Текст книги "Дар Менестреля (СИ)"

Автор книги: Эл Ибнейзер

Соавторы: Алексей Колпиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Прибывшие взглянули на поднимающий якорь корабль, закинули за плечи походные мешки и решительным шагом направились вглубь острова.

* * *

Аргвинар, друг Онтеро, по-прежнему жил в своем доме и дал путникам приют. Он не ожидал гостей, поэтому ужин оказался достаточно скудный, но все равно все так устали в тот день, что только и смогли сделать, как проглотить еду и улечься на покой во второй комнате. На следующий день первым проснулся Онтеро. Все еще спали и явно не собирались прерывать это занятие еще некоторое время, поэтому волшебник вышел во двор, умылся и присел на крыльцо. Вскоре к нему присоединился вставший еще раньше хозяин, и между старыми друзьями началась беседа.

– Что тебя привело ко мне, Онтеро, – спросил Аргвинар, присев на крыльцо рядом со своим коллегой.

– Это длинная история, – вздохнул тот, – и надеюсь, ты ее выслушаешь до конца, потому что мне нужен твой совет. Но прежде я хотел бы узнать, чем же ты занимаешься сейчас?

– Когда ты покинул остров, и если помнишь, ты это сделал весьма эффектно, я продолжил свои занятия. Если помнишь, я изучал проблему конца мира, и что может привести к концу мира. И знаешь, я очередной раз убедился, что наша позиция правильная – ни добро, ни зло не могут по отдельности гарантировать существование нашего мира, только баланс, равновесие поддерживает его существование.

– Ты должен был стать весьма популярен у мудрейших на севере острова с такими взглядами, – усмехнулся Онтеро, – Они ж вроде бы это и утверждают.

– Не совсем так, и ты сам это знаешь, – возразил Аргвинар, – Они не понимают этого, они не знают этого как достоверный факт, для них это лишь формула, позволяющая балансировать власть на островах между ними. Ты отлично знаешь, что реально многие из них – белые, и многие, очень многие из них – черные. Просто одни не могут справиться с другими и наоборот, и поэтому каждый бубнит эту фразу про равновесие, хотя на самом деле имеет в виду лишь отсрочку для себя, которая может позволить ему сунуть нож в спину другому! Сам же знаешь, ведь у тебя именно на этой почве проблемы были.

– Да-а-а, – задумчиво подтвердил толстяк, – было дело. Но ты, как я понимаю, не разругался с ними окончательно, на мой манер?

– Нет, мне нужен был доступ к нашим древним записям для работы, и, в конце концов, если не мозолить мудрейшим глаза, напоминая кто же они такие, то они тебе не мешают. Собственно, я услышал тот совет, который дали тебе до твоей выходки – не пытайся быть правовернее мудрейших, а если и пытаешься – не суй это всем в глаза. Что я и сделал. Зато рукописи я нашел важнейшие. В частности, записи подтверждающие тексты илинитов про певца.

Онтеро широко раскрыл глаза, но Аргвинар не позволил ему вставить слово и тут же продолжил:

– Представляешь, оказывается это есть в наших записях тоже! Причем на нашем древнем языке! Понимаешь, что это значит?

– Ты хочешь сказать, нашим древним письмом?

– Да. Что открывает богатейшие возможности для интерпретации! Например, я нашел ту самую знаменитую фразу: «Во дни затмения плоть восстанет на дух, но дух излечит плоть ради спасения души, хранящей Песню, которую они вместе вернут в Мир.» Между прочим, завершающий кусок этой рукописи, ты уволок в своей золотой табакерке к себе в Корран, это так, к слову. А возвращаясь к теме, я не сразу узнал эту фразу, сначалая я решил, что это какая-то древняя похабщина, типа нескромных историй Сиенна. Да и сам подумай, что я мог решить прочитав «Ночью женщина откроется мужчине, и мужчина даст ей младенца, первый крик которого они услышат на рассвете»? Но что-то подсказало мне обратить больше внимания на эту запись. Потом я увидел, что повторяющийся в начале знак, обозначающий женщину и ночь, несет еще много смыслов – женское начало, физический мир, тьма, зло, наслаждение, земля, конец, и, наконец, плоть! Точно так же повторящийся знак для мужчины, это еще и день, мужское начало, духовный мир, свет, добро, сознание, воздух, начало и наконец, дух. Когда обратил на это внимание, фраза из текстов илинитов вспомнилась сама собой, и я стал смотреть на остальные знаки и их другие смыслы, и они легли на тот текст один к одному! Представляешь? Мы просто неверно толковали эту фразу многие годы! Не «крик», а «песня», не «откроется», а «восстанет», не «младенец» и «рассвет» – тоже один знак, а «душа» и «Мир»!

– Интересно. Значит теперь можно попробовать комбинировать значения этих знаков и посмотреть, не получится ли каких новых интересных предсказаний…

– Вот именно! Конечно, есть сочетания, дающие полную чушь, как то самое о мужчине, женщине и младенце, но должны быть и значительно более осмысленные. И кто сказал, что илиниты толкуют его правильно? Но основной результат, конечно в том, что похоже действительно что-то в этом роде произойдет. Понимаешь какое нарушение равновесия это вызовет? Я не исключаю, что правильная интерпретация должна быть «В последние дни…», ведь первый знак для «затмения» – «тьмы» означает еще и «конец»! Возможно, что этот фрагмент и говорит о конце мира. Сам посуди, фактически они утверждают, что изгонят зло с земли, а ты и сам понимаешь, какое чудовищное нарушение равновесия это будет. И мы знаем, что ни одно нарушение равновесия не проходит безнаказанно, чем больше нарушение, тем страшнее реакция, бесконечное нарушение приведет к бесконечной реакции и бесконечному наказанию, которым может быть только конец мироздания.

– Погоди, – прервал его Онтеро, – Я не хуже тебя знаком с нашими основополагающими теориями, но если этот самый дух будет уничтожен и не принесет Песню, тот же самый текст означает, что равновесие будет столь же чудовищно нарушено, только в другую сторону, так?

– Увы! И это означает, что мир обречен, если только…

– Что только?

– Если только не удастся сделать так, чтобы Песню принесли в этот мир не полностью, а только частично! В идеале – ровно половину Песни! Как? Красивое решение?

– И как же ты собираешься это сделать? – Ядовито поинтересовался Онтеро.

– Не понимаю, чего ты язвишь? Не знаю. Но пока до этого далеко, надо и другим поколениям что-то оставить. Хотя это у меня в планах. Всегда мечтал заняться подобной академической проблемой… Это может быть работа, которая прославит меня на века! И кстати, если бы ты отказался от своих болтаний по материку и занялся бы наукой вместе со мной, то и тебя тоже.

Онтеро вздохнул и сказал:

– Понимаешь, это как раз то, о чем я хотел тебе рассказать. Не исключено, что твоя академическая проблема сейчас благополучно дрыхнет под крышей твоего же дома. И грядущим поколениям, если они все же будут, придется изучать наше с тобой решение…

* * *

Корджер тренировался с оружием на лужайке возле дома, когда с дороги в его направлении свернули несколько всадников. Точнее свернули они в направлении дома, но увидев мужчину в походной одежде и парой мечей, которыми тот жонглировал будто игрушечными, направились к нему. Бывший король внимательно смотрел на приближающихся, гадая, что ждать от неожиданных гостей. Всадники подъехали, и предводитель, явно местный хозяин, судя по важному и уверенному виду, учтиво произнес:

– Должно быть Вы и есть тот благородный гость, который судя по слухам почтил своим посещением мои владения. Барон д'Ариньи, к Вашим услугам. А с кем имею честь говорить я?

Корджер спокойно стоял перед всадниками, вложив мечи в ножны, и слегка наклонив голову ответил:

– Граф д'Эстен, к Вашим услугам.

Он уже давно понял, что называть свое подлинное имя неразумно и небезопасно в этих западных землях, в которых было немало приверженцев и слуг его врага, а остальные очень часто просто были до смерти запуганы недавними событиями на Востоке. Поэтому Корджер ограничился лишь названием герцогства, традиционно принадлежавшего наследникам разрушенной империи, одновременно слегка понизив его ранг. Барон соскочил с коня и подошел ближе:

– Боже, граф, что Вы делаете в этой деревенской хижине? Или Вы решили уединиться в сельской идиллии в ожидании нового Золотого Века? Так смею Вас уверить, что он скоро не ожидается, судя по событиям на Востоке. И уж я явно не могу позволить Вам ночевать где попало! Что скажут мои соседи? Что у барона д'Ариньи не хватает средств принимать гостей у себя в замке? Не позорьте меня, граф!

Корджер мысленно грусно вздохнул. Идиллии действительно настал конец. Жизнь позволила ему отдохнуть немного рядом с единственной женщиной на свете, которая действительно была ему нужна, но позволив это недолго, жизнь тут же грубо вторглась в уют временного затишья и ничего сделать было уже нельзя. Он действительно не принадлежал этому месту, он действительно не мог жить в крестьянском доме, и он действительно не мог пренебречь приглашением барона. Но он не мог бросить и Дейдру.

Видимо прочитав на его лице сомнения, барон продолжил:

– В чем дело, граф? Вы будто сомневаетесь в искренности моего приглашения? Бросьте, да и небезопасно благородному человеку находиться в крестьянском доме у большой дороги! Вы же отлично знаете, что после событий на Востоке они просто кишат ворьем, разбойниками и прочей швалью.

– Что Вы, барон, дело именно в небезопасности этого места. Видите ли, когда я попал сюда, я был в неподходящем состоянии для путешествий, – ответил Корджер, стараясь на ходу подобрать версию, которая звучала бы правдоподобно для его собеседника, – Женщина, живущая в этом доме, выходила меня и я предложил ей свою защиту.

Барон удивленно поднял брови, а затем игривый огонек появился в его глазах, а затем он расхохотался и сказал:

– Всего-то? Ну, если Вы собираетесь похитить мою крестьянку, так тем более Вы просто обязаны остановиться у меня. А до Вашего отъезда можете не беспокоиться, никто ее и пальцем не тронет. Эй, Блейк, – рявкнул он одному из своих попутчиков, – скачи в деревню, найди старосту, пусть передаст всем: Кто ведьму хоть пальцем тронет, на ближайшей осине вздерну! Давайте, граф, собирайтесь! Нам Вам подождать или Вы сами дорогу к замку найдете?

– Думаю, я лучше последую за Вами чуть попозже, барон – ответил Корджер, поскольку только так он мог выгадать время наедине с Дейдрой, чтобы объяснить ей, что происходит и что они будут делать.

– Что ж, граф, жду Вас, не слишком задерживайтесь – и Вы успеете как раз к обеду! – жизнерадостно произнес барон, вскочил на коня, и всадники удалились.

Корджер подошел к дому, открыл дверь и лицом к лицу столкнулся с Дейдрой. Она была бледна и смотрела на него отчаянными глазами.

– Ты все слышала? – спросил он.

Она только кивнула головой, стараясь сдержать слезы. Корджер подошел, притянул ее к себе, запустил пальцы в ее волосы, и глядя в глаза тихо начал говорить:

– Ты была права, я не могу всю жизнь провести в крестьянском доме. Другие люди не допустят этого. Но это не значит, что мы должны потерять друг друга, потому что тебе тоже необязательно проводить здесь всю свою жизнь, – и после паузы продолжил, – Мы можем уйти отсюда вместе. Сегодня я должен быть в замке, а уже завтра я могу распрощаться с гостеприимным хозяином и мы покинем эти края вместе. Когда я пришел к тебе, я не хотел жить, поэтому глядел на все так безнадежно. Но у меня везде найдутся друзья, те с которыми я воевал еще недавно, те, которых судьба так же разбросала теперь по городам Запада. Мы не пропадем, – и еще ненадолго задержавшись, будто переводя дыхание, он спросил:

– Ты пойдешь за мной?

– А ты не бросишь меня там, куда ты меня зовешь? – Ответила она.

Не отрываясь от ее глаз и бережно держа ее плечи в своих руках, Корджер медленно отрицательно покачал головой.

– Но там будут другие женщины, в красивых платьях, с драгоценностями…

– Тебе тоже придется носить красивые платья и драгоценности, – возразил Корджер.

– И они будут желать тебя, – продолжила Дейдра.

– Не больше чем ты, – ответил он.

– Они воспитаны и умеют говорить, как положено говорить благородным дамам. И они никогда не отдадут того, кто носит титул, простой крестьянке, – изливала свои страхи Дейдра, еле сдерживая слезы.

– Ты этому научишься тоже, и ты не просто крестьянка. И ни одна из них не любит меня так как ты! – Возразил он.

– А если полюбит?

Корджер медленно приблизился к ее губам и тихо сказал:

– И ни одну из них я не люблю так как тебя…

Долгий поцелуй прервал ее ответ, а затем Корджер, чуть оторвавшись от ее губ, спросил:

– Так ты пойдешь за мной?

– Всюду и всегда? – робко спросила она.

– Всюду и всегда, – ответил он.

– Ты уверен, что хочешь этого, господин, – Дейдра испытующе глядела на него.

– Уверен и знаю, и ты тоже знаешь, что сейчас сказать, – ответил он, – так ты пойдешь за мной?

Дейдра вздрогнула, будто поняла что-то недосказанное, и тихо прошептала:

– Пойду, господин, всюду и всегда, в горе и в радости, в Рай и в Ад, в царство живых и в царство мертвых, пока есть на свете Бог.

Корджер ласково прижал ее к себе и так же шепотом ответил:

– Я принимаю твою клятву, Дейдра Корджерсин-нор-Меретарк, герцогиня д'Эстен.

И внимательно глядя в ее широко раскрывшиеся глаза, спросил:

– Знаешь ли ты, что сейчас сказала?

– Знаю, господин, – ответила Дейдра, и уткнулась лицом в плечо своего мужа.

* * *

Посреди ночи Корджер услышал шум во дворе. Не прошло и минуты, как в отведенную ему спальню постучались, и голос одного из рыцарей барона прокричал:

– Вставайте, граф, крестьяне взбунтовались. Барон уже ускакал наводить порядок. Похоже, что они как раз возле того дома, где Вы останавливались…

Корджер вскочил, мгновенно оделся, выбежал во двор, вскочил на уже выведенного слугами из конюшни коня, и пустился вскачь. Но было уже поздно…

Остатки дома догорали кровавыми головешками среди закопченных камней, обожженной земли и черных обгорелых остатков бревен. Невдалеке, в луже крови лежал староста, заколотый вилами, видимо когда попытался остановить своих односельчан. Трое повешенных раскачивались на стоящих невдалеке деревьях, а толпа крестьян уныло стояла рядом под присмотром нескольких всадников. Пятеро крестьян усердно секли других пятерых под внимательным взглядом барона, и сказать, что он был злой как черт, означало бы сильно смягчить выражение его лица.

Барон, поигрывая кнутом в руках, обернулся к Корджеру и произнес:

– Простите, граф. Я понимаю, что задета Ваша честь, Вы ведь обещали ей свою защиту. Поверьте, это пятно и на моей репутации. Я просто не могу себе представить, чего эти ублюдки взбунтовались. Троих зачинщиков я уже повесил, но похоже их было больше. Только молчат, сволочи! – Кнут рассек воздух и ударил поперек спины стоящего невдалеке молодого крестьянского парня с недобрым блеском в небольших глуповатых глазах.

Корджер спустился с коня и медленно, на негнущихся ногах подошел к пожарищу. Он медленно переступил остатки фундамента и ступил на залитые водой головешки. Медленно наклонившись, он подобрал маленькую металлическую вещицу и всмотрелся в нее. Еще вчера, это был могущественный талисман, перстень, передававшийся в его роду из поколения в поколение, от матери к сыну, от мужа к жене. Совсем недавно, он отдал его Дейдре. Теперь благородный металл потускнел, а тонкие концы оправы раскрылись во все стороны, будто драгоценный камень взорвался в огне пожара. Все было кончено. Корджер вытряс из кошелька деньги в карман, и опустил в него остатки перстня, а потом отправил туда же пригоршню пепла, который вполне мог быть пеплом герцогини д'Эстен.

Глава 6

Внезапно сквозь ветви и густую листву начало пробиваться солнце, а вскоре тропа вывела на небольшую опушку, залитую солнечным светом. У дальнего ее края стоял дом, уходя задними дворами опять под мрачный свод леса. Над трубой дома вился легкий дымок, выдавая присутствие человека, и, возможно, даже не одного. Йолан торжествующе поглядел на Йонаша. Тот кивнул головой и ответил другим взглядом, полным сомнений, и Йолан понял, радоваться действительно пока что еще рано. Хотя и было похоже, что певец с компанией находятся именно в этом доме, но еще предстояло утрясти кучу проблем, включая не самую маленькую из них – Егарда.

По команде серые рассредоточились по краю леса и спрятались в высокой траве, ожидая распоряжений начальника. Высокая трава и солнечные блики укрыли серые плащи, так что с расстояния нельзя было вообще увидеть кого бы то ни было. И теперь предостояло решить, что же делать дальше. Возможно впервые за все путешествие Йонаш обнаружил, что не имеет понятия, что же должно произойти, когда они сойдутся все вместе вместе. Предполагалось, что только втроем они смогут найти ответ на этот немаловажный вопрос, но с Егардом, висящим за плечом, поиск истины вряд ли будет достаточно успешным. Похоже Йолан придерживался того же мнения, поскольку он задумчиво созрецая дом произнес:

– Что-то мы не то сотворили, брат Йо… Ну вот мы их и догнали, ну и что? Что теперь?

И он вопросительно поглядел на своего спутника. Тот ответил ему взглядом полным сомнений и начал было:

– Если Егард и дойдет до конца своей тропы, он может выберет другую. Там их много было. Так что время у нас должно быть.

– И увидит, что мы не возвращались, а стало быть что-то нашли, – возразил ему Йолан, – так что он может быть здесь с минуты на минуту.

Джанет тихо подошла к нему, положила руку на плечо и сказал:

– В любом случае, это не повод стоять и ждать. Нужно хотя бы дать им понять, что происходит. В конце концов, может сейчас просто не время для вашей встречи?

Йолан с сомнением посмотрел на нее, подумал и повернулся к Йонашу:

– Вот что, брат Йо, сходи-ка ты на разведку, посмотри, действительно ли они там, а я пока придержу… – и он глазами показал на траву, в которой прятились серые, а потом тихо добавил, – И действительно, расскажи нашим друзьям всю правду. Похоже действительно, что все что мы можем сделать, это попытаться уберечь их от Егарда. Хотя я и предпочел бы что-нибудь более содержательное.

Йонаш мягко кивнул и скрылся в траве, направляясь к дому. Вдруг сзади раздался шум. Из-за поворота тропиника показался Егард со своей половиной команды.

* * *

Дверь заскрипела и резко отворилась. В дверях стоял тот самый монах в сером плаще, которого они уже несколько раз видели. Ильмер схватился за меч, Онтеро поднял руку и приоткрыл рот, будто собираясь произнести заклинание, но монах поднял и протянул вперед распахнутую правую руку, будто показывая, что в ней нет оружия, и произнес:

– Бегите! Погоня окружила дом и вам с ней не справиться, но есть немного времени быстро уйти.

Дастин недоверчиво посмотрел на незванного госта и ответил за всех:

– Почему мы должны верить тебе?

Монах повернул к нему молодое лицо и твердо ответил:

– Потому что не так много осталось тех, кому ты еще можешь верить, Дастин. Я знаю о тебе, и если бы я желал тебе зла, мне было бы достаточно не вмешиваться. А не верите – взгляните через опушку на другой край леса.

Все невольно обернулись к окну. Там действительно были люди. Первым очнулся Онтеро:

– Быстро, отсюда! Кто бы он ни был, он действительно нас предупредил! К берегу, там у Аргвинара лодка.

– Да, давайте отсюда, – поддержал его Аргвинар, – вам в это ни к чему ввязываться. – он прищурился на серый плащ незнакомца, злобно ухмыльнулся глядя на него и добавил, – А я их, серых, здесь встречу…

Онтеро только удивленно взглянул на своего коллегу, но тот решительно махнул рукой – мол, убирайтесь живее, и вся компания вывалилась через дверь под покров леса, скрытая от преследователей домом. Выходивший последний Онтеро задержался, взглянул на монаха и спросил:

– Зачем ты это сделал?

В ответ он встретил недоверчивый взгляд. Осторожность в глазах незнакомца явно боролась с необходимостью хоть что-то обьяснить. Йонаш и правду оказался в затруднении. Скажи он правду, и каждое его слово было бы подвергнуто жесточайшему недоверию, и скорее всего было бы интерпретировано не в его пользу. С другой стороны хоть что-то содержательное сказать было просто необходимо. Он на мгновение задержался и ответил:

– «Во дни затмения плоть восстанет на дух, но дух излечит плоть ради спасения души, хранящей Песню, которую они вместе вернут в Мир.» – и добавил – «Вместе»! Бегите!

И Онтеро, видимо поняв, что ничего больше не добьется сейчас, поспешил за друзьями, а Йонаш развернулся и тихо растворился в высокой траве, возвращаясь назад.

* * *

По дороге ехал отряд рыцарей короля Леогонии. Мощные кони гордо ступали по осенней грязи, неся своих всадников, а те ехали молча, соблюдая свой, непонятный непосвященному порядок. Лишь два рыцаря, возглявлявшие отряд нарушали общее молчание своим негромким разговором. Один из них обращался к другому:

– Мессир, не стоит ли попробовать найти поддержку у западных баронов?

Тот, кого называли «мессир», покачал головой и со вздохом ответил:

– Нет мой добрый друг, они может и рады были бы поддержать, но их сил не хватит надолго. Нам нужен какой-то другой союзник, сведущий, влиятельный, способный на большее, чем просто выставить армию. Вы же читали это письмо…

– Наглейшие требования, мессир! – возмущенно ответил его собеседник, – Подумать только, выдвигать такие требования королю Леогонии!

– Тем не менее надо признать, что он сумел подтвердить свои требоавния делом. Нет, нам нужен очень сильный союзник, и нужен скоро. Собственно, я действительно планирую поговорить с некоторыми западными баронами, но не столько чтобы получить их поддержку, сколько чтобы узнать, где можно найти нужного нам союзника….

– Думаете, они могут подсказать, мессир? Но будет ли от этого помощь? Ходили слухи, что некоторые из них, особенно ближе к югу, к Ирнару, знаются с нечистой силой…

– Не знаю, но откуда бы ни пришла помощь, способная справиться с подобной силой, у меня нет возможности быть особенно разборчивым… если я хочу оставаться королем.

Король Леогонии Акрат III и группа его приближенных рыцарей продолжала свой путь из столицы на запад.

* * *

Покинув дом на опушке, друзья пошли по тропе идущей от заднего двора через лес на берег. Некоторое время шли молча, но потом Ильмер догнал Онтеро и спросил:

– Ты сумел узнать, что хотел?

– Да, – кивнул головой Онтеро, – я узнал, что хотел, хотя и хотел бы поговорить с Аргвинаром побольше.

– Ты не хочешь поделиться с нами своими тайнами, а то меня несколько утомляет погоня неизвестно за чем и неизвестно ради чего. Да и наши спутники тоже не в восторге от всего этого.

Онтеро остановился, взглянул на ожидающие лица его спутников, казалось задающих тот же вопрос, вздохнул, и ответил:

– Ты прав, я должен вам рассказать куда больше. Но сейчас не время, и сейчас мы пытаемся избежать погони, которая нам угрожает….

– Не нам, а тебе и Дастину. Причем чем это грозит Дастину я пока не вижу. Тич им не нужен, а я вообще собирался участвовать во всем этом, если помнишь, как охотник, а не как дичь!

– Хорошо, давай уберемся отсюда и соберем большой совет нашей компании. И тогда все и обсудим, хорошо?

– Хорошо, – согласился Ильмер, – и учти, я тебе об этом напомню, если ты забудешь.

Все опять пошли быстрым шагом к берегу и вскоре вышли на берег моря. Лодка Аргвинара, как и было обещано, лежала на берегу.

– Он знает, где наша лодка, – заметил Онтеро, – так что не будет возражать против того, что мы эту позаимствуем. Давайте быстрее…

Все влезли в лодку, отчалили и некоторое врмя, сменяясь по очереди, молча гребли в сторону материка, пока остров не превратился в тонкую линию на горизонте. Тогда, гребший в тот момент на пару с Дастином Ильмер, опустил весло на дно лодки, скрестил руки на груди и сказал:

– Итак, не пора ли нам поговорить?

Онтеро вздохнул и ответил:

– Что ж, я готов. Я не уверен, что смогу рассказать все, но…

– Погоди, – прервал его Ильмер, – прежде всего нам нужно поянть, кто чего хочет. Тогда станет яснее что нам важно знать, что мы хотим сейчас, а не что мы захотим после твоего рассказа. Согласны?

Если кто и возражал, то не подал виду, и даже Онтеро грустно, но согласно кивнул головой.

– Хорошо, – продолжил Ильмер, – я хотел поймать убийцу моей невесты, но понял, что он – невиновен, и более того, моя невеста совсем не убита и даже не совсем то, что я думал о ней. Браки между принцессами и герцогами не похожи на браки обычных людей, слишком многое зависит от них и слишком многое происходит до, во время и после. Нарушить такие планы в последний момент не просто и такое не случается само по себе. За этим должно стоять что-то действительно серьезное. Достаточно серьезное, чтобы повлиять на жизнь в Вильдаре. Я – герцог Хорнкара и я отвечаю за свое герцогство и своих людей перед Богом. Я должен знать, что грозит моим людям и как это предотвратить. Если есть лучший путь защитить моих людей, чем болтаться по всему Вильдару с вами – я должен сделать это. И еще, я не могу бросить моих людей надолго, они нуждаются во мне. Я сказал.

Ильмер взглянул на Тича:

– Ну, я даже и не знаю, – начал мальчишка, – я хочу научиться у Онтеро его магии, и хочу участвовать в приключении, и я думал, что если я буду рядом с Ильмером, и смогу отличиться, то смогу получить дворянство. Такое на дороге не валяется. И еще мне нравится Дастин, он хоть и непутевый, но может быть настоящим другом. Вот вроде и все.

Ильмер перевел взгляд на сидящего рядом Дастина. Менестрель замялся и начал:

– Сначала я хотел, чтоб меня не казнили, тем более, что и виноват-то я не был. Хотел удрать из тюрьмы, и чтоб меня не поймали. А теперь я просто хочу жить и не бояться. Если бы я мог куда-нибудь скрыться, где меня бы не нашли, и где я мог бы жить, ну, как все живут, я думаю… – Дастин беспомощно развел руками.

– Итак, мы слушаем тебя, чародей, – сказал Ильмер. – Что ты можешь нам сказать?

Онтеро потер переносицу, нервно оглянулся по сторонам, будто боялся, что кто-то может его подслушать посреди открытого океана, вхдохнул, мотнул головой, еще раз глубоко вздохнул и начал:

– Я не знаю точно, в таких вещах никогда нельзя знать точно, но ты прав, Ильмер, я не должен был держать это при себе. Просто я забыл, что двум из нас не от кого бежать, а сам я только о том и думал – куда скрыться да как понять, что же происходит. Теперь я рискну, и скажу вам, что знаю, а дальше вам решать.

Все вы слышали про Певца, который должен придти в мир и принести Песню. Но большинство не знает, что это за Песня и откуда она взялась, и что это означает. Считается, что когда Создатель делал этот Мир он начал с Песни. Эту особую Песню пел он, и с ним особые могущественные создания, которых он создал еще до нашего Мира. Назовем их для простоты ангелами. По сути эта Песня и стала нашим Миром. Она была задуманная совершенно, и мир созданный ею тоже был совершеннен, но один из ангелов решил не следовать Создателю, а внести что-то свое, придумать свою песню. И он внес диссонанс в общую мелодию. Создатель исправил это, но мятежный ангел опять запел по-своему, и так повторялось несколько раз, пока того, кто портил мелодию не изгнали из круга избранных. Но зло уже было сделано, и поэтому мир получился таким, какой он есть. Илиниты считают, что исправив зло, восстановив изначальную мелодию, можно восстановить совершенный мир без зла, без горя, без бедствий, идеальный мир. Есть те, которые хотят наоборот, не допустить восстановления изначальной мелодии, а по возможности избавиться от нее вообще. Я не знаю, почему они так думают, для всех очевидно, что это привело бы к полному разрушению мира. Наконец, есть мы – волшебники Архипелага. Мы занимаем особую позицию. Мы считаем, что полное восстановление мелодии так же губительно, как и полное забвение ее. Потеряй мир полностью изначальную мелодию – и он рассыпется во прах, потому что только в ней была сила, которая создала этот мир, без нее он не может существовать. Но победи эта изначальная мелодия – и все станет совершенно, хорошо, и… неизбежно. Если мир совершеннен, каждый делает только совершенные поступки, каждый предсказуем, каждый не более чем марионетка законов совершенства, в конечном счете ничего не будет делаться, что не должно делаться, и ничего не будет не сделано, что должно быть сделано. Никто просто не будет иметь выбора, все будут делать лишь то, что совершенно, а потому по сути не будут делать ничего, что равносильно смерти. Поэтому мы, волшебники Архипелага, полагаем, что лишь в равновесии сможет мир существовать, и что любая крайность, будь то добро, или зло, приведет к его концу. Но кто бы ни обращался к этому вопросу, все согласны в одном – в важности Песни. И все согласны с древним пророчеством про Певца, который принесет Песню в Мир вновь. И все согласны с важностью этого пророчества, и что время, когда в Мир придет Певец, навеки изменит это Мир к лучшему или к худшему, независимо от того, как они понимают лучшее и худшее.

– Погоди, Онтеро, – прервал его Ильмер, – это все занятно, но все мы слышали сказку про Певца. Ты не можешь найти лучшее время для нее? Сейчас мы ведь спрашивали тебя о другом!

– Потерпи немного, – ответил толстяк, – я объясню, почему я об этом говорю. Так вот, продолжая, представьте, что вы живете во время прихода Певца. Каково это будет? Это необычное время, это время когда многие делают не то, что делают всегда, и то, что делают всегда, может оказаться неправильным, ошибкой. Для начала все, и светлые, и темные, и просто желающие власти, равно как и нежелающие власти для соперников, все примут в этом участие. От этого будет зависит жизнь каждого в Вильдаре надолго вперед. Победи одни, и страны будут процветать, мирные дороги, плодородные поля, добрые соседи, победи другие – и будут войны, пожары, смерть всюду и везде, поэтому те кто будут сражаться вокруг Певца вряд ли будут разбирать пути, и кто бы ни победил в конце – по дороге будут и войны, и пожары, и смерти, и это будет по всей стране. Да и представьте себя на месте правителя в это время, что бы он сделал? Если он действительно хочет блага своему народу, он просто был бы должен принять в этом участие и вынужден был бы сделать все, чтобы защитить Певца от тьмы. Потому что только так он мог бы защитить своих людей от бедствий в конце концов, это слишком велико, от этого не отсидишься за крепостными стенами, это – для всех. А сам Певец, какого ему? Сила данная ему – это непростая ноша. Почти непосильная для человека. Это как петь во дворце какого-то тирана и знать, что за каждую твою фальшивую ноту, он кого-то прикажет казнить. Не тебя – кого-то. За каждую фальшивую ноту. Представили, каково будет Певцу? И этим тираном будет он же сам, точнее данная ему в Песне сила. Ведь он ее должен принести в мир, и если он сумеет не исказить ее, только тогда она будет обладать силой воцарять мир и покой, а иначе та же сила будет нести зло, как она делала тогда, когда была искажена в начале времен. Каково?