несуществующий блевотиной, опрометью бросился в ближайшие кусты.

– Козел! – в сердцах припечатал Степан.

Борис хватался за горло, кашлял, имитировал рвоту. «Агеевцам» требовалось 5 минут, чтобы напрямую через лес добраться от дороги до исходной позиции. Три уже прошло.

Пошатываясь, утирая ладонью рот, он вернулся к машине.

– Вода есть? – спросил слабым голосом.

Катя ткнула бутылку. Заботливая София выдала на дорогу корзину с провизией.

– Хорошо, – остаток жидкости Устинов вылил на голову, – жарко мне, ребята. Ох, как жарко.

На самом деле его знобило. Мысли лихорадило, сердце рвалось из груди.

– Мы едем? – подогнал Богунский.

– Да, да, сейчас.

– Да? А ты мне салон не заблюешь?

Катя.

Катя отвернулась, уставилась в окно. Устинов был омерзителен, Богунский невыносим. Ей представилась дорога, бесконечные несколько часов, на грани скандала или драки. Тупые глаза Борьки не предвещали скорого просветления. Степан чуть ли не плевался ядом. Третий, протеже Софии, пока молчал, угрюмо косился на Устинова, опасаясь пьяного соседа.

Джип ровно урчал двигателем, сминал колесами метры дороги, выбираясь через лес на трассу. Пусто, ни души, лишь ели да сосны. Катя тоскливо всматривалась в окно, старалась не слушать Борькин бред, не замечать недовольную физиономию Богунского, не чувствовать напряжение незнакомого человека, случайно попавшего в странную компанию.

– Борис помолчи, – попросила, когда сдерживать раздражение не было сил.

– И ладно… – оскорбился Устинов.

На секунду салон наполнился тишиной, затем раздался непонятный звук. Катя недоуменно подняла глаза, вырываясь их омута дум. Собралась спросить: что это? И поняла. Нет, увидела: на автомобиль падает береза. Жилистые основы со скрип и треском рвались, предупреждая об опасности.

– А… – крик застрял в горле.

Степан ударил по тормозам. Машина конвульсивно дернулась, остановилась, как вкопанная, замерла. За секунду до того Катя уловила за спиной волну движения, краем глаза зацепила: Борис врезал локтем в лицо соседу, рубанул по поникшей шее ребром ладони. Молниеносным движением ухватил Степана за волосы, дернул на себя, брызнул в лицо какой-то дрянью из баллончика, выхваченного то ли из носка, то ли из ботинка. Богунский взвыл, дернулся, поник. Перекрывая визг тормозов и вой Степана, Борис трезвым, ледяным голосом скомандовал.

– Катька, за мной, быстро, – и рванул дверцу.

Не раздумывая, Катя бросилась вдогонку. Впереди маячили развалины белого двухэтажного здания, Борька направлялся туда.

Они вихрем преодолели четыре лестничных пролета.

– Давай сюда, – Устинов втянул ее за руку в тесный закуток. Между наружной стеной и остатками внутренней образовалось почти глухое замкнутое пространство. В полу темнел проем. Устинов, от пьяных замашек которого не осталось следа, указал на него:

– Когда я скомандую – спустишься вниз. Там отодвинешь фанеру, найдешь дыру в стене. Через нее выберешься наружу. Потом ползи до траншеи. Метров через 200 встретишь трех мужиков. Они тебя отправят в город, в безопасное место. Повтори!

Катя, словно под гипнозом, повторила каждое слово и только напоследок задала вопрос:

– Зачем?

– Степан – убийца. – Борис не желал вдаваться в подробности. Он достал из поломанного ящика, сиротливо стоящего в углу, пистолет, протянул Кате.

– Будешь стрелять только в крайнем случае. Старайся не шуметь, твоя задача как можно незаметнее слинять отсюда.

– А твоя? – зеленые глаза-плошки не вмещали огромного удивления, овладевшего Катей. Недоумение плясало в зрачках – все происходило не в кино, в действительности. Ступорное неприятие, непризнание доминировало надо всем. Катя собралась возразить, открыла рот…

1. – Считай, сколько людей появится. – Борис не поднимая головы, кивнул на окно. С дороги доносился шум двигателя. Из-за поворота выруливала синяя . Из нее выскочили мужчины, бросились к джипу.

– Один, два, три, четыре…

Вновьприбывшие привели в чувство Богунского и парня в спортивном костюме. Степан тот час направился к развалинам, остальные поспешили за ним.

– Катя! – раздалось под разрушенными сводами. Катерина невольно подалась на встречу.

– Сиди тихо! – приказал Борис, – молчи и не бойся.

Тяжелая поступь гулким эхом сотрясла ступени. Обшарив первый этаж, мужчины поднялись на второй

– Катя, – позвал Степан.

Борис дернул ее за рукав, кивнул.

– Степа, – откликнулась Катерина.

– Иди ко мне – Устинов отрицательно замотал головой.

– Не могу, – ответила она.

Притаившись за перегородкой, Катя и Борис через щели наблюдали: двое мужчин поспешили вниз, затопали каблуки по бетону, с улицы раздался свист. Двое других заняли позиции у противоположных стен. Недавний пассажир джип расположился на лестнице. Степан укрылся за грудой битого кирпича.

– Катюша, ты в порядке? – спросил ласково.

– Да, – всхлипнула Катя.

– Не бойся, милая, он тебя не обидит, не посмеет, – Богунский явно угрожал.

– Еще как посмею, – встрял Устинов. – Пристрелю, как собаку. Живой ты ее не получишь.

Пристрелю, как собаку! От неожиданности Катя вздрогнула.

– Ты пьян! – Богунский старался увести разговор в безопасное русло.

– Он трезвый, как стеклышко, – закричала Катя.

– Юлия мне все рассказала, – соврал Устинов.

– Что рассказала? Неправда! Где она? – сложились голоса Кати и Степана.

– В надежном месте.

– Катя! Он – сумасшедший, он – маньяк. Он убил Юлию, теперь может убить тебя. Не верь ни одному слову, не слушай его.

– Он тоже самое говорит о тебе.

Устинов с удивлением уставился на Катю. Неужели она сомневается?

– Дура! – прошипел, чуть ли не с отвращением. – Настоящая дура! Идиотка!

Убедительный аргумент возымел действие. Катя улыбнулась с явным облегчением.

– Катя! Он сумасшедший. – Гнул свое Степан.

– Он держит меня силой, у него… – Катерина посмотрела на зажатый в рук пистолет и хитрила, – у него нож.

– Я убью ее, – заявил Борис. – Или ты нас отпустишь, или, я ее убью.

– Не смеши меня, ты ее не тронешь! Убирайся! Катя останется со мной.

Устинов и не надеялся на успех.

– Степа, Степочка, ты знаешь, как я к ней отношусь?

– Знаю.

– Значит, можешь не сомневаться: живой ты ее не получишь. Деньги уплыли. Смирись.

– Какие деньги? – взвилась Катерина.

– Какие деньги? – неискренне вякнул Богунский и попросил, нет, взмолился, – Борис, давай переговорим с глазу на глаз.

– Набери мой номер.

– Хорошо, хорошо…

Борис.

Устинов поднес трубку к уху.

– Постарайся отвечать так, чтобы она ничего не поняла, – начал Степан, – что ты хочешь?

– Отпусти нас.

– Это исключено.

– Почему?

Пустые вопросы, пустые ответы.

– Твои предложения? – Борис перешел к конструктивной части.

– Ты получишь десять тысяч баксов, если Катя останется со мной.

– И только?

– Мало? Хорошо, двадцать. Она в курсе?

– Некоторым образом.

– Чем меньше она будет знать, тем больше ты получишь.

– Хорошо.

– Значит: двадцать тысяч и расстаемся друзьями?

– Я подумаю.

Переговоры только оттягивали развязку. Каждый это понимал и каждый надеялся получить в итоге, под выгаданные у судьбы пару минут, свои дивиденды. Богунский следил, как его люди подбираются к логову беглецов. Устинов смирялся с мыслью, что придется убивать. Он уже упустил одну возможность, вторая могла стать фатальной.

– В машине надо стрелять! – Сван, удивленный решением Бориса «оглушить» врага, тактично скорректировал план.

– Я не смогу, – не стал врать Устинов, – стрелять в безоружного у меня получится.

– Первый раз что ли? – усмехнулся помощник-наставник.

– Да, – Борис уже притерпелся к будущей ошибке, махнул рукой на последствия. Сила, большая, чем желание выручить Катерину, сковывала дурацкими запретами. Он не выстрелит первым; не посягнет, без прямой угрозы собственному существованию, на человеческую жизнь. Непреложная истина не оставляла выбора.

– Теряешь тактическое преимущество, – Сван давно перешагнул порог этического восприятия мира. Он мыслит категориями логическими.

– Теряю, – согласился великий пацифист.

– Я предлагаю хорошие деньги, – плел сети Богунский. – Даже, была-не была, подарю свой джип, только отдай мне Катю. С ней не случится ничего плохого, она вернется через год домой, коттедж вам пригодится. – К джипу щедрый Богунский уже добавил загородный особняк.

– Куда и зачем? – спросил Борис.

– Не могу сказать, чужая тайна, задействованы большие силы… – скудная фантазия рождала убогие образы. – Итак, твое решение?

– Хорошо, – невпопад ляпнул Устинов.

Катя.

Небрежное сказанное Устиновым «хорошо» вывело Катерину из равновесия.

Обескураженная событиями последних минут, растерянная, она утратила ощущение реальности. Устинов велел «беги» – она побежала, велел взять пистолет – она взяла. Сейчас он решал ее судьбу, и ей опять надлежало подчиниться? Как бы не так! Катя сорвалась с места, выскочила из-за укрытия, оказалась между враждующими группировками, заверещала:

– Что вам от меня надо? – от переизбытка эмоций Катерина резко взмахнула рукой. Той, в которой был пистолет. Неосторожное движение привело к выстрелу. Пуля чиркнула по щеке парня в спортивном костюме, чуть-чуть левее и он остался бы без головы. Нервы у человека не выдержали, он ответил.

– Не стрелять! – взвыл Богунский – мать вашу раз так…

Поздно. Призыв утонул в грохоте стрельбы. Борис вскочил, дважды пальнул в того, кто угрожал Катьке. По нему открыл огонь мужик у левой стены; справа прилетели две пули. Парень в спортивном костюме согнулся пополам, рухнул лицом вниз мертвый. На излете движения пальцы дрогнули в судороге, приведя в боевое положение спусковой механизм. Пуля, не в пример первой; угодившей в белый свет, как в копеечку, с визгом впилась в стену, выбивая брызги колючих кирпичных осколков. Один задел Катину руку. Своды дрогнули от душераздирающего вопля. Богунский бросился к Кате. Устинов успел первым. Он схватил ее за волосы, что есть силы, рванул к себе.

Борис.

Следующим побуждением было вернуться за перегородку, поближе к заветной дыре в полу. Увы. Мужичок у правой стены отрезал дорогу назад.

В перекрестье нацеленных стволов пятачок в центре замусоренного зала казался расстрельным плацем. Борис затравленно озирался. Толи от полного самообладания (в Катьку стрелять не будут!), толи в крайней беспомощности укрылся Катериной как щитом, заорал:

– Прекратить огонь. Иначе… – грустной альтернативой в Катин висок уперлось дуло пистолета.

– Прекратить огонь, – повторил Богунский.

Катя рванулась из рук Бориса.

– Пусти меня! Сволочь!

– Заткнись, дура.

Степан подался вперед, проверяя решимость Устинова. Остановил его Катин хрип и полный ненависти окрик.

– Замри, ублюдок. Иначе она сдохнет. Ясно? – левой рукой Борис сжимал Кате горло. Вытаращенные от страха и удушья зеленые глаза полыхали ужасом.

– Ясно, ясно, – Степан замер на месте, даже улыбнулся натужно. Развел в стороны руки в обескураженном жесте: твоя взяла, слушаю и повинуюсь…

Степан.

Неужели это все? Неужели он проиграл? Не может быть. Или может? Так или иначе, Степан собирался сражаться до конца. Своего или чужого значения не имело. Из рук уплывали миллионы, смириться с этим было выше его сил. Но что же делать, что делать, что делать….

Довольно быстро стало понятно, группа не справляется с ситуацией. Требовалась: целая, здоровая, невредимая Катя, в предельно хорошей физической форме, в душевном равновесии и, главное, с желанием родить ребенка. Отцом надлежало стать доходяге – пацану, доживающему на бренной земле последние месяцы. Кате знать подробности не полагалось. Она бы считала, что малыш – дитя страсти. Ее и… План предусматривал варианты. Первая кандидатура – он, Степан, перспективный бизнесмен, трепетно влюбленный в Катерину. Следующим шел пламенный мачо Георгий, красавец и хозяин прибыльного заведения на Лазурном берегу. Третьим… четвертым… прочих даже не удалось задействовать. Последний в списке значился – Борис Устинов. Однако комбинация с ним отличалась чрезмерной сложностью, и стартовать могла лишь при полной безнадежности других сценариев. К этому все и шло. Катерину не манили красивые страны, богатство, приключения. Не увлекали мужские стати претендентов. Степан – мечта любой женщины – был «уволен» в июне. Гео – олицетворение мужского идеала – в июле оказался не у дел. В августе потерпели фиаско Марта и старуха. У рыжей стервы, видимо, имелсясильный ангел-хранитель, который, оберегая подопечную, не позволял Катерине довериться новым знакомым и уехать с кем-нибудь из них на границу.

Приближался сентябрь – последний срок. С октября Катина цена – головокружительная цифра с шестью нулями стремительно падала. Заказ оговаривал четкую дату выполнения, за это и платили бешеные деньги. За жесткие условия и четкую дату.

Но и «уцененная» Катерина стоила прилично. Не для амбициозной старухи, а для Степана и Юлии. «Пока есть хоть один шанс – надо бороться», – они решили довести дело до конца. Шефини разрешила самодеятельность, но, предоставляя ретивым помощникам свободу, предупредила: «Боже, дай мне силы превозмочь возможное; смелость – одолеть неодолимое, и мудрость отличить одно от другого». И, как обычно оказалась права.

Они запустили вариант с похищением, потом переключились на версию с Борисом и сейчас пожинали плоды. Юлия, судя по рассказу Устинова, была мертва. Он сам, Степан поморщился недовольно, оказался в полном дерьме и пока не знал, как из него выбраться.

– Замри, ублюдок, – Устинов был настроен более чем решительно. – Иначе она сдохнет. Ясно?

– Ясно, ясно. Давай расставим точки над «і». Я хочу все объяснить, – Степан отбросил пистолет в дальний угол, поднял над головой руки, продемонстрировал миролюбивые намерения.

– Только короче и без глупостей! – предостерег Борис. – Ее положу и вас! – Дуло на мгновение оторвалось от женского виска, указало в сторону мертвеца, вернулось на начальную позицию, – стреляю на звук, имейте в виду. – Устинов не врал. Он стрелял на звук, с колен, н вскидку, с завязанными глазами, как угодно. Стрелять – стрелял, но попадал ли? Это было неизвестно. Настоящее оружие он держал первый раз в жизни…

– Все в прядке, – уравновесил ситуацию Степан. Сейчас как никогда требовались спокойствие и выдержка. И красноречие. В работу шел последний вариант сценария – версия об отце. – Катя, ты помнишь своего папу?

– Немного.

–Он теперь большой человек…

Богунский недовольно хмурился. Ему очень не нравился расклад сил. Катя – истерично возбуждена, малоуправляема. Борис – в крайней экзальтации, готов на все. Ребята у стен – как на ладони, он сам – растерян и уязвим. Дело – дрянь.

– Он живет в прекрасном доме, имеет счет в банке, катается по заграницам, богат, успешен, знаменит.

Словно бы нечаянно, в увлечении, Степан сделал шаг вперед. Маленький незаметный шажок.

– Стоять! – рявкнул Борис и ткнул Катерину в висок. Она зажмурилась, заверещала от ужаса.

Катя.

Дикость положения превосходила любую фантазию. Степан, его гвардейцы, убитый в спортивном костюме, Борька, дуло у виска. Безумие! Сумасшествие! Бред!

В медовой покладистости Богунского звенела сталь и рокотала угроза. Бледный от волнения, со светлой бесстрастной улыбкой на губах он нес полную ахинею.

– Твой отец любит тебя, он очень переживает…

Катя кивнула, конечно. Она давно переросла любовь к папочке. Человек, фамилию которого она носила, имя которого записывала в отчество, был ей не интересен и не нужен. Она знала его истинную цену. В 20 лет, в тайне от всех, через милицию раздобыв адрес, она съездила, поглядела на спившееся ничтожество, проглотила со слезами, комом ставшую в горле брезгливую жалость. Поблагодарила бога за умную мать, скрывавшую как самую страшную тайну, простую правду: ее отец – Андрей Морозов – отборная сволочь, редкая дрянь, редчайшая.

Степан врал. Зачем?

– Его успехи не дают покоя другим людям.

Борис.

Катя внимательно слушала слова Богунского. И, кажется, даже верила им.

– Заткнись, – перебил Устинов, – хватит сказок.

– Катенька, твой приятель рехнулся. Еще немного и он тебя убьет.

– Степан! Не нарывайся! – У Бориса изменился голос, стал хриплым и шершавым. – Катька, двинешь рукой – задушу, – для острастки он снова сжал Катерине горло.

Замечание Богунского было вызвано отнюдь не нежной заботой. Пугая Катю, он провоцировал ее к активности. С пистолетом в руках, Морозова могла изменить диспозицию. Борис закусил губу. Единственный шанс на спасение – дыра в полу, была вне пределов досягаемости. Любой ценой следовало вернуться за кирпичный простенок и действовать по плану.

– Мы возвращаемся, – Устинов кивнул обломки стены, – на прежнее место. Здесь слишком нервная обстановка.

Степан.

Требование Устинова стоило немногого. Закуток у стены, отгороженный от общего зала полуразвалившимся барьером, казался надежным убежищем лишь дилетанту. Почти замкнутое пространство ограничивало маневр, и давало атакующей стороне весомые преимущества. Богунский мгновенно посчитал выгоды нового положения и явил добрую волю.

– Хорошо. Я не против. – На всякий случай надо было бы проверить угол; но Борис, пятясь задом и волоча за собой Катерину, уже сделал шаг в нужную сторону. Останавливать его значило вновь обострять ситуацию. Ладно, отмахнулся Степан, пусть забираются в свою нору. Дойдет до дела: выковыряем за пять минут. Не велика забота.

Катя.

Катей вновь овладела тупая апатия. Борька тащил ее, ватные ноги еле двигались, тело не слушалось. Хотелось выть от отчаяния и бессилия. Страх, как таковой, она не испытывала. Как можно бояться человека, которому доверяешь? И все же, она видела: Устинов вне себя, он готов ко всему и способен на любой поступок! Он уже убил человека, и будет убивать дальше. Он может убить и ее, если проиграет свой бой с Богунским. Ей надлежало или умереть, или разделить с Устиновым победу.

Шаг. Еще один.

Можно было попробовать вырваться из Борькиных объятий, поискать спасения за широкой спиной Степы. Можно было бы, не внушай ей Богунский леденящий душу трепет. Его спокойствие, выдержка, самообладание хранили отпечаток профессиональной выучки. Даже сквозь туман страха, Катя ощущала профессионализм и выучку.

– Потерпи, моя хорошая, – чуть слышно прошептал Устинов.

Еще шаг – уже за барьер. Еще шаг и…

Другие.

Ситуация требовала разрядки, слишком высокий градус набрало нетерпение.

Один из парней, посланных в караул, обеспокоенный выстрелами, проявил недюжинное рвение; поднялся по ржавой, чудом сохранившейся, наружной лестнице на крышу. Обдираясь о кирпичи, сполз через оконный проем на второй этаж и волею судеб столкнулся нос с носом с Катей и Борисом. Минутой раньше он бы оказался у них за спиной и разоружил бы обоих. Сейчас успел лишь ткнуть Устинова в спину пистолетом. Дальше Катя, уловив боковым зрением мелькнувшую тень, выбросила вперед руку и выжала курок. Выстрел почти в упор, отбросил тело – маленькое аккуратное отверстие во лбу практически всегда превращает живого человека в мертвое тело – к стене. На секунду оно, распластанное, замерло вертикально, а затем, медленно стекло по кирпичной кладке на пол. Катя едва не дунула залихватски в дуло, убийство не произвело на нее впечатления. Она почти не осознала того, что учинила.

Степан.

Богунский не шелохнулся. Суету могла оборвать пуля. Попасть под раздачу, стоя в центре пустого пространства, он не желал. Удержались от скороспелых выводов и его ребята. Напротив, используя неразбериху, подобрались к закутку поближе. Молодцы, он одобрительно кивнул.

– Что произошло? – спросил негромко. В ответ полилась тишина. Пришлось повторить. – Что произошло?

– Все нормально, – объявил Устинов – Катя нечаянно пальнула, не волнуйся.

– Катя?

– Да… – она едва шевелила губами.

– Хорошо. – Богунский огорченно нахмурился. Катя сорвалась, как он и ожидал, но, к сожалению, поздно. Пуля, которую мог получить Борис, угодила в стену или улетела в окно. Так или иначе, надежды не оправдала. Жаль.

– Продолжим разговор…

– Мы тебя слушаем…

Борис.

Фраза была явным преувеличением. Устинова треп Степана не интересовал, а Катя вряд ли понимала сейчас хоть что-то. Она привалилась к плечу Бориса, дышала глубоко, часто, с истеричным подрагивающим стоном. Глаза… Устинов заглянул в зеленые болотца… зрачки мерцали холодно и жестко, взгляд блуждал по лицу трупа. Истина торила дорогу к сознанию, блуждала в поисках оценки.

– Ты поступила правильно. Он – враг, он хотел нас убить. Или он, или мы, – прошептал Устинов. Катя кивнула, заворожено глядя на окаймленную красным дырку во лбу убитого. – Или он, или мы! – Утешениям не пришло время. Бой не время для сантиментов.

Катя замотала протестующе головой, отгоняя химер. Взгляд потеплел.

– Враг. Или он, или мы. Правильно, – кодируя себя, повторила. – Враг. Или – или.

– Умница моя, разумница, – он ободряюще улыбнулся. Надо бы пошире, да повеселее, но уж как получилось.

Катя потерла рукой шею.

– Ну, ты и дурак, Борька, больно же! Что собственно происходит?

– Потом расскажу, сейчас слушай Степу и поддакивай.

За стенкой распинался Богунский. Представился зачем-то частным детективом, нанятым охранять Катерину от лиходеев, задумавших навредить Андрею Морозову.

– Я увидел тебя и сразу потерял голову…хотел отказаться от задания…

– Пора, – приказал Борис и подтолкнул Катю к дыре. Шепотом, в самое ухо, выдал инструкции, и главное: – я люблю тебя. Беги.

Катя опустила в провал ноги, повисла на локтях.

– А ты?

– Не тяни время, – Борис держал ее на весу, затем отпустил руки. Слава богу, обошлось без шума. Юркой кошкой Катька нырнула вниз.

Их укрытие являлось замыкающим звеном вертикальной шахты, берущей начало в подвале. Возможно, маленькие комнатенки предназначались под кладовые; возможно, под кабинки лифта. Отделенные от общей площади стеной, хорошо сохранившейся на первом этаже и практически отсутствующей, за исключением покореженного козырька, на втором; клетушки сразу привлекли внимание «агеевцев» и Бориса.

– Если заманить твоего Богунского на второй этаж, можно запросто слинять, – сказал Сван. – Опустишь барышню в дыру, оттуда она сможет выбраться на улицу и добраться до нас. При условии, если кто-то прикроет спину, отвлечет внимание на себя.

Под «кто-то» подразумевался Устинов. Он не возражал.

– Зацепи их и отправляй девчонку. Пока они догадаются, что она удрала, мы будем далеко.

О дальнейшей судьбе прикрытия, Устинова то есть, тактично не вспоминали. Поставил человек целью вытащить бабу из беды – его право, его цена. Каждый сам себе хозяин, барин, управдом.

– Основной конкурент твоего отца – Чурый Олег Львович, вор в законе, законченный головорез. Он объявил охоту на тебя… – Богунский, как мог драматизировал ситуацию. Появились новые персонажи: злой и коварный Чурый, его жестокие кровожадные приспешники. Замелькали, усиливая мотивацию сюжета, деньги. Добрый папенька: вопреки желанию новой супруги, любовницы, между прочим, Чурого; назначил Катю наследницей. В пору было ожидать постоянного элемента мыльных опер – тяжкого неизлечимого недуга.

–Возможно, он не дотянет до Нового года. Рак – страшная штука!

Устинов слушал, разменивал последние минуты затишья. Скоро Степан догадается, что его провели, плюнет на церемонии, спустит своих псов. Те деликатничать не станут.

– Каждое мое слово можно проверить. Я дам телефоны, адреса. Произошло страшное недоразумение…

– Сейчас запишу… – еще немного купленного обманом, покоя. – Повтори-ка номер.

Теперь достать телефон – Борис предпочитал академическую театральную школу, нажать кнопки…

Игры, игры… когда внимание Бориса переключилось на маленькие клавиши с цифрами, парень, занимавший позицию у левой стены, очутился перед ним. Удар ноги, рубящий взмах ладони и тьма накрыла сознание. Борис даже не успел ощутить боль, стало только обидно, что жизнь закончилась.

Катя.

Борис отпустил руки, и Катя осталась одна в темном тесном пространстве. Стылый холод пронзил ее насквозь, пропитал гнусным страхом. Только что она была наверху, на свету, рядом с Борькой, пусть под пулями и странным давлением Богунского, но не одна, под защитой. Сейчас, в безопасности, почти в безопасности, она вдруг испугалась всего и сразу, зашлась в немом рыдании. Я люблю тебя. Беги! – стучало в висках.

Под ногами слегка покачивался ящик. Катя осторожно присела, провела рукой по стене. Ни одна здравая мысль не держалась в мозгу. С того момента как Устинов «положил» в машине Степу и парнишку в спортивном костюме ее настигло какое-то параличное удивление. Скудные Борькины объяснения не добавили ясности. Степан – убийца? Это же бред! Чушь! Дикость! Убийцы жили в книгах, телевизорах, бродили темными ночами по улицам. К ней, Кате Морозовой, убийцы не имели никакого отношения.

Нет, теперь уже имели! Она сама убила человека!

Туманное пятно, мелькнувшее на излете взгляда, Борькина вздрогнувшая спина; чужой острый запах пота – она дернула курок, увидела убитого мужчину и только подумала: Борька убил, и я убила. Мы – квиты. Устинов перевел счет в иную плоскость.

– Или он, или мы! – Борька, как обычно, пытался помочь ей.

В закутке стараниями Бориса царил полный мрак. Преследователи, при беглом осмотре не должны были обнаружить, прикрытую фанерой, дыру в стене. Согнувшись в три погибели, Катя выбралась наружу. Распластавшись, поползла по земле и через метров сто от дома напоролась на патрульного, посланного осмотрительным Степаном нести вахту

– Вставай красавица! – здоровенный детина довольно ухмылялся. В доме стреляли, рисковали и понапрасну. Бабенку поймал он!

Катя поднялась неловко, покачнулась и вдруг… О! Эти неожиданные для нее самой «вдруги». Вдруг выхватила из-за пояса джинсов пистолет. Выстрелить она не успела, парень все-таки был профессиональным, оружие полетело на землю. Парень был профессионалом. Последнее мгновение в жизни он действовал умело и расчетливо и даже успел соразмерить удар по руке, державшей пистолет. Но всего не предусмотришь. Например, выстрел из снайперской винтовки.

Другие.

– Симпатичная девчонка, жалко… – оправдывая вмешательство в чужие дела, выдал Сван. – Да, и Борис – неплохой парень.

Иван согласно кивнул. Он одобрил действия коллеги.

– Беги, цыпочка, к дядям, – позвал Катю Сван. Словно услышав, Катерина сделала несколько шагов в их сторону.

– Куда это она? – вопрос остался без ответа.

Подняв с земли пистолет, Катя повернула назад. Фигура мелькнула вдоль стены дома и скрылась за поворотом.

– Ну? – «Агеевцы» переглянулись. Девица сломала план, занялась самодеятельностью.

– Уезжаем, – выдал Сван решение, – с кордона сигналят, сюда направляются две машины. Похоже силовики. Нам нам здесь больше нечего делать.

Катя.

Здоровяк разоружил ее и рухнул бездыханным. Воздаяние за грехи настигает каждого. Катя недоверчиво покосилась на мертвеца. Скромное отверстие в коротко стриженной макушке – пропуск на тот свет – послужило причиной смерти. Кто-то помог ей. Борька сказал: ее встретят трое мужчин. Наверное, они и выручили ее из беды.

Выручили из беды?! Неожиданно мысли обрели порядок! Катя словно проснулась. Словно вынырнула из омута, очнулась, воспрянула духом. И рассвирепела.

– Сволочь! Идиот! В герои намылился! В Александры Матросовы! Я тебе дам героя! Я тебе устрою подвиг! Бобик зачуханный! Барбос недобитый!

Собачьи производные от своего имени Устинов ненавидел люто. Только в крайней степени раздражения Катя позволяла себе так обзывать приятеля.

– Идеалист хренов, благодетель, гад, урод, – эпитеты не иссякали.

Борька отослал ее с места событий, а сам остался. Зачем спрашивается? Решил погибнуть смертью героя? Дудки! Она этого не допустит. Один пистолет хорошо, а два лучше! В холл второго этажа Катя попала, так же как и ускользнула, н кем не замеченной. Затаившись за обрубком колонны, подпиравшей некогда потолок, она услышала:

– Где Катерина? Говори, сволочь! – Богунский пнул ботинком бесчувственное тело Устинова, выматерился. Видимо, вопрос звучал не первый раз.

Степа изменился. Маска «хорошего парня» оказалась больше не нужной, в истинном же обличье милый женишок мало походил на придуманный персонаж. Тем паче, что Богунский был в бешенстве.

Услышав, как в невдалеке заурчал двигатель автомобиля. Он вообще чуть не сбесился.