Текст книги "Голос сердца"

Автор книги: Элеанор Браунлей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Две недели спустя, субботним утром, Беннет Уортон и Оливер Уотсон вышли из здания на Пятой авеню, где находилась квартира адвоката. Отказавшись от предложения привратника вызвать такси, они перешли улицу и двинулись в направлении центра города. Было прохладно, но заметно теплее по сравнению с недавними холодами.

– Доктор рекомендовал проходить как минимум милю пешком каждый уик-энд, – поделился с коллегой Оливер, когда они переходили Семьдесят девятую улицу. – Я не имею ничего против физической нагрузки, и, кроме того, меня весьма согревает мысль о том, что в миле от моей квартиры находится отель «Плаза».

Бен рассмеялся, оценив по достоинству чувство юмора своего пожилого спутника.

– Мы пропустим по рюмочке, когда дойдем до «Плазы», – сказал он. – Я хочу поговорить с вами о наследстве Росситер.

– А-а, – протянул Оливер, заметно помрачнев. – Последнее завещание до сих пор не нашли?

– Существует ли оно на самом деле?

– Конечно. Почему вы спрашиваете?

– Нина Своуп во время нашей встречи высказала интересную мысль. Нина предположила, что у Патриции перед смертью помутился рассудок и она выдумала всю эту историю с новым завещанием.

– Если бы речь шла о любой другой женщине, это было бы вполне возможно. Но Патриция… – Оливер отрицательно покачал головой.

– Тогда почему же завещание до сих пор не найдено?

– Терпение, Беннет, терпение.

– Оливер, вы прекрасно понимаете, что я готов ждать бесконечно, но беспокоюсь о соблюдении закона.

– Вы правы. В течение девяти месяцев со дня смерти Патриции должны быть уплачены налоги на наследство, и пока вопрос о наследстве будет оставаться открытым, мы обязаны представлять налоговую декларацию, – вздохнул Оливер. – А поскольку эти вопросы, как и другие, связанные с имуществом, входят в ваши обязанности, то естественно, что вы заинтересованы урегулировать вопрос о наследстве как можно скорее.

– Судя по всему, это случится не скоро.

– Да, но мы независимо ни от чего получим хороший гонорар. В соответствии с законом вам идут пять процентов от первой сотни тысяч долларов, четыре процента от следующих двухсот тысяч долларов и так далее.

Следующий квартал спутники проследовали молча. По пути им попадались прогуливающиеся туристы, семьи, направлявшиеся в музей «Метрополитен», целеустремленные любители спортивной ходьбы и бега трусцой. Наконец Бен собрался с мыслями и прервал молчание.

– Я пытался определить размеры наследства Патриции. Приблизительная сумма, с учетом недвижимости, составляет четыре с половиной миллиона долларов.

– Около того, – кивнул Оливер. – Но не забудьте о ее драгоценностях, коллекции живописи, ценных бумагах и мебели. Все это было приобретено до того, как цены на антикварные вещи, картины и драгоценные камни стали безумно высокими.

– Тогда почему же Нина Своуп не хочет объявить себя единственной наследницей Патриции?

– Трудно сказать, – задумчиво ответил Оливер. – Может быть, она не хочет иметь ничего общего со своей бабушкой.

– Вряд ли. И если бы это было на самом деле так, я думаю, что Нина сразу бы сказала мне, что рада, что старуха умерла и она не хочет ничего знать о ее деньгах, – сказал Бен. – Вряд ли Нина спустя столько времени питает к Патриции недобрые чувства. И кстати, вы не знаете, каким было финансовое положение Своупов?

– Думаю, что их можно назвать довольно богатыми людьми. Пол был преуспевающим финансовым советником, но они с супругой не любили пускать деньги на ветер, они редко появлялись в обществе. У них с Фрэнсис не было больших амбиций.

– Вы были с ними знакомы?

– Немного, – на губах Оливера появилась улыбка. – Помню зиму, лет двадцать назад, когда мы с Джорджиной посещали какое-нибудь благотворительное мероприятие, то обязательно оказывались за одним столиком с Полом и Фрэнсис. Забавно.

– Вы тогда знали…

– Нет.

Опять наступила пауза. До Семьдесят второй улицы ни один из спутников не произнес ни слова. Наконец Оливер заговорил:

– Чтобы ответить на ваш вопрос, скажу, что у родителей Нины было достаточно денег, чтобы жить в этом очень дорогом городе, дать дочери возможность учиться в частных школах и много путешествовать. Но они никогда не выставляли напоказ свое богатство.

– Патриция мне говорила, что фирма Нины процветает.

– Знаю, и это означает, что она не нуждается в наследстве только для того, чтобы поправить свое финансовое положение, – Оливер внимательно посмотрел на Бена. – Как вы считаете, Нина может передумать?

– Возможно, – сохраняя непроницаемое выражение лица, ответил Бен.

– А вы не думали о том, чтобы как-то… повлиять на нее?

– Оливер, это было бы неэтично.

– Очень рад услышать такой ответ. Мы оба знаем, что, когда речь идет о больших деньгах, некоторые адвокаты готовы принести себя в жертву ради высокой цели.

– Мне было бы очень приятно встретиться еще раз с Ниной Своуп.

– Но вы не собираетесь этого делать?

– Я не могу встречаться с Ниной только для того, чтобы оказать на нее давление и заставить выполнять нашу волю в вопросе, касающемся наследства. Я никогда не играл с женщинами в кошки-мышки и не собираюсь делать это сейчас. Кроме того, – добавил Бен, улыбнувшись, – мне бы вряд ли удалось провести Нину. Она бы сразу догадалась о моих намерениях.

– Она мне в чем-то напоминает Патрицию, – хмыкнул Оливер.

– Они обе – очень умные женщины. – Облако на мгновение закрыло солнце, и день сразу стал пасмурным. «Под стать моему настроению», – подумал Бен и продолжил. – Только тогда, когда началась вся эта неразбериха с пропавшим завещанием, я понял, как мало знаю о Патриции.

– Взаимно, мой друг. Я знал Патрицию около пятидесяти лет, считал себя ее другом, но все равно многое в ней осталось тайной.

– Патриция умела хранить секреты.

– Я думаю, что это результат обстановки, в которой она выросла. В годы первой мировой войны отец ее был весьма высокопоставленным офицером разведки.

– Насколько я знаю, Патриция в сороковые годы сама немного сотрудничала с секретными службами. В период между оккупацией Франции и бомбардировкой Пёрл-Харбора она совершила несколько поездок в Южную Америку.

– У нее было отличное прикрытие – оформление интерьеров роскошных отелей в Каракасе и Рио-де-Жанейро, не так ли? Но об этом она умалчивала точно так же, как и своем внебрачном сыне.

– Нина сказала мне, что Патриция сделала единственно правильный выбор в те далекие годы, – заметил Бен, чувствуя на себе пристальный взгляд Оливера. – Патриция никогда не говорила вам о своей беременности и о том, кто был отцом ребенка?

– Как я уже говорил, это была запретная тема, но по крупицам я собрал кое-какую информацию. Ее возлюбленный жил в Лондоне. Отец Патриции занимал довольно важный пост в нашем посольстве в Великобритании. Он внезапно умер, и Патриция приехала в Лондон, чтобы уладить все дела и пополнить свою коллекцию антикварных изделий. Дела у нее уже тогда шли успешно. Отец ребенка не хотел или не мог жениться на ней, поэтому Патриция взяла дело в свои руки, и думаю, что поступила наилучшим образом применительно к той ситуации, – закончил Оливер, подумав о том, как сильно изменился мир с тех пор, как он был молодым человеком.

Теперь они приближались к Сентрал-Парку, и народу на улице заметно прибавилось. Книжный магазин на Шестьдесят девятой улице решил воспользоваться потеплением и открыл на улице киоски с целью привлечь дополнительных покупателей. У киоска, где продавались книги по искусству, стоял Кимбалл Хьютон.

– Жаль, что мы не успели перейти через улицу, – пробормотал Бен.

– Сложный молодой человек, – проницательно заметил Оливер, – хотя то же самое можно сказать и о вас.

Бен рассмеялся.

– Ничего не поделаешь. Давайте остановимся, поздороваемся и посмотрим, что будет дальше.

Трое мужчин обменялись рукопожатиями. Все они познакомились друг с другом благодаря Патриции. Кимбалл и Бен одно время работали у нее и теперь время от времени играли друг с другом в сквош или теннис, когда им случалось оказаться в Йельском клубе.

– Хочешь найти какую-нибудь нужную книгу по искусству? – поинтересовался Оливер.

– Я уже нашел все, что мне нужно, – Кимбалл указал на три шпионских романа, которые он держал под мышкой. – Решил сегодня немного отвлечься от высокого искусства и прогуляться, пока опять не наступили холода.

Его прервал звонкий женский голос.

– Кимбалл… Я тебя потеряла. Вот книга, которую я давно искала, – проговорила, подходя к ним, очаровательная молодая женщина в бежевом кашемировом пальто, отделанном рыжей лисой. Она была чересчур высокой для того, чтобы быть балериной, и недостаточно худощавой, чтобы ее можно было принять за манекенщицу. – Надеюсь, я не помешала тебе и твоим друзьям?

Ким представил свою спутницу. Татьяна Волкович улыбнулась и произнесла несколько приветственных слов. В одной руке она держала толстую книгу по истории русского императорского балета, а второй цепко ухватила Кима за локоть.

– Почему бы тебе не пойти и взглянуть на дамские романы? – предложил Ким. – Мне надо поговорить с джентльменами.

– Этот вид литературы меня не интересует, но ради тебя я готова на все, – снисходительно улыбнулась Татьяна.

– Татьяна только делает вид, что не интересуется дамским чтивом, – поделился Ким с Беном и Оливером, когда та удалилась на безопасное расстояние.

– Я думаю, что ты не должен придираться к столь очаровательной даме, – мягко пожурил его Оливер.

– И я придерживаюсь такого же мнения, – сказал Бен. – Наверное, Татьяна имеет какое-то отношение к русской аристократии?

– Ее дедушка был русским графом, и, судя по тому, что сейчас происходит в России, Татьяна сама может скоро сделаться графиней.

– Как-то раз в молодости я был на спектакле, где танцевала Павлова, – мечтательным голосом произнес Оливер.

– Татьяна – не балерина, она – аукционер у Дигби-Моретон. И должен вам признаться, что как только встречу женщину, читающую книги, которые ругают критики, сразу женюсь на ней, – заявил Ким. – Хотя я уже знаком с такой женщиной, но подозреваю, что ее не интересует моя персона. Кстати, Бен, – добавил он холодно, – как прошел обед с Ниной Своуп в день Святого Валентина?

Хотя слова Кима и были полной неожиданностью, Бен и бровью не повел. У Кима были обширные связи, и он знал все, что ему надо было знать. Патриция как-то сказала, что в молодости Ким чуть было не лишился целой коллекции картин из-за собственной неосторожности и с тех пор держал нос по ветру и зорко следил за всем, что происходило вокруг.

– Раз ты сам только что сказал, что Нина не интересуется тобой, это только подтверждает мое мнение о том, что у нее хороший вкус.

– Неужели ты уверен, что она сидит у телефона и ждет твоего звонка? – язвительно поинтересовался Ким.

Со стороны Бен и Ким напоминали готовых вцепиться друг в друга драчливых петухов, ни один из которых не решался отважиться на первый бросок. И так было всегда, с того самого дня, когда Патриция познакомила их. Они оба любили подерзить, но ни один никогда не заходил слишком далеко, понимая, что это может разрушить их и без того хрупкую дружбу.

– Джентльмены, достаточно, – вмешался Оливер. – Я думаю, что Нине Своуп не понравился бы тот факт, что ее взялись обсуждать двое мужчин, с одним из которых она решила не поддерживать романтических отношений, а со вторым только что познакомилась и не успела еще решить, стоит ли продолжать это знакомство.

– Нас поставили на место, – усмехнулся Бен. Ему почему-то казалось, что Киму что-то известно. – Нам не стоило заводить речь о Нине Своуп, – добавил он.

– Абсолютно согласен, – подтвердил Ким и демонстративно посмотрел на часы. – Прошу меня извинить, но я пригласил Татьяну пообедать в «Милано» и заказал столик. Бен, я могу дать тебе совет…

– Попробуй…

– Это касается Нины… – Ким улыбнулся, но глаза его смотрели настороженно. – Она из тех женщин, которые умеют свить уютное гнездышко, что немаловажно для нас обоих, но мне, увы, не повезло… А тебе я бы посоветовал не упускать такой шанс, тем более что у тебя уже есть негативный опыт в этом плане.

Мужчины распрощались и разошлись в разные стороны. Часы пробили полдень, и настало время подумать об обеде, но Бену не давало покоя неожиданно зародившееся в его душе подозрение.

– Он знает, – наконец твердо произнес Бен.

– Вы уверены? – в голосе Оливера слышалось сомнение.

– Я очень хорошо знаю Кима и поэтому уверен, что он знает о том, что Нина – внучка Патриции.

– Может быть и так, – согласился Оливер, – но Ким не из болтливых и не станет распускать сплетни.

– Ким будет молчать только в том случае, если это послужит его интересам, – усмехнулся Бен. – Патриция как-то сказала, что Киму нужно встретить женщину столь же волевую, как и он сам, но нуждающуюся в его помощи и поддержке.

– А Патриция не говорила, какую женщину должны встретить вы?

– Нет, – быстро ответил Бен, не желая развивать эту тему. – Оливер, вы никогда не думали о том, что все протеже Патриции были для нее чем-то вроде сыновей?

– Я ждал, когда вы зададите этот вопрос, – сказал Оливер. – Не думаю, что у Патриции было сильно развито материнское чувство, работа была для нее смыслом жизни. Но ты, Ким и те два молодых человека, которые пришли после вас, явно разбудили в ней какие-то чувства, и она относилась к вам даже не как мать, а, скорее, как бабушка. И, может быть, благодаря этому Патриция решила расставить все точки над i.

– Теперь вам осталось только добавить, что она умышленно спрятала завещание, – Бен не мог удержаться от улыбки.

– Все возможно, – пожал плечами Оливер. – Но хватит о делах. Теперь я хочу войти в отель «Плаза», найти удобное местечко, сесть и отдохнуть.

– С удовольствием присоединюсь к вам. В такой день приятно пить холодный мартини, закусывая горячим пирогом с курицей. Это ведь ваше любимое блюдо?

– Да, хотя мой доктор и возражает против него. Ты – молодец, не приставай ко мне с советами. На следующей неделе мы с Джорджиной уезжаем во Флориду, и там мне уж не удастся себя побаловать.

– А я, если погода не изменится, наверное, съезжу на следующий уик-энд в Коннектикут.

– Разве вам нескучно одному в этом доме?

– Нет, у меня обычно много работы и, кроме того… я ведь не всегда бываю один, – улыбнулся Бен, вызвав смех у своего пожилого спутника. – И коль уж Нина решила выждать, я поступлю точно так же, а в этих случаях бывает полезно сменить обстановку.

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Я хочу, чтобы ты поделилась со мной, чем же так привлек тебя Беннет Уортон! Не иначе как он обладает массой положительных качеств!

– Марисса! – запротестовала, рассмеявшись, Нина. – Умерь свое любопытство и следи за дорогой, – посоветовала она, снимая солнцезащитные очки.

– Я отлично вожу машину, а вопрос мой вполне логичен, – парировала Марисса Дуглас, переезжая на скоростную полосу магистрали, ведущей в направлении Новой Англии. – Подготовка к уик-энду отняла у меня столько времени, что я только сейчас вспомнила, что мы с тобой не поговорили как следует о вашей встрече в ресторане. Ты мне должна сообщить все подробности. Перестань смеяться и рассказывай.

– У Беннета Уортона хорошие манеры, он отлично одевается, но при этом не выглядит ходячим манекеном, сошедшим с витрины какого-нибудь магазина. Любит шоколад, не зануда. Имеет чувство юмора. Достаточно? – поинтересовалась Нина.

В это апрельское утро они направлялись на аукцион, который устраивали для художников по интерьеру и антикваров владельцы поместья в Уиллоу-Хилл. Поскольку загородный дом Дугласов находился по соседству, Марисса решила устроить небольшой прием для некоторых участников аукциона. Багажник и заднее сиденье ее нового «крайслера» были набиты пакетами, коробками и банками с деликатесами из лучших магазинов Нью-Йорка.

Предыдущую неделю Нина провела в Вашингтоне. Вместе со своей подругой, писательницей Кей, она принимала участие в семинаре, посвященном влиянию венецианской культуры на мировое искусство. Семинар оказался очень интересным, внес приятное разнообразие в жизнь Нины. Марисса горела желанием выслушать впечатление подруги о лекциях и экскурсиях по музеям, но ее гораздо больше волновала личная жизнь Нины.

– Неплохо для начала, – подумав, ответила Марисса. – Когда ты собираешься вновь увидеться с ним?

– Возможно, никогда. С момента нашей встречи прошло больше шести недель, и если он до сих пор не позвонил… – Нина сделала гримасу. – Помнишь, я говорила тебе, что у меня сложилось впечатление, что Беннет Уортон готов пойти на попятную. Мне кажется, что у него нет ко мне личного интереса, может быть, только профессиональный, но, в то же время, у меня такое чувство, что он не хочет выпускать меня из рук.

– Я хорошо помню, что в прошлый раз ты почти ничего не рассказала мне о Беннете Уортоне.

Через пять дней после обеда с Беном, который закончился столь неожиданным образом, Нина была в гостях у Дугласов в их просторной квартире на Саттон Плэйс. На улице было холодно и промозгло, но в доме было тепло, уютно и весело. После того как дети разошлись по своим комнатам, а Клиффорд удалился в кабинет, Нина и Марисса остались в гостиной, чтобы поболтать. Нина не могла забыть изумленного выражения лица своей подруги, когда она сказала, что Патриция Росситер приходится ей родной бабушкой.

– Ты узнала об этом двенадцать лет назад? – не веря своим ушам, переспросила Марисса. – Еще до того, как начала работать у меня? До того, как мы подружились?

– Я не могла ничего рассказать – ты бы решила, что я все придумала. Но теперь ситуация изменилась, и я хочу, чтобы ты услышала эту новость от меня, – объяснила Нина.

Подруги долго тогда беседовали в гостиной по душам, но и теперь, спустя шесть недель, Нина чувствовала, что у Мариссы остался осадок после того разговора, и это немного беспокоило ее.

Нина подождала, пока Марисса умело перевела автомобиль на другую полосу.

– Если бы ты видела лицо Бена, когда я сказала, что не собираюсь объявлять себя наследницей Патриции… Ничего удивительного, что он мне не звонит.

– Правда? Интересно, кто из вас сдастся первым?

– Что ты хочешь сказать?

– Нина Своуп, тебе меня не провести, – заявила Марисса. Брак ее был очень удачным, и она прекрасно понимала, что творится в душе ее одинокой подруги. Марисса неоднократно пыталась познакомить Нину с разными мужчинами в надежде устроить личное счастье подруги, но пока эти усилия не дали желаемых результатов. А теперь, когда речь зашла о Бене, Марисса почувствовала, что Нина определенно испытывает к нему интерес. – Тебе очень хочется, чтобы Бен позвонил, и ты, возможно, ищешь повод, чтобы поговорить с ним. Могу поспорить, что ты даже знаешь, где он живет.

– На углу Мэдисон и Шестьдесят пятой. Кей встречалась с его другом, и однажды они побывали в гостях у Бена, – призналась Нина. От Мариссы было невозможно утаить какую-либо информацию. – А я живу всего в четырех кварталах от него. Мы могли бы запросто встретиться с Беном где-нибудь в химчистке или супермаркете.

– Но пока что не встретились?

– Нет, у меня, видимо, больше шансов столкнуться с Элвисом Пресли, – невесело пошутила Нина. Она попробовала представить, что бы она стала делать, если бы действительно увидела Бена в супермаркете. Может быть, обсудила цены на бананы или поинтересовалась, где он припарковал машину? – У тебя есть какие-либо предложения?

– Надо подумать. Ты знаешь о существовании такой вещи, как телефонная книга? – с улыбкой спросила Марисса.

– Его номера нет в справочнике. Я могу вновь увидеться с ним, если у адвоката Патриции возникнет необходимость встретиться со мной. Возможно, от меня потребуются подписи на некоторых документах. Но пока мистер Уотсон не звонил мне.

– Оливер Уотсон? Он такой древний, что ему уже некуда торопиться. Придется и тебе подождать, – Марисса сделала паузу. – Существует еще один способ. Позвони ему сама.

– Позвонить мужчине? – негодующе повторила Нина. – Это не для меня.

– Почему же, – беззаботно ответила Марисса. – Я слышала, что некоторым мужчинам это даже нравится.

– Может быть, ты и права, – задумчиво сказала Нина и вдруг придумала. – Я не стану звонить ему домой…

– Исключительно деловой разговор, – согласилась Марисса. – Вы даже можете встретиться за обедом и обсудить все проблемы.

– Именно с этого все и началось, – улыбнулась Нина и откинулась на спинку сиденья, обтянутого мягкой черной кожей. – Он, наверное, рассчитывал ошеломить меня известием о наследстве, а когда я не начала прыгать от радости, потерял ко мне интерес.

Марисса вздохнула и убавила скорость:

– Нина, скажи мне честно, положа руку на сердце, – ты на самом деле думаешь, что он ограниченный или жадный человек?

– Нет, скорее всего, ни то, ни другое. Я просто пытаюсь найти объяснение его поведению. Кроме того, хотя мы живем совсем рядом, я не помню, что когда-нибудь его видела.

– Возможно, ты просто не обращала на него внимания.

– Может быть, – неохотно согласилась Нина. – А вдруг я случайно встречу его где-нибудь и не смогу произнести ни слова от смущения. Бен решит, что я идиотка, и будет рад унести ноги побыстрее.

– Ты давно избавилась от застенчивости. Хотя я хорошо помню те времена, когда ты еще была полна комплексов и приходила в мой дом на вечеринки, а мне приходилось силой отдирать тебя от стенок!

Нина рассмеялась. Было бессмысленно отрицать, что она на самом деле была раньше очень застенчивой. Руки холодели, замирало сердце и на лице выступали капли пота при одной мысли, что ей предстояло войти в комнату, где было полно незнакомых людей. Нина боялась, что они не обратят внимания на ее персону или, наоборот, она станет объектом всеобщего интереса, что она не сможет рассказать ничего интересного и будет бестолково, сбивчиво отвечать, если к ней обратятся с вопросом. Но за последние годы, после того как она основала свою фирму и ее бизнес стал процветать, застенчивость понемногу прошла, но все равно порой ей мешали приступы неуверенности в себе, когда Нине начинало казаться, что мужчины не обратят на нее внимания из-за отсутствия неуловимого очарования, привлекающего их в женщинах.

– Теперь тебе уже не приходится это делать. В те годы я чересчур нервничала и страдала из-за своего сильно развитого воображения.

– В тебе есть что-то особенное, – возразила Марисса, – и ты сама это знаешь. Ты не должна комплексовать по поводу того, что ты – внучка знаменитой Патриции Росситер. Я помню, как мы с тобой встретились впервые на том большом приеме. Ты была такая робкая и забралась в огромный шкаф, лишь бы только не попасть в объектив телевизионщикам, – засмеялась Марисса.

– Неправда. Я стояла за бедеремеерским шкафом в одной из выставочных комнат, скрытая от телевизионных камер. За несколько минут до начала съемки выпуска новостей ко мне подошел телеоператор и спросил, кто я такая. Я объяснила, что помогала разместить в комнате антикварные безделушки, он окинул меня взглядом и посоветовал не приближаться к камерам, поскольку я ничего собой не представляю и вряд ли попаду в кадр.

– Вот сволочь! – Марисса пристально посмотрела на подругу. – Может, тебе стоило сообщить этому мерзавцу, что ты внучка знаменитой художницы по интерьеру?

– Он бы решил, что я вру, чтобы придать себе веса, да и вряд ли ему было известно, кто такая Патриция Росситер, – заставила себя улыбнуться Нина. Она до сих пор не могла забыть чувства унижения, вызванного подчеркнуто жестокими словами телеоператора, после которых она долго не могла прийти в себя, спрятавшись в комнате, где переодевались манекенщицы. Прием проводился «Блумингдейлом» в честь показа осенней коллекции, все с интересом наблюдали за демонстрацией новых моделей одежды, и Нина надеялась, что сможет побыть одна. Но случилось иначе. Марисса, молодая, подающая надежды художница по интерьеру, устала от шума и направилась в ту же самую комнату. И там молодые женщины и познакомились друг с другом. Проговорив полчаса и обсудив самые разные новости, обе почувствовали, что настроение улучшилось, и присоединились к остальной публике. Прощаясь, Марисса вручила Нине визитную карточку и взяла с нее обещание обязательно позвонить.

– Как быстро мы нашли общий язык в тот вечер, – задумчиво заметила Марисса. – Ты тогда не хотела говорить ни о себе, ни о своей карьере в «Блумингдейле».

– В то время мне было не до карьеры, – ответила Нина. – Мой отец незадолго до этого погиб в авиакатастрофе, и я была под впечатлением его смерти, да еще к тому же постоянно встречалась с адвокатами, чтобы урегулировать все вопросы. Хорошо еще, что меня вообще не попросили уйти с работы. Думаю, что менеджер по персоналу был очень рад, когда я через неделю после нашей с тобой встречи принесла заявление об уходе.

– Ты была замечательной помощницей. Жаль, что ты покинула меня через год, когда тебе пришла в голову мысль открыть собственную фирму.

– Да, нам хорошо работалось вместе, – улыбнулась Нина. – Кстати, я тебе должна еще кое-что сообщить. Это касается моей поездки в Вашингтон.

– Так и знала, что самое приятное известие ты приберегла напоследок!

– Именно, – подтвердила Нина и подождала, пока Марисса переехала на другую полосу. – В прошлую среду мы с Кей пошли пообедать и встретили ее литературного агента Дейну Селигсон. Мы разговорились, и она предложила мне написать книгу о коллекционировании антикварных вещей викторианской эпохи.

– Великолепная идея! Ты прекрасно знаешь свое дело и обязана написать об этом, – бабушка и мать Мариссы были дизайнерами, и она пошла по их стопам. Книга Мариссы по оформлению интерьеров была опубликована три года назад и до сих пор пользовалась спросом. – Ты уже придумала название? Может быть, «Искусство миниатюры»? – предложила Марисса.

– Забавно, но Дейна и Кей в один голос посоветовали мне то же самое. Но мне больше нравится «Миниатюрные сокровища».

– Да, это звучит гораздо лучше.

– Дейна сказала, что ей хотелось бы поскорее получить черновой план рукописи.

– Значит, она уверена в том, что твоя книга будет иметь успех, – заметила опытная в этих делах Марисса. – Ты уже продумала, как лучше расположить материал?

– Да, я напишу вступление, в котором кратко расскажу об истории украшений, дам несколько снимков моего демонстрационного зала и коротко ознакомлю читателя с тем, о чем будет идти речь в последующих главах.

– Наверное, имеет смысл первые главы посвятить серебру, фарфору, хрусталю и так далее.

– Да, а затем я объясню, как составлять коллекции, дам советы, где лучше покупать антикварные вещи, – добавила Нина с воодушевлением. – Ты не согласишься посмотреть мой план до того, как я представлю его литературному агенту?

– С удовольствием, – воскликнула Марисса, явно польщенная предложением. – Судя по всему, уик-энд мы проведем неплохо. Будем надеяться, что с аукциона мы уйдем не с пустыми руками.

Довольная тем, что Марисса больше не заводила речь о Беннете Уортоне, Нина достала из сумки каталог предстоящего аукциона.

– Я знаю, что тебе не терпится приобрести инкрустированный столик в стиле Людовика Пятнадцатого, дамский письменный стол от «Шератон» и цветастое китайское покрывало, – отметила Нина, перелистывая страницы. – Я же постараюсь не уйти с аукциона без цветного стекла Стейбейна начала нашего столетия. Похоже, что Стейбейн вновь входит в моду.

– Слава Богу, что деревянные панели никогда не выходят из моды, – в голосе Мариссы слышалось удовлетворение. – Ты обратила внимание, что на аукцион будут выставлены панели из гостиной? Я собираюсь купить их.

– Думаю, что ты не одна такая хитрая среди своих коллег. Но я поставлю на тебя.

– Ценю твою верность, – ответила Марисса, глянув на дорожные указатели. – Теперь пришло время пытать резину на прочность.

– Слышали бы тебя в фирме, где ты покупала свой «крайслер-империал», – рассмеялась Нина. – Ты должна относиться с уважением к столь роскошному лимузину.

– И это говорит женщина, которая вообще не умеет водить машину. Я попрошу Клиффа дать тебе урок вождения в воскресенье утром, когда разъедутся гости. Нам надо завести в гараже какую-нибудь рухлядь, чтобы ты могла на ней практиковаться.

– Очень благодарна. Кстати, кто приглашен на завтрашний ужин?

– Будут только наши коллеги, если не считать моего мужа. Беба МакГенри Поуст, Кимбалл Хьютон, Аманда Лин Тэйлор…

– О, только не Аманда Лин, – запротестовала Нина.

– Почему вы никак не найдете общий язык друг с другом? – поинтересовалась Марисса. – Я думала, что вы подружитесь.

Нина скорчила недовольную гримасу. Аманда Лин Тэйлор была владелицей магазина на Лексингтон-авеню и специализировалась на продаже старинных вещей, сделанных в Америке. Она была замужем за видным советником с Уолл-стрит, сама ранее пробовала свои силы на бирже в качестве брокера и до сих пор не поняла, что женщины, причастные к продаже антиквариата в Нью-Йорке, не носят строгих деловых костюмов.

– Вначале наши отношения складывались неплохо, но потом она как-то попала мне под горячую руку и я не сдержалась…

– Рано или поздно то же самое сказала бы ей любая из нас, но, может быть, сделала бы это более тактично, – успокоила ее Марисса. – Аманда почти всем действует на нервы, особенно когда начинает рассуждать о прелестях вегетарианства.

– В прошлом месяце мы столкнулись друг с другом в дамской комнате «Бергдорфа» и почему-то разговорились о стрессе, – Нина подчеркнула последнее слово. – Аманда начала доставать какие-то пузырьки с витаминами из этой ужасной сумки, которую она всегда носит с собой, и попросила дать ей совет, как преуспеть в бизнесе.

– Не приведи Господь, если она начнет совать приглашенным на мою вечеринку свои витамины, – поежилась Марисса. – И что ты ей посоветовала?

– Чтобы она съела хороший бифштекс, купила себе норковую шубу и еще массу хороших вещей в придачу – тогда бы стресс как рукой сняло!

– Если бы Аманда обратила внимание на тех красоток, которые работают в фирме ее мужа, она бы, наверное, незамедлительно последовала твоему совету, – прокомментировала Марисса. – Кстати, ты слыхала, Кимбалл Хьютон, возможно, будет участвовать в роли ответчика на судебном процессе.

– Он торговал подделками в одной из своих галерей?

– Ким бы, наверное, предпочел только это обвинение, но все не так просто. Несколько сотрудниц, которые работают на него, объединились и выдвинули обвинение, что он мало платит и препятствует их продвижению по службе.

– Женщина может добиться успеха, работая в картинной галерее, только если она станет владелицей этой галереи, – произнесла Нина вслух горькую истину. – По-моему, Ким не слишком любит женщин.

– Ким много чего не любит, – возразила Марисса, – но на женщин это не распространяется.

– Поверю тебе на слово, но ты-то сама откуда это знаешь? Неужели…