Текст книги "Голос сердца"
Автор книги: Элеанор Браунлей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– После такого обеда я – весь внимание, – шутливо отозвался Бен.
В глубине души, несмотря на опасения, которые он высказал Оливеру, Бен был уверен, что Нина изменит свое первоначальное решение. И он понимал, что она сделает все не торопясь и будет руководствоваться своими интересами. Даже печальная история, которую Нина только что поведала ему, была рассказана не случайно. Бен должен был узнать самое худшее, прежде чем начать разговор о том, как быть дальше.
– Накормите меня русским кофейным тортом, и я удвою свое внимание.
– Учту, – с облегчением рассмеялась Нина. – И я не хочу, чтобы вы думали, что я занимала выжидательную позицию. Вопрос слишком серьезен, чтобы решать его сгоряча.
– Патриция бы одобрила ваше поведение.
– Надеюсь, что это было бы на самом деле так, потому что я решила объявить себя ее наследницей, – на мгновение Нина была почти разочарована наступившей паузой, но тут же вспомнила, что они ведут речь о решении сложной юридической проблемы и эмоции здесь неуместны. – Это решение я приняла вчера вечером.
– Я знаю, что вы – не капризная женщина, но все равно помните, что как только делу будет дан законный ход, пути назад не будет, – предупредил Бен.
– Может быть, мое решение выглядит несколько запоздалым, но я уверена, что оно правильное, и больше его не изменю, – ответила Нина. – Вчера за ужином разговор зашел о вещах, о которых я и не подозревала. Патриция упомянула в завещании многих своих старых друзей. Они либо больны, либо испытывают финансовые затруднения. И им нужно помочь. Это была воля Патриции, и мой долг исполнить ее.
– Когда все вопросы по оформлению наследства будут решены, – добавила Нина, испытывая знакомое чувство возбуждения, охватывающее ее, когда она бралась за дело, в окончательном результате которого не была уверена, – я стану богатой и добьюсь известности. Но не эти соображения заставили меня принять решение. В первую очередь я должна выполнить обещания Патриции, данные людям, рассчитывавшим на ее помощь.
Бен грустно наблюдал за отъезжающим «крайслером». Ему не верилось, что всего лишь двадцать минут назад Нина сидела рядом с ним, плакала и смеялась, искренне рассказывала о своих семейных делах. И вот уже автомобиль увозил ее назад к Дугласам.
Бен был доволен решением Нины признать себя наследницей, потому что был не только распорядителем наследства Патриции, но и ее другом. «Хотя, конечно, это не повод для торжества», – подумал Бен, заходя внутрь и закрывая за собой дверь. Он очень любил этот дом, но внезапно, после отъезда Нины, дом показался ему слишком большим и неуютным. Бен направился на кухню. Именно сюда они пришли с Ниной, когда все обсудили и пришли к выводу, что теперь надо встретиться с Оливером Уотсоном.
На столе стояла тарелка с остатками кофейного торта. Нина настояла, чтобы он оставил его у себя, и предложила вымыть посуду и навести порядок. Бен отказался, сказав, что тогда ему совсем нечего будет делать после ее отъезда.
Когда за Ниной приехал Мелвин, Бен на прощание пообещал договориться о встрече с Оливером Уотсоном как можно скорее. Нина согласно кивнула в ответ, после чего надела плащ и торопливо попрощалась. Они оба внезапно почувствовали, что очень устали и что им не о чем говорить. Вместо ожидаемого облегчения от того, что проблема была решена, Бен чувствовал пустоту на душе. Раны опять заныли, и Бен вдруг подумал: как же могло так случиться, что ему стало пусто и одиноко без женщины, которая в общем-то была совсем не в его вкусе.
Сразу по возвращении к Дугласам Нина сослалась на головную боль и направилась в спальню для гостей, в которой Марисса всегда размещала ее. Теперь, лежа в постели, она вспоминала подробности их беседы с Беном. Вначале все было хорошо, но стоило ей объявить о своем решении, как лицо Бена замкнулось и манера вести себя стала немного отстраненной. Он даже не стал протестовать, когда Нина сказала, что собирается уехать.
Вряд ли он был очень удивлен ее решением. В глубине души Беннет Уортон наверняка был уверен, что Нина передумает. Но почему же он не одобрил причину, заставившую ее пересмотреть свое первоначальное решение?
«Это было не свидание, а деловая встреча между наследницей и распорядителем имущества», – напомнила себе Нина, поправляя подушки. Возможно, Бен решил, что в подобной ситуации он не имеет права проявлять эмоции. Да и Нина бы заподозрила неладное, поведи Бен себя чересчур дружелюбно. Они не были ни любовниками, ни друзьями и, по сути, едва знали друг друга…
«Все равно что-то не так», – подумала Нина, закрывая глаза и надеясь на скорое действие таблетки от головной боли. Она не могла избавиться от впечатления, что Бен ждал, что Нина объявит себя наследницей только для того, чтобы тут же раздать все деньги, выполняя последнюю волю Патриции.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Четырьмя днями позже, ровно в час дня, Нина подошла к информационной стойке в «Рокфеллер-Плаза», где у нее была назначена встреча с Беном. Сегодня должно было состояться ее знакомство с Оливером Уотсоном.
Проснувшись утром, Нина дала себе слово не нервничать, но из этого ничего не получилось. Хотя на этот день у нее не было запланировано встреч с клиентами, она заставила себя одеться и выйти из квартиры. Она решила заняться неотложными делами. Нина отнесла на хранение норковую шубу, посетила парикмахера и наконец отправилась в свое любимое кафе, Но кусок не шел у нее в горло, и она медленно прошла три квартала до «Рокфеллер-центра».
Она не разговаривала с Беном с воскресенья, а о назначенной встрече ее известила его секретарша. Нина никак не могла совладать со своими нервами и напряженно вглядывалась во вращающиеся двери, ожидая появления Бека.
Нина увидела Бена раньше, чем он заметил ее. Обрадовавшись, она воскликнула:
– Бен, я здесь!
Возглас Нины прозвучал негромко, но Бен услышал ее. Не обращая внимания на все еще не прошедшую боль в ноге, он прибавил шаг и подошел к ней.
– Вы хорошо выглядите, – сказала Нина первое, что ей пришло в голову. – На лице почти не осталось ссадин.
– Думаю, что мое выздоровление ускорил воскресный обед, – улыбнулся Бен. – И ваше намерение решить эту юридическую головоломку, – добавил он.
– Верное определение, – ответила Нина, чувствуя, что начинает успокаиваться. – Мы можем подняться наверх?
– Да, не стоит заставлять ждать такого пожилого человека, как Оливер, – заметил Бен, сопровождая Нину к лифту. – Но я вам этого не говорил, – добавил он, заговорщически подмигнув ей.
– Я не выдам вас, – Нина украдкой глянула на Бена. Он выглядел неотразимым в безукоризненно сшитом темном костюме, белой рубашке с черно-белым шелковым галстуком. – Я не сомневаюсь, что ваши слова вызваны уважением к мистеру Уотсону и вы не хотите понапрасну тратить его время.
Внезапно они оказались в толпе пришедших на экскурсию школьников, и Бен инстинктивно взял Нику за локоть.
Нину очень тронул этот жест, но она тут же напомнила себе, что Бен поступил так из опасения, что толпа может разъединить. Но у нее все равно стало тепло на душе. К сожалению, через несколько секунд они вошли в лифт, который должен был поднять их на шестнадцатый этаж, и Бен отпустил ее руку.
В лифте они не произнесли ни слова. Бен сожалел о своем жесте. Он твердо решил держаться с Ниной официально, потому что им предстояло решать деловые вопросы, а личные отношения он не собирался смешивать с профессиональными интересами. Более того, Бен был уверен, что Нина не поощряет выражения эмоций на людях. Однако они оба улыбались, хотя и стояли на расстоянии нескольких шагов друг от друга, несмотря на то, что лифт был полупустой.
Офис юридической фирмы выглядел весьма внушительно. Молоденькая секретарша провела их по устланному коврами коридору в кабинет Оливера Уотсона. Там царили покой и порядок. Обставленный массивной мебелью из красного дерева кабинет имел солидный вид. Уют ему придавали персидские ковры, а из больших окон открывался прекрасный вид на «Рокфеллер-Плаза». Было очень тихо, и Нина слышала, как бьется ее собственное сердце. Но она была настроена держаться уверенно и спокойно в присутствии Оливера Уотсона.
Оливеру явно перевалило за восемьдесят, но он сумел сохранить прямую осанку, а в голубых ясных глазах засветился огонек улыбки, когда он посмотрел на Нину.
– Рад наконец познакомиться и разрешите вам сказать, что вы выглядите как весенний ветерок.
– Благодарю вас, мне очень приятно это слышать, – ответила Нина, чувствуя, что начинает успокаиваться. В этот день было тепло и Нина появилась в юридической конторе в черной прямой короткой юбке, крепдешиновой блузке с длинными рукавами в кремово-черных тонах и кремовом фланелевом блейзере. – Бен сказал мне, что вы умеете располагать к себе людей, и он не ошибся, я чувствую себя здесь легко и комфортно. И я хотела поблагодарить вас за то, что вы, прервав отдых, вернулись в Нью-Йорк для встречи с нами.
– Скажу по секрету, что я был очень рад выбраться из Флориды после шести недель, проведенных там. Она мне стала напоминать кладбище слонов, – пошутил Оливер, недоумевая, почему Бен стоит с таким серьезным отсутствующим видом.
После их февральской беседы Оливер был уверен, что Бен будет очень доволен, что дело закончилось подобным образом. Но похоже, что вышло иначе. Может быть, Бена пугают неизбежные осложнения, которые возникнут, когда Нина объявит себя наследницей? Или здесь есть другая, более личная причина?
– Извините, что я не смог принять вас сразу утром, но мне надо было вначале ознакомиться с документами, которые мне прислала миссис Своуп – свидетельством о рождении, письмами Патриции и Своупов и, конечно, тем письмом Патриции, в котором она подтверждает, что является матерью Пола Своупа, – сказал он, усаживаясь за свой письменный стол, предварительно указав Нине и Бену на элегантные стулья из красного дерева.
– И вы уже решили, как нам действовать? – спросил Бен, переходя прямо к сути дела. – Я полагаю, что вы намерены подать заявление об отмене предыдущего завещания и признания мисс Своуп законной наследницей Патриции, так как она является ее единственной родственницей?
Слушая Бена и Оливера, Нина еще раз напомнила себе, что теперь ее жизнь круто изменится. Когда они покинут этот кабинет, путь к отступлению будет отрезан.
– Именно так я собираюсь поступить, – ответил Оливер своим размеренным голосом, – но вначале надо выяснить кое-какие детали. Нина, – вы мне разрешите так вас называть? – мне нужны документы об усыновлении вашего отца.
– Оливер, неужели это так необходимо? – вмешался Бен. – По-моему, Нина доказала свое родство с Патрицией.
– Конечно. Но Пол Своуп родился в Калифорнии, а в этом штате весьма специфичные законы об усыновлении. Если ребенок усыновлен, то он и его потомки лишаются права стать наследниками своих биологических родственников, – пояснил Оливер. – Если бы мы могли найти завещание, написанное Патрицией в декабре, то Нина стала бы обладательницей всего, что решила ей оставить бабушка. Но если завещание не будет обнаружено и выяснится, что Пол Своуп был усыновлен в Калифорнии, то тогда, к сожалению, Нина не сможет претендовать на наследство.
– Я не собираюсь обсуждать эти законы, но ведь усыновление произошло в двадцатые годы, – резонно заметил Бен. – И распространяется ли этот закон на Нину, ведь мы собираемся обратиться в суд в штате Нью-Йорк?
Мужчины, казалось, забыли о присутствии Нины. Это лишний раз подтверждало мнение о том, что, когда два адвоката начинают спорить, для них не существует ничего, кроме обсуждаемой ими темы. Но Нина не собиралась мириться с подобной ситуацией.
– Джентльмены, – авторитетным тоном произнесла она. Бен и Оливер замерли на полуслове. – Насколько мне известно, мой отец не был усыновлен ни в Калифорнии, ни в каком другом штате. Патриция родила его в тайне от всех и тут же отдала Своупам. Как вы можете видеть, в свидетельстве о рождении значатся имена Джералда и Эвы Своупов, и я уверена, что аналогичная запись имеется в архиве в Сольванге, штат Калифорния.
На лицах обоих мужчин выразилось неподдельное удивление, и Нина с опозданием поняла, что и в этом вопросе Патриция открыла им не все тайны. Возможно, каждый из них знал что-то такое, что не было известно другому.
– Прямо сценарий душещипательного фильма – незамужняя молодая женщина посвящает в свою тайну бездетную супружескую пару, все трое уезжают в уединенное местечко, а когда рождается ребенок, счастливые супруги отправляются с ним в Калифорнию, а сама мать возвращается в Нью-Йорк к своей прежней жизни, – прокомментировал Бен, быстро вникнув в суть дела.
– Южная Калифорния в двадцатые годы, – в голосе Оливера появились ностальгические нотки. – Строительный бум еще не начался, поместья занимают обширные территории и находятся далеко друг от друга. Если Своупы вели замкнутый образ жизни, то никто не стал задавать вопросов, когда они продали дом и навсегда покинули те места.
– Когда Патриция рассказала мне о своей тайне, я настолько удивился, что не стал спрашивать о подробностях, – добавил Бен. – Я решил, что ребенка усыновили.
– Патриция была замечательной женщиной, но очень скрытной.
– Оливер, для этого у нее были весьма веские причины. Прошло несколько десятилетий прежде, чем на незаконнорожденных детей перестали смотреть косо.
– И Патриция, естественно, не хотела, чтобы ее имя фигурировало в документах, касающихся моего отца, – добавила Нина, подумав о мерах предосторожности, которые приходилось принимать Патриции долгие годы. – Если бы о ее секрете стало известно посторонним, она оказалась бы опозоренной и ее карьере пришел конец.
– Вы правы, – согласился Оливер. – Тем не менее мы все равно должны заняться поиском этих документов, чтобы избежать возможных осложнений в будущем. И, может быть, нам удастся найти завещание Патриции. Оценщикам домов Патриции дано указание искать его.
– Домов Патриции? – недоумевая, переспросила Нина. – Я считала, что Патриция жила в апартаментах на Парк-авеню.
– Это была ее основная резиденция, – ответил Оливер. – Патриция владела домом на Лонг-Айленде, еще одним домом в Ленноксе и, как она любила говорить, коттеджиком в Пенсильвании. Кроме того, нельзя забывать о здании на Тридцать восьмой улице, где размещалась ее фирма. Неплохой кусочек недвижимости.
– О Боже, – Нина едва удержалась от желания закрыть лицо руками. Она опасалась, что мужчины догадаются о том, что ей стало страшно при мысли о размерах состояния Патриции. Оливер решит, что она недалекая и чересчур эмоциональная женщина, а Бен… Бен примет ее за безвольную капризную пустышку, которую пугают малейшие трудности. – А что будет с налогами? Кто расплатится с оценщиками? И когда Бен получит гонорар как распорядитель наследства? – быстро задала Нина все пришедшие ей на ум вопросы.
– В соответствии с законом я получу гонорар только после того, как вопрос с наследством будет решен окончательно, – ответил Бен. – Что касается остального… то это сфера деятельности Оливера.
– Все выплаты будут произведены только после того, как вы станете законной наследницей. До этого момента ваш личный капитал будет неприкосновенным, – заверил Оливер.
– Я понимаю, что деньги можно будет тратить только после того, как все будет урегулировано, но, когда это произойдет, я не хочу, чтобы собственность распродавалась для того, чтобы получить быстрый доход, – твердо сказала Нина. – Конечно, неизвестно, сколько вообще денег останется, ведь здесь еще должен поработать налоговый инспектор, – усмехнулась она.
– Всегда что-нибудь остается, – ответил Бен, и в первый раз после воскресенья в его голосе были слышны теплые нотки. – Правительство, как ни старается, не может отобрать все.
Последняя реплика разрядила обстановку, все рассмеялись, и Оливер Уотсон сказал:
– На сегодня достаточно. Теперь мне надо многое сделать, прежде чем мы предпримем следующий шаг. Буду держать вас в курсе, – он заговорщицки улыбнулся. – А вы, молодые люди, наверное, можете найти себе занятие поинтереснее, чем сидеть в конторе адвоката?
– Сможем, если захотим, – улыбнулась Нина. Ее позабавило невинное сводничество Оливера. – В подобные дни я стараюсь бродить по улицам в надежде увидеть что-нибудь интересное. Хотя я рассуждаю как антиквар, а юристы, – Нина глянула на Бена, – придерживаются иных правил.
– Некоторым юристам не повредил бы визит в зоопарк, – быстро ответил Бен, глядя Нине прямо в глаза. – После зимы, проведенной в офисе, полезно посмотреть, как ведут себя животные, и поучиться у них кое-чему, прежде чем мы предпримем новые действия.
– Понимаю, что вы имеете в виду, – хмыкнула Нина.
– Интересно было бы понаблюдать, как кормят тюленей, как ныряют белые медведи и как резвятся обезьяны.
– Это было бы очень полезно, – со смехом согласилась Нина и встала. – Но я предпочитаю кормить лам.
– Раз мы достигли согласия в этом вопросе, идемте, – предложил Бен.
Они попрощались с Оливером и направились по коридору к выходу. Бен протянул руку к дверной ручке, но в этот момент дверь отворилась и в приемную вошла Беба МакГенри Поуст. В простом шерстяном костюме и туфлях на низком каблуке Беба выглядела очень изысканной, что, без сомнения, было присуще ей от рождения.
– Здравствуй, Нина. Рада вновь видеть тебя, а вот с Беннетом я очень давно не встречалась! – воскликнула миссис Поуст. – Что вы здесь делаете?
– У нас была встреча с Оливером Уотсоном, – Бен не собирался вдаваться в подробности. – Совещание носило стратегический характер, и Нина внесла несколько ценных предложений.
– Наверное, это было связано с недавним происшествием, – художница искоса глянула на Нину. – Ты быстро поправился. Нина оказала тебе неоценимую помощь, во всяком случае, так она нам сказала.
– Да, Нина мне передала, что все очень интересовались моим самочувствием, – с подчеркнутой беззаботностью ответил Бен. Ему не терпелось быстрее закончить разговор, потому что он опасался, что Нина унаследовала взрывной характер Патриции. – Не правда ли, удивительно, какой интерес вызывают всякие досадные происшествия, случившиеся с другими людьми?
– Почти такой же, как и чужие деньги, – не удержалась Нина. – Эта тема никогда не остается без внимания.
– Нина, не веди себя как несносная девчонка.
– Что вы, миссис Поуст, – Нина почувствовала, как ее охватывает возбуждение. – Я веду себя прилично. Мы с Беном только что обсуждали наследство моей бабушки. По отцовской линии.
Взгляд Бебы наконец остановился на жемчугах Нины… Но этого не может быть! Невозможно!
– Эва Своуп умерла почти двадцать лет назад, – медленно выговорила Беба.
– Я говорю о своей настоящей бабушке, – как всегда негромко и отчетливо сказала Нина. Ее возбуждение прошло, но осталось непреодолимое желание сообщить то, что вертелось на языке. – Бен – распорядитель имущества Патриции, и мы оба чувствуем, что должны поступить с наследством моей бабушки так, как она этого хотела.
– Умеете вы оставить за собой последнее слово. – Бен прервал молчание, воцарившееся между ними, после того, как они вышли из офиса.
Бен и Нина спустились в лифте, покинули здание и направились к Пятой авеню, не обмолвившись ни единым словом. Когда Бен понял, что Нина и дальше не собирается открывать рта, он взял ее под руку, молчаливо предлагая поддержку и сочувствие. Нина не отдернула руку и слабо улыбнулась, поэтому Бен решил взять инициативу в свои руки.
– Вы жалеете, что сказали Бебе о том, что вы – внучка Патриции?
Нина пристально посмотрела на своего спутника.
– Нам обоим повезло, что я вовремя остановилась и не сказала что-то такое, о чем бы потом жалела. Миссис Поуст, возможно, считает, что я плохо воспитана, но никогда не сказала ни одного дурного слова о моем бизнесе, – сказала Нина, когда они переходили через дорогу.
– А для вас имеет значение то, что она не отзывалась плохо о вашей фирме?
– Да, миссис Поуст всегда была очень вежливой, но тем не менее нагоняла на меня страх, хотя он и ослабел со временем. А сегодня я от него окончательно избавилась.
– Я думаю, что Беба это заметила. Но теперь ваш секрет больше не является секретом. Я пытался отвлечь ее внимание от вас.
– Благодарю, но когда она посмотрела на мой жемчуг, все было кончено. Все равно вопрос о наследстве Патриции не мог оставаться тайным бесконечно. Сообщить подобную новость Бебе – это лучший способ мгновенно довести ее до сведения большого числа знакомых. И не могла же я собрать пресс-конференцию и объявить, что Патриция приходится мне бабушкой. Кстати, – добавила Нина, – вы не знаете, как устраивают пресс-конференции?
– Не имею ни малейшего представления.
– Неужели есть что-то, чего вы не знаете? – поддразнила его Нина. – Вы в курсе, что прогулка обычно помогает успокоиться и осмыслить ситуацию в новом свете?
– Вы собираетесь вернуться в свой офис?
– Нет, он сегодня закрыт – я ведь не знала, сколько времени займет наша встреча. – Они прошли мимо «Тиффани», и Нина вдруг почувствовала, что атмосфера между ними неуловимо изменилась. – А вы собираетесь вернуться на работу?
– Я сказал, что не вернусь – пусть немного отдохнут от меня, – безразличным тоном сообщил Бен. – Когда я учился на юридическом факультете, то пришел к выводу, что, если день выдался напряженный, лучше всего пойти в кино, чтобы отвлечься от любых проблем.
– А как же зоопарк? Мы идем совсем в другую сторону! – удивленно воскликнула Нина.
– Вы непременно хотите полюбоваться на тюленей и полярных медведей?
– Весна только началась, и мы успеем там побывать, – решила Нина. – Может, отложить наш визит в зоопарк?
– Поддерживаю ваше решение, – согласился Бен. – Мы можем сейчас пойти в кино, а потом поужинать.
«Мы», – взволнованно подумала Нина. – С каких пор он стал говорить о нас «мы»? Может быть, таким образом Беннет Уортон назначает мне свидание? Хотя, возможно, он не придает посещению кинотеатра и последующему ужину такого значения. Я не должна выглядеть ни чересчур пассивной, ни чересчур оживленной…»
– Я с удовольствием поужинаю с вами, – улыбнулась Нина.
– А что вам больше нравится: ужин после концерта или сначала вкусная еда, а потом пища духовная? – спросил Бен, держась ближе к ней. Хотя со стороны они выглядели обычной прогуливающейся парой и не привлекали к себе внимания, было во взгляде Бена что-то такое, что заставило душу Нины распахнуться ему навстречу. – Завтра в «Линкольн-центре» концерт из произведений Моцарта.
– Я люблю Моцарта.
– Мы можем поужинать перед концертом.
– Вы назначаете мне первое свидание? – голос Нины звучал спокойно, хотя у нее дыхание перехватило от радости.
– Собственно говоря, это будет второе свидание. Первым можно считать наш сегодняшний поход в кино, – отозвался Бен. – Ведь нашу первую встречу никак нельзя назвать свиданием.
– Верно, – согласилась, смеясь, Нина, – а воскресный обед был скорее…
– Благотворительной миссией? – улыбнулся Бен. – Я был бы счастлив отплатить вам тем же.
– Спасибо за приглашение, – поблагодарила Нина, чувствуя себя на седьмом небе от радости. – Я обожаю кино и концерты.
– Где вы хотите пообедать? – спросил Бен, когда они повернули в направлении Третьей авеню.
– Я бы с удовольствием съела стейк! Во время ленча кусок не шел мне в горло, и теперь я бы хотела поесть как следует, тем более в такой приятной компании.
– Только обещайте не заказывать рыбу, – Бен не мог припомнить женщины, которая бы призналась, что хочет съесть стейк.
– Рыбу в стейк-хаусе – никогда! – рассмеялась Нина. Ее очень удивили слова Бена. Интересно, какого типа были женщины, которых он водил по ресторанам? – Родители научили меня заказывать блюда, на которых специализируется ресторан. Те же, кто заказывает мясо в рыбном ресторане – или наоборот, – получают то, что заслуживают.
Смеясь, они перебежали Парк-авеню, пока не погасли огни светофора. Остановившись на тротуаре, Бен и Нина посмотрели друг на друга. Хотя они провели наедине не более получаса, за это время удача начала улыбаться Нине. Рухнули барьеры, исчезли противоречия и открылась новая дорога, которую они могли бы пройти вместе.
– Итак, сначала смотрим кино, – наконец сказал Бен, – потом идем в ресторан и съедаем первоклассное филе.
– Сгораю от нетерпения, – ответила Нина, и эти слова соответствовали состоянию ее души. – Дело сдвинулось с мертвой точки, и я наконец чувствую себя готовой к битве.
– Не хотите зайти и выпить чашечку кофе, – спросила Нина вечером в пятницу, отпирая дверь своей квартиры.
Накануне они распрощались в вестибюле в присутствии привратника, старательно не обращавшего на них внимания, но сегодня Бен вошел в лифт вместе с Ниной, продолжая делиться впечатлениями о только что завершившемся концерте.
– С удовольствием выпью кофе и проведу в вашем обществе еще несколько минут. Не буду злоупотреблять вашим вниманием, потому что завтра рано утром я должен отправиться в Бостон, – объяснил Бен. Ему не терпелось увидеть гнездышко Нины. На своем веку он уже повидал достаточно квартир одиноких женщин, но сейчас предчувствовал, что его ждет что-то особенное.
– Не волнуйтесь, моя кофеварка работает со скоростью света, – пошутила Нина, входя в просторный холл.
Пока она убирала их плащи в шкаф, Бен с любопытством огляделся по сторонам. Одна стена холла была зеркальной, а вторую украшали рисунки, вставленные в рамки. В основном это были модели одежды тридцатых-сороковых годов, среди которых выделялись четыре акварели, представлявшие собой изображения кустов роз.
– Очень любопытные работы. Где вы их нашли?
– В Йорквилле. Владелец магазинчика сказала, что, возможно, это работы Сесиля Битона, но на рисунках нет подписи автора. Но для меня это не имеет никакого значения, – улыбнулась Нина. – Кухня вон там. Вы любите швейцарский кофе с шоколадом и миндалем?
Нина провела Бена через комнату, которая представляла собой одновременно и библиотеку, и столовую. Окрашенные в серебристо-голубой цвет стены приятно гармонировали с темно-голубым ковром. У окон стоял круглый стол. В комнате было очень уютно, но Бен ничего не успел толком рассмотреть, потому что Нина поспешила прямо на кухню и начала варить кофе.
– Не торопитесь, – сказал Бен, когда Нина открыла дверцу холодильника, чтобы достать пакет с кофе, и он увидел полки, набитые всевозможными продуктами.
– А я и не тороплюсь, но хочу сначала сделать все, а потом уже побеседовать с вами.
– Я могу чем-нибудь помочь?
Нина хлопотала на кухне, стараясь не испачкать свое элегантное шелковое платье, отделанное асимметричным рядом пуговиц.
– Не в этот раз, – улыбнулась она.
– Вы предвкушаете нашу следующую встречу? – поинтересовался Бен. В глазах его сверкали искорки смеха.
– Поживем – увидим, не так ли? А сейчас я хотела бы задать вам один вопрос. – Нина вставила вилку в розетку и оперлась о стол, глядя прямо в лицо Бену. – Почему мы с вами не встретились ни разу после того обеда в ресторане?
– Вы спрашиваете, почему не позвонил вам первый? – Бен удивленно вскинул брови.
– Об этом мы поговорим позднее, и вы совершенно напрасно сидите с таким довольным видом, – ужин был восхитительным, концерт – великолепным, и вечер прошел столь удачно, что Нина решила задать вопрос, на который бы не посмела отважиться всего неделю назад. – Я имела в виду, почему мы за эти шесть недель не встретились случайно где-нибудь на улице. Я узнала, что вы живете всего в четырех кварталах от меня. Или вы никогда не посещаете супермаркет и химчистку?
– Естественно, что я там бываю, но должен признаться, что никогда не видел вас, стоящей в очереди у касс в супермаркете.
– Возможно, что мы просто не смотрели по сторонам в надежде увидеть друг друга, – ответила Нина, вспомнив слова Мариссы. Подруга оказалась права.
– Обсудим это потом, – предложил Бен, не сводя глаз с сияющих в лучах света хрусталиков, окружающих крупные жемчужины в серьгах Нины. – Дело в том, что моей квартирой сейчас занимается дизайнер и я живу в Хэмпшир-Хаусе.
– Мне очень нравится это здание. Ваши окна выходят на парк?
– Я живу на четырнадцатом этаже и в хорошую погоду вижу практически весь Сентрал-Парк. С нетерпением жду, когда на деревьях появится листва.
– Представляю, какой открывается вид из окон вашей квартиры. Кто занимается отделкой?
– Никто. Там сейчас устраняют последствия модернизации, – ответил Бен и коротко объяснил, во что превратилась квартира, когда к ней приложила руку художница по интерьеру, больше всего озабоченная проблемами охраны окружающей среды. – Мне пришлось получить разрешение от комитета здания на переделку, и сейчас квартире возвращают прежний вид. Дизайнер увлеклась до такой степени, что даже установила фильтры для очистки воды.
– И опустошила ваш карман, – довольно резко заметила Нина. – Извините.
– Ничего, я припоминаю, что вы не очень приветствуете перемены.
Зазвонил телефон.
– Извините, но у меня нет автоответчика, поэтому придется подойти к телефону, – сказала Нина, радуясь возможности прервать разговор. – Я вернусь через минуту.
Пока Нина беседовала с кем-то по имени Карина, Бен вновь прошел через библиотеку-столовую в холл. Приличия не позволили ему открыть дверь, которая наверняка вела в спальню, поэтому он прошел в гостиную. Он задумчиво посмотрел на кушетки, обитые кремовым ситцем, глубокие кресла, столики, на которых стояли лампы с шелковыми абажурами и лежали книги по искусству. Бен вернулся в библиотеку и сел на кушетку, расположенную в неглубокой нише.
– У вас есть какие-нибудь видеозаписи последних фильмов? – поинтересовался Бен, когда вошла Нина, держа в руках поднос, на котором стояли французский фарфоровый кофейник, расписанный розами, такие же фарфоровые чашки и блюдца, сахарница, сливочник и тарелка с пирожными.
– Только мои любимые мыльные оперы, – рассмеялась Нина, когда Бен взял поднос у нее из рук и поставил его на покрытый черным лаком кофейный столик. – У меня есть маленький телевизор в офисе, но нет времени, чтобы смотреть их.
– Это свидетельствует о том, что ваша фирма процветает, – заметил Бен. Нина разлила кофе по чашкам, и Бен взял пирожное. – Я заглянул в вашу гостиную.
– Вам там понравилось что-нибудь?
– Мне понравилось все. Хотя я и ожидал увидеть кое-что другое. Но обстановка полностью соответствует вам.
– Благодарю вас, – Нина явно была польщена. – Но почему, интересно, вы рассчитывали увидеть нечто другое?
– Я думал, что комната будет меньше. В современных зданиях так не хватает пространства.
– Да, над ними приходится потрудиться, чтобы придать желаемый вид, – согласилась Нина, оглядываясь по сторонам. – Это здание было построено в конце пятидесятых, еще до того, как строители начали срезать углы. Когда я въехала сюда, то сразу же решила создать что-нибудь особенное. А вы живете в той же квартире, где жили, когда были женаты? – спросила она, передавая Бену тарелку с пирожными, чтобы он мог взять еще одно.
