Текст книги "Голос сердца"
Автор книги: Элеанор Браунлей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
– У меня прекрасный супруг, а мужчины типа Кима меня не интересуют, дорогая.
– Взаимно, – рассмеялась Нина. – И все-таки откуда такие сведения?
– Ты не поверишь, но моя благовоспитанная бостонская свекровь обожает джаз. Когда она приезжает навестить нас, мы водим ее по лучшим джаз-клубам. Несколько месяцев назад мы были в одном таком заведении. Настоящая дыра, но музыка первоклассная. За соседним с нами столиком сидели Ким и молодая женщина. Слава Богу, что в зале было полутемно, иначе бы все заметили, что они занимались под столом любовью.
– Вот это да! Ты неплохо провела время.
– Тебе смешно, а я не знала, куда девать глаза. Боялась, как бы Лили не посмотрела в их направлении.
– У меня создалось впечатление, что твою свекровь не так-то легко смутить.
– Тебе известно, что Кимбалл Хьютон начал свою карьеру, работая у Патриции Росситер. Он был одним из последних ее протеже, – Марисса назвала имена нескольких известных американских дизайнеров. – Кима не интересовал интерьер, но Патриция и не собиралась сделать из него дизайнера. Она как-то сказала моей бабушке, что художниками по интерьеру не становятся, ими рождаются. Патриция учила своих любимцев, как надо правильно вести себя с клиентами, вести деловую корреспонденцию и многим другим тонкостям.
– Были ли среди ее протеже женщины?
– Среди ее служащих были женщины. Надо сказать, что она держала довольно большой штат сотрудников. Но в число ее приближенных всегда входили только молодые, начинающие свою карьеру мужчины, – Марисса пристально посмотрела на Нину. – И никто никогда не предполагал, что за этим что-то кроется.
«Хорошо, что Марисса не называет Патрицию моей бабушкой», – подумала Нина. Она понимала, что рано или поздно Марисса заговорит о ней. Но почему ей не хочется говорить о Патриции? Может быть, потому, что она, скорее всего, пересмотрит свой первоначальный ответ? Прав ли был Бен, когда усомнился в окончательности принятого ею решения?
Нина встряхнулась и заставила себя забыть о той встрече в ресторане.
– Я немного задумалась, – извинилась она. – Давай поговорим об этом позже.
– Конечно, у нас впереди целый уикэнд, – успокоила ее Марисса. Она понимала, что Нина оказалась в сложной ситуации, и не хотела торопить ее, но ей не терпелось выяснить один вопрос.
– Можно тебя спросить кое о чем?
– Конечно.
– Привыкла ли ты к мысли, что Беннет Уортон не позвонит тебе, и используешь ли ты в качестве оправдания свою застенчивость, чтобы не звонить ему первой?
– Это целых два вопроса. Нет, я не смирилась с мыслью, что он может не позвонить мне. И стоит ли мне против собственной воли предпринимать какие-либо шаги для того, чтобы вновь встретиться с ним?
– Должен быть еще какой-нибудь выход, но… – Марисса замолкла, пытаясь решить эту проблему. – Наверное, имеет смысл все-таки позвонить ему. Ты ведь не собираешься ничего обещать, а скажешь только, что тебе нужно время, чтобы подумать и приспособиться…
Приспособиться? К чему? Нина хотела задать вопрос, но они уже подъезжали к Гринвичу, и она хотела завершить этот разговор.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Нина. – У нас будет время, чтобы как следует все обсудить, и, Марисса, на всякий случай скажи мне адрес того полутемного джаз-клуба.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Начало апреля – не самое лучшее время года для Коннектикута. Снега уже нет, а первая зеленая листва появится только через несколько недель. Но в эту первую субботу апреля художники по интерьеру, антиквары, букинисты, собравшиеся на аукцион, обращали мало внимания на прохладную погоду и оголенные ветви деревьев.
Они приехали, чтобы принять участие в выгодной распродаже имущества великолепного старого особняка, носившего название «Уиллоу-Хилл».
Особняк находился вблизи Гринвича и был построен в начале столетия, затем достраивался в двадцатые годы. Кирпичное здание в георгианском стиле производило очень приятное впечатление, но трое детей недавно умершего владельца поместья решили расстаться с наследством и продали его британской рок-звезде, решившей перестроить и модернизировать особняк. Наследники также объявили, что готовы расстаться с коллекцией антиквариата, собранного их отцом.
Аукционеры осмотрели весь дом, издали каталог и разослали приглашения заинтересованным лицам. В бальном зале должна была состояться распродажа мебели и картин. Книги намеревались продавать прямо в библиотеке, а остальные вещи – в обеденном зале и музыкальной комнате.
– Мне этот аукцион напоминает предрождественскую распродажу в супермаркете. Я не могу себе представить, чтобы наследники, к примеру Чемберлена, выставили бы на продажу его банные полотенца, даже если бы были уверены, что на них найдется покупатель, – сказала Нина Мариссе, когда они, оставив машину у ворот, где уже стояло множество автомобилей, направились по извивающейся среди деревьев мощеной дорожке к дому.
– Зря ты так думаешь, – усмехнулась Марисса. В свои тридцать девять лет она уже приобрела достаточный опыт и поняла, что стоят эти наследники благородных фамилий. В погоне за местом под солнцем они забывают о своих корнях и часто спускают по дешевке и полотна Матисса, и старое серебро от Тиффани, потому что думают, что на вырученные деньги они приобретут новые сокровища.
Войдя в просторный вестибюль, женщины сняли плащи и бросили оценивающие взгляды на свое отражение в огромном зеркале. На Мариссе были брюки от Армани светло-коричневого цвета, шелковая блузка в тон и коричневый шерстяной жакет. Нина выбрала для аукциона черные брюки из саржи, бордовую шелковую блузку с высоким воротником и черный с бордовым жакет. Подруги специально обули туфли на низком каблуке, предвидя, что день предстоит долгий и, возможно, придется провести его на ногах.
– Представляю, каким был этот дом при хозяине, – восхищенно заметила Нина, разглядывая широкую лестницу и просторный холл, и достала из сумки каталог. – Должно быть, здесь работали не один год по оформлению интерьера.
– Я слышала, что в 1914-м свою руку приложила Эльза де Вульф, а в двадцатые и тридцатые годы сюда приезжали Элинор Браун и Руби Росс Вуд, – ответила Марисса, когда они направлялись в бальный зал, поминутно останавливаясь, чтобы поздороваться с коллегами. – К сожалению, в сороковые годы стало модно для отделки каждой комнаты нанимать разных художников по интерьеру. И именно тогда твоя бабушка отделала небольшую гостиную наверху.
– Правда? – Каково бы ни было ее личное отношение к Патриции, Нина всегда с уважением относилась к таланту. – Как она выглядит?
– Роскошная мебель в стиле Людовика Пятнадцатого, инкрустированные столики, расписанные вручную позолоченные рамы у зеркала, – Марисса осталась довольна реакцией Нины на свои слова. Может, теперь она начнет спокойно говорить о Патриции? – Комната выглядела великолепно, но можешь не подниматься наверх. Там давно ничего нет.
– Интересно, как выглядел бы дом, если бы его целиком отделала Патриция? – задумчиво произнесла Нина. Собралось уже довольно много народу. Все ждали, когда часы пробьют десять и начнется аукцион. – И что бы сказала Патриция об этой распродаже?
– Она бы сказала, что, если наследники оказались такими дураками, раз уж решили расстаться с великолепными вещами, она воспользуется их глупостью и не упустит возможности стать владелицей роскошных предметов. Во всяком случае, так сказала бы моя бабушка – Серена Кортланд, а поскольку они с Патрицией принадлежали к одному поколению… – Марисса не закончила свою мысль.
– Мы не оправдываем их ожиданий, – сказала со смехом Нина. Они договорились о том, где встретятся во время перерыва, так как прозвучал сигнал, возвещающий о начале аукциона. – Но я твердо знаю, – добавила она, – что если бы обе наши бабушки были сегодня здесь, они бы посоветовали нам наслаждаться жизнью и не расстраиваться, если мы и упустим что-нибудь из понравившихся вещей. Мы обязательно купим все, что нам нужно!
Несколько часов спустя Нина призналась сама себе, что очень довольна сегодняшним днем, хотя у нее ныла спина и голова раскалывалась от боли. Она упустила пару прекрасных серебряных викторианских ложек и отделанную бархатом кожаную шкатулку с позолоченными ложечками для ягод, но приобрела подсвечники из цветного стекла работы Стейбейна и десять десертных тарелок 1920 года. Кроме того, Нина стала обладательницей лакированной китайской коробочки для чая, небольшого расписного кашпо, нескольких эмалированных коробочек размером не более трех дюймов и шкатулки из черепаховой кожи, инкрустированной золотом.
После обеденного перерыва аукцион продолжил свою работу. Нина пополнила свою коллекцию французскими позолоченными пудреницами, несколькими серебряными рамками для картин в стиле арт-деко, дюжиной французских хрустальных солонок и антикварным блюдом для спаржи.
– Как ты думаешь, что стало с теми вещами, которые оценочная фирма не выставила на аукцион? – спросила Нина Аманду Лин Тэйлор, когда они стояли в пустой оранжерее, ожидая, пока сотрудники, занимающиеся доставкой покупок клиентам, заполнят все необходимые документы. – Мы с Мариссой шутили на тему, что наследники были бы рады и полотенца выставить на продажу, но теперь я думаю – а действительно, где же остальное?
– Мне пришла в голову та же самая мысль, – ответила Аманда – стройная молодая женщина, одного с Ниной роста, чьи тонкие каштановые волосы сегодня были заплетены в косичку. – Я слышала, как одна из продавщиц сказала, что здесь была куча хлама – это ее слова, не мои, – который вывезли в конюшню и завтра на него приедут взглянуть старьевщики.
– А может, нам стоит тоже пойти туда? Прямо сейчас, – сказала Нина с многозначительной улыбкой. – У меня есть предчувствие…
– У меня тоже, а раз мы с тобой друг другу не конкуренты…
– Чего же мы тогда ждем?
Всем антикварам, независимо от размаха их бизнеса, присуща одна черта: все они обладают «предчувствием». Именно благодаря этому «нюху» им удается находить свои сокровища. Конечно, предчувствия не всегда оправдываются, но никто никогда и не пренебрегает ими. И сейчас было неважно, что Нина и Аманда терпеть не могли друг друга – значение имело только то, что их интересы в приобретении антиквариата не совпадали.
– Мы оказались правы, – отметила Нина, когда они увидели, что было свалено в конюшне под видом хлама.
Аманда купила покрывала, бело-голубые кувшинчики начала столетия, очаровательных плюшевых медведей и охотничьи манки. Нина с удовольствием приобрела льняные полотенца и салфетки, фарфоровые супницы времен депрессии, путеводители, книги по интерьеру, опубликованные лет шестьдесят назад, и уйму старых журналов мод.
Ее покупки разместились в нескольких больших пакетах. Нина перенесла их в машину, сложила на заднее сиденье, рядом положила свой плащ, а сама устроилась рядом с местом водителя.
Марисса по-прежнему была на аукционе, ожидая, когда будут выставлены деревянные панели, и Нина решила скоротать время за разглядыванием старых журналов «Вог» и «Харпер Базар». Ей в руки попал номер за октябрь 1939 года, и, перелистывая его, она наткнулась на статью, посвященную интерьеру, и тут ее внимание привлекла знакомая фамилия.
«Все, кто видел новую квартиру Патриции Росситер, восхищаются отделкой ее столовой, стены которой окрашены в белый цвет и отделаны позолотой, но больше всего внимание привлекают китайские лакированные панели. Центральное место в столовой занимает гигантская филиппинская раковина, установленная на позолоченном основании. Художница, принимая гостей, наполняет раковину льдом и бутылками с шампанским».
«Вот бы увидеть все это собственными глазами!» – подумала Нина, закрывая журнал. Может быть, пока она сидит здесь и пытается принять решение, по квартире Патриции ходит оценщик и пытается определить, что из ее коллекции могло бы пользоваться сейчас спросом?
Вчера, во время поездки, когда Марисса заговорила о Патриции, Нина вдруг поняла, что секрет перестает быть секретом, когда о нем узнает хоть один посторонний человек.
«Но все равно пока что рановато выносить эту тайну на всеобщее обсуждение», – подумала Нина, обратив внимание на промчавшегося мимо машины велосипедиста.
Нина напомнила себе еще об одной стороне проблемы: ведь если она не объявит себя наследницей Патриции и последнее завещание не будет найдено, то тогда в силу вступит старое завещание. Но может случиться и так, что все наследство, ввиду спорности ситуации, отойдет штату Нью-Йорк. И вот тогда уже Нина ни за что не сможет признаться, что Патриция приходилась ей бабушкой, ибо все сочтут ее идиоткой за то, что она не стала претендовать на наследство.
И, конечно, ее критики будут абсолютно правы. Нельзя сначала отказаться объявить себя наследницей Патриции, а потом вдруг заявить о своем родстве с ней.
Велосипедист, недавно проехавший мимо машины, в которой она сидела, возвращался назад. Он находился слишком далеко, чтобы Нина могла разглядеть его лицо. Она увидела, что сзади к велосипедисту приближается автомобиль, и подумала, что он собирается переехать на другую полосу. Но внезапно автомобиль прибавил скорость, отбросил велосипед с ездоком на обочину и умчался прочь.
Нина схватила телефонную трубку и набрала «911».
– Меня зовут Нина Своуп. Я нахожусь в Уиллоу-Хилл, это в районе Раунд Хилл-роуд. Только что случилось дорожное происшествие – автомобиль сбил велосипедиста. Нет, автомобиль уже скрылся… Велосипедист лежит без движения… Нет, я не вижу кровь – я нахожусь слишком далеко от места происшествия… Да, пришлите полицию и машину «скорой помощи», а я пока посмотрю, смогу ли я чем-нибудь помочь.
Нина достала из багажника красно-черный шотландский плед и бросилась к месту падения велосипедиста. Почему-то она обратила внимание на внезапно наступившую тишину, не слышно было голосов, по шоссе не проезжала ни одна машина. Нина склонилась над пострадавшим. Крови не было видно, и, к счастью, на голове велосипедиста был шлем. «Руки и нога, конечно, сильно поцарапаны, но это чепуха по сравнению с тем, что могло бы случиться, если бы голова велосипедиста была бы не защищена», – подумала Нина, наклонившись, чтобы укрыть мужчину пледом. Она всмотрелась в его лицо и едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Хотя на щеке велосипедиста и красовалась здоровая ссадина, и одет он был не столь безукоризненно, как в их прошлую встречу, это был несомненно Беннет Уортон.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Нина быстро накрыла Бена пледом и опустилась рядом с ним на колени.
– Бен… Бен, вы меня слышите?
– Слышу, – простонал Бен и попробовал приподняться.
– Не двигайтесь, – предупредила Нина. – Лежите спокойно, пока не приедет «скорая помощь» и вас не осмотрит врач.
– Я понимаю, что наша встреча закончилась не слишком блестяще, но неужели это послужило поводом для того, чтобы прикончить меня?
– Я не умею водить машину, – запротестовала Нина, – и если бы я наехала на вас вот тем… – она указала рукой в направлении «рэйнджровера», – вам бы сейчас было не до разговоров. В данном случае я – всего лишь свидетельница происшествия, а никак не его участница.
– Тогда кто…
– Я думаю, что полиция разыщет виновного, – ответила Нина, услышав отдаленный вой сирен. – Отдохните до прибытия врачей, а потом мы с вами поговорим.
Вскоре подъехали полицейские и за ними машина «скорой помощи». Нина отошла от Бена, не желая мешать медикам, и к ней тут же поспешил полицейский.
– Это вы звонили в полицию?
Нина принялась пересказывать подробности происшествия, краем уха прислушиваясь к разговорам врачей, осматривающих Бена. Судя по всему, особых оснований для тревоги не было, и она немного успокоилась.
– Вы хорошо разглядели автомобиль, совершивший наезд? – спросил, держа карандаш наготове, полицейский. Его коллега в этот момент укладывал велосипед Бена в багажник патрульной машины.
– Он был грязно-серого цвета и напоминал старую обувную коробку на колесах. Я находилась слишком далеко, чтобы разглядеть что-либо еще, – объяснила Нина, заметив, что к ним приближается один из врачей. – Как мистер Уортон? – озабоченно спросила она.
– Похоже, он отделался ушибами и ссадинами, но ему придется провести ночь в больнице под нашим наблюдением, чтобы выяснить, нет ли у него сотрясения мозга и внутренних кровоизлияний, – спокойно объяснил врач. – Вы правильно сделали, что укрыли его, – добавил он, отдавая Нине плед, – иначе он мог бы пострадать от шока.
– Мне можно поговорить с ним?
– Да, но только недолго. Нам надо выбраться отсюда, пока не собралась толпа. Любопытные граждане уже сбежались неизвестно откуда.
Подойдя к машине «скорой помощи», Нина поняла, что имел в виду врач. Просторная лужайка перед воротами поместья была заполнена народом. Все, кто присутствовал на аукционе, вышли, чтобы посмотреть, что случилось.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Нина, опустившись на колени рядом с Беном. Он лежал на носилках, укрытый одеялом. Нина обрадовалась, увидев, что глаза его вновь стали ясными, а щеки немного порозовели.
– Как будто только что свалился с «Эмпайр Стейт Билдинг», – попробовал улыбнуться Бен. – Прощу прощения за сказанное мной ранее. Я, видимо, должен был доказать самому себе, что не лишился умения шутить в результате падения с велосипеда. Но шутка оказалась довольно глупой.
– Ничего страшного, – утешила Нина. – Может быть, мне поехать с вами в больницу?
– Не стоит, это займет у вас слишком много времени, – Бен пошевелился, и его лицо тут же исказила гримаса боли. – Но я был бы очень признателен вам, если бы вы позвонили Эллиманам – я арендую домик в их поместье – и предупредили, почему я не смогу сегодня поужинать с ними, – Бен с трудом улыбнулся: – Похоже, вас ищут.
Нина тоже услышала знакомый голос.
– Это моя подруга Марисса Дуглас. Мы с ней приехали сюда на аукцион, – добавила она, выпрямившись.
– Я приобрела панели! – восторженно объявила, приближаясь к ним, Марисса, переполненная радостью от удачного приобретения. – Что случилось?
– Дорожное происшествие, – пояснила Нина.
– Это я вижу, – сказала Марисса и встала рядом с ней. – А вы знакомы друг с другом?
– Да. Марисса, это Беннет Уортон.
– Ой!
– Что, интересно, означает ваш возглас? – через силу улыбнулся Бен. – Мы можем ехать? – спросил он у подошедших медиков.
– Да, мистер Уортон. И нам надо поскорее выбираться отсюда, – добавил врач, оглянувшись на собравшуюся толпу.
– Я позвоню позже, – пообещала Нина, наблюдая, как носилки устанавливают в машину.
Женщины подождали, пока уехали полицейский и машина «скорой помощи», и только после этого посмотрели друг на друга.
– Ты, конечно, догадываешься, о чем я хочу спросить тебя? – поинтересовалась Марисса.
– Еще бы! Расскажу обо всем по пути, – Нина поежилась под резким порывом ветра. – Я видела все от начала до конца.
– Бедняжка, зрелище не из приятных, – посочувствовала Марисса. – Но ты – молодец, сделала все, как надо. А вообще, забавная получилась история.
– Бен сейчас вряд ли придерживается твоей точки зрения, – заметила Нина, отлично понимая, к чему клонит подруга. – Он решил, что его сбила я.
– Это вначале, а теперь он наверняка восхищается тобой, – ответила Марисса и улыбнулась. – Помни, что ты должна быть очень осмотрительной.
– Ты говоришь, как моя мать.
– Сочту твои слова за комплимент. И ответь: ты хотела встретиться с Беном Уортоном или нет?
– Конечно, хотела, – рассмеялась Нина. – Но я никак не ожидала увидеть его, распростертым у своих ног.
– Твое желание исполнилось, хотя обстоятельства встречи и оказались довольно неожиданными, – подытожила Марисса, когда подруги направились назад к автомобилю.
– Ты права, и я очень рада, что оказалась рядом и смогла помочь Бену, – ответила Нина, пристегивая ремень безопасности. – Кстати, Марисса, мы ведь вчера привезли уйму вкусных вещей, не так ли?
– Верно, – подтвердила Марисса. – Меня никак нельзя назвать скупой хозяйкой. А почему ты вдруг заговорила о еде?
Нина загадочно улыбнулась.
– У меня появилась идея, но я расскажу тебе о ней позже. А пока мне надо подготовиться к ответам на вопросы о происшествии. Об этом обязательно зайдет речь за ужином.
Сразу же после прибытия в загородный дом Дугласов, Нина позвонила Эллиманам и рассказала о происшествии, случившемся с Беном. Дерек Эллиман очень встревожился, подробно расспросил Нину о том, что она видела, и поинтересовался мнением медиков о состоянии Бена.
– Я очень признателен вам за звонок, Нина, надеюсь, вы мне разрешите вас так называть, – сказал он. – Мы с женой считаем Бена нашим другом и будем рады ему помочь, если в этом возникнет необходимость. Я сейчас отправлю ему кое-какие вещи, а вы, пожалуйста, звоните, как только получите новые известия.
Эта короткая беседа заметно улучшила настроение Нины. Она немного отдохнула, затем приняла душ и тщательно наложила косметику. Из головы у нее не выходил предстоящий ужин. Он обещал быть продолжительным и обильным. Марисса слыла великолепной хозяйкой, и в гостях у нее никогда не было скучно, но в этот вечер Нину беспокоило то, о чем могла зайти речь за столом.
В такой день, как сегодняшний, кто-нибудь обязательно должен будет заговорить о Патриции Росситер, и Нина понимала, что ей необходимо подготовить себя к любым неожиданностям.
Но независимо от того, что могло бы быть сказано вечером, Нина твердо решила пока не объявлять о своем родстве с Патрицией. Это было бы неблагоразумно, потому что все бы решили, что она гонится за дешевой популярностью и огромным состоянием, а это не соответствовало действительности. Кроме того, Нина пока не могла сказать, что действительно приняла окончательное решение, и поэтому ей лучше хранить молчание. А если уж объявлять о том, что она приходится внучкой Патриции Росситер, то только официальным путем при помощи Беннета Уортона и Оливера Уотсона.
Нина уложила волосы и осторожно, чтобы не испортить прическу, надела черное платье с плотно облегающим лифом и широкой юбкой в сборку, а поверх него кашемировый жакет винного цвета, отделанный черным кантом. В этом ансамбле она чувствовала себя спокойно и уверенно и надеялась, что это поможет ей справиться с любыми вопросами.
Закончив последние приготовления и оставшись довольной своим видом, Нина решила отвлечься от мыслей о предстоящем ужине и погрузилась в раздумья о мужчине, обе встречи с которым произвели на нее глубокое впечатление. К тревоге за состояние Бена примешивалось и чувство облегчения. Нина была рада, что теперь ей не нужно искать предлог, чтобы позвонить ему.
«Но, – подумала Нина, вдевая сережки, – если они с Беном начнут встречаться друг с другом, их отношения должны будут строиться, как будто ни ее родства с Патрицией Росситер, ни пропавшего завещания не существует». Нина инстинктивно чувствовала, что Бен – порядочный человек и он не станет смешивать личные отношения и профессиональный интерес, не будет злоупотреблять ее доверием только для того, чтобы она изменила свое решение. И, конечно, сама Нина ни при каких обстоятельствах не станет кривить душой для того, чтобы завоевать расположение Бена.
На сегодняшний день достаточно того, что они встретились вновь, а что произойдет дальше – покажет жизнь.
Начали подъезжать приглашенные гости, И, когда Нина спустилась вниз в просторный холл, первым, кого она увидела, был Кимбалл Хьютон. Он пристально посмотрел на нее, и Нина бодро улыбнулась в ответ.
– Я слышала, что вы приобрели на аукционе картину Хильды Хэссэм, – сказала она, радуясь за Кима, потому что сама обожала американских импрессионистов.
– Хильда Хэссэм досталась мне практически даром. Кроме того, я купил работу Лиллы Кэбот Перри. Женщины-живописцы сейчас в моде, – сообщил Ким, сопровождая Нину в гостиную. – Но вы, наверное, тоже приобрели достаточно много флакончиков для духов и подсвечников.
– Не могу пожаловаться – день выдался удачный, – отозвалась Нина. – А теперь извините, мне надо поговорить с Мариссой, а вы, должно быть, хотите пообщаться с другими гостями. Увидимся позже.
Нина перекинулась парой слов с Мариссой, а затем, когда хозяйку отвлекли неотложные дела, взяла в руки стакан с охлажденной минеральной водой и прошлась по залу, приветствуя знакомых.
В начале вечера, пока гости угощались напитками и орешками, разложенными на серебряных подносах, разговор шел исключительно об аукционе в Уиллоу-Хилл. Большая часть присутствующих могла похвастаться удачными покупками, но победителем была единодушно признана Марисса, которая стала обладательницей деревянных панелей.
Через полчаса гости удобно расположились в просторной столовой дома Дугласов. В отблесках свечей женщины выглядели мягче и привлекательнее, а мужчины – загадочнее. В многочисленных фарфоровых вазах стояли свежие цветы, французские кружевные салфетки приятно гармонировали с темной поверхностью стола из красного дерева. Подали суп из спаржи, все занялись едой, разговор вертелся вокруг каких-то пустяков, и Нина немного расслабилась. За столом сидели приятные люди, ужин обещал быть отличным, и единственное, о чем ей осталось беспокоиться, – это о данном себе обещании быть сегодня в роли наблюдателя, не более того. Прислушиваться к общему разговору, участвовать в беседе по мере необходимости, отвечать на обращенные к ней вопросы и ни при каких обстоятельствах не нервничать. Нина рассчитывала, что справится с поставленной перед собой задачей.
Тема завершившегося аукциона вскоре была исчерпана, и разговор перешел на дорожное происшествие.
– Я думаю, что не скоро забуду этот день, – заявила Нора Хардинг, специалист по французскому антиквариату. – Какое неприятное событие произошло на шоссе!
– Некоторых людей нужно лишать водительских прав, – сказала Марисса, и все единодушно согласились с ней.
– А кто-нибудь знает, как зовут сбитого велосипедиста? – спросила Аманда Лин Тэйлор.
– Беннет Уортон. Адвокат. Он арендует домик для гостей у Эллиманов, – вступил в разговор хозяин дома. – Ему очень повезло, что Нина оказалась поблизости и сразу же позвонила в полицию.
Взгляды всех присутствующих обратились к Нине, и она, против своей воли, оказалась в центре внимания.
– Хорошо, что в машине есть телефон. Я сняла трубку, набрала номер и сообщила о том, что произошло, – сказала она.
– Представляю, каким это было для вас сюрпризом, – нарочито ленивым тоном произнес Ким, и Нина внезапно почувствовала, что он внимательно следит за выражением ее лица.
– Да, я не ожидала ничего подобного, – ответила Нина, делая вид, что не понимает, на что намекает Ким. – Я всю жизнь прожила в Нью-Йорке, и со мной ничего похожего не случалось, но стоило мне выбраться в Коннектикут, как я стала свидетельницей дорожного происшествия.
– Несколько недель назад я видела, как вы обедали вместе, – с некоторым удивлением заметила Беба МакГенри Поуст.
– Да, это было в день Святого Валентина, – улыбнулась Нина.
– А я и не подозревала, что вы знакомы друг с другом, – сообщила миссис Поуст. Элегантная пожилая дама подождала, пока убрали суповые тарелки, и продолжила: – Я полагаю, что вы собирались вместе провести этот уик-энд.
– Нет, этот уик-энд посвящен исключительно бизнесу, – вежливо ответила Нина, помня о возрасте и положении в обществе своей собеседницы. Кроме того, ее приятно согревала мысль о том, что присутствующие решили, что у нее было романтическое свидание в день Святого. Валентина и не догадываются об истинном характере ее встречи с Беном.
Ужин шел своим чередом, подали салаты, горячее, и наконец подошло время десерта. Он был встречен слабыми возгласами протеста, но по мере того, как гости управились со своими обильными порциями, настроение их заметно изменилось. Голоса стали звучать тише, и разговор принял серьезный характер.
Нина начала нервничать. Она понимала, что рано или поздно кто-нибудь обязательно заговорит о Патриции Росситер. Ким по-прежнему не сводил с нее глаз. Неужели ему известно что-то? Если это так, то скоро он…
Но первым, кто заговорил о Патриции Росситер, оказался Рандольф Марвик, уважаемый и знающий свое дело букинист.
– Если бы Патриция была жива, она бы непременно приняла участие в сегодняшнем аукционе, – сказал он со вздохом.
– И никто из нас тогда не смог бы что-нибудь купить, – добавила Нора. – Она всегда была очень цепкой и не упускала ничего из того, что ей понравилось.
– Но Патриция всегда вела себя очень корректно и умудрялась не обидеть никого из нас, – сказала миссис Поуст. – Я припоминаю один аукцион… – начала она и надолго завладела вниманием гостей.
Нина принялась за свой десерт. Она с облегчением поняла, что в беседе в основном участвует старшее поколение антикваров и это дает ей возможность помалкивать.
– На прошлой неделе ко мне приходил Томми Паркс, – озабоченно заметила Нора. – Он – мастер по реставрации антикварной мебели, у него сейчас мало заказов, и, если завещание Патриции не будет найдено, ему придется туго.
– Патриция была практически единственной заказчицей Томми и всегда его опекала, – добавила миссис Поуст.
– Она обещала, что упомянет его в своем новом завещании. Том самом, которое до сих пор не найдено, – закончила Нора.
– Томми не может поднимать цены, они и так достаточно высокие, – заметила Марисса, стараясь не смотреть на Нину. – И сейчас у него большие расходы. Я думаю, что кое-кто из нас мог бы временно оказать ему помощь.
Как Нина и предполагала, стоило только упомянуть имя Патриции, как гости заговорили с новым воодушевлением. Она ожидала услышать рассказы о творческих достижениях Патриции, ее званых вечерах, знаменитых друзьях, но разговор принял иной оборот.
– Я кое-что приобрела на распродаже у Дуэйна Фармера, – сказала Аманда. – Он закрывает свою фирму…
– Патриция часто говорила о нем, – перебил ее Рандольф. – Сейчас он вроде проходит специальный курс лечения.
– Будем надеяться, что лечение ему поможет, но расходы, связанные с этим, просто невероятные, – добавила Аманда. – Мы с ним поговорили о Патриции. Он не рассчитывает на то, что она упомянула его в завещании, но нам обоим было интересно гадать, кому же достанется основная доля.
У Нины перехватило дыхание. Да где же все-таки это новое завещание? Куда его можно было запрятать?
– А я разговаривала с Джеком Бервином, – опять подала голос Беба Поуст. – У него кошмарный домовладелец. Джек – замечательный часовщик, но у него же не десять рук. Патриция очень ценила Джека и пообещала оставить ему свою коллекцию часов, но теперь…
«Сколько обиженных людей, как много горьких историй», – подумала Нина. Кое с кем из тех, о ком шла речь, она была знакома, об остальных слышала только хорошее. Но всех их ценила Патриция Росситер, и они рассчитывали на свою долю наследства.
