Текст книги "Хомодайрес. Черное-Черное Сердце (СИ)"

Автор книги: Эльбрюс Нукитэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

   Пусторукий достал из складок одежды кругляш. Он поднес его к моему лицу, так что бы я смог различить изображение. С одной стороны монеты располагался причудливый орнамент и не понятный для меня знак, на другой цветок, окруженный по кругу странными закорючками.

   – Это цветок и листья адамомого дерева, – стал объяснять хуманс, – Адамом у нас считается первый человек. Письмена означают "Великая справедливость". Когда я нахожусь в замешательстве, либо в гневе, как сейчас и не могу принять верного решения. То беру сен, загадываю соразмерно ситуации "адама" или "справедливость" и подкидываю вверх. Смотри, – зажал монету между большим и указательным пальцем. – Цветок, это твоя жизнь, справедливость – смерть.

   Он щелчком подкинул моменту, та ударилась о низкий потолок и вернулась обратно в раскрытую ладонь хуманса. Ракугава посмотрел на нее, ничего не сказав и не изменившись лицом, убрал в недра одеяния.

   – И? – я сама лапидарность.

   – Скоро узнаешь.

   Он поднялся с кресла и не попрощавшись вышел в дневной свет.

   Хотелось сказать что-нибудь эпичное, идиотское, но как известно хорошая мысля приходит опосля. Было бы оно...опосля.

   ***

   Она пришла за час до поединка, одета так словно на столетний бал в дворце младшего брата монарха, любителя транжирить казну. Высокая прическа, удлинившая ее тело почти на треть, гармонировала с бесконечной пышностью кружевного платья цвета запекшейся крови. Легкие туфельки с новомодной шпилькой, кокетливо выглядывали из под одежды. Помимо воли я почувствовал острое желание увидеть ее вновь обнаженной.

   Сначала я ждал только ненужных глупых фраз, истеричных разборок, угроз или мольбы, что бы я не убивал ее отца, но все мои ожидания оказались просто смешны.

   – Аулина, я думал ты предпочитаешь из одежды только шерсть волка. Хотя, платье тебе идет.

   – Женись на мне!

   В жизни мужчины бывают разные периоды, возможно даже некоторые рады услышать эту страшную фразу, но гораздо чаще реакцией становится мат в голове и открытий рот.

   – Э..гм..хе...Что?

   – У тебя статус альфа-самца, не перебивай, – видя, что я силюсь что-то сказать пресекла она. – Это значит, что ты имеешь право на всех самок Стаи. После смерти отца твой статус изменится, фактически ты станешь Вожаком, но по нашим законам вампир не может быть главой. Тебе придется умереть и тогда Нора станет подчинятся мне, единственной дочери и вдове Вожаков.

   – Знаешь, ты вся в отца. Он мне тоже рассказывал дикие вещи, но то, что предлагаешь даже за гранью безумия!

   – Но почему?

   – Ты больная!? Ну хорошо, – видя не понимание на ее красивом лице, стал вопрошать я. В другой ситуации просто бы игнорировал, но шок сделал меня красноречивым. – Ответь мне на четыре вопроса, последовательно. Первый: Почему ты не можешь просто наследовать отца своего? Второй: Как ты собираешься успеть выйти замуж за час до боя? Третий: Знаешь, я не хочу не жениться, не тем более умирать, еще не ясно, что хуже! Как с этим быть? И последний вопрос, мне это зачем? Хотя с кем я говорю, сумасшедшая семья! Отец Пусторукий, это много объясняет, но только не Это!

   Я позорно сорвался на крик. События последних месяцев, каждый час, окрашивались в новые оттенки. Все, хотели меня использовать. Может только химера, не хотела, а я ведь ей даже имя не дал. Эта серьезная проблема захватила. Действительно как же ее назвать? Может Плотва? Или это уже где-то было?

   – Отвечаю по порядку. Я не могу наследовать отца своего поскольку младшая дочь, впереди меня половина племени. Далее, замуж выйти я успею. Главное нарядилась, остальное пустяки. По нашему закону достаточно выйти в центр Норы и три раза при свидетелях громко прокричать что мы муж и жена, правда в доказательства наших слов нужно при всех совершить акт доброй супружеской воли, но ведь для тебя это не проблема, милый? Умирать тебе не придется, после того, как ты сразишь Ракугаву сам свалишься за мертво. Вот это, – Аулина достала из глубины юбки синий цветок с желтыми точками на стебле, – обманка, больше нигде в мире ты не встретишь ее, она растет только у нас в Норе.

   По легенде, древний герой Асен обманул саму Смерть. Он разжевал листья и упал, как мертвый. Смерь поверила, забрала его в свое царство где он встретил свою любимую невесту Олуш, которая погибла от руки хуманса. Он крепко схватил ее за руки, прижал губы поцелуем и очнулся на поляне вместе с ней. Обманка не убивает, она только замедляет жизненные процессы в организме, так что разумный принявший ее внешне ничем не отличается от мертвеца.

   Ты сунешь лист под язык, а когда придет время проглотишь его. Не пройдет и минуты, как все решат, что ты мертв. И наконец твоя выгода. Ты же не хочешь попасть в "Никогда"? Единственный выход инсценировать твою смерть, которая никому не покажется странной. Поединок с пусторуким, его запретные знания, прекрасно объясняют итог.

   – А если магистры захотят забрать мое тело?

   – Не захотят. Зачем им тащится с трупом за четыреста четыре версты? Кроме того ты умрешь моим мужем и пусть, и непризнанным, но Вожаком Стаи. Где же тебя еще хоронить? После того, как мы спровадим высоких гостей подальше, твое тело перенесут в подземный лабиринт. Когда ты очнешься, это будет примерно через десять часов, Сорей выведет тебя на ночь.

   Звучало странно. И не лишено смысла. О свойствах Обманки я знал ранее, правда никогда не видел раньше.

   – Как мне доверится тебе? Вдруг ты меня обманываешь и я просто умру?

   – Все в руках Великой Ночи, просто поверь.

   – Звучит, как при вербовке в армию.

   – Констанций, я играю честно. Но никаких гарантий дать не могу, решайся. Или да, или нет, время бежит с бешенной скоростью.

   – У меня есть решение, как проверить твою искренность.

   – Да, какое?

   – Я наложу на тебя руну подчинения. Задам только один вопрос и дам установку на то, что бы ты не передумала.

   – Ладно, – спокойно согласилась она, – это справедливо.

   Я легко, словно работая с волей ребенка инициировал древнее знание. Аулина не лгала, она действительно собиралась сделать так, как говорила.

   – Убедился? – тихим голосом спросила она, когда я убрал давление руны.

   – Убедился, ты не врешь, но это почти ничего не меняет. Ты планируешь так поступить сейчас, но что ты решишь, когда я буду бездыханный? Вот вопрос. Ладно, скажи мне, что если твоему отце не понравится внезапная женитьба и он попросту прирежет меня?

   – Объяснишь, что сделал это ради его дочери, он сам будет тебе благодарен. Я про женитьбу, если ты поведаешь ему о планах на мнимую смерть, он устроит тебе настоящую.

   После того, как все уже решено и обсуждено остался маленький нюанс и одно большое желание.

   – Я не смогу сделать Это при всех.

   – Эх, хлипкие мужики нынче, да расслабься, я просто пошутила. Вся Нора знает, что было той ночью. Подтверждение не понадобится.

   – Да, ты точно в папочку! Веселитесь стоя одной ногой на погосте. Знаешь что, я тоже люблю хороший юмор. Подтверждение теперь нужно мне, – твердо сказал, как настоящий альфа-самец, – сейчас!

   – Констанций у нас нет времени! Одно это платье снимать замучаемся.

   – Время замедлит бег, а если нет кому оно сдалось? Да и платье снимать не обязательно.

   На этот раз все случилось быстро и яростно. Правда я чуть было не потерялся в этих юбках...

   Когда мы выходили она смогла испортить все одной поганой фразой.

   – Констанций, не обнимай необязательных женщин...

   ***

   Под взглядами перевертышей и волков мы прошли к виселицам. На них еще болтались останки несчастных жителей Ельценевска. Вот еще один счет, который Ракугава оплатит с процентами.

   Ко мне привязалась Малаша, она постоянно путалась под ногами и обнюхивала меня.

   – Иди к Сорею, – приказала Аулина. Волчица почему-то зарычала, подняла загривок, но отстала.

   – Чего это она? – ощущая себя неуютно под сотней взглядов спросил я. – Она любит Сорея, – пояснила Аулина, – и своим звериным чутьем понимает, что власть уходит из под руки моего братца. Ведь на самом деле он первый на место Вожака.

   – Волчица? – скептически усомнился я.

   – Не забывай Констанций, мы перевертыши и понимаем язык волков, а они понимают нас. Ну вот пришли. Повторяй за мной.

   Слова с трудом лезли у меня из горла. Брак, даже столько короткий очернял мою карму, но куда деваться с дырявой лодки посреди океанского шторма? Вообще, как я успел заметить оборотни не особо шумные создания, во всяком случае за поединком с Гореем, они следили почти в полной тишине. Но когда мы третий раз повторили брачные слова, поднялся такой вой и лай, что я чуть было не оглох.

   Среди перевертышей я увидел Сорея и Малашу, ох и не добрые у них были глаза. Потом все закружило в сплошной серый поток, который в большинстве искренне поздравлял, хотя многие недоумевали, как теперь быть и состоится ли поединок.

   – Поединок состоится в любом случае и начнется он прямо сейчас, передо мной стоял Вожак Норы и взгляд его не предвещал ничего хорошего. – Магистры уже в лесу и будут здесь с минуты на минуту.

   Он швырнул к моим ногам оружие.

   – Делаем цепь! – отдал команду хуманс, стая послушно принялась исполнять приказ. Аулина ненужно поцеловала меня в лоб, дурной знак, потом так же предусмотрительно поступила с отцом, а вот это пожалуйста. Спустя пару секунд мы остались без лишних ушей.

   – Ты чего задумал мальчишка? – голос Ракугавы был холоднее льда полярного материка.

   – Из нас двоих я старше, – попытался перевести в шутку, но судя по исказившемуся куску старого пергамента, которым стало его лицо, только взбесил. – Называй меня зятек, только не долго, – продолжил искушать судьбу я. – Ладно, тпру, успокойся, никто ничего не задумал, твоя дочь попросила. Она, знаешь ли, не лишена амбиций.

   – Я понимаю, зачем это нужно ей, Аулина станет главой Стаи, обойдя всех братьев, вопрос в том, зачем это надо тебе?

   – Хотя бы в память о незабываемой ночи и трех прекрасных минутах. Хватит трепаться старик, давай закончим это уже раз и навсегда. Магистры появятся тут в любой момент, нам надо успеть начать танец.

   Вовкулаки организовали круг смерти, в центре которого стоял хомодайрес и пусторукий. Смертельные враги, объединенные одной тайной и разными целями.

   Я обнажил серпы, принял левостороннюю стойку. Ракугава не зря назывался пусторуким, у него не было оружия, он сам был оружием. Пальцы его рук были сжаты в щепотку, образовывая клювы, смотрящие на меня.

   Я позволил себе на секунду отвлечься на необязательную женщину. Аулина как и вся Стая из тех, кто умел трансформироваться по желанию, была в обличье черной волчицы. У ее ног сидели маленькие щенки им было совсем не интересно смотреть на поединок Вожаков, щенки всегда хотят играть. В любом возрасте. Панеслаааааась!

   Хуманс делает короткий и медленный шаг, за ним еще один чуть быстрее и третий, который оказывается нереально быстрым. Успеваю заметить смазанное движение ногой, которая летит мне в голову между серпов. Рефлексы правят разумом, делаю шаг назад и влево, вместо того что бы просто двинуть оружие на встречу его конечности. Ракугава приседает, его нога очерчивает круг дракона и я валюсь наземь. Перекат, уход от удара клювом, еще перекат, выпрыгиваю ногами вперед, заставив его попятится.

   Теперь моя очередь, кусари-кама срывается пытаясь повредить ему ноги, за ней парная, дублирует сестру или брата? Так всегда в разгар боя, в голову лезет чушь и хрюкает. Старик оказывается прыгучий, как обитающий на востоке гигантский паук гуру-кен. Он взлетает, в тот миг, когда сталь почти касается его ног. Возвращаю серпы и хлещу ими, не давая ему приблизиться. Хуманс подставляет под них запястья и камы не срезают их, а только бессильно пролетают над кожей.

   Чувствую вокруг нас разливаются новые эмоции. Магистры прибыли, рискую, скашиваю взгляд. Ого! Не менее десятка хомодайресов, трое эрцдайресов во главе с Лесьей дир-ва, единственная женщина магистр и самая отъявленна шлюха из всех кого я знал. В пару к ней по мою голову прибыл Береций. Значит дела действительно плохи. Этот магистр занимался разведкой, а иногда с большим удовольствием брал на себя обязанность палача, карая предателей Ордена.

   Ракувага не прощает мига промедления. Он дергает цепи, я чуть было не лечу в пыль и в свою очередь пытаюсь вернуть камы обратно. Пару секунд мы боремся, хуманс расслабляет руки и я сам подтягиваю его к себе. Удар двумя ногами в прыжке страшен. Меня отбрасывает очень удачно, прямо на эрцдайсеров. Они помогают подняться. Один, самый молодой и сентиментальный тихо говорит:

   – Не подведи брат, оторви твари голову.

   Ага, сейчас. Только переборю боль в сломанной грудной клетке. Сплевываю густую кровь. Да, выходить на бой против пусторукого даже под действием гадостного эликсира дело заведомо дохлое. Тут меня пронизывает липкий и резкий, как сонный оргазм, страх (а что, он не такой?). Лист "обманки", неужели я проглотил его? Язык начинает шарить во рту и не находит. Мгновенно покрываюсь потом.

   Хуманс меланхолично ждет, его пальцы приняли положение нукитэ, превращая руки в копья. Он качает головой, осуждая мое промедление и скользит на встречу.

   Глаза застилает пот, у меня началась паника. Листа во рту нет! А может? О нет! Я выплюнул его, в мешанине из земли, крови и слюней вижу загаженный кусочек «обманки».

   Накрываю свою "смерть" ногой. Зажимаю пальцами и делаю кувырок на встречу хумансу метя серпами в сухожилия. Гадкий старик прыгает, успевая пятками пройтись по моей спине. Боль дикая, но я незаметно запихиваю в рот пыльный вонючий листик.

   Мы опять друг против друга. Ракугава показывает жест, который можно однозначно истолковать во всех мирах, проводит указательным пальцем по шее. Будем считать, что играет на публику.

   Он молния, которая с места преодолев пять метров бьет рукой-копьем в шею. Голову качнул вниз, пальцы попадают в кончик подбородка, сдирают кожу и мгновенная боль в подреберье. Второе "копье" смачно входит, забирая часть жизни. Он совсем близко, так что я могу погладить его плешивую голову. Наношу удар коленом вперед со всей доступной скоростью. Он блокирует руками, но его отбрасывает от меня.

   Я истекаю кровью, одежда заляпана, в ногах появилась легкость, но тот, кто борется до последнего не может проиграть.

   Сбрасываю цепь с одного кусари легким нажатием и зажимаю серп между пальцами левой ноги, такому нас не учили. Много лет назад мне повстречался мастер экзотического боя из жаркой Лизилии. Он бился лишь ногами, зажав в них оружие, используя руки, как опору. Надеюсь, для пусторукого это станет неожиданностью.

   – Ха-хо-ху, – смеется хуманс и произносит странное слово, – капоэйра.

   Но мне не до его бормотаний. Подбрасываю тело и атакую, удар ногой в голову, корпус, голову, по ногам, делаю колесо, еще удар. Тщетно, Ракугава легко уклоняется. Атака в нижний уровень, прыжком в голову. Серп почти соприкасается с глазом хуманса, однако тот чуть уклоняется и его рука попадает мне по пальцам ноги, кама летит в сторону, провожаемая взглядом толпы.

   Если сконцентрироваться, вложить в удар последние силы, опытный противник всегда заметит. Забытый в правой руке серп ударил вяло, даже нелепо, из-за спины снизу вверх, вспоров хумансу пах. В его глазах нет и искры боли, только секундное замешательство, такой подарок надо отрывать с жизнью. Вот теперь вкладываюсь, всей скоростью, всей ненавистью к хумансам и кукловодам. Перекидываю каму в левую руку и вонзаю Ракугаве в глазницу. Он застывает не двигаясь, но и не падая, живой и уже мертвый. Подхожу к отлетевшему серпу. Пока иду вижу глаза Аулины, в них застыло странное выражение, радость и печаль одновременно. Поднял серп, надеюсь, что хуманс упадет сам, но он стоит, шевеля оставшимся глазом. Невозможная живучесть, острие вышло с противоположенной стороны черепа, любой бы уже сдох, но не порождение адского солнца.

   Я замахиваюсь для финального аккорда этого кукольного спектакля, успеваю заметить, как хуманс тянется ко мне рукой. "Хэк", свистит ветер, голова мастера "Пустой Руки" катится к стопам магистров. Ничего не чувствую. Судорожно проглатываю «обманку» и падаю рядом с трупом. Перед моим взором маячит раскрытая ладонь хуманса, на ней лежит монетка. Сознание уплывает, я лечу куда-то вниз, сквозь океаны и твердь, погружаясь все глубже в никуда и в никогда. А за мной минуя все преграды следует надпись – «высшая справедливость».

Хомодайрес. История пятая: ты просто кукла

   Память вытворяет забавные штуки, подсовывает ложные образы, события в которых я не участвовал, воспоминания вызванные угасающим сознанием. Я им не верю, не хочу помнить, но кто меня спрашивает? Стоит закрыть глаза, как поднимается занавес и передо мной разыгрывается одна и та же постановка...

   – Я здесь.

   Осматриваюсь. Вокруг ничего. Пустота яркого солнца. Делаю шаг на голос и вижу простой деревянный стол, зависший между тысячелетий. На нем стоит шахматная доска. Из бесконечности появляется кресло. Небрежно сажусь, оказываюсь напротив силуэта. Тело едва различимо зыбкими контурами, лица совсем не видно. Мне все равно кто там прячется за тенями. Все мое внимание привлечено к шахматной доске. Фигурки на ней живые. Каждая имеет свою волю, желание и чувства, но каждая ничтожна в рамках вечной игры. Я узнаю в пешках разумных с которыми меня сводила жизнь. Вот стучит в дверь хомодайрес, забравший мое будущее, вот он уже пытается выхаркать кровь из разорванного горла, эта картина приятна, она леденит матрицу, как осенний снег.

   Сцена меняется и я вижу необязательных женщин, которые любили меня и других, это неожиданно больно. Мне хочется сломать кому-нибудь шею, разбить кулаками эту карликовую жизнь.

   А шахматная доска продолжает показывать, на этот раз она выбирает калейдоскоп смертей. Их много, хумансовски много всех тех, у кого я отнял жизнь. Многих я уже не помню, а иных еще не встретил. Это дает определенную надежду.

   – Пожалуй хватит.

   Фигурки замирают и сквозь свет проявляюсь Я-Большой.

   Нельзя сказать, что такой поворот меня шокирует, но некоторую напряженность ощущаю. Двойник как-то превосходит меня наголову, все выигрышные черты в нем более гипертрофированны, а изъяны подчеркивают брутальность. Неприятный тип, женщины таких любят, мужчины же беззвучно и бессильно кроют матом.

   Проницательные глаза, прямой нос, чувственные губы, седые волосы придают импозантности, черный с бархатом костюм отливает серебренными вставками, в левом ухе серьга в виде жуткого вида рептилии, действительно сраный мачо, а не..?

   – Бог, – подсказал он.

   – Да неужели, и ты? – в голосе даю издевку. Ну, не может относительно здоровый разумный считать себе Божеством.

   – И я, – спокойно кивает Я-Большой. – Но, можешь, обращаться ко мне просто Бо.

   – Да, у меня как-то и вопросов особо нет.

   – Офигеть, – не побожественному удивляется Бо. – Первый раз такое слышу. Давай выпьем?

   На столе появляется бутыль эпических размеров и такие же огромные фужеры. Хозяин не чураясь сам наполняет емкости.

   – Ну, за жизнь!

   Он опрокидывает в себя напиток и я следую его примеру. Мать!!! Уф... Что это?

   – Абсент, – отвечает Бо, – напиток из одного паршивого мира. Собственно поэтому ты и здесь.

   – Что бы пить абсент? – еле ворочая обожженным языком спрашиваю я.

   – И для этого тоже, – подтверждает хозяин странного места. – Давай, еще. Новости, которые я тебе расскажу лучше воспринимаются расширенным сознанием.

   Вторая идет легче, но я все равно, как рыба выброшенная на берег несколько раз раскрываю и закрываю рот.

   – Вот, теперь можно, – говорит Бо. – Смотри на доску.

   Сцена, которая разворачивается там приковывает мой взгляд намертво. В катакомбах, на земле лежит обнаженный хомодайрес, над ним склонившись стоит волк, вернее волчица. Она делает быстрое движение челюстями вниз и вверх. Тело дергается из разорванного горла бьет кровь. Спустя несколько секунд появляется новое действующее лицо – вовкулак. Он треплет волчицу по загривку, потом поднимает труп и несет его через подземный ход к солнцу. Проходит еще пара мгновений и светило пожирает тело, не оставив от него даже пепла. Вовкулак улыбается, волчица довольно скалится, они вместе идут в Нору. Ожившая картина застывает.

   – На самом деле не обязательно было рвать тебе горло и отдавать солнцу. Ты и так был мертв, – как нечто собой разумеющееся произносит Бо.

   – Почему? – тупо спрашиваю я, еще не отойдя от сцены собственной гибели.

   – Обманкатебя убила. Это не случайность Констанций, так было задумано.

   – Погоди! Я же проверил Аулину, руна подчинения...

   – Не сработала. Она провела тебя, ее отец был мастером «Пустой руки», в это искусство входит полный контроль над своим разумом.

   – Но зачем? – спросил и сразу понял.

   – Все же очевидно, – покачал головой Бо. – Ее отцу ты был нужен живым, кстати как и мне, а вот Аулине – нет. Вдруг ты вернешься и предъявишь права на Стаю?

   – Да, мне не сдалось это песье племя!

   – Сейчас нет, но вдруг потом передумаешь. Это же инструмент давления на магистров. Власть, которая пьянит сильнее чем даже этот абсент.

   Очередной раз наполнив фужеры, Бо медленно, с явным удовольствием выпил, я же не спешил опустошать свой. У меня появились вопросы. Вид собственной смерти вывел из некоторого оцепенения. Внутри поднялась злая волна, она не затуманила разума, напротив! Мозг наконец вышел из спячки, мне захотелось жить и убивать.

   – Чего тебя от меня надо, Бо?

   – Молодец. Правильный вопрос, а то начинается: «что это за место? Я что умер? А ты кто такой? Давай до свидания» И прочая ерунда. Мне надо, что бы ты остался жив, всего-то. Видишь, я не скрываю своей заинтересованности.

   – Я как раз не против.

   – Понятно, что не против. Но, как понимаешь есть сложности. По факту, ты умер. Что бы все переиграть мне нужно потратить...некий ресурс. Довольно ценный. И я не уверен, что игра стоит свеч.

   Это выражение я не знал, но суть понял. Эмоции на лице Бо читались более явно, чем желание переспелой девушки выйти замуж. Ведь это было мое лицо. Я прекрасно понял, что все уже решено и от меня требуется лишь следовать правилам игры.

   – Как ты можешь сделать меня живым?

   – Ого? Ты не спрашиваешь, чем ты можешь быть полезен? Ну, хорошо. Давай на пальцах, не вдаваясь в теорию времени, ты все равно не поймешь. Когда «обманка» упала в грязь, она потеряла часть своих свойств и ослабила действие. Если бы на твоем месте был другой разумный, он бы не выжил, ты же – хомодайрес, мутант, привитый ядами и эликсирами. Твой организм справился. Вернее «справится» если я захочу.

   – Захоти, – кротко бросил я.

   Бо расхохотался. Какой оказывается у меня неприятный смех, раскатистый мощный, но переходящий в какой-то бабий визг. Нет, так смеяться нельзя.

   – У меня Констанций много «лошадок» и есть на кого поставить. Но мне сейчас удобней отправить тебя в заезд. Давай заключим сделку, я тебя оживляю, а ты следуешь в тюрьму «Никогда». И выполняешь порученное Ракугавой. По рукам?

   Он протянул свою огромную ладонь.

   – Согласен, – легко соврал я, скрепив рукопожатие.

   Отправляться куда-либо и играть в чужие игры я больше не собирался.

   – Я кое-что тебе поведаю Констанций. Смерть это конец. Для большинства разумных. Согласись, что нет ничего глупее чем создавать для миллиардов существ особое место, где бы их наказывали за греховную жизнь, либо поощряли за праведную. Это просто не практично.

   – Если смерть конец, то значит никакой «матрицы» не существует?

   – Отнюдь. Матрица, душа, комок жизненной энергии, информационное поле, все это суть одно – то, что остается после смерти. Остается и усваивается нами. Но, мы не будем останавливаться на этом подробно. Смысл в том, что глобального посмертия не существует, но для отдельных разумных можно устроить и вечные муки, и райские кущи. Я доступно объяснил?

   – Вполне.

   – Отлично, значит мы друг друга поняли. Не робей Констанций, хороший инструмент, слегка запачкав не выкидывают на помойку. Ты мне еще послужишь ужасом карающим, повелителем ночи...

   Служить я ни кому не собирался, ни инструментом, ни ужасом. Боюсь, выражение моего лица слишком красноречиво отобразило мысли, но Бо только усмехнулся.

   – Теперь мой дорогой угрюмый друг детали. У тебя будет примерно секунда, прежде чем челюсти Малаши вырвут кадык.

   – Замечательно, – со скепсисом сказал я. – Может тогда и не стоило всего этого затевать?

   – Тебе хватит, – с нажимом сказал Бо. – Когда ты очнешься, будешь полон сил и помнить весь наш разговор, до момента попадания в «Никогда».

   – Это обязательно, стирать мне память?

   – Да, – кратко отвел кукловод. – У нас осталось мало времени, даже мне тяжело держать темпоральный карман столь долго открытым, тем более поддерживать вероятность, там где ты жив. Так что не будем отвлекаться. Я вижу три проблемы. Первая и самая простая волчица, если ты не дашь перегрызть себе горло, то легко справишься с ней. Вторая ее муж – Сорей. Он гораздо сильнее Горея, которого ты так лихо придушил. Третья солнце. Тебе придется выйти из катакомб в разгар дня не имея эликсиров. Переждать не получится. В подземелье полно волков и перевертышей, чем дольше ты там будешь, тем больше вероятность, что тебя обнаружат. Я вложу тебе в голову маршрут по которому ты сможешь выбраться на поверхность минуя нежелательные встречи, но действовать надо будет мгновенно.

   – Как же я выйду на солнце? Это смерть, причем мучительная.

   – Тело хомодайреса выдержит десять минут. Примерно в трех километрах от выхода, магистры, возвращающиеся от перевертышей, остановят передвижение, их задержит внезапно упавшее посреди дороги дерево. Твоя задача добраться за это время до них, чем дольше ты будешь выбираться наружу, тем дальше хомодайресы уедут, с ними и твой шанс на спасение.

   – А нельзя, по щелчку божественного пальца просто перенести меня к магистрам?

   – Можно. Однако, это настолько мне дорого станет, что нельзя.

   – Почему-то я так и думал.

   Перспективы грандиозные. Итак. Избежать челюстей волчицы за секунду до атаки – почти невозможно. Победить оборотня не имея оружия и не выпив эликсира – просто невозможно. Пробежать три километра после боя с вовкулаком за десять минут под действием солнца – фактически невозможно. Что я имею? За исключением того, что все мои планы относительно побега перевертышу под хвост. То, что я труп и так, и этак.

   – Теперь, хорошие новости...

   – Оооо? – я поднял левую бровь на ранее недосягаемую высоту.

   – У тебя будет несколько попыток.

   – Это как?

   – Я создам иллюзию точно копирующую ситуацию. Она ничем не будет отличаться от реальности. В ней ты столкнешься с Малашей и Сореем. После того как ты справишься, осуществится перенос. Тебе останется повторить удачный опыт и совершить рывок до магистров. Все ясно?

   – Погоди, а как я пойму, что уже в реальном мире?

   – О не переживай! Я дам знак, – улыбнулся моими губами Бо. – Ты готов?

   – Нет! – закричал я.

   – Тогда начали!

   ***

   Попытка раз.

   Желтые зрачки наплыли из темноты, дикая, неописуемая боль рванула горло, она за миг распространилась от горла по всему телу. Захватив даже ногти. Сука! Какая же ты сука – Бо!

   Попытка три.

   Подбородок вниз. Челюсти отрывают нос, стягивая кожу с лица. Пытаюсь удержать меховую шею и теряю сознание.

   Попытка шесть. Подставляю локоть в раскрытую пасть. Хруст, локоть крошится от острых зубов. Невероятным усилием удерживаю сознание и правой рукой бью ей в нос. Она отпускает конечность. Отпрыгивает и громко воет. Слышу топот ног. Поднимаюсь, что бы встретить противника. Сорей выпрыгивает из ответвления налету перекидываясь. Кручусь на ноге встречая его пяткой в голову. Оторванные пальцы исчезают в горле вовкулака и я падаю наземь. Резкое движение челюстями, боль и тьма.

   Попытка восемь. На пределе напрягая связки вскидываю колени и немного двигаю лежащее тело вперед. Ее челюсти царапают мой лоб. Я же рву зубами отвисший сосок, который очень удачно, оказывается в пределах взора. Скулеж оглушает, но наученный, предыдущим опытом, не теряя ни секунды хватаю, дернувшее от меня тело, мощным усилием переворачиваю, оказываюсь сверху. Бью кулаком в нос волчице, ребром ладони крушу кадык. Поднимаю тушу и со всей силы на глазах бегущего Сорея ломаю о колено. Меня впечатывает в земляной свод и клыки вовкулака вырывают кусок из живота. Из последних сил бью пальцем в глаз, промахиваюсь. Сознание меркнет.

   Попытка одиннадцать.

   ... Бью кулаком в нос волчице, ребром ладони крушу кадык. Сажусь сверху на поверженное тело. В руке моей зажат острый камень, я прижимаю его к искалеченному горлу, знаю лучше к животу, но не могу, себя пересилить. Она несмотря на увечье жива, но боится пошевелиться.

   Сорей выбегает из темноты готовый бросится на врага, но резко останавливается осознав картину.

   – Не трррр-огай ее, она беррр-еменна, – рычит он, не пытаясь сделать и шага ко мне.

   – Перекинься, – приказываю я. – Он медлит, делаю вид, что надавливаю на камень.

   Наверно Сорей никогда так быстро в жизни не трансформировался. Еще секунду назад это был огромный, занимающий весь проход волк, теперь же крупный, но человек.

   – Никогда не одобрял межвидовые контакты.

   Руна подчинения слетает неохотно. В момент борьбы, нечего было и думать ее активировать. Теперь же мне едва хватило сил. Без подпитки эликсиров творить ее становится очень трудно. У меня темнеет в глазах, но разум Сорея скован.

   – Твоя задача удерживать Малашу на этом самом месте в течении часа.

   Вовкулак кивает и мы меняемся местами. Он сидит сверху на волчице, которая силится встать, не понимая почему ее ... хозяин не убьет меня.

   – Я найду тебя Констанций, – врет он мне во след.

   – Не найдешь Сорей. По истечении часа, убей себя.

   Если у него мощная воля он сможет не поддаться руне, инстинкт самосохранения самый сильный, а через шестьдесят минут действие руны ослабнет. Но я уверен, что ему не будет не до меня. Уже сегодня, если я доберусь до своих, Сорей будет казнен.

   Вдруг перевертыш поднимается во весь рост, видя мое удивленное лицо хохочет.

   – Уже нашел, без эликсиров ты кусок дерьма.

   Руна не подействовала! Я побежал, зная, что у меня несколько секунд. Из оружия только кусок камня, годящийся только угрожать обездвиженным.

   – Беги-Беги Кооонстанциииййййй!

   "Попыток больше нет" – говорит, кто-то у меня внутри.