Текст книги "Кавказский брак. Нелюбимая (СИ)"
Автор книги: Элен Блио
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Глава 6
Я на самом деле не боюсь.
Разве может чего-то бояться тот, у кого ничего нет? Кто всё потерял?
Даже мои роскошные волосы, всё, что у меня было.
Теперь нет ничего.
Пустота.
Я не боюсь.
Я напишу всё, что нужно, только…
– Что?
Качаю головой. Ничего.
Это ничего не изменит.
Ровным счётом ничего.
– Алия, я вам обещаю, что они все ответят за то, что сотворили с вами. Все. И ваш муж и вся его семья. Я сделаю всё, чтобы это дело имело большой резонанс! Я добьюсь справедливости, чего бы мне это не стоило. Вы же не хотите, чтобы они остались безнаказанными?
– Я не хочу… чтобы вы… пострадали…
Говорю с трудом.
Горло саднит.
Доктор поворачивается к медсестре.
– Самира, принеси чаю сладкого, не горячего. В ординаторской налей, пожалуйста.
– Да, хорошо.
Сестра уходит, а я понимаю, что чай – это предлог. Не только потому, что у меня пересохло горло, а потому, что доктор хочет мне что-то сказать.
Только мне.
– Я тоже не боюсь, Алия. Уже ничего не боюсь. Я на таких как ты тут насмотрелась. Но дело даже не в этом. Всё понимала всегда. Что не у каждой есть смелость и силы пойти против мужчины. В нашем менталитете так. С молоком матери впитано. Мужчина главный. Против него идти нельзя. Он царь и бог. А потом… потом лежите вы тут такие… искалеченные, сломанные, с пустыми глазами. Сами пустые. Приходят ваши мужья, на коленях молят о прощении. Или не молят. Хватают, и тащат домой, переломанных, раненных, больных. Тащат, чтобы дальше издеваться. И никто ничего не может сделать. Законы такие. Другие. Но я всегда стараюсь помочь. Я стараюсь бороться. Против системы. Против косности. У нас есть специальный дом, в котором могут остановиться женщины, пережившие насилие. Там можно начать работать. Зарабатывать на себя. Можно выучиться и идти по жизни дальше. У нас есть фонды, которые помогают. Только не нужно молчать. И бояться. Я…
Она замолкает, губу закусывает. Вижу, как меняется выражение её лица. Словно сдерживается. Слезы прячет.
– Мою дочь не удалось спасти.
Её слова оглушают.
Что это значит?
– Мой муж думал, что брак с сыном его друга из очень сильного клана будет благом. Моя дочь училась, она по моим стопам шла, медицинский хотела закончить. У неё была практика и там… в общем, привезли пациента, мужчину, она делала осмотр, ничего такого, всё стандартно. Муж знал, что она собирается быть врачом. Он всё знал. И его семья знала. Свекровь моей дочери посчитала, что моя девочка опозорила их род. Её увезли в горы. Били. Морили голодом. Унижали. Она ждала малыша. Ей стало плохо. Она просила их вызвать её врача. Но они… они смеялись, говорили – ты же сама врач, лечи себя. У неё был выкидыш. Она потеряла слишком много крови. Её не спасли.
У меня горло сводит от ужаса.
В голове шум.
Конечно, я знала, что я не единственная жертва такого произвола, но…
– Никто не понёс наказания. Моё заявление не приняли в суде. Посчитали, что помощь была оказана и моя дочь… она сама виновата. Вот так. Это случилось несколько лет назад. И все эти годы я веду борьбу. И у меня уже есть сильные союзники. Поэтому я еще раз говорю, Алия, если ты сама боишься… Мы поможем.
– Я не боюсь. Я просто не верю в справедливость.
Уголок моих губ дёргается.
Дверь открывается, я вздрагиваю.
Медсестра вкатывает столик. На нём чашка с чаем и какие-то сладости на блюдечке.
– Это пахлава и чуду. Я сама готовила. – тихо говорит девушка.
Я киваю благодарно.
Есть не хочется. Но я всегда так любила пахлаву!
Беру кусочек и воспоминания накатывают.
Когда Осман пришёл к нам в первый раз я приготовила пахлаву.
Помню, как бешено колотилось сердце.
Я понимала, что моя судьба решается.
Моя жизнь.
Этот человек берёт меня сейчас и дальше он будет отвечать за меня.
Он будет решать.
Решать учиться ли мне дальше или нет.
Решать, буду ли я работать.
Решать, сколько у меня будет детей.
Решать, что мне носить, куда ходить, с кем общаться.
Раньше всё решал отец.
Я зависела от него полностью.
С отцом было тяжело и некоторые его действия меня просто убивали. Я не понимала, почему он запрещает мне многое из того, что разрешали другим девочкам, девушкам, даже самые строгие родители.
Словно отец заранее считал меня недостойной, грешной, той, которую надо в ежовых рукавицах держать.
Я не понимала почему.
За что?
Только за то, что моя мать когда-то сделала что-то не так?
Только потому, что я дочь своей матери?
Я не знала точно что произошло. Тогда не знала. Мне было очень обидно.
Но к тому, что делал отец я привыкла.
Привыкла и даже научилась немного им манипулировать.
Например, как это произошло с учёбой. Я ведь убедила его! Я пошла в университет. Я добилась своего.
Сумею ли я так же добиваться своего и с Османом?
Эти мысли будоражили. Заставляли дрожать.
Неизвестность убивала.
Каким он окажется, мой муж?
Я точно не ожидала, что он будет таким.
Осман вошёл в наш дом как хозяин.
Словно он был великим султаном огромного царства и снизошёл до нас, простых смертных.
Да, да, я не шучу. Это было моё ощущение.
Его абсолютной власти.
Он был невероятным. Красивый, сильный. От него исходила аура силы. Мощь.
Я трепетала.
Он понравился мне.
Понравился как мужчина.
И я…я захотела принадлежать такому мужчине.
Стать частью его жизни. Купаться в лучах его мужества.
Я представляла себя с ним.
Меня это волновало.
И мне казалось, что я тоже волную его.
Я ведь слышала, что он сказал моему отцу?
– У тебя невероятно красивая дочь, Магомед.
Он так сказал.
Но потом он кое-что добавил.
Тогда я не придала этому значения, то есть мне это было лестно.
Но я не понимала, что на самом деле ничего лестного в его словах нет.
– Она так похожа на свою мать…
Глава 7
«Так похожа на свою мать»…
Тогда я не считала это чем-то ужасным.
Просто не могла так считать, да и сейчас не считаю.
Я любила маму.
Мама была самым светлым воспоминанием моей жизни. Самым прекрасным.
Мама была единственным человеком, который меня любил.
Она и сейчас остаётся единственным любящим меня человеком.
Нет, еще есть тётя Зулейха, конечно, она тоже меня любит, но мама – это мама.
Мама…
Мне сказали, что мама сбежала. Ушла. Бросила меня.
Я очень переживала, даже есть перестала.
Думала, что мама обязательно вернётся, чтобы меня покормить. Но нет. Отец сказал, чтобы мне давали еду насильно. Бабушка меня била. Потом приехала тётя Зуля, со скандалом меня забрала.
Мне не сразу сообщили, что мамы больше нет. Умерла.
И ничего не осталось, даже могилы.
Я тогда не могла винить отца.
Мне же внушали, что папа – самый главный человек в мире.
Мой хозяин.
А потом меня выдадут замуж и хозяином будет муж.
Я взрослела, понимала, что это несправедливо и надеялась, что мне удастся переломить эту ситуацию.
Муж не будет хозяином. Он будет любимым, будет моим другом.
Я ведь видела семьи, которые живут нормально!
Тётю Зулейху муж любил, боготворил, они были счастливы.
Я мечтала, что будет так же.
А отец и бабушка ворчали, что Зуля живёт неправильно, что муж слишком многое её позволяет, что зря ей выбрали такого…
Воспоминания накрывают плотным, душным саваном.
Голова кружится.
Доктор уходит, после того как мы договариваемся написать заявление вместе.
Мне ставят капельницу. Я засыпаю.
Еще ночь проходит.
Утром мне лучше. Могу сесть, когда приносят завтрак.
А потом слышу знакомый голос в коридоре.
– Там моя жена, что значит, вы не пустите меня? Я хочу её видеть! Я должен её увидеть! Пустите!
Крики, потом звуки ударов.
Я сжимаюсь в комок. Мне страшно. Дико страшно, что он заберёт меня.
Я не знаю, что делать.
Хватаю вилку, которую принесли вместе с завтраком. Очень жаль, что нет ножа.
Осман врывается в палату.
– Алия!
Он взволнован, весь какой-то растрёпанный, никогда не видела его таким.
– Алия, как ты?
Смотрю на него, медленно поднося вилку к своему горлу.
– Уходи… ты не заберешь меня отсюда. Я никуда с тобой не пойду. Я лучше убью себя…
– Аля… девочка… что ты делаешь…
– Убирайся. Я тебя не боюсь. Я больше никогда не вернусь в твой дом, никогда.
– Ты… ты моя жена!
– Ты потерял право называть меня своей женой, Осман. Ты его потерял!
– Аля…
– Не смей меня так называть. Я тебя ненавижу. Ты ответишь за всё. За всё, что со мной сделали в твоём доме.
– Я… Алия, я не знал… я представить не мог, что они способны на это.
– Не знал? Ты не знал, что творится в твоём доме? У тебя за спиной? Не знал, как твои родственницы меня унижают? Не знал, что делают? Кто ты после этого, Осман? Ты не мужчина. Ты…
– Алия, я даю тебе слово, каждая из них уже понесла наказание.
– Какое? Ты лишил их сладкого? Запретил смотреть турецкие сериалы? – мне даже смешно говорить о таком. Я уверена, что женщины его дома остались безнаказанными.
– Они задержаны, идёт следствие. Я сам написал заявление. И это еще не всё…
Осман говорит это чётко, твёрдо.
Подходит ближе, а я непроизвольно сжимаюсь в комок.
– Аля…не бойся меня. Я ведь… я ничего плохого тебе не сделал.
Он серьёзно? Серьёзно так считает?
Всхлипываю, не в силах сдержать эмоции…
– Ты… ты
– Аля…
– Уходи, Осман. Ты потерял все права на меня. Ты потерял их давно.
– Аля…
– Ты взял меня, невинную девочку, для того, чтобы отомстить за то, чего я не совершала. За то, что совершила моя мать. Ты ненавидел меня. Ты хотел меня уничтожить.
– Аля... я…
– Считай, что ты победил, Осман. Ты уничтожил меня. Той наивной, влюблённой в тебя девочки больше нет и никогда не будет. А теперь уходи. Я убью себя, если ты ко мне прикоснёшься. Я не смогу жить, если позволю тебе дотронуться до меня.
– Аля… я люблю тебя…
Глава 8
Я смеюсь… разражаюсь диким смехом, потому что это на самом деле очень смешно.
«Люблю тебя…»
Сколько я мечтала об этих словах. Ждала их. Верила, что когда-нибудь кто-то мне их скажет.
Кто-то… Я хотела, чтобы их сказал Осман.
Очень хотела.
Но сейчас эти слова – насмешка.
Над моей жизнью.
Над моей болью.
Сейчас мне не надо этой любви.
Мне ничего от него не надо.
Я хочу, чтобы он оставил меня в покое.
Я хочу, чтобы он произнёс – «талак».
Я развожусь с тобой. Я развожусь с тобой.
Я развожусь с тобой.
Именно так. Три раза.
И я готова уйти из его дома ни с чем.
Как и пришла.
Да, да, я слышала, как его родственницы говорили о том, что женитьба на мне ничего не дала Осману.
Что мой отец к тому времени как была назначена свадьба потерял уже и богатство и свою силу.
Мой отец был никем.
Осман взял в жёны не дочь уважаемого и могущественного человека. Он взял пустышку.
Еще и отвалил моему отцу достойный калым.
И махр.
Махр, который должен был принадлежать мне и который я не видела, о котором ничего не знала.
Мне дали подписать какие-то бумаги, на этом всё.
Но мне тогда было действительно всё равно.
Я хотела быть женой Османа. Хотела…
Особенно после нашей второй встречи.
В первую я была слишком взволнована, и мы почти не говорили. Осман общался в основном с отцом.
Второй раз он приехал к нам, чтобы пригласить меня на свидание. Отец согласился скрепя сердце.
– Собирайся, Алия. Жених ждёт. Оденься прилично и не смей меня опозорить.
Я кивнула покорно, уже в своей комнате закатила глаза.
Оденься прилично! Как будто у меня была неприличная одежда! Все мои вещи тщательно выбирались помощницей отца и моей бабкой. Все они были ужасно скучными, не по возрасту. Длинные закрытые платья, бесформенные, бесцветные.
Однокурсницы с которыми я общалась всё время смотрели с жалостью.
– Алия, как ты это терпишь? Это какое-то средневековье! Мы все живём в строгих семьях и наши родители религиозны, у Жасмин отец священнослужитель, но она живёт нормальной жизнью, а ты…
А я расплачивалась за грехи матери.
Правда, в лицо мне никто этого не говорил. Тетя Зуля однажды сказала об этом своему мужу, я услышала. Я не могла понять, какие у моей матери грехи? Я ничего не знала тогда. Мне никто ничего не говорил.
Зато все в доме отца считали меня порченной.
«Не смей меня опозорить» – эти слова отца мне тоже были непонятны.
Я всегда вела себя смиренно, спокойно, покорно.
Я старалась быть тише воды, ниже травы, чтобы не навлечь на себя гнев отца или бабки.
Я всё делала, чтоб им угодить и всё равно была неугодной.
А еще я слышала, как бабуля постоянно допекала отца тем, что нужно было отправить меня куда подальше.
– Женился бы еще раз. Третья бы тебе точно родила нормального ребёнка. Ты не можешь этого сделать, потому что дочь этой твоей ведьмы Елены тут!
Я – дочь ведьмы Елены.
Прекрасной Елены.
Я к этому привыкла.
Я только мечтала выйти замуж за достойного мужчину, который будет принимать меня как личность. Как женщину. А не как порочное дитя порочной матери.
Как же я ошибалась!
Но тогда, когда Осман пришёл за мной, чтобы повести на свидание, я не знала об этом.
Я думала, что нравлюсь ему. Надеялась, что брак будет не только по расчёту.
Платье для свидания постаралась выбрать максимально достойное. Всё было скрыто, но оно хотя бы немного подчёркивало фигуру. Платок завязала такой красивый. Упросила помощницу отца сделать мне лёгкий макияж.
– Магомед меня убьёт, Алия!
– Он не заметит, спрячь его очки, без них он совсем плохо видит. Ты же понимаешь, жених у меня – мужчина искушённый, хочется быть красивой.
– Понимаю… – она тяжело вздохнула, но помогла.
Я сама себе нравилась.
Смотрела на себя в зеркало и видела красивую, молодую девушку, яркую, но нежную. Такую не стыдно назвать женой.
Мы с Османом сначала посетили небольшой концерт в нашей местной филармонии.
Я видела, что он откровенно скучает, а мне очень нравилось. Я не училась музыке специально, но сама старалась слушать классику, читать о ней.
– Спасибо большое, это было великолепно. – сказала я после концерта.
Осман тогда посмотрел на меня как-то очень странно, словно впервые увидел.
– Надеюсь, ты проголодалась, мы идём в ресторан.
– В ресторан? Но папа не разрешает… – я начала было говорить, но прикусила язык.
– Мне твой отец разрешает всё.
Осман сказал именно так. И тогда я не поняла истинного значения его слов.
Позже вспомнила о них.
Отец просто продал ему меня. Как вещь.
Папа прекрасно знал зачем я Осману.
И ему было плевать.
Вернее, не плевать. Потом я узнала, что отец посчитал, что возвращает семье Булатовых долг. Отдаёт меня в жертву. Чтобы я могла искупить вину его недостойной супруги.
А теперь Осман зачем-то говорит о любви…
– Алия…
– Любишь? Ты не знаешь, что такой любовь Осман. Не знаешь. И никогда не узнаешь. Такие как ты не умеют любить. Такие как ты умеют только ненавидеть. Мне тебя жаль.
– Алия…
– Уходи.
– Я никуда не уйду без тебя.
Глава 9
Жму на вызов медсестры. Без страха. Что он сделает мне тут? Я верю, что меня отсюда в любом случае не выгонят. По крайней мере пока доктор Рамазанова тут.
О том, что будет, если вдруг доктора нет на смене или у неё выходной не думаю.
– Алия, давай просто поговорим, позволь мне объяснить…
– Я не буду слушать. Можешь говорить сколько угодно. Я столько раз пыталась поговорить, но меня не слушал никто. Теперь я не буду слушать никого.
– Алия…
– Мне больше нечего терять, Осман. Я уже всё потеряла. Мечты, надежды, веру. Всё. Ничего не осталось. Ты уничтожил всё. Ты так хотел, чтобы я заплатила за чьи-то чужие грехи. А я вот думаю – там и платить было не за что. Вы всё это придумали. Сфабриковали. Моя мать так не поступала. Это вам хотелось думать, что она такая. Но это не так.
– Алия…
– Погоди. Ты хотел поговорить? Прекрасно! Только говорить буду я. Ты хотел, чтобы мне было больно? Мне больно. Хотел, чтобы мне было плохо? Мне плохо. Ты ненавидел меня, моё лицо, моё тело, мои волосы. Посмотри. Смотрю сюда, Осман! От меня ничего не осталось. Меня уже нет. Уходи. Ты хотел, чтобы я умирала в муках? Я умерла.
В палату влетает сестра и охранник.
– Что случилось?
Но я уже в азарте. Я уже не хочу, чтобы Булатов ушёл так просто.
Теперь я хочу говорить!
– Пожалуйста, подождите в коридоре. Я закончу, и надо будет проследить, чтобы этот человек ушёл.
– Алия, я твой муж. Я никуда не уйду.
– Ты причинил мне вред. Ты пытался меня убить!
– Алия…
– Мы живём в свободной стране. Наша республика входит в состав России. У нас действуют российские законы. Или, может, твои друзья министры дали тебе какие-то особенные полномочия? Интересно, что об этом скажут в газетах?
– Алия…
– Пожалуйста, выйдите на пару минут. – киваю я сестре и охраннику.
– Если что, нажмёте вызов, – отвечает мужчина. А сестра, та, которая поила меня чаем с пахлавой кивает.
– Не бойся, мы тут. И доктор тоже.
Они выходят.
Осман головой качает.
– Я виноват перед тобой, Алия.
– Да, ты виноват. Ты сознательно пошёл на преступление.
– Преступление? – Осман удивлённо смотрит, а мне хочется рассмеяться ему в лицо.
Он думает, преступление это то, что сделали его родственницы?
О, нет. Преступление – это другое.
То, как со мной поступил он.
Он женился на мне из мести.
Ему ничего не нужно было от отца, наоборот, он дал моему продажному отцу всё!
И взял меня.
Купил.
Купил, чтобы потешить своё эго. Чтобы осуществить свой мерзкий, подлый план.
Он считал, что моя мать разрушила жизнь его семьи. Сбежала с его отцом. Его мать заболела и умерла. От горя. От разлуки.
Он сам рассказал мне эту историю.
Не так, конечно, со всеми гадкими пикантными подробностями.
А я была в шоке.
В шоке от того, что можно ненавидеть человека так, как он ненавидел меня.
Ненавидеть за чьи-то чужие проступки.
За то, чего я не совершала, мало того, не знала об этом!
Осман смеялся мне в лицо, говоря о кровной мести.
И мстил.
Равнодушием. Ненавистью. Презрением.
– Аля…
– Преступление, Осман Булатов. Ты купил меня как вещь, чтобы издеваться. Чтобы сломать мне жизнь. Чтобы уничтожить меня. Так радуйся, твоя миссия выполнена.
– Нет, Алия. Нет. Не выполнена.
– Неужели?
На мгновение становится страшно.
Что он еще задумал?
Может это его показное раскаяние просто ширма?
Может он подготовил для меня что-то пострашнее толпы разъярённых демониц в женском обличье?
– Ты хотел моей смерти. Я мертва. Для тебя. Для всего мира. Уходи, Осман.
– Я уйду сейчас, но я вернусь. Вернусь, чтобы рассказать тебе всё, что я чувствую.
– Чувствуешь? – горько усмехаюсь. – Ты ничего не чувствуешь, Осман, ты не умеешь чувствовать.
– Умею, Аля, умею, и ты… ты тоже умеешь чувствовать. Как тогда, в ту нашу ночь, настоящую ночь. Когда я любил тебя. Когда ты кричала и кончала подо мной, когда ты просила еще, и я давал тебе это.
Он говорит, вспоминает, а у меня сердце разрывается от боли.
Да, это было! Было!
Как я любила его в ту ночь!
Как я мечтала, чтобы так было всегда!
И как жестоко я разочаровалась.
Как меня заставили жестоко разочароваться.
– Алия…
– Уходи. Уйди прочь от меня, шайтан! Прочь!
– Аля…
Он протягивает руку, дотрагивается до моей. Меня бросает в жар, а потом сковывает лёд.
Не чувствую ничего.
Не хочу.
– Уйди. Я устала. Мне плохо.
– Я сделаю всё, чтобы залечить твои раны, хабиби…
Хабиби… Любимая. Звучит как издевательство.
В палату заходит доктор. Резким тоном просил Османа удалиться.
Потом расспрашивает меня о самочувствии.
Рассказывает, что скоро ко мне придёт следователь.
– Только мы недооценили твоего мужа, дорогая. Он опередил нас. Сам пошёл в полицию. Все виновные в твоем… в твоём состоянии задержаны. Скоро будут предъявлены обвинения. Ты сможешь выступить в суде.
– Спасибо вам, спасибо.
– Будь осторожна, детка, твоя муж что-то заподозрил. Он может попытаться забрать тебя отсюда силой.
Пусть попробует, – думаю про себя, но всё равно страшно.
Доктор уходит, сестра меняет капельницу, обещает принести мне обед.
Закрываю глаза. Хочу отдохнуть.
Но скоро понимаю, что опять не одна в палате.
А потом слышу голос.
– Ты всё-таки меня опозорила. Ты такая же гнилая, как твоя мать! Ты заслуживаешь смерти…
Потом тупой удар и темнота.
Больше ничего.
Глава 10
С трудом прихожу в себя, голова раскалывается.
Никаких эмоций нет.
Я тону в этой пустоте.
Только одна мысль – почему?
Почему всё это со мной? Чем я заслужила?
В детстве я была уверена, что когда вырасту – обязательно стану счастливой. Мама расчёсывала мне волосы и говорила какая я красивая принцесса, что за мной обязательно приедет принц на белом коне, он будет любить меня сильно, я стану его королевой, мы будем жить долго и счастливо.
Увы, этой сказке не суждено было сбыться.
Почему мама ушла и оставила меня?
Я много лет думала об этом.
Раньше считала, что мама умерла, но мне об этом почему-то не сказали.
Потом я стала слышать какие-то разговоры о том, что она недостойна отца, его семьи, что она «шармута». Я не знала, что это слово значит.
Пыталась спросить у тёти Зулейхи.
Она качала головой, объясняла, что моя мама хорошая, просто ей не повезло.
Потом, когда Осман рассказал мне всю историю, представил мою мать подлой змеёй, которая влезла в чужую семью и всё разрушила – я была в шоке.
Я не могла в это поверить!
Но он убеждал меня, что это так. И его тётка убеждала…Все эти страшные женщины, которые жили в доме Османа Багирова.
Всё считали нужным меня уколоть, ущипнуть, рассмеяться в лицо, все смотрели с ненавистью, как на грязь под ногтями.
Я для них была дочерью той шлюхи, которая разрушила жизнь клана Булатовых.
А я просто любила свою маму.
Любила и… предала!
Да, я поверила их словам!
В какой-то момент поверила.
Было так больно осознавать, что мама бросила меня, свою принцессу, ради какого-то мужчины! Что вся моя жизнь так сильно изменилась только потому, что моя мама не думала ни о ком, кроме себя! Что моя мама была грешницей, развратной, подлой.
Да, я думала так.
Возможно всё, что я переживаю сейчас – это плата за те мои мысли.
Я предала маму.
Потом, позже, я поняла, что даже если моя мама поступила неправильно – в этом не было её вины. Её вынудили так поступить. Её поставили в такие условия, в которых она не смогла жить.
А еще я поняла, что моя мама никогда бы меня не бросила.
Она меня любила!
Она никогда бы меня не оставила.
Поэтому… Что-то в истории с мамой было не так.
Если мама была не виновата, то кто виноват?
Отец? Мой? Или отец Османа?
Какую вообще роль сыграл в этой истории отец Османа? Как он был связан с моей мамой?
Почему все обвиняют их и никто – никто! – не обвиняет моего отца?
Это ведь он и его мать, моя бабка сделали жизнь моей мамы невыносимой.
А потом и мою жизнь.
И сейчас… когда я едва выжила, когда меня чуть не убили за то, что я посмела пойти против воли мужа, вздумала бежать от него и от его родни, мой отец, вместо того чтобы помочь мне, спасти меня, пришёл меня добить!
Голова пухнет от мыслей.
Открываю глаза.
У моей кровати стоит доктор Рамазанова, кажется её зовут Динара Алиевна, да, я это вспоминаю.
И Осман.
Он тоже здесь.
Не хочу его видеть. Не могу.
Очень больно.
Больно, потому что я мечтала о счастливом браке с ним, я хотела быть любимой женой.
Во что он меня превратил?
В загнанное животное…
– Алия Магомедовна, как вы себя чувствуете?
– Плохо.
– Посмотрите сюда, – доктор достаёт что-то похожее на ручку, нажимает кнопочку, и я зажмуриваюсь от слепящего света. – Не бойтесь, откройте глаза, мне надо посмотреть…
Открываю. Мне неприятно, щурюсь.
Динара Алиевна даёт еще какие-то указания, просит вести взглядом за кончиком ручки, смотреть наверх и вниз.
У меня раскалывается голова.
А еще меня тошнит.
Желудок пуст, я это чувствую, но словно желчь поднимается.
Держусь за горло.
Медсестра быстро подает мне небольшую мисочку, вроде тех, куда сплёвывают у стоматолога. После подаёт стакан воды.
– Выпейте, только не сразу много.
Делаю глоток, поднимаю глаза на Османа.
Он стоит мрачный, челюсти сжал. Осунулся и щетина стала еще больше.
Наверняка он не думал, что со мной возникнут такие проблемы.
Он хотел, чтобы я мучилась, страдала…
Дурак.
Ему было проще меня убить.
– Сейчас тебе поставят капельницу, Алия. – тихо говорит Рамазанова. – Станет полегче.
– Мой отец, он… где он? Я помню, что он был тут и…
– Он ударил тебя. Хотел убить… – это говорит мой муж.
– Да, Алия, увы… если бы ваш муж вовремя не зашёл в палату. – Это говорит доктор, головой качает. – Что же вы за люди такие, горцы? – Она смотрит на Османа осуждающе, – Неужели нельзя просто жить, любить, детей рожать?
– Можно. Всё можно, – говорит Осман. – Вы позволите мне поговорить с моей женой.
– Если она захочет. – твёрдо отвечает Динара Алиевна.
– Вы же знаете, доктор, она скажет «нет».
– Уходи Осман. Пожалуйста. Не сегодня. – сама не узнаю свой голос. Слабый такой. Головокружение усиливается.
– Я вернусь, любимая, вернусь…
Как же я не хочу, чтобы он возвращался! Ни через день, ни через два. Ни через неделю.
Не хочу его видеть.
Не хочу его слышать.
И вспоминаю.
Вспоминаю его на нашей свадьбе.
Каким я его увидела.
Меня привезли в дом торжеств, где проходил праздник, мою голову покрыли платками, вокруг были только женщины. Потом меня повели в большую залу, там один за другим снимали платки. Наконец, сняли самый последний, открыв моё лицо.
Осман стоял передо мной. Он был в роскошном национальном костюме. Высокий, статный, мужественный.
Его глаза горели таким огнём!
Тогда мне казалось, что это огонь любви.
Я думала, что нравлюсь ему.
Думала, что он влюблён.
Щёки алели от этого взгляда.
После того похода на концерт и в ресторан Осман еще несколько раз приезжал. Мы гуляли. И ужинали вместе. Он расспрашивал меня о моей жизни, об учёбе, казалось, он заинтересован.
Один раз Осман взял меня за руку. Так смотрел… я была уверена, что он меня поцелует.
Но мой жених не переступал грань. Я считала, что он меня уважает.
Дурочка. Не понимала, что всё это фарс. Ложь.
Я просто нужна была как трофей.
Он не любил меня. Он меня ненавидел.
И в день свадьбы тоже.
Прожигал своим огненным взглядом. Но то, что я принимала за страсть было презрением.
А я мечтала о счастье.
О его руках на моём теле.
О поцелуях.
Он поцеловал меня. Один раз.
Когда нас по традиции накрыли платком.
Его губы были горячими, твёрдыми. Целовал он умело, жёстко. Очень быстро, я не успела ничего понять.
А потом нас отвезли в его дом, только нас вдвоём. Его и меня.
Я думала, что с нами поедут женщины, помогут мне раздеться. Но Осман сказал, что всё сделает сам.
Мне было очень стыдно и страшно. С одной стороны.
С другой… я безумно хотела его любви.
Я горела.
Сгорала от его взгляда, от его близости.
Сама не понимала, что происходит с моим телом.
Внутри всё сводило, скручивало, между ног стало так предательски влажно.
Я едва дышала, когда он снимал с меня платье.
Он делал это молча.
Мне тогда казалось, что он так же волнуется.
Осман положил меня на кровать. Оглядел меня. Сам он даже не разделся. Раздвинул мне ноги.
В тот момент я уже начала понимать, что что-то не так.
На любящего, страстно желающего близости мужчину Осман был совсем не похож.
То, что произошло потом я долго вспоминала в страшных снах…
