Текст книги "Бахир Сурайя (СИ)"

Автор книги: Елена Ахметова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 13.1. Верность

Выбери себе спутника до того, как выйдешь в путь.

арабская пословица

Мааб скрывал засеянное хлопком поле и финиковый сад в тени красноватых скал, прятал колодцы в зелёных зарослях и маскировал саманные постройки под случайные столпы. Чужакам оазис не обрадовался, но мы пришли с караваном, и нам нехотя открыли городские ворота.

Верблюдов тотчас же окружили галдящие босоногие мальчишки, загорелые до черноты торговцы водой и вездесущие попрошайки. Караванщики прошествовали мимо них воплощением несбыточной мечты о путешествиях и далеких странах. Камаль брезгливо подобрал ноги и вскинул подбородок, как никогда напомнив принца в изгнании. Я же позволила уставшему молоху самому выбирать темп и потому плелась позади всех, расслабленно придерживая поводья. Бахит понуро шел рядом, придерживаясь за стремя: подарок пасынка и впрямь преизрядно аукнулся наутро, и переход до оазиса дался невольнику нелегко.

Караван остановился на базарной площади перед большим двухэтажным домом из рыжеватого саманного кирпича. С плоской кровли с любопытством выглянула молодая женщина, с ног до головы укутанная в плотное темное покрывало, и тут же с громким возгласом скрылась внутри.

Не прошло и минуты, как из дома вышел седой полноватый мужчина в сопровождении двух слуг. Зияд-ага немедленно спешился и согнулся в поклоне, и его примеру тотчас последовали все караванщики, а рабы, не рискуя искушать судьбу, вовсе дружно повалились на колени.

Камаль не шелохнулся, и я, посомневавшись, тоже не стала слезать с молоха. Бахит крепче стиснул пальцы на стремени и остался стоять с прямой спиной.

– Поприветствуйте славного господина Икрама Нумейра, тайфу Мааба! – гулко потребовал один из слуг из-за спины хозяина дома, едва заметив его недовольный прищур.

Зияд-ага послушно забормотал положенные слова витиеватого приветствия, но слуга, как выяснилось, обращался вовсе не к нему.

А Камаль дождался, когда же красноречие караван-баши иссякнет, негромко произнес:

– Приветствую тебя от имени царицы Мансуры, Икрам-тайфа, – и легко коснулся точки между бровей, прежде чем опустить руку. – Мое имя Камаль-бей, и я прошу твоего дозволения отдохнуть в тени Мааба.

С моей точки зрения, все прозвучало вполне пристойно. Но, судя по тому, как напрягся рядом со мной Бахит и побледнел Икрам-тайфа, Камаль сделал что-то не то. Сам он, впрочем, не раскаивался ни секунды – а градоправитель предсказуемо не рискнул перечить арсанийскому магу. На фоне появления Камаля мое прибытие прошло незамеченным: тайфа только скользнул взглядом по молоху и тут же отвел глаза, едва поняв, что в седле сидит женщина.

А Бахит в его рабском ошейнике местными и вовсе воспринимался как безмолвный предмет обстановки, и это бывшего мужа царицы явно злило, но он благоразумно не высовывался. В тот момент я была этому несказанно рада, потому как больше всего на свете мне хотелось упасть лицом в арык и проваляться в воде до ночи.

Разумеется, о такой роскоши не могло быть и речи. Но Камаль, похоже, сошел здесь за почетного гостя: один из слуг, повинуясь жесту тайфы Мааба, метнулся куда-то через площадь и через пару минут уже стоял перед принцем, раболепно согнув спину, и предлагал проводить до гостевого дома, где дорогого друга ждет холодный шербет и самые сладкие финики.

Меня подчеркнуто не замечали и даже не рисковали особо рассматривать, из чего я заключила, что меня посчитали наложницей Камаля. Но теперь эта мысль не вызывала ничего, кроме горькой усмешки, и исправлять чужую ошибку я не стала – молча развернула молоха и проследовала за Камалем, милостиво снизошедшим до гостеприимства тайфы.

Для арсанийского принца в оазисе расстарались: ему действительно выделили целый дом – добротную одноэтажную постройку в самом сердце ксара, с выходом на плоскую огороженную кровлю и цветущим розовым олеандром у дверной арки. Похоже, здесь жили, но ради высокого гостя освободили дом – и, должно быть, молились, чтобы это оказалось временно.

Но Камаль не собирался успокаивать хозяев и раздавать обещания. Его, как и меня, больше всего привлек обещанный шербет – но по арсанийской традиции он снизошел до него только тогда, когда нас оставили одних: при посторонних принц не показывал лица.

С недавних пор я тоже относилась к чужакам, но шербет оказался сильнее обиды.

– Переночуем здесь? – спросила я, усаживаясь на плетеный ковер перед дастарханом и с нескрываемым облегчением вытягивая ноги.

Камаль оторвался от наполовину опустевшего стакана, выразительно выгнул бровь и огляделся. Дом оказался слишком мал, чтобы его можно было разделить на полноценную мужскую и женскую половины, и условную границу обозначала только занавесь из некрашеного полотна – а я, кажется, уселась совершенно не там, где следовало. Но смущаться по этому поводу у меня не осталось сил, и вместо того, чтобы исправить свою оплошность, я только махнула рукой Бахиту и вручила ему еще один стакан: невольник нуждался в нем куда больше, чем мы сами.

Камаль понял, что пронять меня не удастся, и недовольно поморщился.

– Да. Выдвинемся перед рассветом.

Я удовлетворенно кивнула, утащила из миски горсть фиников и попыталась аккуратно сформулировать волновавший меня вопрос:

– Мне показалось, Икрам-тайфа был не слишком… – договорить я не успела.

Бахит в рекордные сроки расправился со стаканом шербета и немедленно вставил:

– Ты не имеешь права говорить от имени Мансуры!

– А ты не имеешь права судить меня, раб, – холодно отозвался принц. – Как и говорить без разрешения в присутствии свободных.

Я смущенно потупилась, но это, кажется, осталось незамеченным.

– Икрам-тайфа как-то раз имел неосторожность рассердить царицу, – пояснил для меня Камаль, оставив Бахита безмолвно краснеть от гнева. – Ссора зашла достаточно далеко, чтобы он понял, когда нужно держать язык за зубами.

Я помассировала пальцами переносицу.

– То есть мы только что запугали тайфу, чтобы он позволил нам заночевать под защитой стен ксара?

Камаль неопределенно пожал плечами и тоже выгреб полную горсть фиников.

– Арсанийцам рады не везде, ас-сайида Мади.

Кажется, я даже догадывалась, почему.

Глава 13.2

Меня парочка несдержанных магов в одном помещении со мной тоже что-то не радовала.

– Ты же не пытаешься отговорить меня искать помощи для своего господина у Свободных? – подозрительно уточнила я на всякий случай.

– Я пытаюсь отговорить тебя подчиняться твоему тайфе, – невозмутимо отмахнулся Камаль. – Человек, не способный удержать в повиновении город, не достоин им править. А мужчина, не сумевший защитить женщину от невзгод и трудностей, не достоин ее любви и верности.

– Это точно, – саркастически поддакнул Бахит.

Я обречённо зажмурилась.

– Ты струсил, когда стало ясно, что один из мужей твоей жены – хищная тварь, которой нет места под солнцем, – тут же завелся Камаль. – Я убил его, чтобы защитить твою жену. А ты решил, что я сошел с ума и начал убивать без разбора, но вместо того, чтобы остаться возле жены, струсил снова и сбежал. Не тебе судить о достоинстве, раб. Ты получил ровно то, чего заслуживаешь.

Бахит захлебнулся воздухом от возмущения, откашлялся и ответил. Но так далеко мои познания в области языков пустыни не простирались, и поняла я только предлоги и два местоимения.

Смысл, тем не менее, улавливался без труда.

Камаль окончания тирады дожидаться не стал – коротко тронул пальцами воздух перед лицом, и тот отозвался голубоватым светом и гулом потревоженных магических струн. Я испуганно пискнула и пригнулась, безошибочно опознав "летучий огонек".

В исполнении Камаля безобидное бытовое заклинание обернулось огромным огненным шаром, переливающимся всеми оттенками жёлтого и оранжевого. Меня обдало жаром, и я поспешила отползти назад, едва не перевернув дастархан.

А Бахит, к моему удивлению и шоку, даже не шелохнулся – и оказался прав.

Полыхающий шар заклинания сорвался с руки Камаля, резким рывком переместился вперёд… и распался дюжиной голубоватых нитей. Они ещё вибрировали, но гул быстро стихал.

– Магия тебе больше не подвластна, – злорадно напомнил Бахит – все равно, впрочем, заметно сбледнувший. – Клятвопреступник.

Камаль сжал губы и потянулся к поясу, где обычно висели парные мечи. Сегодня перевязь осталась на верблюде, потому что законы гостеприимства запрещали входить в чужой дом с оружием, но Бахит всё-таки отступил назад – правда, только ради того, чтобы между ним и разъяренным пасынком оказалась занавесь, которой можно было воспользоваться, чтобы сбить противника с толку.

Я поняла, что останавливаться они не собираются, и быстро схватила Камаля за предплечье. Мышцы под моей ладонью моментально окаменели от напряжения.

– Не надо, – тихо попросила я и обернулась. – Бахит, сходи и проверь, как обустроили моего молоха. Его пора подкормить, а на ночь выпустить из конюшни, чтобы он успел запастись росой.

Бахит перевел взгляд с меня на Камаля и сжал кулаки. Камаль мрачно усмехнулся и опустил руки, но невольник продолжал стоять неподвижно.

– Бахит, – с нажимом произнесла я.

Тогда он всё-таки подчинился – нехотя, медленно и все время поглядывая на Камаля. Я вспомнила, что поесть Бахит так и не успел, но останавливать его и усаживать за дастархан поостереглась.

– По-моему, история вашей вражды куда длиннее, чем месяц, – заметила я и не без опаски выпустила предплечье Камаля.

Он проводил взглядом мою руку и неопределенно пожал плечами.

– Моя мать взяла Бахита после того, как пустыня забрала ее старшего мужа. Бахит – сильный маг, но небеса обделили его и умом, и честью. Ты ещё пожалеешь, что взяла его под свое крыло, ас-сайида Мади. Он того не стоит.

Тоже мне, оценщик нашелся. И я у него верна бескорыстно, и Рашед править недостоин, и Бахит сочувствия не заслуживает…

– Время покажет, – уклончиво сказала я и демонстративно вернулась к финикам – хотя теперь мне кусок в горло не лез.

– Он сам покажет, – уверенно возразил Камаль, но развивать дискуссию не стал.

Мы приговорили финики и шербет, весьма благосклонно отнеслись к младшему сыну хозяина дома, что заглянул с полным казаном отличного жирного плова и со сладким пенистым чаем; мальчишка охотно составил нам компанию, но, когда стало смеркаться, поспешил откланяться.

Я с сомнением покосилась на занавесь, которой полагалось разделять домик на женскую и мужскую половину, но все же воздала дань традициям и удалилась, чтобы устроиться на ночлег. После изматывающего путешествия по пустыне настоящая постель показалась раем, и я сладко проспала до рассвета – и сон мой не тревожили ни твари пустыни, ни враждебные заклинания, ни даже Рашед, который завел обыкновение являться едва ли не каждую ночь с самыми непредсказуемыми целями. Я проснулась, когда вчерашний мальчишка, сын хозяина, принес завтрак и неловко запнулся о порог, и только тогда, выглянув на шум, заподозрила неладное.

На мужской половине была потревожена только одна постель. Бахит так и не пришел назад.

Глава 14.1. Вор

Господь да благословит того, кто приходит в гости на короткое время.

арабская пословица

Нехитрые расспросы показали, что Бахит все-таки дошел до молоха, но на этом все хорошие новости заканчивались.

Охране невольник сказал, что госпожа послала его за позабытыми от усталости вещами. Караванщики смутно припомнили, что раба вроде как продали мне и он действительно всю дорогу шел у моего седла, да и свежая надпись на ошейнике говорила сама за себя. Бахита пропустили к стоянке, и он даже действительно рассыпал приманку перед носом молоха, как и подобало предусмотрительному и услужливому невольнику, и охрана успокоилась.

А предусмотрительный невольник порылся в моих тюках, выгреб сменную одежду и теплое одеяло – и под ними и вынес зачарованный меч.

Это было настолько глупо, что я не могла решить, кто тут окончательно сошел с ума: беглый раб с оружием или я, не рискнувшая войти под чужой кров с клинком в руках. Подумаешь, законы гостеприимства, «женщине Камаля» ещё и не то простили бы!

– О чем он только думает? – в полнейшей растерянности спросила я. – Ошейник зачарован, его не снять без моего слова, а первый же свободный человек не из каравана, увидев вооруженного раба, убьет его на месте!

Камаль резким движением всадил свой клинок в ножны и вернул перевязь на место. На его оружие Бахит не позарился.

– Это если его увидят, – мрачновато заметил он и стиснул зубы.

– "Если"? – переспросила я, растеряв весь запал. – Мааб не настолько большой ксар, чтобы в нем можно было бесследно исчезнуть, смешавшись с толпой!.. – и осеклась, сообразив, в чем просчиталась.

Обычный беглец был бы вынужден двигаться от оазиса к оазису, то и дело выходя к жилью, чтобы переждать непогоду под защитой стен. Человеку не выжить в пустыне в одиночку.

Если он не арсаниец.

Арсанийскому магу, проведшему всю жизнь в пустыне, не составит большого труда проложить свой путь через необитаемые оазисы. От непогоды и хищников его защитит дар, от голода и жажды – знания о пустыне, впитанные с молоком матери. Останется разве что вопрос общения, но что-то подсказывало, что Бахит за последние дни несколько пресытился компанией и ещё нескоро возжаждет услышать человеческую речь.

Особенно мою.

– Куда он направится? – спросила я, прикрыв глаза, чтобы успокоиться и упорядочить мысли. – Ар-раджим с ним, с Бахитом, но я должна вернуть меч и преподнести в подарок арсанийскому старейшине, чтобы уговорить его отправить магов на службу Рашеду-тайфе!

Камаль пожал плечами – и вдруг кривовато усмехнулся, посветлев лицом.

– Не нужно менять свои планы из-за негодного раба, ас-сайида Мади. Мы шли в ксар Уммаи-Ма на горном плато, где стоят Свободные. Туда мы и пойдем.

– Но… – я беспомощно развела руками. – С чем я приду к старейшине?

Камаль хмыкнул и, протянув руку, выразительно постучал пальцем по моему тюрбану.

– Чертежи? – несколько усомнилась я. – Но меч…

Зачарованный меч – куда более значимый и дорогой подарок. Приняв его, старейшина будет вынужден ответить чем-то не менее ценным.

Парой месяцев работы его магов, например.

– По-моему, ты склонна вечно недооценивать людей вокруг, ас-сайида Мади, – усмехнулся Камаль, даже не позволив мне договорить. – И не слишком хороша в уговорах, одним небесам ведомо, почему. Когда дело доходит до пустой болтовни, твоим языком будто сам ар-раджим ворочает!

Я насупилась.

– Что ты предлагаешь?

– Найди оружейника, – посоветовал Камаль, – и купи у него клинок. А зачаровать его смогу и я.

Он выжидательно умолк, и я неуверенно усмехнулась. Звучало-то все просто, и предложение было не лишено смысла. Если не считать пары деталей, способных перевернуть с ног на голову весь план.

Магия Камалю подчинялась ровно в двух случаях – когда требовалось меня защитить или когда нужно было атаковать моих врагов. Вчера я получила более чем наглядное подтверждение его бедственного положения.

Чтобы зачаровать клинок, Камалю потребовалось бы вернуть себе контроль над даром. Но мне категорически не нравились оба возможных способа все исправить.

– По-моему, мы сошлись на том, что тебе не нужна жена, чья верность принадлежит не мужу, – хмуро напомнила я, – и что я не могу пролить достаточно крови, чтобы не выпустить бурю, от которой ты не сможешь укрыться в одиночку. Нет. Лучше скажи мне, куда мог отправиться Бахит?

Камаль драматически закатил глаза. Выглядело до того знакомо, что я почти устыдилась, но брать свой вопрос назад все же не стала.

– Не имею ни малейшего понятия, – решительно заявил кочевник. – Бахит глупее пастуха восьмидесяти баранов, и что происходит в его голове – тайна для любого нормального человека. Он мог бежать в столицу в надежде перепродать меч, мог отправиться дальше к горам, чтобы выкупить себе доброе имя среди Свободного народа, а мог броситься куда глаза глядят, надеясь сбить с толку погоню. К чему тебе этот песий сын? Разве не было очевидно, что рано или поздно он снова предаст тебя, как предал прежнюю госпожу? Забудь о нем и иди дальше. Пусть тебе выкуют меч, а зачаровать его можно будет и в Уммаи-Ма, где будет предостаточно магов, помимо меня. Там ты решишь, чего тебе хочется больше – пролить нашу кровь, чтобы умиротворить пустыню, или же назвать меня мужем.

– Ты же сам пожалеешь, если я выберу последний вариант, – мрачно заметила я. – Кто же пожелает себе жену, у которой языком будто сам ар-раджим ворочает?!

Нет, я знавала одного большого уникума в столице. Но что-то сомневалась, что могла случайно повстречать второго посреди пустыни!

Но Камаль только посмеялся и, как обычно, посчитал беседу законченной. Я уныло смотрела ему в спину – в который раз? – и чувствовала себя так, словно меня за язык сам ар-раджим тянул.

Но стоически держалась.

Глава 14.2

Женщины в Маабе почти не спускались с плоских крыш своих домов, пока поблизости были чужаки. Обычай велел им держаться подальше от тех, кто мог угрожать безопасности – и их, и устоявшегося уклада. В этом плане я для них была ничуть не лучше, чем тот же Камаль, от которого неизвестно, чего ожидать: то ли он почтит законы гостеприимства и оазис будет спать спокойно, то ли вспомнит свои разбойничьи корни и разорит все хранилища и колодцы, раз уж в ксаре нет ни одного мага, способного остановить арсанийца.

Мне пришлось обойти две улицы, прежде чем нашлась достаточно смелая хозяйка, решившаяся указать, где искать кузнеца. Диалог, правда, все равно пришлось вести с разных уровней, потому что отважная жительница ксара не рискнула спуститься с крыши. Я удовлетворилась и этим и удалилась в указанном направлении, а за спиной у меня тут же зашушукались и засмеялись – смущённо и тихо: соседки спешили обменяться впечатлениями о приезжих.

С кузнецом, к счастью, вышло проще. На него самого в ксаре поглядывали с опаской: в умении ковать и плавить металл жителям виделось что-то колдовское, необъяснимое, и кузнец привык относиться к диковатым просьбам философски. Женщина, которой понадобился меч, его ничуть не удивила. Взяв задаток, кузнец велел вернуться завтра вечером.

А я вышла на узкую улочку ксара, уже раскалившуюся под утренним солнцем, и выдохнула с облегчением. Я до последнего опасалась, что из-за этого заказа придется просить о помощи Камаля. Вдруг бы ремесленники не стали со мной говорить?..

А Камаль как раз отправился к Зияду-аге, дабы напомнить, как же караван-баши благодарен за безопасное путешествие по пустыне и защиту от бури. И это тоже принесло неописуемое облегчение.

Я была вынуждена согласиться на его план. Но раздумывать о логическом завершении все ещё не была готова, а присутствие Камаля ежесекундно напоминало о моем слабоволии.

Все ведь было просто и очевидно. Я всё-таки влюбилась. В моей голове упрямо звучал голос тайфы, фантомы прикосновений все ещё будоражили мои сны, а одна мысль об ответном письме наполняла трепетным предвкушением. Этого было более чем достаточно, чтобы отказаться от ритуала единения с Камалем, но…

Тогда передо мной во всей красе вставала проблема с его магией. Вернуть контроль можно было, только пролив нашу кровь, чтобы задобрить пустыню жертвой, – а боли я боялась панически. Боли и слабости.

Только вот едва ли Камаль согласится войти в мое положение и прожить остаток жизни с неподконтрольным даром. Если я откажусь от обоих вариантов, он может попросту перерезать мне глотку, едва добравшись до ворот столицы.

Нет человека – нет клятвы.

А поселившийся в моей голове голос Рашеда невинно нашептывал, что он и сам поступил бы так же. Рационально. Требуемый результат при минимуме убытков – что ещё нужно?

Рашед ведь даже мстить не рискнёт. С точки зрения окружающих ситуация выглядела весьма скучно и предсказуемо – беглая рабыня связалась с кочевым отребьем и получила по заслугам. У тайфы формально не будет ни единого повода гневаться на моего убийцу.

Мне оставалось разве что морально приготовиться к тому, что кровь себе придется пустить самой. В нынешних обстоятельствах это будет меньшим злом.

Но даже меньшее зло не внушало мне никакого энтузиазма, и Камаль, поджидавший меня на ступенях гостевого дома, не вызвал у меня ничего, кроме тоскливой обречённости.

Но тут же исправился, поднявшись навстречу и сообщив:

– Удачливый Джалиль Ганнам сказал, что озеро Мааб по-прежнему полноводно, как в лучшие месяцы, а мудрый тайфа Икрам добавил, что мы вольны воспользоваться благами оазиса.

То есть завуалированные угрозы достались не только удачливому купцу, но и господину всего ксара. Попробовал бы он сказать, что Камаль не волен искупаться в озере!

А я, похоже, считалась этаким неудобным придатком к неудобному же гостю. Но сейчас меня это вполне устраивало – хоть и заставляло задуматься, не стану ли я однажды неудобным придатком к неудобному правителю.

– Идем сейчас? – через силу улыбнулась я.

Камаль бросил взгляд на длинные тени от домов и решительно кивнул.

Но Бахит умудрился отравить даже простые маленькие радости. На берегу большого озера, под сенью склонившихся к воде пальм, обнаружились следы. Влажный песок на берегу сохранил отпечатки простых дешёвых сапог – в таких ходили все рабы, пригнанные караваном Зияда-аги, и само по себе это ничего не значило.

Только от одного из следов уже выстроилась длинная рыжая цепочка из муравьев, словно владелец сапогов вляпался в подсохшую приманку для насекомых, а та на влажном песке размякла и частично отлипла от подошвы.

Камаль присел на корточки, тронул кончиками пальцев отпечаток подошвы и повернулся в ту сторону, где следы постепенно исчезали, занесённые сухим песком.

– Северо-запад, – рассеянно определил кочевник и повернулся ко мне. – Он тоже идёт к стойбищу Свободного племени.

– Прекрасно, – пробурчала я. – Идёт он. С мечом, который я собиралась подарить старейшине. А у него ведь будет два дня форы…

А два дня в пустыне – это очень много. Даже верхом мы не успеем его нагнать: как ни крути, верблюды и молохи ценились отнюдь не за скорость.

И что же я тогда преподнесу в подарок старейшине? Если меч с плетением у него и так будет, подаренный в обмен на свободу и место в стойбище…

– Мы не сможем как-нибудь ускориться? – безнадежно поинтересовалась я.

Камаль развел руками.

– Пока я не властен над своей магией – нет.

Я всмотрелась в горизонт, растворяющийся в горячем утреннем мареве, и устало потерла руками лицо.