Текст книги "Вольная (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Глава 16.2
– А я-то что? – праведно возмутилась я, даже приподнявшись на подушках от негодования.
– А ты, – тайфа окинул меня взглядом от кончиков запыленных туфелек до зардевшегося лица и страдальчески поморщился, – влезла в расследование, поставила под удар всю торговлю рабами, поставила на уши весь гарем, нашла свиток, который мог бы привести меня к создателю «черного забвения»…
Я взглянула на ситуацию под новым углом и виновато вжала голову в плечи. Тайфа вдосталь насладился произведенным эффектом и добавил невпопад:
– Ко всему прочему, я проявил к тебе интерес, и Нисаль наверняка заметил это еще в лавке работорговца.
– Ну, положим, я тоже проявила интерес, – с легким недоумением призналась я, – но, если уж Нисаль-ага вздумал свергнуть моего господина, то чем ему это помешает?
Взгляд тайфы потяжелел так, что это стало почти физически ощутимо, а щеки вдруг опалило жаром. Я сжала колени и неловко пожала одним плечом, облизав разом пересохшие губы.
Рашед опустил глаза и тотчас увел взгляд в сторону.
– Я оборотень, – сказал он таким тоном, словно это еще требовало каких-то подтверждений, – лис… ты никогда не задумывалась, как вышло, что заведомо более сильные и ловкие создания не вытеснили людей из их смешных городов? Нас мало. Намного меньше, чем людей.
– В гареме не было детей, – вспомнила я и прикусила губу.
Рашед скупо кивнул.
– У меня нет детей. Понести от оборотня может только особенная женщина, его истинная пара. – Он помолчал и будничным тоном добавил: – Ты – как раз такая и есть.
Все выстроенные в голове схемы моментально оттуда вымело – вместе со здравым смыслом и связной речью. Я покрылась колючими мурашками с ног до головы и смогла только пролепетать:
– Я?..
– Ты, ты, – ворчливо подтвердил тайфа и, устало прикрыв глаза, снова перекатился на спину. – Это из-за твоей близости я сегодня перекинулся в человека, хотя луна еще не зашла: организм стремится подстроиться под партнера для лучшей физиологической совместимости. Она и так идеальная, я чую, еще в лавке почуял, но инстинктам не прикажешь повременить… а Нисаль-ага, готов биться об заклад, прекрасно осведомлен об этой особенности оборотней и наверняка догадался, что с твоим появлением в гареме ситуация может и осложниться, а оборотней в городе станет еще больше. Я обещал тебе свободу, если ты ее пожелаешь, но разве не очевидно, что я сделал бы все, что угодно, лишь бы ты осталась?
Например, стерпел бы открытую непочтительность и превратил ее в шутку, которой можно и веселить, и припугивать одновременно. Посулил золотые горы моему рабу, поманил спокойной сытой жизнью, которую не собирался давать. Позволил влезть в государственные дела – чем бы женщина ни тешилась, лишь бы…
– Значит, это все ради наследников? – не своим голосом уточнила я.
– Вот этого я и боялся, – мрачно заключил Рашед и потребовал: – Посмотри на меня. Давай-давай, от этого детей не бывает.
Приказу я подчинилась привычно, без промедления и разговоров, и все мрачные думы выдуло из головы повторно. Тайфа полулежал на расшитом тюфяке, вытянув ноги – по-лисьи стройные и длинные; небрежно запахнутый халат приоткрывал линию ключиц и шею, а текучая ткань обрисовывала силуэт с такой безжалостной анатомической точностью, что у меня пересохло во рту, а к лицу прилила кровь.
Хотя чем он там мог меня удивить? Я и в первый день все прекрасно рассмотрела…
– Влечение к истинной паре всегда взаимно, – безо всякой снисходительности сообщил тайфа, от которого не укрылась моя реакция. – Для того, чтобы сделать тебя матерью моих детей, мне не нужно ни твое доверие, ни твоя дружба – настойчивости будет вполне достаточно. Но я обещал тебе свободу, если ты ее пожелаешь, когда злодей будет пойман, и я сдержу свое слово.
– Почему? – недоверчиво поинтересовалась я.
– Потому что я хочу мира и спокойствия под своей крышей, – рассеянно отозвался Рашед, – а для этого нужно не пополнять гарем, а выбрать женщину, с которой мне будет мирно и спокойно.
– То, что происходило прошлой ночью, едва ли похоже на мир и спокойствие, – не удержалась я и выразительно похлопала по подушке.
Рашед прищурился – по-лисьи хитро – и заметил:
– Но тебе тоже понравилось.
– Настолько, что нестерпимо хочется повторить, – чистосердечно призналась я и боевито перехватила подушку, но нападать на благодушно щурящегося господина и хозяина повременила. – Значит, поэтому Нисаль-ага не остановил Сабира-бея, когда тот решил поэкспериментировать на мне с поисковыми заклинаниями? Посчитал, что от меня лучше избавиться, и вдобавок чужими руками?
– А это – самый красивый момент во всем его плане, – с затаенным уважением признал Рашед, отчего-то заметно расслабившись. – Он все делает чужими руками. Ни один из работорговцев не видел изготовителя свитков. Ни один из посредников не знает его лица. Тебя едва не сгубил чорваджи-баши. А я – под ударом не из-за того, что я чудовище и у моих ворот разъяренная толпа, а потому что моя сестра-близнец – оборотень. Если бы не ты с твоей сказкой про заколдованную царевну, рано или поздно кто-нибудь догадался бы подглядеть за мной в полнолуние – и кто знает, что случилось бы дальше? Оборотней не любят, даже если они ни на кого не нападают, просто потому, что очень сложно любить хищников втрое крупнее тебя…
Как раз в этом я сомневалась. Но не призналась бы и под страхом смертной казни.
– А главное, – Рашед-тайфа подобрался и в задумчивости смял большим пальцем свою нижнюю губу, отчего его речь зазвучала невнятно, – я ничего не могу поделать. Под началом Нисаля-аги – все маги и свиточники дворца, а это сила, с которой не справятся и все мои янычары, вместе взятые. Попросить помощи у султана или другого тайфы я не могу, потому что тогда придется объяснять, почему она вообще понадобилась, и просто отдать приказ о казни предателя – тоже, по той же самой причине. Нет, Нисаль-ага должен скончаться по какой-нибудь простой и совершенно естественной причине, которую никак не свяжут ни со мной, ни с оборотнями вообще.
– Например, из-за мести любимой наложницы, которую подвергли опасности с его попустительства? – с энтузиазмом предложила я, но тайфа тут же помотал головой:
– Тогда мне придется судить тебя за убийство мага. Нет, не годится. Я еще подумаю об этом, – отмахнулся он. – Теперь я, по крайней мере, знаю, кого мне опасаться, и это уже половина успеха. Лучше скажи мне вот что: Малих не задумывался о женитьбе?..
Глава 16.3
– Малих? – я поперхнулась от неожиданности. – Разве что в страшном сне!
Тайфа кровожадно ухмыльнулся и промолчал.
– Мой господин желает женить Малиха, едва тот получит свободу, и оставить во дворце, – без вопросительной интонации вздохнула я.
– А что? – пожал плечами Рашед. – Должен же во всем дворце быть хоть один свиточник, который верен мне, а не Нисалю-аге.
– Почему господин попросту не перепродаст непокорного раба? – горестно вздохнула я, потому как уже подспудно чуяла второе дно и в стремлении оставить Малиха при дворе тайфы.
В самом деле, куда пойду я сама, если меня лишить поддержки Малиха? Снова к чорваджи-баши?
Что-то мне не слишком понравилось его последнее задание. Зато во дворце тайфы меня, несомненно, будут ждать с распростертыми объятиями, даже если я потребую-таки обещанную мне свободу… и я даже знала, кто именно будет распростирать эти самые объятия.
Потому и пыталась спрятаться в чужое расследование от подступающего ощущения, что меня продолжают планомерно приручать – и загонять в золотую клетку одновременно. Но Рашед словно понимал и это тоже – и проявлять снисходительность не собирался.
– Вера в абсолютную власть – первая ошибка новичка, – флегматичным наставительным тоном сообщил он. – Мое слово имеет вес не потому, что я тайфа, и даже не потому, что я образован и изворотлив. Мне подчиняются потому, что у меня достаточно золота, чтобы купить пару сотен янычаров и обеспечивать их учителями, офицерами, оружием и провизией. В вопросах банального влияния две сотни сабель – куда более весомый аргумент, чем дворцовая библиотека, в которой не осталось ни одной непрочитанной книги, потому что отступников в городских стенах очень сложно вразумить какой-нибудь остроумной цитатой. Конечно, среди равных, важен и ум, и смекалка… но прежде, чем дойдет до роскошных покоев и раболепных поклонов от каждого встречного, придется набить не одну морду, – скучающим голосом заключил Рашед и неопределенно покачал расслабленной ладонью.
Я отчего-то засмотрелась на его запястье с выпирающей острой косточкой и поймала себя на мысли, что никак не могу представить его набивающим кому-то физиономию.
Вот со злодейской усмешкой проворачивающим такую махинацию, чтобы противник отходил себя сам и потом еще обвинил в этом другого врага – запросто.
– Проблема в том, что Нисаль-ага бьет морды ничуть не хуже, чем я, – продолжал тайфа, и не подозревая, что фиктивная наложница вдруг вздумала сомневаться в его физической мощи. – В чем-то даже лучше: его дар – уже изрядное преимущество, как и целый отряд всецело преданных ему магов и свиточников. Будь Нисаль свободным, он легко смог бы сместить меня с дивана в городском совете – там уже есть несколько человек, готовых поддержать его, но он раб. Очень дорогой, прекрасно образованный, не раз показавший себя в деле… поэтому он и останется рабом, даже если накопит на выкуп, – безжалостно заключил тайфа. – Мне нужен этот дворец, чтобы скрываться и скрывать сестру: в городе куда сложнее утаить двух огромных лисиц. А значит, я должен сохранить за собой должность – и мага-раба. Нисаль это понимает. Поэтому и старается провернуть все так, чтобы никто не посчитал, что меня сгубил мой собственный раб: в этом случае его казнят, несмотря на поддержку в совете. А вот если к моему дворцу придет разъяренная толпа и потребует доказать, что я не оборотень и никого не сожрал… – он даже зажмурился – то ли от накатившей дурноты, то ли в предвкушении. – Если меня изгонят или убьют, мои рабы перейдут во владение султану, которому совершенно ни к чему лишние люди во дворце. Он вполне может позволить Нисалю выкупить себя – и еще вздохнет с облегчением, что казну пополнил, – непочтительно хмыкнул тайфа и снова задумался. – Красивый план, что ни говори.
– Звучит так, словно мой господин давно догадывался об этом, – осторожно заметила я.
Тайфа досадливо поморщился.
– Твой господин с детства приучен подозревать каждую тень, – мрачно сообщил он, – и о верности Нисаля-аги задумывался уже давно – потому и держал его так близко, как мог. Пока он занят обязанностями хранителя покоев и доверенного сопровождающего, у него, по крайней мере, нет времени строить козни. Во всяком случае, я так думал, но, похоже, жизненный опыт паранойей не заменишь. А жаль, – печально заключил он.
Но я лисьей тоской не прониклась.
– С детства? – заинтригованно повторила я.
Рашед усмехнулся.
– С детства, – подтвердил он. – Моя мать была оборотнем, а прежний тайфа – ее истинной парой. Мать выследила его в пустыне, когда он совершал путешествие в другой город, – господин и хозяин по-лисьи хитро сощурился, – и поступила точно так же, как я с тобой: попыталась завязать дружбу. Ей удалось, и последствия я буду расхлебывать всю жизнь. И мои дети, если они у меня все-таки будут, – тоже.
В моем представлении дружба предполагала ощутимо меньше попыток разыграть втемную и использовать в какой-нибудь мутной интриге – пусть и к общему удовольствию. Но указывать на это я не рискнула.
Каждый дружит так, как умеет. Что-то подсказывало мне, что у Рашеда не было особых шансов научиться.
Глава 17.1. Разные взгляды
Пусть мед остается в кувшине, пока не поднимутся цены.
– арабская пословица
Ночные открытия заставили меня по-новому взглянуть на женскую половину дворца.
Интересно, понимала ли Руа, что обречена до смерти жить в гареме брата? Именитые горожане не потерпели бы бесплодную жену, чье происхождение обязывает обращаться с ней, как с первой и любимой, – а понести она смогла бы только от истинной пары. И какова вероятность, что избранник двухметровой лисицы окажется из купцов или чиновников, да ещё спокойно примет некоторые особенности своей четверолапой супруги?
Нет, она проживет всю жизнь здесь, на женской половине, чтобы не рисковать собой и братом. Иного Рашед не позволит.
Двери – только на третьем этаже, где расположены комнаты жен и сестер тайфы. Решетки на окнах не открываются, подобно ставням, а прибиты намертво. Коридоры так узки, что идти приходится чинной вереницей…
Зато лисе в них, наверное, спокойно и уютно, как в любимой норе. Разве что выхода нет.
Лин поднялась со мной до дверей и препоручила заботам Абии. Мне еще хватило выдержки попрощаться с гаремной надзирательницей и отослать служанку за завтраком – а потом я всё-таки забилась в самый темный угол, выбрала две подушки поплотнее и, прижав их к лицу, от души заорала.
Дура! Какая же дура…
И ведь с самого первого дня чуяла, что что-то неладно! Но нет, решила, что спокойствие – это доспехи, и стоит их надеть – так все обойдётся! Вела долгие беседы, участвовала во всех играх, тешила свое любопытство – и не заметила, как меня приручили, как бродячую собаку, лаской и лакомствами, и теперь со всеми основаниями ждут собачьей преданности и готовности сложить жизнь на алтарь любимого хозяина!
А главное – я ведь уже начала оправдывать эти ожидания. Защитила Руа, обернула коконом спасительной лжи и ее, и тайфу… ради чего?
Он ведь меня не отпустит. С самого начала не собирался, потому что ему нужен этот дворец – а значит, нужны и наследники. Кто же потерпит в городском совете пустопородного? А у Рашеда все же куда больше шансов найти и удержать истинную пару, нежели у Руа, волею обычая запертой в гареме. И уж он своего не упустит…
Тайфа ведь фактически отнял у меня Малиха. Пусть купчая все ещё у меня, но приказы – о, приказы он принимает от Рашеда. И ослушаться не смеет!
Я зажмурилась, прижала подушки к животу и уткнулась в них лбом.
Нет, так дело не пойдёт. Пусть доспехи мои дали трещину, это ещё не повод принимать решения в истерике.
У Рашеда есть причины играть с окружающими, как лисица с воронами – подманивать на слабость и внезапно атаковать, когда глупые птицы решат, что зверь не опасен. Тайфа не зол, не жесток и не беспощаден. Я понимала, почему он поступил так с Малихом – и со мной. Но это ещё не значило, что я готова смириться с ролью обманутой вороны.
Только что делать?
Идти мне некуда. В домике у городских ворот сейчас уже должен жить управляющий, которого обещал назначить тайфа, и я не питала иллюзий насчет его верности. В гильдии магов не станут покрывать беглую наложницу. А чорваджи-баши и вовсе первым прибежит сдавать меня господину и хозяину, чтобы вернуть его расположение.
Тогда… Нисаль-ага?
Будет ли он рад лазутчице в покоях тайфы? Я ведь знала многое… но и это многое – ровно то, что рассказал мне Рашед. Кто знает, может быть, он специально представил ситуацию в таком свете, что мне не оставалось ничего, кроме как бежать за помощью к вероломному магу?
С него бы сталось использовать меня еще и для того, чтобы подловить предателя. А уж потом запереть в гареме и сделать матерью наследника. Или наследников, как пойдет.
Только Нисаль-ага тоже не дурак. Он уже пытался устранить меня – руками чорваджи-баши, чтобы его самого никто не заподозрил. Что сделает маг, если я приду к нему с деловым предложением?
Согласится, чтобы потянуть время и выяснить, как много мне известно. А когда поймет, что доказать я ничего не могу, а тайфа не рискует нарушать шаткое равновесие сил во дворце, то просто избавится от меня. Подставит кого-нибудь ещё, раз уж с Сабиром-беем не сложилось, хоть того же Малиха – неспроста же Нисаль-ага отослал его, едва узнав о выезде двора! Это всего лишь ещё один признак недоверия и осторожности.
Нет, в лоб эта проблема не решалась, а времени у меня почти не оставалось.
Вскорости или Рашед всё-таки рискнет устранить своего главного мага силой, лишится изрядной части янычаров и уже не сможет поддерживать порядок в городе (а сама по себе работорговля не угаснет, даже если не станет зачинщика – слишком выгодное дело и слишком много свободных свиточников в округе!), либо Нисаль-ага найдет способ донести до султана, что тайфа, не способный справиться со столь вопиющими преступлениями на своей территории, более не достоин занимать свое место. В обоих случаях я в проигрыше: победа тайфы лишит меня последнего эфемерного союзника, а победа Нисаля и вовсе равнялась моей смерти: ему вовсе ни к чему оставлять противнику такое преимущество, как маг. Пусть и всего лишь "зеркало".
Что ж, мне предстояло играть против всех, и это не внушало должного энтузиазма.
– Госпожа? – робко и, кажется, не в первый раз окликнула Абия.
Я вынырнула из подушек и с недоумением уставилась на дастархан. А, завтрак… и какой-то ужасный переполох внизу?
– Руа-тайфа нашлась, – не дожидаясь расспросов, понятливо сообщила Абия. – Говорят, ее отыскал самый огромный и страшный раб, и теперь он потребует ее руки! Но тайфа, конечно, этого не допустит, и раба теперь освободят и тут же казнят за дерзость – но как свободного, обезглавят прекрасным клинком из лучшей стали… – протараторила девчонка и заметно смутилась под моим взглядом.
А я поймала себя на том, что у меня даже сил на удивление не осталось.
– Кто это говорит? – на всякий случай уточнила я.
– Все, – с абсолютной убежденностью отозвалась девчонка и все-таки стушевалась окончательно, но тут же воспряла духом: – А раба я даже видела, это тот самый, что помогал госпоже и Рашеду-тайфе готовить сюрприз для Руа-тайфы! Он поклялся господину и повелителю, что отыщет способ вернуть Руа-тайфе прежний облик, и даже краше, и не прошло и часа, как она снова обернулась человеком! Но раб никому не сказал, что сделал, – с нескрываемой досадой заправской сплетницы добавила Абия и насупилась.
Я все-таки усмехнулась. Кое в чем подарку Рашеда цены не было – например, когда требовалось узнать, как события восприняли на первом этаже женской половины.
– Что ж, если раб был так дерзок, что посмел просить руки госпожи, то туда ему и дорога, – философски заключила я, окончательно потеряв и без того невеликий аппетит.
Хоть бы Малиху и в самом деле ума хватило ограничиться просьбой о свободе, а часть про казнь оказалась домыслами скучающих девиц!..
Глава 17.2
– А кто же тогда будет помогать госпоже с сюрпризом для Руа-тайфы, если раба казнят? – с надеждой уточнила Абия.
– По части сюрпризов Руа-тайфу саму никто не обойдет, – с чувством сказала я. – Не вижу смысла даже пытаться.
Всеобщий переполох, судя по шуму, плавно перемещался с первого этажа наверх: должно быть, «пострадавшую царевну» со всем почтением конвоировали в ее покои, дабы отпоить сладким шербетом и утешить беседой. У меня и самой пара слов просилась на язык, но едва ли они были бы утешительными.
– Пойдем, – мрачно сказала я, – засвидетельствуем свое почтение.
Впрочем, от одного взгляда на Руа-тайфу куда-то испарились и просившиеся на язык злые слова, и, собственно, почтение.
Если Рашед после оборота как ни в чем не бывало принялся строить меня в три шеренги и сыпать многозначительными нравоучениями, словно самым страшным происшествием за ночь было явление наложницы в покои господина без приглашения, то его сестра выглядела жалко. Запыленная, с серым от усталости лицом и потухшими глазами, кое-как завернутая в платье с чужого плеча, Руа вызывала только одно желание: приголубить и пообещать, что все будет хорошо.
Но в этом я и сама нуждалась, так что, когда сестра тайфы оказалась в своих комнатах и, не скрывая раздражения, отослала всех, кроме меня, только вздохнула с облегчением.
С Рашедом о деле говорить было сложно и неловко: вмешивалось то дурацкое чувство обреченности, то еще более дурацкое влечение – зато с Руа все обещало быть гораздо проще.
– Садись, – хмуро потребовала сестра тайфы и указала на ковер у дастархана. – А ты ступай на кухню и принеси завтрак, да поплотнее, а не такой, будто решила покормить певчих птичек! – велела она Абии, как-то незаметно увязавшейся следом за мной.
Служанка едва заметно вздохнула с разочарованием, но повиновалась беспрекословно. Руа проводила ее недовольным взглядом и снова повернулась ко мне, но выражение лица менять не потрудилась.
– Твой раб, – сказала она каким-то обвинительным тоном – словно Малих не то что потребовал ее руки в присутствии свидетелей, а вообще надругался над госпожой посреди людного двора, чтобы уж наверняка.
Я нервно сглотнула, мысленно приготовившись стоять за него насмерть, и следующий вопрос прозвучал до того неожиданно, что поначалу мне показалось, что я ослышалась.
– Сколько ты за него хочешь? – нервно и неуверенно поинтересовалась Руа, скомкав пальцами пестрый подол.
– Что? – на всякий случай переспросила я.
Но по части сюрпризов Руа и правда могла кому угодно дать сто очков вперед.
– Я его куплю, – терпеливо сообщила она, не выпуская из пальцев и без того измятую ткань юбки. – Сколько?
Я с трудом справилась с порывом переспросить еще раз.
Не то чтобы мне никогда не предлагали продать Малиха – но обычно это все-таки были люди, которые все-таки не имели счастья поговорить с ним лично. После первой же беседы потенциальных покупателей как ветром сдувало, и я вздыхала с облегчением, потому как, естественно, не собиралась избавляться от раба: это было бы все равно что выставить на базаре названого брата.
– Он не продается, – растерянно сказала я. – Рашед-тайфа собирался дать ему вольную за спасение своей драгоценной сестры, даже если ради этого ему придется дойти до самого султана.
– Спасение? – хмыкнула Руа-тайфа. – Он поймал меня во дворе, когда я наконец-то смогла сделать подкоп под дворцовые стены, и велел ни словом ему не перечить. Какому-то рабу! Уж я бы ему показала! Но взошло солнце…
И показала она, вероятно, вовсе не то, что собиралась. Оттого и возмущена.
– Собралась целая толпа бестолковых девиц, и меня привели сюда под такие причитания, что я и слова вставить не смогла! – раздраженно пробурчала Руа, словно невозможность высказаться выводила ее из себя куда больше, чем то, что ее превращение из лисицы в женщину видел какой-то безродный раб. – Это называется «спасение»?! И когда о нем успел узнать мой дорогой брат?
Я собралась с мыслями и кое-как изложила ей ночной разговор с Рашедом, стараясь не сорваться на личные впечатления и чрезмерно красочные эпитеты – что в адрес вероломного Нисаля-аги, что в адрес самого тайфы. Руа слушала, как ее оплошность едва не стоила жизни ей и власти – брату, и мрачнела на глазах.
– Я следила за временем там, в гильдии, – сказала она в итоге, дослушав мой сумбурный пересказ. – Но оно все равно прошло как-то слишком быстро. Хотела бы я знать, ради какого такого свитка Нисаль-ага уединился, едва узнав, что запланирован выезд двора… сдается мне, именно благодаря ему мы все так зазевались! Наверняка тот желчный архивариус еще и сам его активировал по просьбе давнего друга! – Руа зажмурилась и спрятала лицо в руках. – Что теперь будет?
Я пожала плечами, забыв, что она не видит, и, спохватившись, заговорила:
– Что делать с Нисалем, Рашед-тайфа еще сам не решил. А Малиху господин дарует свободу и гильдейское дозволение на работу со свитками в обмен на клятву молчания, так что госпоже нечего опасаться.
– А тебе? – вдруг спросила Руа, вынырнув из ладоней. – Что он предложил тебе?
– Золото, – криво усмехнулась я, – и правду. Очень много неудобной правды.
Во взгляде Руа что-то неуловимо изменилось.
– Но ты не выглядишь счастливой, – медленно произнесла она и с любопытством склонила голову к плечу. – Сам тайфа предложил тебе безбедную жизнь под своим кровом, защиту и богатство, пожелал назвать своей… он ведь женится на тебе, если ты захочешь. Он сделает все, что угодно, стоит только попросить! Раз уж не постеснялся рассказать, в каком положении оказались мы из-за любви нашей матери к прежнему тайфе, то и в чем-либо ином не откажет. Но ты…
Я ощутила, как кривая усмешка примерзает к губам – и оттого становится только еще менее радостной.
Конечно, от кого здесь я ждала понимания и сочувствия? Как ни иронично, но как раз у Руа никогда не было того, что имела я – с того самого момента, как ступила на порог мастера Мади.
Ее растили с мыслью о том, что она никогда не покинет дворец. Ей никогда не приходилось выбирать, кем будут ее дети: очевидно, что, если ей и повезет с истинной парой (что вряд ли!), то они родятся оборотнями, такими же, как она, и раз в месяц их придется прятать на третьем этаже женского крыла – год за годом, пока они не научатся прятаться сами. Пока не превратятся в таких же, как тайфа и его сестра, – манипуляторов, вынужденных идти по головам и судьбам, чтобы не быть растерзанными разъяренной толпой. Потому что, если кто-то узнает, что городом правит оборотень, на него даже указывать никому не придется – каждая кумушка с базара моментально повесит на него все убийства и исчезновения людей за все годы с его рождения, и дальше говорить будут вилы и сабли.
У Руа не было выбора. Не было свободы. Не было профессии и дома, где она могла бы чувствовать себя в безопасности.
Ей и в самом деле казалось, что я должна быть счастлива в этой клетке, где мне обещали волю – и тут же принялись отнимать все возможности выжить самостоятельно.
Связь с чорваджи-баши. Мой домик, где сейчас жил чужак. И даже мой Малих, который всегда был рядом!
Я бы не удивилась, обнаружив, что и мое местечко на базаре, куда я отсылала Малиха торговать финиками из сада, тоже кто-то занял. Разумеется, сугубо из соображений безопасности!
– Я безмерно польщена вниманием господина и повелителя, – изрекла я, но саркастичные интонации никак не желали прятаться под налетом приличий. Может, тайфа был прав, и мне в самом деле требовались уроки поведения в гареме? Глядишь, научилась бы лицемерить как следует. – Но еще не успела в полной мере осознать всю щедрость его предложения.
– Понятно, – устало вздохнула Руа. – То есть он вывалил на тебя все как есть и понадеялся, что ты оценишь хотя бы честность, раз не оценила выгоду. Я бы умилилась тому, в какого дурака он превращается рядом с тобой, но это все так невовремя… говоришь, он и в самом деле собрался даровать свободу твоему рабу?
Я покаянно кивнула.
Желать, чтобы заветная мечта Малиха о вольной так никогда и не исполнилась из-за каприза оскорбленной женщины, было низко. Но я желала. Мелко и эгоистично, потому что это еще давало какую-то надежду, что он будет рядом и впредь.
Наверное, стоило все-таки смириться с тем, что моя жизнь пошла под откос в тот самый момент, когда я согласилась на последнее задание чорваджи-баши. Смириться – и двигаться дальше.
Искать варианты, раз уж меня так не устраивали существующие.
– Сомневаюсь, что Рашед-тайфа и в самом деле отпустит Малиха, – все-таки пожаловалась я. – Он уже спрашивал меня, не задумывался ли тот о женитьбе, и признался, что хочет браком привязать его ко дворцу.
Но Руа не прониклась и этим. В ее мире браки по расчету не были чем-то из ряда вон.
– И что же твой раб думает о женитьбе? – со смешком уточнила она.
Я развела руками.
– Прошу об одном, госпожа: когда он попытается сбежать, едва услышав новости, не казните его сразу. Своим побегом он поможет отыскать слабые места в обороне дворца.
– А что их искать, – проворчала Руа и запрокинула голову. – Во всей этой суматохе меня-то подобрали, одели и разве что на руках сюда не занесли, а подкоп возле молоховен так никто и не засыпал обратно!
Кажется, она удивилась, когда я все-таки рассмеялась – впервые за все утро, искренне и весело. Но в двери уже проскользнула Абия с тяжелым подносом, и Руа пришлось вернуть беседу в русло приличий.
Я охотно поддержала.
