Текст книги "Артефактор (СИ)"

Автор книги: Эл Лекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Оказалось, что аэродоска совсем не похожа на сноуборд. Она больше напоминала доску для серфинга. Она не стояла стабильно, а постоянно норовила завалиться вбок, как сноуборд, поставленный на кант. Приходилось держать равновесие даже для того, чтобы просто стоять на месте. Рыжая даже несколько раз упала, заливисто смеясь при этом – ей явно было весело.

Дима тоже упал, а вот Паша и я ни разу не упали. Теперь стало понятно, почему все так ринулись за коньками – они, похоже, знали, что это проще. Ни у кого из «конькобежцев» не возникло проблем с освоением.

Освоившись с основами управления доской, я решил попробовать двигаться. Доска охотно реагировала на наклоны. Если наклониться на переднюю ногу, она быстро скользила вперед. Если навалиться на заднюю ногу, она замедлялась, а потом даже могла покатиться задом, «в свиче», так сказать. Повороты тоже были простыми, как скейтборде – достаточно было наклониться и повернуть. Радиус поворота был довольно большим, но благодаря тому, что крепилась доска только к задней ноге, всегда можно было снять переднюю, и опереться на нее, чтобы развернуться.

Остальные студенты развлекались на аэроконьках, а самые смелые уже катались по полутрубе восьмерки, заезжая на вертикальные стены и разворачиваясь в верхней точке. Особенно выделялся Хромов, который явно не в первый раз надевал аэроконьки. Он даже позволял себе немного вылетать над вершиной восьмерки, явно рисуясь.

– Что, Стрельцов? – хмыкнул он, проезжая мимо меня спиной вперед. – Никак не можешь освоить маленькую досочку? Это потому что ты сам тупой, как эта доска!

Бедняга, он же пропустил урок артефакторики и не видел, что там произошло. Ну, ему же хуже.

– Я тебя и на этой маленькой досочке уделаю, как стоячего, – ответил я, сходя с доски на землю и подкидывая ее в руках легким толчком ноги. – Видишь кольца на шестах? Как думаешь, в какое из них пролезет твоя голова? Думаю, в самое маленькое – у тебя же мозгов, как у курицы.

– Ты бы следил за словами, – резко сказал Хромов, останавливаясь. – А то ведь отвечать за них придется.

– Отвечают дети на уроках, – спокойно ответил я. – А мужчины свое слово держат.

С неба упали первые капли дождя, но вместо того, чтобы впитаться в землю, они скатились по ней, как по плитке, и образовали ручеек. Стадион был построен с помощью магии, и строители позаботились о том, чтобы он не превратился в болото от дождя. Наверняка, из-за него даже игры не отменяют.

Но игры – это не уроки. Поэтому, как только начался дождь, Пименова тут же засуетилась и закричала, размахивая руками:

– Все в стадион! Урок окончен, быстро в стадион, укройтесь от дождя!

Студенты спешно понеслись ко входу в стадион на коньках, а те, кто был на досках, слезли с них и потащили в руках.

Внутри огромной восьмерки остались только мы с Хромовым. Он стоял на своих аэроконьках и смотрел на меня с прищуром.

Дождь уже лил вовсю, его потоки обтекали наши фигуры, но земляной пол стадиона оставался сухим, словно был покрыт каким-то водоотталкивающим материалом.

– Ну так что, – спросил я. – Погоняем?

– У меня есть идея получше, – злобно улыбнулся Хромов и достал мяч, тот самый, что показывала Пименова. – Мы сыграем!

Глава 7

– Какие правила? – сразу спросил я, глядя Хромову в глаза. Его самодовольная улыбка меня раздражала. – Или тебе главное потрындеть погромче, а как играть ты еще не придумал?

– Все просто, – ответил он, откинув голову назад и расправив плечи, словно готовясь к важному заявлению. – Играем на одной половине восьмерки. Три раунда. Один атакует с мячом, другой защищается. Пасы можно отдавать от любых поверхностей, толчки и силовые блоки запрещены, игра только в мяч. Когда мяч отбирают, атакующий и защищающийся меняются ролями. Гол в любое кольцо с любого расстояния – одно очко. Тот, кому забили, начинает следующий раунд атакующим. Тот, кто забил, соответственно, переходит в защиту. Старт атакующего от середины восьмерки.

– Идет, – легко согласился я, не желая затягивать разговор. – Тогда начнем. Дамы вперед.

Я издевательски поклонился, приглашая Хромова начать атаку, и в этот момент дождь усилился, превратившись в ливень средней интенсивности. Капли воды, как мелкие пули, били по нашим лицам, и мы уже были мокрыми до нитки, но это вообще не повод сейчас давать заднюю.

Надо отдать Хромову должное – даже он не собирался этого делать.

Хромов с мячом в руках откатился к обговоренной стартовой точке, а я встал посередине между ним и кольцами, и присел, чтобы затянуть поплотнее ремешок на ноге.

Хромов, заметив, что я отвлекся, тут же ринулся вперед на своих аэроконьках, прижимая мяч к боку, как заправский игрок в американский футбол. Он хотел воспользоваться моей неготовностью и забить гол, пока я ошалело пытаюсь застегнуть ремешок.

Вот только я его уже застегнул. Застегнул, но не на кроссовке, а мимо него, освобождая ногу.

А еще – я знал, что Хромов так поступит. Что он попытается воспользоваться моей неготовностью.

Трусливая свинья остается трусливой свиньей всегда и везде.

Как только Хромов рванулся вперед, я ногой толкнул доску ему навстречу, вложив в нее немного силы, чтобы она не упала на половине пути. Доска подпрыгнула и рванулась вперед, как ракета, и угодила точно в мяч, которым Хромов рефлекторно попытался отгородиться! Мяч не был твердым, он спружинил от удара, вырвался из рук Хромова и отлетел в сторону. Доска, оттолкнувшись от мяча, тоже отлетела обратно ко мне, и я, начав разбег сразу после броска, запрыгнул на нее, вставляя ногу в крепление и заливая в артефакт приличную дозу маны!

Доска рванулась вперед, и я быстро догнал мяч, отлетевший от стены, и схватил его. Он был шершавым и не скользил в руках, даже будучи мокрым. Я крепко сжал его в руках, развернулся на вертикали рампы, промчался мимо Хромова, который упал после столкновения с доской, взлетел над рампой рядом с кольцами и медленно, аккуратно и почти что лениво, одними пальцами, положил мяч в самое маленькое кольцо. Размером всего-то на пару сантиметров больше, чем сам мяч.

После этого я снова вкатился в рампу, развернул доску поперек движения, тормозя и поднимая брызги воды, и посмотрел на Хромова. Он наконец встал и подкатывался ко мне, явно недовольный, его лицо было искажено гневом, а капли дождя стекали по его лбу, придавая ему вид еще более угрюмый.

– Нарушение! – закричал он издалека, его голос звучал пронзительно, как свисток судьи. – Так нельзя!

– Почему? – удивился я, поднимая брови и стараясь выглядеть как можно более невинно. – Все по правилам. Игра была в мяч. Или ты это будешь отрицать?

– Нельзя отрывать обе ноги от доски! – выпалил он, сжимая кулаки так, что суставы побелели.

– Этого в правилах не было, – я развел руками, стараясь не улыбаться прямо уж очень откровенно. – А без внятного ТЗ, результат, как известно, ХЗ.

Хромов скрипнул зубами так громко, что это было слышно даже в плотного шуме дождя, но не стал спорить. Вместо этого он подобрал мяч и откатился обратно на стартовую позицию. Я ждал, стоя одной ногой на доске, готовый в любой момент толкнуться и покатиться в любую сторону. Хромов тоже чего-то ждал, но так и не дождался, и вдруг кинулся в мою сторону, все так же зажимая мяч под мышкой.

Я не стал повторяться и делать то же самое, что в первый раз – он был к этому готов. Вместо этого я откатился назад и встал под кольцами – там, где можно еще было стоять и не скатываться при этом вниз. Хромов летел на меня, забирая чуть вбок, двигаясь по дуге… Я немного сдвинулся ему навстречу, готовясь к его маневру.

И в этот момент он резко рванулся в другую сторону, зная, что я не успею за ним! Пользуясь тем, что его коньки маневреннее моей доски, он без труда преодолел точку, где я мог бы его перехватить, поднял руку и бросил мяч в самое большое кольцо.

Но я и не собирался перехватывать Хромова. Мне нужно было, чтобы он думал, что я попытаюсь это сделать. На самом деле я снял одну ногу с доски и катнул ее по рампе вверх, к кольцам. И теперь я не вкладывал в нее ни капли силы.

Доска скользнула по воде, как по льду, и вылетела за пределы рампы, на мгновение зависнув в верхней точке прямо напротив самого большого кольца.

И в этот момент в нее ударил мяч, брошенный Хромовым! Он отбросил доску прочь, но и сам отлетел вниз.

А там его уже подхватил я на новой доске, которую выхватил все из той же пирамиды с инвентарем. Там этих досок было полным-полно, ведь никто их не брал.

Набрав разгон одним мощным толчком ног и маны, я подхватил мяч, отскочивший от земли, вылетел из рампы на уровень колец и так же аккуратно, как и в первый раз, положил гол в самое маленькое из них.

– Сукин сын! – закричал Хромов, подкатываясь ко мне, его голос был полон ярости и недовольства. – Это нечестно! Почему ты так играешь⁈ Играй нормально!

– Я играю по правилам, – спокойно ответил я. – В правилах сказано, что можно пасовать от любых поверхностей. Доска – это поверхность. Я не виноват, что ты решил отдать пас мне, и от моей же доски.

– Нельзя использовать другую доску! – его голос звучал как рёв, полон отчаяния и злости. – Надо играть на одной и той же!

– Этого в правилах не было, – я широко улыбнулся, видя, как Хромов буквально слетает с катушек. – Ты что, на ходу их придумываешь?

– Не строй из себя идиота! И не цепляйся к словам! – орал взбешенный Хромов, сжимая кулаки так, что пальцы побелели от напряжения. – Ты все прекрасно понимаешь, так что хватит паясничать!

– Паясничаешь только ты, – я сменил тон, добавив в голос металла. – Как я уже сказал, мужчины держат свои слова. Если ты не готов играть по тем правилам, которые сам же предложил, ты не мужчина, а истеричная девчонка. Хотя, судя по твоему поведению, ты и есть истеричная девчонка.

Краем глаза я заметил движение за стеной дождя – кто-то из студентов заметил, что нас нет, и решил выйти под дождь, чтобы выяснить, что происходит. Мелькнула ярко-рыжая шевелюра – то ли Паша Красс, то ли та рыжая первокурсница, которую я принял за его сестру. Остальных не было видно, но их явно там было много – я буквально чувствовал, как на нас с Хромовым скрестились десятки посторонних взглядов.

– Я тебе покажу, кто тут истеричная девчонка! – еще раз подтвердил мои слова Хромов.

– Маме своей покажи, пусть она тебе ремня всыплет, – я покачал головой. – Я выиграл два очка. Мы закончили.

– Нет, мы не закончили! Мы договаривались не на два очка, а на три раунда! Впереди еще один раунд! Или ты не держишь свое слово⁈

– Если тебе так хочется, чтобы тебя унизили еще раз… – я усмехнулся. – То я всегда за.

В конце концов, я же дал ему возможность соскочить и не терять лицо окончательно. А то, что он ею не воспользовался – это уже не мои проблемы.

Хромов снова откатился на исходную, прижимая мяч к боку и нехорошо усмехаясь.

Камень в груди слегка толкнулся.

Да, я в курсе, что Хромов задумал какую-то пакость. По нему это прямо видно.

И, когда противник снова понесся на меня, выставив вперед плечо, я выяснил, какую именно.

Руки Хромова внезапно засияли фиолетовым, как тогда, на борту «би-би», а потом это сияние распространилось по его рукам, до локтей и плеч, и в итоге окутало его сплошным коконом! Он словно оделся в рыцарский доспех, в котором все ребра и острые грани заменили на светящиеся линии!

А затем Хромов сделал и вовсю странную вещь – размахнулся и швырнул мяч прямо в меня!

Он и не собирался его забивать, он прекрасно знал, что уже проиграл два-ноль. Он просто хотел сбить меня на максимально скорости, и причинить мне как можно больше повреждений. И для этого он даже не побрезговал воспользоваться своей магией.

С одной стороны, в правилах не было сказано, что магией нельзя пользоваться, тут он прав.

С другой стороны…

Если ею пользуется он, то, значит, и мне тоже можно.

Я откатился назад, чтобы набрать скорость, и добавил немного маны в камень в груди. Он отозвался, натягивая «поводок». Я сжал рукоять ледоруба правой рукой, а левую поднял перед собой и поймал в ладонь мяч, который летел прямо мне в голову.

И в этот же мяч я встретил удар Хромова!

Мяч сработал как амортизатор между нами, и вместо того, чтобы подмять меня под себя, Хромов лишь толкнул меня вперед – прямо на вертикаль рампы. Скорость при этом почти не снизилась – он набрал прямо очень до хрена разгона, пытаясь раздавить меня!

Поняв, что что-то пошло не так, Хромов попытался остановиться, но было уже поздно. Я уже вытянул руку с ледорубом и зацепился им за его шею, которая была защищена светящимися линиями маны. Клюв ледоруба скользнул по защите, но зубья нашли за что зацепиться, и, таща Хромова за собой, я взлетел вверх, за пределы рампы.

Я не поднялся так высоко, как в прошлый раз, потому что тянул за собой тяжёлый груз. Но мне хватило инерции, чтобы поставить доску на край рампы, напрячь ноги, и двумя руками выдернуть Хромова из-под себя, как рыбак выдергивает рыбу из воды! Только вместо удочки у меня был ледоруб, а вместо рыбы – туша Хромова.

Хромов совершенно потерялся в пространстве и замахал руками, когда вылетел над рампой. Мне же оставалось только аккуратно направить ледоруб так, чтобы траектория его движения закончилась в маленьком кольце.

Конечно, в сами кольцо поместилась только его голова, и то – с трудом из-за мановых доспехов, – но этого было достаточно. Проскрежетали по металлу защитные линии доспеха Хромова, слегка поблекли, но остались на месте, защищая его шею и не давая кольцу его задушить. А заодно – покрепче удерживая Хромова внутри.

– Так я и думал, – произнес я, отзывая ледоруб и глядя снизу вверх на Хромова. – Пролезает. Мозгов-то нет.

Хромов зарычал и задергался в кольце, сотрясая его, но никак не понимая, что для того, чтобы вылезти, придется выключить его магические доспехи. Я посмотрел вниз и увидел толпу студентов, которые десять минут назад убежали прятаться от дождя. Теперь они стояли у нас под ногами, внизу рампы, открыв рты и не обращая внимания на дождь. Все смотрели на меня, а Паша Красс и рыжая, заметив, что я на них смотрю, даже отреагировали на это. Паша показал большой палец, а рыжая улыбнулась и недвусмысленно подмигнула мне.

Но вдруг всё изменилось. Студенты резко повернулись и уставились за спину, туда, где был стадион. Из-за дождя появилась Пименова. Из-за пелены дождя, такая же мокрая, как и все остальные, бесшумно появилась Пименова. Бесшумно, но не незаметно – даже стоя от нее в десяти метрах, я ощущал, как от нее идет настоящая волна какой-то магической ауры, не заметить которую было просто невозможно.

Пименова молча прошла через толпу студентов, как ледокол через ледовое поле – они сами расступались перед ней, словно пытались оказаться от нее подальше, и тут же смыкались, как только она прошла.

Пименова остановилась под рампой, сложила руки на груди и посмотрела на меня, щурясь от дождя:

– Стрельцов! Немедленно вниз!

– Да, тэсса Пименова, – ответил я с улыбкой, в прыжке развернул доску и скатился к ней.

Да, как я и думал – никакого белья под тренировочным костюмом тренерши не было, и литры воды, льющиеся с неба, прекрасно это подчеркнули. Особенно соски, так и торчащие под мокрой тканью.

Пименова, кажется, заметила мой взгляд, потому что слегка стушевалась, подняла сложенные на груди руки еще выше, чтобы прикрыться, а потом скомандовала, хоть и не так уверенно, как изначально:

– Снимите Хромова и укройтесь в здании! Не хватало, чтобы вы все заболели! Стрельцов – за мной!

– … дец ему… – до моего уха донесся обрывок осторожного шепота. – Полнейший!

– И поделом, – поддержал его второй голос, даже не пытаясь скрываться. – Нехер выпендриваться.

Я ткнул пальцем в ту сторону, откуда раздавались шепотки, не особенно заботясь о том, чтобы угадать, кто говорит, а потом показал указательным пальцем на себя, а потом – на висящего в кольце Хромова.

И только после этого пошел следом за Пименовой, которая уже успела отойти на пяток шагов.

Да, сзади ее мокрые облегающие шорты тоже обрисовали все как надо. Надо будет вечером справиться у Димы о его здоровье, а то если он ее увидел в таком виде, его ж инсульт должен был разбить.

– Куда вы меня ведете? – невинно поинтересовался я, когда мы вошли в пределы стен замка.

– Увидишь, – коротко ответила Пименова, ее голос звучал решительно, но в нем проскальзывала нотка усталости. – А пока что никаких вопросов!

Ну, никаких вопросов, так никаких вопросов. Раз отказывается предоставить мне ответы, пусть хотя бы продолжает предоставлять отменный вид.

Мы зашли в главное здание, где Пименова свернула в башню техномагии. Там поднялась на третий этаж, постучалась в кабинет с табличкой на двери «зельеварение», в котором я еще не был, заглянула внутрь и громко спросила:

– Простите, пожалуйста. Можно мне на минутку украсть у вас мауса?

Мауса⁈

Я чуть не хихикнул, представив, как сейчас из двери выйдет двухмерная мышь с огромными черными ушами и в красных штанах. И обязательно с логотипом Диснея на самом видном месте.

Но вместо мыши из двери вышел простой паренек – кажется, я его видел за столом техномантов. Высокий, на вид учится курсе на третьем, с приметной родинкой над бровью, словно туда муха присела. Он выглядел немного растерянным, но быстро собрался, когда увидел Пименову.

– Тэсса Пименова, – он осмотрел ее с головы до ног, уделив особенное внимание луже, которая натекла у нее под ногами. – Что случилось?

– Случилось чудо! – сияя, как утреннее солнышко, ответила Пименова, внезапно схватив меня за руку и вытянув ее вверх, как будто пыталась оторвать меня от земли. – Я нашла спринтера в вашу команду!

Глава 8

У нас было не особо много времени, потому что урок никто не отменял, но главное я успел узнать. Герман Маус, а именно так звали паренька, был капитаном команды факультета техномантом по тому самому аэроболу, в жалкое подобие которого мы играли с Хромовым. И так получилось, что в этом учебном году их (да что там «их» – наша!) команда не имела полного состава, а значит и не могла участвовать в университетских матчах.

– А как так получилось? – между делом поинтересовался я, а Герман кисло хмыкнул:

Предыдущий спринтер закончил пятый курс и выпустился. А на замену ему никто даже не подал заявки. Мы ведь самая слабая команда в университете, уже лет двадцать не выигрывали ни одного матча, кроме парочки технических побед. Некоторые даже считали, что-то, что мы не сможем играть в этом сезоне – это хорошо, ведь мы не опозоримся в очередной раз.

Судя по его тону, и не особенно довольному взгляду, который он бросил на Пименову, он тоже принадлежал к этим «некоторым». Может, не явно, но в душе – точно.

– А спринтер – это вообще кто? – спросил я. – Или что?

– Давай об этом потом, – сказал Маус, поморщившись. – У меня как-никак занятие идет, и сейчас не то чтобы лучшее время… Давай после занятий сегодня встретимся на стадионе и я там тебе все объясню. Заодно и посмотрим, на что ты годишься. Ну, конечно, это все только при условии, что ты согласен вступить в команду техномантов.

Согласен ли я вступить в команду, которая уже много лет не выиграла ни одного матча? Да еще и при том, что я не знаю даже правил игры и вообще пятнадцать минут назад встал на доску?

Черт, конечно, да!

Я же собираюсь сделать факультет техномагии самым популярным, и для этого нужно завоевать уважение и в спорте тоже! Так что, не знаю, что там за игра у магов с досками и аэроконьками, и какие у нее правила, но я, черт возьми, в деле!

На том мы и порешили, и Маус заспешил обратно в кабинет, Пименова – сворачивать урок, а я – к себе, чтобы переодеться в сухое и успеть на следующее занятие.

Это была «историческая география» – что-то среднее между историей и географией, что логично. Скучный Бурков читал скучную лекцию, тыкая указкой в карту мира. Учитывая, что он при этом еще и люто заикался, получалось, что он умудряется сочетать несочетаемое – читать самую унылую лекцию из всех, что я слышал за свою жизнь, но при этом не позволять уснуть под нее постоянными сбивками на то, чтобы заикнуться.

Чудовищным усилием воли я все же смог выделить из его лекции основные тезисы и скомпоновать их в более или менее стройный рассказ.

История моего и этого миров разошлись когда появились первые разломы, и одновременно с ними – магия. В самый первый раз разломы открылись массово и по всей планете, сея панику, хаос и разрушения, и не только лишь все пережили это событие. Острова, даже большие, с которых некуда было бежать, и на которых нечем было отбиваться, вымерли подчистую. Дошло до того, что вымерла даже Австралия, но с нее множество людей успели эвакуироваться на большую землю – на Евразию, конечно же. В то время люди вообще мигрировали хаотично и кому как придет в голову – тогда за этим никто не следил особо. Да и некому было следить, все были заняты спешным освоением магии и попытками отбиться от разломных тварей.

Это и положило начало великой глобализации, когда границы стран стали менее значимыми и существовали только на картах.Стало абсолютно нормальным отправиться в другую страну и остаться в ней жить насовсем, как это произошло с тем же Райко Идзуми. Языки начали упрощаться и приходить к общему знаменателю, но универсального языка еще не было.

Но не везде было так радужно. Некоторые страны наоборот отгородились от всех остальных, заявив, что каждый сам за себя и наплевав на все договоренности, которые были до этого. Как ни странно, это оказались не всякие там банановые республики, а те, кто раньше имел какой-никакой вес на мировой арене – Франция, Англия, Чехословакия, которая снова объединилась в одну страну, и множество других. Каждая из них с тех пор стала напоминать маленькую, но злую и лишенную страха собачонку, которая сидит над своей костью и скалит зубы на всякого, кто пройдет мимо. А если подойдешь слишком близко – то и наброситься может. Не убьет, конечно, да и покусает так, чисто номинально, но все равно неприятно.

Большинство беженцев, уходящих от опасностей разломов, направились в Россию, и это сразу же сделало ее центром мирового внимания. Здесь было больше всего магов, больше всего магии и больше всего, конечно же, монстров, куда без них. Поэтому российские маги быстро стали лучшими и самыми опытными среди всех стран, поэтому любая страна мечтала заполучить себе в инструктора русских магов, а взамен была готова делиться собственными наработками и магическими техниками.

Все это звучало очень здорово, но что-то подсказывало мне, что на самом деле все далеко не так хорошо. Какая бы глобализация тут ни произошла, какое бы радушное отношение друг к другу не демонстрировали страны, это все больше походило на притворную улыбку того, кто пытается усыпить твою бдительность, а сам прячет за спиной нож.

После урока географии последовал обед, на котором ко мне пристал Паша. Он откуда-то уже знал, куда и зачем меня увели со стадиона, и теперь капитально присел мне на уши с вопросами, как я добился того, чтобы меня взяли в команду. Он явно и сам был бы не прочь туда попасть, и его даже не останавливала «убогость» команды. Но, так как ему не повезло, а повезло мне, он отводил душу тем, что пытался выяснить у меня все подряд про аэробол и команду.

А мне даже ответить ему было нечего. Я сам еще ничего не знал и с нетерпением ждал первой тренировки.

Первым уроком после обеда стала монстрология, заменяющая здесь биологию. Симпатичная курносая ведьмочка, представившаяся Настасьей Кругловой, была преподавательницей мутомагии. Это один из подвидов биомагии, сосредоточенный на умении частичной трансформации собственного тела для того, чтобы отращивать новые органы или изменять имеющиеся для достижения каких-то целей. Мутомаги всегда оставались в человеческом облике, но могли отрастить себе пару щупалец или крыльев из спины, а то и целую пару ног, заканчивающихся, например, ластами, если понадобится быстро плыть в воде. Кто еще, как не такой маг, подойдет для объяснения, как половчее убить ту или иную тварь?

Мы изучали двух тварей: форга и люмиера. Круглова показывала изображения огромной жабы и летающей каракатицы, и рассказывала о строении каждой твари, особенное внимание уделяя уязвимым точкам, которые нужно стремиться поразить в бою. После этого следовал рассказ о том, какие полезные ресурсы можно получить с тварей, и если с икрой форгов все было понятно – просто вкусный легкий стимулятор, – то глаза люмиеров оказались настоящим чудом. Если их съесть, то на какое-то время, зависящее от самого человека, он приобретал полный иммунитет к псиомагии.

Правда чтобы съесть глаза люмиера, их еще надо было добыть, а это тоже не просто так делается – тварь летает, ослепляет яркими вспышками через любые защитные заклинания, и атакует щупальцами с острыми костяными шипами на них.

Полтора часа пролетели незаметно – настолько интересно Круглова рассказывала про тварей. Особенно это было заметно на контрасте с лекцией Буркова, хотя на самом деле монстрология была лишь расширенной версией того же Вивария. Очень интересно, что будет, когда мы дойдем до тех тварей, которые в Виварии не имеют никакого описания, кроме пару сумбурных строк… Но до этого момента нам надо изучить еще добрую сотню тех тварей, о которых информации полно. И, пожалуй, монстрология станет одним из моих любимых предметов.

На четвертом занятии у нас не было урока, и все ученики разошлись по своим делам. Я написал Маусу, узнал, что он тоже освободился, и поспешил на стадион. Погода немного улучшилась – все еще было облачно, но дождь не шёл.

Маус уже ждал меня на стадионе. У него был один комплект аэроконьков и одна доска – для меня, конечно. Он был одет в черную спортивную форму, но без брони, как у Пименовой на уроке. На стойке, где раньше лежал только один мяч, теперь было целых пять.

– Привет снова! – сказал Маус, приветливо помахав рукой. – Подходи, поговорим!

Я вошел на стадион, удивленно оглядываясь – он изменился с урока с Пименовой! Теперь здесь появился мост, словно сделанный из чистой энергии, который пересекал стадион сверху. Он выглядел потрясающе, как хрустальный.

– Итак, начнем с забивача, – сказал Маус, взяв в руки мяч. – На самом деле он называется «Основной мяч стандартного размера», но никто его так не называет.

– А «забивач», потому что им забивают, да? – усмехнулся я.

– Верно, – сказал Маус, бросив мяч мне. – Каждая команда состоит из шести человек: два бомбардира, два нападающих, спринтер и защитник. У каждой команды есть кольца на одной из половин стадиона. Чтобы получить очки, нужно проехать по стадиону восьмеркой хотя бы один раз в любую сторону, а потом забросить мяч в кольцо. Один круг принесет тебе одно базовое очко, два круга прибавит еще два очка, и три круга – еще два, то есть, в итоге три круга принесут пять базовых очков. Дистанция броска не важна, можно даже вплотную мяч засосывать, важно только, в какое кольцо ты попадешь. Большое кольцо даёт не дает бонуса к базовым очкам, среднее – дает двойной бонус, а малое – тройной. Нетрудно посчитать, что два круга по восьмерке и гол в самое большое кольце принесет столько же очков, сколько один круг и гол в самое малое.

– Тогда что выбрать?

– Зависит от ситуации. Если ты выберешь малое кольцо, то рискуешь промахнуться, потому что его проще защищать. Если выберешь большое, то пока ты катаешься по стадиону, тебя могут сбить или в тебя прилетит вышибала.

Он взял второй мяч – поменьше и явно поувесистее первого.

– Это он, засранец. Каждая команда имеет четыре мяча-вышибалы, которые летают по их половине поля в случайном порядке. Бомбардиры могут их подбирать и использовать для атаки игроков другой команды, при этом атаковать можно в любой части поля. Если бомбардир ошибется и попытается схватить чужой мяч – он вышибет самого бомбардира, точно то же самое случится, если мяч, даже свой, попытается схватить кто-то кроме бомбардира. Так как бомбардирам нужно быстро перемещаться, чтобы успевать и за мячами и за своими целями, они катаются на досках.

– Как и спринтеры, – заметил я, возвращая забивач Маусу. – В чем моя задача?

– Спринтер это особый член команды. – Маус положил мяч обратно на стойку. – Спринтер не имеет права играть забивачем в восьмерке, если мяч попадает к спринтеру, он обязан любым способом избавиться от него в течение трех секунд. Или он может выйти с ним на радужный мост.

Маус указал на мост, который тянулся над стадионом.

– Как видишь, радужный мост тянется над всем стадионом, и открыт со всех сторон. Пользоваться радужным мостом может только спринтер, причем независимо от того, есть у него в руках мяч или нет. Полный проход с мячом по радужному мосту приносит команде сразу два базовых очка, половина моста – одно базовое очко. Спринтер может забивать прямо с моста или в течение двух секунд после того, как покинул его, множители очков для него остаются такими же, как и для остальных.

– В чем подвох? – спросил я. – Звучит слишком просто.

– Подвох в том, что мост открыт со всех сторон, – улыбнулся Маус. – В спринтера моментально летят все вышибалы. Чужие кидают, чтобы сбить тебя с моста, свои – чтобы сбить чужие в полете. Хотя чаще они промахиваются и опять же попадают в тебя. И это еще не говоря о том, что чужой спринтер вполне может попытаться помешать тебе силовым способом. Поэтому для того, чтобы быть спринтером, нужно не только уметь быстро летать, но еще и быстро соображать, и главное – быстро выполнять то, что ты насоображал. И, если верить тэссе Пименовой, у тебя с этим полный порядок.

– Что, прямо так и сказала? – делано удивился я. – Ну и отлично, а то пришлось бы самому хвалиться, а я это дело не люблю.

– Ну-ну, – улыбнулся Маус и подбросил в руке забивач. – Ну что, посмотрим, на что ты способен?

И я с радостью показал, на что способен. Без противного дождя, который лил мне в глаза и стучал по голове, это было намного легче и приятнее. Сначала я просто забивал мяч в разные кольца с разных расстояний, потом начал делать это с радужного моста. С каждым разом я набирал все больше скорости, и на шестой попытке смог долететь от конца моста до колец меньше чем за две секунды. Это позволило мне аккуратно забросить мяч в самое маленькое кольцо, не рискуя, что его перехватят или я промахнусь.

– Теперь я понимаю, почему эту позицию в команде называют спринтером, – улыбнулся я, когда все получилось.

– Смотрю, ты уже освоился, – сказал Маус, поднимая со стеллажа два вышибалы. – Теперь попробуем что-то посложнее. Ты, конечно, без защиты, но и вышибалы сейчас спят и не будут пытаться выбить из тебя дух. Если я в тебя попаду, будет неприятно, но не больше.