Текст книги "Требуются герои, оплата договорная (СИ)"

Автор книги: Елена Муравьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Нет, нет, и еще раз нет. Твоя сука – тупая дура. Она только таращит красные глазищи да рычит на всех.

Дура горестно вздохнула; обреченно побрела на площадку; преодолела полосу препятствий; отыскала спрятанную в руинах куклу, заменявшую человека. Осторожно извлекла ее из завала; оттащила на безопасное место, облизала лицо и села рядом, отвергая оскорбления и обвинения. Дрессура – занятие для идиотов, выражала бело-черная морда, кто умеет – делает, не умеет – учит.

Тренер закашлялся. Буркнул: нахалка. Рекса продемонстрировала не выучку, а сноровку, врожденную способность поступать правильно и вовремя.

– Вот ты какая, – кинолог присел на корточки, виновато заглянул в глаза. Рекса безучастно любовалась движением туч в синем небе. Человека, посмевшего обозвать ее дурой, в природе не существовало. – Извини, ошибся. – Мужчина протянул руку, вознамериваясь погладить Рексу. Она мгновенно ощерила клыки и сделала обманный выпад. То, что выпад обманный выяснилось позднее. В начале тренер свалился от неожиданности на зад, закрыл руками голову и только, не почувствовав боли, понял: над ним пошутили. Зубы клацнули в миллиметре от его носа, вразумляя: будь деликатнее в выражениях и вежливее с подопечными. Не то получишь!

Из тех немногих уроков Рекса усвоила главное: не торопиться и не суетиться. Иначе можно навредить себе и объекту спасения. Впрочем, в данном случае торопиться было некуда. Лаз закрывала металлическая решетка.

Рекса поскребла лапой по поверхности холма, ноготь, сминая тонкий слой земли и дерна, звонко цокал по металлу. Решетку к земле прижимала стальная прокладка. С пятой попытки, обнаружив, где заканчивается металл, Рекса начала рыть. Впитавший влагу грунт поддавался легко, иногда отваливаясь целыми пластами. Вскоре нора сомкнулась с лазом – асбестовой трубой, через которую осуществлялась вентиляция внутри холма бомбоубежища. Тоннели разделяло тонкое перекрытие. Его Рекса выдавила лбом.

Она уперлась, покряхтела, даже пукнула с натуги и вышибла в асбестовой трубе здоровенную дыру. Втиснулась в нее и, постанывая от волнения; темнота и теснота были жуткие, поползла потихоньку вперед. Тело заполняло весь объем трубы, потому двигаться приходилось вслепую, ориентируясь только на усиливающийся запах и некое шестое чувство. Иногда стенки лаза или пол не выдерживали, ломались, трескались прямо под ногами. Тогда острые края ранили лапы, царапали до крови живот. Шалея от ужаса, Рекса ползла вперед и надеялась только на одно: не застрять здесь навеки. Лаз очень ей жал в плечах и груди.

Нос прикоснулся к холодной стали. Трубу и с внутренней стороны укрыли решеткой. Шансов ее выдавить было 50 на 50. Рекса уперлась головой. Поднатужилась. Ржавые болты затрещали, металлическая сетка поддалась и, звякнув пронзительно, упала на пол бункера. Путь был свободен.

Рекса огляделась. Внутреннее пространство убежища определял Г-образный коридор. Одним концом он упирался в лестницу перед стальной дверью – вероятно, той, что выходила на проселочную дорогу. Другим – в стенку с воздухозаборным отверстием. Через который Рекса и проникла в бункер. Слева и справа по коридору располагались двери. За одной из них, закрытой на висячий замок, находилась девочка. Рекса призывно гавкнула, но ответа не услышала. Девочка молчала, хоть и была жива.

В гулкую тишину бункера ворвалось ворчание автомобильного двигателя. Еще мгновение и звук оборвался где-то рядом. Басовитый тон объявил:

– Сиди, я один управлюсь. Вдвоем там нечего делать.

Пока ключ скрежетал в замке, Рекса отступила за поворот – единственное укрытие – и затаилась. Даже постаралась не дышать.

– Как у нас тут дела? – Вошедший щелкнул выключателем, постоял минуту на пороге, затем направился по коридору к комнате, в которой была заперта пленница. Едва он открыл дверь, Рекса прыгнула. Под тяжестью и стремительным напором трехпудового собачьего тела, злодей (он источал тот же пронзительный смрад, которым потчевали ребенка) рухнул лицом вниз на бетонный пол. Однако пролежал недолго и скоро начал приходить в себя. Дрогнули веки, шевельнулись губы, легкой дрожью взялись пальцы. Вытянув по-змеиному шею, Рекса отслеживала каждое движение своего оппонента.

– …

Мужчина выругался, приподнял голову, обвел туманным взором стены и потолок, попробовал подняться. Рекса предупреждающе зарычала.

– Боже!

– Что ты там возишься? – Обеспокоенный напарник собрался на выручку

– Осторожно, – прохрипел мужчина, – сюда бродячая собака забралась. Пристрели эту мразь.

В пустом бетонном помещении звук резонировал, порождал эхо. Слова сливались в одно невнятное целое, утрачивая смысл.

Увидев поверженного ниц товарища, ощерившуюся собачью морду, второй мужчина выхватил пистолет, передернул затвор и… человек выстрелил, собака прыгнула. Она успела к горлу первой. Он опоздал. Курок нажали уже мертвые пальцы. Пули, цокая по бетону, рикошетили от стен, пола, потолка. Одна угодила первому типу в голову и лишила необходимости убивать поверженного, но живого противника. Другую поймала, без особого для себя вреда, Рекса. Взвизгнув, она доковыляла до девочки, с огромным трудом вытащила маленькое тельце из комнаты в коридор. Там, прижав малышку к стене, загородив от всего внешнего, позволила себе передышку.

Борис Устинов

– Вы все поняли? – Инструкции, полученные от руководителя службы безопасности, были более чем подробными, а, главное, эффективными. Переступая порог невзрачного одноэтажного строения – прежде в таких располагались СМУ или продмаги, Устинов был полностью уверен, что слежки за собой не привел.

В холле бритоголовый охранник кивнул на сумку:

– Сдайте вещи, и я вас провожу.

Следующий этап: у входа в коридор парнишка хитрой штуковиной поводил над руками-ногами, грудью, спиной. Безучастно приказал:

– В пятый кабинет.

В комнате Бориса уже ждали.

– Мы беседовали по телефону, – не размениваясь на имена, оповестил мужчина лет сорока, со строгим, почти аскетичным лицом и худощавой фигурой, – флешка у нас, спасибо.

Устинов кивнул. То, что его сумку обшарили, и изъяли запись, он воспринял, как должное. Но на сердце стало тревожно. Наступил момент первого риска. Получив желаемое, «агеевцы» могли вышвырнуть его вон.

– У вас есть копии?

– Нет.

– Вы уверены?

Второй риск состоял в том, что его могли не правильно понять и на всякий случай, ликвидировать. Во избежание этого Борис счел нужным расставить точки над «і».

– Позвольте, я объяснюсь. Хотя информация у меня уже несколько месяцев, я не планировал пускать ее в ход. Во-первых: люди на пленке мне не знакомы. Во-вторых: не ясно, в чем компрометация материала. В-третьих: мне это совсем не нужно.

– Тем не менее, вы здесь, – усмехнулся аскет пренебрежительно.

– Но я ведь ничего не прошу у вас. Вернее прошу. Но, если вы мне откажете, на этом дело и закончится. Как максимум, я от расстройства размещу запись и Интернете.

Зависло молчание, напряженное, как испытательный срок. Хозяин и гость мерялись силами, кто кого. Первым заговорил начальник отдела безопасности, не уступая в поединке, нет, разыгрывая дальше сценарий встречи.

– Вы убедительны, – в глазах мужчины блеснуло одобрение. – Садитесь.

Первый раунд принес победу Борису. Он перевел дыхание, приготовился сражаться дальше.

– Я сделал то, что обещал. Теперь ваша очередь.

– Не торопитесь. Афанасий Антонович сдержит слово. Но я хотел бы кое-что узнать. Как вам досталась запись?

Немного корректируя реальность, Устинов поведал лесную историю, старательно заменяя «мы» на «я». Надеяться на доверчивость слушателя не приходилось. Физиономию худого типа украшала скептичная гримаса. Глаза откровенно смеялись.

– Я, мы – какая разница, да? – сложил он два и два. – Как бишь, звали даму?

– Простите, – Борису надоела словесная канитель, – если вы намерены поступить честно – приступим к делу. Если нет – зачем болтать попусту? Я рассказал все, что считал нужным. Мне добавить нечего. К тому ж, я тороплюсь.

Мужчины нахмурился. Он мог сотворить с Устиновым всякое; плохое в том числе. Но, следуя полученным инструкциям, сдержал раздражение.

– Дочка в этого Устинова после весенней олимпиады просто влюблена. – Афанасий Антонович Агеев был наслышан о молодом учителе математики, о чем и поведал своему главному специалисту по безопасности. – Как-никак, второе место в городе! Так что, дашь, парню, что он хочет. В разумных, конечно, пределах. Впрочем, человек он адекватный. Я с ним пару раз беседовал.

Увлечение математикой и математиком благотворно сказалось на Асе Агеевой. Буквально за полгода, девочка превратилась из взбалмошной мажорной капризницы в ироническую уверенную в себе интеллектуалку. Обрадованный метаморфозами, Агеев не поленился, явился в школу, встретился с молодым педагогом, поблагодарил за старания и даже поздравил директора с наличием столь ценного педагогического кадра. Эпохальная встреча состоялась в марте, в сентябре, Борис вознамерился пожать плоды полезного знакомства и, обостряя ситуацию, надавил на худого типа.

– Я не представляю, сколько стоит моя информация. Потому предлагаю следующее: я скажу, что мне нужно, а вы остановите меня, когда я начну зарываться. Идет?

– Вполне, – хмыкнул собеседник.

– Мне нужны двое-трое парней, оружие, патроны и автомобиль. Ребят и машину я верну к вечеру. Дальше: охрана, хотя бы в течение суток, для моей матери и укромное местечко на день-другой для одного человека.

– Сохранность машине и жизнь ребятам гарантируете?

– Да. Парни вернутся вечером в любом случае. Я обещаю.

– Хорошо. Какая вам нужна машина?

– Что-нибудь заурядное. Ребят, наоборот, хороших, думающих. Лысые амбалы с дефективными физиономиями мне ни к чему.

– О’кей.

Шпильку в адрес охраны аскетичный тип не услышал. Грузный молодой мужчина, минуту назад вошедший в комнату, шептал ему что-то на ухо.

– Бу…бу…бу, – донеслось до Бориса.

– Спасибо. Хорошо.

Они снова остались вдвоем.

– Где ключ? – спросил строго начальник отдела безопасности.

– Какой ключ?

– Вместе с флешкой должен быть ключ.

– Нет никакого ключа.

– Жаль, очень жаль.

Борис испугался. Неужели, из-за какого-то дурацкого ключа, ему откажут, не дадут людей и машину. Он взволновано мотнул головой.

– Я подобрал кобуру на ветке, до этого она пролетела метров 60 не меньше. Если ключ был там же, он мог выпасть, – оправдания звучали жалким лепетом.

– Ключ был спрятан в кобуре, чтобы извлечь его, кожу взрезали ножом, – уличил собеседник.

Устинов, шалея от догадки, схватился за голову. Катька! Зараза! Сперла ключ! Стерва! Он склонял Катерину по всем падежам.

– Вот мы и вернулись к началу, – опять явил профессиональную хватку хозяин, – всплыло несоответствие между отмеченным ранее местоимением «мы» и «я». Ну же, голубчик, шевелитесь, – подколол мужик, – не теряйте инициативу. Выдумайте что-нибудь! Соврите!

– Про ключ я не знал, – признался Устинов.

– Верю, – подбодрил его собеседник.

– Извините за беспокойство. – Устинов поднялся и направился к двери.

– Борис Леонидович, вас выпустят только по моему указанию. Не иначе.

– Да, да, – Борис послушно повернулся, замер в тупом отчаянии.

– Горды вы, господин Устинов, не по чину. Побледнели, зубками заскрежетали, прощаться затеялись. Нет, слезу пустить, разжалобить человека, попросить, наконец.

Шутка? Издевка? Борис взвился как ужаленный; рухнул неожиданно для себя на колени, взмолился:

– Отпустите меня сейчас. И помощь дайте. Ключ я найду и отдам завтра.

Худой тип довольно захлопал в ладоши.

– Вы – молодец. Настоящий артист. Но не усердствуйте особо. Машина у входа, ребята в салоне. Вот адрес, – мужчина черкнул на листке пару строк, – укромного места. Три дня оно в вашем распоряжении. А вот в отношении вашей матушки, простите, помочь не в силах.

– Что вы имеете в виду?

– Как мне только что сообщили, она отбыла с территории городской детской больницы в сопровождении мужчин в гражданском с очевидной военной выправкой. О роде их деятельности можно лишь догадываться. Но, несомненно, это силовики.

– Что?! – Новость ни лезла ни в какие ворота.

– Имя Яны Любецкой вам говорит что-нибудь?

– Впервые слышу.

– А Павел Павлович Кравец?

– Нет. Не знаком.

– И последний вопрос, – лицо худого наполнилось иронией. – У вас на воротнике закреплен микрофончик. Не возражаете, если мы его снимем?

– Что?!! Как микрофон?

– Очень просто. Но вы не удивляйтесь, лучше подумайте, кто вам его подцепил.

Установить микрофон мог только один человек!

– Наш разговор тоже слушали? – выжал из себя Устинов.

– Нет, конечно. У нас здесь работает глушилка. Свои секреты мы умеем хранить.

Катя

Катя, в который раз вышла за ворота. Вдруг Рексе надоело шляться по оврагам и колдобинам? Вдруг беглянка надумала вернуться? Увы, любимая собачка изволили отдыхать на природе, обрекая хозяйку на беспокойство и томительное ожидание.

Катерина уже побывала на озере, ближних опушках, на соседних улицах. Безрезультатно. Проклятущая псина, как сквозь землю провалилась. От бессильного гнева хотелось выть, а лучше убить кого-то. Например, Устинова. Его номер, все также не отвечал. Не было связи тетей Ирой. Занято, занято, абонент вне пределов досягаемости, гудки, тишина. Казалось, телефонные станции, стационарные и мобильные, отношений с пригородом не поддерживали, бойкотировали богатую провинцию. Охранник, понаблюдав за Катиными бесконечными попытками дозвониться, пояснил: днем связь работает из рук вон плохо и обычно налаживается ближе к вечеру Такие чудеса природы и техники

Оставалось набраться терпения и ждать не только Рексу, но и вечера. Катя вернулась в дом, плюхнулась на диван, стала остервенело листать страницы глянцевого журнала. События сегодняшнего дня, чем дальше, тем больше не нравились ей.

Во-первых: героин. Услышав слова Степана про 50 грамм героина, найденные у нее в рабочем столе, Катя лишь хмыкнула. Она не употребляла, не изготовляла, не распространяла. Знать – не знала, ведать – не ведала. Пока не вспомнила! Вчера секретарша Валя попросила передать знакомому пакет:

– Хорошо, – сказала тогда Катя, – не беспокойся.

Теперь беспокоиться предстояло ей. На пакете остались ее отпечатки, Валька откажется от всего. Кто попался – тому и ответ держать. Другие ни причем.

Номер два – драка. Утратив ореол легкомысленного приключения, возня с ребятами предстала вдруг в трагическом свете. Какими бы мотивами не руководствовались хулиганы, какие бы цели не преследовали – Рекса расставила свои точки над чужими «i». Если делу дадут официальный ход, собаку усыпят или расстреляют менты. В их районе были похожие случаи, собаки калечили людей и одну, ротвейлершу усыпили; другого, кавказца, отвезли в лес и расстреляли.

Надо бежать, зрела, цвела, утверждалась гениальная мысль. Надо ехать на этот конкурс. Пока Устинов будет сражаться за место директора лицея, знакомиться с патронессой, пройдет время. Бог даст, уляжется эта странная кутерьма. Тогда в спокойной обстановке можно будет разобраться что к чему. Конечно бегство – не лучший вариант. Но когда нет гербовой, пишут на простой.

Тишину комнаты взорвала трель телефонного звонка. Великий немой ожил?!

– Катя? – раздался голос Юлии.

– Да.

– Как дела?

– Нормально. Щенок спит. Жертв и разрушений нет.

– С Борисом поговорила?

– Не могу дозвониться.

– Ничего время еще есть. Извини, за настойчивость, но я думаю, тебе нужно поехать с Устиновым в N-ск. Борису нужна поддержка, испытание предстоит не легкое. К тому же твое присутствие будет способствовать имиджу Бори. Директор школы не может быть холостым. Он априори должен воплощать собой семейные ценности. Так что готовься, скорее всего, тебе придется прокатиться и в Австрию. Если все, конечно, сложится, должным образом.

Катя чуть было не возразила:

– Заграницу меня не выпустят. Я же под следствием. Милиция считает меня наркодилершей, кому же мертвой… – однако вовремя спохватилась. Еще как выпустят. Благодаря небрежности паспортистки у нее имелся загранпаспорт на фамилию Торозовой Екатерины Андреевны, дамы кристально чистой перед законом.

После возвращения с лесного озера она мало что соображала, тяготилась Устиновым, и невольно потянулась за поддержкой к Степе. Тот рад стараться, затеял путешествие в Италию! Солнце! Пляжи! Рим! Венеция! Слова сыпались как комья земли на крышку гроба, с гулким грохотом. Италия так Италия, Катя не сопротивлялась. Однако, за неделю до вылета выяснилось: исчез заграничный паспорт. Пропал, словно корова языком слизала. Степан, чертыхаясь, помчался в агентство, которое занималось туром. Запросив немалую сумму, там оформили новый документ.

– Торозова, – прочитала Катя четкий компьютерный шрифт. – Торозова Екатерина Андреевна.

Одна буковка превратила ее в другого человека. Чернела печатями Шенгенская виза, виновато улыбался Степа. Спешка до добра не доводит, объяснил понуро. И тут же воспрянув духом, предложил, а давай так, никто ничего не заметит.

Ехать по фиктивному документу Катя не рискнула. Тогда, но не сейчас.

–Ты меня слушаешь? – продолжила Юля.

–Конечно.

– Тебе не помешает проветриться, побыть подальше от неприятностей. Время расставит все на свои места, главное не попасть под горячую руку кому не следует. Так что спроси у Софии контакты, бери Бориса и поезжай. Имей в виду, завтра утром надо быть на месте.

– Имею, – Катя повесила трубку и тут же набрала номер Устинова. Старая песня. «Абонент вне доступа».

– Катя, ты где? – разнесся по дому голос Софии. Домоправительница ввалилась в комнату, сияя лучезарной улыбкой, и с тортом в руках. И, вот ведь наблюдательная особа, сразу полезла с расспросами. – Что случилось? Почему глазки грустные? Почем личико печальное?

Что да почему? Неожиданно для себя Катя вывалила новости. Рекса убежала, дозвониться до нужных людей невозможно, ей надо уехать на пару дней, Рексу оставить не на кого и т. д. По завершении перечня экономка всплеснула руками, закатила в притворном ужасе глаза, возвестила трагично:

– Кошмар. Ничего не поделаешь, придется прыгать с балкона, с горя и отчаяния. Где у нас балкон?

Катя фыркнула.

– Ладно, девочка, – София ободряюще улыбнулась, – не грусти, разберемся. Юля сказала передать тебе конверт. Вот он, держи. Рекса вернется, я позвоню твоим соседям, и они приглядят за овчаркой. Деньжат им подбрось, они не откажутся. Дозвониться не можешь? Не беда. В этом чертовом пригороде только днем перебои со светом, водой, газом и телефоном. К вечеру жизнь налаживается. Если бы не комары, места лучше не найти. Что еще?

В одно мгновение София развела руками тучи и неприятности. Она действительно умела быть необходимой. Катерина удивилась, как ей самой не пришла в голову мысль о Пушкарях?

– Шофер их сюда, – в подтверждение сказала София, – и обратно доставит. А если захотят, пусть поживут в коттедже пару деньков, отдохнут на лоне природы. Дом-то все равно пустует.

– Вы – гений, – Катерина просияла, одна проблема разрешилась наилучшим образом.

– Хочешь, скажу, куда ты собралась? В N-ск! И наверняка вместе с Устиновым!

Катя ахнула:

– Откуда вы знаете?

– От верблюда, – рассмеялась София. – В этом доме от меня тайн нет. Я в в курсе дел Глеба Валерьяновича и позволю, от его имени, уточнить кое-что. Если Борис стоит, он получит должность. Нет – то Юлины ходатайства не помогут. Лицей – очень перспективное дело, требуются классные специалисты, директором возьмут лучшег, и держать будут пока человек справляется. Против Бориса играют некоторые обстоятельства. Первое – он холост. Второе: молод. Есть и плюсы: прекрасные рекомендации, безусловный профессионализм, стремление творчески решать задачи. Глеб Валерьянович, а он председатель совета директоров проекта, склоняется к мнению, отдашь должность ему. Так что, если Устинов примет требования, у него есть реальнее шансы на победу в конкурсе.

Удержаться от расспросов Катерина не смогла:

– Какие требования?

– Первое: надо срочно жениться. Представляться патронессе школы директору следует с супругой, на худой конец с невестой.

– Не вопрос. Надо – женится.

– Как, я понимаю, на тебе?

– Да.

–Второе требование: отношения с Юлией следует прервать немедленно.

Катя удивилась:

– Глеб Валерьянович разве в курсе?

– Да. Он умный человек и понимает, что ему сулит союз с молодой женой. Но у мужчин свои представления о счастье. А Юля, невзирая ни на что, хорошая пара для Глеба, – домоправительница улыбнулась. – Я подыскивала ему женщину: молодую, самостоятельную, не бедную, со вкусом. Приятели порекомендовали Юлию. Присмотрелась; навела справки, показала Глебу. Он говорит: хорошо, знакомь. Свела их и, рада, не ошиблась. Юлия со временем превратится в отличную жену. Она умеет ценить истинные ценности: дом, покой, будущее.

История отношений с богатым стариком имела изнанку, не очень лестную для умной блондиночки. То, что Юля подразумевала как собственный свободный и ответственный выбор, представляло чужой обдуманный расчет. Не молодая красивая самостоятельная женщина снизошла к богатому старику, он взял ее, как нужную, соответствующую перечню свойств и качеств, вещь.

– Роман с Борисом случился очень кстати. Он словно лакмусовая бумажка проявил Юлины прерогативы. Они не изменились: дом, покой, завтрашний день. Она вела себя более чем тактично: не позволила понять Глебу, что у него есть соперник, молодой соперник, не пренебрегла ни одним свиданием. Она – рассудочна и сдержанна, она – терпелива и настойчива. Я нисколько не разочарована. Юля – молодец.

Катя не нашлась с ответом, только пожалела: «бедная Юля». С Борькой не повезло и у Глеба Валерьяновича не сладко придется. Достанется бедной на орехи, умоется слезами, не раз и не два.

– Но вернемся к конкурсу. Лицей – перспективный проект и Глеб хотел бы доверить его Устинову. На сегодняшний день он – самый вероятный претендент. О чем Борис Леонидович и узнал бы сегодня за обедом, если бы не пренебрег приглашением. Юля сказала: у него неожиданно возникли непредвиденные обстоятельства. Судя по твоим расстроенным глазкам, эти обстоятельства появились по твоей вине. Не знаю, что стряслось, но Борис из-за этого может потерять место. Так что, если ситуация позволяет, помоги своему другу решить карьерный вопрос. Думаю, что в наш пригород уже вернулась цивилизация. Звони Борису, соседям, время не терпит.

Под чутким руководством Софии жить становилось лучше и веселее. Все устроилось как нельзя лучше. Тетя Люся услышав предложение пожить на даче, охотно согласилась приглядеть за Рексой, и пообещала к вечеру приехать.

София прошептала:

– Скажи, что мы пришлем машину.

Катя улыбнулась, отличная идея.

Затем отозвался Устинов и практически сразу решился вопрос с конкурсом. Скучным голосом Борис пробурчал: ради тебя, хоть к черту на кулички.

Следующий рубеж Катя тоже легко одолела. Домоправительница поинтересовалась:

– Кстати, как вы доберетесь до N-ска?

– Есть вариант.

Катя набрала номер Степана Богунского.

– Катенька! Наконец-то.

Катерина приступила сразу к делу.

– У меня все в порядке, жива, здорова. Если можешь, отвези меня с Борисом сегодня в N-ск.

– Тебя с Борисом? – трагическим эхом повторил Степан, – в N-ск? Я?

– Степа! У меня неприятности. Лучше я их пересижу с Борисом в N-ске, чем сама пущусь в бега.

– Причем тут N-ск?

– Это долгая история. И вообще, ты клялся сделать для меня все! Попробуй помочь хоть чем-нибудь!

На другом конце провода зависло молчание. Оскорбленное и негодующее.

– Катя, ты требуешь невозможного! Я тебя люблю и должен способствовать твоей поездке с Борисом?! Бессмыслица! Нелепость! Бред! – Богунский был в своем репертуаре

– Извини, Степан, – Катя едва цедила слова, – я преувеличила твое благородство. – Она дала ему шанс. Перед тем как забрать его, Катерина вздохнула печально, сетуя на несовершенство человеческой природы и случайность женского выбора. Вздохнула еще раз безысходно, сдавленно выдала, – прощай.

– Катя, – Богунский дрогнул, – Катя! – Он не желал оставаться в ее глазах подлецом. – Катя! Я помогу тебе.

– Хорошо. Спасибо. Я перезвоню позже. Кстати, мой паспорт на имя Торозовой у тебя, захвати его. Возможно, он мне пригодится, – оставив последнее слово за собой, Катя опустила трубку.

– Браво! – София аплодировала в дверном проеме. – Жаль, Глеб не на тебе собрался жениться. Умная женщина – лучший подарок для мужчины. Ловко ты парня уломала, в два счета. Молодец.

Катерина церемонно раскланялась, похвала ей польстила.

Борис

Парнишка на входе протянул Устинову отобранную ранее сумку, сообщил:

– Машина у подъезда. Информация у шофера.

Шофер молочного «Оппелька» в свою очередь порадовал:

– Покатаемся немного.

Борис кивнул, он был сейчас на удивление спокойным. Гнев ушел, сердце холодно и рассудительно пережевывало открывшуюся истину. Установить микрофон могла только Юля, за тем оглаживала ему плечико, за тем висла на шее.

Теперь становилось ясно, зачем эта хитрая бестия, как пиявка присосалась к его жизни и почему, невзирая на очевидные неудобства, терпела его выходки. Ни с одной женщиной Устинов не был так жесток и ни одной так откровенно не пренебрегал. Ни цветов, ни подарков, ни добрых слов. Но психологически расчет на этом и строился. Юля провоцировала его к грубости, потом побуждала к раскаянию, давая возможность поиграть в царька всевластного и всемогущего.

Что ж, она просчитала его как таблицу умножения, прочитала, как букварь. Сука. Борис бесстрастно глядел в окно, не выдавая владевших им чувств. Лицо-маска не дрогнуло, когда пришла мысль: если с Катей что-нибудь случиться, он убьет Юлю. Убьет своими руками.

– За поворотом, выйдете. Через арку выберетесь на соседнюю улицу, там вишневый форд, – прервал молчание водитель.

– Хорошо, – согласился Борис.

В форде собралась целая компания:

– Андрей, – представился водитель.

– Сван, – улыбнулся его сосед.

– Иван, – сказал парен, сидящий рядом с Устиновым на заднем сидении.

– Меня зовут Борис.

– Наши действия? – от имени команды поинтересовался Сван.

– Мне надо встретиться с одним человеком, – Устинов показал Андрею листок с адресом укромного места. – Давайте, сначала туда.

Квартира, в которую спустя полчаса зашли Борис и Сван, напоминала холостяцкую берлогу. Голые девицы на стенах: фас, профиль, крупный план, деталировка; когорта пустых бутылок в углу, пара консервных банок в холодильнике. Очень натурально, оценил Устинов, многие его приятели так и жили.

– Наши действия? – новый вопрос Свана прозвучал с той же безучастной интонацией.

– С тобой можно посоветоваться или ты шестерка и можешь только исполнять приказы?

Сван хмыкнул.

– Смешной ты парень. Ну да ладно. Со мной можно советоваться, – разрешил великодушно.

– Помоги придумать план…

Через пятнадцать минут операция началась.

– Юля… – сказал Устинов в трубку мобильного, – я пьян, извини… мне неприятно… ты собралась замуж… – пауза, вздох, – я хочу тебя… на прощание… хоть разочек…

– Борис, где ты? – Кажется, любовницу удивил его звонок.

–Где я? – удивился весело Борис. – У приятеля, – он дурашливо хихикнул. – У Мишани, ты его не знаешь. Нормальный пацан, кореш, золотой человек… – Устинов отвернул лицо от трубки, истово заорал. – Михась! Друг ситный! Разливай!

– Не смей больше пить! – сталью скрежетнул женский голос. – Выходи на улицу, я тебя подберу, говори адрес.

Что? Невменяемый Устинов рушил чьи-то хитрые планы? Зачем же, тогда во время утреннего путешествия ему все время предлагали коньячок?!

– Я хочу тебя!

Сван перехватил трубку, заголосил.

– Детка, приезжай скорее и подружку прихвати. Водка у нас есть, а закусь придется свою нести…

Снова Борис.

– Юля, он – дурак, не слушай его, не обижайся, мы по литру уже приняли, так получилось, – полились невнятные оправдания. На середине фразы Борис замолк, засопел виновато.

– Адрес? Скажи адрес! – потребовала Юля.

– Где ты живешь? – переспросил Устинов у Свана. Тот громко назвал улицу, дом. На том первое отделение шоу закончилось. Начались приготовления ко второму. Участники развернули декорации: на столе возникли соленые огурцы, початый «Немирофф», стаканы, пепел. Главный герой пошел в образ: ополоснув рот водкой, выдернул футболку из – под ремня брюк; старательно расслабил лицо. Режиссер внес коррективы:

– Плохо, – сказал Сван. – У тебя глаза трезвые.

Устинов опустил веки, зашарил рассеянным взглядом по полу.

– Уже лучше, – одобрил напарник, – и руки пристрой куда-нибудь, в карманы, например.

Тут же грянул третий звонок. Иван и Андрей с улицы просигналили – объект прибыл. Через минуту раздался звонок в дверь.

Только бы Юля была одна, взмолился Борис.

Одна. Гневная складка на лбу, поджаты губы – воплощение недовольства и обиды.

– Собирайся! Немедленно!

Юля придирчиво осмотрела помещение. Никаких сомнений. Типичная мужская попойка.

– Где твой приятель?

Обняв диванную подушку, Сван лежал на полу в соседней комнате. Юля присела над ним, пригляделась. Принюхивается, догадался Борис. С этим у нас все в порядке, хмыкнул довольно и сгреб Юлию в охапку, полез под юбку.

– Иди ко мне, – потребовал. – Бабу хочется, хоть на стенку лезь.

– Борис!

– Что Борис?! Я позвал, ты прибежала, не морали читать, правда? У меня воспитательниц достаточно. Матушка и Катька, коза рыжая, сучка драная… – для эффекта Устинов добавил пару слов покрепче и перестарался. Юля насторожилась: сузились зрачки, напряглись плечи; она ждала подвоха, не доверяла ни его словам, ни своим глазам.

Не убеждай, напутствовал Сван, пусть верит в то, что хочет. Молчи, держи паузу – пусть сама старается. Ты ей нужен больше, чем она тебе.

Устинов резким движением оттолкнул Юлию, почти отшвырнул, уселся на диван, передумал, улегся, отвернулся к стене, затих.

Юлия подождала немного, затем осторожно устроилась на краю дивана.

– Боречка! – потормошила за плечо. – Что с тобой? Зачем ты напился? Из-за Кати?

– Из-за Кати, из-за тебя, из-за себя, черт возьми! – Он сорвался на крик, рывком вскочил, тряхнул головой, почти трезво попросил, – уйди, Юля. Я не в форме. Я за себя не ручаюсь. Изнасилую к черту.

– Боречка, – она прильнула к нему, спрятала лицо на груди. Он погладил ее по спине, ласковым сильным движением провел от шеи до мягкого изгиба таза; сжал упругую плоть. Желание полоснуло нервы. Он хотел эту женщину и хотел ее убить. Руки гладили нежную кожу, тянулись к горлу; губы касались укромных мест, не размыкая рта. Устинов боялся впиться зубами, загрызть насмерть ту, которая обнимала его и шептала страшные лживые слова.

– …я устроила твою судьбу… вспоминай наши встречи… мою любовь… конкурс… лицей…Австрия…я все понимаю…ты и Катя…вы будете счастливы…она поедет с тобой…я договорилась…

Конкурс! Катя! Поедет с тобой! Все в спектакле имело смысл, все целило в Катьку, толкало в нужном организаторам направлении.