Текст книги "Кавказский брак. Нелюбимая (СИ)"

Автор книги: Элен Блио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 15

По счетам я заплатила. Сполна.

Или это еще не всё, что обрушится на мою бедную голову?

Пока я в клинике. Прихожу в себя, если это можно так назвать.

Скорее, просто существую по инерции.

Ничего не хочу. О будущем не думаю. Есть ли оно у меня, будущее?

Волосы отросли на целый сантиметр за две недели.

Я смотрю на себя в зеркало, они сверкают на солнце, такие чистые, светлые, золотые…

Напоминают мне обо мне той. Живой.

Не хочу.

Прошу медсестру снова побрить меня под ноль.

– Что ты, Алия, зачем? Так… так красиво, тебе идёт. Ты… на инопланетянку похожа из какого-то фильма, не помню какого, она очень красивая была. Такие же большие глаза…

– Пожалуйста, Мадина, сделай как я прошу.

Динара Алиевна головой качает.

– Значит, они победили тебя?

– Зачем вы так говорите?

– Тебе нужен психолог, Алия, я приглашу нашего специалиста из клиники.

– Нет, я против. Не хочу. Я же могу отказаться?

– Конечно, можешь, но… пойми, для того чтобы тебе поехать в наш кризисный центр всё равно понадобится консультация.

Киваю, всё понимаю, но… не сейчас.

Динара Алиевна нашла для меня место в центре для женщин. Для таких же как я.

Отвергнутых семьёй. Тех, кого ненавидят.

За дело ли, или просто так – не важно. Ненавидят. Унижают. Выгоняют.

Так бывает, да.

Есть очень строгие семьи, за малейший проступок могут выставить из дома без ничего. И жену, и сестру и дочь.

Не только у нас на Кавказе есть такие, конечно.

У нас, я бы сказала, даже в меньшей степени.

Я читала истории девочек из других городов, не из нашей республики, которых выгоняли на улицу и за плохие отметки, и за то, что девочка стала встречаться с парнем, за беременность. Мне всегда казалось, что это ужасно. Как можно лишить помощи и поддержки своё дитя? Даже если ребёнок не прав, даже если он оступился… Не вина ли семьи в какой-то степени, если он ведёт себя вот так?

Всё-таки у нас в республике таких вопиющих случаев не было.

За плохие оценки из дома точно не выгоняли.

Тут надо совершить реально что-то чудовищное, чтобы семья публично от тебя отказалась.

Иногда неугодных просто отправляют подальше, с глаз долой. Благо, далёких горных аулов, забытых, почти заброшенных, почти отрезанных от цивилизации у нас достаточно. Провинившаяся вроде бы остаётся в семье, всё шито-крыто. Но, конечно, никакой жизни у неё нет.

Это не жизнь.

Это я на собственной шкуре узнала.

Ведь Осман сначала отправил меня именно в такое место.

Неугодную жену, которая, как оказалось, была просто объектом его мести!

Когда он рассказал мне про маму я была в ужасе.

И сначала я не поверила.

– Мама не могла! Она… она не могла…

Я чувствовала горячие слёзы на своих щеках.

И видела жуткий оскал Османа.

– Еще как могла. Тебе доказательства предоставить? Есть фото и даже видео.

– Нет! – я закричала неожиданно громко. – Нет… не надо…

Словно боялась, что он покажет мне эти улики и моя жизнь рассыплется в прах. Всё, что я любила, во что верила… Прах.

Боже, как мне жить? – одна мысль тогда долбила в висках.

– Ешь и иди в комнату.

Есть? Он реально считал, что я могу есть после этого?

– Бери ложку, или я накормлю тебя силой.

Силой…

Я уже знала – сил у Османа хоть отбавляй. Что ж…

Ела, даже вкус чувствовала, острый и пряный. Насыщенный.

Съела всё.

Потом вспомнила какую-то дурацкую передачу, смотрела её еще в далеком детстве, когда было можно. Там участники должны были съесть какую-то гадость, а потом показать язык и рот, чтобы организаторы шоу убедились – участник не мухлюет и не обманывает.

Не знаю, что меня дёрнуло сделать так же.

Я смотрела прямо на Османа и показывала язык.

А он неожиданно схватил меня за горло, притянул ближе.

– Смотри…играешь с огнём. Я ведь могу и передумать насчёт тебя. Не просто сгноить тебя в одинокой тюрьме в горах, где ты месяцами не будешь видеть ни одной живой души, а взять и сделать из тебя игрушку, для постельных утех.

Осман говорил, приближая свой рот к моему.

Это было мучительно.

Ужасно.

Сердце сбивалось с ритма, по телу волнами чередовались жар и холод.

Две стороны ада.

Мне так захотелось плюнуть ему в лицо! И я бы сделала это. Но, на моё счастье, у него завибрировал телефон.

Я воспользовалась возможностью и сбежала в комнату.

Закрылась, забаррикадировалась.

Села на кровать, с ужасом поняв, что ни простыни, испачканной моей кровью ни свадебного платья тут нет. И это не потому, что была уборка.

Кто-то унёс доказательство моей непрочности.

Это было противно.

Я сидела и думала – как можно так ненавидеть человека за то, чего он не совершал?

Как он может мстить мне за грехи моей матери? Заставлять расплачиваться за них? Как? Почему? И неужели никто не может мне помочь?

Тётя Зулейха! Я часто о ней вспоминала.

В тот момент я чётко осознавала, что никто кроме тёти мне не поможет.

А может и она тоже нет.

У неё своя семья, своя жизнь в столице.

Она не променяет благополучие на жизнь и судьбу какой-то далекой родственницы.

Да, я на самом деле так думала.

Верила в это.

И не осуждала тётю, нет.

Она и так несколько раз выступала против семьи из-за моих выходок.

Тогда я и сама боялась навредить тёте.

Будь что будет, думала я, лежа, глядя на блестящий, ровный натяжной потолок комнаты.

Будь что будет.

Утром меня подняли ни свет ни заря.

– Быстро одевайся, едем.

За мной пришла женщина, имени её я не знала, кажется, тоже какая-то родственница Османа. Но не та тётка, которая напала на меня вчера.

Но эта тоже смотрела на меня как на грязь.

А я… да, я была в каком-то отупении, в ступоре.

Я тогда мало что соображала.

Просто не готова была к этим событиям.

Я ведь была уверена, что брак сделает меня свободной. Не думала, что попаду в еще более страшную тюрьму, чем та, в которой я жила у отца.

– Садись в машину. Вот тебе в дорогу вода и лепешки. Счастливого пути не желаю, такие как ты никогда не должны быть счастливы.

Это сказала та женщина.

Дверь микроавтобуса захлопнулась. Я смотрела на пустые глазницы окон роскошного дома моего мужа. Слёз не было. Было… было разочарование.

Я ведь полюбила его, по-настоящему полюбила!

Он сделал так, чтобы я полюбила!

Его взгляды на меня во время наших коротких свиданий. Его жаркие взгляды, касания его рук – он брал мои ладони, только их, но я чувствовала этот огонь!

Много ли мне было надо, девочке, которая близко к парням боялась подойти, потому что всё время была под надзором?

Конечно, я полюбила этого сильного и красивого мужчину, горца.

Полюбила.

Мечтала о семье. О счастье.

О свободе рядом с ним!

И что я получила?

Нет, самое забавное, что та моя жизнь в затерянном в горах крохотном ауле на самом деле была не такой уж дерьмовой…

Там я была свободна, несмотря ни на что.

Да, у меня было достаточно работы, да, у меня почти не было развлечений. Но меня никто особенно не тиранил, никто не давил, я жила!

Ужас был впереди… тот ужас, о котором я совсем не хочу вспоминать…

Глава 16

– Что вы хотите, Алия? Какие у вас мечты? Желания?

Мечты? Желания?

Она серьёзно?

Женщина психолог принимает меня в своём кабинете. Тут уютно, я полулежу на удобной кушетке. Так показывают в американских фильмах, я, конечно, не много их видела, но видела всё-таки.

Кстати, много видела как раз тогда, когда жила в горах.

О, да, там был интернет! Не у меня, конечно.

У Саида.

У парня, который жил на той же ферме, на которую сослали и меня.

Саид был инвалидом с рождения. Церебральный паралич. Травма в родах. Так мне сказала бабушка Нурия.

– Очень умный парень, только вот никто не учил, он всё сам! В школу сам записался, к нему учитель ходил, а когда стало можно заниматься по телефону – меня попросил помочь.

По телефону – это значит онлайн. Бабушка так говорила. Она провела интернет в дом, тайно, никому не говорила.

Бабушка Нурия не была хозяйкой дома и фермы, где мы жили. Она, как и мы была приживалкой.

Рассказала, что когда-то давно она вышла замуж, муж любил, на руках носил, и она его любила, а потом у Нурии ребеночек родился, больной, инвалид. Её заставили малыша оставить, и после родня мужа её отправила подальше.

– Он не хотел, но мой Касим очень зависел от отца и матери. Плакал, когда меня сюда привёз. Горько плакал. Вторая его жена ему девочек родила, двух, потом с ней тоже что-то случилось, он взял третью. И та уже с его матерью справилась, сама стала хозяйкой, и сына родила. Они приезжали.

– Они? Кто они? – спрашивала я, когда бабушка рассказывала.

– Касим, и его жена Патимат.

– К вам приезжали?

– Ну да. Он… он предлагал мне вернуться, с ними жить, но я отказалась. А Патимат… Патимат мне рассказала, что это его мать меня какими-то травками опаивала, поэтому мой малыш и родился таким. Касим же на мне по любви женился, у родителей не спрашивал, вот так они с нами и обошлись.

Нурия помогала Саиду, защищала его, воспитывала. Сказала мне, что его родители от него отказались.

– Привезли вот так и оставили, деньги только переводят. И каждый год звонят спрашивают – не умер ли.

Я не понимала как так можно.

Но, видимо, можно.

Мы с Саидом подружились. Он мне давал смотреть кино, книжки читать. Книг у него целая библиотека была скачана, самых разных.

Но никаких соцсетей у него не было, и написать никому было нельзя.

Саид мне сразу сказал – если вычислят нас, то всё.

– Бабушку Нурию нельзя подставлять. Понимаешь?

Я понимала.

Да и кому я могла написать?

Отцу? Который меня сам продал Булатову?

Подругам?

Разве они могли бы мне помочь?

Тёте? Тётю Зулейху я хотела бы найти. Но реально было страшно подставлять бабушку Нурию.

Она меня жалела.

Меня ведь привезли не просто для того, чтобы подальше спрятать.

Я должна была работать.

Прясть пряжу из овечьей шерсти. Вязать варежки, носки.

Шить жилетки из овчины.

Всё это потом забирали на продажу.

У меня получалось не очень хорошо, но Нурия помогала.

Прикрывала меня.

Эта жизнь в горах на самом деле была свободой.

Свободой мечтать.

Я мечтала, что когда-нибудь за мной приедет принц на белом коне, посадит меня рядом с собой, увезёт по маковым полям далеко-далеко. Он будет меня любить. Я буду его нежной королевой.

Ночами я лежала на узкой кровати, смотрела в окно, где висели или низкие тучи или яркие звёзды и мечтала.

О любви.

О любимом.

О счастье.

О большой семье, где будет много детей. Любимых детей. Детей, которых я буду любить, защищать, оберегать от зла этого мира. Даже если они родятся больными, некрасивыми…Это ведь будут мои дети! Мои!

Большая семья, где все друг друга любят.

Я мечтала об этом.

Хотела быть не свободной, а любимой.

И любить.

Вот только…

Тот мужчина на белом коне…

У него было лицо Османа.

И я никак не могла это изменить.

Увы.

И мечтала я о том, что Осман приедет, встанет передо мной на колени, скажет: «Прости меня, Аля, я поступил с тобой неправильно, меня сжигала ненависть и ярость, но я понял, что обвиняю тебя в том, в чём ты не виновата. Ты не должна отвечать за грехи матери. Ты вообще не должна отвечать за чьи-то грехи. Моя месть не имеет смысла, потому что я тебя полюбил. Хочу быть с тобой, хочу, чтобы ты стала моей. Любимой, единственной…»

Господи, как мне стыдно сейчас за те глупые, детские мысли!

За эти девичьи мечты!

Наверное, я тогда слишком много смотрела глупых турецких сериалов.

И читала всякие книжки про любовь.

Там тоже герой сначала был жёстким, суровым, ненавидел героиню, всячески её унижал, а потом выяснялось, что просто её оговорили, он думал о ней дурно, но осознал, что она не виновата, понял, что любит и готов вымаливать прощение…

Я примеряла судьбы этих героинь на себя.

И верила, что Осман тоже может как герои романов пересмотреть своё отношение ко мне. Понять, что я ни в чем не виновата перед ним и его семьёй.

Полюбить…

Мы много болтали с Саидом, особенно вечерами.

Он, кстати, тоже не сидел без дела.

Мало того, что учился, он умудрялся еще и работать через интернет! Зарабатывал, деньги копил на каком-то киберкошельке. Говорил мне, что скоро у него там будет внушительная сумма и тогда мы с ним сможем вместе сбежать.

Только…

Я не хотела бежать.

Я надеялась, что Осман приедет за мной.

Даже через несколько месяцев, проведённых в горах, верила!

Я верила, что он поймёт.

Что он любит… где-то в глубине души он меня любит! А всё, что произошло, это…это просто его гордость, его обида за семью. Это я могла понять.

– Ты… ты ничего не знаешь, Алия. Всё не так…– сказал мне Саид как-то, когда я призналась в том, что жду моего мужа.

– Что не так, Саид? Почему ты считаешь, что Осман не может… не может измениться? Я же… я помню, как он смотрел на меня, когда мы с ним… мы с ним гуляли, ходили на свидания. Так не смотрят на тех, кого ненавидят. Так смотрят на девушек, которые… которые нравятся!

– Твой Осман женится.

– Что?

Глава 17

– Вам было всё равно, Алия?

Психолог задаёт вопросы, и я сама не замечаю, как отвечаю, рассказывая ей события той зимы.

Да, да, это уже была зима.

Саид не хотел, но ему пришлось показать мне то, что он нашёл. Я вынудила.

Мы с ним не могли оставлять свой виртуальный, цифровой след в интернете – это он так называл. Не могли писать, общаться, но сёрфить, то есть искать – вполне.

Я не занималась этим, даже не думала! Да и зачем мне было? О чём узнавать? О ком?

А вот Саид…

– Эльмира. Её зовут Эльмира. Они давно в отношениях. Она дочь какого-то его партнера, некровная родственница.

Каждое его слово было мне как нож в спину.

Давно в отношениях. Давно.

Значит, ходил на свидания со мной, смотрел, а сам…

Боже, я действительно была такой наивной дурочкой тогда!

Начиталась романов и сказок.

Забыла о том, как обошёлся со мной Осман…

Эльмира. Мне кажется, я видела её на нашей свадьбе. Помню, как обращались к одной из девушек, которая стояла в хороводе…

Красивая. Восточная. Знойная…

– Эльмира… и… она готова быть второй женой?

– Почему второй? – Усмехнулся Саид горько. – Учитывая, что ты тут… она будет первой.

– А что… что-то пишут обо мне? Ну… там же должна быть хоть какая-то информация?

– Нет, только…

– Что?

– Ты серьёзно больна. Осман лечит тебя в зарубежной клинике.

Как удобно!

Для него это было очень удобно.

После того как Саид мне рассказал я не спала всю ночь.

Что стоило Осману реально меня убить?

Ничего.

Я придумала десяток способов. И не подкопаться же будет!

Кто расскажет?

Саид? Тот, кого считают полубезумным, больным?

Бабушка Нурия? Её тоже можно совершенно спокойно признать невменяемой.

И всё.

Меня никто не будет искать.

Никто ничего никогда не узнает.

Я не хотела так!

Я хотела жить.

Поэтому…

– Саид, пожалуйста, давай сбежим.

– Нельзя, Алия. У меня еще не так много средств и вообще.

– Что вообще?

– Как ты себе это представляешь? Посмотри в окно! Пурга уже несколько дней. Все перевалы завалены снегом. Мы просто не выберемся, учитывая, сто я почти не хожу, мне нужны палки или коляска.

– Нам нужна машина!

– Ты умеешь водить?

– Я пробовала. Когда-то… водила машину, и даже трактор. Если мы найдём трактор?

– Откуда здесь трактора?

– Здесь есть снегоуборочная техника.

– Очень редко. Она тут может не появиться, пока не пройдёт циклон.

У меня сердце сжалось.

– Может… может тогда лошадь? У старого Махмуда же есть лошадь?

– Как ты себе представляешь меня на лошади? Алия, я… нет, ты, конечно, можешь свалить одна…

– Нет, одна я не поеду, просто…

– Что?

– Я боюсь, Саид. Он… Он убьёт меня.

– Осман? Зачем ему это?

– Ты сам сказал, что его Эльмира может стать первой женой. Понимаешь? Он…они специально делают вид, что я больна, я в клинике. Чтобы ни у кого не возникло вопросов. Меня просто не будет, и всё…

– Что ты ему такого сделала?

Я не рассказывала Саиду, почему мой муж так со мной обошелся, не рассказывала до того дня.

– Какой же он…

Саид выругался грязно на его родном языке.

– Теперь ты понимаешь, что нам надо бежать?

Мы стали готовить побег.

Саид с таким воодушевлением взялся за планирование, у него глаза горели. А я видела, с какой тоской смотрит на нас Нурия.

– Я не могу вам помешать. И не буду. Не бойтесь. Никому ничего не скажу. Только…

– Может быть вы поедете с нами? Бабушка?

– Куда? Мне некуда ехать. Если бы я хотела, уехала бы тогда, когда муж позвал. Но я не хочу. Пусть… Пусть живёт с этим. Пусть мучается от того, что…. Что сотворил с любимой. Всевышний видит всё. И каждый получит по заслугам. Ещё в этой жизни. А уж потом… Точно. Наш бог справедлив. Он такого не прощает. Он самый мудрый, самый сильный. И наш пророк на Страшном суде будет выступать на нашей стороне. Он будет нашей защитой.

Она говорила так тихо, уверенно, она не страдала. Но мне всё равно было дико жаль. Жизнь, которую сломали в самом начале. Сломали так подло…

– Всё готово, Алия. Послезавтра утром будет машина. Нам надо будет только пройти до дороги, но это не проблема. Обещают ясную погоду.

Да, погода стояла ясная и морозная.

Наш побег был назначен на раннее утро, а вечером…

– Как ты тут поживаешь, мерзавка? Всё хорошо у тебя? Живёшь себе, устроилась удобно, да? Считаешь, что заслужила такой курорт? Нет, шармута проклятая, дочь убийцы, пора платить по счетам. Поедешь со мной!

Это была Рахимат.

Мы не могли ждать до утра.

Бабушка Нурия напоила Рахимат и водителя, который её привёз сонными травами. Мы ушли ночью. Саид быстро что-то менял в плане. Мы решили взять машину Османа, на которой приехала его тётка. Машина автомат, я в ней быстро разобралась, это было не так сложно.

Доехали до соседнего районного центра. Там бросили машину, сели на автобус, потом заказали такси…

Через два дня мы думали, что справились.

Саид договорился с парнем, с которым вместе работал на своей онлайн бирже.

Тот обещал переправить нас в соседнюю республику, помочь с документами.

Саид всем говорил, что мы брат и сестра. Я везу его на консультацию к доктору из Москвы, который приехал на конференцию. Это была правда, медицинский светило на самом деле приехал в столицу к соседям. Только вот мы туда не попали, не успели.

Осман перехватил нас в квартирке, которую нам снял друг Саида.

Как он нас нашёл?

Почему-то я думала, что это было не сложно. Слишком много ошибок мы совершили.

Почувствовали дух свободы. Пошли гулять по городу…

Идиоты.

Осман смотрел с презрением.

– Почему я не удивлён Алия? Такая же гулящая девка, как и твоя мать.

– Что?

– Решила сбежать от мужа? Знаешь, кто сбегает из дома, Алия?

– Из дома? Вы серьёзно считаете, что-то место, куда вы меня сплавили можно называть нормальным домом? Нормально, что жена миллиардера Булатова прядёт пряжу и вяжет варежки, тогда, когда о ней пишут, что она в клинике?

– Интересно, откуда тебе всё это известно? Этот сосунок оказался не таким уж полоумным, да? Странно, что от меня это скрывали. Кстати, Алия, уверен, что тебе будет приятно узнать, что твой спаситель, из-за которого теперь твоя жизнь станет еще более невыносимой, на самом деле твой единокровный брат? Да, да, это тот самый сын твоего отца, который родился больным. Оказывается, не так он болен. Но я думаю, это еще можно исправить.

– Пожалуйста, Осман, не надо! Не трогай Саида, он ни в чём не виноват, это я… я заставила его!

– Неужели? Тем хуже для тебя. И для него. Поверь, дорогая женушка, я придумал для тебя такое наказание, на которое ты, наверняка не рассчитывала.

Он говорил, а у меня всё тряслось внутри.

Я хотела его убить.

Нет, я хотела, чтобы он убил меня. Я не хотела больше жить эту проклятую жизнь.

Как мама могла обречь меня на такие страдания?

Как она могла?

Неужели она настолько любила отца Османа, что из-за своей страсти разрушила столько жизней?

Сломала мою жизнь! Жизнь дочери, которую, как она сама говорила, она любила больше всего на свете?

Именно тогда я предала маму. Возненавидела её за то, что она сделала. Сделала со мной.

– Ты будешь жить со мной теперь, Алия. Я буду контролировать каждый твой шаг. Ты хотела быть моей женой? Готовься каждую ночь доказывать мне это. Я хочу, чтобы ты родила мне сына.

– Нет! Нет! Ни за что!

Мне казалось тогда, что я умру, если он ко мне прикоснётся.

Увы…

Умереть, оказывается, не так просто.

Даже когда тебя планомерно убивают.

– Так вам было всё равно, Алия? – психолог возвращает меня в настоящее, где я существую по инерции.

– Нет, мне было не всё равно. Я не хотела, чтобы мой муж взял вторую жену.

– Почему? Вы… любили его?

Любила?

Я любила тот образ, который сама себе придумала. Ничего общего с реальным Османом этот образ не имел…

– Я устала, можно я пойду?

– Да, конечно, Алия, продолжим завтра.

Шатаясь иду по коридору. Два поворота направо, подняться по лестнице, еще раз направо. Всё время направо, не перепутаешь.

Но на лестнице меня ждёт сюрприз…

– Аля… девочка моя…

Сильный руки прижимают к стене, губы прижимаются.

Я слишком слаба, чтобы бороться, но у меня есть козырь в кармане.

Козырь, который я со всей силы втыкаю Осману в бок…