Текст книги "Кавказский брак. Нелюбимая (СИ)"
Автор книги: Элен Блио
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Глава 26
Сижу в кабинете, уставившись в одну точку.
В доме тишина.
Никого.
Гулкие шаги слышу сразу.
В кабинет заходит мой друг. Больше, чем друг, почти брат.
– Осман, как ты?
– Ас– саляму алейкум, брат.
– Ва-алейкум ас-салям.
Он садится напротив, раздвигает широко ноги, ставит на них локти, в упор смотрит.
– Что?
– Смотрю. – ухмыляется горько. – Значит, вот она как действует.
– Кто?
– Любовь…
Любовь…
От одного слова скручивает всё внутри.
Любовь…
Если бы!
Любовь – это что-то чистое, светлое, красивое, нежное.
Любовь – это неземное, божественное.
Это чудо, невероятное. То, чего практически не бывает в этом подлунном мире.
Любовь.
Эта маленькая девочка, которая сейчас по моей вине там, в этой унылой палате – она достойна любви.
Достойна.
Более чем кто-либо на этой земле.
Потому что она сама и есть любовь.
Чистая.
Святая.
Нереальная.
Та, которую я хотел втоптать в грязь, испачкать, сломать, сломить.
Хотел и не смог.
Сам себе не смог противостоять.
С собой не смог бороться.
Потому что…
Потому что она вошла в мою душу тихо, незаметно, просто открыла дверь, ступая медленно, на кончиках пальцев, прошла внутрь, легла и свернулась калачиком…
Кто бы мог подумать, что я, Осман Булатов буду думать вот так? Красиво думать, вычурно, как в книгах пишут.
Усмехаюсь мыслям своим.
Любовь…
Алия достойна любви.
Настоящей. Честной. Глубокой.
Любви, которая навсегда.
Я уверен, есть такая.
Я знаю.
Если нет, тогда зачем вообще эта жизнь?
Любовь.
Алия достойна.
А я?
Достоин ли я?
И что такое любовь для меня?
Верил ли я в любовь? Любил ли когда-то?
Откидываюсь в кресле, глаза прикрывая.
Слышу насмешливое хмыканье друга.
Дамир ведь женат уже. Жена у него красивая, Малика, дети уже есть, и тоже был договорной брак, насколько я помню.
Тоже. У меня вот нифига не договорной. Это другое. Это я сам с собой договорился взять эту девочку и растоптать.
Ненависть меня сжигала. Кислотой разъедала душу.
Смотрел на Алию и вспоминал её мать.
Елена…Красивая, бездушная сука, которая вошла в мою семью и уничтожила её без остатка.
Как она втиралась в доверие к матери, как спокойно общалась с отцом!
Знала, что разрушит их жизнь, их любовь!
Знала и действовала наверняка.
А я? Мои чувства?
Да, я был молодой, горячий, страстный. Увидел её – женщину настоящую, задохнулся от желания.
Как я её хотел! Голова кружилась. У меня постоянно был стояк. Я пытался с какими-то доступными женщинами встречаться, но это не помогало.
Она нужна была. Одна она.
Елена.
Видел, как она смотрит на меня снисходительно, улыбается скромно.
«Мальчик…»
Это она так меня называла! Мальчик! Я был тогда уже выше её мужа, шире в плечах, я и отца перерос! Да, мне было девятнадцать, она на десять лет старше, и что?
Я бы дал ей всё.
Мир к её ногам.
А теперь…
Теперь я готов положить мир к ногам её дочери.
Мир, который сам же для неё почти разрушил.
Почти…
Я знаю, что Алия выстоит. Она сильная. Она забудет всё это как страшный сон. И меня тоже забудет. Меня с моей больной любовью…
Когда я её полюбил?
Не знаю…
Когда осознал, что люблю? Ответ на этот вопрос точнее.
Когда осознал…
Когда её тело в моих руках дрожало. Когда я пил её как магический нектар. Когда я брал её, зная, что для неё это ненавистно, для её души, а вот её тело…
Её тело предавало её и принимало меня, её тело отвечало.
Я видел борьбу в её глазах, муку видел.
И жрал это всё! Жрал!
С ума сходил.
Сам себя не понимал.
Мне было мало… мало её…Мало…
То, что у малышки день рождения случайно узнал от тётки Салимы. Она нормально относилась к Алие. Жалела её. Я услышал, как она говорила помощнице, с которой на кухне работала, что надо что-то приготовить вкусненькое, пирог с персиками, или абрикосами, мороженое.
– У девочки день рождения, пусть хоть немного порадуется.
– У кого? – спросил в дверях тормозя, Салима побледнела.
– У вашей жены…
У моей жены…
Пошёл документы посмотрел – точно. День рождения.
Вспомнил, как ушёл от неё рано утром, когда она спала. Смотрел на неё, как подрагивали реснички, как ротик приоткрылся. Такая невинная. Такая красивая…
Вышел на улицу, воздуха хапнул, а в голове одна мысль – что я делаю? Что я творю? Зачем?
Я ведь… я ведь с ума по ней схожу! Я только с ней хочу быть. Рядом. Всегда.
Я люблю её!
Мысль обрушилась снежной лавиной.
Люблю…
Вышла Эльмира – даже не посмотрел на неё. Что-то сказала мне – не услышал.
Эльмира. Зачем вообще я её в этот дом притащил? Эльмира считала, что она моя невеста, но это не было правдой. Невеста. Она легла под меня сама, ничего взамен не просила. Сказала – хочу тебя, Осман, хочу попробовать с таким как ты. Она ведь не девочка была, и видимо, давно уже не девочка. Её родители и тётка склепали какой-то фиктивный брак с умирающим родственником, чтобы позор покрыть. Эльмира считалась вдовой.
Мне плевать было. Сочное мясо, которое идеально для безумных утех.
Только вот утехи не приносили столько радости, сколько один взмах ресниц моей жены, жены, которую я ненавидел.
И любил.
Алия совсем не была похожа на мать. Елена казалась более утончённой, более изысканной, но это и понятно, она была старше, увереннее в себе. Алия же совсем юная, неискушённая, как я полагал, не знающая особых проблем.
Потом уже до меня стали доходить слухи как она жила в отчем доме, да и сам факт того, что отец вот так продал её мне…
Мне! Тому, чья семья навсегда неразрывно связана с именем матери Алии. Он ведь знал, что я беру его дочь не для того, чтобы сделать счастливой?
Знал, и отдал…
А я?
Я ведь тоже знал, что девчонка ни в чём не виновата?
И видел, как она на меня смотрит…
Нет, тогда я считал её хищницей, такой же какой была её мать. Не верил невинному виду, он меня бесил. Я горел местью.
Одержим был.
Хотел её испачкать…
Сейчас я понимаю, нельзя испачкать бриллиант. Нельзя превратить его в грязь, в уголь, в мазут. В пыль – можно… Но эта бриллиантовая пыль въедается в тебя и отравляет хуже самого страшного яда…
Вот и она в меня въелась.
Вошла.
Просочилась.
Или… я сам её впустил?
Впустил.
Охренел от её чувственности. От её податливости. Он силы её слабости.
Захотел по-настоящему…
Захотел, чтобы открылась, поверила, полюбила…
Любви захотел.
Чистой.
Как её дыхание.
День рождения… Это ведь был такой шанс! Я не мог его упустить. Не мог.
И я…Сначала снова чуть всё не испортил.
«Это не имеет значения для меня, Алия. Я думал, ты поняла. Твои «хочу – не хочу» безразличны всем».
Сказал, и тут же хотелось по башке себе треснуть. Идиот. Кретин.
Сам шайтан!
Я давно собирался на конюшни к старому Абдулхалиму. То есть, частично это были мои конюшни, выкупил долю у старика, но он остался управляющим. И сыновья его с ним работали.
Мой жеребец Ветер ждал меня, а для Алии я попросил приготовить молодую кобылку Снежинку. Я знал, что верхом Алия сидела, всё-таки не только в городе выросла. Но я не ожидал, что Снежинка понесёт. Абдул говорил, что не желательно их вместе выводить, что она реагирует на жеребца, но я посчитал, что мы справимся – недалеко же поедем.
Не справились.
Сердце затормозило, когда увидел её лежащей на ковре из маков.
Маки, алые как кровь…
Кровь, которая неслась по моим венам со скоростью стрелы, выпущенной из арбалета, со скоростью скакуна, летящего к своей любимой.
И я летел, к любимой.
Соскочил с коня, бросился к ней…
Почти не соображал, что творю, и не слышал, что говорит она…
Только чувствовал.
Её боль. Её страх. Её обиду. Её разочарование во мне. Её страдания…
– Когда мы рядом я просто схожу с ума. От твоей близости, от твоего аромата, от твоей прелести. И далеко тоже не могу. Еще сильнее с ума схожу…Алия…Моя женщина… моя жена…
Мне хотелось спрятать её от всех.
Для себя.
И я понимал, что я ей должен.
Очень много должен.
Сейчас осознаю, что долг просто колоссальный.
Мне никогда не выплатить его. Никогда…
– Если ты любишь её, Осман, почему ты сидишь здесь? Ты должен быть с ней. Иди к ней. Борись! Борись за свою любовь… – голос Дамира заставляет очнуться.
Борись…
Я бы боролся, если бы знал, что ей будет от этого лучше.
Но я знаю, что могу уничтожить её совсем.
Сжечь дотла.
Не хочу…
Я хочу по-другому…
Отпустить хочу.
Пусть моя птичка летит на свободу раскрыв крылья.
Пусть будет счастлива.
Без меня.
А я… зачем мне быть без неё?
Встаю, наливаю бокал, подхожу к окну…
– Ты любишь свою жену, Дамир?
Брат усмехается.
– Ты совсем чокнулся с этой любовью. Какая любовь?
– Такая. Настоящая. Когда дышать не можешь без неё.
– Без её котлет не могу дышать. – смеется друг. – И без чуду. Еще харчо она готовит вкусно и борщ. И ласковая. Тело красивое, родами не испортила. Хозяйка отличная, мать хорошая. Что еще надо?
– А любовь?
– Любовь… Любовь можно купить не так дорого, брат. Зачем мне одна, когда есть много.
– Понятно…
– Да что тебе понятно? Думаешь… Думаешь Малика меня любит? – он как-то неожиданно горько усмехается. – У нас же договорной брак. Ей сказали за меня выйти, она и вышла. А я вообще должен был на её сестре жениться. Мне сестра её нравилась. А Малика…
– И как, нормально тебе так жить?
– А разве так не все живут? Нормально, брат. И не нужна мне никакая любовь. Я в это не верю. Вернее…
– Что?
– В другую любовь верю. В страсть. Сегодня есть страсть и нам хорошо вместе, без напряга, завтра я устал – подарил подарок дорогой и всё, до свидания. Без проблем.
– Без проблем? А если… если твоя Малика вот так же… с каждым, без проблем?
Дамир смотрит на меня сначала удивлённо, потом зло.
– С ума сошёл? Она моя жена.
– Вот именно, жена… если ты её не любишь, то…
– Заткнись, Осман, а то я не посмотрю, что ты мне брат! Так разукрашу, что…
– Значит, честь жены тебя беспокоит?
– Это нормально. Да и потом… Ей это не надо. У неё дом и дети. Ей не до любви. Ну и… она получает от меня удовольствие. Иногда.
– Ясно с тобой всё. Иногда…
Головой качаю.
Это всё неправильно. Дико. И то, что мой друг так просто говорит об этом тоже дико.
Дико…
А то, что я делал со своей женой?
Это просто… просто чудовищно.
И сейчас в жар бросает, алая краска стыда заливает.
Я просто был не в себе.
Я был во власти мести.
Я был во власти злых слов, которые так часто слышал. Во власти яда, которым меня травили годами.
Рахимат… Это тётя постоянно вливала мне в уши отравленный раствор, своими речами заставляя огонь внутри меня разгораться ярче.
Тётя. Это она много лет заставляла меня помнить. Заставляла гореть в аду собственной ярости.
Она старалась заменить мне мать, хотя мать мне была уже не нужна. Она старалась показать, что кроме неё у меня никого нет, я один.
Она нашла во мне ростки этой вражды, этой ненависти. Она кормила их. Она их постоянно удобряла.
Но я не могу винить только тётю Рахимат.
Если бы я сам не был одержим мщением.
Если бы я мог всё отмотать назад.
Отменить…
Если бы…
Ведь наше счастье было так близко. Так осязаемо. Оно было таким настоящим!
Её глаза, говорящие так много, её губы, руки. Тело…
Волшебный танец любви, который мы начали танцевать вдвоём…
Глава 27
Точка отсчёта.
Я знаю, что он придёт. Скоро придёт. Он узнает. Не может не узнать. Только вот… С чем он придёт? Как?
Что он думает о будущем?
Захочет ли того будущего, которое нарисовала себе я?
Мне свобода нужна.
Я не могу больше вот так.
Не могу в тисках.
Знаю, что мне готовы помочь. Диана Алиевна. Самира. Доктора. Фонд, сотрудники которого уже приходили. Психолог.
Да, по закону ребёнок должен быть с отцом. По закону веры.
Но по закону совести?
Разве можно отнимать малыша у матери?
И… пойдёт ли на это Осман?
Это как лакмусовая бумажка. Сразу покажет всё.
Всё то, что я хочу увидеть в нём.
То, что однажды, казалось, увидела.
Тогда.
В тот день.
Мой день рождения.
Мы неслись на его коне по маковому полю, сердце моё, кажется, билось в такт стуку копыт его жеребца.
Я не понимала, что будет дальше.
Я была перепугана до смерти.
Его поступками, его словами…
Но главное – его глазами.
Глазами, в которых я видела что-то новое, что-то чего я не могла понять.
И боялась поверить.
Его руки прижимали меня крепко, я чувствовала его дыхание, его губы на моих волосах, тихий шёпот.
Он на родном языке шептал. Я едва понимала не потому, что не знала языка, разумеется, знала, просто поверить не могла в то, что это реально.
Мы заехали на какую-то узкую тропку, еще немного прошли шагом и остановились перед небольшим, уютным домиком – шале.
Осман спешился, а потом протянул руки, чтобы снять меня.
– Иди ко мне, Алия…
Я скользнула в его объятия, он не отпустил, взяв на руки, и снова так посмотрел! Я загорелась вся, румянцем покрылась, захотелось лицо спрятать.
Мы вошли в дом. Дверь закрылась.
Мне казалось, я в сказку попала. Так красиво! Так уютно!
Осман поставил меня на ноги, чтобы скинуть специальные сапоги, для верховой езды, которые были на нём. А потом снял с меня легкие ботинки. И снова подхватил на руки, я охнула.
– Зачем?
Он усмехнулся, ничего не сказал, понёс меня в спальню, на кровать положил.
– Дай мне минуту… – сказал, легко целуя в губы, вышел.
Я смотрела в потолок, осознавая свой шок.
Что это было?
Что будет?
Закрыла глаза, и не услышала, скорее почувствовала его рядом.
Его горячее, влажное тело. Осман принял душ. Он был обнажён. И он так смотрел на меня…
Страх ушёл. Сердце с ума сходило, выпрыгивая из своей клетки.
Я сходила с ума.
Положила руку ему на грудь, провела чуть перебирая пальцами. Он взял мою руку, поднёс к своим губам, прикрыл глаза, вдыхая мой аромат.
– Околдовала меня…
Я? Как я могла?
Я не произносила вслух, но он читал по моим глазам.
– Фея моя. Волшебница…
Наклонил голову, зарываясь в ложбинку, закрытую тканью, снова вдохнул.
– Пахнешь так, с ума сводишь…
– Это… мыло…
– Это ты…
Аккуратно, бережно расстегнул пуговицы, распахнув платье, не торопился, разглядывал меня.
– Можно? – голос был совсем хриплый, низкий, рокочущий.
– Ты… спрашиваешь?
– Спрашиваю…
– А если я скажу «нет»?
– Я не буду…
Он опустился ниже, наши губы почти касались друг друга, его глаза тонули в моих.
– Алия… но я хочу, чтобы ты сказала «да»… и я готов на всё, чтобы ты сказала…Хочу сделать тебя своей.
– Ты… ты уже сделал…
Он нахмурился, глаза прикрыл, выдохнул.
– Прости меня. Это… Это всё не то, не по-настоящему, не так было. А сейчас… Сейчас всё будет иначе. Хочу сделать тебя счастливой. Всю свою жизнь хочу отдать тебе, моя нежная…
Его губы коснулись кожи… мочка ухо, самое чувствительное место, удовольствие прострелило меня насквозь, а потом еще… еще… еще…
Осману удавалось заставить моё тело чувствовать даже тогда, когда моя душа ненавидела и сопротивлялась ему. А сейчас, когда моя душа была в смятении, когда она горела, когда всё моё существо желало поверить его словам, его глазам, губам…Я не могла противиться.
– Скажи «да», нежная моя… скажи…
– Боже… Осман…
Он ведь почти не касался моего тела, просто дыхание… и это сводило с ума.
Снова глаза в глаза, утопая друг в друге, и я видела, что и он сходит с ума, так же… Так же как и я.
Горит… умирая от жажды…
– Алия…
– Да… да… да…
И даже взрыв эмоций, когда его губы сомкнулись на моём соске, когда язык принялся вылизывать мою кожу. Он уже делал это всё раньше. Но тогда я сопротивлялась, я не хотела, я болела от его прикосновений, хоть моё тело и отвечало на его страсть. А сейчас… сейчас я горела, я желала! Я мечтала, чтобы он делал это вот так! Не против моей воли. Не с ненавистью, а…
– Подожди, Осман, ты…
– Что, малышка…
– Ты…ты ненавидишь меня…
Молчание… тишина, от которой разрывается сердце, бахает внутри как заряды новогодних фейерверков, пугающие грохотом.
Осман чуть смещается, снова пристально вглядываясь, глаза в глаза. Мгновение. Вечность. Секунду…
– Я люблю тебя, Алия… Люблю…
И дальше все кружится в водовороте, его губы, мои всхлипы, касания, смелость неожиданная, трусость, страх и любопытство. Всё вместе. Всё сразу. Так много чувств. Так много эмоций!
Так много удовольствия!
Что он делал с моим телом – сама не знаю. Всё. Он был везде. Его пальцы, губы, его язык. В самых запретных местах. Я тоже хотела его целовать, трогать, ласкать…
– Потом маленькая, позже, у вас еще будет время, много времени, много…
Я раскрывалась перед ним, я хотела принять его скорее.
Стоп-кадр – его тело, его мужское естество, огромное, вздыбленное, как у жеребца, готовое… нереально красивая картина. Его мужская красота била наотмашь, её нельзя было игнорировать, она заставляла задохнуться от желания и томления, от предвкушения.
Этот мужчина сказал, что любит меня?
Меня? Такую маленькую, глупую, такую неискушённую и неопытную?
Но какой бы неопытной я не была я прекрасно понимала, что он кайфует от моего тела. От готовности моего лона его принять. Я всегда была для него влажной, даже тогда, когда всё моё существо сопротивлялось навязанным удовольствиям. И я видела, как в нём просыпается зверь, самец, когда он это чувствует.
И сейчас передо мной был тоже зверь. Огромный жеребец, который покрыть свою кобылку. Почему-то это сравнение не пугало, не вызывало отторжения.
Оно… заводило.
Завораживало.
– Хочу тебя… как же я дико тебя хочу, жена моя…
– Так… возьми… возьми…
Но он медлил, смотрел так хищно и при этом… сладко.
Было сладко чувствовать себя желанной ИМ.
Да, да… вот так… несмотря ни на что…
Осман не смог убить во мне чувство. То, нежное, робкое, первое, которое появилось тогда, когда он пришёл меня засватать…
Я полюбила тогда.
А он…
Нет, не знаю. Мне было всё равно, что он, когда он…
Я просто чувствовала.
Позволила себе чувствовать.
Его губы… на самом сокровенном. Так остро. Так желанно. Я подавалась вперед, открывая ему всю себя, разрешая, хотя он уже и не спрашивал.
Он дарил мне наслаждение, шептал слова любви, раскрывал…
– Хочу тебя, девочка, не могу больше…
– И я… я тоже… хочу твоей быть.
– Ты моя. Моя! Ничьей больше не будешь…
Это было так невероятно, смотреть как он проникает в меня, сантиметр за сантиметром, как его глаза становятся темнее, как тяжелеет взгляд, как он приближается, нависает, заполняет, завоёвывает.
Как он присваивает меня.
Заново.
Впервые.
По-настоящему.
И я отдавалась по-настоящему, позволяя ему владеть моим телом.
И моей душой.
И душой тоже.
Потому что я видела, что он тоже отдаёт мне душу. Всю, без остатка.
Это была любовь.
То, что мы делали там, в этом горном шале.
Это была любовь.
Мы взрывались друг в друга, друг с другом, сплетаясь, сливаясь в крике, в поцелуях, в одержимости.
Мы стоили друг друга.
Мы не давали друг другу ни секунды, ни мгновения на откат.
Мы любили.
– Я люблю тебя, Алия… как же я тебя…
– Осман… я…я тоже… тоже люблю…
Он пропускал мои длинные золотые локоны сквозь пальцы, целовал их, играл с ними, улыбался мне.
Не знаю, сколько раз мы сделали это. Я сбилась со счёта. Осман был ненасытен.
Потом он подмигнул, сказав, что меня ждёт еще сюрприз, вышел, через какое-то время вернулся, застав меня полусонной, расслабленной, поднял на руки, вынес на террасу, и сразу опустил в джакузи с обжигающе горячей водой. Впрочем, обжигающей она была первые секунды, потом стало комфортно.
Мы сидели там долго, вода не остывала, потому что подавалась всё время горячая. Осман ласкал меня, и рассказывал истории. Про это шале, которое ему любезно предоставил его друг Омар Хасанов, про конезавод и конюшни… Про то, как с детства любил лошадей, как они с отцом проводили целые дни в стойлах с любимцами и в седле…
Сказав об отце Осман замолчал.
Только прижал меня к своей груди еще крепче.
– Никому не отдам тебя, Алия. Никуда не денешься от меня. Не сбежишь…
Я хотела сказать, что и не собираюсь теперь бегать, но промолчала.
Почему я тогда промолчала?
Утром Османа вызвали в город, что-то случилось на одном из его предприятий в порту. А я… меня он отвёз домой, где меня уже ждали.
Я вспоминала его слова про время…
Он ошибался.
Времени у нас не было.
Глава 28
Времени не было.
Ошибочно полагать, что оно в принципе у вас есть.
Нет.
Даже если вам кажется, что столько еще впереди.
Увы…
Глажу свой плоский живот машинально.
Думаю, думаю, думаю…
У меня если силы бороться за своё счастье. Они есть.
И я буду!
Во что бы то ни стало.
Только вот…как бороться с тем, кто…кто выжег на твоём сердце тавро навсегда?
Простить?
Дело не в прощении.
Я прощаю.
Как с этим жить дальше?
И… что именно я прощаю?
То, что он ненавидел меня и так обошёлся со мной до?
То, что он не поверил, и не смог защитить после?
В палату стучат.
– Войдите.
– Алия, к вам тут… ваш муж, он очень просит и…Он не один.
Не один?
И я тоже теперь не одна.
И больше не буду одна.
Со мной мой малыш. И я готова защищать его как тигрица.
Как львица.
Я ведь думала о том, что хочу его!
Думала после того дня, моего дня рождения, который был лучшим!
Я сказала об этом Осману засыпая в его объятиях.
– Это самый лучший день в моей жизни за много-много лет.
– И в моей. В моей, наверное, единственный. Но он же не будет последним, Аля?
– Я надеюсь.
– Я всё для этого сделаю.
Я жалась к нему, чуть не мурлыкая в его объятиях, а он согревал. Ласкал.
– Я не сказал тебе о подарке.
– О подарке? Но… разве всё это – не подарок?
– Это… это прелюдия к подарку. – Осман улыбнулся. – Во-первых, я дарю тебе Снежинку, эта кобылка твоя.
– Она меня сбросила, – тихо смеюсь я.
– Прости её, она не хотела, просто её слишком волнует мой Ветер.
– Слишком?
– Она влюблена. Как и он. Надеюсь, жеребята получатся красивые.
– У таких красивых скакунов, конечно…
Его дыхание стало тяжелее, прерывистее.
– У красивых людей тоже… Ты у меня очень красивая. Я хочу, чтобы ты родила мне сына. И дочь…
Я помню, как сжалось всё внутри, затрепетало.
Это было самое заветное, то, что хочет услышать каждая женщина. Когда любимый мужчина хочет от тебя детей. Он хотел.
– Я уверена, что у нас получится… – я прошептала и он поцеловал меня в губы, нежно.
– А еще я хочу уехать с тобой. Вдвоём. Ты ведь хочешь поехать на море или к океану?
Море? Океан? Это была какая-то мечта. Невероятная. Несбыточная для меня.
– Да, я хочу… очень хочу. Люблю море.
Раньше с мамой мы часто приходили к морю, просто дышали. Она садилась на песок, и смотрела, смотрела, смотрела… Иногда у неё текли слёзы, я спрашивала, почему она плачет, но мамочка всегда говорила, что это просто ветер.
Просто ветер.
Она… она была несчастлива.
Но я знаю, что она любила отца! Я это помню…
Я не понимаю, в какой момент всё сломалось у них.
Всё сломалось у нас.
И моя жизнь тоже пошла в минус.
– Алия…
– Да?
– Прости меня… Прости за всё.
Мы стояли уже одетые, готовые ехать.
Мне так не хотелось уезжать!
Я смотрела на стены шале и всё сдавливало внутри.
А Осман…
Он неожиданно встал передо мной на колени. Обнял мои ноги, прижался к животу…
– Прости меня, девочка. Прости.
– Осман…
– Что сладкая?
– Мы… мы можем остаться? Подольше? Пожалуйста…
– Прости, маленькая, сегодня надо вернуться, у меня… в общем дела, нужно ехать на производство, срочно. Но… я обещаю тебе, мы вернёмся завтра.
– Завтра?
– Завтра… или послезавтра, обязательно вернёмся, или, если хочешь, сразу поедем на океан? Ты готова?
Я кивнула, хотя сердце сжалось.
Сжалось от непонятной боли.
Почему-то мне казалось, что мы никуда не поедем.
Никогда.
Мне было страшно! Так страшно!
Почему я тогда не сказала ему о страхах? Почему не объяснила…
Дом. Пристальный взгляд Рахимат.
Её перекошенное лицо.
Она стояла в холле с сумками.
И тут я вспомнила.
Рахимат уезжает. Осман тоже.
Эльмира! Мой побег!
Я совсем забыла об этом! Забыла, потому что я уже не собираюсь никуда бежать! Господи…
Эльмира зашла в комнату без стука.
– Что? Трахнул понежнее и ты растаяла? Какая ты дура… У вас нет гордости. Шармуты, порода такая? Одним местом думаете. Сладким местом между ног, да?
– Что тебе надо?
– Вставай и одевайся, быстро.
– Я никуда не поеду.
– Поедешь.
– Нет.
– Думаешь, Осман тебя любит? Наивная идиотка. Поиграет немного, это ведь так весело, играть с доступной шлюшкой! А вернётся ко мне! Потому что только от меня примет детей! Потому что я из древнего рода, у меня чистая кровь. И он меня уважает, а ты…
– Уважает? Он сделал тебя любовницей, он…
– Не твое собачье дело! – Эльмира сделала шаг и схватила меня за шею, прижимая к стене. – Ты… ты… быстро, оделась и пошла!
– Я никуда не пойду!
– Тебя приведут.
– Пусти меня!
– Нет, сучка, нет. Ты пойдешь со мной! Он будет думать, что ты предала его. Он тебя не простит! Он узнает, что ты сбежала не одна.
Эльмира смотрела на меня так, что мне стало дико страшно.
Я поняла, что всё это – мой побег, её помощь – часть какого-то дьявольского плана.
И я всё равно проиграю.
Даже если никуда не поеду.
Меня заставят поехать!
Они инсценируют мой побег.
Осман будет в ярости.
И он точно меня не простит.
Или…
Или меня просто убьют… что-то сотворят со мной.
Но он всё равно будет уверен, что я предала.
Я чувствовала дикое опустошение.
Меня словно выпотрошили изнутри.
От состояния какого-то нереального, немыслимого счастья я упала в состояние полной апатии.
Безразличия.
Я понимала, что это финал моей истории любви.
Что я зря понадеялась, поверила в счастье.
Счастья не будет. Счастье мне не светит.
Только боль. Боль. Боль…
Лучше бы меня убили.
Лучше бы он думал, что я его предала, но меня бы уже не было.
Самое страшное было смотреть в его глаза и видеть там разочарование.
И пустоту…
Но почему он поверил?
Как он мог поверить им после всего? Как?
Он предал меня снова.
Снова… снова… снова…
