Текст книги "Голос сердца"

Автор книги: Элеанор Браунлей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Я хочу тебя еще посмешить. Знаешь, что мне сегодня сказал мой литературный агент? – спросила Нина и рассказала Бену о своем разговоре с Дейной. – Я понимаю, какое значение имеют для авторов аукционы по правам на издание книги. Я была рядом с Кей, когда проводился ее первый аукцион, и прекрасно помню, как она волновалась. Но Кей – профессиональная писательница, а я всего лишь антиквар, правда, у меня была знаменитая бабушка, которая умела хранить тайны, благодаря чему мою книгу теперь можно продать гораздо выгоднее, – резко закончила Нина.

– Помнишь, что ты сказала во время нашей первой встречи с Оливером? – спросил Бен. – Что после уплаты налогов может ничего не остаться. Тогда ты будешь рада и авансу за книгу.

Нина несколько мгновений размышляла над его словами и наконец рассмеялась.

– Беннет Уортон, ты теперь никуда от меня не денешься, – пошутила она. – Если все наследство уйдет на уплату налогов, то мне ничего не остается, как вцепиться в тебя мертвой хваткой. Ты ведь получишь приличное вознаграждение, и я помогу тебе его потратить.

– Не сомневаюсь, – рассмеялся Бен, но тут же вновь стал серьезным. – Значит, ты хочешь продать загородные дома Патриции.

– Я думаю, что сначала надо сдать их в аренду, а когда цены на недвижимость поднимутся, продать. Но перед тем, как принять окончательное решение о продаже, я хотела бы побывать в них. Мы могли бы провести за городом несколько уик-эндов, если ты не возражаешь.

– Ты приглашаешь меня на роль твоего личного шофера? – шутливо спросил Бен. К решению проблем Нина подходила точно так же, как Патриция. Без суеты, поспешных выводов, бесконечных раздумий и колебаний, без слепого следования чужому мнению. Бен понимал, что Нина нервничает, и думал, что, возможно, он любил бы ее сильнее, если бы она время от времени давала волю своим чувствам. Его удивляло, что ее совершенно не интересовал вопрос о том, кто мог быть возлюбленным Патриции и ее дедушкой. Этот человек мог бы быть еще жив, но Нина никогда даже не упоминала о нем. Возможно, Патриция хранила свою тайну в течение столь длительного времени потому, что этот человек занимал высокое положение в обществе и это обстоятельство могло иметь значение даже после его смерти.

– Итак, этот вопрос решен, – сказала Нина и обратила внимание на отрешенное выражение глаз Бена. О чем он думает? Несомненно, о чем-то, связанном с Патрицией. Нина тоже часто вспоминала свою бабушку, но ей приходилось ломать голову и над многими другими проблемами. – Но мы посетим загородные дома после того, как я вернусь из Лондона.

– У вас с Мариссой все готово для поездки?

– Да, но я пока не решила один вопрос.

– Какой?

– Он касается тебя. Почему ты так удивился? – рассмеялась Нина. – Тебе должно быть приятно, что я буду скучать по своему возлюбленному.

Бен взял ее за руку.

– Может быть, ты отменишь ради меня свою поездку? – полушутя спросил он.

– Нет, это невозможно, но есть другой выход, – в глазах Нины сверкнул огонек. – Закончив дела в Лондоне, я должна слетать в Париж уже без Мариссы, и ты можешь прилететь туда ко мне.

Бен на мгновение потерял дар речи.

– Я был бы очень рад, но боюсь, что даже если сумею вырваться, то поездка будет очень непродолжительной.

– Я сама собираюсь пробыть там не больше четырех-пяти дней, и мы можем устроить себе длинный уик-энд. Ты прилетишь в Париж в четверг вечером, мы проведем там вместе три дня, а в понедельник утром вылетим назад, – объяснила Нина. – Мы остановимся в «Ланкастере», и я обещаю до твоего приезда сделать необходимые покупки на блошином рынке, чтобы тебе не пришлось тащиться туда вместе со мной.

– От такого предложения невозможно отказаться.

– Ты не должен отказываться, а должен пообещать, что немедленно закажешь билет на самолет.

– Именно это я и хотел сказать, но вспомнил, что загружен работой по горло, – Бен на мгновение задумался. – Я придумаю что-нибудь.

– Рада это слышать, – Нина понимала, что если Бен решится оставить свой офис на несколько дней, то только чрезвычайная ситуация помешает ему прилететь в Париж. – Что ты еще хотел мне сказать?

– Я хотел поговорить о квартире Патриции, – ответил Бен, ломая голову над тем, какие совещания и встречи ему придется отменить, чтобы провести уик-энд в Париже. – Апартаменты, в которых столько месяцев работали оценщики, заслуживают того, чтобы мы посетили их хоть раз.

– Согласна, – рассмеялась Нина. – Сегодня утром мы как раз обсуждали эту тему с Мариссой и я едва не потеряла терпение.

– Так вот о чем беседуют женщины, когда примеряют обувь, – пошутил Бен. – Я всегда подозревал, что эта процедура несет на себе отпечаток таинственности.

– Тебе смешно, – язвительно заметила Нина, – а я думала, что сойду с ума от всех этих разговоров.

– Могла бы сказать Мариссе, чтобы она не приставала к тебе.

– Я не могла так поступить, потому что уважаю Мариссу и ценю ее мнение, – объяснила Нина. – Но мне не хотелось обсуждать этот вопрос, и, кроме того, Марисса поставила меня в неловкое положение, сама не подозревая об этом.

– Каким образом?

– Она прекрасно знает, как выглядит квартира, а я, хотя и являюсь владелицей апартаментов, не была там ни разу – вот почему мне стало неловко. Да, знаешь, Марисса пригласила нас на званый обед, – добавила Нина и коротко рассказала о намечаемом мероприятии. – Я могу сказать ей, что мы принимаем приглашение?

– А ты этого хочешь?

– У Мариссы всегда собираются интересные люди и стол обычно великолепный. Но если ты не хочешь, мы туда не пойдем.

– Скажи Мариссе, что мы принимаем приглашение, – после минутной паузы сказал Бен. – Только раз в жизни наступает момент, когда человек перестает быть чьим-то протеже и начинает чувствовать собственную значимость.

– Эта мысль не приходила мне в голову, – призналась Нина.

Действительно, она уже никогда не будет той, прежней Ниной Своуп, которая открыла собственную фирму при поддержке своей бывшей начальницы. Но будущее представлялось Нине пока неясным, и ей очень хотелось верить, что скоро все станет на свои места.

– Кстати, ко мне сегодня зашла Розалинда Хервей и сообщила, что Патриция обещала назначить ее распорядителем своего литературного наследия. По-моему, это неплохая идея. – Бен благодаря своей работе у Патриции был знаком со многими антикварами и художниками по интерьеру, и Нине не приходилось пускаться в долгие объяснения, когда речь заходила о ком-нибудь из них. – Мы знаем друг друга с тех пор, когда я работала у Мариссы, но Розалинда никогда не обращала на меня внимания, и я ни разу не попала в ее ежегодный список лучших антикваров.

– Патриция высоко ценила Розалинду, – отметил Бен. – Но ты на самом деле хочешь, чтобы она разбирала все записи, архивы и письма Патриции?

– Да. Патриция заслужила, чтобы о ней была написана хорошая биография. Я поговорю об этом с Дейной.

– Ты сегодня переполнена идеями, – улыбнулся Бен.

– Приходится, – ответила Нина, поняв, что наступил подходящий момент. – Когда Розалинда ушла, я села и решила хорошенько подумать о том, как лучше помочь тем, кого Патриция не упомянула в своем завещании, но обещала поддержку, еще когда была жива. Я составила план, но не знаю, насколько он осуществим. Посмотри его, пожалуйста.

Выбросив упаковку от ленча в корзинку для мусора, они прошли в демонстрационный зал. Было обеденное время, и можно было поговорить спокойно, зная, что никто не помешает.

– Неужели кто-то готов заплатить девяносто долларов за эту подушку? – спросил Бен, глядя на ценник, прикрепленный к крошечному прямоугольничку, богато отделанному золотой, красной и коричневой парчой.

– Девяносто долларов мне уплатит художник по интерьеру, – ответила Нина. – И подушка стоит этих денег. А сколько он возьмет со своего клиента – это его личное дело. Разве Патриция не объясняла тебе подобные тонкости?

– Объясняла, – признался со смехом Бен. – Она всегда говорила, что если уж клиент выложил несколько тысяч за изготовление вручную дивана, то он не пожалеет пару сотен на подушки.

– Вот ты и ответил на свой вопрос, – хмыкнула Нина. – А теперь, пока мы не расслабились и не забыли, что через эту стеклянную дверь все видно, скажи, что думаешь о моей идее. Я решила попытаться встать на место Патриции и понять, как бы она поступила в данной ситуации. И вот что у меня получилось.

Бен внимательно посмотрел на страничку блокнота, на которой крупными буквами были выведены слова «ФОНД ПАТРИЦИИ РОССИТЕР». Нина набросала примерную структуру фонда: порядок организации, приблизительный штат сотрудников, источники поступления средств, налоговые отчисления.

– Молодец, – восхищенно сказал Бен. – Патриция могла бы гордиться тобой.

– Так ты думаешь, что мы сможем создать фонд?

– Сможем, – подтвердил Бен, обнимая Нину. – Конечно, на это уйдет немало времени и к его организации можно будет приступить только после того, как вопрос с наследством будет урегулирован, но мы создадим этот фонд, можешь не сомневаться.

– А это не создаст тебе лишние проблемы? – к радости Нины примешивалось чувство беспокойства. Она прижалась к Бену и положила голову на его плечо. – Ты и так очень занят, и мне бы не хотелось, чтобы ты работал до изнеможения, иначе у тебя сил не останется для меня.

– Справлюсь, – заверил Бен, оглянувшись на дверь и убедившись, что коридор пуст. – Но я должен сказать, – продолжил он, целуя Нину, – что, когда вопрос с наследством Патриции будет урегулирован, я смогу смело претендовать на роль финансового советника в одной из новых стран на Балканах.

Вечером, в следующую пятницу, Нина и Бен сидели на трибуне, наблюдая за бейсбольным матчем. Ньюйоркцы играли с филадельфийцами, стадион был полон, но, хотя у них были прекрасные места, мысленно Нина находилась далеко от бейсбольного поля.

Изложенная на бумаге идея фонда Патриции Росситер выглядела привлекательной и легко осуществимой, но на деле все оказалось гораздо сложнее. Как только Оливер Уотсон узнал об их планах, тут же от него начали поступать предложения. И Нина чувствовала, что Бену больше по душе консервативный и осторожный подход Оливера к вопросу организации фонда. Бену нравилась сама идея, ему хотелось как можно быстрее воплотить ее в жизнь, но Нина понимала, что мнения их в вопросе создания немного расходятся.

Хотя, может быть, она напрасно придирается к Бену, пожурила себя Нина. Он является распорядителем наследства, должен нести ответственность за расходы, составлять отчеты в налоговую инспекцию, и все это наряду с его основной работой в фирме. Но одновременно Нина, являясь основной наследницей, считала, что имеет право на свое мнение и что к этому мнению обязаны прислушаться в случае возникновения конфликтной ситуации. К сожалению, они никак не могли выбрать время, чтобы поговорить как следует.

Сегодня, первый раз за всю неделю, им выдалась возможность провести время как настоящей влюбленной паре. Они перекусили в бистро и поехали на стадион, решив на время забыть о всех проблемах, связанных с наследством Патриции.

Но теперь Нина опять погрузилась в размышления о том, что ее волновало. Стоило Бену и Оливеру узнать об идее создания фонда Патриции Росситер, как они тут же принялись рассуждать о стипендиях, пожертвованиях различным благотворительным организациям и прочем. Нина понимала, что все это очень важно, но у нее самой были несколько иные планы.

Нина в первую очередь решила помочь людям, которые были так или иначе связаны с миром антиквариата и дизайна и испытывали трудности финансового характера, были очень старыми или серьезно больными. Ее подстегивала мысль о стоимости медицинского страхового полиса, и она хотела установить порядок приобретения альтернативных полисов по вполне разумной цене, а пока эта идея осуществится, оказывать помощь в покупке дорогих лекарств. Владельцам небольших фирм, например мебельщику, который работал с Патрицией, можно было частично оплачивать жилье или подыскать более дешевую квартиру. И фонд мог бы оказаться незаменимым для таких людей, как Розалинда Хервей, которые неожиданно оказались без работы и искали применение своим знаниям и опыту. Возможно, фонд смог бы компенсировать утраченную пенсию и выплатить пособие на время поиска новой работы.

Громкие выкрики и свист прервали размышления Нины, и она поняла, что наступил кульминационный момент матча. Бита, как комета, пролетела в воздухе, ударилась о щит и упала на землю.

Стадион взорвался громом аплодисментов и радостными выкриками. Загорелась надпись: «Матч окончен», и Нина поднялась, осознавая, что в душе ее зреет решение.

– Я хочу сказать тебе что-то важное, – проговорила Нина, когда они подошли к автостоянке.

– Серьезным выражением лица ты мне напоминаешь болельщиков из Филадельфии, которым сейчас придется проехать девяносто миль, прежде чем они окажутся в родном городе, – пошутил Бен, открывая дверцу своего темно-зеленого «ягуара». – Ты, наверное, хочешь сказать мне, что тебя не привлекает мысль об уик-энде в моей квартире, что тебе больше нравилось, когда там шел ремонт. А теперь, когда там навели порядок, ты потеряла интерес к моей квартире.

– Твою квартиру я люблю почти так же сильно, как и тебя, – заверила Нина, усаживаясь на переднее сиденье.

Ее очень развеселило предположение Бена, но заставило вспомнить об одной вещи, преследовавшей ее в последнее время. Бывая в квартире Бена, Нина часто ловила себя на мысли о том, что произойдет, когда они поженятся. Наверное, им действительно придется обзавестись квартирой побольше, если, конечно, Бен решит жениться на ней.

– Я хочу поговорить о деле. Мы условились не упоминать имя Патриции, но ничего не поделаешь, – торопливо произнесла Нина, опасаясь, что у нее не хватит смелости довести речь до конца. – Я вдруг поняла, что Патриция не только познакомила нас, но и оказала влияние на наши жизни.

– Я думаю, что она одобрила бы все твои поступки.

– Да, но теперь пришло время вторгнуться и в ее жизнь. Я хочу побывать в ее квартире.

– Никаких проблем. Эти апартаменты фактически уже принадлежат тебе. Ты станешь официальной владелицей, как только суд вынесет решение в твою пользу.

– Может, им не нужно это делать?

– Нина! – в голосе Бена послышались предостерегающие нотки. – Неужели ты передумала?

– Нет, нет. Но ведь если ничего не получится, мы все равно поступим, как планировали?

– Что может не получиться? – Не отводя глаз от дороги, спросил Бен. Он начал понимать, к чему клонит Нина.

– Мы можем не найти завещание Патриции, – прямо сказала Нина. – Я хочу пойти в квартиру моей бабушки и еще раз поискать его, пока еще есть время. Мы должны это сделать. Давай сделаем все возможное, чтобы потом не упрекать себя. Ради Патриции Росситер.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Здание на Парк-авеню, в котором Патриция Росситер прожила более пятидесяти лет, было построено в 1929 году незадолго до финансового краха. Дом являлся достопримечательностью Нью-Йорка и упоминался во всех путеводителях. Репутация жильцов была безукоризненной, и Нина улыбнулась, представив, как были изумлены привратники и прочая обслуга, когда узнали о некоторых фактах из жизни Патриции.

Теперь, субботним утром, поднимаясь наверх в облицованном панелями из розового дерева лифте, Нина старалась сохранять непроницаемое выражение лица и не сводить глаз с закрытых дверей. Ей очень хотелось присесть на обитую голубым бархатом скамеечку или глянуть на себя в зеркало, но она удерживалась от подобных порывов. Стоявший рядом с ней Бен, одетый уже по-летнему благодаря теплой погоде, сохранял на лице замкнутое выражение, памятное Нине по их первой встрече.

По взаимной договоренности они не обменялись ни словом с того момента, как вышли из такси. Привратник встретил их и провел по вестибюлю, стены которого были увешаны картинами в позолоченных деревянных рамах.

Наконец лифт остановился и лифтер открыл обе створки двери. Нина и Бен подождали, пока лифт начал неторопливое движение вниз, и только после этого осмелились посмотреть друг на друга.

– Бедняга, – улыбнулась Нина. – Ему не о чем будет рассказать своему начальству, кроме того, что мы одеты неподобающим образом для такого здания.

– Я думаю, что твой наряд очень подходит для поиска пропавшего завещания, – отозвался Бен о наряде Нины, состоящем из юбки и блузки голубого цвета. – Просто и элегантно. Патриция обязательно бы сделала тебе комплимент.

– У меня такое ощущение, что сегодня она не сводит с нас глаз.

– Будем надеяться, что Патриция укажет нам правильный путь, – Бен открыл последний замок, повернул тяжелую ручку и открыл черную дверь. – Не забудь, что ты входишь в квартиру, которая фактически принадлежит тебе.

Первое, что поразило Нину в квартире Патриции, – простор и чувство, что здесь по-прежнему живет женщина, любящая свой дом. Взгляд Нины остановился на китайском кашпо, висевшем на кронштейне из позолоченного дерева.

– Сейчас в нем должны были бы быть живые цветы, – заметила Нина, подавляя в себе желание посмотреть на фабричное клеймо, выбитое на дне кашпо. Она положила сумочку на обитое голубой парчой кресло в стиле Георга III, которое стояло у основания лестницы, ведущей на второй этаж. – Не знаю, с чего начать.

Бен обнял ее за талию.

– Почему бы не начать с галереи? – мягко спросил он, увлекая ее прочь от лестницы. Никто из них пока не ощущал в себе достаточно смелости, чтобы подняться наверх. – Патриция всегда жаловалась, что ее гости предпочитают пить свои коктейли в галерее, а не в гостиной. Обычно она посылала меня с просьбой пригласить их вернуться назад. Она не понимала, почему гости предпочитают галерею просторному, элегантному залу.

Нина рассмеялась.

– А где гигантская филиппинская раковина? – спросила она.

– Какая раковина? – спросил Бен, когда они остановились в центре длинной галереи, двери из которой вели во все комнаты, расположенные на этом этаже.

Он подвел Нину к небольшому полотну Ренуара и, пока Нина рассказывала о старой журнальной статье, Бен подумал, что в данной ситуации лучше всего действовать не спеша. Он хорошо понимал, что можно растеряться, впервые оказавшись в квартире Патриции.

– Когда я здесь появился впервые, раковины уже не было. Жаль. Это, наверное, действительно было достойное зрелище.

– Во всяком случае, мы теперь знаем, что не раковина была «безопасным и любимым местечком» моей бабушки. И уж, конечно, нам не стоит искать завещание на кухне, – не удержалась от улыбки Нина.

– Кроме того, мы можем исключить комнаты для прислуги, – сказал Бен, когда они остановились у красочного полотна Дерейна. Он сомневался, что они смогут найти завещание, ведь это, несмотря на все усилия, не удалось сделать оценщикам, но он был рад вновь оказаться в квартире Патриции, тем более в компании Нины. – Патриция скорее всего спрятала завещание в одной из тех комнат, где она проводила много времени.

Нина кивнула в знак согласия.

– Какая милая картина, – отозвалась она о Дерейне. – Я и не подозревала, что Патриция увлекалась подобными вещами.

– Она всегда с интересом относилась ко всему оригинальному и необычному. И еще любила загадки.

– Неудивительно, что она преподнесла нам сюрприз в виде спрятанного завещания, – рассмеялась Нина. Она уже немного привыкла к квартире.

– Это квартира размером со средний дом, – заметил Бен. – С чего ты хочешь начать?

– С библиотеки, – решила Нина.

Стены библиотеки были окрашены в густо-зеленый цвет и хорошо сочетались с кушетками того же оттенка. Оглядев столы, Нина решила, что потайной ящичек может находиться только в большом письменном столе Патриции. Но ее ожидания не оправдались. Нине не удалось обнаружить тайник ни в столе, ни в книжных полках, ни в шкафчиках.

Нина хотела просмотреть книги, но Бен сообщил, что оценщики внимательно пролистали все тома и ничего не нашли.

Покончив с поисками в библиотеке, они прошли в столовую, обставленную мебелью в стиле эпохи Регентства, а оттуда в гостиную. В другое время Нина была бы очарована просторными, залитыми солнечным светом комнатами, но сейчас она была занята более важными проблемами.

Оба они спрашивали себя, что могла иметь в виду Патриция, когда сказала о «своем любимом и безопасном местечке»? В поисках прошло все утро, наступил полдень. Первоначальный энтузиазм угас, уступив место разочарованию и усталости.

– Могу поклясться, что завещание находится где-то здесь, – сказала Нина, когда они лежали рядом друг с другом на ковре в гостиной. Бледная шелковая обивка кушеток и стульев удивительно подходила к разноцветным, ярким подушкам и картинам с изображенными на них букетами цветов. – Надо сменить тему, – решительно добавила Нина. – Я хочу пригласить сюда фотографа, чтобы он сделал снимки всех комнат, – Нина понимала, что теперь является владелицей квартиры Патриции, но не могла представить себя, живущей здесь, несмотря на все доводы о преимуществах квартиры.

– Каждый вечер, после ужина, – сказал Бен, указывая на французское кресло, – Патриция приходила сюда, садилась в кресло, открывала ящичек вон того маленького столика, доставала золотую пудреницу, украшенную сапфирами, и пудрила нос.

– Итак, Патриция была постоянна в своих привычках, – подытожила Нина. – Может быть, мы напрасно теряем время здесь внизу?

– На этом этаже она принимала гостей. Во время нашего последнего разговора, когда я беспрестанно кашлял и чихал, – тихо сказал Бен, – Патриция потребовала чтобы я поскорее выздоровел, потому что она собиралась познакомить меня с тобой во время званого обеда.

Нина рассмеялась, повернулась и откинула прядь волос со лба Бена. Он выглядел очень усталым – под глазами появились тени, у губ залегли складки, – и сердце Нины сжалось от тревоги. Может, они напрасно решили прийти сюда сегодня.

– Возможно, Патриция не хотела, чтобы ты выздоровел окончательно? – поддразнила его Нина. – Ты должен был чувствовать себя достаточно слабым, чтобы я решила приготовить тебе куриный суп.

– И ты что? Сразу отправилась бы варить суп? – спросил Бен, обнимая ее.

– Кормить мужчину во время первого свидания? Какой ужас! – рассмеялась Нина.

– У меня складывается впечатление, что ты обратила бы внимание, только если бы я мог едва переставлять ноги.

– Ну что ты, – запротестовала Нина. – Мы бы с Патрицией детально обсудили, чем тебе можно помочь, и ты бы отправился домой, чувствуя себя значительно лучше.

– Но когда мы все-таки встретились, ты вела себя очень недоверчиво, – пожаловался Бен и поцеловал Нину.

– Как адвокат ты был очень доволен моим поведением.

– Да, признаюсь, что наш обед в ресторане понравился мне больше, чем поиски завещания в этой квартире.

Услышав эти слова, Нина едва не предложила покончить с розысками и вернуться в другой день, но тут взгляд ее упал на портрет Патриции, висевший над камином, и внутреннее чутье подсказало Нине, что если она не найдет завещание сегодня, то второй попытки уже не будет.

– Может, нам заказать сандвичи? – предложила она. – Поедим и повеселеем.

– Сомневаюсь, – угрюмо буркнул Бен. – Но мне надо кое-что обсудить с тобой, вот и поговорим во время еды.

Дожидаясь, пока доставят сандвичи, Бен и Нина, ради шутки, осмотрели кухню. Полюбовались на тонкий костный фарфор, французский хрусталь, но, конечно, не нашли пропавшее завещание. Поиски закончились как раз в тот момент, когда раздался звонок в дверь. Прибыл посыльный с сандвичами. Бен пошел открывать дверь, а Нина достала столовые принадлежности и салфетки из ящиков комода, готовясь к обеду.

Когда они немного перекусили индейкой с салатом из капусты и маринованными пикулями, Бен приступил к разговору.

– Ты понимаешь, что, когда мы найдем завещание Патриции, ты не сможешь объявить себя наследницей всего состояния, – подчеркнуто адвокатским тоном заявил он. – Если ты окажешься не упомянутой в завещании, то сможешь оспорить его, но…

– Я не собираюсь поступать подобным образом, – запротестовала Нина.

– Знаю, – на этот раз голос Бена звучал мягче, – но возможен и другой вариант. Патриция упоминает тебя в завещании и признает, что ты на самом деле приходишься ей внучкой, но не оставляет тебе ничего, кроме драгоценностей, которые она тебе уже подарила.

Во рту у Нины внезапно пересохло, и она отпила глоток имбирного эля.

– Если ты помнишь, я вначале именно так и думала. И если я вдруг решу продать драгоценности, то выручу за них хорошие деньги.

– Да. Ты можешь продать их на аукционе и получить кругленькую сумму, – согласился Бен. – Но она будет мизерной в сравнении со стоимостью этой квартиры, других домов, портфеля с ценными бумагами, остальных драгоценностей…

– Понимаю, о чем ты хочешь сказать, – улыбнулась Нина. – Но зато я избавлюсь от груза ответственности и останусь внучкой Патриции. И я никогда не хотела владеть никакой другой фирмой, кроме своей.

– А как же фонд?

– Вот это действительно проблема, – призналась Нина. – Стольким людям он мог бы принести пользу. Почему стоит только избавиться от одной головной боли, тут же появляется следующая?

– Может, Патриция решила не заставлять нас ломать головы и завещала все свои деньги приюту для бездомных животных?

– Это исключено! – запротестовала со смехом Нина. – Она не могла так поступить.

– Кто знает? Придется возобновить поиски, – с этими словами Бен поднялся из-за стола.

Нине не терпелось увидеть верхний этаж квартиры Патриции, но она чувствовала какую-то неловкость. Возможно, это было связано с тем, что внизу Патриция принимала гостей и здесь, казалось, были еще слышны голоса людей, побывавших в этом доме за многие годы, но наверху все было по-другому.

– Ты жил здесь, когда начал работать у Патриции? – спросила Нина, когда они медленно поднимались по лестнице.

– Полгода, пока Патриция обучала меня азам. У меня была небольшая спальня, но она, конечно, сильно отличалась от комнаты в студенческом общежитии.

Бен был прав, когда сказал, что его комната ничем не напоминала студенческое общежитие, решила Нина, увидев бедермейеровские стулья, кровать из красного дерева и стены, обитые ситцем. Нина подумала, что все великолепно обставленные квартиры, в которых ей приходилось бывать, не шли ни в какое сравнение с домом Патриции. В конце двадцатых годов Патриция обнаружила в Китае ковровые фабрики, изготавливавшие изделия в стиле арт-деко. Патриция первой начала окрашивать стены столовых в густо-красный цвет в венецианском стиле, и это производило на современников неизгладимое впечатление. А эта квартира была ее лабораторией, здесь Патриция пробовала свои новые идеи. «Всегда можно что-то изменить, улучшить, попробовать новое», – вспомнила Нина слова Патриции, сказанные ею в тот ноябрьский полдень, когда они пили чай с пирожными. «В последний год я стала очень ленивой и не экспериментировала, но скоро я вновь соберусь с силами», – призналась Патриция в тот день.

– Нина, – прервал ее размышления Бен, – если ты устала, нам лучше уйти. Мне кажется, ты побледнела.

– Я всегда такая, ты просто не всегда это замечаешь, – попробовала отшутиться Нина, прижавшись лицом к его плечу. – Мне грустно и я немного устала, но мы не можем сейчас остановиться.

– Не сомневался, что услышу эти слова, но давай начнем с личных апартаментов Патриции – комнаты для гостей были обставлены мебелью на протяжении последних двадцати лет.

Нина напрасно боялась, что ей будет тяжело рассматривать вещи Патриции. Когда они закончили поиски в небольшой гостиной и спальне, она почувствовала себя такой усталой, что ей стало не до проявления эмоций.

– Жаль, что Патриция не познакомила нас при жизни, – со вздохом сказала Нина, когда они лежали рядом на большой кровати с балдахином из розового шелка. – Я бы надела на встречу черное бархатное платье и жакет, отделанный золотым кружевом. Это мой единственный наряд от Робертсона.

– Ты бы купила платье у Робертсона ради знакомства со мной? – Бен приподнялся на локте и посмотрел на Нину. – Не уверен, что мне бы это польстило.

– Я купила платье два года назад, – ответила Нина, поцеловав его. – Оно было без фирменной этикетки, но когда я появилась в нем на вечеринке у моей подруги Селии, она чуть не упала в обморок, и я поняла, что оказалась обладательницей наряда от Робертсона.

– Селия? Да, она ведь работает пресс-секретарем у старика, – Бен устало потер глаза. – Патриция в прошлом году сказала, что, если бы Робертсон получил лицензию на свои духи, он бы мгновенно разбогател, ведь число клиентов у него уменьшается.

– Селия утверждает, что клиентов у Робертсона достаточно, и теперь она хочет и меня включить в их число.

– Какая честь, – в голосе Бена явно была слышна ирония. Он потянулся к Нине, но она встала с постели. – Ты куда?

– Хочу взглянуть на гардеробную, – ответила Нина. Внезапно ей захотелось как можно скорее увидеть наряды Патриции.

О гардеробной комнате подобных размеров могла бы мечтать любая состоятельная дама в Нью-Йорке. Бледно-розовые стены гармонировали с серебристого цвета ковром, которым был застлан пол, а раздвинув зеркальные дверцы шкафов, можно было увидеть творение Шанель, Баленсиаги, Робертсона и ряда других кутюрье. В отдельном шкафу Патриция хранила свою многочисленную обувь, большинство из которой было изготовлено вручную. И наконец Нина открыла дверцы шкафа из кедрового дерева. В нем висели три шубы – две норковые и одна из соболя.

Нина сняла с вешалки шубу из соболя и осторожно просунула руки в рукава. Именно эта шуба была на Патриции, когда она пришла в демонстрационный зал в тот ноябрьский день. Нина подняла воротник и почувствовала слабый аромат «Джой».

«Мы почти не знали друг друга, – грустно подумала Нина, – но я должна поступить так, как бы ты этого хотела, хотя мне приходится тяжело. Ох, Патриция, куда же ты спрятала завещание?»

– Шуба теперь принадлежит тебе, – Нина услышала позади себя голос Бена и повернулась к нему. – Я уверен, что Патриция хотела бы, чтобы ты носила ее, – добавил Бен, ясно давая понять, что считает поиски пропавшего завещания бесполезной затеей.

– Шубы надо было бы отнести на хранение еще месяц назад. Я займусь этим в понедельник утром, – решила Нина. – А часть одежды можно предложить музеям – они обожают такие вещи.

– У тебя всегда полно идей, – раздраженно заметил Бен. – Ты, наверное, уже решила, как поступишь с соболем.

– Сейчас я выгляжу довольно забавно, – сказала Нина, разглядывая себя в зеркале. Туфли на низком каблуке и летняя юбка явно не соответствовали собольей шубе до пят. – Я надену ее следующей зимой на какой-нибудь концерт, – объявила Нина, надеясь, что Бен улыбнется. – Интересно, что лежит в этом потайном кармане?

– В каком потайном кармане?

– В любой шубе есть карман, вшитый в подкладку. Я обычно кладу туда несколько долларов, на всякий случай, но поскольку Патриция обладала более внушительным доходом, то… – Нина достала две двадцатидолларовые купюры. – Мне лучше повесить шубу на место.