Текст книги "Кавказский брак. Нелюбимая (СИ)"

Автор книги: Элен Блио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 18

Диана Алиевна головой качает.

Я глаза опустив сижу на койке.

Понимаю, что не права совсем, но…

– Откуда у тебя нож, Алия?

Плечами пожимаю.

Откуда нож… Случайно подобрала. Увидела его на посту у сестёр, они торт резали, у кого-то был день рождения. Меня угостили, а я незаметно нож в карман халата сунула.

Мне с ним было спокойнее.

С ножом.

Я не хотела убивать Османа.

Я не хотела, чтобы он меня трогал.

Ну и… он ведь жив?

Пусть пишет заявление. Я лучше отсижу…

– Ложись, сейчас тебе капельницу поставим. Не нравится мне твоё состояние. И… утром анализы возьму.

– Что со мной не так? – почему-то пугает информация об анализах.

Странное существо – человек, я ведь вроде не хочу жить, но мысли о болезни пугают.

Неправильно я употребила нож. Неправильно.

Диана Алиевна уходит, знакомая уже медсестричка Самира ставит капельницу, тоже выходит. Я опять наедине со своими мыслями.

Дверь скрипит, поворачиваюсь.

Осман.

Кто его пустил?

Идёт медленно, бледный такой. На рубахе пятно алое.

– Аля, как ты?

– Уходи, пожалуйста… я вызову…

– Не надо… дай мне пару минут. Я не трону. Я… только посмотрю на тебя.

– Посмотришь? Смотри! Смотри, Булатов! Ты хотел меня уничтожить? Отомстить? У тебя получилось. Меня нет. Я мертва. Уходи…

– Аля… Если бы я мог исправить…

Исправить? Он серьёзно? Исправить что?

Жуткую брачную ночь? Месяцы жизни в горном ауле? Жизнь в страхе, что меня убьют?

Или то, что было потом, когда он привёз меня в дом?

В дом, где жили Рахимат, сестра его матери, Салима, её кузина, двоюродная тётка Османа, еще какие-то тётки, приживалки – меня с ними никто не знакомил, потом уже я узнала имена, Малика, Джума, Фарида…

А еще в доме жили они. Эльмира, та самая невеста, будущая жена, и её тётка Абидат.

На правах кого они жили в доме? Абидат была родственницей, кровной. Троюродной тёткой Османа. А Эльмира была её некровной племянницей.

То есть никакого родства между Эльмирой и моим мужем не было.

Они могли вступить в брак совершенно свободно. Хотя я знала, что у нас браки между двоюродными и троюродными совсем не редкость.

Родство позволяло Абидат и Эльмире жить в доме Османа.

Оно позволяло им чувствовать себя хозяйками.

Родство, и отношение Османа к Эльмире.

Я видела, как она смотрела на него. Как на свою собственность.

На моего мужа!

Нет. Не на моего.

Он не был моим.

Это была просто формальность. Жалкая пародия.

Я была для него объектом мщения.

Почему-то именно мою жизнь он хотел сломать, чтобы отомстить моей давно погибшей матери.

Вернее, не хотел сломать.

Сломал.

Я понимала, что выхода у меня уже нет. Я готова была делать всё, что он скажет.

Готова была даже умереть.

Только не хотелось, чтобы из-за меня пострадали невиновные.

Саид.

Информация о том, что этот паренёк мой брат меня просто уничтожила.

Он ведь жил себе и жил в горах! До него никому не было дела!

Он сам себя сделал. Сам начал учиться, сам получил возможность заниматься тем, что ему было интересно. Научился коммуницировать с людьми, зарабатывать деньги.

Если бы не я и моё дикое, иррациональное желание сбежать…

Саид мог бы дожить у бабушки Нурии до весны, до лета. Накопить достаточно средств и спокойно переехать! Сделал бы себе новые документы. Жил бы свободно.

Что с ним собирался сделать Осман я даже не представляла.

Мне было дико, жутко, страшно.

Я о себе не думала.

Я думала о Саиде.

– Пожалуйста… не трогайте его, он… он не виноват.

Это я говорила Осману, пока он вёз меня в свой дом.

Повторила несколько раз, пока он, наконец, не ударил руками по рулю.

– Хватит! Закрой свой рот. Что тебе Саид? Жалкий калека. О себе подумай! Что будет с тобой!

– Он не калека. Он… он инвалид. И он очень умный. Зря вы думаете, что он…

Я закрыла рот рукой.

Зачем я сказала! Проболталась! Это могло навредить брату.

Какая же я идиотка…

– Умный не потащился бы с тобой шайтан знает куда…

– Это… это я его заставила, я…

– Заставила… Пыталась его соблазнить? – его голос зазвучал как-то странно, чуть более низко, надтреснуто.

Соблазнить… Я даже не думала в принципе, что могу кого-то соблазнить! Вообще не думала о подобном! А уж после того фиаско, которым окончился мой брак…

Мужчина, за которого я вышла, в которого, как дурочка, влюбилась, оказывается просто использовал меня как орудие мести.

Его совсем не интересовала я как женщина.

Совсем.

Это было так… так больно!

Я даже не думала, что будет так.

Осман не то, что не любил меня! Он не считал меня за человека.

Я была ненавистным существом, с которым он хотел поскорее расправиться.

Рассчитаться.

– Шармута, дочь шармуты… – тихо прошептал он, а я похолодела.

– Я… я не шармута.

– Неужели? Ты, замужняя женщина, сбежала с молодым парнем, поселилась с ним в доме какого-то пройдохи. Считаешь, это нормально?

– Нет, не считаю. Но то, что вы со мной сделали… Тоже не нормально.

– Я еще ничего с тобой не сделал, Алия. Всё впереди. Думай о том, что будет с тобой дальше…

– Что будет со мной… не важно. Хуже уже не будет. – ответила я глядя в окно.

Он усмехнулся.

– Ты ошибаешься.

Да, я ошибалась.

Это было еще не самое дно.

Осман привёз меня в дом.

Запер в спальне, поставив бутылку воды.

– Утром тебя разбудит тётя. Ты должна её слушать.

Рахимат разбудила. Пощёчиной.

– Сколько можно дрыхнуть? Вставай.

Я понимала, что сопротивляться бессмысленно. Встала, умылась холодной водой, просто чтобы взбодриться, надела платье, которое лежало на кровати, платок. Выглядела я как старуха, но мне было плевать.

Кого я должна была соблазнять, как сказал Осман?

Его?

Очень смешно. Конечно нет.

Рахимат отправила меня в погреб, разбирать старые банки. Там было очень холодно и сыро.

Не удивительно, что к вечеру у меня поднялась температура. Я еле могла говорить.

Осман зашёл в спальню, посмотрел на меня и вышел.

Я закрыла глаза. Мне было так плохо! И я понимала – никто тут мне не поможет.

Но я ошибалась.

Глава 19

Ошибалась. Лучше бы мне реально никто не помогал!

Осман пришёл сам.

Принёс горячее питьё на травках, полоскание для горла, лекарства.

Заставил сначала прополоскать – это было унизительно перед ним, но он настоял, а спорить у меня не было сил. Потом питьё, порошок от температуры.

Но самым жутким было не это.

Он опустился на кровать рядом со мной и выключил свет.

Я пыталась отодвинуться, но горячая рука обвила талию.

– Лежи смирно.

– Мне жарко…

– Я сказал, лежи…

Я думала, что не усну, мне на самом деле было безумно жарко, я вся стала потная, ужасно себя чувствовала, еще на мне было это платье, которое прилипло к телу. Всхлипнула.

Осман что-то пробормотал, ночник включил, а потом стал стягивать с меня одежду.

– Нет… что вы делаете… нет!

– Уймись и не ори. Оно всё мокрое, тебе надо надеть ночнушку.

Он встал, принёс влажное полотенце.

– Оботрись.

– Отвернитесь.

– Что я там не видел.

Еще одно унижение. Видел он всё. И ему было безразлично.

Я считала себя красивой, видимо, ошибалась. Ему было плевать на мою красоту, на чистоту. На всё.

Ему надо было только боль мне причинить. Зачем он тогда…

– Зачем вы даёте мне лекарство, если мечтаете о моей смерти?

– Ты ошибаешься. О твоей смерти я не мечтаю. У меня на тебя другие планы. Смерть – слишком простой выход для тебя.

О, да, как он был прав.

Голова кружилась, когда я вытирала себя и надевала ночную рубашку.

Легла, снова вся покрывшаяся испариной, и опять его руки на моём теле.

– Не надо…

– Рот закрой и спи.

Я уснула. На удивление быстро. Но спала плохо, ворочалась, стонала, вся липкая была, и снилось мне что-то жуткое, страшное, погреба, паутина, какие-то люди, которые кричали на меня, толкали, плевали…

Под утро провалилась в сон без сновидений, а потом…

Проснулась от того, что одна его рука мяла мою грудь, а вторая… вторая лежала между бёдер, где, к моему ужасу, было дико влажно.

Это был такой стыд!

Я задергалась, забилась, а Осман грубо прошептал.

– Лежи смирно…

Сердце колотилось как бешеное. Мне было страшно.

– Не надо, пожалуйста. Я не хочу.

– Я прекрасно чувствую, как ты не хочешь… шармута…Ты ненавидишь меня, боишься, презираешь, а твое тело истекает соком на мою руку, умоляя взять поскорее…

– Нет… нет…

– Неужели? А что это?

Я отчетливо помню следующий момент, он врезался в память как кадр из фильма ужасов.

Осман с силой надавил на мою промежность, размазывая по пальцам мою влагу, достал эти пальцы, раздвинул их так, что я увидела густую смазку, ниточкой связывающую их, а потом… потом он отправил эти пальцы себе в рот, облизал, не сводя с меня глаз.

Уже светало, но в полумраке я достаточно хорошо его видела. Я должна была вздрогнуть от отвращения, отвернуться, попытаться его оттолкнуть, но вместо этого вид Османа, облизывающего свои пальцы, перепачканные в моих соках, сыграл со мной злую шутку. Я почувствовала, как низ живота буквально сводит от дикого желания, и я… я застонала…

– Шлюха…

Он вошёл резко, без предупреждения, на всю длину. Несмотря на то, что я реально была очень влажной, боль была дикой. Моё тело подготовилось, но всё равно я оказалась не готова. Слёзы брызнули из глаз. Его злой, издевательский шёпот добивал.

– Скажешь, что ты этого не хотела? Не хотела, чтобы я взял тебя как животное? Как течную суку берёт стая диких кобелей? Скажешь нет? Ненавидишь, да, но трахаться со мной готова. Потому что это говорит твоя порода! Шлюшья порода, ты… ты…

Он замолчал. Двигался резко, быстро, дышал тяжело.

Он меня насиловал? Но ведь… я на самом деле была влажной… А Осман был моим мужем. Я обязана была принимать его. Я сказала об этом перед лицом всевышнего. Я согласилась взять этого мужчину как мужа. Сама.

Я лежала под ним задыхаясь от боли и обиды, а в голове были жуткие мысли. Я думала о том, что Осман прав.

Во мне течет кровь недостойной женщины. Он зовёт меня шармутой, и он прав. Честная девушка не возбудилась бы. Честная девушка не изнывала бы от желания, и живот её не скручивало бы от ноющей неги. Да, я хотела его, я его желала. Правда, всё желание сгинуло, когда он взял меня так грубо и безжалостно.

Всё закончилось довольно быстро, на моё счастье.

После он встал.

Направился к двери, а я…

Я тихо прошептала.

– Я не ненавижу тебя…

Глава 20

– Я не ненавижу тебя… – да, я так сказала.

Но он не услышал.

И сейчас, когда я лежу в палате под капельницей он тоже меня не слышит.

Хотя сейчас я смотрю на него и говорю другое.

Он хочет всё исправить?

Для этого надо отнять у меня память. Вычеркнуть из неё всю боль, презрение, ненависть.

Его ненависть.

Потому что на то, что делали его тётки мне было плевать.

– Алия…

Осман смотрит на меня, вижу, что он становится еще бледнее, челюсти сжимает.

– Алия… я сделаю всё, что ты захочешь. Всё. Я отдам тебе всё. Ты… ты будешь свободна, ты… ты не будешь нуждаться, только…

– Только что, Осман? Что ты хочешь? Очистить совесть свою? Снять с души грехи?

– Нет, я…Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

– Счастлива? – усмехаюсь, глядя в окно.

Счастлива…

А что значит, быть счастливой?

Вспоминаю, как когда-то давно мама говорила мне, что надо уметь быть счастливой, что дети почти все это умеют, им много не надо, а вот взрослые…

– Я хочу, чтобы ты не разучилась быть счастливой, девочка моя, чтобы это у тебя не отняли…

Увы, мама… увы… Кажется, уже поздно.

– Алия…

– Уходи, Осман, иди… ты… ты ранен, тебе нужен покой.

– Это царапина, её промыли, заклеили, всё в порядке. Я сказал, что я сам, сам ранил себя.

– Зря…

Он делает шаг, я вижу, как горят его глаза на бледном лице.

Голос звучит глухо, тихо…

– Алия… я хочу, чтобы ты знала, я…та ночь, она была настоящей, настоящей для меня. И то, что произошло потом… Если бы я знал, что они доберутся до тебя… Я ведь убрал их из дома, всех убрал! Их не должно было быть там! И охрана была.

Качаю головой.

– Это теперь не важно, Осман. Я… Я ведь на самом деле хотела от тебя сбежать. Даже после той ночи. То, что они со мной сделали… это же справедливо, да? Так наказывают гулящих жён? А как еще назвать ту, которая…

– Нет… ты… не гулящая, ты не такая, ты самая чистая, и…

– Не надо, Осман. Поздно. Уже поздно.

– Не говори так, пожалуйста…

– Не подходи ко мне. Я не хочу. Не хочу тебя видеть. Не хочу быть с тобой связана, никак. Если… если ты хочешь, чтобы я была счастлива – просто оставь меня в покое.

– Алия…

– Ты услышал меня.

– Да. Услышал. Прости…

В палату заходит медсестра Самира.

– Кто вас сюда пустил? Я зову охрану!

– Не надо, я ухожу. Алия… прощай.

– Прощай Осман.

Он уходит.

Самира головой качает.

– Ох, такие страсти у вас, такая любовь! Я так бы хотела, чтобы меня вот так любили!

– Не надо. Это… это не любовь. Любовь это чистое, светлое, любовь это счастье. А это…

Я не могу дать этому определение.

Одержимость? Страсть? Страстная одержимость? Одержимая ненависть?

Что угодно, только не любовь.

Любовь – это свет. Это созидание.

Любовь – это тепло. Это радость.

Любовь – это счастье. Мечта.

А то, о чём говорит Осман…

Закрываю глаза.

Не хочу в воспоминания! Не хочу в прошлое! Но оно словно воронкой затягивает снова и снова.

Утро после той ночи.

После того, что он сделал со мной.

Осман ушёл.

А я опять провалилась в сон.

И сон был… на удивление хороший. Пока…

Пока дверь комнаты не распахнулась.

Рахимат пришла с криком, что я недостойная валяюсь на постели, когда все должны работать.

У меня не было сил встать. Голова кружилась.

Зашла Салима.

– Оставь её сестра, она больна!

– Скорее сдохнет, не будет нас позорить.

– Осману это не понравится.

– Османа тут нет.

– Он просил её не трогать… Просил…

– Встала, умылась, оделась быстро! – злобно шипела Рахимат.

А я не могла пошевелиться.

Мне на самом деле было плохо.

Жар снова накатил.

Рахимат схватила меня за волосы и потащила. У меня не было сил кричать.

– Вставай на ноги, подлая дрянь, проклятая дочь проклятой шлюхи!

Если до этого у меня еще были мысли – за что так со мной, откуда такая ненависть, то на тот момент я уже все понимала.

Я расплачиваюсь за чужие грехи.

У этих людей есть право меня ненавидеть.

Нет, я не оправдывала Рахимат.

Я просто понимала, что мне не откуда ждать помощи.

Оттолкнула её, последние силы потратив, пошла сама в ванную, которая была тут же в спальне. Закрылась на замок. Умылась.

– Выходи! Выходи немедленно!

У меня была мысль просидеть тут до вечера, пока Осман не придёт.

Но я усмехнулась, осознавая, что и его возвращение не гарантирует мне защиту и покой.

Меня снова отправили в погреб.

Но через час, когда я просто падала от дикой головной боли и жара дверь открылась.

На пороге стояла Салима.

– Выходи.

Я повиновалась молча.

Она держала меня за локоть, оглядываясь провела в мою спальню.

– Сиди тихо. Я принесу лекарство и еду.

– Зачем?

– Что?

– Зачем вы мне помогаете?

– Потому что не хочу гнева Османа. Рахимат ничего не будет, а вот остальным достанется. Начнёт зло срывать из-за того, что с тобой плохо. Ложись. Сходи сначала в душ, переоденься, я принесу одежду, и ложись.

– А если… если Рахимат…

– Она уехала, сначала в мечеть, потом к родственникам, приедет может после Османа. Кто знает.

– Спасибо вам.

– Не думай только, что я это ради тебя делаю. Не хочу, чтобы его ярость весь дом переворачивала.

После душа еды и лекарств я лежала в постели. Думала.

Я хотела понять, получится ли у меня изменить мою судьбу. Я понимала, что мне надо бежать из этой жуткой клетки. Но куда? Как? Где взять хоть какие-то средства? Еще я думала о Саиде и бабушке, что с ними? Удалось ли им избежать гнева Османа? Неужели они пострадали из-за меня?

А еще… еще я думала о том, что произошло ночью.

Почему я была там влажной?

Мне нравилось то, что делает Осман?

Я не знала. Я вообще не слишком была подготовлена, сильна в этой теме.

Осман мне нравился когда-то, больше чем нравился. Я была влюблена. Но ведь это прошло? Я увидела его настоящего. Я поняла, что меня он ненавидит. Я… я ведь тоже должна была его ненавидеть? Но…

Самое страшное, что я думала о нём и снова чувствовала себя странно. Снова низ живота опоясывало томление.

Я не думала о той боли, которую он причинил мне.

Я думала о том удовольствии, которое получают другие женщины…

Мне хотелось узнать, что это за удовольствие? О чём все говорят? Что это?

Удастся ли мне когда-нибудь узнать это? Узнать любовь?

А еще… еще я думала о семени Османа, которое было во мне.

Семени, которое могло стать чем-то большим…

– Лежишь, красавица? Значит, Осман провёл с тобой ночь? И ты думаешь, он сделал это ради удовольствия?

Глава 21

Это была Эльмира.

Его невеста.

Та о которой мне сказал Саид.

Я молча смотрела на неё, даже не пытаясь ничего понять. Почему она, а не я? Какая разница. Я просто никогда не была для Османа в принципе объектом для какого-то чувства, кроме ненависти.

Он выбрал меня, чтобы мстить, и он мстит.

Как умеет.

Что могу сделать я?

Постараться просто выжить для начала.

Выжить и вырваться из его лап. Из этого дома.

Я выдела как Эльмира смотрит. Она разглядывала меня как диковинную зверушку, с интересом и отвращением.

Меня пронзила внезапная мысль.

Что если эта девушка станет моей союзницей? Она ведь хочет быть женой Османа? И вряд ли хочет быть второй.

Если раньше Осман просто хотел убрать меня, отправил с глаз долой – я не представляла угрозы. Я была далеко. То теперь он вернул меня в дом. Я рядом, и даже не смотря на то, как со мной обращаются, по статусу я его жена.

Для всех я его жена!

Не для домашних.

Но для соседей, для деловых партнёров, для судьи, для имама, для всех!

А она, Эльмира, будет только второй.

Пока я тут.

Пока я с ним.

И, видимо, пока он не собирается от меня избавляться.

Так может, она захочет избавиться от меня?

Помочь мне бежать? Или… заставить его развестись со мной?

– Он трахал тебя? – почему-то из её уст это звучит еще более грязно, чем было на самом деле. Думаешь, ради удовольствия? Ты ошибаешься, маленькая дочь шлюшки!

Эльмира шагнула ближе, глаза её сузились, она смотрела с ненавистью.

– Ему было противно. Он испытывал отвращение. После тебя он пошёл ко мне и его чуть не вырвало, так ему было мерзко!

– А тебе было не мерзко принимать его после меня?

– Что? – она застыла, я видела, как закипает в ней ярость.

– Помоги мне. Помоги сбежать. Или помоги заставить Османа меня прогнать. И тогда ты будешь единственная.

– Ты не понимаешь, мелкая дрянь, я для Османа и так единственная!

– Неужели? Но ведь его жена – я?

Я чуть не пропустила момент, когда она на меня бросилась. На мгновение её опередила, успев спрятать лицо. Эльмира схватила меня за волосы, царапала, била, визжала, а я только и могла, что спрятаться, свернуться клубочком, закрыться. На большее не хватало сил.

– Шармута, шлюха, дрянь, гадина, ядовитое отродье, сучка, ты…

– Что здесь происходит!

Грозный как раскат грома голос Османа заставил Эльмиру резко замереть, остановиться.

– Осман!

– Что ты тут делаешь?

– Эта дрянь напала на меня, Осман! Она меня ударила, кричала, дурными словами обзывала!

– Неужели, Эльмира? Она на тебя напала? Лежа в своей комнате, с температурой? И кричала, и била? – я не видела его лица, так и лежала свернувшись, чувствуя, как пульсирует губа – я прикусила её, когда Эльмира меня ударила, но я слышала в его голосе иронию.

– Осман, ты не веришь мне? – истерически проорала она, – Да я…

– Закрой рот и выйди отсюда. И запомни, ты не имеешь права сюда заходить.

– Осман!

– Я сказал – вон.

Я не думала, что он будет говорить так с ней.

Если он говорит так с той, кого любит, то как он поступит со мной, с той, которую ненавидит?

Тишина была осязаемой. Я слышала как за окном капает с крыши вода. Голова казалась ватной, горло саднило.

Он потянул меня за руку, но я сжалась в комок, тогда Осман поднял меня, усаживая к себе на колени.

– Посмотри на меня.

Я отворачивалась, но он взял моё лицо, подняв за подбородок.

– Алия…

Он провёл пальцем по ране на моей губе.

Сердце билось как воробушек в силках, в ушах звенело.

– Рахимат заставила тебе идти в подвал снова?

Я промолчала.

– Почему ты пошла?

Я на мгновение подняла на него взгляд. Он серьёзно? Я что, могла перечить его тётке? Которая как хозяйка в этом доме, которая мать ему заменила? Которая меня в два раза больше по комплекции?

– Ясно. Я поговорю с ней. Пока ты болеешь, ты не должна выходить из комнаты. И вообще… лучше тебе не выходить.

Тоже прекрасно, быть запертой в четырёх стенах!

– Я… я могу работать.

– Я сказал, что ты должна сидеть здесь и ждать меня.

– Ждать? – это слово вырвалось нечаянно, и я сразу пожалела, что сказала.

– Да, ждать, пока мне не захочется прийти сюда и поиграть с тобой, поняла? Ты моя жена. Ты должна подчиняться.

– Я… я не рабыня.

– Правильно. Ты хуже рабыни, ты моя жена!

Он сказал это, а потом… потом пальцем стёр кровоподтёк и впился в мои губы, опрокидывая меня на кровать.

Я пыталась сопротивляться, слёзы из глаз хлынули, но очень быстро поняла, что это бесполезно.

Осман целовал жадно, грубо, это был не поцелуй ласка, это было наказание, мял мои губы, вдалбливался языком, зубы разжимая, наваливался, прижимая меня к кровати, залез рукой под футболку, которая была на мне, со всей силы сжал, грудь, так что я вскрикнула, слёзы текли из глаз.

Осман отпустил меня резко. Сел, тяжело дыша…

– Шайтан… Надо отправить тебя обратно в горы.

Дикая надежда всколыхнулась во мне.

В горы! К бабушке Нурие? К Саиду? Хотя… живёт ли там ещё мой брат? Брат! У меня ведь есть брат! Знает ли он об этом?

Осман повернулся ко мне, я не успела спрятать радость, расцветшую на лице.

– Хочешь в горы, да? Понравилось?

Я молчала, только смотрела на него. А он… Он снова навалился на меня, нависая, мешая дышать, глядя в глаза.

– Нет уж, милая жёнушка, никуда я тебя не отпущу, никакой свободы. Будешь здесь, со мной, подо мной, будешь отрабатывать каждый день, всю свою жизнь то, что отняла у меня твоя семейка. Будешь моей подстилкой, моей шлюхой, каждую ночь буду брать тебя, часто, много. Хочу, чтобы понесла от меня. Родишь мне сына, и я воспитаю его в ненависти. К тебе, к твоим корням, ко всему, что с тобой связано. Слышишь?

– Слышу… – ответила я тихо… – А если… если у вас не получится? Если он не захочет меня ненавидеть?

Осман услышал меня.

Отпрянул. Встал. Запустил пятерню в волосы…

Потом вышел, закрыв дверь.

Наверное через час пришла Салима с подносом.

Поставила еду, крепкий бульон.

Мне кусок в горло не лез, но бульон я выпила. И чеснок съела. Если Осман опять полезет с поцелуями, пусть ему будет противно!

Еще она принесла настой из горных трав и урбеч.

Прошёл час примерно и Салима вернулась, поставила мне градусник.

Температура была тридцать семь и пять, слабость.

Салима снова принесла мне напиток из горных трав с шиповником и бульон.

– Пей, и завернись в плед, пропотеешь и хворь быстрее выйдет.

– Зачем быстрее? Чтобы опять в подвал?

Салима усмехнулась, оглянулась на дверь.

– Осман и Рахимат там разругались. Он кричал на неё, за что что она тебя в подвал отправила. Сказал, что ты принадлежишь ему и он будет решать, что тебе делать.

Она сказала это и вышла.

А я провалилась в сон.

Очнулась глубокой ночью.

Он лежал рядом. Его руки опять мяли мою грудь.

И я снова была предательски влажной.

– Сука, какая же ты сладкая… ненавижу тебя… совсем на неё не похожа, она другая была, но ты… ненавижу… ненавижу…Что ты со мной сделала? Чем околдовала? Куда мне тебя отправить, чтобы не травила душу?

Я едва дышала от страха, а его пальцы терзали мою плоть.

– Нарочно мне тебя всевышний послал, чтобы я в аду горел. Ненавижу…Не могу…хочу тебя, с ума схожу как хочу…

А я хотела, чтобы всё закончилось.