Текст книги "Бахир Сурайя (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Глава 21.2
– Получит, – легко согласился Камаль.
Слишком легко.
Я продолжала сидеть, настороженно глядя на него.
– Я дам тебе двадцать магов, верных и сильных, – щедро предложил новоявленный старейшина Свободного племени. – Они проведут тебя через пустыню и останутся во дворце твоего господина до следующего сезона бурь, служа ему верой и правдой, а потом вернутся в Уммаи-Ма.
Я все ещё молчала. И он попался на ту же удочку, на которую до сих пор сам ловил своих собеседников.
– Возвращайся с ними, вольная госпожа, – не то попросил, не то приказал он. – Будь моей. Я никогда не считал тебя слабой – а теперь все племя никогда не забудет, что ты суть Бахир Сурайя. Никто здесь не посмеет смотреть на тебя сверху вниз.
О да. Племя ещё нескоро забудет, кто обрушил на безопасное прежде стойбище смертоносную песчаную бурю, самую яростную за весь сезон.
А Камалю после недавнего изгнания очень нужно, чтобы племя не забывало, кто их от бури избавил.
Кто ее обуздал и запер.
Наверное, я наговорила бы много лишнего, о чем впоследствии пришлось бы пожалеть – и мне, и Рашеду. Но тут в шатер без предупреждения заглянул Каррар – такой распаленный и возбуждённый, словно это он победил прежнего старейшину в поединке, – и сходу выпалил:
– Ты готов? Заир уже собрал охотников, мы выдвигаемся!
Потом до него всё-таки дошло, что он ворвался посреди важного разговора, и младший принц заметно смутился. Камаль прожёг его взглядом, не удостоив ответом, и снова повернулся ко мне.
– Охотников? – переспросила я, вдруг ощутив нехороший холодок в низу живота.
– Возле стойбища видели оборотня, ас-сайида Мади, – почтительно отозвался Каррар, которому уже было нечего терять.
Должно быть, я дернулась от неожиданности, но из-за нахлынувшего страха даже не ощутила боли в потревоженной ноге. И уже потом, когда на мне скрестились взгляды обоих мужчин, я заставила себя выдохнуть.
Нет. Прошло слишком мало времени. В столице никак не могли знать, что произошло парой дней ранее в Уммаи-Ма. Ни один гонец не сумел бы пересечь пустыню так быстро. Да и с чего бы столичному тайфе интересоваться бурями на другом конце песков? Ни одна из них не добиралась до города, рассеиваясь на полпути. Для всех прочих существовали защитные купола, которыми заведовала гильдия магов.
Оборотнем в Уммаи-Ма никак не мог быть Рашед. Умом я это понимала. Но…
– Я принесу тебе его шкуру, – пообещал Камаль, по-своему истолковав мой испуг, и поднялся.
– Постой, – дрогнувшим голосом попросила я. – Не нужно.
Он тотчас обернулся – с такой надеждой, что мне стало неловко.
– Ты говорил, что в Уммаи-Ма есть маги, способные мгновенно связаться со столицей, – припомнила я, стараясь ничем не выдать свое смущение. – Могу я послать весточку своему господину и повелителю и порадовать его новостью о магах и смене власти в Свободном племени?
Надежда в его взгляде погасла, словно огонек под колпачком фонарщика.
– Я вернусь с охоты и приведу к тебе старого Касима, самого опытного из наших мастеров-весточников, – сухо пообещал Камаль. – Он отправит твое послание. А пока отдыхай, вольная госпожа. И размышляй над тем, что я сказал.
Как раз этого я была настроена избегать всеми возможными способами. Но кто меня спрашивал, в самом-то деле?
Точно не Камаль. Принц сказал, что хотел, и молча ушел, задернув за собой полог шатра. Судя по удаляющемуся топоту, еще и всех наблюдателей вспугнул – или тоже отправил на охоту.
На плотном ковре, выкрашенном неизменной индиговой краской, осталось темно-красное пятно. Оно быстро чернело.
Глава 21.3
Я почувствовала сильное головокружение и откинулась обратно на подушки. Но оно не прошло, как бы долго я ни пялилась в безучастный купол шатра и в чем бы себя ни убеждала.
Это не Рашед.
Совершенно точно не Рашед.
Он никогда не ушел бы так далеко в пустыню – тем более в одиночку. Любая его отлучка из обжитых, старательно охраняемых покоев, – это возможность разоблачения. Не только его, но и Руа. Он не стал бы рисковать любимой сестрой. И собственным спокойствием, благосостоянием и уверенностью в завтрашнем дне – тоже не стал бы.
Не говоря уже о том, что в распоряжении тайфы – самые большие молоховни на всем материке. Столичные ездовые ящеры славятся своей статью и выносливостью далеко за пределами империи. Неужели Рашед не нашел бы, кого отправить вслед за мной в Уммаи-Ма, если так уж переживал за мое благополучие?
Даже если он боялся помешать моему плану привести магов в столицу, то у него под рукой был Малих, который в разработке плана активно участвовал. А уж Малих точно не отказал бы господину и повелителю, который обещал дойти до самого султана, чтобы даровать свободу потомственному рабу. И наверняка дошел, потому что куда проще замолвить слово за верного человека, чем сомневаться, верен ли он и не потерял ли терпение.
Нет. Это никак не мог быть Рашед.
Он слишком благоразумен. Слишком осторожен. Слишком умен. И преизрядно ленив, если уж начистоту.
Я лежала и смотрела на тени под куполом шатра. Они плясали и смещались – должно быть, снаружи уже стемнело, и арсанийцы вышли к кострам, чтобы выпить сладкий пенный чай и отдохнуть от дневных забот.
Во всяком случае, та арсанийцы, которые не были задействованы в заботах ночных. Охотники наверняка отошли от шатров, чтобы подкараулить оборотня, когда тот будет выслеживать чью-нибудь козу. Что ещё оборотень мог делать в стойбище? Должно быть, засуха погнала его в горы, вот он и выживает, как умеет…
Мне не о чем волноваться. Это не Рашед.
Он в безопасности. В тени и прохладе своего мраморного дворца, в окружении людей, выдрессированных немедленно в точности исполнять любой приказ.
А тишина над стойбищем – наверное, хороший знак. Если бы оборотня (кем бы он ни был) поймали, то сейчас весь Уммаи-Ма праздновал бы победу над ужасным монстром. Но охотники все ещё сидели в засаде, а стойбище обходили и обходили бдительные стражи с факелами.
Я лежала без движения и сходила с ума от беспомощности. Но это, как выяснилось, было только начало.
Мимо шатра прошли дозорные. Тени задрожали и сместились, убегая от света факелов.
Гигантский лис словно соткался из танца огня и теней. Полог шатра даже не шелохнулся – а зверь бесшумно скользнул над тканым ковром к постели и безошибочно ткнулся носом в одеяло возле моего бедра.
Я видела Рашеда в обороте всего один раз, в темноте и мельком. Но узнала сразу же.
– Конечно, это просто обязан быть ты, – обречённо пробормотала я и протянула руку, чтобы запустить пальцы в густую жёсткую шерсть на шее, потому что не прикоснуться было невозможно. – Думать не хочу, как тебя угораздило…
Лис тоже не хотел думать. Или не мог.
Не обращая никакого внимания ни на мою руку, ни на прочувствованную речь на грани истерики, лис цапнул зубами одеяло и отбросил его в сторону, обнажив бедро. На повязке темнело бесформенное пятно засохшей крови, и зверь безошибочно ткнулся носом совсем близко к ране.
Меня подбросило от боли и острого разряда страха, скрутившего все внутренности в холодный узел. Я зажала себе рот, чтобы не закричать.
А лис присел от неожиданности – и ткнулся носом уже мне в лицо, защекотав щеку вибриссами. Я всхлипнула – и обеими руками вцепилась в густой лисий воротник, прижимаясь теснее.
– Тебя ищут, – прошептала я срывающимся голосом, лихорадочно перебирая пальцами жёсткую шерсть. – Я в порядке, но ты должен спрятаться… ты вообще не должен был покидать столицу!..
И перекидываться, кстати, тоже. До полнолуния оставалась ещё пара недель.
– Постой-ка…
Стоять он тоже не собирался. Убедившись, что я больше не пытаюсь удрать на одной ноге или заорать на все стойбище, лис вывернулся из тесных объятий и снова нацелился на израненное бедро – только на этот раз аккуратно поддел клыками заскорузлую повязку и тут же выпустил, выжидательно повернувшись ко мне.
Мне всё-таки понадобилась помощь, чтобы сесть и распутать узелки. Отрывать повязку от раны было страшно – да и сил бы мне все равно не хватило. Но лис, кажется, этого и не ждал – сразу же вынырнул из-под моей спины и деловито провел горячим языком по коже бедра, забираясь под ткань, насколько это было возможно.
Я смотрела на мощную голову, склонившуюся над моей ногой, и бездумно терла горло. Там давно не было и следа от ошейника, но кожу саднило, словно организм все никак не мог поверить, что раны зажили так быстро.
А лис сосредоточенно лез под повязку, пока не своротил ее окончательно. Но и тогда не остановился, вылизывая рану от зачарованного клинка.
Она болела все меньше и меньше, и я наконец-то расслабилась, откинувшись на локти и давясь нервными смешками.
Да, на его месте я бы тоже изворачивалась как могла, чтобы истинная пара в первый же день знакомства не узнала, что ее кровавые мозоли от ошейника лечили лисьей слюной! Совершенно не тот факт, которым можно сразить девушку наповал…
Лис наконец отвлекся от раны и принялся деловито обнюхивать меня. Я инстиктивно сжала бедра, памятуя о прошлом разе, но сегодня его гораздо больше интересовал кулон на моей груди. На него лис ощерился так выразительно, что я испуганно пискнула и сжала подарок Камаля в кулаке.
Разумеется, не удержалась сидя и с неприличным возгласом рухнула на подушки.
Полог шатра тотчас колыхнулся, но кто заглянул внутрь, я увидеть не успела – зато прекрасно расслышала, как доблестный страж с воплями несётся прочь от ужасного зверя, призывая на помощь не то сородичей, не то самого ар-раджима.
Последнего я помянула в совершенно другом смысле и тут же затормошила лиса, который все никак не унимался, демонстрируя недовольство.
– Рашед! Беги отсюда! – не выдержала я. – Сюда же сейчас все стойбище сбежится!
Лис выразительно тявкнул – и всё-таки ткнулся холодным носом мне между ног.
Глава 22.1. Лисье обаяние
Люди больше похожи на свою эпоху, нежели на своих отцов.
арабская пословица
На языке у меня вертелся тысяча и один вопрос и вдесятеро больше ругательств. Вместе они создавали такую толчею, что вслух я так ничего и не произнесла.
Рашед приподнялся на локте и неспешно провел большим пальцем по своей губе, чуть оттянув ее в сторону. Мелькнувшие на мгновение зубы показались мне слишком острыми для человека, и я замерла, в какой-то восторженной растерянности рассматривая его лицо.
Оказывается, в памяти успели затереться мелкие черточки – вроде ямочки на щеке и манеры по-лисьи хитро щурить зеленовато-карие глаза. Подзабылась томная ленца в каждом движении и какое-то необъяснимо уверенное спокойствие в жестах и взглядах – последнее, чего можно было бы ожидать от оборотня, тайно выращенного в самом сердце столицы, где сотни слуг могли ненароком раскрыть его истинную сущность. Но вот же он, будто своим собственным существованием отрицающий необходимость из-за чего-то переживать и создавать суматоху на ровном месте…
До сих пор же никто его не раскрыл. А если начать паниковать и поднимать переполох без повода, то немудрено и наворотить дел. С ними потом еще придется как-то разбираться – а так лень!..
– Аиза!
Голос был не его. Я вздрогнула и перевела взгляд – а Рашед неспешно повернул голову на звук секундой позже, да еще с таким тяжелым вздохом, словно вооруженный кочевник ввалился в личные покои тайфы и хочет непонятных вещей. Опять.
Глаза у Камаля были совершенно дикие. До меня с ощутимым опозданием дошло, что Рашед успел преизрядно постараться, создавая неповторимую сцену. Скомканное одеяло в россыпи жестких рыжих шерстинок валялось на ковре, заскорузлая повязка – сверху, будто диковинное украшение на ювелирной подушечке. Мое дорожное платье, и без того уже не достойное этого высокого звания, было задрано до самых бедер.
Между которых, к слову, расслабленно возлежал абсолютно голый мужчина.
– Камаль, стой! – заполошно вскрикнула я.
Но Камаль уже сложил два и два и потянул мечи из ножен. Рашед только и успел, что одарить меня многообещающим взглядом искоса («Просто Камаль, значит? Ну-ну») и обманчиво плавным и грациозным движением выскользнуть из моей постели. Без него рядом я вдруг ощутила, что солнце зашло уже давно, и ночь принесла на пустынное нагорье сухие холодные ветра. Ловя ускользающее тепло, я инстинктивно сжала бедра, и мечи Камаля остановились в паре ладоней от моей кожи.
Сам он тоже на мгновение застыл, неверяще уставившись на мои ноги. Я поспешно одернула подол и только потом осознала, что же его так поразило.
Рана, конечно, не исчезла в одно мгновение. Но все же выглядела совершенно не так, как свойственно двухдневной ране от острого меча из превосходной стали.
– Нет, тебе не показалось, почтенный старейшина, – успел вставить Рашед издевательски спокойным голосом.
Камаль словно опомнился – и снова бросился на оборотня. Безоружный и обнаженный, Рашед мог только уворачиваться – и уповать на то, что никто не рискнет лезть в шатер старейшины, когда там отдыхает его раненная избранница.
А Камаль предсказуемо стремился вытеснить оборотня прочь. Но снаружи Рашеду точно пришел бы конец: здесь, по крайней мере, арсаниец был вынужден ограничиваться мечами – магия могла подпалить ковры и подушки, а я не могла выбраться из шатра без посторонней помощи.
В общем-то, схватку можно было закончить в одно движение – просто прикрывшись мной. Я бы, пожалуй, совершенно не удивилась бы, поступи Рашед именно так. Зачем носиться, как оголтелый, по всему шатру, если можно отсидеться в относительной безопасности и, заговорив противнику зубы, смыться при случае?
Но я либо чего-то не учла, либо тайфу одолевало излишне благородное воспитание, и он все кружил по шатру, не позволяя ни выгнать себя наружу, ни подвести слишком близко ко мне. Выходило у него обманчиво легко, но надолго ли хватит его выносливости и везения?
– Камаль! – требовательно окликнула я, но он даже не оглянулся.
Тянуть руки и хватать его за полы джеллабы я не рискнула. Еще неизвестно, кому из них я помешала бы этим сильнее: противники словно исполняли какой-то варварский танец с оружием, и каждое движение было пугающе отточенным и синхронным – оступится один, упадет и другой.
А расчет Рашеда стал ясен уже через пару минут – целую вечность – спустя.
Охотники провели весь вечер, прочесывая окрестности лагеря, а потом – сидя в засаде. Суматошная пробежка до шатра под аккомпанемент чьих-то воплей тоже не пошла впрок. Как и затяжной танец с парными мечами, когда противник не отягощен – буквально – ничем.
Камаль начал выдыхаться первым.
Поняв это, он все-таки остановился, заняв позицию ровно между мной и Рашедом. За спиной оборотня приглашающе шевельнулся полог: похоже, снаружи его уже ждали с распростертыми объятиями, – но он и сам об этом догадывался, а потому не спешил покидать шатер.
– Тебе не показалось, Камаль-бей, – повторил Рашед. На этот раз вышло уже не так спокойно: тайфа тоже успел запыхаться. – Ее рана заживет к утру.
– Аиза не одна из вас, – с ненавистью выдохнул Камаль, держа мечи наизготовку.
– Нет, – охотно подтвердил Рашед.
– Я вам не мешаю?! – возмутилась я.
Но меня снова проигнорировали.
– Неважно, оборотень она или нет, если я хочу, чтобы она была цела, – невозмутимо продолжил Рашед. Камаль, не отрываясь, следил за каждым его движением. – И те близнецы, которых едва не убила буря… я могу излечить и их тоже.
Глава 22.2
– Близнецы? – беспомощно переспросила я.
Близнецы сидели по обе стороны от Давлета-бея, когда я не удержала бурю в себе. Если их ранило так сильно, то что же стало с прежним старейшиной?
И не связано ли это с упрямым молчанием Камаля и всех женщин, что заглядывали в шатер, чтобы поухаживать за моей раной? Никто не рискнул рассказать мне, во что обошелся племени один Бахитов взмах мечом…
От суматошных, испуганных мыслей снова закружилась голова. Перед глазами проплыло почерневшее пятно на ковре, и я не сразу заметила, как выразительно напряглась спина Камаля.
– Ты и сам понимаешь, что если с их ранами не справились даже самые опытные целители племени, то теперь близнецов спасет только чудо, – не отводя взгляда, произнес Рашед и скромно развел руками: – Ну, так вот оно.
Перед этим жестом Камаль устоять не мог.
Я поняла это за какие-то доли секунды, просто по тому, как он напружинился, готовясь к прыжку. Наверное, я и в самом деле провела с ар-раджимовым арсанийцем слишком много времени, чтобы не понимать, что сейчас будет.
Это Рашед всегда предпочитал переговоры драке и справедливую расплату – бесплодной мести. Ему приходилось думать за весь город разом – и немножко за соседей заодно. Мир Камаля был гораздо проще – и усложняться начал немногим больше месяца назад, когда кочевнику пришлось ломать голову, как вернуться в племя и отвоевать потерянные позиции. К такому усложнению, как сделка с оборотнем, он еще не был готов.
И все неповторимое лисье обаяние Рашеда на Камаля не действовало. Совсем.
Зато в руках у Камаля были великолепные клинки, и они обещали снова сделать жизнь проще – за один взмах.
Я прикинула расстояние до его джеллабы – нет, не дотянусь! – и с тихим стоном осела на подушки, раскинув руки.
– Аиза!
Вообще-то я рассчитывала, что беспокойство за мои раны отвлечет от драки Камаля, а Рашед наверняка почует, что на самом деле со мной все в порядке. Но они бросились ко мне оба, едва не столкнувшись по пути, – и рухнули на колени по разные стороны от постели, позабыв и о вражде, и о переговорах.
Я поняла, что сейчас ещё и дам им общий повод тихо ненавидеть женское коварство, но затягивать игру не стала и снова открыла глаза.
– Знакомься, Камаль-бей, – мрачно предложила я, не дожидаясь расспросов о самочувствии, – мой господин и повелитель, благородный Рашед-тайфа, да длятся его дни под этими небесами и всеми грядущими.
Абсолютно голый господин и повелитель на мгновение прикрыл глаза, успокаиваясь, и медленно выдохнул. Камаль несколько раз моргнул – а потом всё-таки вспомнил про традиционные арсанийские принципы сдержанности и стер с лица ошеломленное выражение.
Но одеялом меня всё-таки укрыл, бдительно натянув его по самый подбородок.
– И у меня тоже тысяча и один вопрос, – закончила я, благоразумно не сопротивляясь.
Мужчины обменялись долгими взглядами поверх моего ложа. Я насторожилась, потому что напряжение между ними никуда не делось – и теперь стало таким плотным, что хотелось затаить дыхание и куда-нибудь смыться. По возможности, ползком, чтобы больше никогда не попадать в их поле внимания.
Увы, такая роскошь не светила, кажется, никому из нас.
– Полагаю, мне придётся найти пару ответов для тебя, – вздохнул наконец Рашед, как-то неуловимо изменив позу: если до этого казалось, что он вот-вот бросится не то спасать меня, не то перегрызать противнику горло, то сейчас оборотень снова выглядел вальяжным и расслабленным. Но теперь это впечатление уже никого не обманывало. – И пару предложений для почтенного старейшины, если он соблаговолит выслушать.
Камаль промедлил. Рукояти мечей все ещё лежали у него под ладонями – хватило бы доли мгновения, чтобы снова схватиться за оружие и покончить все метания за один взмах, благо Рашед подпустил его так близко, что на сей раз увернуться бы уже не успел.
К счастью, Камаль как-то уже полюбовался, что может сотворить один несвоевременный взмах меча.
А потому молча уселся поудобнее, скрестив ноги и всем своим видом выражая готовность слушать. Только мечи так и оставил лежать рядом.
Рашед скользнул по ним ничего не выражающим взглядом – и заговорил.
Глава 23.1. Лисьи уловки
Любой голодранец щедр.
арабская пословица
Гонец из оазиса Ваадан добрался до столицы за невероятно короткий срок. Когда он примчался, весь взмыленный, едва не загнав даже самого лучшего верблюда своего дяди, и потребовал встречи с тайфой – хорошо хоть не с султаном! – стража посчитала, что бедняга помешался от одиночества в пустыне.
Но письмо у «помешанного» все-таки взяли и принесли с прочей перепиской, аккуратно затеряв среди прочих бумаг. Вроде как если донесение действительно важно, то его доставили, а если там бред сумасшедшего – так можно выдать за случайность и избежать гнева тайфы.
Избегать не пришлось. Тайфа, да славится в веках его трудолюбие, педантично перебрал всю переписку лично – и наткнулся на свиток с моим чертежом. Схему «черного забвения» Рашед опознал без труда, а вот почему я выделила не те линии и куда подевались все углы, ему уже объяснял спешно вызванный в покои господина Малих.
– Он?.. – робко вклинилась я и тут же замолчала – такими взглядами меня наградили.
Камаль смотрел с подозрением и обидой. Рашед – так устало, что за одним выражением его лица безошибочно читалось что-то об отсутствии почтения и острой необходимости прочесть-таки «Наставления для юных дев», которые я преступно долго обходила вниманием. Но до ответа все-таки снизошел:
– Наш великий султан, да длятся его дни под этими небесами и всеми грядущими, выслушал мой рассказ о спасении Руа-тайфы и счел заслуги Малиха достаточными, чтобы даровать ему свободу, – сообщил он, почему-то покосившись на Камаля. Тот ответил ничего не выражающим взглядом, и только по напряженной позе становилось ясно, чего ему стоила эта видимость спокойствия. – Малих пожелал остаться в моем дворце и закончить обучение на мастера-свиточника у почтенного Нисаля-аги.
– А… – снова начала я и осеклась.
Рашед тяжело вздохнул.
– Да, Нисаль-ага – по-прежнему мой придворный маг.
– Но ты прислал письмо, что я могу возвращаться! – нахмурилась я.
– Прислал, – легко согласился Рашед и улыбнулся по-лисьи хитро. – Твое открытие естественного распада «черного забвения» лишило незаконную работорговлю самого главного, на чем зиждилась вся схема. Теперь любого раба, который не может вспомнить своего имени, по приказу султана забирают и держат во дворце, пока заклинание не распадется. Рано или поздно один из них вспомнит, кто накладывал на них первую ступень «черного забвения», и укажет на Нисаля-агу.
– Но на людях, лишенных магического дара, заклинание не распадается, – озадаченно нахмурилась я. – Даже Бахит… арсаниец, который попал под заклинание, – тут же пояснила я для Рашеда, – проходил под чарами несколько недель, пока не вспомнил свое имя.
– Да, – благосклонно кивнул Рашед. – Поэтому незаконных рабов снабжают специальными артефактами, призванными инициировать естественный распад «черного забвения». Я предложил султану помощь своего придворного мага в изготовлении артефактов, и он не стал отказываться, – сказал он и улыбнулся так мстительно и сладко, что я покрылась мурашками.
Заставить вероломного придворного мага самого заниматься своим разоблачением – это было по-лисьи изящно. Отказаться выполнять приказ своего господина и повелителя Нисаль-ага не мог. Тихонько устранить Рашеда – тоже: если уж он не поленился дойти со своими открытиями до самого султана, то дело уже не замнется со смертью тайфы. Скорее уж разгорится еще ярче, когда султан пожелает отомстить за верного советника!
Придворному магу не оставалось ничего, кроме как делать амулеты, обучать Малиха и ждать неотвратимой кары, ломая голову в поисках несуществующего выхода.
Я была практически уверена, что ожидание и беспомощность кажутся ему еще хуже настоящей казни.
– Это еще не победа, – признал Рашед и несколько пригасил злую лисью усмешку, – но я был к ней ближе, чем когда-либо.
– И твой маг не раскрыл никому, что ты такое? – впервые заговорил Камаль. Должно быть, он очень старался, чтобы прозвучало это с легким презрением ко всему роду оборотней, но после всего, что рассказал Рашед, даже кочевник, кажется, проникся невольным уважением. – Сейчас, когда ты загнал его в угол, самое время.
Рашед чуть склонил голову, признавая его правоту.
– А это причина, по которой я показался на глаза охотникам, – признал тайфа. – До сих пор Нисаль-ага не рисковал просто взять и объявить меня монстром по одной-единственной причине: без весомых доказательств, с точки зрения закона, это банальное оскорбление господина, и я мог попросту казнить его за слишком длинный язык. Потом, вероятно, нашелся бы какой-нибудь пронырливый храбрец, который подсмотрел бы за мной в полнолуние. Но к тому моменту Нисалю-аге уже было бы все равно, прав он был или нет, и он молчал, опасаясь за свою голову. А вот теперь, когда он уже знает, что головы лишится так или иначе… – Рашед все-таки не справился с мстительной усмешкой, но тут же снова посерьезнел. – На самом деле, тот гонец уже помог: у мальчишки слишком длинный язык, и он успел запустить прелюбопытные слухи: что моя сбежавшая наложница на самом деле никакая не наложница, а джинн, которому покорны даже пустынные бури.
По лицу Камаля ясно читалось, что лучше всего он уловил что-то про сбежавшую наложницу, а вовсе не про джинна и бури, но я стоически прикусила язык. В конце концов, об этом я честно рассказала с самого начала: на ложе Рашеда я появлялась исключительно для интеллектуальных бесед, а вовсе не для того, за чем обычно юные девы входят в господские покои. Сам Камаль не слишком-то баловал меня повторами и длинными разговорами, так с чего мне распинаться по второму кругу?..
Рашед тоже заметил заминку и дернул уголком рта, пряча усмешку, но вносить ясность не стал – просто продолжил рассказ:
– Нисаль-ага, конечно же, прекрасно знал, что Аиза никакой не джинн, но насторожился. Гонец слишком красочно живописал подчиненную бурю, не противоречил себе и не путался в деталях. Должно быть, Нисаль посчитал, что упустил что-то, и попытался разговорить Малиха.
У меня вырвался дурацкий смешок.
– А Малих, конечно же, не пожелал признавать, что принадлежал обычной женщине без особых талантов и дарований, – уверенно предположила я.
Рашед укоризненно вздохнул, но читать нотации поленился.
– Малих умудрился отпустить столько туманных намеков и рассказать душераздирающую историю об арсанийском подкидыше, которую можно было толковать… двояко. Словом, Нисаль сейчас выжидает, опасаясь, что сдать-то меня он сдаст, а вот от твоей мести не укроется. Но я хочу, чтобы ты вошла во дворец моей женой, Аиза, и благословила брак Малиха. А для этого нужно, чтобы кто-то обеспечил твою безопасность и молчание Нисаля, – он чуть поморщился и перевел взгляд на Камаля, который к тому моменту весьма убедительно изображал каменное изваяние. – Поэтому я предлагаю тебе сделку, почтенный старейшина. Я могу излечить твоих людей и подарить царице мужей, которых она хотела назвать своими. А взамен…
– Арсанийцы не пойдут за скотокрадом, – отрезал Камаль, не дослушав.
