Текст книги "Голос сердца"

Автор книги: Элеанор Браунлей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Понемногу гости начали прощаться и разъезжаться по домам. Вскоре в гостиной остались только Беба Поуст, Кимбалл Хьютон, Нина и хозяева дома. В камине ярко горел огонь, свет был притушен, и Нина удобно устроилась на кушетке у окна, немного поодаль от остальных, и принялась размышлять о Бене, не сводя, однако, глаз с миссис Поуст. Высокая элегантная пожилая женщина восседала на парчовом стульчике слева от камина, а у ее ног разлеглись два постоянных спутника – хорошо выдрессированных скотч-терьера. Беба Поуст развлекала присутствующих рассказом об отделке квартиры известного кутюрье Робертсона. Когда она добралась до описания поисков особо редкого зеркала, один из терьеров поднялся, пересек комнату, вспрыгнул на кушетку и свернулся калачиком рядом с Ниной.

– Я думаю, что Таше нравятся мои духи. Наверное, она помнит их с того дня, как вы приходили со своими собачками в мой демонстрационный зал, – засмеялась Нина.

– Ее поведение может служить тебе комплиментом, – одобрительно заметила Беба. – Я давно пытаюсь убедить Робертсона, что ему пора выйти на широкий рынок со своей продукцией и избавить нас от всякой новой гадости, которую почему-то называют духами.

– Полностью с вами согласна, миссис Поуст. В духах Робертсона действительно есть что-то особенное, – согласилась Нина, поглаживая шелковистую шерсть Таше. – Я теперь понимаю, почему редко вижу вас без Таше и Тики. Они такие милые.

– А Патриция предпочитала, чтобы ее приближенные умели не только скулить и вилять хвостом, – вмешался в разговор Кимбалл Хьютон. – Вот ты, Марисса, являешься представительницей авангарда среди дизайнеров. Допустим, ты задала вопрос и, наверное, захочешь получить ответ, а не обожающий взгляд и тявканье?

– Ким, какой же ты противный! – воскликнула Марисса. – Тебе говорили о том, какой у тебя неприятный характер?

– Говорили, но, к сожалению, я не могу повторить всех слов. Они неуместны в приличной компании, – с таким невинным видом сказал Ким, что все присутствующие невольно рассмеялись. – Но поговорим о другом, – продолжал Ким. – Как вы думаете, что же все-таки будет с наследством Патриции Росситер?

Видимо, ему так хотелось привлечь внимание присутствующих к этому вопросу, что Ким начал рассказывать, как он познакомился с Патрицией, как стал одним из ее протеже. Из его голоса исчезли циничные нотки – видно было, что Патриция оказала на него большое влияние как в профессиональном, так и в личном плане, но взгляд темных глаз Кима по-прежнему оставался настороженным.

Нина внезапно вспомнила, что Бен тоже всегда выглядит настороженным, но, в отличие от Кима, он может расслабиться и стать более мягким.

«Интересно, что сейчас делает Бен?» – подумала она. К счастью, никто не обращал внимания, что она не принимает участия в беседе, и Нина принялась обдумывать план, который созрел у нее в голове по пути из Уиллоу-Хилл. Конечно, то, что она собиралась сделать, противоречило ее привычкам, но не бывает ничего неизменного, а поскольку они вновь встретились с Беном, то, наверное, стоит попробовать…

– Все, конечно, понимают, что вопрос о завещании останется открытым на протяжении еще многих лет!

Мысли Нины были прерваны последними словами Бебы Поуст. Естественно, она говорила о завещании Патриции Росситер. Слава Богу, что в комнате было полутемно и никто не ожидал высказываний от Нины по данному вопросу, за исключением разве что Мариссы, которая могла рассчитывать, что Нина даст новый толчок для беседы.

– Получится что-нибудь, достойное пера Чарлза Диккенса, – заговорил Клиффорд Дуглас. – Существует завещание, но всем известно, что умершая перед своей кончиной написала новое, возможно, сильно отличающееся от предыдущего. И суд должен решить вопрос о признании законным старого завещания.

– Какая есть альтернатива? – спросил Ким. – Мой кузен-юрист, занимающийся вопросами наследования, не может припомнить подобного случая.

– Случай действительно редкий, – согласился Клифф. – Альтернатива заключается в том, что суд может объявить, что Патриция умерла, не оставив завещания.

Нина знала, что Марисса рассказала мужу о ее тайне. Клифф работал в международной банковской сфере, имел степень юриста и любил время от времени продемонстрировать свои познания.

– А как же быть с обещаниями Патриции? – задал Ким вопрос, на который не отважился никто другой. – Патриция хотела завещать кое-что из своего имущества близким друзьям и обещала им это. Как же теперь быть этим людям?

– Если прежнее завещание будет признано недействительным, суд распорядится ее наследством.

– Это означает, что штат Нью-Йорк хорошо обогатится, – прокомментировала Марисса, исподтишка глянув на Нину.

– То же самое относится и к распорядителю имущества Патриции. Хотя Беннет Уортон и не нуждается в деньгах, – холодно заметил Ким. – А кто-нибудь ищет пропавшее завещание?

– Если Патриция хотела подшутить над нами, ей это удалось, – заявила Беба Поуст. – Даже те, кто хорошо ее знал, время от времени поражались ее изобретательности. Помню, как…

«Не думай о проблеме, и она решится сама собой». За последние недели Нина столько раз мысленно повторяла эти слова, что почти поверила в их справедливость. Тогда почему же сейчас ей вдруг стало не по себе? Почему она внушила себе, что вопрос о наследстве Патриции Росситер решится легко и просто? Нина начала понимать, что вскоре ей придется распрощаться с ролью постороннего наблюдателя и начать действовать.

Конечно, ей было легко сказать, что она не нуждается в наследстве Патриции и что с нее достаточно подаренных ею драгоценностей. Патриция в какой-то степени заслужила подобное решение своей внучки. И не потому, что она, родив ребенка, отдала его чужим людям, потому, что не хотела общаться ни с ним, ни с его семьей в течение стольких лет. И когда Патриция решила объявить о себе, было уже слишком поздно, своим поступком она только внесла смятение в душу Пола…

Как Нина ни пыталась оправдать свое поведение, она понимала, что от ее решения может зависеть не только ее собственная жизнь, но и судьба многих других людей.

Да, Нина на самом деле была хорошо обеспечена и не нуждалась в деньгах, но этого нельзя было сказать о других людях, рассчитывающих на свою долю в наследстве Патриции. В большинстве своем это были пожилые люди, озабоченные либо болезнями, либо серьезными финансовыми проблемами. Обязана ли она теперь выполнять обещания своей бабушки, с которой разговаривала всего лишь один раз?

Да, обязана! Нельзя отказать человеку, который нуждается в твоей помощи! Тем более, что все эти люди чем-то заслужили расположение и благодарности Патриции. Ее бабушка умела считать деньги и не стала бы давать направо и налево щедрые обещания малознакомым людям.

От этой мысли Нина даже вздрогнула, казалось, что на нее снизошло просветление и все наконец для нее встало на свои места.

Нина поднялась с кушетки, заставив Таше недовольно взвизгнуть. Марисса удивленно посмотрела в их сторону.

– Что случилось, милая? – озабоченно спросила она.

– Мне надо позвонить, иначе будет слишком поздно, – стараясь говорить ровным голосом, объяснила Нина и спустила Таше на пол. – Ты – очень милая собачка, но теперь иди к своей мамочке. Надеюсь, вы меня извините? – обратилась она к присутствующим.

Выходя из комнаты, Нина услышала слова Бебы Поуст, сказанные вполголоса:

– Бедная девочка! Наверное, мы утомили ее своими разговорами о Патриции. Жаль, что Нина не была знакома с ней и даже не подозревает, какой замечательной женщиной была Патриция.

Несмотря на свое возбужденное состояние, Нина едва не рассмеялась вслух. Интересно, какое было бы выражение лица у миссис Поуст, если бы Нина вдруг объявила о том, что Патриция Росситер приходится ей родной бабушкой?

Нина обнаружила телефонный аппарат в просторном вестибюле рядом с гардеробом и ванной комнатой для гостей. Нина сняла серьги, села за маленький столик и набрала номер.

Она уже звонила Бену в начале вечера, но разговор сложился тогда не очень удачно. Бена только что поместили в палату, напичкали лекарствами, и ему было не до светских бесед.

Сейчас Нина надеялась на более успешный разговор.

– Я вас не разбудила? – спросила Нина, услышав голос Бена. – По вашему тону я чувствую, что вам стало лучше.

– Рад это слышать, вообще-то я чувствую себя, как боксерская груша после разминки чемпиона-тяжеловеса, – пошутил Бен. – Я хорошо выспался, и мне действительно стало лучше, хотя все сильно болит.

– Вы что-нибудь ели? – поинтересовалась Нина.

– Да. Эллиманы прислали своего дворецкого, который привез мне кое-какие вещи и термос с супом. Спасибо за то, что вы им позвонили.

– Мне было несложно выполнить ваше поручение, и надеюсь, что Эллиманы прислали вам крепкий куриный бульон.

– Нина, у вас замечательный тембр голоса. Вам никогда не предлагали поработать диктором на радио? Хотя с вашей внешностью можно попытаться и на телевидении…

– Никогда, – рассмеялась Нина. – И спасибо за комплимент.

Сердце ее учащенно забилось, она мысленно сосчитала до трех и приступила к главному.

– Я хотела спросить вас… как вы относитесь к свежей осетрине, сливочному сыру с луком и русскому кофейному торту?

– Вы собираетесь прислать мне все это?

– Не совсем так. Если вы не против, завтра кто-нибудь подвезет меня и корзинку с вкусными вещами до больницы. Затем, если позволят врачи, мы отвезем вас домой, и я приготовлю обед. Что скажете?

– Я чувствую себя очень важной персоной.

– А после обеда мы с вами поговорим, – добавила Нина.

– Этот разговор касается нашей первой встречи?

– Отложим разговор до завтра, сейчас вам надо отдохнуть, – уклончиво ответила Нина. – Обещайте, что хорошо выспитесь и не станете смотреть старые фильмы ужасов по телевизору.

– Я никогда не смотрю фильмы ужасов в одиночку, – рассмеялся Бен.

– Моя мама бы сказала, что у нас обоих был сегодня напряженный день. И я вам открою одну маленькую тайну, – добавила Нина. – Сидя в машине там, на шоссе, я решила позвонить вам в понедельник по возвращении в Нью-Йорк, и вдруг вы оказались совсем рядом.

– Слегка помятый, но по-прежнему в здравом уме и рассудке, – мягко пошутил Бен. Беседа с Ниной доставляла ему огромное удовольствие.

– Не сомневаюсь, что врачи поставят вас на ноги, а завтра нас ждет замечательный обед. С нетерпением буду ждать встречи с вами.

– Может, вы хотя бы намекнете на то, о чем собираетесь поговорить? Мне тогда было бы о чем поразмышлять перед сном.

– Хорошо, – согласилась Нина. – Но я сделаю это только потому, что хочу немного поднять вам настроение. Перед тем как принять какое-либо решение, я долго и тщательно все обдумываю.

Возвращаясь в гостиную после разговора с Беном, Нина лицом к лицу столкнулась с Кимбаллом Хьютоном. Ким надевал пальто, и с секунду они простояли молча, не сводя глаз друг с друга.

– Желаю вам благополучно добраться до Нью-Йорка, – наконец сказала Нина.

И как она могла раньше думать, что Кима не интересуют женщины. Нельзя сказать, чтобы он нравился ей, и, кроме того, Нина почти физически ощущала стальной панцирь, в который заковал себя Ким, теперь она вдруг поняла, что есть немало женщин, которые хотели бы попытаться пробить эту броню, но они зря рассчитывали на успех. Интересный выдался денек!

– Минутку, – остановил ее Ким, когда Нина сделала шаг, чтобы пройти, – вы не согласились бы как-нибудь пообедать со мной? Я думаю, что у нас нашлось бы немало общих тем для разговора.

Нину охватило беспокойство. Неужели он знает? Может быть, Ким стоял за дверью и слышал их разговор с Беном? Хотя и сама Патриция, в минуту откровения, могла рассказать ему обо всем, и Ким решил приберечь информацию до удобного случая. Все может быть. Но Нина знала, что ей ответить.

– Благодарю, Ким, но вынуждена отказаться от вашего предложения, – с сожалением в голосе ответила она. – Наши профессиональные интересы столь различны, что нам нечего обсуждать.

– Но если мы захотим, то можем говорить не только о работе, – улыбнулся Ким, не сводя с нее пристального взгляда. – Вы всегда интересовали меня.

– Спасибо за комплимент, но мой ответ останется прежним, – твердо сказала Нина.

Она не могла не заметить, что Ким весь вечер не сводил с нее глаз, но одновременно не могла поверить, что он вдруг внезапно мог влюбиться в нее.

– Все равно у нас ничего не получится, – мягко пояснила Нина. – И не стоит начинать скоротечного романа, потому что мне не хочется уподобляться тем женщинам, которые рыскают по книжным магазинам в поисках книг, отвечающих на вопрос: какую они допустили ошибку в отношениях с вами.

К ее удивлению Ким рассмеялся.

– Первый раз слышу подобное. Ну что ж, я сделал все, что мог. Жаль, что мне приходится отступить, – проговорил он. – Но перед тем, как пожелать спокойной ночи, я дам вам один совет. Когда вы в следующий раз увидитесь с Беном Уортоном, попросите рассказать, почему Патриция именно его назначила распорядителем своего состояния.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Нина приехала в больницу в Гринвиче незадолго до полудня. Бен как раз оформлял в регистратуре свою выписку.

– Я думаю, что заключенные, покидая стены тюрем, заполняют меньше бумаг, – пошутил он, указывая на стопку документов.

– Вы – юрист, и вам, наверное, не привыкать к подобным процедурам, – ответила Нина, подходя к нему.

Они находились в канцелярии больницы – уютной, хорошо обставленной комнатке, стены которой украшали современные картины. Бен сидел за столом дежурной – пожилой энергичной женщины, углубившейся в изучение заполненных им многостраничных форм, которые так любят в больницах и страховых компаниях.

– И вы, должно быть, не первый раз держите в руках акт о дорожном происшествии, – предположила она.

– Да, но я первый раз вижу на нем свою фамилию, – улыбнулся Бен и вдруг понял, что очень рад видеть Нину и что эта радость никак не связана с ее обещанием поговорить о чем-то важном. – Я думаю, что скоро закончу.

– О, не торопитесь. Мелвин ждет в машине, а продукты мы упаковали в термоизоляционные коробки, – успокоила его Нина. Она волновалась по пути в больницу, опасаясь, что они оба испытают чувство неловкости при встрече, но все получилось так легко и естественно, что ее напряжение исчезло. – Я сказала Мелвину, что ему придется немного подождать. Честно говоря, я рассчитывала найти вас еще в палате.

– Поскольку мне нечем было заняться с утра, я решил одеться и выписаться из больницы, – Бен был одет в джинсы, бледно-голубой джемпер и белую рубашку. На ногах у него были кроссовки известной фирмы, а аккуратно сложенный плащ был перекинут через спинку стула. Если не принимать в расчет ссадины и синяки на его лице, он выглядел так, как будто собрался на загородную прогулку. – И кстати, кто такой Мелвин?

– Он работает сторожем у Клиффа и Мариссы Дугласов и попутно выполняет обязанности шофера. Он отвезет нас в ваш домик, затем вернется к Дугласам. После того как мы пообедаем и поговорим, я позвоню ему и он приедет, чтобы забрать меня.

– Так вы на самом деле не умеете водить машину? – изумился Бен.

Нина отрицательно покачала головой и собралась ответить, но ей помешала дежурная.

– Ну вот, мистер Уортон, – бодро объявила она, вручая Бену его медицинский страховой полис, копии всевозможных актов и бутылочку с лекарством. – Когда вернетесь в Нью-Йорк, обязательно побывайте у своего лечащего врача. А теперь можете идти, и советую вам хорошенько пообедать, – улыбнулась она.

Бен неловко поднялся со стула. Нина помогла ему надеть плащ, стараясь не прикасаться к нему, чтобы не причинить боль.

– Если бы я знал, что меня ждет такое обслуживание, я бы давно свалился к вашим ногам, – сказал Бен, когда они, попрощавшись с дежурной, выходили из приемного покоя больницы.

Нина рассмеялась и решила отнестись к словам Бена, как к шутке.

– Это еще не все, – сообщила Нина, когда они вышли на улицу. – Я захватила с собой карету.

Бен, не веря своим глазам, посмотрел на сверкающий лаком и хромированными деталями «крайслер-империал» и расхохотался.

– А я-то думал, что мне придется забираться в «рэйнджровер», в котором вы тогда были на шоссе.

– Разве я могла поступить так с вами? – Нина пристально глянула на своего спутника. – Мелвин, это мистер Беннет Уортон, – познакомила она мужчин.

– Рад узнать, что вы так быстро поправились, мистер Уортон, – отозвался Мелвин, высокий шестидесятилетний мужчина. – Усаживайтесь поудобнее, и я вас отвезу в усадьбу Эллиманов.

Нина первая уселась на заднее сиденье «крайслера», готовая помочь Бену, если в этом возникнет необходимость. Но Бен справился самостоятельно, хотя его лицо и исказила гримаса боли.

И Бен, и Нина понимали, что машина – не самое подходящее место для беседы на личные темы, поэтому вначале поговорили о погоде, благо день выдался великолепный, а затем Нина рассказала о том, как они с Мариссой в пятницу ехали из Нью-Йорка, опустив, естественно, некоторые подробности их беседы.

Наконец Мелвин свернул на частную дорогу, обсаженную высокими кленовыми деревьями, и вскоре они подъехали к симпатичному трехэтажному белому домику с темно-зелеными ставнями. Выйдя из машины, Нина не смогла скрыть своего восхищения. Бен отдал Мелвину ключ от черного входа и, когда тот туда направился, нагруженный сумками с продуктами, повел Нину к застекленной двери.

– Вы помните, что я сразу усомнился в окончательности вашего ответа? – спросил он, вставляя ключ в замочную скважину.

Как и в первую встречу, Бен почувствовал, что ему очень нравится Нина. Она не суетилась, не задавала ненужных вопросов, но по ее глазам и выражению лица Бен ясно видел, что она беспокоится о нем. Однако Бен понимал, что Нина не могла изменить свое решение только потому, что он стал жертвой дорожного происшествия. Она рассудительная женщина и приняла решение не под влиянием эмоций.

– Я рад, что вы как следует все обдумали, – добавил он.

– Сразу о делах. Мы ведь даже не успели войти в дом, – пожурила его Нина. Конечно, она все помнила. Как можно было забыть выражение глаз Бена, когда она собралась покинуть ресторан. Возможно, тогда и зародились первые сомнения в окончательности ее ответа. И, пожалуй, первый раз в жизни Нина пожалела о том, что не умеет водить машину. Кто знает, о чем бы они могли поговорить, если бы она сидела за рулем по дороге сюда? Но всему свое время, а в том, что они сидели рядом на заднем сиденье, тоже были свои преимущества. Иначе бы мысли о Бене мешали бы ей следить за дорогой. Нечего торопить события, вновь напомнила себе Нина.

– Когда вы сказали, что живете в домике для гостей, я нарисовала в своем воображении небольшой коттедж.

– Этот дом был построен в 1899 году и вначале был основным зданием в усадьбе, – объяснил Бен, когда они вошли в дом и он повесил в шкаф их плащи. – Моя фирма представляет интересы Эллимана и его семьи, и поэтому, когда я решил снять домик, чтобы уезжать из города на уик-энды, они предложили мне его. Обычно я приезжаю сюда в пятницу вечером, а по субботам катаюсь на велосипеде, бегаю или плаваю – в зависимости от времени года.

– Звучит очень мило, – заметила Нина, сомневаясь в том, что Бен проводит свои спортивные занятия в одиночестве. Наверняка его сопровождает такая же увлеченная физкультурой спутница. Конечно, неплохо было бы получить ответ на этот вопрос, но Нина понимала, что задавать его преждевременно, и поэтому сказала: – Наверное, это очень хороший способ снять стресс.

– А вы увлекаетесь бегом или играете в теннис?

– Я не побегу даже за автобусом, а мои успехи в теннисе не заслуживают того, чтобы их обсуждали, – ответила Нина, восхищенно разглядывая холл. Кремовые стены великолепно гармонировали с черным шерстяным ковром, украшенным розами, а на круглом столе, накрытом цветастой скатертью, лежали книги и стояла фарфоровая стэффордширская собачка. – Я немного играю в бадминтон и могу удержаться некоторое время на плаву в бассейне. Но больше всего я люблю ходить. И, кстати, как ваши ноги?

– Перебинтованы.

– Тогда сядьте отдохните, а я приготовлю обед.

– Вы так и не хотите дать мне какой-нибудь намек на предстоящий разговор? – продолжал настаивать Бен.

– До обеда? Ни за что! – негодующе воскликнула Нина. – Пока что скажите мне, где кухня, а потом у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить.

Закатывая на ходу рукава белого вязаного платья, Нина прошла через столовую, выдержанную в бело-голубых тонах, и улыбнулась, когда увидела кухню. В уютной комнате, оснащенной всевозможными техническими новинками, было солнечно, а на столе уже стояли сумки с продуктами, принесенные Мелвином.

Раскрывая сумку, Нина вдруг поймала себя на мысли, что ей доставляет удовольствие заботиться о Бене. Ей бы хотелось спросить, что конкретно сказал ему врач, и узнать, какие у него любимые блюда. Но Нина понимала, что Бена удивило бы подобное поведение, так как она приехала сюда, чтобы обсудить деловой вопрос, и, кроме того, они почти не знали друг друга. Однако Нина надеялась, что обед поможет им немного сблизиться и ей будет легче завести речь о том, что ее волнует.

Нина намазала сливочным сыром ломтики хлеба, потом взялась за копченую рыбу, помидоры и пикули. Затем она поставила тарелки с сандвичами на тележку и покатила ее в гостиную.

Просторная солнечная комната чем-то напоминала гостиную в загородном доме Дугласов: она была обставлена просто, но элегантно и в ней было приятно проводить время в любое время года.

– А где же обещанный кофейный торт? – поинтересовался Бен, с трудом поднимаясь на ноги.

– Так и знала, что вы о нем спросите, – рассмеялась Нина. – Он на кухне, ждет своей очереди. Ну, теперь вы убедились, что не зря ждали всю ночь?

– Я так голоден, что забыл о синяках, ссадинах и царапинах.

Они составили еду на кофейный столик и уселись на кушетке у окна, из которого открывался вид на бассейн.

– Теперь я понимаю, почему вы любите здесь проводить уик-энды, – заметила Нина, когда они приступили к обеду. И она вдруг почувствовала, что ей не только приятно и легко в обществе Бена, но и то, что ее притягивают к нему неведомые силы. Однако Нина не знала, какие чувства в отношении нее испытывает Бен. Ну ничего, это выяснится позже. – Даже в это время года вид из окна замечательный, а в доме очень уютно.

– Бассейн наполнят водой в следующем месяце, к тому времени появится листва на деревьях и будет много цветов.

– Это можно расценить как приглашение? – спросила Нина, сама удивленная своей прямотой.

– А вы часто здесь бываете?

– Всегда, когда Марисса меня приглашает. У нашей семьи никогда не было загородного дома, и Марисса считает, что надо хоть как-то компенсировать теперь мое неполноценное детство.

– Бедный, обиженный ребенок, – нарочито трагическим тоном проговорил Бен. – И как же вы проводили лето в городе?

– Когда я была маленькой, то меня водили в дневной лагерь, а когда подросла, стала ходить на лекции по искусству в «Метрополитен». Кроме того, наша семья всегда много путешествовала. А вы?

– Ничего интересного, – коротко ответил Бен, ясно давая понять, что не собирается говорить на эту тему.

– Ну что ж… перейдем к кофе и торту?

Слегка прихрамывая и подшучивая над собой, Бен проводил Нину на кухню и взял немецкую кофеварку. Нина нарезала торт, они вернулись в гостиную и вновь расположились на кушетке. Настало время для беседы.

– Я хотела бы знать, – спокойно спросила Нина, – что вам известно обо мне и моих родителях?

– Немного, – признался Бен. – Патриция неохотно делилась информацией о своих семейных делах. Может быть, вы сами все расскажете? Хотя я и знаю кое-что, но мне бы хотелось подробности услышать от вас.

Много лет назад отец сказал Бену, что одно из самых главных удовольствий в жизни – это слушать, как интеллигентная женщина излагает свою точку зрения. Таким образом можно узнать кое-что новое и одновременно насладиться ароматом ее духов.

Нина откинулась на подушки и задумалась, собираясь с мыслями. Глядя Бену прямо в глаза, она заговорила ровным голосом.

– Я расскажу о той ночи, когда погиб мой отец.

У Бена пробежал по спине холодок. Он никак не ожидал, что Нина начнет свой рассказ подобным образом, но ей было виднее. Авиакатастрофа, в которой погиб Пол Своуп, предвосхитила те события, в результате которых они сидят сегодня рядом и беседуют.

– Раньше я интересовалась не антиквариатом, а модной одеждой, – начала Нина. – Поэтому я начала работать в «Блумингдейле» стажером. Это один из лучших универмагов, и я решила, что смогу там набраться опыта.

– Наверное, тяжелее всего было перед Рождеством? – предположил Бен.

– Пережив рождественскую распродажу в «Блумингдейле», можно считать себя готовым к любой жизненной ситуации, за исключением разве того случая, когда тебя захватят в заложники террористы. Но я неплохо справлялась, пока не поскользнулась на полу и не повредила колено. Хотя я и продолжала ходить на работу, но не могла долгое время проводить за прилавком стоя, поэтому меня направили на этаж, где продавали мебель, в отдел антикварных безделушек. Я сидела в салоне, отвечала на телефонные звонки и так далее… ничего интересного. За два дня до Рождества ко мне неожиданно пришел отец. У его клиента – известного комика, который находился во Флориде, – возникли серьезные финансовые проблемы, и отец собирался вечером вылететь в Майями. Но вначале он пригласил меня пообедать.

– Вы не отказались?

– Нет. На работе в тот день все не ладилось, и я была рада возможности провести часок-другой вне стен универмага. Я надела пальто, и мы пошли в один из папиных любимых ресторанчиков, – у Нины на глаза навернулись слезы, но она продолжила рассказ. – После обеда папа проводил меня назад, но я не стала, как обычно, заходить в здание, а подождала, пока он сел в такси. А через несколько часов, за пятнадцать минут до закрытия, к моему столу подошли трое сотрудников администрации и попросили пройти вместе с ними в пустой кабинет.

– Вы, должно быть, решили, что вас собираются уволить?

– Да, в первую минуту, но тут же поняла, что что-то случилось. Моя мать позвонила в универмаг… как только услышала сообщение по радио. Самолет разбился неподалеку от аэропорта Майями.

Нина сняла очки и закрыла руками лицо, по которому текли слезы. Она не представляла, какую реакцию вызовет она, плачущая, у Бена, стыдилась своей минутной слабости и пыталась как можно скорее взять себя в руки.

– Извините, – с трудом выговорила она. – Я не хотела…

– Все в порядке, – ответил Бен и бережно обнял Нину. – Я ничего не знал и понимаю, почему Патриция всегда хранила молчание. Ей тоже было тяжело.

Нина прижалась лицом к плечу Бена. Несмотря на то, что на душе у нее было тяжело, она не могла не признаться себе, как приятно ей в объятиях Бена. От него пахло какой-то терпкой мужской парфюмерией, руки Бена нежно поглаживали ее плечи, и он нашептывал ей на ухо слова утешения. Нина могла бы целую вечность провести в его объятиях, но надо было закончить начатый разговор.

– Знаете, что я сказала отцу на прощание? – спросила Нина, поднимая голову и глядя Бену прямо в глаза. – Отправляясь в деловую поездку, отец всегда покупал в аэропорту страховой полис и оформлял его на меня. Он начал так делать, когда я была совсем маленькой, и со временем это стало нашей семейной традицией. Вот и в тот вечер, когда он уже садился в такси, я пожелала ему доброго пути и напомнила о страховке.

– Все мы иногда говорим то, о чем жалеем после, – утешил ее Бен, неожиданно вспомнив свой давний разговор с Патрицией. «Почему ты женился на этой идеалистке, которая стала адвокатом только для того, чтобы защищать воров и бродяг? Вы же совершенно разные люди», – спросила тогда Патриция. И его ответ: «Почему вы так говорите, Патриция. Можно подумать, что у вас есть внучка, на которой вы собираетесь женить меня?»

– После катастрофы начались бесчисленные судебные процессы, – продолжила Нина. – Несколько месяцев мы с матерью только и делали, что ходили с одного заседания на другое. Мы познакомились со многими адвокатами, среди них были и хорошие, и плохие. Я научилась разбираться в них, хотя это далось мне с трудом.

Бен вытянул руку на спинке кушетки и обрадовался, когда Нина откинулась на нее.

– Я не мешаю вам? – спросила она, касаясь головой его руки.

– Нет, нисколько.

– И как раз в то трудное время мать рассказала мне о Патриции, – после небольшой паузы сказала Нина. – Может, время было выбрано не очень удачно…

– Ваша мать могла бы подождать, пока закончатся все судебные разбирательства.

– Мы с мамой очень близки и понимаем друг друга, хотя, конечно, у нас бывают и разногласия. И когда она решила рассказать мне об отце и Патриции Росситер, то предложила сделать выбор.

– Какой выбор?

– Мама сказала, что должна рассказать мне кое-что важное об отце, но чтобы я сама решила, когда ей лучше это сделать: немедленно или же по окончании судебных процессов.

– Вы решили не откладывать.

– Я не представляла, о чем может идти речь, да и какое значение могла иметь еще одна проблема? Лучше было узнать все сразу, – Нина на мгновение закрыла глаза. – Мы обе были очень злы на Патрицию.

– За то, что она отказалась от вашего отца?

– Нет, об этом я уже вам сказала во время нашей первой встречи. Но мы обе чувствовали, что раз Патриция отдала ребенка Своупам, она должна была забыть о его существовании и не пытаться встретиться с ним. И куда делись ее хваленые манеры? Неужели она думала, что, если пришлет нам письмо с соболезнованиями, мы станем показывать его всем знакомым?

– Я думаю, что Патриция была в шоке. Не подумайте – я не пытаюсь оправдать ее, – быстро добавил Бен, заметив выражение глаз Нины. – Мой брак дал трещину, работы было по горло, и я не очень обращал внимание на то, что не касалось меня лично. Я очень удивился, когда случайно узнал от общего знакомого, что Патриция внезапно отменила свой традиционный, предрождественский, званый ужин. Позже ее дворецкий сказал мне, что в течение двух недель она не выходила из дому и не отвечала на телефонные звонки.

– И она ничего вам так и не объяснила?

– Практически ничего, как я теперь понимаю.

Нине очень хотелось расспросить Бена о его знакомстве с Патрицией, при каких обстоятельствах оно произошло, тем более, что ей не давали покоя слова, сказанные на прощание Кимом Хьютоном. Но она инстинктивно чувствовала, что не стоит торопить события.

– Похоже, что Патриция оказала влияние на жизнь каждого из нас, – заметила Нина. – Моя мать сказала, что она обладала особым энергетическим полем, которое продолжало воздействовать на людей, даже когда ее не было рядом.

– Вполне возможно, – согласился Бен.

– Патриция смогла затронуть даже мою душу. Вы готовы слушать дальше? – улыбнулась Нина.