Текст книги "Хомодайрес. Черное-Черное Сердце (СИ)"

Автор книги: Эльбрюс Нукитэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

   Да, я занимался самообманом, просто удалил, на время, информацию о своем тезке, о невозможном тезке. У хомадайресов не бывает двух носящих одно имя. Или магистры меня на тот момент уже считали упокоенным? Имя освободилось! Твари!

   Ладно. Это всего лишь подтверждение слов Ракугавы. Чему удивляться? Ведь я уже поверил ему. Поторопились магистры, ой поторопились. И я им это докажу.

   Свежий листок купил на соседней улице в книжной лавке. И сразу обратил внимание на красивую надпись шедшую через всю страницу: Только три дня. Легендарный Гришун Евген со своим моноспектаклем «Как я съел химеру».

   Сейчас как раз последняя ночь, когда можно сходить на представление. Необычайно далек я от народа и развлечений, надо хотя бы поинтересоваться, что за спектакль и можно ли на него привести девушку.

   Билеты можно было купить в той же лавке. Пришлось вернуться.

   – Скажите, – спросил у букиниста, – этот Гришун не пошляк? На него можно сводить приличную леди?

   – Ай! Ой! Уй! – заохал хозяин лавки. Он принялся размахивать руками перед моим лицом, сжимая и разжимая пальцы. Его толстое непривычное к физическому труду тельце мгновенно покрылось испариной, а маленькие пижонские окуляры с белыми сапфировыми стеклами слетели на пол.

   – Как вы могли? Такое! Такое! Предположить! Это Луна, истинная Луна от искусства! На его спектаклях сами братья-монархи прослезились. Если хотите знать, – букинист схватил меня потной лапкой за руку, – расский Хан ему пожаловал дворянский титул, а Султан подарил сто одиннадцать наложниц.

   – И что Гришун? – я потянул за рукав, пытаясь освободится, но хватка толстяка была мертвой. Чего доброго еще попортит обновку.

   – От наложниц отказался. Ему творить надо, а не тратить время на этих фурсеток. Евген это врачеватель матрицы разумных. Он обнажает наши мысли и чувства, заставляет заново взглянуть на самые простые вещи. Не важно кто ты, какое место занимаешь в жизни чего хочешь. Гришун говорит сразу для всех, его язык универсальный, это ключ к любому сердцу.

   – Сколько?

   – Вам на две персоны? – не стал валять дурака книжник.

   – На две.

   – Это сложно. До спектакля, последнего! Осталось несколько часов. Все билеты проданы...

   Он сделал многозначительную паузу. Похоже я ошибся, дурака он валять будет и роль грязнульки отведена мне. Не собираюсь облегчать букинисту жизнь, поэтому просто молчу, глядя в его честные, узкие глазки. Видя, что я не собираюсь подавать реплику, хозяин книжной лавки натужно вздохнул, закатил глаза и завел шарманку.

   – У меня осталась пара билетов, первый ряд, считай прям на сцене сидеть будете, принимать участие в самом действе. Дама ваша счастлива будет сверх всякой меры...

   – Сколько? – повторил не желая слушать его красноречие, ведь с каждым словом цена билета увеличивалась.

   – Я хотел с женой сходить, – игнорируя мой вопрос продолжил букинист. А я стал думать куда буду прятать его труп. – Однако обстоятельства, у моей половники матушка ставни не закрыла вовремя и на солнце угорела. Нет, не до конца, – в этом моменте в голосе появилась неподдельная грусть, – так что супружница отправилась ее навестить, а мне не комильфо одному идти. Так что ваше счастье, будите всю жизнь встречу в живой легендой вспоминать.

   – Сколько? – рявкнул я, так что маленькие ушки букиниста сложились в ноль.

   – Всего пятьдесят.

   – Чего пятьдесят?

   – Путинок. Отдаю по-лунски, без всякого навара. Лишь из-за того, что проникся к вам симпатией. Вы такой с виду, ну как это помягшее сказать, не театрал одним словом, искусство по вам так и плачет.

   У них что других цифр нет!?

   Одна путинка равнялась пяти ублям. Я мог шикарно жить на эту сумму пару месяцев ни в чем себе не отказывая. Кроме того деньги нужны для побега. Правда на данный момент это не возможно. Пока не узнаю, что имеет Бериций против Ярославы все планы химере под копыта.

   – Как вас зовут любезный? – елейным голосом поинтересовался.

   – Йорик, – гордо выпятив губу произнес букинист.

   – Мило. Я представляться не стану. Просто взгляните сюда.

   Я достал цеховой знак и предъявил барыге. Тот немного смутился, но особого беспокойства не проявил, хомодайресов в цитадели много, одним больше, одним меньше. Ничего, сейчас я его растормошу.

   – Как хомодайресу могу сделать вам небольшую скидку, скажем в пять путинок.

   – Как представитель власти, я подозреваю вас в пособничестве хумансам. У меня есть сведения, что среди ваших книг находятся запрещенные фолианты, описывающие ритуалы вызова исчадий. Ваш магазин закрывается на проверку, а вы будете помещены под стражу до конца следствия.

   – Погодите! Какие фолианты? Какая проверка? Вы чего? Зачем это? Как? Не надо, да? Это бред, я ни в чем не виноват!

   Йорик нагнулся, поднял очки, но нос водрузить никак не получалось, рука сильно дрожала.

   – Если подозрения на вас счет не подтвердятся, вас сразу отпустят. Ну, как сразу. Лет через пять точно. Запрещенные ритуалы, это серьезное преступление, требующее тщательного разбирательства. Эй, стража!

   – Погодите! – букинист снова схватил за многострадальный рукав, – я клянусь вам честью, никаких запрещенных фолиантов у меня нет. Ну, честное благородное слово. Это все наветы завистников! Я знаю кто меня оболгал, это кляузник Бамлет, хозяин книжной лавки третьего круга. Он давно мечтает сжить меня с черной ночи! Не верьте этому выкормышу хумансов!

   – Я-то может и не верю, но отреагировать, как хомодайрес обязан!

   – Мэтр, может договоримся?

   – Хорошие слова Йорик, правильные. Договариваться разумным самое разумное, извините за тавтологию. Вот только что вы понимаете под этими словами?

   – Ну, это, – книжник потер пальцами. – Я готов оказать посильную помощь Ордену в вашем так сказать лице.

   Внезапно мне эта комедия надоела. Стало как-то мерзко, причем от самого себя. Запугивать мелкого обывателя, чтобы получить билеты на какого-то Евгена, это верх пошлости. Тем более, что я их мог купить и так.

   – Сколько реально стоят билеты?

   – А? Что простите? – на его лице отразилось удивление, перешедшее в понимание и сразу в глазах появилась тень презрения. – О, возьмите мэтр, это подарок. Надеюсь, вы приятно проведете время перед рассветом.

   – Ответьте на вопрос.

   – Я отдал за них двадцать, нет десять. Десять путинок, – недовольно ответил он.

   Молча отсыпал двадцать монет, забрал билеты, и проклиная идиотскую сцену достойную стражников-ищеек, пошел к выходу.

   – Там отличный буфет, вы не пожалеете, – плюнул в спину Йорик. – Закажите салат из печени скунса по-сиамски, просто объедение и для мужчины полезно, ваша дама будет довольна.

   Я остановился. Меня посетила приятная мысль, что пусторукий не так уж и перенастроил мои мозги.

   Раздался грохот и стон безвольного тела. Йорик валялся на полу, а в метре лежали выбитые клыки. Ломать челюсть очередному придурку становится доброй традицией. Как же хорошо...

   ***

   "Крысюля и Орлуша" находилась недалеко от входа в седьмое кольцо, последнее доступное для посещения не хомодайресов. Здание впечатляло. Оно построено в стиле мрачного замка и было таким высоким, что почти доставало свод. Каменные крысы и попугаи украшали стены и башни гостиницы. У входа расположились гигантские статуи животных. Орлуша расправила крылья над сводом, ее клюв грозно целился в неведомого врага. Крысюля стояла на задних лапах, просительно вытянув мордочку вперед. Животные были выполнены столь талантливо, что у меня сложилось впечатление будто статуи следят за каждым шагом.

   У гостиницы стояло несколько принадлежащих ей экипажей, ожидающих постояльцев. Довольно дорогое удовольствие, содержать личную конюшню и платить зарплату извозчикам, но судя по всему, дела у хозяев шли неплохо. Марку они держат.

   Дверь мне открыл швейцар, одетый в костюм, имитирующий пернатого. Войдя, огляделся. Стоит побывать в одной гостинице, как можно сказать, что побывал во всех. Отличается лишь стоимость материалов и любезность персонала. Здесь и то и другое было на высшем уровне. Мебелировка из самых дорогих сортов дерева, привезенных с черного острова, стены украшены добротными копиями известных живописцев. В центре стойка администратора и идущие по бокам традиционные лестницы, выполненные из чистого мрамора. Постояльцы сидят вокруг паба, где коктельщик наливает бесплатные напитки.

   Ко мне подошел младший распорядитель, слава Луне в нормальном костюме, а не пародии на крысу.

   – Добро пожаловать в нашу гостиницу, вы хотите снять номер или ждете кого-то из постояльцев?

   – Я ожидаю графиню ев Коро.

   – Мэтр Констанций, графиня предупреждала о вашем визите. Она спустится через несколько минут. Не хотите пока насладится напитками в нашем пабе? У нас делают великолепный пунш из крови летучей рыбы.

   – Нет, пожалуй.

   – Хорошо. Я могу быть вам чем-нибудь полезен? Может свежий листок?

   – Спасибо, нет.

   – Приятно провести время.

   Я сел на один из нескольких диванов и предался естественным в такой ситуации мечтаниями. Через несколько минут я уже горел от желания, сцены происходящее в моем мозгу были настолько волнующие, что на какой-то момент выпал из реальности и пропустил ее появление.

   На этот раз Ярослава была одета в брючный костюм, такого же оттенка и фактуры что и мой. Для женщины Московии одеяние моей спутиницы верх неприличия, даже куртизанки не позволяют себе такой одежды, но для расской девушки это было естественно и совсем не пошло. Совсем. Это просто совокупностью женственности.

   Графиня не было красавицей в классическом понимании. Ее черты лица в отдельности не могли считаться эталоном красоты, но вместе, создавалась что-то настолько притягательное, дикое, что я не смог сдержать дрожь.

   Несколько долгих секунд я просто смотрел на нее, силясь совладать со своими хумансами. Похоже девушка смутилась, на ее щеках заиграл румянец, но миндалевидные глаза (одинаковые) смотрели прямо. Наконец догадался подняться.

   – Доброй луны Ярослава, – еще не совладал с голосом, поэтому он прозвучал с хрипотцой.

   – Констанций, я боялась, что ты не придешь.

   Девушка привстала на цыпочки, ее губы легко коснулись моей щеки и мгновенно отстранились будто стыдясь.

   Меня пронзило, нет не желание, чувство невыносимой нежности. Я словно попал в какой-то бурлящий водоворот, меня понесло в неведомом направлении, но ни сил, не желания сопротивляться не было. Сердце странно жалось, стало трудно и при этом необычайно легко дышать.

   – Я не мог не прийти, – словно из далека донеслась моя речь. – Ты прекрасно выглядишь, просто потрясающее.

   – Спасибо Констанций. Мы с тобой угадили, посмотри наши одежды в тон.

   Вам знакомом такое чувство, когда вы говорите какие-то дежурные фразы, поддерживаете разговор. А глаза и ее, и ваши говорят иное. Там раскиданная одежда, тела образуют фигуры неведомых животных, пальцы ранят кожу, а клыки срывают горячие алые капли. Там есть весь мир и нечто большее... Но пока мы неловко бросаем слова, что бы оттянуть миг счастья. Зачем? Не знаю. Кем так придумано? Уж точно не мной.

   – Пойдем?

   Она просто взяла меня под руку. Выйдя из гостиницы я поднял руку подзывая экипаж. Кареты были шикарные не только снаружи, но и внутри. Кожаные сидения, откидной столик, зеркальце проверяющее инфернальных тварей, новомодный клаксон, в который разрешалось дудеть дамам не более двух раз за поездку.

   – Куда едем господин? – осведомился извозчик и я понял, что понятия не имею где будет проходить спектакль.

   – На представление Евгена Гришуна, – небрежно сказал в надежде, что он знает адрес.

   – Сделаем, – спокойно ответствовал тот и тронул поводья. Карета плавно поехала на новейших рессорах.

   – Констанций! – девушка смотрела на меня во все глаза. – Тебе удалось взять билеты на самого Евгена!?

   В ее голосе был такой восторг, что стало неловко.

   – Ну да, – косноязычно ответил я, – чего тут такого?

   – Ты, ты...самый лучший.

   Она поцеловала меня в губы и на этот раз поцелуй затянулся на несколько мгновений.

   – Евген Гришун! Гений! Сколько раз я слышала о нем! Даже видела вживую, когда он приезжал в хансвто, но к сожалению не смогла побывать на представлении. Думала уже никогда не успею и теперь ты исполняешь мою мечту!

   – А почему ты думала что не успеешь? – спросил радуясь что сумел доставить своей спутнице радость.

   – Как? Ты не знаешь? Евген восьмушка!

   Я нахмурился. Вот так новость. Восьмушками называли разумных у которых прадед или прабабушка были хумансами. От своих адских родственников, в отличии от дампиров, они ничего не унаследовали, кроме скудной продолжительности жизни, не больше семидесяти лет.

   – Теперь понимаешь, – видя мое замешательство продолжила расская, – ему надо успеть сказать миру все, что кипит у него внутри, поделиться сокровенным.

   – Не думаю, что это хорошая идея, обнажать матрицу перед обществом. Во-первых могут не понять, во-вторых это может выглядеть просто смешным, если не пошлым.

   – Поверь Гришун не выглядит не смешным, ни банальным, его слова звучат для каждого разумного, чего говорить, скоро сам увидишь.

   Увижу. Есть правда одно обстоятельство заставившее меня внутренне напрячься. Восьмушки хотя и не представляют опасность для разумных, обладают некой связью со своими инфернальными родственниками. В истории Ордена много раз описывались события, когда малая капля хумансовской крови становилась манком, проводником для более страшных чудовищ. Тогда совершался прорыв инферно и погибали разумные...

   – Констанций, я в своем восторге забыла спросить, – девушка отвлекала от тревожных мыслей, – ты как себя чувствуешь? Полностью вылечился?

   – Спасибо. Все отлично, даже лучше чем раньше.

   – Ну и прекрасно, у меня на тебя нетривиальные виды, – она многообещающее посмотрела и я не сдержавшись поцеловал ее в ушко.

   – Приехали! – извозчик спрыгнул с водильного места и предупредительно открыл дверь. Надо же, я и не заметил, что карета остановилась. Бросил биндюжнику путинку. Судя по довольному виду, таких чаевых ему не часто давали. Еще бы, проезд для постояльцев гостиницы бесплатный.

   Вылез сам, протянул галантно руку даме. Ярослава легко спрыгнула и мы пошли к зданию театра, находящегося не далеко от блошиного рынка.

   В последний раз когда я был в Цитадели, на месте вертепа находился пустырь. Теперь это вместилище муз едва ли не самое посещаемое учреждение, если судить по очереди и куче разумных спрашивающих про лишний билетик.

   На фасаде театра серебряными красками шло название: «Глумилище – лицей насущной романески». Оригинально!

   Мы с трудом протискивались сквозь толпу разумных, это было настолько непривычно, что на меня накатил легкий приступ паники. Какой-то парень студиуз схватил меня за тот самый рукав и закричал на всю улицу:

   – Сударь! Билетик, умоляю! Дело жизни и смерти, только на вас надежда, иначе моя драгоценная Сисилия уйдет к этому поддонку Патрику.

   Неужели именно у меня из всей массы разумных вид наиболее наивный? Обычно все спешат уступить дорогу, особенно воры, они интуитивно чувствуют, что добыча им не по зубам. Попытаться обокрасть хомодайреса, это кем же надо быть!? Ряженый студиуз был трехрушником. Этот подвид воров, приделывал себе искусственную руку, свободную конечность прятал под одеждой и когда ничего неподозревающая жертва отвлекалась на разыгрываемую комедию, спокойно срезал кошелек.

   Я сжал потянувшуюся к моему карману руку, так что хрустнули пальцы. Вор надо отдать ему должное, не закричал, только из глаз хлынули слезы. Секунду колебался в решении сломать третью за сегодняшнюю ночь челюсть.

   – Похоже Сисилия сделала правильный выбор. Вали отсюда.

   Трехрушник баюкая руку скрылся в толпе.

   – От тебя ничего не скроешь, – Ярослава покачала головой. – Вор здесь, в родном гнезде хумансов, странно как-то.

   – Пару сотен лет назад я бы с тобой согласился, но сейчас все меняется. Братья-монархи стараются выставить нас ни как злобных монстров, таких же мерзких как хумансов, а чем-то более обыденным, на вроде специальных стражников. А магистры под давлением короны вынуждены идти на встречу. Вот так и появляются в Цитадели заезжие знаменитости и их вечные спутники – воры.

   – А как на самом деле? – тихо спросила девушка.

   Для разнообразия я понял, что она имеет в виду.

   – Конечно хомодайресы не злобные монстры...мы гораздо хуже Ярослава, гораздо...

   Места нам и правда достались отличные. Сцена лежала прямо перед нами. Можно было дотронуться рукой до помоста. Я увидел разложенный скудный реквизит: стул, ведро, огромный деревянный сундук и морские канаты завязанные узлами.

   Чаша зала быстро наполнялась разумными, кресла первых рядов обитые синим бархатом, оказались полностью занятыми. Я узнал некоторых вампиров, среди них к моему удивлению оказались эрцдайресы и хозяйка "Вишенок" Аглая, она сделала вид, что мы не знакомы, а вот ее спутник шутливо кивнул мне. Бериций! Все же никто не собирался отпускать меня с длинного поводка. Или я слишком мнителен. Палач Ордена может просто алкать зрелищ.

   – Здравствуй Констанций! – раздался чарующий голос. – Представь меня своей очаровательной спутнице.

   По мне прошел холод воспоминаний и сердце задавило. Лесья. Не знаю, как я к ней отношусь. Эта разумная наверно самая большая шлюха из всех в подлунном и при этом не менее смертоносная чем Бериций. Она использовала меня как мальчика для удовольствий вынуждая творить вещи, которые я до сих не осмеливаюсь повторить. И самое неприятное, что повторить хочется.

   Лесья была одета в длинное алое платье с богатым вырезом, который подчеркивал совершенство ее полной груди. Густые волосы спадали медью на оголенные плечи. Мне захотелось сглотнуть слюну. Я встал что бы представить дам друг другу.

   – Добрый вечер. Ярослава графиня ев Коро. А это Лесья ди Гриз магистр Ордена.

   – Рада знакомству, твоя спутница прекрасна.

   Лесья неожиданно провела рукой по щеке девушки. Ярослава мгновенно напряглась, она не знала как реагировать на такую вопиющую вольность.

   – У тебя всегда был хороший вкус на женщин Констанций, хорошей ночи, развлекайтесь.

   – Что это было? – ледяным тоном поинтересовалась девушка, когда магистр отошла на свое место и я понял, что мои шансы на удачное завершение свидания стремительно таят.

   – Не обращай внимания, – как можно более нейтральным тоном начал я. – Несколько десятилетий назад она имела на меня виды. Я отказал. С тех пор она не упускает случая насолить мне кровь.

   – А ты оказывается сердцеед мэтр Констанций! – почему-то обиженно произнесла Ярослава.

   Я неопределенно пожал плечами. А что надо отвечать в таких случаях? Пусть лучше девушка выпустит пар, сделает сама выводы.

   В зале начал нарастать гул, разумные зашептались и все уставились наверх. Там прямо над сценой был расположен единственная ложа. В сопровождении верховного магистра ордена Римидалва, нескольких эрцдайресов и телохранителей из Золотой Сотни прибыл младший брат-монарх Медветуа Московский. Ничего себе! Маленький лысоватый монарх, приветственно улыбаясь махал рукой подданным, те в свою очередь подняли такой гам, что мне захотелось закрыть уши. Моя спутница впилась глазами в балконную ложу, ее красивое лицо словно окаменело. Длилось это всего несколько секунд, но я мысленно оставил себе зарубку на память.

   Теперь понятно присутствие на спектакле эрцдайресов, Бериция и Лесьи, тех еще театралов. Значит не я их цель, мне чуть полегчало, давление которое испытывал с момента выхода из лечебницы чуть спало. Но возникли другие вопросы, которые стали атаковать меня, как нетопыри мошек. Римидалв и Медветуа в одном месте, на острове Ордена. Это может означать начало больших перемен. Хотя, какое мне дело да сильных миро сего, надо разобраться с историей вокруг моей возлюбленной и делать моги, пока внимание правителей отвлечено на важные думы.

   К счастью в театре начал прибавляться свет, раздалась тихая музыка и на сцену вышел Евген Гришун.

   Он мне понравился. Не знаю почему, с первого взгляда расположил своей нескладной походкой. Не высокого роста, небритый, с помятым лицом и глазами обреченного, странными глазами, словно нарисованным. Гришун был одет в легкие белые штаны и модную майку с изображением младшего брата монарха. Казалось, что оба актера смотрят именно на меня, не мигая.

   В зал обрушился водопад аплодисментов, даже не знал что восьмушка столь популярен.

   Евген заговорил и разумные сразу стихли, за мгновение, как по волшебству. Сначала я скептически относился к его монологу, пытался найти неточности в построении фраз, а их хватало с избытком, наблюдал за театралами, которые восторженно ловили каждое слово драматурга, пытался обратить на себе внимание Ярославы и поймал ее укоризненный взгляд. Но вдруг словно выключился из реальности, голос глотающий окончания фраз и немилосердно картавящий на букве "р", стал для меня родным? Мне показалось что со сцены летят мои мысли, мои эмоции, некоторые заставляют улыбнуться, другие напротив вводят в черную меланхолию. Это то, что я прожил или хотел прожить, это жизнь украденная у кукол.

   Он много чего говорил, органично вплетая в общую канву повествовавшую о службе персонажа в имперском флоте, в качестве простого матроса.

   В конце Гришун когда зал смеялся от нелепых жизненных коллизий, сделал резкий поворот, решив поставить в комедии драматическую точку.

   Последнее время моя жизнь идет наперекосяк. Белое становится черным, а мир зыбкой серой грязью, в которой утонули все разумные, вместо них выползли оборотни твари всех мастей и окрасов. Да и сам я безлунный и пустой, не олицетворяю добро и хотя, как многим это знакомо, всегда по факту прав, по жизни получаюсь дураком с буквы "М".

   Когда-то летом...Расское Ханство.

   – Луны-Бога нет, – я говорю это с уверенным лицом разумного одаренного интеллектом, разумнго, ощущающего свое превосходство, над нищим духом и богатым алкоголем в крови.

    – Он, есть, – спокойно отвечает существо.

   Я поясню, в этом определении – существо, нет ничего обидного. Это не значит, что мой собеседник не достоин носить не очень-то и гордое звание – вампир. Достоин, был достоин и даже более, чем многие. Алкоголик, на первый, второй и другие взгляды никчемный вампир и при этом нечто большее. Нечто большее, я почувствовал приход чего-то необъяснимого.

   – Если Он есть, то у меня всего четыре варианта. Либо Он – сволочь, либо Он – умер, либо Он удалился, либо Его – нет. Бредни про свободу воли и прочую пастырскую ересь я не могу принимать всерьез, как вампир мыслящий.

   Стоял не очень теплый летний безветренный вечер, даже скорее ночь. Небо было чистое, звезды рассыпались в положенном им порядке, завтра ожидался убийственный день.

   – Посмотри на меня, – сказал собеседник. – Что ты чувствуешь?

   Налетел ветер, несильный, но абсолютно внезапный, он окутал на миг, отпустил и стал ластится, как котенок или щенок.

    – Ветер, – ответил я.

    – Да... – его глаза были такие собачьи, такие понимающие, а улыбка грустная и застенчивая... И тут опять, накатило, в нем ничего не изменилось и все же... – Да, ветер. Есть только Ветер и Любовь...

   Он просил не описывать нашей беседы... Я и не стал. Набросал для вас лишь мизер, толику, но главную. Тогда показалось, что на меня сквозь него посмотрел Бог-Луна в которого я не верю по сей миг.

    А сегодня ему 7777 ночей... У меня не осталось ни ветра, ни любви, но позже...

   Прошло несколько месяцев и «умер» я, попав в самое страшное место в подлунном.. Если вам станет любопытно, вы прочтете мою повесть про смерть. А потом выкарабкался и не знаю, как с этим знанием жить дальше...

   Минуло восемь ночей, как я вернулся с похорон. Прорыв инферно, от руки хуманса погиб мой школьный товарищ, в детстве мы были близки, потом пути разошлись, как водится. Мы виделись редко, почти случайно. У него все было хорошо. Семья, любовь, дело, перспективы... Мне было завидно, шикарная вампирская черта. Я не радовался за него и когда его мир начало трясти, мне было подленько приятненько. Типа – не заслужил, вот и расплата...

   А теперь его нет. Молодой мужчина, который много успел и еще больше мог успеть. Он герой, бросился на тварь, дав несколько секунд разумным для спасения. Если бы он поступил иначе, мог бы остался жить. Я бы так не смог, я бы спасал себя...

   А теперь его нет. Вампира, которого я ставил на планку ниже... На поминках было много народу, многие приехали из других городов, находящихся за тысячи километров. Я прикинул, умри сейчас, народа будет не меньше, но это те, кто знают меня как автора, а ни как разумного. А когда они уйдут оставив тысячи черных куриц, появится братия дальних родственников, пришедшая пожрать и подраться за наследство.

   Забавно, в день его смерти, мне пожелали умереть так же...

   Я видел его буквально месяц назад. Мы поговорили, как друзья. А теперь у меня такое чувство, что я потерял именно друга. Мне погано за мои мысли, зачастую правдивые, но по жизни я опять не прав. Прости меня...

   Он многое не успел, хотя сделал больше чем я... Тот, кто говорил со мной, не успел гораздо больше. Я не успеваю каждый миг своей жизни. Возможно, вы сочтете пафосным. Но жизнь это горящая свеча... Чья-то тоньше, чья-то толще, кто-то освещает каморку, кому-то достался бальный зал. Чаще нам дают догореть. Но в любой момент может прийти «Тот, кто гасит свечи». И грянет свет!!!

   Тишина становится звуком. В воздухе разливается какое-то дикое напряжение. Все разумные сидят не двигаясь, Евген застывает на сцене причудливым гротеским изваянием. Я слышу, как мое холодное сердце отсчитывает секунды до...Я понимаю, что между мной и актером на сцене протягивается дрожащая нить, которая вот-вот лопнет устремившись вверх.

   Воздух взрывается, свод над балконом проваливается и сверху падает Свет, он обрушиваются на ложу, сжигая младшего монарха и заставляя щуриться магистра Ордена. Никто не успевает сделать и вздоха, как следом рушится исполин. Тело весом в тонну ломает ложу, сминает Римидалва и эрцдайсеров. Обломки балкона словно в рапиде падают на не в силах пошевелившихся разумных, на моих глазах масса из крови и бетона раздавливает Аглаю.

   Я смотрю на Евгена, маленький винтик, необходимый фактор в цепи случайности, торжествующее обводит на залу. Губы улыбаются, рот беззвучно смеется.

   Бросил взгляд назад. Зрители сидят, они парализованы инферно, из всех разумных только я, Гришун и Ярослава оставили способность двигаться. Стоп! Ярослава?

   Девушка исполняет кульбит и оказывается на сцене рядом с восьмушкой. Она резко наклоняется к сундуку и ныряет в него, увлекая за собой актера.

   За моей спиной нарастает гул, так издалека слышен водопад. Нехотя поворачиваюсь на звук. Из обломков и фрагментов тел вырастает Белый Гарлем, трехметровый железный монстр, порождение магии хумансов. В одной руке монстра исполинский посеребренный меч, в другой что-то вроде гигантского быстрострела стреляющего ультрафиолетом. Чудовище выглядит чуждо для нашего мира. Голова идеальный шар, на котором нет ни глаза, ни рта, вообще нечего, но я чувствую как меня пронзает поток такой злобы, что сердце начинает сбоить.

   Гарлем поднимает свое оружие, из трубки вылетает свет, сжигающий задние ряды. Лица обреченных только в момент смерти обретают свободу, не знаю как замечаю ужас в их глазах. Четверо эрцдайресов остаются живы, они в отличие от меня под завязку залиты мутагенами. Воины даже успевают сбросить оцепенение, но огромный меч сразу перерубает троих, не обращая внимание на выставленные серпами блоки, сверкающие доспехи и возвратным движением располовинил последнего.

   У меня нет ни оружия, ни эликсиров. И даже если бы я был вооружен под завязку, противостоять Белому Гарлему в одиночку безумие. Тут нужна вся имперская армия. Правда есть способ изгнать монстра, надо всего лишь убить тех, кто его призвал.

   Чудовище делает еще один выстрел, на это раз достается средним рядам. Разумные мгновенно испаряются, под губительным светом. Остается несколько секунд, пока он не обратит на меня внимание. Стоит лишь это подумать, словно в дурном сне, туша делает оборот и шаг к сцене. Конечность с оружием начинает медленно разворачиваться в мою сторону.

   Почему-то кажется что Гарлем улыбается. Как же не хочется снова гореть!

   Я думал, что тот бег к каравану хомодайресов самый стремительный в моей жизни. Сжигаю не меньше столетия, вкладывая в частичную трансформу часть матрицы и перемещаюсь сразу к сундуку. Теперь по меньшей мере лет пятьсот, мне будут не доступны возможности высших вампиров. Плевать! Главное что бы они были эти столетия. Святая Луна, сделай так, что бы сундук был открыт!

   Ультрафиолет летит сжигая разумных, мое тело падает в недра ящика и проваливается в лаз, сделанный в сцене. Для разнообразия ничего себе не отбиваю. Передо мной длинный неосвещенный коридор с низким сводом. От греха подальше отхожу от обманки, мало ли, что придет в шар Гарлему, вдруг пальнет сюда светом!

   Мысли путаются. Да какого хуманса! Я просто не хочу думать! Разумные странные существа, погиб глава хомодайресов, уничтожен младший монарх, город Ордена подвергается серьезной опасности, впервые за несколько тысяч лет! Гарлем вырвется на свободу и прольются реки крови. Его в итоге уничтожат, но сколько горя принесет его прогулка по Цитадели. Империя ослабнет, уже ослабла! А мне все равно! Меня интересует только один вопрос, почему я? Почему? За что? Разве я хочу так много? Может дело в том, что я на протяжении столетий один. Без друзей, без кого-то, кто ждет меня. И сейчас только почувствовав возможность обладания этим счастьем и сразу утратив, не смог вынести удара.

   Незаметно для себя очутился на коленях. Из глаз полились слезы. Из-за чего? Женщины с которой у меня не было даже секса. Из-за того, что меня снова использовали, играли чувствами, но я ведь хомодайрес, у меня нет чувств. Я никогда не плакал, разве только в далеком детстве. Внезапно я понял о себе, что-то неприятное. Чудовища не хумансы или порождения их магии, чудовища это те, кто оплакивают свои личные проблемы, когда рушится мир. Мне стало легче. Правда. Иногда принять себя – избавление.

   Бегу вперед. Я прекрасно знаю, что ждет меня впереди и это почему-то радует. Проход расширяется и спустя несколько минут оказываюсь в огромной пещере.

   – Ты задержался милый.

   Ярослава сидит на округлом камне, подле нее на земле лежат традиционные для расских воинов боевые молотки. Гришун скорчившись прячется за спиной шпионки, его лицо истекает потом, правая штанина приподнята, видно что нога распухла, на коже выросла страшная даже с виду гематома.