Текст книги "Голос сердца"
Автор книги: Элеанор Браунлей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Они обменялись долгими, неторопливыми поцелуями, не разжимая крепких объятий.
– Я не хочу выпускать тебя из рук даже на секунду, – сказал Бен, поглаживая волосы Нины. – Я хочу делить с тобой горе и радость и заботиться о тебе. А сейчас я хочу любить тебя.
У Нины перехватило дыхание.
– А я уже не надеялась услышать от тебя этих слов.
– Ты могла бы сама произнести их, – мягко упрекнул Бен, целуя ее шею и наслаждаясь тонким ароматом духов Нины. Его идеал женщины, который он когда-то вообразил себе, – очень стройной, спортивной, нашедшей свое место в современном мире, – был навсегда забыт. Теперь для Бена существовала только Нина.
Нина медленно закрыла глаза, чувствуя такое состояние блаженства, что, казалось, не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Но Бен ждал от нее ответа, и она должна была сделать это сейчас, пока еще могла владеть своим голосом.
– Бен, – тихо сказала Нина, – ты ведь не такой человек, который может воспользоваться женской слабостью. Я понимаю, что если не соглашусь на мимолетный роман или тебе будет со мной неинтересно, ты бросишь меня. Ты сделаешь это очень вежливо, мягко, но все равно факт останется фактом. – Бен поднял голову, и Нина поняла, что ее слова попали в точку. – Но я не смогу пережить такого отношения к себе, – закончила она.
– Понимаю, – ответил Бен. – Мы два одиноких человека, и нам потребуется время, чтобы проверить наши чувства и решиться на серьезный шаг.
– Но я не хочу, чтобы наши отношения превратились в мимолетную связь, – сказала Нина, когда они медленно разжали объятия.
– Я хочу провести с тобой ночь, чтобы уснуть и проснуться рядом с тобой, – ласково целуя ее, прошептал Бен. – И когда солнце взойдет над городом, я хочу вновь любить тебя. Но я не хочу торопить тебя. Если тебе нужно время, я готов…
– Бен…
– И дело не в том, что я такой терпеливый и разумный, – продолжил Бен. – Дело в другом.
– Я знаю, что ты хочешь сказать, – Нина встала и протянула ему руку. – Мы оба знали, что этот момент наступит, и оба не хотели торопить события. Но время ожидания закончилось. То, что ты предлагаешь мне сделать выбор, говорит о том, что ты – джентльмен, но я отклоняю твое предложение…
Они направились в спальню с таким чувством, будто переступали вместе ее порог уже много раз, но Бен впервые оказался в роскошной, отделанной в кремово-голубых тонах комнате. Нина, без колебаний, привела его в свою спальню, не захотев идти в комнату для гостей. Она знала, где именно ей хочется быть с Беном.
Нина сбросила туфли, ступила босиком на бледно-голубой ковер и, обняв Бена за плечи, посмотрела ему в глаза:
– Ты не хочешь помочь мне снять серьги?
– Я хочу снять все твои драгоценности, – ответил Бен, отстегивая серьги и целуя мочки ее ушей.
Он отложил серьги в сторону и обнял Нину. Ее губы приоткрылись навстречу его поцелую, и, когда Бен наконец оторвался от нее, они оба замерли, не сводя друг с друга счастливых глаз.
Бен нащупал пальцами пуговицы на платье Нины. Он почему-то предвкушал, что у такой женщины должно быть необыкновенное нижнее белье, и не ошибся. Когда пуговицы были расстегнуты и платье медленно скользнуло на пол, взору Бена предстал роскошный ансамбль цвета слоновой кости, отделанный тонкими кружевами.
– Мне говорили, что мужчин возбуждает нижнее белье черного цвета, – промурлыкала Нина, развязывая галстук своего возлюбленного.
– Не надо слушать глупых подруг, – улыбнулся Бен. – Я не так молод, как прежде.
– Правда? – глаза Нины сияли. – По-моему, ты напоминаешь хорошее вино – становишься лучше год от года. Надеюсь убедиться в этом лет через двадцать.
Бен начал раздеваться и скоро остался в боксерских трусах, обнажив свое гибкое, мускулистое тело. Он осторожно приподнял подол ее комбинации, но тут же убрал руку и начал медленно стягивать с плеч Нины узкие бретельки, легонько касаясь пальцами ее высоких налитых грудей, спрятанных в белоснежных чашечках бюстгальтера.
– Почему-то бытует мнение, что избавлять леди от кружев и тесемок – огромное удовольствие… Неужели это правда?
– Сейчас проверим…
Нина застонала от его прикосновений, придвинулась ближе и стала нежно поглаживать Бена по мускулистой спине.
– Мне нравится чувствовать твое тело так близко, – сказала Нина, ощущая, как он откликается на ее прикосновение. Она решила, что наступила подходящая минута для признания. – И я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, – ответил Бен, наслаждаясь звуком, казалось, давно забытых слов. – Как долго я ждал этого момента, чтобы произнести это признание.
Нина поцеловала его в ямку у основания шеи и посмотрела Бену в глаза. Они светились такой страстью и любовью, что по ее телу пробежала легкая дрожь.
– Я рада, что мы именно сейчас сказали о наших чувствах и были искренни.
– Я тоже очень рад…
Бен вновь поцеловал ее и через несколько мгновений они оказались на широкой постели Нины. Бен, теперь полностью обнаженный, вытянулся рядом с Ниной и начал медленно раздевать ее. Его рука мягко скользнула от застежки бюстгальтера к колготкам.
– Я чувствую себя так, будто распаковываю долгожданный подарок…
И это он говорит о такой прозаической вещи, как колготки? А что было бы, если бы ей пришло в голову надеть шелковые чулки с кружевными подвязками?
Бен действовал нежно, но уверенно, и у Нины перехватило дыхание, когда он быстрыми движениями снял с нее все остальное.
Некоторое время они молча ласкали друг друга, наслаждаясь близостью и привыкая к этому восхитительному состоянию.
Бен покрывал поцелуями волосы, лицо, плечи, груди Нины. Руки его спустились от ее плеч к бедрам, и вот уже его пальцы действуют смелее и смелее.
Нина чувствовала себя на седьмом небе от блаженства. Она слабо застонала и вцепилась пальцами в плечи Бена. В ней нарастала волна возбуждения, и она еще теснее прижалась к своему возлюбленному. Нину переполняла невероятная радость, и ей очень хотелось верить, что Бен чувствует то же самое.
Наконец их тела слились. Нине показалось, будто темная комната озарилась ярким светом, она испытала такое потрясение от их близости, что даже удивилась, что ее тело способно на такое бурное проявление чувственности. Нина подумала, что еще никогда не испытывала ничего подобного и сделает все от нее зависящее, чтобы они всегда были вместе.
– Почему в твоей квартире две спальни? – спросил Бен, когда они лежали, обнявшись и тесно прижавшись друг к другу, в ее кровати.
– Что за вопрос? – Нина задумалась на мгновение. – Я немного страдаю клаустрофобией, мне нужно много места для моих туалетов, и, кроме того, я решила, что если дела в офисе будут идти не очень успешно, я смогу устроить рабочий кабинет во второй спальне, – поспешно объяснила Нина, но у Бена мелькнуло подозрение, что ее слова были не чем иным, как неумелой отговоркой.
– И только-то? – протянул он. – А почему ты просто не сняла студию, когда отселилась от матери?
– По тем причинам, о которых только что сказала, – честно ответила Нина, чувствуя, что надо говорить правду. – И чтобы устроить укромный уголок.
Укромный уголок? Последние слова Нины оказались столь неожиданными, что Бен на мгновение утратил дар речи.
– Я не подозревала, что тебя заинтересует подобный вопрос, да еще в такой момент, – мягко пожурила его Нина. – Покупая квартиру, я должна была иметь в виду, что, возможно, когда-нибудь мне придется ухаживать за моей матерью. Я ведь ее единственный ребенок.
– Ты хочешь сказать, что не собиралась выходить замуж?
Теперь уже Нина не нашлась, что ответить.
– Я действовала, исходя из сложившейся обстановки, – наконец нашлась она, радуясь, что в комнате было темно. – У меня никогда не было мимолетных романов, даже в те времена, когда было принято менять любовников как можно чаще. Два моих серьезных романа закончились, когда подошел момент заговорить о браке. Видимо, я чем-то не устраивала их в качестве жены.
– Просто тебе попались дураки, – прокомментировал Бен.
– Видишь ли, я обычно говорю то, что считаю нужным, и не собираюсь быть лицемеркой, чтобы хорошо устроиться в жизни, – Нина выдавила из себя улыбку. – Я думаю, что ты сам это понял, иначе бы не спрашивал.
– Я не хочу, чтобы ты подумала, что я решил устроить тебе допрос с пристрастием, – заверил ее Бен. – И те мужчины не стоили тебя, как ты теперь понимаешь.
– Я не ожидала услышать от тебя подобное, – выдохнула Нина.
– Неужели ты могла подумать, что я пытаюсь обнаружить в тебе какой-то недостаток? – спросил Бен. – Я пытался сказать тебе, чтобы ты забыла о всех прошлых страхах и неуверенности в себе, потому что больше они не будут беспокоить тебя.
Несколько часов спустя Нина сидела за своим письменным столом, пытаясь расслабиться после напряженного утра. Она продала несколько подушек, резных рамок для картин и очень дорогой набор флакончиков для духов из хрусталя, отделанных серебром. Один из посетителей салона пригласил ее пообедать вместе, а второй намекнул на то, что хотел бы, чтобы Нина приняла участие в организации ярмарки во время рождественского шоу. Утро оказалось очень плодотворным, хотя и несколько насыщенным для последнего дня рабочей недели, но мысли Нины сегодня занимали не вопросы бизнеса, а исключительно Уортон.
Она отдавала себе отчет в том, что Бен может изменить ее жизнь гораздо сильнее, чем наследство Патриции. В конце концов деньги – это всего лишь деньги.
Было бы очень приятно, если бы они смогли позавтракать вместе, но Бен спешил на важную встречу. Перед тем как покинуть ее квартиру, он сказал, что является советником частной компании, специализирующейся на изготовлении персональных компьютеров. Полгода назад эта преуспевающая фирма оказалась в буквальном смысле обезглавленной, когда ее руководители погибли во время пожара. Нина размышляла о том, как нелегко приходится Бену, имея на руках две такие проблемы: эту компанию и наследство Патриции, когда зазвонил телефон:
– А я как раз думала о тебе, – сказала Нина. – Как прошла встреча?
– Я не очень-то доволен, предпочел бы позавтракать с тобой. Ну ничего, увидимся позже. Как у тебя дела?
– Встреча за встречей, и у меня будет ленч с Дэйной. Мы должны поговорить о моей будущей книге, – ответила Нина, чувствуя, что Бен что-то недоговаривает. – Бен, ты мне хочешь сказать что-нибудь еще?
– Тебе нужно быть готовой к дальнейшему развитию событий, – отрывисто произнес Бен, и сердце Нины тревожно сжалось. – Только что позвонил Оливер Уотсон. Из Калифорнии поступил окончательный ответ – документов, свидетельствующих об усыновлении твоего отца, не существует.
Нина в этом не сомневалась, но сейчас не стоило напоминать о том, что она говорила Оливеру и Бену, что таких документов никогда и не было. Патриция поступила предусмотрительно, написав письмо, в котором она подтверждала, что приходилась матерью Полу Своупу, ведь официального усыновления не было и в свидетельстве о рождении стояли имена Джералда и Эвы Своупов. Как ни странно, но до сих пор Нина не верила, что вся эта история имеет отношение к ней. Но теперь все изменилось.
– Нина, ты слушаешь?
– Да, мне просто надо было прийти в себя, – ответила Нина, откликаясь на заботу, которая была слышна в голосе Бена. Он будет рядом с ней, он не бросит ее, когда ей будет трудно. – И… что мы теперь будем делать?
– До понедельника отдыхать. В начале недели мы встретимся с Оливером и начнем подготовку необходимых документов, чтобы ты – единственная прямая родственница Патриции – могла заявить официально свои права на ее наследство.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Две недели спустя, теплым и душным утром Нина, прижимая к себе два пакета с обувными коробками, сумочку и зонтик, открыла дверь своего демонстрационного зала. Она быстро вошла внутрь, заперла дверь и вздохнула с облегчением, как будто добралась до неприступной крепости.
– С меня хватит, хватит, хватит! – прокричала Нина, опускаясь на кушетку и обращаясь к двум стэффордширским собачкам, стоявшим на лакированном столике. – Я первый раз в жизни с ненавистью вспоминаю поход в обувной магазин и это вина Мариссы. Нет, Марисса здесь ни при чем. Это все проделки Патриции. Зачем ей было нужно сколотить такое состояние, спрятать завещание и заставить меня объявить себя наследницей!
Нина покачала головой и улыбнулась. Все-таки неплохо, когда работаешь одна. Можно сказать, что хочешь, выплеснуть свое раздражение, даже бросить какой-нибудь небьющийся предмет на пол и никто тебя не осудит.
Чувствуя, что начинает понемногу успокаиваться, Нина устроилась на кушетке поудобнее и начала перебирать в уме подробности сегодняшнего утра.
Из всех ее подруг только Марисса могла составить подходящую компанию для похода в обувной магазин. У Кей был не только тот же самый размер, что и у Нины, но и вкусы их практически совпадали. Селия покупала свои безумно дорогие и отлично сделанные туфли за полцены по договору с какой-то фирмой и о подробностях этой сделки предпочитала помалкивать. Оставалась только Марисса, которая к тому же носила обувь на высоком каблуке и размер ноги у нее был меньше, чем у Нины, и это означало, что между ними не возникнет спор из-за обладания какой-нибудь особо приглянувшейся обеим парой туфель.
Сегодня они встретились в очень дорогом салоне под названием «Софи-Матильда». Владелица магазина – Эликс Спейер – открыла его немного раньше, чтобы Нина и Марисса могли сделать покупки до начала рабочего дня в своих офисах. Когда Эликс, которая училась с Ниной в одной школе, отошла в кладовую, Марисса, только что вернувшаяся из деловой поездки в Сан-Франциско, потребовала сообщить ей последние новости. Обычно обе женщины встречались регулярно, чтобы пообедать и поболтать друг с другом, но в последнее время были чересчур заняты, а сейчас представилась удобная возможность обсудить все то, что их волновало.
– Ты хочешь сказать, что оценщики до сих пор работают на Парк-авеню? Немыслимо! Я понимаю, что они должны действовать с предельной тщательностью, но это переходит всякие границы! – воскликнула Марисса, примеряя летние сандалии.
– Полностью с тобой согласна. Я сказала Бену, что они пробудут там еще полгода, – ответила Нина, прохаживаясь по покрытому ковром полу в черных лодочках на низком каблуке. – Сначала он находил ситуацию забавной, но сейчас и ему не до смеха.
– Понятно, – улыбнулась Марисса и внимательно посмотрела на Нину. – А почему ты решила продать эту квартиру? Она тебе еще пригодится.
– Что я буду делать в таких апартаментах?
– А кто говорит, что ты будешь там одна? Если вы с Беном поженитесь, вам все равно понадобится большая квартира, – заметила практичная Марисса, и Нина, несмотря на то, что ей не нравился этот разговор, не могла с ней не согласиться. – У вас появятся дети, которым будут нужны комнаты. Вы устроите спальню для твоей матери, для гостей… Это проще, чем подыскивать новую квартиру, поверь мне.
В разговоре о квартире Патриции прошло почти все время, которое они провели в обувном салоне, хотя подруги и обсудили еще кое-какие проблемы. Нина понимала, что Марисса, видевшая множество шикарных нью-йоркских апартаментов, может дать ей немало полезных советов, но все равно с трудом сдерживала раздражение. Если ей действительно придется переделывать квартиру Патриции, помощь Мариссы окажется неоценимой. Она была в курсе всех мебельных аукционов, знала, где можно приобрести действительно качественные вещи и, конечно, именно ей Нина бы предложила заняться интерьером квартиры Патриции, если бы они с Беном решили поселиться там. Но, с другой стороны, Нина никак не могла свыкнуться с мыслью, что она на самом деле является наследницей Патриции и ей не хотелось обсуждать эту тему.
Кроме того, Нина внезапно оказалась в центре внимания, как только стало известно, что скоро она станет обладательницей крупного состояния, и поведение некоторых ее знакомых изменилось коренным образом.
Наверное, именно мысль о деньгах Патриции заставила Эликс Спейер предложить Нине лодочки из крокодиловой кожи, не проданные за время зимнего сезона.
– Отдаю за полцены, – объявила Эликс, буквально всовывая коробку в руки Нины. – Это как раз твой размер, и я не знаю никого другого, кто бы их был в состоянии купить. За исключением разве что Кей, но у нее уже есть две пары, ведь стоит написать бестселлер – и ты сразу будешь купаться в деньгах. Твоей бабушке понравились бы эти туфли, – добавила Эликс. В ее голосе послышались подобострастные нотки. – Я обожала свою бабушку, но все, что мне от нее досталось, – это кладовка с вышедшей из моды обувью и коллекция картин, не представляющих большого интереса. А тебе, кроме всего прочего, достался замечательный парень. Счастливица!
Теперь, сидя у себя в демонстрационном зале и вспоминая подробности разговора, Нина спрашивала себя, что же ее все-таки беспокоит. «Я так счастлива, что порою у меня дух перехватывает от радости», – подумала она, поигрывая коралловым браслетом на правом запястье. Нине очень нравились драгоценности, подаренные ей Патрицией. Каждый предмет был по-своему уникален, но она не могла не задумываться о том дне, когда наконец увидит все украшения бабушки. Может быть, тогда этот милый браслет утратит свою привлекательность?
Поднявшись с кушетки, Нина сняла жакет цвета нефрита, дополнявшего ансамбль из зеленой с золотом юбки из крепа и золотистого цвета блузки, украшенной старинными пуговицами.
«Но Эликс права – я люблю замечательного мужчину и он любит меня. А я уже решила, что не встречу человека, которого бы хотелось назвать спутником жизни», – мысленно сделала вывод Нина и вздрогнула, услышав стук в дверь.
Она оглянулась и увидела стройную женщину лет пятидесяти, на лице которой застыла заученная улыбка. Это была Розалинда Хервей, недавно оставшийся без работы редактор антикварного журнала, и на нее не распространялось правило Нины о предварительной договоренности о встрече. Нина улыбнулась в ответ и подошла, чтобы открыть дверь.
– Надеюсь, что не помешала тебе. Я была в здании и решила зайти поговорить с тобой, – сладким голосом произнесла Розалинда, и Нина почему-то забеспокоилась.
– Я тут разговаривала сама с собой. Можно позволить себе такую роскошь, когда ведешь бизнес самостоятельно, – ответила Нина, проводя Розалинду в салон.
Семья Розалинды издавала несколько журналов, в том числе и журнал, посвященный антиквариату. Розалинда была очень опытным редактором, тщательно готовила все публикации и славилась безукоризненным вкусом. Однако не так давно все журналы были проданы конгломерату, и в штате его сотрудников не нашлось места для Розалинды.
– Розалинда, я очень рада вас видеть, – сказала Нина. – Может быть, пройдем в мой офис?
– Да, конечно, и позволь, я помогу тебе отнести сумки. А, так ты была у «Софи-Матильды»! Хоть Эликс Спейер и важничает, обувь у нее просто замечательная, но цены…
– Не напоминайте мне о ценах, – шутливо поежилась Нина.
Они уселись на стулья около ее письменного стола, и Нина задумалась, не зная, с чего начать разговор. Перед ней сидела интеллигентная, знающая свое дело женщина, которая вдруг осталась без работы и источника дохода. Нина остро ощущала разницу в их положении.
– Хотите что-нибудь купить? У меня есть замечательные тарелочки для пирожных из кованого серебра, изготовленные в начале века. Я знаю, что вы придерживаетесь высокого мнения об изделиях викторианской эпохи, декабрьский номер вашего журнала был посвящен именно этой теме… – Нина оборвала себя на полуслове. – Розалинда, мне очень жаль, что так получилось с вашим журналом.
– Я знала, что тебе действительно очень жаль и что ты говоришь от чистого сердца. В нашем деле слишком много лицемеров, – бодро проговорила Розалинда, но выражение ее лица по-прежнему осталось грустным. – Сегодня приступила к работе новый редактор. Молодая, энергичная женщина. Она решила начать с фотографий знаменитостей, позирующих на фоне их любимой мебели.
Нина поморщилась. Она понимала, как тяжело сейчас на душе у Розалинды, и сочувствовала ей, но осознавала, что должна быть осторожной в своих высказываниях. Розалинда пришла сюда не для того, чтобы перемывать косточки своим конкурентам.
– Розалинда, может, я… могу вам чем-нибудь помочь? Я пока еще не вступила во владение имуществом Патриции, но я могу попросить Оливера Уотсона дать мне в долг.
– Нина, как это мило с твоей стороны, но мне не нужны деньги! – воскликнула удивленная Розалинда. – Забавно, но Патриция тоже сразу предложила мне деньги, когда речь зашла о продаже журнала. Мы с ней долго беседовали, и она настояла, чтобы я не верила обещаниям новых владельцев и потребовала контракт, в котором были бы оговорены моя пенсия, медицинская страховка и прочие вещи.
– Мудрая женщина. Чем больше я узнаю о Патриции, тем лучше понимаю, сколько у нее было здравого смысла и как она помогала людям, которые испытывали трудности, – призналась Нина. – Именно поэтому я и решила претендовать на ее наследство. Я должна выполнить все обещания Патриции.
– Нашли ли ее последнее завещание? – с надеждой в голосе спросила Розалинда. – Тебе было бы легче, если бы ты в точности знала, чего хотела Патриция.
– Нет, завещание пока не найдено, хотя оценщики упорно ведут поиски. Розалинда, – мягко спросила Нина, слегка наклонившись вперед, – Патриция обещала упомянуть вас в завещании? Что она хотела оставить вам?
– Патриция хотела сделать меня распорядителем ее литературного наследия. У нее была коллекция журналов, бесчисленные фотографии, обширная переписка. Достаточно материала для написания биографии или, по крайней мере, серии журнальных статей, – тон Розалинды с каждым словом становился оживленнее. – В завещании, которое находится у Оливера, нет ни слова об этом. Патриция собиралась отдать всю свою личную переписку Беннету Уортону, но обещала мне, что в новом завещании… – на глаза Розалинды навернулись слезы. – Нина, мне пятьдесят шесть лет, и я впервые в жизни прошу о работе. Я овдовела много лет назад, и теперь моя семья считает, что я должна тихо доживать свои дни, но я не хочу этого делать. Ты мне можешь помочь?
– Конечно. Я должна вначале поговорить с Беном, но думаю, что он согласится. Что касается меня, я уверена, что вы превосходно справитесь с тем, что хотела Патриция.
– Патриция заслуживает того, чтобы была написана ее биография. Конечно, придется рассказать о том, что… о твоем отце, – торопливо поправилась Розалинда. – Но можешь быть уверена – я не напишу ничего такого, что могло бы повредить репутации твоей матери или твоей.
– Спасибо, но моя мама любит говорить, что если ты ни в чем не виноват, твоя репутация не может пострадать, – ответила Нина. – И я думаю, Патриции не понравилось, если бы вы решили приукрасить ее жизнь. Пока она была жива, она считала нужным хранить тайну о моем отце, но теперь настало время сказать правду. Патриция наверняка хотела, чтобы люди узнали обо всем том, что произошло в ее жизни.
– Ты права, – согласилась Розалинда и улыбнулась. – Я слышала, что ты встречаешься с Беннетом Уортоном.
– Мы много значим друг для друга, – призналась Нина. – Хорошо, когда рядом есть человек, на которого можно опереться в трудную минуту.
– Если ты разрешишь, я кое-что скажу, – проговорила Розалинда, когда Нина вела ее по демонстрационному залу к выходу. – Патриция была щедрым человеком и раздала обещания очень многим людям, но боюсь, что не всех упомянула в своем завещании.
– Я не собираюсь никого подводить и выполню все то, что намеревалась сделать Патриция.
– Естественно. Но у нее был весьма обширный круг знакомств, и – при всем ее желании – она не могла перечислить всех в своем завещании. Многие из них нуждаются гораздо в большей помощи, чем я. Как бы то ни было, – закончила Розалинда, когда они остановились в дверях, – на твоих плечах лежит тяжелый груз ответственности, и от этого никуда не денешься.
Вернувшись в свой офис, Нина прослушала послания на автоответчике, но из головы у нее не шли слова Розалинды. Даже звонок художника по интерьеру, разыскивавшего «кувшин не позднее, чем 1925 года», не отвлек ее от размышлений. Нина собралась вновь включить автоответчик, но в этот момент зазвонил телефон. Это была Марисса.
– Только не говори, что мы перепутали пакеты с обувью, – рассмеялась Нина, надеясь в душе, что Марисса звонит именно по этому поводу. Еще одного разговора о своем наследстве она бы просто не выдержала.
– Нет, нет, я звоню совсем по другому поводу. Я забыла сегодня утром сказать тебе две важные вещи. Во-первых, у тебя есть старинные десертные японские тарелки?
– Шесть штук.
– Отлично. Пожалуйста, запиши их на меня, а я в обед пришлю кого-нибудь за ними. С делами покончено, – бархатный голосок Мариссы приобрел загадочные нотки. – Пора поговорить о более приятных вещах. В конце июня мы собираемся дать обед в честь губернатора и его жены, – Марисса назвала дату.
– Поэтому тебе нужны японские десертные тарелки, – поддразнила Нина, чувствуя, что ее охватывает смутное беспокойство.
– Неужели ты думаешь, что я обойдусь шестью тарелками? Нет, они предназначаются клиентке, которая все время что-нибудь приобретает. Очень милая женщина, но я подозреваю, что она боится, что как только ее новый дом будет закончен, муж бросит ее, поэтому она придумывает все новые и новые предлоги, чтобы оттянуть новоселье, – торопливо пояснила Марисса. Ей явно не терпелось продолжить разговор о своем званом обеде. – Я приглашаю тебя и Бена. У вас нет никаких планов на этот день?
Нине было известно, что ее подруга время от времени устраивает званые обеды в честь сильных мира сего. Однако Нину ни разу не приглашали на подобные мероприятия, хотя она часто бывала в доме Дугласов, когда там собирались члены их семьи, и принимала участие в многолюдных вечеринках, устраиваемых Мариссой для представителей художественной богемы. Но на званых обедах присутствовали только сложившиеся пары, имеющие определенное положение в обществе. Нина вдруг поняла, что оказалась в числе этих избранных. Значит, ее решили пригласить потому, что она встречается с преуспевающим адвокатом, и еще потому, что оказалась наследницей внушительного состояния?
Марисса перестала болтать о меню предстоящего обеда, и Нина сказала первое, что ей пришло в голову.
– Черный галстук обязателен?
– Что ты! Мужчину в наше время не заставишь надеть черный галстук, – ответила Марисса. – Нет, представители сильного пола будут в темных костюмах, а женщины – в вечерних платьях. Значит, я могу рассчитывать на вас обоих?
– Мне надо сначала поговорить с Беном. Он придет к ленчу, и я тебе потом перезвоню, – пообещала Нина, надеясь, что разговор закончится до того, как Марисса вспомнит о своей излюбленной теме – наследстве Патриции Росситер.
Они еще немного поболтали, и наконец Нина с облегчением повесила трубку, но телефон тут же зазвонил снова.
– Я ознакомилась с твоим авторским планом, – бодро сообщила Дейна Селигсон. – Он мне очень понравился, так что будь готова.
– К чему? – подозрительно поинтересовалась Нина.
– Я собираюсь провести аукцион, – терпеливо объяснила Дейна. – Момент сейчас очень удачный и мы сможем заключить неплохой договор на издание книги. Пойми меня правильно, книга имела бы успех, даже если бы Патриция Росситер не была бы твоей бабушкой, но раз уж так получилось…
Положив наконец трубку, Нина почувствовала, что ей немного не по себе от всех этих известий. Проводить аукцион еще ненаписанной книги об антиквариате? Конечно, Нина была уверена, что ее произведение окажется занимательным и качественным чтением, но заслуживает ли оно аукциона?
В конце концов Нина взяла блокнот, ручку, вернулась в демонстрационный зал и вновь села на кушетку. Она предполагала, что после того, как вопрос с наследством будет урегулирован, налоги уплачены, обещания выполнены, ее жизнь вернется в прежнее русло, за исключением двух моментов. У нее будет достаточно средств, чтобы не беспокоиться о деньгах в этом безумно дорогом городе, и, что самое важное, рядом с ней будет Беннет Уортон. Но теперь Нина понимала, что все это случится очень нескоро и сейчас ей надо выработать свой собственный план действий, чтобы не следовать советам, которые с удовольствием давали ей все желающие.
«Я должна думать так, как это делала Патриция», – решила Нина, вспомнив, как полгода назад она беседовала со своей бабушкой. Итак, как хотела Патриция распорядиться своим наследством?
Не успела Нина отложить в сторону блокнот с записями, как пришел Бен, держа в руках коробку с ленчем.
– Чувствую запах пиццы, – целуя его, сказала Нина. – Сегодня было самое длинное утро в моей жизни, а когда я пришла сюда, настроение у меня было отвратительное.
– Что случилось? – спросил Бен, ставя коробку на деревянный поднос на столе Нины.
– Сегодня утром мы с Мариссой были в обувном салоне, – начала Нина, показывая на набитые коробками сумки, которые она не успела убрать в шкаф.
– Ты всегда покупаешь за один раз шесть пар обуви и раскладываешь пиццу на стэффордширском подносе? – подозрительно мягким тоном поинтересовался Бен.
– Это подделка под стэффордшир. Я купила на блошином рынке три подноса, два сразу же продала, а этот решила оставить себе, – объяснила Нина, делая вид, что не понимает, что имел в виду Бен. – Я всегда покупаю сразу несколько пар обуви и обеспечиваю себя на весь сезон. По-моему, это очень разумно. Позволь, я достану содовую из холодильника, и давай поедим, я проголодалась.
Следующие несколько минут были посвящены пицце и прошли в молчании.
– Наверное, мне не стоило есть пиццу, – заметила Нина. – Боюсь за свой желудок.
– Пицца – великолепное лечебное средство, – запротестовал Бен, принимаясь за следующий кусок. – Она очень успокаивает, а мысли о том, из чего она приготовлена, заставляют забыть обо всех проблемах.
– Ты прав, – рассмеялась Нина. – Она питательнее, чем шоколад, но не такая полезная, как куриный суп.
– А ты сможешь приготовить куриный суп? – спросил Бен. Раздражение, которое он почувствовал в первый момент, увидев две набитые сумки с эмблемами одного из самых дорогих обувных салонов, прошло. Если Нина привыкла покупать себе вещи подобным образом, значит, не имело смысла переубеждать ее. – Может быть, тебе придется подавать его мне в ближайшем будущем, – улыбнулся он.
– В будущем, – повторила Нина, глядя на Бена поверх края стакана с лимонадом. – Придется тебе дожидаться этого до наступления холодов.
– Значит, я должен все лето только гадать о твоих кулинарных способностях? – подразнил ее Бен.
Нина клятвенно приложила руку к груди.
– Обещаю, что возьмусь за кастрюли, как только ты простудишься и сляжешь с гриппом в кровать. Больным обязательно надо есть куриный суп, чтобы поправиться, – торжественно заверила она, и Бен рассмеялся.
