Текст книги "Хомодайрес. Черное-Черное Сердце (СИ)"

Автор книги: Эльбрюс Нукитэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Эльбрюс Нукитэ
Хомодайрес. Черное-Черное Сердце

Copyright  2016 г.

Введение

 
Действие книги разворачивается в «Подлунном мире», на планете населённой вампирами. Эпоха примерно соответствует концу 19 века истории Земли. Вампиры вполне себе классические кровососы, боящиеся солнца и серебра. Они строят животноводческие фермы и совсем не нуждаются в людях. Жизнь Подлунного омрачается хумансами. Это злобные инфернальные существа, которые приходят из ада, чтобы убивать «разумных». Хумансы (люди) настоящий бич мира. Они сильны, свирепы, их тела более совершенны, кровь ядовита, а цели непостижимы. Для защиты от людей создается Орден Хомодайресов – охотников на хумансов. Главный герой повествования Констанций, рядовой боец ордена. Он сражается с различными проявлениями инферно и в конечном итоге становится ключом к гибели Подлунного.
 

Хомайдрес. История 1: признак человечности

   Поезд со щенками. Маленькими, злобными, кусачими. Мне шестьдесят и уже неделю я не вижу ночного неба. Вагон моя жизнь и звук открывающего для подачи еды окошка. Четырехугольник на колесах, сто квадратных метров, койки, отхожее место и 28 детей.

   Сначала нас было больше, но дети беспощадны в своем отрицании реальности, мы убивали друг друга...

   Я помню седьмой день, как более ничто в этой жизни. Эта картинка единственное, что так ярко висит в моем мозгу, это зеркало в которое не хочется смотреться.

   – Держи ее! Ахва-хва-ха! – он именно так смеялся мой первый. Мальчишка моих лет, очумевший, как и все мы. Вседозволенность и полное отсутствие контроля превращает в зверей мигом. Нас оторвали, лишили семей и сделали это легко...

   За мной пришли, когда до рассвета оставалось с четверть часа. Никто другой кроме монстра не мог заявиться в лучах восхода. Отец уже закрыл ставни, я и четверо братьев дремали в подвальных кроватях, как дверь потряс удар.

   – Убирайтесь! – не стал разбираться отец.

   – Открывай эту чертову дверь, иначе я все твое гнездо змеенышей сожгу на солнце.

   "Сраное светило! – выругался отец. – Хомодайрес!"

   – Что тебе надо?

   – А ты не догадываешься? Я досчитаю до пяти. Ведь ровно столько у тебя сыновей? Если на исходе "большого пальца" не окажусь внутри. Тебе "пиз–ц" и всем вырвоткам. Итак: мизинец!

   Голос у рассветного пришельца был очень мерзким, каким-то дребезжащим и брезгливым, а еще несмотря на грязные слова, скотскую наглость, в тоне слышалось безразличие. Это существо оскорбляло не ради удовольствия, оно так думало и действовало.

   – Стражник, – назвал Хомодайрес второй палец.

   Отец имел траханную гордость поэтому медлил.

   – Средний, – продолжал монстр.

   Отец решил дальше не испытывать неудачу, он отодвинул тяжелый засов, раскрыл дверь перед судьбой, но та решила посмеяться.

   – Указательный, – сказал Хомодайрес и не пошевелился что бы войти.

   – Прошу! – побледнел отец.

   – Бооо-ль-шооой, – протянул медленно монстр и улыбнулся. – Надо же! Как нехорошо получилось.

   Я проснулся сразу после первого стука в дверь, сполз с кровати и так что бы меня не услышали, на цыпочках поднялся по ступенькам, выглянул из под люка. События понеслись бешенной химерой. Кто-то ударил папу ногой в лицо и шагнул к нам в дом. Головы на плечах я не имел и тогда. Поэтому с криком выскочил, подхватил табурет, что бы через секунду оказаться поднятым за шею сильной рукой. В глазах потемнело.

   – Борись гаденышь, – услышал я голос, который возненавидел с той же секунды и перестал ненавидеть совсем недавно. – Борись мерзотина или клянусь луной я вырву тебе кадык и скормлю своей химере.

   – Дверь закройте господин, – откуда-то донесся голос отца. – Иначе, мы все сгорим.

   – О как!? – удивился хомодайрес, еще сильнее сжимая пальцы. – Целый господин!

   Я царапал ногтями кожу чудовища, но ему было все равно. Тогда исхитрившись, лягнул ногой в подбородок твари, не достал, но заработал одобрительный смешок.

   – Не бзди деревня, вы точно сгорите, а я-то нет! Бу-га-га!

   Отец поднялся и бросился на мучителя, тот выкинул довольно подлый трюк, ударил мной по родителю. Хрустнуло, из носа потекла кровь. Стальные клещи разжались, я очутился на полу и никак не мог поймать воздух.

   – Луна с вами – убогие, – хомодайрес со вздохом, означавшим вселенское одолжение закрыл дверь. – Где же остальные братья, обмочились? Бу-га-га! Впрочем, мне нет никакого дела до них, я заберу этого.

   Он несильно пнул меня под ребра, так что первый глоток воздуха застрял болью в отбитой кости.

   – Я заденую здесь, фруктов и крови, да поживее!

   Весь день я не спал, а перед самыми сумерками, отец вывел меня через потайной ход, прорытый несколько десятков лет назад, сразу после смерти матери. Тогда ее просто забили насмерть перепуганные соседи. Искали колдунов, пособников хумансов. У вечного пьяного Забрышка, испортилась вся кровь в доме. Не надо было оставлять ее под лучами солнца, однако сволочь имел свой интерес. Чем гаже обвинение, тем в него охотнее верят. Не долго думая, он указал на маму, та несколько лет назад отклонила его скотские знаки внимания, типа шлепка или скабрезного слова. Вот и решил отомстить. Ему может никто бы и не поверил, но вот беда, год оказался злым, то тут, то там, объявлялись хумансы, вырезая целые деревни. Еще и дочка старосты пропала, потом выяснилось, что она сбежала с мельником в соседнюю деревню, но спичка попала точно на сено.

   Отца дома не оказалось, уехал в город на заработки. Маму приковали к позорному столбу и оставили на солнце. Я до первых лучей был с ней, обгорел и два месяца потом сильно болел.

   – Сынок, запомни, нет ничего благородней и справедливей мести. Отомсти за меня, а теперь беги!

   Я накрепко это запомнил. Ее черты ушли от меня, а слова остались навсегда. Когда вернулся отец и узнал о содеянном, выл так, что соседи сбежались с вилами. Первый среди них Забришек. Чего стоило сдержаться тогда.

   Прошел месяц и сука-сосед утонул в болоте, чему никто не удивился. А точно на годовщину маминой смерти, подох староста. Отец пригвоздил его вилами к дереву, с какой радостью я раз за разом втыкал в него нож!

   Конечно пропажу старосты повесили на отца, приезжал дознаватель из города, но доказать ничего не смог. Тело пропало, мы оставили его на солнце. А чиновник уехал богаче на двести ублей, целое состояние для нашей семьи...

   Я вылез ровно в момент когда благодатная луна появилась на востоке. День умер, мне оставалось напрямки минут десять топать, а там лес, никакой хомодайрес не найдет. Еды у меня хватит на пару дней, а там глядишь и вертаюсь, вряд ли чудовище дожидаться станет.

   Он стоял огромный, злой и паскудно улыбался. Двухметровое седое чудовище с длинными немытыми волосами, ниспадающими на плечи. Черный потасканный плащ из кожи панцерной рыбы, сидел на нем, как продолжение тела, словно чудовищные крылья. В руках хомодайрес сжимал серпы из стали. Только Орден, высшие дворяне и сановники империи могли позволить себе оружие из металла, все остальные довольствовались деревянными мечами, прекрасно справлявшимися со своим предназначением – убивать. Но против хумансов, с их непробиваемой кожей и чудовищной мускулатурой такое оружие было бессильно. Эти серпы стоили целое состояние, но никто за всю историю существования хомодайресов не отважился посягнуть на них.

   Я приготовился умереть.

   – Держи, – он протянул туго набитый кошель. – Здесь тысяча ублей, гораздо больше чем стоит такой щенок, как ты. Ну, что лупаешь глазами? Беги прощаться. Одежду возьми, только немного, нести сам будешь. У тебя пять минут. Пшел!

   Он дал мне такого пинка, что я пролетев три метра, уткнулся носом в землю.

   – Точно переплатил, – хомодайрес сплюнул тягучей желтой слюной.

   Отец сразу все понял. Я протянул кошель, хотя очень хотелось швырнуть под ноги. Он высылал на ладонь деревянные кругляши с вкраплениями железа. Это было целое состояние. Можно достойно вырастить сыновей, прикупить таверну или даже открыть свинобойню – хорошая кровь всегда желанная. А цена всего лишь я, тем более, что это даже не подлость во спасение, просто нет иного выбора.

   Папа широко размахнулся и силой швырнул деньги на тракт. С меня спала злая эгоистичная пелена. Это был неправильный поступок, архаичный, нелепый и даже безответственный, но есть вещи сильнее правильности. Сейчас я в них не верю, но тогда.

   – Папка! – Я стиснул его так, что казалось выжму до крови. А он пальцы запустил мне в шевелюру, обнял нежно, как никогда ранее. Я даже сейчас ощущаю это чувство детского счастья.

   – Всегда Помни, что сказала тебе мама.

   – Я помню и обязательно вернусь.

   Увы, вернуться у меня не получилось, хуманс вырезал все нашу деревню. А вот отомстить ...

   Когда шел обратно заметил, как соседи дерутся за убли, кто-то успел достать нож, мелькнули вилы. Именно тогда я перестал ощущать себя таким же, как они, еще не хомайдрес, но точно не вампир...

   – Ахва-хва-ха, – смеялся паскудник. Раньше я часто думал, что может вырасти из такой тварюшки. Помню десяток пацанов глазели, как еще трое забивали палками насмерть кошку. Просто так, что бы посмотреть, как жизнь цепляется за боль. Достойны ли они жить – Суки!!! Тогда я просто ушел, последний раз!

   – Ахва-хва-ха... хыыы.

   Деревянная кружка опустилась на голову, еще и еще. Я бил с неистовством доступным хумансам. Никто из дружков смешливого не пытался меня остановить, они столпились в противоположенной стороне вагона и дрожали, как свинья, которой сейчас пустят кровь. Кружка давно раскололась, кулак все молотил по лопнувшим губам, рваному лицу, пузырям крови. Мне было хорошо. Девчонка за которую я заступился, выла сжимая рваные лохмотья, бывшие одеждой. Она показалась мне удивительно убогой и при этом привлекательной, клянусь если бы я был взрослее, ее постигла участь от которой я ее спас. Страшно и нелепо? Такая и жизнь, страшная в проявлениях и нелепая в последствиях этих деяний.

   В нашу временную тюрьму, привлеченный криками вошел хомодайрес. Он даже пальцем не шевельнул, что бы остановить мой непрекращающийся вой. Казалось его как минимум устраивает происходящее. И только после того, как я обессиленный упал на тело, наш надсмотрщик выкинул труп на мостовую.

   – По койкам щенки!

   Все бросились выполнять приказ. Меня же удивительно бережно, словно драгоценность подняли сильные руки.

   – Запомни этот миг щенок! Сегодня от руки хуманса сдох крутой ублюдок, не рассчитал своих сил. Его имя свободно. Можешь называться Патриций, это честь, которую остальные, если конечно не помрут, заслужат только после 50 лет обучения.

   Я смотрел на вампира, который забрал меня из семьи, который собирался создать монстра, смотрел и улыбался.

   – А как твое имя? – спросил я, скалясь, как обезьяна у которой отобрали банан.

   – Тебе-то какое дело урод? – удивился надсмотрщик.

   – Хочу заполучить его!

   Хомодайрес начал смеяться. Раз – коронный удар ногой ровняет нос и губы. Два – стандартный, но очень болезный удар кованным носком ботинка в ребра. Три – его нога мнет мою гортань.

   – Ах ты, маленькая мерзотина. Ты же знаешь, что взять имя хомодайреса можно только после его смерти. Значит угрожаешь мне? У тебя стальные кохонос малыш, но этого мало. Приходи, как вырастишь, мое имя Констанций!

   Он отвел ногу и клянусь Луной, забил отличной гол моей головой. Так бы жопоногой сборной Московии играть! Сознание отключилось – наконец-то!

   Помимо меня дураков не нашлось, пара ублюдков захотели получит имя. Ладно бы если сошлись в схватке друг с другом, так нет! Они объединились и пока я был в отключке, убили ту самую девчонку, перед этим тщательно поглумившись. А меня, несмотря на то, что я был лакомой добычей не тронули, большая ошибка!

   ***

   С первыми тенями нас выпустили во внутренний двор незнакомого замка. Мы просто упали на покрытую жесткой брусчаткой землю, не в силах поверить, что наше страшное путешествие закончится. И правильно, все только началось!

   Не прошло и получаса, как нас стали грузить на цеппелин – чудо из чудес! Во всем Подлунном имелось только четыре диковинки, одна при дворе императора, другая у его заклятого друга правителя Акиремских островов гранд-канцелера Швильбама, оставшиеся две находились в собственности Ордена.

   Нас поместили в тесное помещение с одним иллюминатором, в который каждый норовил посмотреть. Когда через 12 часов в него заглянули первые лучи солнца, еще двое сгорели под вопли ужаса остальных "заготовок", пока я не исхитрился опустить деревянную шторку. Удивительно, что сгорели именно двое вампирчиков, желающих быстро обрести имя.

   Нелепость и скорость этих смертей многому научили меня, хотя бы не ценить чужую жизнь, т.е. никак, абсолютно ничтожная штука. С другой стороны удивляла расточительность хомодайресов, зачем они так просто разбрасывались материалом? Зачем так дорого платили родителям, если не пытались нас спасти или даже потворствовали смерти?

   Полет продолжался еще полутора суток. За это время нас один раз покормили тухлой кровью горного оленя. К иллюминатору больше никто не отваживался подходить и только однажды я рискнул поднять шторку, что бы на миг увидеть темные воды Первого океана, после чего меня жестоко избили.

   Цеппелин приземлился на краю одинокого скалистого острова, находящегося в самом центре оскверненных вод. Ни один корабль не мог подплыть ближе чем на пять километров, как только он пересекал незримую границу, днище, борта, начинали гнить и крошиться. Не проходило и пяти минут, как от грозного судна оставалась только черная слизкая субстанция, лениво лежащая на поверхности воды. Все живые существа находящиеся на корабле, растворялись в воде, как деньги в руках женщины. На остров существовал лишь один путь – по воздуху.

   Представьте себе огромную двухсотметровую башню диаметром в тысячу метров – это сердце Ордена, место, где высшие иерархи живут и умирают. Все остальные строения, оранжереи, пастбища, кровебойни, гидропонные сады, находились под землей, в недоступном месте для губителя солнца.

   Подземный город представлял собой восемь колец, одно внутри другого. Каждое кольцо было обнесено каменной стеной и охранялось, попасть в следующее можно было только сдав экзамен.

   Мы оказались в первом кольце. Нас доставили к зеленому дому Целительства, восемнадцать "заготовок", не имеющих никакой цены. Констанций проделавший с нами весь этот путь, прям лунился от радости.

   – Щенки! Через несколько минут вы пройдете небольшой тест на профпригодность. Те кто успешно выдержат испытание станут хомодайресами. Или не станут, тут уж зависит от вашего желания жить и учиться. Те кто провалит... что ж, работа найдется каждому, скоро ваши мытарства закончатся.

   Сказано это было довольно зловеще и меня никак не обманул тон хомодайреса, улыбка у него была крайне паскудной, впрочем как и у всех охотников на хумаснов.

   – Ну что кровожоры, с Луной!

   Несколько целителей проводили во внутрь эскулапии. Нас рассадили возле массивной двери в кабинет, на котором висела эмблема: комар сосущий ухо свиньи. По известной только ему очередности Констанций брал кого-то из нас и пропадал на четверть часа в недрах странного помещения. Я насчитал одиннадцать вампиров, пока стальные пальцы хомодайреса не стиснули мое плечо и никто из них не вернулся.

   Охотник на хумансов явно был чем-то крайне опечален, если не сказать, что в ярости. Я прямо чувствовал напряжение охватившее все его существо.

   – Пошевеливайся свинья!

   Он открыл дверь и сильно меня дернул, но я был готов к его выкрутасам поэтому сумел удержаться на ногах. Когда я стал рассматривать куда попал, сильно поплохело. Десять обгоревших "заготовок" лежали на коровьей бумаге, сломанные куколки, мои невольные товарищи и вольные враги по несчастью. Одиннадцатый пристегнутый к странному ложу кожаными ремнями, беззвучно бился в припадке боли. Над ним склонился целитель, в руке у него был "Праваз" выполненный из мочевого пузыря козла. С деревянной иглы капала черная жидкость.

   – Что скажешь? – спросил Констанций.

   – Опять пустышка, – спокойно молвил целитель.– Сейчас сгорит.

   И точно, как по команде привязанное тело выгнулось дугой и стало тлеть.

   – Мерде! Столько усилий, несколько лет планирования, снисхождение воли, а толку?

   – Ничего, – ответил целитель. – Твоя группа не единственная, да и она еще не кончилась. Готов поспорить у этого мальчика есть все шансы.

   – Пожалуй! – хомодайрес указал мне на скамью, прислоненную к стене, а сам уселся на широкое кресло. – Вижу, ты не очень боишься?

   – Я не дурак... Боюсь... страшно боюсь.

   – Ну и славно! Ты конечно еще мелкий, но думаю поймешь, что я тебе скажу. Обычно так не делается, таким как ты просто вводится кровь хуманса и не показывают, – хомодайрес кивнул на тела, – всякие ужасти. Но ты такой борзый. Мне просто доставляет удовольствие просветить тебя. Как ты знаешь нас мало, хомодайрес это не просто воин, подготовленный лучше других. Попробуй угадать главное качество охотника на людей?

   – Вы не боитесь солнца!

   – Ха-ха щенок, думаешь очевидный ответ всегда правильный. Это только следствие! Причина в том, что мы монстры, нам чужды чувства обывателей, мы выше их! Иначе нельзя, что бы уничтожить тьму – хумансов, надо стать еще большей тьмой! К сожалению из взрослого вампира невозможно сотворить хомодайреса, дохнут все без разбора заразы, вот сделать сволочь запросто, ха-ха. Поэтому создается почва, обстоятельства при которых ребенок меняет свое восприятие. Только из таких заготовок получается хомодайрес, способный ходить на солнце. Думаешь твоя мать погибла из-за похоти соседа? Нет дружок, это подстроил Орден, что бы сдвинуть барьеры в твоей голове и подготовить тело к крови хуманса. Так же мы поступили и с остальными щенками.

   Я мало понимал, из того что говорит чудовище, но постарался все запомнить. Когда он сказал о моей маме, я даже не дернулся, не вскрикнул, просто эмоции покинули меня, но как в тетради ростовщика отложилось все и проценты стали капать с этой секунды...

   Целитель снял тело моего предшественника, небрежно бросил обгоревшие останки в общую кучу и начал копаться в огромном саквояже.

   – Сейчас тебе введут кровь хуманса, – продолжал обладатель моего будущего имени, – совсем небольшую дозу, если честно у нас большой дефицит этого чертого яда. Сам понимаешь пополняется он редко. Так вот, у тебя отнимется язык и все тело, страшная боль, которую ты никогда не испытывал начнет рвать нутро. Это почти так же как гореть на солнце. Есть некоторый шанс, что ты выживешь, поверь я очень на это рассчитываю. Во-первых, с каждого неофита я получаю, скажем так капельку силы, во-вторых ты мне противен, я с огромной радостью буду мучить тебя десятки лет обучения, а потом убью!

   – Я могу начинать? – целитель держал наготове праваз.

   Меня крепко, сдирая кожу пристегнули к ложу-смерти, дурно пахнущего гарью. От того, что я знал источник запаха, стало невыносимо страшно, сердце зашлось в барабанном ритме. Я напряг все мускулы пытаясь вырваться из ремней.

   – Поверь мне, лучше расслабиться, так хоть есть небольшой шанс выжить. А если твое тело и нутро будут напряжены, кровь хуманса почувствует сопротивление и сожжет тебя. Вдохни несколько раз, попытайся максимально расслабиться.

   Целитель наклонился и деревянная игла вошла мне в шею. Больно не было совсем, я даже не почувствовал, как чужеродная субстанция проникла в меня. Прошло несколько минут, а я ничего не испытывал, лишь небольшое жжение в месте укола.

   – И долго мне так лежать?

   Констанций подскочил с кресла.

   – Охренеть! Ты это видел? – спросил он целителя.

   – Охренеть! – ответил тот.

   Из двадцати восьми щенков, севших в вагон из дома целителей вышли всего трое...

   ***

   Наш новый дом находился в первом круге подземного города. Мне и еще двум выжившим, выделили по отдельной комнате в стенах школы хомодайресов. После тесноты вагона и маленького помещения цеппелина, у меня были императорские хоромы. Не меньше двадцати метров! В комнате располагалась кровать, стол, два стула, гимнастическая стенка, макивара, два стеллажа, один с различным оружием, другой с книгами. Я сразу схватил деревянные серпы и стал гонять воображаемых хумансов. Вдоволь наигравшись, просто рухнул на кровать, где проспал не менее пятнадцати часов. Все последующие сорок лет, я с грустью вспоминал этот момент, ведь мне потом так и не удалась толком выспаться.

   Помывочная находилась в правом крыле этажа, а вместо выгребной ямы, служил самый обычный горшок, как в лучших домах Московии! Который я сразу как проснулся здорово наполнил.

   В комнате даже была говорилка! Она спокойно стояла себе на столе, так что пока истошно не заорала, я и знать о ней не знал!

   – Построение во внутреннем дворе через пять минут, форма произвольная!

   Сообщение повторялось раз пятнадцать прежде чем я вспомнил, как отключить ее. Подошел к пернатому и просто погладил по тридцатисантиметровому клюву. Говорилка грустно посмотрела на меня и сказала:

   – Ты совсем дурак, так у меня горло пересохнет.

   – Простите, я никогда раньше не видел говорилок и сразу не вспомнил, как с вами обращаться.

   – С любовью парень, с любовью! – пернатый распушил свои синие перья и постучал клювом по столу. – У тебя выпить есть?

   – Минутку, я сейчас принесу воды.

   – Дуррак! Я сказал выпить, а не помыться. Беги скорей вниз, а то тебе крепко достанется и без выпивки не возвращайся!

   Мысленно пожимаю плечами, выпивка – еще чего!

   Быстро спустился на два этажа, прошел коридор, минул открытые двери и очутился на месте сбора. Это был настоящий полигон! Чего здесь только не было и полосы препятствий, и всевозможные тренажеры, молотильни, круги для спаррингов, сразу не охватишь, но был твердо уверен, что не пройдет и месяца, как я буду знать здесь все.

   Во дворе находилось еще семеро подростков примерно моего возраста. Двоих выживших с нашего вагона приметил и встал рядом.

   – Что жметесь жалкие самки крысюков! – вдруг заорало со всех сторон разом. И к нам явился он. Воплощение кошмара, которое мы стали бояться почище хумансов, старший инструктор первого круга! Это была огромная ходячая мышца, как не лопались толстые, что твои канаты вены в его бицепсах, ума не приложу. На абсолютно лысой башке, не нашлось места даже бровям, ходили упорные слухи, что он их брил для куража. Не думаю, вид инструктор имел такой, что с первого раза я чуть было не потерял сознание от его внешности, да и потом спустя годы не привык. Уши у него были сломаны и висели как дохлые мышки, нос, такое чувство, что разрубили мечом на две половники, а сшить забыли. Глаза, эти два зеркала души, были огромные, зеленые и пустые, что пугало до усрачки. Когда на тебя орут, а в зрачках пусто, как в бане у вшивого – это страшно.

   – Меня зовут мастер старший инструктор Полюций! Вы жалкие номера должны обращаться ко мне только так и только в случае крайней необходимости. Что вылупились отрыжки солнца, стройтесь! Беременная банда жабокряков, по росту!

   Я начал подталкивать своих невольных товарищей, которые от бешенного напора инструктора, потеряли возможность адекватно реагировать.

   – Ну слава луне, я уж думал, что состарюсь пока ваши жопы на голове зашевелятся. Запомните вы никто! Вы даже меньше чем никто, вы рабы. Орден купил вас и глядя на ваши безмозглые рожи, считаю, что это большая ошибка! Пока вы не сдадите первый экзамен, а я знаю, что вы его не сдадите, останетесь никем, грязью под ногтями! Это понятно?

   – Да, мастер старший инструктор, – ответил за всех я.

   – Ясно, на виду яркий пример всеобщего дебилизма, только один в адеквате, а это уже перебор. Еще раз спрашиваю, вам все понятно?

   – Да, мастер старший инструктор, – на этот раз ответили все и даже слаженно.

   – В настоящий момент на острове, а точнее внутри него, включая вас, обучаются двадцать девять будущих учеников. Это совсем не значит, что к концу обучения все останутся живы, напротив, я сделаю все возможное, что бы вы сдохли и не позорили Орден. По статистике из десяти адептов, хомодайресами становятся трое. А ведь меня просили не пугать вас и назвать более оптимистическую цифру чем есть на самом деле и я выполнил просьбу! Сами прикиньте свои шансы, можете сразу тихо удавиться и не отнимать мое время. Чтоооо, – он обвел нас взглядом, – нет желающих? Неээт? Ну ладно, тогда с завтрашней ночи начнется ваше обучение. А сейчас маленький тест, все встали на один кулак, так чтобы только две костяшки указательного и среднего пальцев упирались в землю. Теперь задание, стоять вечно, ограничения по времени нет, тот кто первый упадет – девочка, последний оставшийся стоять, назначается командиром группы.

   Девочкой быть никто не хотел, тем более, что дети намного более жестоки чем взрослые и эта кличка могла остаться на долгие годы... Тем не менее первый ученик упал, когда не прошла даже минута. Полюций скривился, но ничего не сказал. На исходе второй рухнули еще трое, а на пятой я остался один. Тело вибрировало, пот застилал глаза, костяшки и запястье разрывалось от боли, а инструктор все стоял и смотрел.

   – Паршиво, – молвил он и легонько, даже нежно дотронулся носком сапога до моей руки. Я упал в лужу из пота и заплакал не от боли – бессилия.

   – Ваши предшественники продержались восемь минут! Луна! – Полюций посмотрел наверх, почему мне достались именно эти заморыши! За что!? Ну, а ты, что разлегся? Вставай!

   Прям в уши раздался рев, облокачиваясь на другую руку с трудом поднялся.

   – Что могу сказать, тест вы благополучно провалили! Сейчас отправляйтесь в столовую, а завтра я начну делать из вас бойцов или, что вероятнее мертвецов. Разойтись!

   Тогда я и не знал, что это было самое легкое упражнение...

   – Прошу прощения мастер старший инструктор!

   – Дааа? – Полюций сильно удивился, что к нему не побоялись обратиться.

   – Не подскажите, где можно найти спиртное и желательно покрепче?

   – Ты охренел? – пораженный борзотой запроса, хомайдрес даже внутренне восхитился.

   – Осмелюсь предположить, что нет. Дело в том, что комнатная говорилка сказал, что бы я без выпивки не возвращался.

   Полюций пару секунд смотрел на меня, потом заржал в голос.

   – Ну ты Семнадцатый даешь! Похоже из тебя выйдет толк!

   И он так больно хлопнул меня по плечу, что оно чуть не вылетело из сустава.

   – Пойдем, так уж и быть, передам твоему пернатому пару капель. Только имей в виду, говорилки с похмелья жутко пердят, так что озаботься затычкой, ха-ха.

   ***

   Следующая ночь стала первой в череде мук. Я раньше и не мог предположить, что в организме есть столько всего, чему можно причинить боль. Многие считают, что душевные терзания сильнее физических, тупые уроды! Хотел бы я посмотреть на то, как вас дубасят бамбуковыми палками или кидают в лицо каучуковые мячи, так что бы плющить нос и разбивать губы! Когда приходишь к себе в комнату, сил не остается даже на то, что бы раздеться, так и падаешь вонючий и окровавленный в постель. Какие там душевные терзания!

   Единственное, что мне помогало не сдохнуть это память о словах матери и воля отца. Да и еще, как ни странно Констанций, я не знаю почему он выбрал меня объектом издевательств, но ненависть к нему помогала преодолевать постоянные испытания. Первый раз он появился через год моего обучения.

   – Семнадцатый на скамью! – скомандовал младший инструктор Зиброций.

   Это упражнение являлось одним из проявлением садизма, хотя волю тренировало будь здоров. Напротив друг друга на расстоянии полусогнутой руки усаживались двое учеников. По команде наставника начиналась драка, жестокая, беспощадная, без правил и без ограничения по времени. Бой заканчивался пока один из бойцов не потеряет сознание, сдача не рассматривалась. Покинуть скамью можно только победив или рухнув замертво.

   Я сидел и ждал, кого назначат в оппоненты. Мандража не было, я уже прошел через сотню таких схваток, чаще побеждал, иногда меня выносили полутрупом, ерунда. У хомодайресов отличная фармакология, даже переломы суставов вылечивали за неделю, а на такие пустяки, как сломанные ребра и сотрясения мозга вообще не обращали внимание. Кроме того у нас начались занятия по набивке, это когда тебя сначала несильно, потом сильнее колотят по всему телу, плюс к этому ты мысленно помещаешь себя в непробиваемую оболочку, читаешь специальную мантру и держишь пальцы хитрым способом. И это работает!

   – Пожалуй я посмотрю чему научился это щенок!

   Я вздрогнул, к группе занимающихся неслышно подошел носящий мое будущее имя. Он возвышался над нами черным утесом с седой шапкой. Я посмотрел на Зиброция, тот протянул руку хомадайресу и крепко пожал.

   – Только не убей мне парня, у него не плохо получается.

   – Это, как пойдет, – усмехнулся враг.

   Он грузно опустился на скамью, та чуть было не сломалась под его громадным весом. Опустив руки вдоль туловища, чуть слышно, одними губами сказал, – я тебя сейчас сученыш в мясной фарш сплющу.

   За то время, что я его не видел носящий мое будущее имя, отрастил длинную густую бороду, делающего его похожим на персонажа злой книжки о четырехглазом волшебнике. Борода была грязная и неухоженная, мерзость одни словом.

   Надо ли говорить, что шансов у меня не было никаких? Но я совсем не боялся, это удивительно приятное чувство, когда ты знаешь итог и он тебя не страшит.

   – Бой! – дал команду инструктор.

   Хомодайрес даже не шелохнулся, а я со всей доступной мне скоростью ударил...в бороду! Захватил кончиками пальцев волосы и дернул. Правая рука сразу сломалось. Левой попытался закрыть голову, но разъяренный враг вывернул ее, хрустнул локоть и я потерял сознание, успев ощутить как моя челюсть ломается.

   Пришел в себя в доме Целителей, не там где нас пичкали кровью хумансов. Это было небольшое здание, располагавшееся на территории школы.

   – Поднимайся, не отдыхать пришел, – недовольно сказал пожилой эскулап.

   Я его знал, уже десятки если не сотни раз он штопал мою шкуру, вот же работа у вампира!

   – На четыре дня ограничения нагрузок, все свободен.

   Поднялся с койки, немного мутило, но в целом нормально. Сломанные руки и челюсть уже срослись, хотя конечно болели. Будь я обычным вампиром, выздоровление могло затянуться на месяцы, возможно стал бы калекой, а так мутации, вызванные кровью хумансов, эликсирами и умения врачей ордена творят чудеса.

   Какая-то скованность ощущалась в пальцах правой руки, я поднял кисть к глазам и счастливо засмеялся. В зажатых пальцах блестели серебряные нити волос, вырванные из бороды носящего мое имя.